Страница:
– Уже третий раз его отгоняю, – нахмурилась Оля и покачала головой.
– Ну как у вас там дела? Не скучаете? – спросила Надя, румяная от жары, царившей на кухне.
Петя кивнул.
– Хорошо, что ты телевизор не смотришь, Надюша, – улыбнулся он. – Может, и мне попробовать?
С кружками в руках он вернулся в комнату. Аня по-прежнему сидела в кресле, только теперь у нее на коленях лежала кошка.
Петя поставил перед ней кружку и сел. Открыв рот, чтобы что-то сказать, он услышал сзади шум и осекся. Леня, вернувшийся в комнату с охапкой поленьев, как-то неуклюже развернулся на входе и зацепил елку. Та повалилась на пол, роняя звонко лопающиеся игрушки. В довершение ко всему Леня зацепился ногой за шнур от гирлянды и рухнул на лежащую елку сверху, с грохотом рассыпав дрова. Треснул электрический разряд, и гирлянда погасла.
Из кухни выбежали Оля, Надя и Саша. Надя бросилась выпутывать из елочной гирлянды постанывающего Леню, а Оля с Сашей уныло собирали рассыпанные дрова. Петя с Аней сидели молча, словно оцепенев. В другой день это могло бы показаться смешным, но все были достаточно уставшие, к тому же лишились елки к самому началу праздника.
Когда собрали дрова и привели в порядок Леню, начали накрывать на стол.
– Вы только посмотрите на это! Сашка, черт такой! – Оля была готова расплакаться. Знаменитый торт, который всегда удавался ей на славу, сейчас представлял собой невзрачный плоский блин, распластанный на блюде. – Говорила же, не открывай духовку!
Саша виновато отвернулся в угол. Настроение на весь вечер было основательно подпорчено у всех. Недоброе молчание готово было перейти в ссору.
– Ладно, давайте лучше выпейте кофе, – сказал Петя и вышел на кухню. Он приготовил и принес каждому по кружке горячего напитка, а сам пошел разбираться с елкой. Аня приблизилась к нему.
– Может, помочь?
– Лучше с тортом придумай что-нибудь, – ответил Петя, стоя на коленях и устанавливая елку в крестовину. Он бросил эту фразу просто между делом, будучи увлечен работой, и не сразу сообразил, что это не совсем вежливо.
– Хорошо, – просто сказала Аня, повернулась и ушла. Петя спохватился, но было поздно. Скорее всего, она обиделась, думал он, вырезая из гирлянды перегоревший кусок. Так тебе и надо, тупица. Упустил случай подружиться с хорошей девушкой. А может, не такой уж хорошей, кто их разберет, думал он, обматывая изолентой место соединения обрывков провода.
Петя включил гирлянду, и она вспыхнула россыпью крошечных разноцветных огоньков.
– Ну как? – обратился он к присутствующим. Хмурые лица Саши, Лени, Оли и Нади при виде елки постепенно оттаяли. На них даже появились некоторые подобия улыбок. Но окончательно они подобрели, когда Аня внесла из кухни торт – все тот же плоский блин, но искусно украшенный кремовыми цветами и вишенками. От уныния не осталось и следа. Компания была готова продолжать веселье несмотря ни на что.
Аня подошла к Пете и посмотрела на елку. Петя виновато посмотрел на нее. Но в ее глазах он не увидел обиды, лишь только мигающие отражения разноцветных искр. Она улыбалась. И Петя улыбнулся тоже.
– Она не сказала.
– Ну свой-то хоть дал?
– Дал.
– И что?
– Пригласил на чашечку кофе.
– Звонила?
– Нет.
– Ну значит, и не позвонит уже. Ну ты даешь, мужик! Кто ж так дела ведет? Такой шанс был, а ты…
После встречи Нового года прошло уже около недели. Петя с Сашей и Леней вновь сидели на его квартире и пили кофе. Петин запас в это утро вышел, и он решил, хотя и с некоторой опаской, распечатать презентованную ему Чапаевичем баночку Nesfake. На его удивление, кофе оказался очень хорошим, с неуловимо странным привкусом, от которого все вокруг как будто становилось ярче. Кроме того, это была та самая баночка, по этикетке от которой можно выиграть лотерею «Город мечты». Правда, срок действия лотереи недавно истек, но Пете все равно не пришло бы в голову в ней участвовать.
– Ладно, Петька, проживешь и без нее, – усмехнулся Леня, расположившись на своем любимом месте – подоконнике. – Честно говоря, не такая уж она в жизни и клевая… Правда, Сань?
Саша утвердительно покачал головой.
– Мне вообще-то тоже не очень. Это я тебе без обид говорю.
– Ну и замечательно, – недовольно буркнул Петя, клацая клавиатурой. – Много вы понимаете, придурки несчастные…
– Много ты понимаешь, гений недоделанный… Дурилка…
Внезапно зазвонил телефон. Петя потянулся, чтобы взять трубку, но Саша опередил его.
– Але – игриво сказал он в трубку, некоторое время слушал, потом, лыбясь, обратился к Пете, зажав микрофон рукой:
– Тебя к телефону. Девушка!
– Если это Ася, Лиза или Марина, то меня нет, – мстительно ответил Петя, истязая клавиатуру. – А если это…
– Это Ангелина, – гробовым голосом сказал Саша и протянул Пете трубку. Леня налил на себя кофе и чуть не свалился с подоконника.
Петя взял трубку и некоторое время слушал, отвечая только короткими «да», «нет» и «конечно, можно». Закончив разговор, он обвел друзей ошалелым взглядом.
– Немедленно выметайтесь. Она едет!
– Ты эта, ты того, постой, погоди-ка, – забормотал Леня, но Петя вытолкал их в прихожую, заставил кое-как одеться и выпер за дверь, приговаривая «гость нынче пошел упрямый». Леня и Саша некоторое время кричали ему с лестничной площадки проклятия, но потом все-таки убрались, пообещав нагрянуть с инспекцией завтра.
Петя наспех прибрал в комнате и уселся на диване в нервном ожидании. Он волновался как никогда. Жалко, не было даже времени сбегать в магазин за каким-нибудь угощением – Аня обещала быть с минуты на минуту.
Дверной звонок заставил его подпрыгнуть на месте. Он открыл дверь и увидел Аню, стоявшую перед порогом в шубке, покрытой еще не успевшими растаять снежинками.
– Можно войти? – спросила она, улыбнувшись.
– Да, конечно, – засуетился Петя, освободившись от оцепенения. Он провел Аню в прихожую, помог раздеться и пригласил в комнату.
– А у тебя тут ничего, уютно, – сказала Аня, оглядываясь вокруг.
– Да ну, что там, – засмущался Петя, – обычная обитель одинокого программиста… Ты, наверное, к другому привыкла…
– Ни к чему я не привыкла. Когда много ездишь, на обстановку вообще перестаешь обращать внимание. Как будто ее и не существует вовсе. Сегодня одно, завтра другое… Но у тебя и вправду хорошо. Угостишь кофе? Я что-то озябла.
– Конечно, сейчас, – Петя вышел на кухню. Он заварил «чапаевский» Nesfake для Ани и еще одну кружку – за компанию – для себя, хотя он уже выпил достаточно кофе до этого.
– Ты знаешь, у меня времени совсем нет, – сказала Аня, прихлебывая горячий напиток. Завтра улетаю.
Она назвала какой-то город, что не имело для Пети никакого значения. Он почувствовал, что видит ее в последний раз. Тихая грусть овладела им. Ему отчего-то казалось, что Аня тоже что-то чувствует, и приехала к нему именно потому, что они оба с самого начала чувствовали скрытую символическую связь, соединившую их вместе… Кажется, ему не нужно пить столько кофе. И этот странный привкус… От него начинает кружиться голова…
Они сидели некоторое время, разговаривая о всем, что угодно. Все получалось просто и естественно, как будто они были знакомы уже тысячу лет, но Петя не смог бы вспомнить темы разговора. Потом Аня, обратив внимание на стоявший включенным компьютер, вдруг спросила его:
– Помнишь, ты обещал мне показать ту игру?..
В который раз подивившись столь своеобразному вкусу Ани, Петя посадил ее за компьютер и запустил игру. Аня играла неумело, но увлеченно. Иногда Петя помогал ей отстреливать наиболее упрямых монстров и показывал дорогу в лабиринте. Любимым оружием Ани был пятиствольный пулемет, из которого она самозабвенно поливала свинцовым дождем все живое вокруг, в самые удачные моменты даже издавая победные возгласы.
«Совсем как ребенок», подумал Петя, наблюдая за ней, а потом, засмеявшись от внезапной догадки, упал на диван.
– Что такое? – удивленно спросила Аня, повернувшись к нему, но Петя только махал руками и мычал что-то невразумительное, так как от любой попытки что-либо произнести смех начинал душить его еще сильнее.
– Анка-пулеметчица, – наконец произнес Петя. – Ты – Анка-пулеметчица.
Лицо Ани все еще было непонимающим. Петя встал, подошел к ней, наклонился, нашел губами ее губы и поцеловал. Ее глаза закрылись.
Он не столько заснул, сколько забылся сном, одновременно и тяжелым и легким. Он слышал хор голосов, далекий и мощный. Он снова плыл щепкой сознания в водовороте сна и внимал тихой музыке мироздания. Потом до него дошло, что хор голосов не просто звучит – он зовет его. Его спрашивали о чем-то, чего он не знал. Вопрос повторялся. Он не был сформирован, чтобы понять его, это была просто материализация, суть вопроса вообще. И Петя ответил.
На короткое мгновение он увидел яркую вспышку света, в которой двигалось что-то необъятно большое, потом быстрое и ужасное видение накрыло его.
Бесплотным, страстно жаждущим крови и жизни каркасом из полированной хирургической стали пронзила его мозг потрясающе сложная и потрясающе простая конструкция программы – лучшей программы из всех, что он когда-либо писал. Лучшей программы из всех когда-либо существовавших.
Петя вскочил, включил компьютер и, с нетерпением дождавшись загрузки, начал набирать. Пальцы его сводило судорогой напряжения, он физически чувствовал обжигающее прикосновение отточенной, холодной стали внутри своей головы. Тупая, загнанная мысль билась словно вена под лезвием ножа – «мозг не может чувствовать, мозг не может чувствовать». Боль стала нестерпимой, и он закричал, не прекращая лихорадочно стучать по клавишам. Он стоял у компьютера голый, дрожа и дико скалясь, остановив невидящие глаза на экране, где ровными рядами появлялись и двигались снизу вверх изящные, непонятные формулы, длинные вереницы цифр, блоки функций, условий и циклов.
Боль стала сильнее. Уши разрывались от грома отбойных молотков. Внезапно все кончилось.
Петя очнулся от холода. Он лежал на полу около стола с компьютером. Тупо ныли затылок и левый локоть – скорее всего, он упал, потеряв сознание, и ударился о что-то твердое.
Стены комнаты мерно кружились вокруг него. С трудом он встал, добрел до постели, и свалившись в нее, мертвецки заснул.
Ступив босыми ногами на холодный кафельный пол ванной, Петя открыл воду и согнулся над раковиной, уперевшись в ее края руками. Голова не держалась и все время стремилась свеситься на шее, лишившейся всякой силы.
Постояв немного, Петя сунул голову под струю холодной воды. Пульсирующий шар боли съежился до размеров горошины, затем постепенно вырос до прежних размеров. Но все-таки Петя почувствовал себя немного лучше. Он выключил воду, вытер голову полотенцем, вернулся в комнату, снова лег и заснул.
Когда он проснулся снова, уже вечерело. Боль в голове почти прошла и превратилась в подобие ноющего назойливого присутствия посторонней субстанции. Сильно хотелось пить. Петя встал, оделся и пошел на кухню, отметив по дороге, что вращение стен стало гораздо медленней. Он выпил два стакана воды. Есть не хотелось, как и всегда при болезни.
Петя достал градусник и померил температуру. 38 и 5. Плоховато, но жить можно. Только сейчас он вспомнил про компьютер. Он так и стоял включенным, только перешел в спящий режим. Петя шевельнул мышью, и в системном блоке загудел, пробуждаясь, винчестер, со слабым потрескиванием разогрелся монитор, и на экране отобразился текст. Петя узнал его – это была та самая программа, набранная им ночью. По внешнему виду было совершенно непонятно, что она должна делать. Он некоторое время раздумывал, сохранить ее на диске или нет, но потом решил все-таки сохранить, дав ей первое попавшееся имя – asdf. Исходный текст оказался больше, чем он мог предположить – около 200 килобайт. При других обстоятельствах Пете понадобилось бы недели две, чтобы напечатать такой объем. Уже чисто автоматически он попытался откомпилировать программу. Как он и ожидал, ничего не вышло. Компилятор исплевался сообщениями об ошибках и остановился. Полный бред.
Петя встал из-за компьютера. Его знобило, кружилась голова. Он разыскал среди вороха вещей толстый шерстяной свитер и натянул его поверх рубашки, после чего отправился на кухню и поставил на огонь чайник. Во всех его действиях был какой-то отсутствующий, тупой автоматизм, в то время как в мозгу крутились хаотичные обрывки программных кодов, музыки, рекламных роликов и недавних разговоров. Все это складывалось в чрезвычайно сложную картину, имеющую ускользающий от понимания смысл.
Он присел за стол и взял в руки банку Nesfake. Некоторое время он тупо изучал надписи на этикетке, потом оторвал ее и понес в комнату. Там он нашел фломастер и на обратной стороне этикетки написал свои имя, адрес и телефон, как того требовали правила конкурса. Графа «Город мечты» заставила его крепко задуматься. В конце концов он пожал плечами и вывел, не вполне осознавая, что делает: «Chiba city». Покончив с этикеткой, он словно лишился всех сил и некоторое время неподвижно сидел, прислушиваясь к хаосу в своей голове.
Потом он снова подсел к компьютеру, решив попробовать разобраться с ошибками в программе. К своему изумлению, Петя обнаружил, что все ошибки были незначительными и поверхностными, связанными в основном с опечатками, когда палец случайно задевал соседнюю клавишу. Он исправлял их одну за другой, и даже стал слабо надеяться, что программа все-таки заработает.
Засвистел чайник. Петя приготовил себе кружку дымящегося кофе и бутерброд с сыром и с двойной энергией принялся за работу. Он даже почувстствовал нечто вроде отрешенности, подобной той, что сопровождала набор загадочной программы.
И вот наступил момент, когда программа откомпилировалась без ошибок. С замирающим сердцем Петя запустил ее. Система выдала сообщение, что программа произвела некорректное обращение к памяти и принудительно завершена. «А что ты ожидал?» – спросил сам себя Петя. Это был тупик. Если исправить синтаксические ошибки и описания функций было относительно просто, то копаться в логике программы, которая может и не иметь оной – безнадежное дело. Однако Петя хорошо помнил о Кинетическом Черве, и теперь не сомневался, что это очередное испытание в его квесте.
Сначала он, ругнув сам себя, прицепил к компьютеру запасной винчестер и скопировал на него все свои файлы. Это следовало сделать еще перед первым запуском программы, ведь она вполне могла стереть весь винчестер. Потом он запустил отладчик и принялся трассировать программу с самого начала. Что она делала, оставалось абсолютно непонятным. Большая часть выполняемых ею инструкций была бессмысленной. Единственное, что Петя мог понять – сбой в работе происходил оттого, что программа производила запись в собственный сегмент кода. Такое часто бывает, если программа содержит скрытую ошибку… либо в самомодифицирующихся программах. Если это первый случай, то Пете не стоило даже надеяться отыскать ошибку, не зная хотя бы общей логики работы программы. Если же второй… то программе не позволяет модифицировать свой код операционная система. Значит, надо попробовать запустить программу в нулевом – привилегированном кольце защиты…
Уже поздно ночью Петя закончил отлаживать код оболочки нулевого кольца. Изменять исходный текст программы он не решился, да и вряд ли бы из этого вышло что-то путное. Вместо этого он сделал небольшую оболочку, в которую «заворачивалась» программа и которая брала на себя обработку всех некорректных действий с памятью.
Когда все было готово, он опять запустил программу. Экран очистился и долгое время не подавал признаков жизни. Клавиатура тоже не отзывалась. Петя уже протянул руку к кнопке перезагрузки комьютера, когда на экране появилось сообщение:
Когда прошло напряжение работы, он почувствовал сильную усталость. Голова все еще болела. Глаза под опухшими веками покраснели и слезились. Не раздеваясь, он упал на диван и забылся тяжелым сном.
Автобус затормозил, нехотя отворились двери, испуская недовольное шипение. Петя спрыгнул со ступенек на обледеневший асфальт и вместе с небольшой толпой приехавших зашагал к огороженному железобетонными плитами периметру с ярко-желтым матерчатым транспарантом «РАДИОРЫНОК» над входом.
Попав внутрь рынка, Петя прошелся по палаткам, прицениваясь и выбирая нужный ему тип памяти. Такой сейчас трудно было найти, так как он был уже давно снят с производства. Кое-где он находил то, что нужно, но по неведомой причине шел дальше, пока не наткнулся на… Ряху!
Ряха стоял за прилавком палатки, в руке у него была наполовину опустошенная бутылка «Хамовнического». Глаза смотрели на Петю тупо и не мигая. Отчего-то Петя запаниковал. Он никак не ожидал увидеть здесь Ряху, да еще и продающего «железо».
Петя некоторое время стоял в ступоре, делая вид, что разглядывает детали и прайс-листы, хотя взгляд его не мог сфокусироваться ни на чем. При этом он не мог заставить себя сдвинуться с места и с ужасом осознавал, что не знает, как быть дальше. Это был какой-то идиотский транс, в котором не существовало ни прошлого, ни будущего, а только мучительно растянутый момент настоящего.
– Я спрашиваю, могу ли чем-нибудь помочь? – откуда-то издалека донесся до Пети голос.
Это был голос Ряхи. Он был слегка осипшим.
– Симмы по 32 мегабайта есть? – как загипнотизированный, спросил Петя.
– Вроде были. Щас посмотрим…
Ряха с утробным бульканьем глотнул пива, поставил бутылку на прилавок и повернулся к Пете спиной, копошась в каких-то коробках.
– Последние остались. Забирай со скидкой.
Ряха выложил на прилавок прозрачный пластиковый конвертик с запечатанной внутри парой симмов. Конвертик был испещрен крохотными ярко-желтыми японскими иероглифами, среди которых повторялась красная надпись латиницей «KINEN MUSHI».
– Гарантия есть? – спросил Петя, вертя конвертик в руках. – Что-то фирма левая…
– Ты что! Это же чистый джапан, не какой-нибудь Тайвань, – почти обиделся Ряха. – У меня у самого такая стоит, ни разу проблем не было. Если что – принесешь обратно, – он снова приложился к бутылке. – Квитанцию выпишу.
– Ладно, беру, – согласился Петя.
Ряха достал чистый бланк и вписал в него несколько строчек. Почерк у него оказался очень ровным и изящным, словно у девушки. После этого он достал печать, подышал на нее и приложил к бланку.
Петя отдал ему деньги и взял квитанцию.
– Спасибо, – сказал он и зашагал прочь.
– Эй, постой! – услышал он голос Ряхи позади и обернулся. – Мозги-то возьми!
Петя хлопнул себя по лбу. Он забыл забрать с собой купленную память.
– Черт, вроде бы точно помню, что взял, – смущенно сказал он Ряхе, вернувшись.
– Если помнишь, значит, взял, – насмешливо ответил Ряха, допивая пиво. – Только, наверное, это было не с тобой и не здесь.
Он хитро подмигнул Пете, отчего тот почувствовал страх.
– Кто вы? – спросил он у Ряхи.
– Никто, – спокойно ответил Ряха, нагибаясь за новой бутылкой пива.
Мир дернулся перед глазами Пети, а все события, образы и звуки спрессовались в траекторию полета пули, с тонким хрустальным звоном повисшей около уха. Щекотливое жужжание в мозгу подсказало ему, что этот диалог он уже где-то когда-то слышал – или еще услышит, не имеет значения. Какие-то странные образы мелькали в сознании – спиральные морские раковины, плывущие под парусами по морям, маленькие фигурки трубачей, расставленные на шахматной доске… Все эти образы несли будоражащий смысл, который Петя знал раньше, когда-то очень давно, но теперь этот смысл был погребен глубоко-глубоко, а сознание пыталось пробиться к нему в отчаянной битве с самим собой.
– Эй, постой! – услышал он голос Ряхи позади и обернулся. – Мозги-то возьми!
Петя хлопнул себя по лбу. Он забыл забрать с собой купленную память.
– Черт, вроде бы точно помню, что взял, – смущенно сказал он Ряхе, вернувшись.
– Ты не больной случайно? Что-то у тебя вид очень бледный, – сказал Ряха с видимым беспокойством на румяном лице, нагибаясь, чтобы поставить пустую бутылку под прилавок.
– Да, есть немного, – ответил Петя, зачем-то кашлянув. – Но вообще я по жизни бледный, так что ничего страшного.
– Ну ты все-таки подлечись, – посоветовал ему Ряха.
– Обязательно. До свидания, – ответил Петя и пошел к выходу с рынка. Ряха за его спиной громоподобно рыгнул.
Все-таки поборов себя, Петя нажал «Enter». Экран очистился, как и в прошлый раз, и компьютер надолго ушел в раздумья. Однако сообщение о нехватке памяти так и не появилось. Программа все еще работала (или уже давно висела), но проверить это было никак нельзя. Оставалось только ждать.
Петя пошел на кухню, разжег огонь под сковородой, тщательно размазал по ней маленький кусок масла, накрошил туда же три сосиски, немного погодя вылил сверху четыре яйца и настругал сыра, посолил, перемешал, накрыл сковороду крышкой и уменьшил огонь. Через несколько минут он уже жадно ел, утоляя мучивший его с утра голод.
Покончив с едой, он налил себе кофе и вернулся в комнату. Сначала ему показалось, что состояние «П-1» не изменилось, но потом он заметил небольшой символ ">" в левом верхнем углу экрана. Такой символ обычно означал приглашение к вводу данных.
Петя подсел к компьютеру и нажал «Enter». Ничего не произошло, только новый символ ">" появился строкой ниже. Петя еще несколько раз нажал «Enter», и все новые и новые приглашения появлялись друг под другом. Все верно. «П-1» ожидает ввода данных, только вот каких? Петя наугад провел пальцами по клавиатуре:
bnrrlfkjhgrlkjng
и нажал «Enter».
– vnirsolvkjnlgnstrkjgl – ответила программа и снова высветила приглашение.
«Мда», подумал Петя, «эту штуку так просто не надуришь».
Словно по наитию, он ввел следующую строку:
кто ты?
– ВЕРОЯТНОСТНАЯ АНОМАЛИЯ «П-1» – немного помедлив, выдала ответ программа.
Стены комнаты с ревом бросились на Петю. Он закрыл голову руками и сполз под стол. Уже в который раз мир пытался уничтожить его за нарушение неведомых секретов, но теперь Петя был готов к бою. Сжав зубы, он сосредоточенно удерживал свое сознание от угасания. Пространство вокруг него рушилось кусками отсыревшей штукатурки, обнажая бездонные дыры пустоты, сквозь которые просматривалось какое-то движение. Было сложно хоть как-то охарактеризовать его. Было непонятно, что именно движется, так как это не принадлежало к сфере человеческих понятий. Было непонятно, в какую сторону или с какой скоростью происходит движение, так как оно происходило вне пространственных рамок. Это можно было сравнить с хаосом, с той лишь разницей, что в хаосе нет движения как связного действия.
– Ну как у вас там дела? Не скучаете? – спросила Надя, румяная от жары, царившей на кухне.
Петя кивнул.
– Хорошо, что ты телевизор не смотришь, Надюша, – улыбнулся он. – Может, и мне попробовать?
С кружками в руках он вернулся в комнату. Аня по-прежнему сидела в кресле, только теперь у нее на коленях лежала кошка.
Петя поставил перед ней кружку и сел. Открыв рот, чтобы что-то сказать, он услышал сзади шум и осекся. Леня, вернувшийся в комнату с охапкой поленьев, как-то неуклюже развернулся на входе и зацепил елку. Та повалилась на пол, роняя звонко лопающиеся игрушки. В довершение ко всему Леня зацепился ногой за шнур от гирлянды и рухнул на лежащую елку сверху, с грохотом рассыпав дрова. Треснул электрический разряд, и гирлянда погасла.
Из кухни выбежали Оля, Надя и Саша. Надя бросилась выпутывать из елочной гирлянды постанывающего Леню, а Оля с Сашей уныло собирали рассыпанные дрова. Петя с Аней сидели молча, словно оцепенев. В другой день это могло бы показаться смешным, но все были достаточно уставшие, к тому же лишились елки к самому началу праздника.
Когда собрали дрова и привели в порядок Леню, начали накрывать на стол.
– Вы только посмотрите на это! Сашка, черт такой! – Оля была готова расплакаться. Знаменитый торт, который всегда удавался ей на славу, сейчас представлял собой невзрачный плоский блин, распластанный на блюде. – Говорила же, не открывай духовку!
Саша виновато отвернулся в угол. Настроение на весь вечер было основательно подпорчено у всех. Недоброе молчание готово было перейти в ссору.
– Ладно, давайте лучше выпейте кофе, – сказал Петя и вышел на кухню. Он приготовил и принес каждому по кружке горячего напитка, а сам пошел разбираться с елкой. Аня приблизилась к нему.
– Может, помочь?
– Лучше с тортом придумай что-нибудь, – ответил Петя, стоя на коленях и устанавливая елку в крестовину. Он бросил эту фразу просто между делом, будучи увлечен работой, и не сразу сообразил, что это не совсем вежливо.
– Хорошо, – просто сказала Аня, повернулась и ушла. Петя спохватился, но было поздно. Скорее всего, она обиделась, думал он, вырезая из гирлянды перегоревший кусок. Так тебе и надо, тупица. Упустил случай подружиться с хорошей девушкой. А может, не такой уж хорошей, кто их разберет, думал он, обматывая изолентой место соединения обрывков провода.
Петя включил гирлянду, и она вспыхнула россыпью крошечных разноцветных огоньков.
– Ну как? – обратился он к присутствующим. Хмурые лица Саши, Лени, Оли и Нади при виде елки постепенно оттаяли. На них даже появились некоторые подобия улыбок. Но окончательно они подобрели, когда Аня внесла из кухни торт – все тот же плоский блин, но искусно украшенный кремовыми цветами и вишенками. От уныния не осталось и следа. Компания была готова продолжать веселье несмотря ни на что.
Аня подошла к Пете и посмотрела на елку. Петя виновато посмотрел на нее. Но в ее глазах он не увидел обиды, лишь только мигающие отражения разноцветных искр. Она улыбалась. И Петя улыбнулся тоже.
* * *
– Так ты у нее даже телефона не взял?– Она не сказала.
– Ну свой-то хоть дал?
– Дал.
– И что?
– Пригласил на чашечку кофе.
– Звонила?
– Нет.
– Ну значит, и не позвонит уже. Ну ты даешь, мужик! Кто ж так дела ведет? Такой шанс был, а ты…
После встречи Нового года прошло уже около недели. Петя с Сашей и Леней вновь сидели на его квартире и пили кофе. Петин запас в это утро вышел, и он решил, хотя и с некоторой опаской, распечатать презентованную ему Чапаевичем баночку Nesfake. На его удивление, кофе оказался очень хорошим, с неуловимо странным привкусом, от которого все вокруг как будто становилось ярче. Кроме того, это была та самая баночка, по этикетке от которой можно выиграть лотерею «Город мечты». Правда, срок действия лотереи недавно истек, но Пете все равно не пришло бы в голову в ней участвовать.
– Ладно, Петька, проживешь и без нее, – усмехнулся Леня, расположившись на своем любимом месте – подоконнике. – Честно говоря, не такая уж она в жизни и клевая… Правда, Сань?
Саша утвердительно покачал головой.
– Мне вообще-то тоже не очень. Это я тебе без обид говорю.
– Ну и замечательно, – недовольно буркнул Петя, клацая клавиатурой. – Много вы понимаете, придурки несчастные…
– Много ты понимаешь, гений недоделанный… Дурилка…
Внезапно зазвонил телефон. Петя потянулся, чтобы взять трубку, но Саша опередил его.
– Але – игриво сказал он в трубку, некоторое время слушал, потом, лыбясь, обратился к Пете, зажав микрофон рукой:
– Тебя к телефону. Девушка!
– Если это Ася, Лиза или Марина, то меня нет, – мстительно ответил Петя, истязая клавиатуру. – А если это…
– Это Ангелина, – гробовым голосом сказал Саша и протянул Пете трубку. Леня налил на себя кофе и чуть не свалился с подоконника.
Петя взял трубку и некоторое время слушал, отвечая только короткими «да», «нет» и «конечно, можно». Закончив разговор, он обвел друзей ошалелым взглядом.
– Немедленно выметайтесь. Она едет!
– Ты эта, ты того, постой, погоди-ка, – забормотал Леня, но Петя вытолкал их в прихожую, заставил кое-как одеться и выпер за дверь, приговаривая «гость нынче пошел упрямый». Леня и Саша некоторое время кричали ему с лестничной площадки проклятия, но потом все-таки убрались, пообещав нагрянуть с инспекцией завтра.
Петя наспех прибрал в комнате и уселся на диване в нервном ожидании. Он волновался как никогда. Жалко, не было даже времени сбегать в магазин за каким-нибудь угощением – Аня обещала быть с минуты на минуту.
Дверной звонок заставил его подпрыгнуть на месте. Он открыл дверь и увидел Аню, стоявшую перед порогом в шубке, покрытой еще не успевшими растаять снежинками.
– Можно войти? – спросила она, улыбнувшись.
– Да, конечно, – засуетился Петя, освободившись от оцепенения. Он провел Аню в прихожую, помог раздеться и пригласил в комнату.
– А у тебя тут ничего, уютно, – сказала Аня, оглядываясь вокруг.
– Да ну, что там, – засмущался Петя, – обычная обитель одинокого программиста… Ты, наверное, к другому привыкла…
– Ни к чему я не привыкла. Когда много ездишь, на обстановку вообще перестаешь обращать внимание. Как будто ее и не существует вовсе. Сегодня одно, завтра другое… Но у тебя и вправду хорошо. Угостишь кофе? Я что-то озябла.
– Конечно, сейчас, – Петя вышел на кухню. Он заварил «чапаевский» Nesfake для Ани и еще одну кружку – за компанию – для себя, хотя он уже выпил достаточно кофе до этого.
– Ты знаешь, у меня времени совсем нет, – сказала Аня, прихлебывая горячий напиток. Завтра улетаю.
Она назвала какой-то город, что не имело для Пети никакого значения. Он почувствовал, что видит ее в последний раз. Тихая грусть овладела им. Ему отчего-то казалось, что Аня тоже что-то чувствует, и приехала к нему именно потому, что они оба с самого начала чувствовали скрытую символическую связь, соединившую их вместе… Кажется, ему не нужно пить столько кофе. И этот странный привкус… От него начинает кружиться голова…
Они сидели некоторое время, разговаривая о всем, что угодно. Все получалось просто и естественно, как будто они были знакомы уже тысячу лет, но Петя не смог бы вспомнить темы разговора. Потом Аня, обратив внимание на стоявший включенным компьютер, вдруг спросила его:
– Помнишь, ты обещал мне показать ту игру?..
В который раз подивившись столь своеобразному вкусу Ани, Петя посадил ее за компьютер и запустил игру. Аня играла неумело, но увлеченно. Иногда Петя помогал ей отстреливать наиболее упрямых монстров и показывал дорогу в лабиринте. Любимым оружием Ани был пятиствольный пулемет, из которого она самозабвенно поливала свинцовым дождем все живое вокруг, в самые удачные моменты даже издавая победные возгласы.
«Совсем как ребенок», подумал Петя, наблюдая за ней, а потом, засмеявшись от внезапной догадки, упал на диван.
– Что такое? – удивленно спросила Аня, повернувшись к нему, но Петя только махал руками и мычал что-то невразумительное, так как от любой попытки что-либо произнести смех начинал душить его еще сильнее.
– Анка-пулеметчица, – наконец произнес Петя. – Ты – Анка-пулеметчица.
Лицо Ани все еще было непонимающим. Петя встал, подошел к ней, наклонился, нашел губами ее губы и поцеловал. Ее глаза закрылись.
* * *
Время истаяло, как мимолетный обрывок волшебного сна. Петя проводил Аню и вернулся, оставшись один в пустой комнате. Голова у него кружилась, теперь уже явно, и он не знал, является ли тому причиной время, проведенное с Аней, или излишек кофе. В мыслях царил полный разброд, они постоянно разбегались, как тараканы из-под приподнятой газеты. Петя не грустил. Ему было хорошо. Пока. Грусть начнется позже, когда он по-настоящему поймет, что Ани больше нет. Просто нет, и неизвестно, была ли она.Он не столько заснул, сколько забылся сном, одновременно и тяжелым и легким. Он слышал хор голосов, далекий и мощный. Он снова плыл щепкой сознания в водовороте сна и внимал тихой музыке мироздания. Потом до него дошло, что хор голосов не просто звучит – он зовет его. Его спрашивали о чем-то, чего он не знал. Вопрос повторялся. Он не был сформирован, чтобы понять его, это была просто материализация, суть вопроса вообще. И Петя ответил.
На короткое мгновение он увидел яркую вспышку света, в которой двигалось что-то необъятно большое, потом быстрое и ужасное видение накрыло его.
Бесплотным, страстно жаждущим крови и жизни каркасом из полированной хирургической стали пронзила его мозг потрясающе сложная и потрясающе простая конструкция программы – лучшей программы из всех, что он когда-либо писал. Лучшей программы из всех когда-либо существовавших.
Петя вскочил, включил компьютер и, с нетерпением дождавшись загрузки, начал набирать. Пальцы его сводило судорогой напряжения, он физически чувствовал обжигающее прикосновение отточенной, холодной стали внутри своей головы. Тупая, загнанная мысль билась словно вена под лезвием ножа – «мозг не может чувствовать, мозг не может чувствовать». Боль стала нестерпимой, и он закричал, не прекращая лихорадочно стучать по клавишам. Он стоял у компьютера голый, дрожа и дико скалясь, остановив невидящие глаза на экране, где ровными рядами появлялись и двигались снизу вверх изящные, непонятные формулы, длинные вереницы цифр, блоки функций, условий и циклов.
Боль стала сильнее. Уши разрывались от грома отбойных молотков. Внезапно все кончилось.
Петя очнулся от холода. Он лежал на полу около стола с компьютером. Тупо ныли затылок и левый локоть – скорее всего, он упал, потеряв сознание, и ударился о что-то твердое.
Стены комнаты мерно кружились вокруг него. С трудом он встал, добрел до постели, и свалившись в нее, мертвецки заснул.
* * *
Петя не знал, сколько он спал. Когда он проснулся, за окном уныло разгорался серый рассвет, но это мог быть рассвет любого по счету дня. Сильно болела голова. Петя встал и нетвердыми шагами пошел в ванную. Стены продолжали кружиться вокруг него, ухитряясь одновременно оставаться на месте. Перед глазами плясали черные пятна с радужной каемкой. Ощущения были как после наркоза или отравления.Ступив босыми ногами на холодный кафельный пол ванной, Петя открыл воду и согнулся над раковиной, уперевшись в ее края руками. Голова не держалась и все время стремилась свеситься на шее, лишившейся всякой силы.
Постояв немного, Петя сунул голову под струю холодной воды. Пульсирующий шар боли съежился до размеров горошины, затем постепенно вырос до прежних размеров. Но все-таки Петя почувствовал себя немного лучше. Он выключил воду, вытер голову полотенцем, вернулся в комнату, снова лег и заснул.
Когда он проснулся снова, уже вечерело. Боль в голове почти прошла и превратилась в подобие ноющего назойливого присутствия посторонней субстанции. Сильно хотелось пить. Петя встал, оделся и пошел на кухню, отметив по дороге, что вращение стен стало гораздо медленней. Он выпил два стакана воды. Есть не хотелось, как и всегда при болезни.
Петя достал градусник и померил температуру. 38 и 5. Плоховато, но жить можно. Только сейчас он вспомнил про компьютер. Он так и стоял включенным, только перешел в спящий режим. Петя шевельнул мышью, и в системном блоке загудел, пробуждаясь, винчестер, со слабым потрескиванием разогрелся монитор, и на экране отобразился текст. Петя узнал его – это была та самая программа, набранная им ночью. По внешнему виду было совершенно непонятно, что она должна делать. Он некоторое время раздумывал, сохранить ее на диске или нет, но потом решил все-таки сохранить, дав ей первое попавшееся имя – asdf. Исходный текст оказался больше, чем он мог предположить – около 200 килобайт. При других обстоятельствах Пете понадобилось бы недели две, чтобы напечатать такой объем. Уже чисто автоматически он попытался откомпилировать программу. Как он и ожидал, ничего не вышло. Компилятор исплевался сообщениями об ошибках и остановился. Полный бред.
Петя встал из-за компьютера. Его знобило, кружилась голова. Он разыскал среди вороха вещей толстый шерстяной свитер и натянул его поверх рубашки, после чего отправился на кухню и поставил на огонь чайник. Во всех его действиях был какой-то отсутствующий, тупой автоматизм, в то время как в мозгу крутились хаотичные обрывки программных кодов, музыки, рекламных роликов и недавних разговоров. Все это складывалось в чрезвычайно сложную картину, имеющую ускользающий от понимания смысл.
Он присел за стол и взял в руки банку Nesfake. Некоторое время он тупо изучал надписи на этикетке, потом оторвал ее и понес в комнату. Там он нашел фломастер и на обратной стороне этикетки написал свои имя, адрес и телефон, как того требовали правила конкурса. Графа «Город мечты» заставила его крепко задуматься. В конце концов он пожал плечами и вывел, не вполне осознавая, что делает: «Chiba city». Покончив с этикеткой, он словно лишился всех сил и некоторое время неподвижно сидел, прислушиваясь к хаосу в своей голове.
Потом он снова подсел к компьютеру, решив попробовать разобраться с ошибками в программе. К своему изумлению, Петя обнаружил, что все ошибки были незначительными и поверхностными, связанными в основном с опечатками, когда палец случайно задевал соседнюю клавишу. Он исправлял их одну за другой, и даже стал слабо надеяться, что программа все-таки заработает.
Засвистел чайник. Петя приготовил себе кружку дымящегося кофе и бутерброд с сыром и с двойной энергией принялся за работу. Он даже почувстствовал нечто вроде отрешенности, подобной той, что сопровождала набор загадочной программы.
И вот наступил момент, когда программа откомпилировалась без ошибок. С замирающим сердцем Петя запустил ее. Система выдала сообщение, что программа произвела некорректное обращение к памяти и принудительно завершена. «А что ты ожидал?» – спросил сам себя Петя. Это был тупик. Если исправить синтаксические ошибки и описания функций было относительно просто, то копаться в логике программы, которая может и не иметь оной – безнадежное дело. Однако Петя хорошо помнил о Кинетическом Черве, и теперь не сомневался, что это очередное испытание в его квесте.
Сначала он, ругнув сам себя, прицепил к компьютеру запасной винчестер и скопировал на него все свои файлы. Это следовало сделать еще перед первым запуском программы, ведь она вполне могла стереть весь винчестер. Потом он запустил отладчик и принялся трассировать программу с самого начала. Что она делала, оставалось абсолютно непонятным. Большая часть выполняемых ею инструкций была бессмысленной. Единственное, что Петя мог понять – сбой в работе происходил оттого, что программа производила запись в собственный сегмент кода. Такое часто бывает, если программа содержит скрытую ошибку… либо в самомодифицирующихся программах. Если это первый случай, то Пете не стоило даже надеяться отыскать ошибку, не зная хотя бы общей логики работы программы. Если же второй… то программе не позволяет модифицировать свой код операционная система. Значит, надо попробовать запустить программу в нулевом – привилегированном кольце защиты…
Уже поздно ночью Петя закончил отлаживать код оболочки нулевого кольца. Изменять исходный текст программы он не решился, да и вряд ли бы из этого вышло что-то путное. Вместо этого он сделал небольшую оболочку, в которую «заворачивалась» программа и которая брала на себя обработку всех некорректных действий с памятью.
Когда все было готово, он опять запустил программу. Экран очистился и долгое время не подавал признаков жизни. Клавиатура тоже не отзывалась. Петя уже протянул руку к кнопке перезагрузки комьютера, когда на экране появилось сообщение:
ОПЕРАТИВНАЯ ПАМЯТЬ: 64 МБ ТРЕБУЕТСЯ: 112 МБи программа завершилась. Петя тихо и истерично захихикал. Памяти тебе, сволочь, не хватает? Будет тебе память. Завтра.
НЕ ХВАТАЕТ ПАМЯТИ
Когда прошло напряжение работы, он почувствовал сильную усталость. Голова все еще болела. Глаза под опухшими веками покраснели и слезились. Не раздеваясь, он упал на диван и забылся тяжелым сном.
* * *
В полупустом салоне рейсового «Икаруса» было холодно и мерзко воняло дизельным дымом. Больше всего Петя не выносил эту комбинацию – холод и дизельный дым, проникающие из всех щелей громыхающего салона. Особенно на голодный желудок. Его начинало подташнивать. Он не позавтракал утром, потому что не хотел есть, а теперь в нем наконец-то проснулся зверский аппетит. Температура снизилась до 37 и 2, головная боль прошла, но Петя с внутренней тревогой чувствовал, что в его здоровье произошли некие серьезные и пугающие сдвиги – настолько пугающие, что он даже не решался обратиться к врачу. Интуитивно он понимал, что доигрался. Все эти эксперименты с Кинетическим Червем не прошли даром. Кирпичи мира мелко и незримо дрожали в своих гнездах, готовые рассыпаться пылью небытия. В то же время Петя чувствовал странное отупение и безразличие ко всему. Бессмысленная круговерть в голове все не прекращалась, и он не всегда понимал, кто он и где находится, теряя себя в наблюдении за проплывающими мимо заиндевелого окна серыми березовыми рощицами, растущими на обочинах пригородной дороги.Автобус затормозил, нехотя отворились двери, испуская недовольное шипение. Петя спрыгнул со ступенек на обледеневший асфальт и вместе с небольшой толпой приехавших зашагал к огороженному железобетонными плитами периметру с ярко-желтым матерчатым транспарантом «РАДИОРЫНОК» над входом.
Попав внутрь рынка, Петя прошелся по палаткам, прицениваясь и выбирая нужный ему тип памяти. Такой сейчас трудно было найти, так как он был уже давно снят с производства. Кое-где он находил то, что нужно, но по неведомой причине шел дальше, пока не наткнулся на… Ряху!
Ряха стоял за прилавком палатки, в руке у него была наполовину опустошенная бутылка «Хамовнического». Глаза смотрели на Петю тупо и не мигая. Отчего-то Петя запаниковал. Он никак не ожидал увидеть здесь Ряху, да еще и продающего «железо».
Петя некоторое время стоял в ступоре, делая вид, что разглядывает детали и прайс-листы, хотя взгляд его не мог сфокусироваться ни на чем. При этом он не мог заставить себя сдвинуться с места и с ужасом осознавал, что не знает, как быть дальше. Это был какой-то идиотский транс, в котором не существовало ни прошлого, ни будущего, а только мучительно растянутый момент настоящего.
– Я спрашиваю, могу ли чем-нибудь помочь? – откуда-то издалека донесся до Пети голос.
Это был голос Ряхи. Он был слегка осипшим.
– Симмы по 32 мегабайта есть? – как загипнотизированный, спросил Петя.
– Вроде были. Щас посмотрим…
Ряха с утробным бульканьем глотнул пива, поставил бутылку на прилавок и повернулся к Пете спиной, копошась в каких-то коробках.
– Последние остались. Забирай со скидкой.
Ряха выложил на прилавок прозрачный пластиковый конвертик с запечатанной внутри парой симмов. Конвертик был испещрен крохотными ярко-желтыми японскими иероглифами, среди которых повторялась красная надпись латиницей «KINEN MUSHI».
– Гарантия есть? – спросил Петя, вертя конвертик в руках. – Что-то фирма левая…
– Ты что! Это же чистый джапан, не какой-нибудь Тайвань, – почти обиделся Ряха. – У меня у самого такая стоит, ни разу проблем не было. Если что – принесешь обратно, – он снова приложился к бутылке. – Квитанцию выпишу.
– Ладно, беру, – согласился Петя.
Ряха достал чистый бланк и вписал в него несколько строчек. Почерк у него оказался очень ровным и изящным, словно у девушки. После этого он достал печать, подышал на нее и приложил к бланку.
Петя отдал ему деньги и взял квитанцию.
– Спасибо, – сказал он и зашагал прочь.
– Эй, постой! – услышал он голос Ряхи позади и обернулся. – Мозги-то возьми!
Петя хлопнул себя по лбу. Он забыл забрать с собой купленную память.
– Черт, вроде бы точно помню, что взял, – смущенно сказал он Ряхе, вернувшись.
– Если помнишь, значит, взял, – насмешливо ответил Ряха, допивая пиво. – Только, наверное, это было не с тобой и не здесь.
Он хитро подмигнул Пете, отчего тот почувствовал страх.
– Кто вы? – спросил он у Ряхи.
– Никто, – спокойно ответил Ряха, нагибаясь за новой бутылкой пива.
Мир дернулся перед глазами Пети, а все события, образы и звуки спрессовались в траекторию полета пули, с тонким хрустальным звоном повисшей около уха. Щекотливое жужжание в мозгу подсказало ему, что этот диалог он уже где-то когда-то слышал – или еще услышит, не имеет значения. Какие-то странные образы мелькали в сознании – спиральные морские раковины, плывущие под парусами по морям, маленькие фигурки трубачей, расставленные на шахматной доске… Все эти образы несли будоражащий смысл, который Петя знал раньше, когда-то очень давно, но теперь этот смысл был погребен глубоко-глубоко, а сознание пыталось пробиться к нему в отчаянной битве с самим собой.
– Эй, постой! – услышал он голос Ряхи позади и обернулся. – Мозги-то возьми!
Петя хлопнул себя по лбу. Он забыл забрать с собой купленную память.
– Черт, вроде бы точно помню, что взял, – смущенно сказал он Ряхе, вернувшись.
– Ты не больной случайно? Что-то у тебя вид очень бледный, – сказал Ряха с видимым беспокойством на румяном лице, нагибаясь, чтобы поставить пустую бутылку под прилавок.
– Да, есть немного, – ответил Петя, зачем-то кашлянув. – Но вообще я по жизни бледный, так что ничего страшного.
– Ну ты все-таки подлечись, – посоветовал ему Ряха.
– Обязательно. До свидания, – ответил Петя и пошел к выходу с рынка. Ряха за его спиной громоподобно рыгнул.
* * *
Компьютер стоял со снятым кожухом и вывороченными кишками шлейфов. Петя только что установил в него купленную память и включил питание. Первичная процедура тестирования исправно отщелкала 128 мегабайт, после чего загрузилась операционная система. Петя хотел сразу же запустить «П-1» – так он стал называть свою загадочным образом возникшую программу. «Проект-1» или «Петя-1» или… впрочем, неважно. Но в последний момент его палец замер над клавишей «Enter». Казалось бы, так просто сделать этот шаг. Но в то же время Петя определенно боялся того, что может произойти вослед. И очередное сообщение об ошибке было бы, возможно, наиболее желанным результатом. Он опять почувствовал ступор, подобный тому, что испытал при первой встрече с Ряхой на рынке.Все-таки поборов себя, Петя нажал «Enter». Экран очистился, как и в прошлый раз, и компьютер надолго ушел в раздумья. Однако сообщение о нехватке памяти так и не появилось. Программа все еще работала (или уже давно висела), но проверить это было никак нельзя. Оставалось только ждать.
Петя пошел на кухню, разжег огонь под сковородой, тщательно размазал по ней маленький кусок масла, накрошил туда же три сосиски, немного погодя вылил сверху четыре яйца и настругал сыра, посолил, перемешал, накрыл сковороду крышкой и уменьшил огонь. Через несколько минут он уже жадно ел, утоляя мучивший его с утра голод.
Покончив с едой, он налил себе кофе и вернулся в комнату. Сначала ему показалось, что состояние «П-1» не изменилось, но потом он заметил небольшой символ ">" в левом верхнем углу экрана. Такой символ обычно означал приглашение к вводу данных.
Петя подсел к компьютеру и нажал «Enter». Ничего не произошло, только новый символ ">" появился строкой ниже. Петя еще несколько раз нажал «Enter», и все новые и новые приглашения появлялись друг под другом. Все верно. «П-1» ожидает ввода данных, только вот каких? Петя наугад провел пальцами по клавиатуре:
bnrrlfkjhgrlkjng
и нажал «Enter».
– vnirsolvkjnlgnstrkjgl – ответила программа и снова высветила приглашение.
«Мда», подумал Петя, «эту штуку так просто не надуришь».
Словно по наитию, он ввел следующую строку:
кто ты?
– ВЕРОЯТНОСТНАЯ АНОМАЛИЯ «П-1» – немного помедлив, выдала ответ программа.
Стены комнаты с ревом бросились на Петю. Он закрыл голову руками и сполз под стол. Уже в который раз мир пытался уничтожить его за нарушение неведомых секретов, но теперь Петя был готов к бою. Сжав зубы, он сосредоточенно удерживал свое сознание от угасания. Пространство вокруг него рушилось кусками отсыревшей штукатурки, обнажая бездонные дыры пустоты, сквозь которые просматривалось какое-то движение. Было сложно хоть как-то охарактеризовать его. Было непонятно, что именно движется, так как это не принадлежало к сфере человеческих понятий. Было непонятно, в какую сторону или с какой скоростью происходит движение, так как оно происходило вне пространственных рамок. Это можно было сравнить с хаосом, с той лишь разницей, что в хаосе нет движения как связного действия.