Николай Горькавый. Астровитянка (сборник)

   Осталось пять секунд.
   – Робби, – застонала Никки, – ты погибнешь… я не хочу этого… Ай! – Струйка расплавленного камня подобралась и обожгла ей ногу.
   – Не раскисай, Никки, – подбодрил её Робби.
   Его оплавленная поверхность, выглядывающая из огромных дыр рюкзака, вдруг стала ртутно-блестящей, и он властно крикнул:
   – Поднимай!
   Никки повернула голову. Лазерное сияние струилось над ней совсем близко – полурасплавленная тележка таяла ручейками и уже почти не давала тени. Никки прикинула, где должен стоять зеркальный мерзавец, и выставила в том направлении рюкзак с Робби, вцепившись двумя руками в его ремни и инстинктивно стараясь держать руки в тени рюкзака. Выставленный над краем тележки и покинувший крошечный оазис спасительного полумрака, рюкзак сразу задымился, вспыхнул и потёк ручейками раскалённой пластмассы по рукам Никки.
   Она громко закричала, стараясь не уронить Робби или то, что от него оставалось, но в следующую секунду её тело стало абсолютно непослушным.
   «Робби умер… – поняла Никки, – и теперь некому двигать моими руками… и некому дышать за меня…» Её крик стих, тело мягко и безвольно осело. Голова Никки ударилась о раскалённую чёрную землю, а правая рука погрузилась в лужу расплавленной пластмассы, но девочке было совсем не больно.
   Маленькая рыжая собачка лежала рядом и горела белым трескучим пламенем.
   Никки заскользила по спирали куда-то вниз, в жаркую теснеющую мглу. Вдруг она услышала, как ласково зовет её мама: «Никки!» – и почему-то виноватый голос отца: «Прости меня, белочка…»
   В следующее мгновение мир вокруг Никки погас.
 
   Джерри сидел над проклятой контрольной по биологии, но работалось плохо. Он вдруг подумал, что Никки так и не позвонила ему из Шрёдингера. Он быстро взял аппарат и вызвал её номер, но т-фон Никки не отвечал.
   Это его здорово встревожило, сигнал т-фона теряется только в тоннеле, но поездка по подземелью занимает всего несколько минут. Он спросил свой компьютер, и тот ответил, что Робби не выходит на связь уже тридцать семь минут. Джерри так взволновался, что решительно набрал номер профессора Майсофт.
   Когда она откликнулась, Джерри сбивчиво объяснил, что он никак не может разыскать Никки, которая обещала ему позвонить и не позвонила.
   – Когда ты её видел или говорил с ней в последний раз?
   – Почти час назад она отправилась в Шрёдингер. С тех пор её т-фон не отвечает и компьютер не выходит на связь.
   – Ну, Джерри, прошёл всего час…
   – Профессор, вы знаете историю Никки – кто-то охотится за ней! Тут лучше сто раз перестраховаться. Попросите охрану проверить тоннель и Шрёдингер. Для чего они здесь сидят, пусть немного поработают, чёрт бы их побрал! – не выдержал Джерри.
   – Хорошо, хорошо, – поспешно согласилась профессор Майсофт, – я немедленно свяжусь с начальником охраны.
   Джерри в тревоге забегал по комнате, продолжая держать т-фон в руке и беспрерывно вызывать Никки. Может, она пошла в лес? Нет, она бы сказала ему об этом, они ходят в лес обычно вместе… Да и зачем бы она выключала т-фон? А Робби вообще всегда на связи, разве только попал в заэкранированное место… Может, они застряли в тоннеле?
   Джерри метнулся в гостиную, где несколько Сов смотрели какую-то тивидачу на большом экране, и выглянул в балконное окно, из которого хорошо просматривался весь внутренний двор Колледжа. Из Главной башни, откуда начинался тоннель в Шрёдингер, быстро выходили какие-то люди. Джерри похолодел.
   Из дверей Главного холла выкатился санитарный кентавр с коконом-носилками на спине и устремился в медицинское крыло. Рядом с роботом бежали несколько охранников. Сердце у Джерри оледенело, и он бросился вон из комнаты, сбив с ног какого-то второкурсника. Он не мог ждать медленный лифт и все десять этажей летел по винтовой лестнице, прыгая через десяток ступенек сразу и чуть не сломав ноги и шею.
   Когда он вбежал в медицинское отделение, там находились заплаканная профессор Майсофт и несколько незнакомых ему людей.
   – Профессор… что… случилось?! – крикнул, задыхаясь от бега, Джерри.
   – Никки нашли в тоннеле, – всхлипнула профессор Майсофт. – Она сильно обожжена.
   – Она жива? – Кровь отхлынула от лица Джерри.
   Профессор кивнула так неуверенно, что сердце Джерри больно сжалось. Из группы медиков Шрёдингера, собравшихся в углу вокруг монитора, слышалась громкая дискуссия:
   – Ожоги – это понятно… но что за загадочный паралич всего тела?
   – Бред какой-то! Рефлексы отсутствуют полностью, но она же как-то ухитряется дышать!
   – Доктор Берринджер! Вы можете объяснить, что происходит с пациентом?
   – Не могу! – Голос доктора Колледжа срывался от волнения. – Её компьютер, управляющий нейрочипом, не работает. Она уже должна была умереть! Я не понимаю, почему она всё ещё жива!
   – Пустите меня к ней! – в волнении крикнул Джерри. – Мне надо посмотреть, что с её компьютером! Я смогу помочь!
   Он сам не понимал, что говорит, но он должен был увидеть Никки.
   Врач в зелёном халате обернулся на его голос.
   – Послушайтесь его, – умоляюще попросила профессор Майсофт, – он её друг, он был с ней в госпитале, и если он так говорит…
   Медик в зелёном помедлил секунду, потом кивнул. На Джерри быстро надели халат, и врач сам повёл его в реанимационную палату, где вокруг ярко освещённого стола суетились люди в разноцветных одеждах – бригада «скорой помощи» из Шрёдингера. Двое в синем готовили аппарат искусственного дыхания; женщина в белом комбинезоне уже держала в руках дефибриллятор; ещё двое врачей осторожно работали ножницами, бросая в корзину клочья обгорелой одежды.
   Джерри подвели к столу…
   Сердце юноши не выдержало этого зрелища, и слёзы наполнили его глаза…
   Пусть будут прокляты все убийцы этого мира!
   Его лучший друг Никки, весёлая девочка с хрустальными волосами, лежала на операционном столе. Джерри с ужасом глядел на её обгорелую голову, где почти не осталось волос, на чёрное страшное неподвижное лицо с закрытыми глазами, на чудовищные кровоточащие ожоги, покрывающие её руки и плечи, с которых одежда была уже срезана. Медик в белом халате осторожно снял часы с запястья Никки и положил в никелированную коробку под столом.
   Человек, сидящий возле кардиомонитора, закричал:
   – Дыхания нет, пульса нет! Мы её теряем!
   Джерри очнулся и с такой силой оттолкнул врача в белом от стола, что тот опрокинулся на пол.
   – Болваны! – Он схватил часы и снова положил их поближе к Никки.
   – Дыхание есть, сердце забилось! – закричал радостно человек у прибора, и этот крик остановил медиков, бросившихся к Джерри с явным намерением вышвырнуть его вон.
   – Ничего на ней не трогать! – заорал бешено Джерри. – У неё был рюкзак, где он?
   Один из медиков показал на расплавленный комок в отдельной корзине:
   – Это было у неё в руке.
   Джерри бросился к тому, что осталось от Робби, и сразу понял, что это бесполезный кусок пластика, безнадёжно спёкшийся в монолит. Но кто тогда управляет её дыханием? Это может быть только…
   – Мне нужен компьютер с коммуникатором! – закричал он, яростно посмотрел на ничего не понимающих растерявшихся медиков и резко отпихнул человека от ближайшего монитора.
   Джерри лихорадочно нажимал клавиши на управляющей консоли, выкрикивая кодовые слова, – и через несколько секунд в палату ворвался громоподобный электронный голос:
   – Не трогать пациентку Никки Гринвич! Не убирать часы с её руки!
   Врачи вздрогнули.
   – Кто говорит? – крикнул медик, приведший Джерри.
   – Компьютерная система, управляющая её дыханием. Мне срочно нужен вайрлессный нейрокоммуникатор для шейного позвонка, тогда я сумею восстановить контроль над её телом. Быстрее! Я еле держу её через горелые контакты.
   Медики, получив конкретное указание, заметались по операционной.
   – У пациентки на шее стандартный разъём, – продолжал грохочущий властный голос, которого просто невозможно было ослушаться. – Нужно быстро вытащить остатки старого коммуникатора и вставить новый. Да, этот годится, я его чувствую.
   Осторожно приподняв обожжённую Никки, медики сумели сделать то, что требовал голос…
   Тело на операционном столе рванулось спущенной пружиной, выгнулось невероятной дугой, и девочка страшно закричала.
   Медики суетились вокруг обгорелой и непрерывно кричащей Никки, так и не открывающей глаз. Джерри сполз по стене на пол, уткнул лицо в колени, а его плечи тряслись от этого жуткого крика…
 
   Никки опять приснился кошмар. Они часто посещали её на астероиде. Она спокойно принимала эту часть своей жизни и даже прочитала в файлах Робби обширное исследование о природе кошмаров. Часто повторялся сон, в котором ей не хватало кислорода и она подсоединяла к скафандру всё новые и новые баллоны, но и там ничего не было… она задыхалась всё сильнее и в последний момент просыпалась, с жадностью хватая ртом воздух.
   Иногда ей снились родители, весело разговаривающие о чём-то друг с другом и собравшиеся куда-то уйти вместе, совершенно не замечая её, Никки. А она очень хочет пойти с ними, но, обессиленная, не может ни встать, ни крикнуть им. Они уходят, за ними закрывается дверь, и Никки отчётливо понимает, что остается одна, и это навсегда… В общем, это был самый нелюбимый Никкин кошмар.
   Сегодня ей приснилось, что она загорает на пляже возле какого-то озера. Солнце припекало, и в горле пересохло, но она почему-то не могла встать и напиться…
   Этот кошмар приснился Никки впервые. Она понимала это частью сознания и даже ждала с некоторым отстраненным любопытством – ну, что будет дальше? А дальше солнце светило сильнее и сильнее, всё вокруг вспыхнуло и загорелось, на Никки задымилась и сильно заболела кожа, особенно на руках и голове…
   На этом месте сна Никки и проснулась, но это не принесло обычного освобождения от кошмара, наоборот, она почувствовала, что у неё действительно всё болит, как от сильных ожогов. Она недоуменно обвела глазами незнакомую обстановку. «Почему я не в своей колледжской комнате? Колледж… Шрёдингер… поехала туда одна, идиотка… а может, наоборот, хорошо, что одна…»
   Тут она всё вспомнила – убийца в зеркальном скафандре, пылающая пещера, потеря контроля над своим телом и скольжение по спирали во тьму… Это воспоминание навалилось такой тяжестью, что она чуть снова не потеряла сознание.
   Никки еле справилась с этим странным приступом и вдруг осознала, что возле неё нет рюкзака, привычного как часть тела. Что с Робби? Как так может быть, что его нет рядом? Как же она дышит без него?
   Она попыталась крикнуть кого-нибудь, но вместо крика из пересохшего горла вырвался лишь тихий сип. То ли этого слабого шипения хватило, то ли медицинский чип заметил, что пациентка очнулась, – в палату спешно вошла главный врач Колледжа, доктор Берринджер. Она облегчённо улыбнулась девочке.
   – Отлично, Никки, ты наконец проснулась!
   Доктор через трубочку напоила её прохладным кисловатым напитком. Боль сразу утихла.
   – Что со мной? Сколько я… спала? – наконец смогла спросить Никки более внятно.
   – Тебя нашли в боковом ответвлении тоннеля с сильными ожогами… Охрана, вовремя поднятая на ноги твоим другом Джерри, сразу заметила свечение из бокового заброшенного хода… Ты два дня не приходила в сознание. Но сейчас всё будет хорошо, отдыхай.
   – Что с Робби? – спросила тихо Никки, боясь услышать ответ. – С моим компьютером?
   – Я не совсем в курсе, – уклончиво сказала доктор Берринджер. – Поговори об этом с твоим другом Джерри. Он, кстати, можно сказать, спас тебя ещё раз – уже здесь, в больнице. Никто не понимал, что с тобой, а он прорвался в последний момент в реанимацию и здорово нам помог.
   – Можете его позвать?
   Доктор Берринджер почему-то замялась, но потом улыбнулась.
   – Хорошо, я ему позвоню.
   Она что-то настроила в капельнице и ушла, а Никки, утомлённая даже коротким разговором, сразу заснула. Следующее её пробуждение было гораздо легче, даже ожоги болели меньше. Через минуту в комнате появилась доктор Берринджер.
   – Никки, как ты себя чувствуешь?
   – Заметно лучше, спасибо.
   – Джерри уже давно ждет, пока ты проснёшься, но… – замялась доктор, – ты уверена, что готова к приёму посетителей?
   – Конечно, – слегка удивилась Никки.
   – Ты понимаешь… – с непонятным затруднением сказала доктор Берринджер, – у тебя сгорели волосы, остатки их пришлось удалить… много лицевых ожогов, это всё пройдет… мы надеемся… но сейчас ты… в общем, не в самой лучшей форме для свидания с молодым человеком.
   – Можно мне посмотреть в зеркало? – спросила после длинной паузы Никки, наконец вспомнившая, что случилось, во всех подробностях.
   Доктор Берринджер тяжело вздохнула, но возражать не посмела – принесла зеркало и поднесла его к лицу Никки.
   Из зеркала на Никки глянула незнакомая лысая голова с безбровым опухшим лицом варёного цвета и богатым набором ожогов, синяков и порезов. Никки закрыла глаза, чтобы не видеть это кошмарное зрелище, и горько спросила себя: «Ну что, чудовище, тебя когда-то волновал цвет твоих волос?»
   – Дайте мне, пожалуйста, что-нибудь надеть на эту лысину, – тяжело вздохнула Никки, – и пусть Джерри заходит.
   Джерри зашёл и, к своему облегчению, увидел знакомые синие глаза Никки, внимательно смотрящие на него с кровати. Белая материя закрывала голову Никки до бровей, а на лице виднелись многочисленные красные ожоги.
   – Привет, Никки! Как ты напугала меня, жуткая девица! – бодро сказал он.
   – Привет, Джерри… извини, – сказала тихо Никки.
   – Извиняю, но в последний раз. – Он сел на табурет. – Больше ты одна никуда без меня не поедешь.
   – Ну, и как ты меня находишь? – спросила Никки.
   Юноша осторожно посмотрел на её новое лицо.
   – Ты выглядишь очень хорошо, – искренне сказал Джерри. – Я никак не ожидал найти тебя в такой приличной форме.
   – Джерри, ты страшный лгун, – тоскливо скривилась Никки, – я видела себя в зеркале…
   – Никки, ты глупая девчонка, – он ласково улыбнулся ей, – и скажи бо-ольшое спасибо, что не видела себя пару дней назад… Сейчас у тебя практически нормальное лицо с такими ожогами, которые пройдут без пластики. Ты в хорошем медцентре и будешь через две недели как новенькая. Волосы сгорели – жалко, конечно, но… они тоже скоро отрастут.
   Никки всмотрелась в своего друга пристальнее и увидела, что за эти дни Джерри сильно изменился – похудел и посуровел. И у него стали взрослые глаза.
   – Что с Робби? – спросила она.
   – Твой Робби сейчас здесь, – Джерри указал на Никкины ручные часы, которые он ей подарил на Рождество, – и ты можешь поговорить с ним через мой т-фон, пока я не сделаю для него аудиосистему. А старый его корпус… сгорел.
   – Никки, привет! – раздался голос Робби из т-фона юноши. – Ну, и здорова ты спать, я чуть не заржавел со скуки.
   – Видишь, – улыбнулся Джерри, – он остался таким же ехидным кремниевым сухарем, каким и был.
   – Здравствуй, Робби! – тихо сказала Никки, и глаза её подозрительно заблестели. – Значит, ты все-таки успел, старый абак? Ты сумел спасти и меня… и себя… Как же ты выскочил… оттуда?
   – Эти часы были нашим с Робби сюрпризом, – сказал Джерри. – Никки, мы тебе всё расскажем в деталях, но попозже. Меня пустили сюда на пять минут – тебе надо отдыхать.
   – Хорошо, – закрыла глаза Никки, действительно уже уставшая. – Да, ещё… в пещере… был человек… в зеркальном скафандре…
   Голос её слабел.
   – Его нашли мёртвым недалеко от тебя, – сказал, вставая с больничной табуретки, Джерри, – и не думай больше об этом.
   А Никки и не думала – она уже снова спала. Юноша тихонько подошёл к кровати и осторожно поцеловал спящую девушку в необожжённый висок, не обращая внимания на глазок следящей камеры.
 
   В следующий раз Никки проснулась с сильным чувством голода. Доктор Берринджер принесла ей вкусного бульона и осторожно подняла спинку кровати.
   – Офицер Горбин хотел поговорить с тобой, он ждет в приёмной.
   Полицейский зашёл и поздоровался.
   – Как вы себя чувствуете, мисс Гринвич? – присел он на табурет возле кровати. – Можем мы немного побеседовать?
   Никки молча кивнула.
   – Расскажите – что произошло в пещере? – спросил полицейский и пододвинул служебный т-фон.
   – Я поехала в Шрёдингер, – тихо заговорила Никки, – но тележка неожиданно свернула в боковой ход…
   Никки рассказала обо всех дальнейших пещерных событиях.
   – Я спряталась за тележкой, но человек в зеркальном скафандре уже успел здорово обжечь меня. Он держал лазер на широком луче и полной мощности. Всё вокруг стало плавиться, и нам с Робби оставалось жить несколько секунд. Тут Робби включил зеркальный режим своего экрана, и я подняла его над тележкой, пробуя ослепить этого человека. Ну, знаете… как зеркалом пускают солнечные зайчики. Что было дальше, я не знаю… Робби расплавился, и я потеряла сознание… – На Никки снова навалилась тошнота от этого воспоминания. – Вы знаете, что я двигаюсь только с помощью этого компьютера?
   – Знаю, – кивнул офицер Горбин. – Итак, вы не видели лица этого человека, и он вам неизвестен?
   – Да, – подтвердила Никки. – Вы поймали его, или он убежал?
   – Мы обнаружили его мёртвым, – ответил офицер. – Судя по всему, зайчик, который вы пустили ему в лицо, не защищённое щитком, ослепил его очень сильно. Даже небольшой процент отражённого излучения боевого лазера мгновенно сжигает сетчатку глаз. А он недооценил вас и не закрыл шлем. Видимо, от ожога глаз и лица он получил такой болевой шок, что потерял сознание и упал, не выпуская из рук пистолет и даже прижав его животом к грунту… Лазер, направленный в землю, работал ещё минут двадцать, пока не иссякла батарея. Когда прибыли спасатели, напавший на вас лежал в луже магмы… лицом вниз… Там был огненный ад, вы уцелели на небольшом сухом пятачке… Хорошо, что пол пещеры немного поднимался к выходу, но лава уже подбиралась к вам. Вас успели вытащить с помощью робота, а тело человека в скафандре пришлось на следующий день вырезать из скалы…
   Никки выслушала это сообщение молча.
   – Зеркальный человек расстрелял мирный и беззащитный «Стрейнджер», – медленно произнесла она, – убил моих родителей и сделал меня инвалидом, подключённым к компьютеру. Он был очень жесток; даже здесь он хотел убить меня помедленнее и не закрывал щиток, потому что любил запах барбекю… Я не буду сожалеть о смерти этого человека.
   – Спасибо, мисс Гринвич, – встал офицер Горбин, – для меня всё ясно с этим эпизодом. Теперь этот случай – часть расследования, начатого в Лунном госпитале после первого покушения на вас. И увы, это дело ещё далеко от завершения…
   – Как убийца попал в тоннель? – спросила Никки. – Ведь там действует жёсткая пропускная система со стороны Шрёдингера.
   – Он устроился на работу в Шрёдингер ещё в июле – как ремонтник коммуникаций… под вымышленным именем и очень профессиональной легендой, сумевшей обмануть все компьютерные системы. Может, мы бы нашли подделку в его истории при более тщательном анализе, но охрана Колледжа и моя полицейская группа обращали особое внимание только на тех, кто попал в Шрёдингер после вашего поступления в Колледж. Он же поступил на работу ещё до экзамена – на всякий случай. С тех пор он терпеливо ждал подходящего момента и как-то узнал, что вы поедете в Шрёдингер… – Офицер Горбин виновато пожал плечами. – Мы всё время опаздываем, они нас переигрывают… Опять мы не смогли вас защитить, мисс Гринвич. Снова приношу свои извинения…
   За полицейским закрылась дверь, а Никки долго смотрела в окно палаты на верхушку огромного зелёного кипариса возле Главной башни и испытывала странное чувство облегчения оттого, что человека, убившего её родителей, больше нет в живых и что к этому приложила свои обожжённые руки она сама…
 
   Через несколько дней Никки почувствовала себя достаточно хорошо и уже сидела в кресле, когда Джерри пришёл в очередной раз её навестить. Он принес букет жёлтых роз – сумел добыть её любимые «Тулуз-Лотрек»! Никки с наслаждением зарылась лицом в пахучие розы, а Джерри рассказал историю часов, подаренных ей на Рождество.
   – Связываясь с компанией «Лунотел», я рассчитывал, что Роббин богатый опыт лечения своих повреждений поможет исправить дефекты и процессоров «Лунотел». Опытный больной иногда лучше врача. «Лунотел» согласился с этой идеей, и мы заключили контракт. Они дали мне для тестов два неработающих процессора – каждый со своим набором проблем. За первые месяцы мы с Робби получили неплохие результаты.
   Но в ноябре мне позвонил расстроенный менеджер из «Лунотела» и сказал, что их купила крупная компания, выпускающая обычные дорогие процессоры. Новых хозяев не интересовала проблема дефектов дешёвых процессоров, и, как я понял из разговора, они купили «Лунотел», чтобы избавиться от конкурента, который обещаниями недорогой продукции дестабилизировал их рынок. Менеджер заявил, что он не сможет продолжить наш контракт и даже не сможет оплатить уже сделанную часть.
   – Значит, денег заработать не удалось… – печально отметила Никки.
   – Увы. Менеджер откровенно сказал, что я могу обратиться в суд с требованием платы с новых владельцев, но шансов у меня почти нет… Этому человеку велели уладить проблемы «Лунотела», не платя денег кредиторам, и тогда он перейдет на аналогичную должность к новым хозяевам. Я спросил, могу ли оставить себе два пробных процессора в качестве компенсации за потраченное время и за отказ от всяких претензий к «Лунотелу». Он даже обрадовался – мол, эти процессоры всё равно же не работали. Так я остался без денег, но с двумя бракованными чипами А9, каждый из которых в рабочем состоянии стоил огромных денег. Мы потратили с Робби ещё месяц и добили эту проблему дефектов – оба процессора вышли на запланированную вычислительную мощность.
   – Какие вы молодцы! – восхитилась Никки.
   – После чего у нас возникла идея перезаписать память и архитектуру Робби на один из чипов, чтобы, с одной стороны, обезопасить самого Робби от случайностей, а с другой – понять, насколько уровень его интеллекта переносим на другие процессоры класса А9. Я изготовил две пары часов, где к процессору присоединил блоки памяти – как элементы браслета – и вайрлессный коммуникатор. Одни часы – у тебя, другие – вот они, – и Джерри поднял левую руку с такими же часами.
   Там больше ничего не вместилось – даже динамик для голосового общения. Ты не думай, что мы решили скопировать Робби без твоего разрешения – на такое мы бы не пошли. В моих часах сейчас обычный софт-секретарь, а с процессором в твоих часах Робби возился долго – копировал память, переносил и тестировал основные элементы своей структуры, с тем чтобы его двойника можно было инсталлировать достаточно быстро, если бы ты согласилась. Это мы рассматривали с ним как сюрприз… Если у тебя были бы возражения, то это осталось бы как бэкап Роббиной памяти. Что произошло дальше, тебе расскажет сам Робби.
   Никки посмотрела на т-фон Джерри, хотя Робби физически находился у неё на руке.
   – Ну, теперь ты рассказывай, темнила, любитель сюрпризов, – ласково сказала она.
   – Когда к нам притопал этот зеркальный болван, мне стало понятно, что предстоит далеко не дружеская беседа. Я, конечно, продолжал попытки связаться с охраной, делать ещё кучу дел и одновременно – кстати, вы, рыхлые биосистемы, даже не представляете, сколько я могу делать вещей параллельно и очень быстро, – я начал, на всякий случай, инсталлировать своего двойника в часах. Извини, Никки, без согласования с тобой, ты была здорово занята – там, в пещере… К времени той злополучной поездки в Шрёдингер уже практически вся подготовительная работа была закончена, мне оставалось перенести процентов двадцать памяти. Этого я не успевал, но так как эти файлы представляли копии общедоступных инфобанков, то их можно было позже восстановить, и я скопировал только заголовки. Пока ты прыгала кузнечиком вокруг тележки, я завершил инсталляцию и инициализировал на новом процессоре свои функции по поддержанию контроля твоего тела. И это сработало: когда старый корпус расплавился, я уже сидел в часах и поддерживал твоё дыхание через горелый шейный коммуникатор.
   Это всё, что я мог тогда сделать. Если бы Джерри не отправил бездельников из охраны на поиски, нас бы затопило магмой или окончательно бы отказал еле живой порт… А в реанимационной палате Джерри вёл себя как ураган: всех медиков растолкал и вытащил меня из металлического ящика, в котором я окончательно потерял связь с тобой и стал уже совершенно беспомощным…
   – Вот оно что, – сказала грустно Никки. – Робби всё-таки погиб, оставив после себя двойника…
   – Не будь дурой, Никки, – грубовато-ласково проворчал голос из Джерриного т-фона. – У нас, компьютеров, всё не так, как у вас, биослизняков… Я – тот самый Робби, который вытирал твои сопли, кормил тебя кашкой и ездил на твоей спине десять лет. Помнишь, как мы целую неделю куковали на складе из-за длинного солнечного шторма? Ты была совсем кроха, и я уже охрип, рассказывая сказки и показывая мультики, которых у меня оказалось не так уж и много. Так вот, открою тебе свою самую страшную тайну: когда мои запасы мультиков закончились, я принялся сам изготавливать их – по образцу и подобию имевшихся. Может, сценарии этих мультиков были и не голливудского качества, но тебе нравилось…