Николай Леонов. Идеальный маньяк (сборник)

   Под конец разговора Крячко спросил про Вику Кожухову.
   – Я ее почти не знаю, – сказала Марина. – Она в соседнем доме живет, мы никогда не дружили. А потом с ней это несчастье случилось, и я ее вообще не вижу.
   Зазвонил сотовый телефон, и Крячко ответил – звонил Лев Гуров.
   – Стас, давай быстро в главк, – коротко сказал тот.
   – Я вообще-то еще не закончил…
   – Бегом, я сказал, – повторил Лев и добавил: – Тут Петр рвет и мечет.
   После этого сразу же разъединил связь. Крячко в растерянности смотрел на телефон, недоумевая, по какому поводу там истерит Орлов. Он вроде бы не успел ничего такого сотворить. Неужели увидел прожженное пятно на ламинате? Да ну, ерунда! Все давно и думать забыли, и сам Орлов уже сто раз успокоился. К тому же Крячко очень удачно замаскировал его новеньким ковриком, купленным, между прочим, на личные средства. Так что с него взятки гладки. Но ехать было необходимо – по тону Гурова Крячко понял, что дело серьезное, и, наскоро простившись с Агафоновыми, отправился в Главное управление.

* * *

   Когда Гуров вернулся из фитнес-центра, он погряз в разного рода бумагах и сообщениях. Это были важные сообщения: пришли материалы по делу об убийстве Светланы Лихачевой, появились кое-какие результаты экспертизы по делу Ирины Умецкой, сведения о Константине Широкове, кое-что о других сотрудниках фитнес-центра… Словом, данных было много, и Гурову необходимо было в кратчайшие сроки разобраться со всей этой бухгалтерией, возвышавшейся на его столе. Разобрать, хотя бы предварительно ознакомиться, желательно до шести часов, потому что после Гуров намеревался поехать в фитнес-центр «Идеал» побеседовать с его работниками и клиентами, и ехать он хотел уже подготовленным, обладая хоть какими-то сведениями о людях, каждого из которых можно было зачислять в список подозреваемых.
   Как назло, полковника Крячко на месте не оказалось, хотя времени было только три часа, а ехать к Агафонову тот собирался после шести. Вместе они бы управились быстрее. Гуров достал телефон, собрался было набрать номер Крячко, чтобы узнать, где его носит, но потом передумал. Все равно нужно самому изучить эти материалы и уложить в голове, дабы ориентироваться в ситуации. И управиться за три часа… Нет, не получится. Если сейчас хвататься за все материалы подряд, в голове толком ничего не уложится, а будет сплошной хаос. А Гуров не любил бардака. Он любил строгий порядок, чтобы все было разложено по полочкам. Это касалось как домашней обстановки, рабочего места, так и головы. Потому он решил действовать методично и последовательно. Раз сегодня ему предстоит разработка сотрудников фитнес-центра, значит, нужно начать с характеристик его сотрудников и фактов их биографии.
   Гуров раскрыл первый документ и стал читать. Он касался Широкова Константина Дмитриевича, выпускника института физкультуры. Широков учился на дневном отделении, нигде при этом не подрабатывал, поскольку имел весьма обеспеченных родителей. По этой же причине проживал отдельно от них, в однокомнатной квартире в районе ВДНХ, женат не был. По данным из института, Широков характеризовался как человек доброжелательный, уравновешенный, щедрый и обладающий хорошим чувством юмора.
   – Да уж, шутник… – пробормотал Гуров, перелистывая страницы и досадуя на самого себя, потому что уже испытывал к Широкову неприязнь и предубеждение. Испытывал, не будучи уверенным еще ни в чем, ни разу даже не беседовав с ним. А он, может быть, вполне хороший и приятный парень, этот Широков, и к нападениям на девушек причастен не больше, чем сам Гуров.
   После окончания института Широков пошел работать согласно полученному образованию – в лицей. Уволился семнадцатого апреля этого года, после чего в мае поступил на работу тренером в фитнес-центр «Идеал»…
   Стоп. Что-то привлекло внимание Гурова, какое-то несовпадение. А, вот что – формулировка «уволился семнадцатого апреля». Почему в апреле, когда до окончания учебного года оставался месяц с небольшим? Почему не дождался конца мая? Настолько надоело, что он бросил своих учеников в конце года? Как же его отпустило руководство, ведь он, по сути, здорово подводил директора лицея?
   Гуров потер лоб. Может быть, и ничего важного, но все же не мешает проверить. Он протянул руку – номер телефона лицея был напечатан в документе – и стал нажимать кнопки на аппарате. Через полминуты уже разговаривал с директором лицея сто девяносто восемь Тамарой Валентиновной Горецкой.
   – Константина Широкова? Конечно помню, – сразу же сообщила она, после того как Гуров представился. – А что случилось?
   – Да ничего особенного, с ним все в порядке, – успокоил женщину Гуров. – Вы мне лучше вот что скажите: почему он уволился от вас, не доработав до конца учебного года?
   Директриса помолчала, потом ответила:
   – Можно, в свою очередь, вас спросить?
   – Вообще-то я предпочитаю сначала получить ответ на свой вопрос. Но если просит женщина, – и он улыбнулся, хотя Тамара Валентиновна и не могла видеть его улыбки.
   – Вы разговаривали об этом с самим Широковым?
   – Нет, еще не разговаривал, – признался Гуров. – Но собираюсь это сделать сегодня.
   – Вы меня извините, Лев Иванович, но давайте поступим так. Вы сначала побеседуйте с Костей, а если вас что-то смутит, то уж тогда обращайтесь ко мне. Хорошо?
   Гуров нахмурился. Подобный вариант ему нравился не слишком – он любил получать ответы на важные вопросы сразу, а не спустя какое-то время. А реакция Горецкой убедила его в том, что с этим увольнением что-то не так. Не зря интуиция заговорила. Но сейчас давить на женщину было бесполезно: по телефону она все равно не станет ничего говорить, а на личную встречу у него просто нет времени: лицей находился на другом конце города; пока он доберется до него, пройдет уйма времени, а ему еще ехать в «Идеал». Да и оставшиеся документы не успеет просмотреть. К тому же, если Горецкая уже заупрямилась, она наверняка скажет, что ей нужно срочно ехать в Управление образования или еще куда-нибудь. И вообще, бывают моменты, когда ситуацию лучше не напрягать. Сейчас, чувствовал Гуров, был именно такой момент.
   – Хорошо, – сухо ответил полковник. – Но только хочу предупредить, Тамара Валентиновна, что, если меня не устроит ответ Широкова, я непременно переговорю с вами лично и узнаю ваш.
   – Обязательно, Лев Иванович. С удовольствием с вами пообщаюсь, – заверила Тамара Валентиновна и быстро попрощалась.
   Гуров принялся читать сведения о Шестаковой, но здесь было не за что зацепиться. Собственно, Ольгу Шестакову можно было вообще исключить из списка убийц по причине ее принадлежности к женскому полу, равно как и остальных сотрудниц фитнес-центра «Идеал», но Гуров привык все проверять досконально. Мало ли… Вдруг это какой-то ее дружок-переросток так развлекается?
   О Борисе Полищуке пока что пришли данные из «Стройпласта», где он работал до фитнес-центра «Идеал». Данные были сухими, казенными, и на их основании нельзя было сделать никаких выводов.
   Результаты экспертизы по убийству Ирины Умецкой лежали отдельной стопкой. Здесь были заключения разных специалистов: дактилоскописта, криминалиста, патологоанатома… Часто заключения патологоанатома приходят в последнюю очередь, поскольку исследования занимают много времени, но сегодня генерал-лейтенант Орлов лично потребовал, чтобы до конца рабочего дня они были готовы и врач занялся трупом Умецкой в первую очередь.
   Гуров читал сухие, казенные фразы:
   «Смерть наступила мгновенно в результате удара ножом в область сердца».
   «На предплечьях убитой обнаружены синяки, что свидетельствует о возможных следах борьбы…»
   И думал, что вот еще вчера жила на свете молодая женщина Ирина Умецкая, ходила по земле, училась, смеялась, любила, а прошел миг – и не стало ее, не стало целого мира, целой жизни. Смерть наступила мгновенно…
   Гуров посмотрел в окно. В середине ноября темнеет рано, и на город уже стали наползать сумерки. Он потер виски и стал читать дальше. И чем больше вникал в суть написанного, тем отчетливее понимал, что ничего, абсолютно ничего эти фразы не дают ему. Никак они не раскрывают личность убийцы. И как могут помочь в раскрытии этого сложного дела, пока не ясно. Однако как ветеран сыска, Гуров отлично знал, что это только на первый взгляд. Это всегда так кажется, что сухие протокольные фразы никакого значения не имеют и перечисляются просто формально – количество синяков на теле, положение трупа на земле… А потом из этих мелких фактиков начинает формироваться целая конструкция, в которой каждый из них, как кирпичик в игрушечном конструкторе «Лего», цепляется один за другой и встает точно на свое место, образуя целый городок. И городок этот предстояло построить ему, Льву Гурову.
   Полковник посмотрел на часы. Скоро шесть. Крячко не появился, да теперь уже и не появится. Имелась у Станислава такая дурацкая привычка: уезжая в середине рабочего дня по делам, он частенько больше не появлялся в управлении. Подобное простительно, когда дел немного или они не слишком важные, тогда отсутствие Крячко не являлось катастрофой и многое можно смело поручить кому-то из низших чинов, они бы справились. Но сейчас, когда дело явно выбивалось из числа заурядных, Гуров чувствовал, что ему не хватает Крячко. Хотя бы просто для того, чтобы посоветоваться. Он встал и, надев плащ, направился к выходу из здания.
   Тугая пробка на проспекте Мира вскоре плотно захватила его в тиски, обещая, что легко он из нее не вырвется. Гуров вздохнул и, включив радиоприемник, откинулся на подголовник. Теперь предстояло ждать, уповая лишь на чудо, что пробка рассосется.
   Чуда не произошло, и к моменту, когда Гурову ехать до фитнес-центра осталось минут десять, зазвонил мобильник. Звонил Орлов, посему Гуров быстро выключил приемник и ответил.
   – Лева! – Орлов буквально кипел, шипел, и Гуров чувствовал, что генерал-лейтенант раскален до предела. – Где этот… – Орлов смачно выругался.
   Чутьем Гуров уловил, что речь идет о Крячко… Чем Станислав мог прогневить Орлова на сей раз, Гуров даже не предполагал. Тем не менее отозвался невозмутимо, аккуратно отвечая лишь на поставленный вопрос:
   – Сейчас уже должен быть у Агафонова.
   – Та-а-ак… – зловеще прошептал Орлов. – А до этого где он был?
   – Понятия не имею. Я с документами работал один.
   – Ты и сейчас один? – на всякий случай уточнил Орлов.
   – Да, еду в фитнес-центр.
   – Так, разворачивайся и немедленно возвращайся! – потребовал Орлов. – И этому клоуну тоже позвони и скажи, что я приказал срочно явиться в управление.
   – А сам что не позвонишь? – спросил Гуров.
   – Потому что… Потому что я с ним даже разговаривать не хочу! – выдал Орлов. – Я его прибить готов!
   – Противоречишь сам себе, – заметил Гуров. – Может быть, не стоит тогда его вызывать, пока ты в таком состоянии? Подожди, когда остынешь, успокоишься. Мне, право же, не хотелось бы потерять Крячко сейчас. Все ж таки жалко, как-никак, сгодится нам еще этот гражданин…
   – Звони! – коротко и категорично потребовал генерал-лейтенант и отключил связь.
 
   Начальство метало громы и молнии через оправу очков, посверкивая ими на Станислава Крячко.
   – Мне из редакции звонили, ты понимаешь это? Ты понимаешь, что ты натворил? Нас же в газетах разнесут в пух и прах – ты знаешь, чем это чревато?
   – Ничем, – спокойно отозвался Крячко. Он уже оценил ситуацию, и она его, кажется, ничуть не пугала.
   Как выяснилось, владелец разбитой камеры нажаловался на возмутительное поведение полковника МВД своему начальству, а оно, в свою очередь, позвонило Орлову и потребовало разобраться с этим безобразием. И сейчас Орлов, гневно выражая свое мнение по этому вопросу, с удивлением отмечал, что Крячко почему-то не внемлет угрозе, не пытается оправдываться и даже не делает вида, что осознал свою вину. Орлов не то чтобы сильно боялся каких-то действий со стороны журналистов – он давно привык к самым разным публикациям в прессе по поводу работы Главного управления МВД и знал, что писательская братия любит выставлять ее в негативном свете. Не раз критиковали они эту работу и общую политику главка, но кому, как не Орлову, руководившему данным аппаратом не один десяток лет, было знать, что правильно, а что нет? Поэтому он давно научился не принимать мнения со стороны. Тем более если это мнение высказывалось дилетантами, людьми, не имеющими никакого отношения к оперативно-розыскной работе. И если бы Крячко или Гуров сейчас вели дело по-своему, а журналисты считали, что они идут по неверному пути, Орлову было бы на это наплевать. Еще будут журналисты учить работать его оперов! Но возникли-то не концептуальные разногласия.
   Крячко, с точки зрения Орлова, совершил ребяческий, хулиганский поступок. Нашел, в самом деле, с кем связываться! Это подобно тому, когда взрослый дядя ломает расшалившемуся ребенку игрушечный пистолет! И вот от этого все кипело и клокотало внутри у Орлова. Крячко же посматривал на то, как он бушует, сонно-усталым равнодушным взглядом, и от этого Орлов чувствовал свое бессилие и злился еще больше.
   – И что? – флегматично спросил Крячко, когда начальник устал кричать.
   – Как что? Тебе этого мало? – возмутился генерал-лейтенант.
   Крячко вздохнул и, посмотрев на Орлова с искренним сочувствием, проговорил:
   – Ей-богу, Петр, вот смотрю я на тебя – человек ты уже немолодой, должность занимаешь нервную, сердечко у тебя пошаливает…
   – Это ты к чему? – напрягся Орлов.
   – К тому – на хрена тебе еще и эта канитель? Из-за пустых угроз каких-то писак начинаешь переживать? Да я бы и глазом не моргнул, а звонившего того редактора главного послал бы куда подальше по матушке и разговаривать с ним не стал! Это ж надо наглости набраться – генералу звонить с жалобами! Пускай своих сопляков сперва вести себя научит!
   – Ты расскажи лучше, что там произошло, – из-под полуприкрытых век посоветовал Гуров. Лев знал Крячко столько же, сколько и Орлов, и был уже внутренне спокоен. Если Крячко не юлил, не суетился и не пытался кричать, что во всем виноваты все вокруг, начиная с самого Орлова, – значит, претензии к нему и в самом деле преувеличены.
   Крячко обстоятельно рассказал о том, что произошло этим вечером в сквере возле фитнес-центра «Идеал». Орлов слушал, и лицо его прояснялось.
   – …И могу добавить, что если что-то подобное повторится, я ему не то что камеру – башку разобью, – закончил он.
   – Ну, нам еще этого не хватало! – сердито сказал Орлов. – Ты понимаешь, что за это точно отвечать придется?
   – Брось, – лениво махнул рукой Крячко. – Я при исполнении и нахожусь на задании. Я ничего не нарушил, я предупредил, кто я, а на меня стала надвигаться толпа с явно насильственными намерениями. Я предупредил, что буду стрелять – имел, кстати, полное право. Так что ничего мне не грозит. Это он не прав от начала и до конца.
   – Но они требуют, чтобы ты им стоимость камеры возместил, – уже более миролюбиво сообщил Орлов.
   – Во! – Крячко сложил крупногабаритную фигу и показал ее генерал-лейтенанту. – Будут возникать – я еще с них самих компенсацию выбью. За срыв следственного эксперимента.
   – Ну, ты не слишком резвись тут! – одернул подчиненного Орлов. – Ты-то прекрасно знаешь, что никакого следственного эксперимента не было.
   – Зато они не знают, – заметил Крячко. – Кстати, почему ты так уверен, что не было? Я, между прочим, не зря там торчал.
   – А для чего? – заинтересовался Орлов.
   – Да мысль у меня была… – пробормотал Станислав. – Только из-за этого козла она меня покинула.
   – Ясно, – отрезал Орлов. Побарабанил пальцами по столу, снял очки, протер стекла и вернул их на место. Потом сказал уже другим тоном: – Вот что, ребята. Раз уж собрались мы все здесь во внеурочный час, давайте-ка побеседуем о делах наших.
   – Ты правильно заметил, что час неурочный, – выразительно глянул Крячко на часы и сделал вид, что встает. – Вот завтра с утра, после планерки…
   – Ничего, ничего, – остановил его Орлов. – Совещания по этому вопросу ведь у нас не было? Вот самое время его и провести. Дело-то важное. Не зря именно нам дело передали. А завтра с утра, после планерки, займетесь тем, что мы с вами разработаем сегодня.
   Крячко вздохнул и вернулся в исходное положение. Затем повернулся и посмотрел на Гурова.
   – А знаешь, Петр, о чем говорит сегодняшний инцидент с журналистами? – неожиданно спросил тот и, видя заинтересованные взгляды Орлова и Крячко, сказал: – Мы стали хорошо жить.
   – То-то я сам себе завидую! – ехидно сказал генерал-лейтенант.
   – Я серьезно, – продолжал Гуров. – Мы живем очень хорошо.
   Орлов и Крячко переглянулись.
   – Лева, ты сейчас в каком смысле говоришь – в экономическом? – осторожно спросил Крячко. – Может, тогда одолжишь деньжат до зарплаты? А то мне что-то опять не хватило…
   – И в экономическом, и в социальном, и в политическом, если хотите, – сказал Гуров, спокойно достав из кармана пару тысячных купюр и протягивая их Крячко.
   Станислав машинально взял их, повертел в руке, потом хмыкнул и сунул в карман. А Гуров продолжал:
   – Вы вспомните, в каких условиях нам приходилось работать во время войны в Чечне, к примеру. Помножьте это на общую политическую обстановку. В стране бардак, разруха, передел сфер влияния, расхват имущества – повальный грабеж по сути. Сплошная анархия. Президент бухает, чиновники и бандиты хапают, ошалев от безнаказанности и привалившего счастья, преступность увеличивается… И на этом фоне – Чечня. И преступления, связанные с нею… Незаконный оборот оружия, связи с боевиками – все это касалось нас ежедневно, ежеминутно! И других тоже. Ведь у многих кинули в Чечню родных – сыновей, мужей, братьев… Разве обратили бы люди в то время внимание на какую-то публикацию о разбитой журналистской камере? Тогда зарплату месяцами не платили, предприятия закрывались, массовая безработица, люди спивались, от отчаяния кончали с собой. Процент самоубийств взлетел до предела. И все это было-то совсем недавно, каких-то два десятилетия назад. Я уж молчу о столь далеких от нас временах, как Великая Отечественная. Тогда ведь совсем других сводок по радио ждали, других новостей из газет. А тут разбили камеру журналисту – и уже сенсация! Пугачева развелась с Киркоровым – событие на всю страну!
   – Ксения Собчак появилась на тусовке в новом красно-зеленом платье, – ввернул Крячко. – Точно ты говоришь, Лева, мы стали жить очень хорошо. Просто, можно сказать, зажрались.
   – Разве это плохо? – неуверенно спросил Орлов, почему-то чувствуя себя виноватым.
   – Да нет, само по себе это хорошо. Только вот о важных вещах люди стали забывать, – сказал Гуров.
   – Так вот давайте-ка к важным вещам и вернемся, – решил Орлов, удобнее устраиваясь на стуле. – Ситуация у нас с вами, прямо скажем, не слишком приятная. Это сегодняшнее убийство может оказаться целой серией подобных преступлений. Что скажете? Есть факты, подтверждающие это?
   И он вперил в сыщиков взгляд поверх очков. Гуров спокойно посмотрел на своего начальника и сказал:
   – Железных фактов выделить не могу. Основания для подобного предположения есть. Могу перечислить.
   Орлов в знак согласия кивнул, и Гуров продолжил:
   – Все преступления объединяет место совершения…
   – Ты имеешь в виду клуб этот спортивный? – перебил Орлов.
   – Не спеши, – поднял руку Гуров. – Во-первых, не клуб, а фитнес-центр. Во-вторых, не он сам, а район вокруг него. Место не простое: с одной стороны благоустроенное, с другой – не до конца. Построили совсем недавно, до этого там пустырь был возле жилых домов. Ночами там и раньше ходить боялись, теперь, по идее, спокойнее должно стать, но… Территория не охраняется – раз. Освещение плохое – два.
   – А почему? – снова перебил Орлов.
   – Потому что денег на это жалко, – усмехнулся Крячко. – Что ж тут непонятного?
   – А кому принадлежит территория? – нахмурился генерал.
   – Территория принадлежит муниципалитету, и на ней планируется построить несколько кафе, а также оборудовать детскую площадку. Часть земли сдается в аренду частникам. И территория под фитнес-центр взята на срок пятьдесят пять лет. Но это формальности. Понятно, что потом либо продлят договор, либо земля вместе с центром перейдет муниципалитету. Но хозяйке до этого дела нет – через пятьдесят пять лет, дай ей бог здоровья, у нее будут иные заботы. А землица вообще-то там дорогая, и брать ее в аренду, а уж тем более выкупать мало кто спешит. Поэтому остальная территория пустует. Ну, есть сквер, но в нем, кроме небольших деревьев, пока больше ничего нет. Облагороженный пустырь, по сути. Одним словом, неспокойное место, – подытожил Гуров. – Преступлений, которые, возможно, совершил один человек, три: убийство Светланы Лихачевой, произошедшее полгода назад, причем не в самом сквере, а возле него. Второе – сегодняшнее убийство Ирины Умецкой. Ну и третье… – с сомнением проговорил Гуров, – это нападение на Марину Агафонову. Вписывается оно сюда или нет, пока непонятно.
   – Между убийством Лихачевой и Умецкой прошло полгода, – задумчиво проговорил Орлов. – Слишком большой промежуток, не кажется?
   – Я обратил на это внимание, – кивнул Гуров. – Но ведь пока и не доказано, что все это звенья одной цепи. Может быть, разные преступники.
   – Уверен, что не разные, – подал голос Крячко и, когда взгляды Орлова и Гурова обратились к нему, пояснил: – Есть еще четвертый случай. Девчонка, правда, жива осталась, но покалечена на всю жизнь.
   И он рассказал о внучке пенсионера Кожухова Вике.
   – Нужно обязательно поднять материалы, – резюмировал Орлов. – И с этой девушкой побеседовать непременно. Значит, говоришь, она тоже в этом фитнес-центре занималась? Та-ак. – Он принялся постукивать пальцами по столу. Потом повернулся к Гурову: – Ты побеседовал со всеми, кто там работает и занимается?
   – Со всеми не получилось, – ответил Гуров.
   – Почему? – нахмурился Орлов.
   – Потому что, уважаемый генерал-лейтенант, в то время когда я как раз намеревался этим заняться, вы устроили истерику аки нервная барышня, а потом хлопали тут крыльями, как курица, переживая из-за ужасающей выходки Станислава Крячко, – насмешливо сказал Гуров. – И велели нам немедленно мчаться сюда успокаивать ваши нервы.
   – А я, между прочим, к Виктории Кожуховой собирался, – ввернул Крячко.
   Орлов покраснел, однако оправдываться перед своими подчиненными не стал, вместо этого строго произнес:
   – Завтра с раннего утра, сразу после планерки, занимаетесь этим вопросом.
   – С утра не получится, Петр Николаич, – ехидно возразил Гуров. – Нужные нам клиенты приезжают в фитнес-центр только к вечеру.
   – Значит, с утра побеседуешь с персоналом! – стукнул кулаком по столу Орлов. – А к вечеру съездишь еще раз! Ничего с тобой не случится – небось не похудеешь! Я в свое время пешком по Москве бегал, с одного конца на другой!
   – А сейчас пешком только до лимузина доходишь, – в сторону невинно заметил Крячко.
   – Так тогда я другим был, молодым, – все-таки начал оправдываться Орлов.
   – Так и Москва другая была, – зевнул Крячко. – Черемушки окраиной считались. А сейчас?
   – Господи, да за что же ты этих язв послал на мою седую голову?! – всплеснул руками Орлов. – И это многолетние друзья называются! На каждом шагу норовят поддеть, укусить, яду пустить!
   – А это чтобы ты не расслаблялся, – ласково сказал Крячко.
   – Чтоб вы так расслаблялись, как я, – вздохнул Орлов. – Вам-то ничего, а мне за день уж сорок раз позвонили, спрашивали – как дело продвигается. И не волнует их, что только сегодня вообще это дело к нам попало! Когда труп Умецкой обнаружили. Если бы не это, наверное, и в голову бы не пришло объединять все эти разрозненные эпизоды. Того и гляди слухи поползут, что в Свиблово маньяк завелся! Газетчики тут же радостно взовьются!
   – Газетчиков – в сад, – лениво посоветовал Крячко.
   Орлов ничего не ответил, он задумался о другом. Потом поднял глаза на Гурова и просто сказал:
   – Плохо все это.
   – Да уж чего хорошего, – хмыкнул Крячко.
   – Я о вашей работе! – повысил голос Орлов. – Плохо работаете!
   – Ну, другой оценки от начальства разве дождешься! – махнул рукой Крячко с делано обиженным видом, но Орлов не стал с ним препираться, а обратился к Гурову:
   – Выслушал я тебя и вот что думаю – работенка кустарная. Сведений, фактов ты понабрал под завязку. Результаты экспертизы, данные на сотрудников и прочее! – Орлов постучал пальцем по сложенной горе документов и досадливо отодвинул ее в сторону. – Все это правильно, но узко. Где понимание проблемы в целом? Чего он хочет, этот преступник? Что ему надо? Кто он такой?
   – Последний вопрос действительно самый важный! – насмешливо отреагировал Крячко. – Если бы мы тебе его фамилию сейчас сказали – вот тогда бы ты был доволен, и никак иначе!