Страница:
Я посмотрел прямо на Олега.
– Знаешь, а я хотел бросить все.
– Знаю. И не смог.
– И не смог.
– И не сможешь. Ты помог человеку, и он отплатил тебе добротой, нежностью, заботой и даже своей любовью. Тебе же понравилось это, не так ли? Хорошая награда за хорошую работу. Это помимо того, что ты помог человеку.
– Не «помимо», а вместе с этим. Я не смог оставить девушку без помощи. Она бы не завершила все правильно и потом всю жизнь бы мучилась. Не мог я этого допустить.
– В этом все мы: те, кому небезразлично. Мы не может спокойно смотреть на этот мир и ничего не делать с тем бардаком, который люди устраивают из своей жизни. Теперь ты и сам почувствовал это.
– Олег…
– Эти чувства, которые тебе подарила девушка, это твоя награда. Ты обрел себе друга на всю жизнь. Но эта девушка – не твоя, и хорошо, что ты не сделал ее своей. У тебя еще будет шанс, и не один. Не смотри на меня. Я одинок, но это сугубо мой выбор.
Я почувствовал в нем старую, затаенную боль.
– Что тогда было?
– Она погибла из-за моих действий. Это была совершенно случайная смерть. Просто та скотина, которая должна была расплатиться за все, что сделала, свела счеты с жизнью. А моя невеста оказалась там же по чистой случайности и умерла. Врачи бились над ней несколько суток, но она все равно умерла.
Этот рассказ вызвал в нем все те чувства, которые были у него в ту пору. Я переживал с ним его боль, потерю, одиночество, озлобленность… Его решимость не допустить повторения была тем, что поглотило меня окончательно.
– Больше не буду тебе рассказывать о своем прошлом.
– Да уж…, – растерянно ответил я.
– Извини, я не подумал, что ты такой чувствительный.
– Да ничего… Оклемаюсь… В конце концов, – именно для этого Исповедникам и нужны Исповедники. Чтобы был хоть кто-то, кто может разделить то, что с ними было.
– Чтобы был хоть кто-то, кто сможет понять их. Пойдем отсюда. Холодно становится.
Мы молча направились по дорожке, думая каждый о своем. Проходя мимо своей «клиентки», я увидел рядом с ней ее парня и улыбнулся.
– Это она? – спросил я у него.
– Да.
– Хороша. Приглядывай за ней, а то уведу…
– Не удастся.
– Тогда сам не упускай, а то желающих много найдется.
Олег одобрительно хмыкнул, и мы пошли дальше.
– И что теперь, Олег?
– Теперь? Действуй. Помогай. Если понадобится совет или почувствуешь, что сам дело не вытянешь – телефон мой у тебя есть. И если тебе самому помощь потребуется – выслушаю и помогу.
Мы остановились, он посмотрел на меня и сказал:
– Кстати, классно фехтовал. Мне понравилось. Если мне потребуется боец – ты будешь одним из тех, кого позову.
– Посмотрим. Только во главу списка не ставь.
И мы разошлись с ним в разные стороны.
Глава девятая
Глава десятая
– Знаешь, а я хотел бросить все.
– Знаю. И не смог.
– И не смог.
– И не сможешь. Ты помог человеку, и он отплатил тебе добротой, нежностью, заботой и даже своей любовью. Тебе же понравилось это, не так ли? Хорошая награда за хорошую работу. Это помимо того, что ты помог человеку.
– Не «помимо», а вместе с этим. Я не смог оставить девушку без помощи. Она бы не завершила все правильно и потом всю жизнь бы мучилась. Не мог я этого допустить.
– В этом все мы: те, кому небезразлично. Мы не может спокойно смотреть на этот мир и ничего не делать с тем бардаком, который люди устраивают из своей жизни. Теперь ты и сам почувствовал это.
– Олег…
– Эти чувства, которые тебе подарила девушка, это твоя награда. Ты обрел себе друга на всю жизнь. Но эта девушка – не твоя, и хорошо, что ты не сделал ее своей. У тебя еще будет шанс, и не один. Не смотри на меня. Я одинок, но это сугубо мой выбор.
Я почувствовал в нем старую, затаенную боль.
– Что тогда было?
– Она погибла из-за моих действий. Это была совершенно случайная смерть. Просто та скотина, которая должна была расплатиться за все, что сделала, свела счеты с жизнью. А моя невеста оказалась там же по чистой случайности и умерла. Врачи бились над ней несколько суток, но она все равно умерла.
Этот рассказ вызвал в нем все те чувства, которые были у него в ту пору. Я переживал с ним его боль, потерю, одиночество, озлобленность… Его решимость не допустить повторения была тем, что поглотило меня окончательно.
– Больше не буду тебе рассказывать о своем прошлом.
– Да уж…, – растерянно ответил я.
– Извини, я не подумал, что ты такой чувствительный.
– Да ничего… Оклемаюсь… В конце концов, – именно для этого Исповедникам и нужны Исповедники. Чтобы был хоть кто-то, кто может разделить то, что с ними было.
– Чтобы был хоть кто-то, кто сможет понять их. Пойдем отсюда. Холодно становится.
Мы молча направились по дорожке, думая каждый о своем. Проходя мимо своей «клиентки», я увидел рядом с ней ее парня и улыбнулся.
– Это она? – спросил я у него.
– Да.
– Хороша. Приглядывай за ней, а то уведу…
– Не удастся.
– Тогда сам не упускай, а то желающих много найдется.
Олег одобрительно хмыкнул, и мы пошли дальше.
– И что теперь, Олег?
– Теперь? Действуй. Помогай. Если понадобится совет или почувствуешь, что сам дело не вытянешь – телефон мой у тебя есть. И если тебе самому помощь потребуется – выслушаю и помогу.
Мы остановились, он посмотрел на меня и сказал:
– Кстати, классно фехтовал. Мне понравилось. Если мне потребуется боец – ты будешь одним из тех, кого позову.
– Посмотрим. Только во главу списка не ставь.
И мы разошлись с ним в разные стороны.
Глава девятая
Прошло несколько месяцев с тех пор, как у меня появилась первая «клиентка».
За это время я не переставал встречаться с ролевым народом и незаметно помогал тем, кто в этом нуждался. По большей части, это были девушки, которых беспокоили дела сердечные, и в результате подобные проблемы я научился решать в быстрые сроки. Всё сводились, в основном, к выбору, стоит ли связываться с тем или иным человеком, и лишь изредка бывало так, что требовалось более серьезное вмешательство из-за разбитого сердца, хотя у меня за это время появилась одна постоянная «клиентка». Она прибегала ко мне как минимум раз в неделю, вываливала на меня целую гору своих сердечных дел и, не давая мне в этом разобраться, убегала. В конце концов, я понял, что ей просто нужно выговариваться, и нашел ей одну крайне терпеливую подружку, которая готова была слушать ее сколько угодно.
Серьезных проблем, слава Богу, не возникало ни у кого. Мой знакомый полностью оправился после смерти брата, и его семья тоже пришла в себя после этого удара, продолжая жить. Моя первая «клиентка» тоже жила полной жизнью со своим молодым человеком, а если и возникали мелкие неурядицы, то они решали их без моего участия. Для них я стал очень дорогим другом, и ее молодой человек «познакомил» меня с ней.
Олег за это время мне ни разу не звонил, да и у меня не было повода звонить ему.
За эти месяцы в ролевой компании у меня появилась репутация «бабника», хотя многие знали, что у меня вообще нет девушки, да я и не стремился найти ее себе. Репутация же появилась благодаря тому, что все видели, как часто я отводил то одну, то другую девушку в сторону, чтобы поговорить с ней, но никто не знал, о чем именно мы говорим. Да, говорили мы о делах сердечных, но сами девушки никому не рассказывали о том, что между нами происходит, и то, что эти сердечные дела не связаны со мной, а я никого не разубеждал, поскольку не видел в этом необходимости.
Пребывая в подобной синекуре, я, наверное, чересчур расслабился. Но однажды ко мне пришел один знакомый, вовсе не связанный с ролевиками.
Это произошло в один довольно холодный денек, когда я вернулся с учебы. Встретив его у подъезда, я потащил его к себе в квартиру. Когда налил нам обоим горячий чай, парня прорвало. Мне даже не пришлось раскручивать его на то, чтобы он рассказал о своих проблемах. В нем все накипело настолько, что он готов был выложить это любому, кто согласится слушать. Воспроизвести его сбивчивую речь, перемежаемую слезами, не возьмусь, несмотря на то, что память меня не подводит, и я с легкостью могу вспомнить практически любой разговор пятнадцатилетней давности.
Суть монолога сводилась к тому, что он ухитрился влюбиться в девушку из тех, кого ныне принято называть golden kids, или просто «мажорами». Девушка буквально сводила его с ума. Что-то произошло, и она сказала, что все из-за него. Парень был доведен обидой до отчаяния, и ему на самом деле, как мне тогда показалось, требовалось крайне немного, чтобы прийти в норму. По моему мнению, ему требовалось выговориться, что он с успехом делал, сидя у меня на кухне, успокоиться, что я запросто ему мог устроить, и отвлечься от проблем на какое-то время. С последним сложностей тоже никаких не было, поскольку я знал, что он с ума сходит по звукорежиссуре, а у меня к тому моменту появилась пара знакомых, которые работали в звукозаписывающей студии. Пока парень пил чай у меня на кухне, я позвонил им, и попросил пустить его к себе на пару недель, тем более что звукорежиссером он был от Бога. Они были не против, и я вернулся к нему.
– Вот что… С этой девчонкой тебе в таком состоянии лучше не встречаться. Вы и так наговорили друг другу кучу такого, о чем уже оба жалеете. Обожди пока. Ты остынешь, она остынет, потом и поговорите спокойно, и все дела тихо уладите.
Он сидел и хлюпал носом, попутно прихлебывая горячий чай из кружки.
– Да ладно тебе… В конце концов, ну вспылили, ну обвинила она тебя… Это же ведь не так на самом деле?
– Нет.
– Вот и славно. А теперь – ты не поверишь в то, что я узнал. Одним моим знакомым требуется звукорежиссер, и я им посоветовал посмотреть, как ты с этим справишься.
– Правда? – недоверчиво посмотрел он на меня.
– Правда. Завтра они ждут тебя в студии.
Он допил чай, поставил чашку на стол и сказал:
– Ас ней что?
– Сначала остынь, – посоветовал я ему, – а потом уже посмотрим. А то в голове у тебя сейчас бардак из-за того, что она тебе устроила, и нормально ты сейчас соображать не сможешь. А с такими избалованными надо общаться, только здраво соображая. Так что пока лучше помоги моим знакомым. Заодно и денег поднимешь немного, и сам отвлечешься.
Он просидел у меня еще с часок, пока не успокоился настолько, что я уже мог не бояться выпустить его на улицу, и ушел домой.
Признаться честно, я закрутился после этого со своими делами, и забыл, что мне полагалось курировать судьбу этого парнишки, пока он не оправится полностью. Впрочем, у него была лишь обида, а не тяжелая душевная травма, поэтому я и не слишком волновался за него.
Прошла пара недель, и в один из дней я неожиданно получил от него письмо.
Дружище, спасибо тебе за то, что выслушал меня тогда. Ты дал дельный совет, и если бы я полностью последовал ему, наверное, все было бы сейчас по-другому. Ты подарил мне чудесный шанс делать то, к чему лежала моя душа, и я благодарен тебе и за это тоже. Я хотел бы сказать это тебе лично, но вынужден доверить это бумаге. Ты самый лучший друг, который был у меня когда-либо.
Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Прости за то, что твои старания пропали впустую.
Получив такую записку, я поначалу не понял, почему он написал мне, вместо того, чтобы позвонить или зайти. Я направился к нему, чтобы поговорить и разобраться в том, что произошло.
Когда я пришел к нему, его семья посмотрела на меня как на пустое место и я почувствовал большую беду.
– Добрый день, – поздоровался я с его матерью, – а он у себя?
– Он умер, – тихо произнесла она и расплакалась.
– Как? – сказал я, полностью шокированный таким известием.
– Покончил с собой.
– Извините… Я не знал. Когда?
– Вчера вечером.
Это значило, что письмо он мне бросил в ящик незадолго до этого, зная мою привычку проверять с утра почту.
Я сел прямо у стены его квартиры и долгое время не мог даже пошевелиться. Несчастье этой женщины глушило меня, как хорошие удары по голове, и я не мог ничего сделать с этим.
Наконец одна мысль появилась в моей голове.
– Извините, я могу позвонить?
Она молча кивнула и пропустила меня в квартиру. Я взял телефон, который стоял в прихожей, и набрал номер. В трубке после третьего гудка раздалось знакомое:
– Да?
– Олег… Беда.
– Адрес?
Я назвал ему адрес, после чего добавил:
– Позаботься о них…
И повесил трубку. Я подошел к рыдающей матери и тихо сказал ей:
– Сейчас приедет наш друг. Мой и вашего сына. Он побудет с вами. А мне… Мне надо идти…
Я выполз на улицу, машинально нащупывая отсутствующие в кармане сигареты. Когда до меня, наконец, начало доходить, что именно я делаю, я уже стоял в одном из своих укромных уголков и пил водку, затягиваясь сигаретой после каждого глотка, причем, судя по всему, это была уже третья бутылка, так как две пустых лежали у моих ног. Шок был настолько силен, что пытаясь снять его, я первый раз в жизни напился до беспамятства, которое наступило чересчур внезапно.
Я не буду останавливаться на том, что было в последующие дни. Были похороны, и была скорбь. Олег появлялся каждый день, и помогал несчастной матери держаться за жизнь, хотя я и понятия не имел, как ему это удается по той простой причине, что не приближался к ним. У меня был свой повод для скорби, который был в тех строках, что пришли мне в письме. Я лишился друга.
Дни шли, сменяя друг друга, а я все еще не мог прийти в себя. Прошел довольно долгий срок, прежде чем Олег смог прийти ко мне.
– Ну и работу же ты на меня свалил…, – сказал он мне, входя в квартиру.
Я равнодушно пропустил его и указал на кухню.
Когда мы устроились на кухне и чайник вскипел, Олег посмотрел на меня, нахмурился и сказал:
– Ты мне нужен.
– Зачем?
– Чтобы рассказать кое-что.
– Что ты хочешь мне рассказать?
– Не тупи. Не я буду тебе рассказывать, а ты мне. Каким образом ты оказался там? Что ты там делал в такую рань?
Я протянул ему письмо, которое хранил при себе, прекрасно понимая, что рано или поздно он его затребует. Прочитав его, Олег поморщился и сказал:
– Это очень мало что объясняет. Я провел с его матерью достаточно времени, чтобы узнать детали, и поверь, у него не было склонности к суициду. Так с чего вдруг ему присылать такое письмо тебе и совершать самоубийство?
Прекрасно понимая, что если Олег за что-то уцепился, то он уже не отстанет, я принялся рассказывать ему то, что знал.
– Девчонка. Конечно же… Самый старый повод для суицида. Только вот одно «но»: времена, когда это было популярно, прошли несколько десятилетий назад. Ну же, парень, приходи в чувство. Мне одному тут не справиться.
– С чем? – меланхолично спросил я.
– У тебя совсем мозги атрофировались за то время, пока мы не общались?
Неожиданно, он отвесил мне пощечину.
– Хватит сопли жевать. Соберись. Парня угробили нарочно. Такие как он не могут просто так покончить с собой. Ты же знал его. Расскажи мне о нем.
Его последняя фраза показалась мне разумной. Я выпрямился и принялся говорить. Я рассказывал Олегу, о том, как мы познакомились, о том, чем вместе занимались и чем увлекались. О том, каким, по моему мнению, он был. И в какой-то момент сочувствие, излучаемое Олегом, пробило брешь в глухой стене, которой я отделил себя от окружающего меня мира. Я говорил, а слезы текли по моему лицу, и Олег, вторя мне, стал рассказывать, каким тот был сыном, каким человеком с точки зрения самого Олега.
Мне хотелось орать от боли, разрывавшей душу. Мне хотелось снова вспомнить старое и взорваться вихрем боя, лишь бы двигаться, лишь бы что-то делать, а не сидеть просто так. Я сорвался с места и рванул на улицу с такой скоростью, что Олег еле смог догнать меня.
Я не помню, что еще говорил Олегу. А когда я закончил, он сидел рядом со мной, слегка ероша мои волосы. Вечером того дня я впервые смог почувствовать вновь хоть что-то, но до восстановления было еще долго.
Ко мне стали регулярно приходить те, кому я уже успел помочь ранее, поскольку по просьбе Олега я вызванивал их каждый день. Я чувствовал их теплое, зачастую просто дружеское, а в редких случаях и более нежное отношение ко мне, и постепенно, понемногу оттаивал в их компании. Я восстанавливал свою чувствительность и способность трезво анализировать, что чувствовал. Больше всего тот период был похож на то, как больного потчуют бульончиком, который не то чтобы уж чересчур полезен, но просто другого организм не примет.
Прошло полтора года, и день, когда я мимоходом смог помочь кому-то в пустяковом вопросе выбора парня, стал для меня тем днем, когда я понял, что готов сделать ещё что-то.
Именно в этот день я вспомнил тот разговор с Олегом на моей кухне, и вновь набрал его номер.
– Да?
– Спасибо.
– Не за что, пока.
– Мне нужна твоя помощь.
– Значит, дозрел?
– Да.
– Хорошо. Подъезжай через часок ко мне домой.
Он продиктовал адрес.
– Зачем мне подъезжать?
– Помогать тебе буду. И пиво прихвати. Литров шесть, не меньше. Мы долго сидеть будем.
Сказав родителям, что отправляюсь на день рождения к другу и могу задержаться допоздна, я прихватил деньги и отправился разыскивать ту terra incognita, которой мне представлялось жилище Олега.
Олег, как выяснилось, жил в неплохой двухкомнатной квартире, обставленной под старину, и я не очень удивился этому. Здесь не было никакой техники, кроме плиты, холодильника, стиральной машины, утюга, телевизора и старого дискового телефона. На мой взгляд, столь спартанские взгляды Олега на технику граничили просто с идиотизмом, но с другой стороны, я прекрасно понимал, что в этой квартире он не живет, а лишь изредка ночует. Единственная вещь из техники более нового поколения, которую он признавал – был один из первых мобильных телефонов, да и то, только потому, что ему всегда нужно было быть на связи.
Пока я ставил пиво на стол, Олег с кем-то общался по телефону, причем, что самое удивительное, кого-то благодарил. Впрочем, уже зная, что чудеса случаются, только если мы их делаем сами, я не особо уделил внимание этому моменту.
– Так…, – сказал Олег, открывая первую бутылку пива и с подозрением косясь на меня.
Я тоже откупорил пиво и, достав пачку сигарет, сел напротив него.
– Откуда такое? Я обычно попроще беру… Да и деньги у тебя вроде раньше не водились.
– Стал подрабатывать. Не все же мне на родительских шеях сидеть. Да и зарабатывают они оба в месяц столько, сколько я за неделю.
– Даже знать не хочу, кем ты подрабатываешь. Я тебя сюда для другого позвал.
И Олег достал довольно пухлую папку, которую положил на стол передо мной.
Я с подозрением посмотрел на нее и протянул было руку, но потом убрал.
– Что внутри?
– Информация.
– Погоди ты с этой информацией. Помнишь, что ты говорил мне, когда мы последний раз виделись?
– Разумеется. Все, что требовалось, чтобы вывести тебя из шока.
– Я серьезно.
– Ия тоже не шучу.
Я глотнул пива, закурил и потянулся за пепельницей.
– Я сказал тебе, что твой друг умер не случайно и что его угробили, – тихо произнес Олег, явно впитывая мою реакцию.
Я не стал обращать внимания на то, что он делает, и просто сказал:
– Кто-то из нас?
– Нет. Для нас такой уровень слишком примитивный. Если ты помнишь, то он пришел к тебе с обидой, а мы прекрасно понимаем, как не допустить такого просчета. Нет. Это какой-то любитель. Или…
– Или любительница.
Олег глотнул пива и тоже закурил.
– Я попросил своих друзей из органов собрать информацию на его бывшую девушку. Она дочка одного из членов совета директоров крупнейшей компании. В этой папке все, что удалось собрать на нее, не привлекая внимания. Я думаю, что нам надо…
– Нет.
– Что значит «нет»?
– То и значит, Олег. Не нам. Он был моим другом. Он был моим «клиентом», за которым я не уследил. Это на мне лежит вина за то, что произошло. И мне разбираться с этим. Не «нам». Мне.
Я, не мигая, смотрел на Олега, который, как я чувствовал, пытается нащупать хоть одно слабое звено в моей логике. Наконец он выдал:
– Один не справишься. Ты к ней даже не подберешься достаточно близко.
– Я думал, что ты больше в меня веришь.
– Пойми ты… Там очень опасные люди. Там крутятся очень большие деньги, при которых разум должен работать более активно и подавлять чувства. Там не наша территория.
– И ты пойми. Я не знаю еще, как, но смогу. Найду способ. А кроме того, наша территория – это то, где мы находимся в текущий момент. И я не верю, что с нашей чувствительностью мы ничего не сможем выловить там.
Пару минут мы молча пили пиво, пока Олег не подвинул ко мне папку.
– Я не уверен, что это она. Но если где-то парня и могли так зацепить, то только в ее окружении.
Я открыл папку. Сверху лежала фотография редкой красоты девушки. Дальше следовали паспортные данные, увлечения, фотографии и адреса мест, где она обычно бывает, ближайшее ее окружение, с прилагающимися фотографиями, в общем, полный комплект документов и фотографий, который могут собрать работники правоохранительных органов.
На всех фото, на которых присутствовала девушка, где-то рядом с ней присутствовал и охранник, причем, судя по выражению его лица, общество этой особы не доставляло ему особого удовольствия. Я по-быстрому просмотрел информацию по охранникам, коих оказалось четверо, подменяющих друг друга, и переключился на места, где она бывает. Ближе всего к ней можно было подойти в паре мест, которые я терпеть не мог, поскольку они были модными ночными клубами. Но, тем не менее, это были единственные места, где охранник отпускал ее на танцпол, судя по фотографиям, а сам за ней не выходил.
Пока я просматривал и запоминал все содержимое папки, пиво подошло к концу, и Олег, взяв у меня денег, сходил за ним еще раз. Все это время, как я заметил, Олег не беседовал ни с кем по телефону, хотя обычно звонки раздавались с частотой раз в полчаса минимум.
– Телефон выключил? – спросил я, изучая фотографию ее отца.
– Да. Не тот сегодня день, чтобы нас дергали. Потерпят.
Это было утверждение, которое от Олега не ожидал услышать в принципе.
– Ладно, – сказал я, – где ее ловить, я уже знаю. Олег, у тебя больше опыта в таких делах, чем у меня, поэтому я и попрошу тебя сказать мне, на что ее ловить.
– На что…, – ответил Олег, – есть только одна вещь, на которую можно ловить кого угодно. На любовь.
Я посчитал, что ему уже хватит на сегодня пива, но он неожиданно продолжил:
– Любовь – странная штука. Она – праматерь всех чувств и эмоций. Возьми любое чувство, и ты поймешь, как любовь можно трансформировать в него. Любая эмоция с легкостью выведется из любви, при добавлении определенного психологического катализатора. Все говорят, что от любви до ненависти один шаг, но они не понимают, что даже этот шаг делать не надо, поскольку это одно и то же. Гнев берет начало из любви, как и страсть, и ярость, и все остальное…
Он остановился, сделал глоток и продолжил:
– Если ты хочешь поймать эту красавицу, то тебе надо только одно. Полюбить ее и дать ей это почувствовать. Поверь, ни одна женщина не устоит против мужчины, который ее любит.
– Олег, ты хоть сам понял, что только что сказал?
– Я, конечно, выпил, но это вовсе не значит, что не соображаю.
– Ты предлагаешь мне полюбить ее.
– Абсолютно верно.
– Тебе, кажется, уже хватит пива.
– Не трогай бутылку. А что в этом такого? Если уж ты находишь в своей душе хоть каплю, любви к каждому «клиенту», то что тебе мешает сделать то же самое с ней? Заметь, у нее не так много поклонников, которых до нее допускают, да и в остальном – девочка симпатичная, одинокая, изголодавшаяся. А у тебя девушки не было с тех пор, как мы познакомились.
– Мне они и не нужны были, знаешь ли… «Клиенток» хватало по самые уши.
– Не путай красный с острым. «Клиентки» любили не тебя, да и ты их не любил, ты с ними работал, а потом сваливал, а значит, времени на нормальное чувство у тебя не было. Знаешь, чувства и эмоции надо уметь выражать.
Фраза показалась мне знакомой, и я постарался вспомнить, откуда она.
– Постой, не это ли сказал личный психолог тому генералу, который через две недели после этого развязал Вьетнамскую войну?
– Именно. Но дело не в этом. У тебя в активе – нерастраченный потенциал чувств. Ошеломи ими девочку, и вперед.
– То, что ты предлагаешь – в принципе идиотизм, но я, пожалуй, обдумаю.
– Уже лучше… И держи меня в курсе.
– Хорошо. Олег, могу я попросить об одной вещи?
– Что нужно?
– Информация о ее бывших парнях. Где они, что с ними, как зовут… В общем – я просто хочу с ними встретиться и поговорить. Они наверняка смогут больше рассказать о ней, чем сухие факты из этого досье.
– Постараюсь выяснить.
Я посмотрел на часы и понял, что домой попаду затемно.
– Мне пора. Если нароешь информацию – звони.
И я отправился назад, увозя с собой досье.
За это время я не переставал встречаться с ролевым народом и незаметно помогал тем, кто в этом нуждался. По большей части, это были девушки, которых беспокоили дела сердечные, и в результате подобные проблемы я научился решать в быстрые сроки. Всё сводились, в основном, к выбору, стоит ли связываться с тем или иным человеком, и лишь изредка бывало так, что требовалось более серьезное вмешательство из-за разбитого сердца, хотя у меня за это время появилась одна постоянная «клиентка». Она прибегала ко мне как минимум раз в неделю, вываливала на меня целую гору своих сердечных дел и, не давая мне в этом разобраться, убегала. В конце концов, я понял, что ей просто нужно выговариваться, и нашел ей одну крайне терпеливую подружку, которая готова была слушать ее сколько угодно.
Серьезных проблем, слава Богу, не возникало ни у кого. Мой знакомый полностью оправился после смерти брата, и его семья тоже пришла в себя после этого удара, продолжая жить. Моя первая «клиентка» тоже жила полной жизнью со своим молодым человеком, а если и возникали мелкие неурядицы, то они решали их без моего участия. Для них я стал очень дорогим другом, и ее молодой человек «познакомил» меня с ней.
Олег за это время мне ни разу не звонил, да и у меня не было повода звонить ему.
За эти месяцы в ролевой компании у меня появилась репутация «бабника», хотя многие знали, что у меня вообще нет девушки, да я и не стремился найти ее себе. Репутация же появилась благодаря тому, что все видели, как часто я отводил то одну, то другую девушку в сторону, чтобы поговорить с ней, но никто не знал, о чем именно мы говорим. Да, говорили мы о делах сердечных, но сами девушки никому не рассказывали о том, что между нами происходит, и то, что эти сердечные дела не связаны со мной, а я никого не разубеждал, поскольку не видел в этом необходимости.
Пребывая в подобной синекуре, я, наверное, чересчур расслабился. Но однажды ко мне пришел один знакомый, вовсе не связанный с ролевиками.
Это произошло в один довольно холодный денек, когда я вернулся с учебы. Встретив его у подъезда, я потащил его к себе в квартиру. Когда налил нам обоим горячий чай, парня прорвало. Мне даже не пришлось раскручивать его на то, чтобы он рассказал о своих проблемах. В нем все накипело настолько, что он готов был выложить это любому, кто согласится слушать. Воспроизвести его сбивчивую речь, перемежаемую слезами, не возьмусь, несмотря на то, что память меня не подводит, и я с легкостью могу вспомнить практически любой разговор пятнадцатилетней давности.
Суть монолога сводилась к тому, что он ухитрился влюбиться в девушку из тех, кого ныне принято называть golden kids, или просто «мажорами». Девушка буквально сводила его с ума. Что-то произошло, и она сказала, что все из-за него. Парень был доведен обидой до отчаяния, и ему на самом деле, как мне тогда показалось, требовалось крайне немного, чтобы прийти в норму. По моему мнению, ему требовалось выговориться, что он с успехом делал, сидя у меня на кухне, успокоиться, что я запросто ему мог устроить, и отвлечься от проблем на какое-то время. С последним сложностей тоже никаких не было, поскольку я знал, что он с ума сходит по звукорежиссуре, а у меня к тому моменту появилась пара знакомых, которые работали в звукозаписывающей студии. Пока парень пил чай у меня на кухне, я позвонил им, и попросил пустить его к себе на пару недель, тем более что звукорежиссером он был от Бога. Они были не против, и я вернулся к нему.
– Вот что… С этой девчонкой тебе в таком состоянии лучше не встречаться. Вы и так наговорили друг другу кучу такого, о чем уже оба жалеете. Обожди пока. Ты остынешь, она остынет, потом и поговорите спокойно, и все дела тихо уладите.
Он сидел и хлюпал носом, попутно прихлебывая горячий чай из кружки.
– Да ладно тебе… В конце концов, ну вспылили, ну обвинила она тебя… Это же ведь не так на самом деле?
– Нет.
– Вот и славно. А теперь – ты не поверишь в то, что я узнал. Одним моим знакомым требуется звукорежиссер, и я им посоветовал посмотреть, как ты с этим справишься.
– Правда? – недоверчиво посмотрел он на меня.
– Правда. Завтра они ждут тебя в студии.
Он допил чай, поставил чашку на стол и сказал:
– Ас ней что?
– Сначала остынь, – посоветовал я ему, – а потом уже посмотрим. А то в голове у тебя сейчас бардак из-за того, что она тебе устроила, и нормально ты сейчас соображать не сможешь. А с такими избалованными надо общаться, только здраво соображая. Так что пока лучше помоги моим знакомым. Заодно и денег поднимешь немного, и сам отвлечешься.
Он просидел у меня еще с часок, пока не успокоился настолько, что я уже мог не бояться выпустить его на улицу, и ушел домой.
Признаться честно, я закрутился после этого со своими делами, и забыл, что мне полагалось курировать судьбу этого парнишки, пока он не оправится полностью. Впрочем, у него была лишь обида, а не тяжелая душевная травма, поэтому я и не слишком волновался за него.
Прошла пара недель, и в один из дней я неожиданно получил от него письмо.
Дружище, спасибо тебе за то, что выслушал меня тогда. Ты дал дельный совет, и если бы я полностью последовал ему, наверное, все было бы сейчас по-другому. Ты подарил мне чудесный шанс делать то, к чему лежала моя душа, и я благодарен тебе и за это тоже. Я хотел бы сказать это тебе лично, но вынужден доверить это бумаге. Ты самый лучший друг, который был у меня когда-либо.
Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Прости за то, что твои старания пропали впустую.
Получив такую записку, я поначалу не понял, почему он написал мне, вместо того, чтобы позвонить или зайти. Я направился к нему, чтобы поговорить и разобраться в том, что произошло.
Когда я пришел к нему, его семья посмотрела на меня как на пустое место и я почувствовал большую беду.
– Добрый день, – поздоровался я с его матерью, – а он у себя?
– Он умер, – тихо произнесла она и расплакалась.
– Как? – сказал я, полностью шокированный таким известием.
– Покончил с собой.
– Извините… Я не знал. Когда?
– Вчера вечером.
Это значило, что письмо он мне бросил в ящик незадолго до этого, зная мою привычку проверять с утра почту.
Я сел прямо у стены его квартиры и долгое время не мог даже пошевелиться. Несчастье этой женщины глушило меня, как хорошие удары по голове, и я не мог ничего сделать с этим.
Наконец одна мысль появилась в моей голове.
– Извините, я могу позвонить?
Она молча кивнула и пропустила меня в квартиру. Я взял телефон, который стоял в прихожей, и набрал номер. В трубке после третьего гудка раздалось знакомое:
– Да?
– Олег… Беда.
– Адрес?
Я назвал ему адрес, после чего добавил:
– Позаботься о них…
И повесил трубку. Я подошел к рыдающей матери и тихо сказал ей:
– Сейчас приедет наш друг. Мой и вашего сына. Он побудет с вами. А мне… Мне надо идти…
Я выполз на улицу, машинально нащупывая отсутствующие в кармане сигареты. Когда до меня, наконец, начало доходить, что именно я делаю, я уже стоял в одном из своих укромных уголков и пил водку, затягиваясь сигаретой после каждого глотка, причем, судя по всему, это была уже третья бутылка, так как две пустых лежали у моих ног. Шок был настолько силен, что пытаясь снять его, я первый раз в жизни напился до беспамятства, которое наступило чересчур внезапно.
Я не буду останавливаться на том, что было в последующие дни. Были похороны, и была скорбь. Олег появлялся каждый день, и помогал несчастной матери держаться за жизнь, хотя я и понятия не имел, как ему это удается по той простой причине, что не приближался к ним. У меня был свой повод для скорби, который был в тех строках, что пришли мне в письме. Я лишился друга.
Дни шли, сменяя друг друга, а я все еще не мог прийти в себя. Прошел довольно долгий срок, прежде чем Олег смог прийти ко мне.
– Ну и работу же ты на меня свалил…, – сказал он мне, входя в квартиру.
Я равнодушно пропустил его и указал на кухню.
Когда мы устроились на кухне и чайник вскипел, Олег посмотрел на меня, нахмурился и сказал:
– Ты мне нужен.
– Зачем?
– Чтобы рассказать кое-что.
– Что ты хочешь мне рассказать?
– Не тупи. Не я буду тебе рассказывать, а ты мне. Каким образом ты оказался там? Что ты там делал в такую рань?
Я протянул ему письмо, которое хранил при себе, прекрасно понимая, что рано или поздно он его затребует. Прочитав его, Олег поморщился и сказал:
– Это очень мало что объясняет. Я провел с его матерью достаточно времени, чтобы узнать детали, и поверь, у него не было склонности к суициду. Так с чего вдруг ему присылать такое письмо тебе и совершать самоубийство?
Прекрасно понимая, что если Олег за что-то уцепился, то он уже не отстанет, я принялся рассказывать ему то, что знал.
– Девчонка. Конечно же… Самый старый повод для суицида. Только вот одно «но»: времена, когда это было популярно, прошли несколько десятилетий назад. Ну же, парень, приходи в чувство. Мне одному тут не справиться.
– С чем? – меланхолично спросил я.
– У тебя совсем мозги атрофировались за то время, пока мы не общались?
Неожиданно, он отвесил мне пощечину.
– Хватит сопли жевать. Соберись. Парня угробили нарочно. Такие как он не могут просто так покончить с собой. Ты же знал его. Расскажи мне о нем.
Его последняя фраза показалась мне разумной. Я выпрямился и принялся говорить. Я рассказывал Олегу, о том, как мы познакомились, о том, чем вместе занимались и чем увлекались. О том, каким, по моему мнению, он был. И в какой-то момент сочувствие, излучаемое Олегом, пробило брешь в глухой стене, которой я отделил себя от окружающего меня мира. Я говорил, а слезы текли по моему лицу, и Олег, вторя мне, стал рассказывать, каким тот был сыном, каким человеком с точки зрения самого Олега.
Мне хотелось орать от боли, разрывавшей душу. Мне хотелось снова вспомнить старое и взорваться вихрем боя, лишь бы двигаться, лишь бы что-то делать, а не сидеть просто так. Я сорвался с места и рванул на улицу с такой скоростью, что Олег еле смог догнать меня.
Я не помню, что еще говорил Олегу. А когда я закончил, он сидел рядом со мной, слегка ероша мои волосы. Вечером того дня я впервые смог почувствовать вновь хоть что-то, но до восстановления было еще долго.
Ко мне стали регулярно приходить те, кому я уже успел помочь ранее, поскольку по просьбе Олега я вызванивал их каждый день. Я чувствовал их теплое, зачастую просто дружеское, а в редких случаях и более нежное отношение ко мне, и постепенно, понемногу оттаивал в их компании. Я восстанавливал свою чувствительность и способность трезво анализировать, что чувствовал. Больше всего тот период был похож на то, как больного потчуют бульончиком, который не то чтобы уж чересчур полезен, но просто другого организм не примет.
Прошло полтора года, и день, когда я мимоходом смог помочь кому-то в пустяковом вопросе выбора парня, стал для меня тем днем, когда я понял, что готов сделать ещё что-то.
Именно в этот день я вспомнил тот разговор с Олегом на моей кухне, и вновь набрал его номер.
– Да?
– Спасибо.
– Не за что, пока.
– Мне нужна твоя помощь.
– Значит, дозрел?
– Да.
– Хорошо. Подъезжай через часок ко мне домой.
Он продиктовал адрес.
– Зачем мне подъезжать?
– Помогать тебе буду. И пиво прихвати. Литров шесть, не меньше. Мы долго сидеть будем.
Сказав родителям, что отправляюсь на день рождения к другу и могу задержаться допоздна, я прихватил деньги и отправился разыскивать ту terra incognita, которой мне представлялось жилище Олега.
Олег, как выяснилось, жил в неплохой двухкомнатной квартире, обставленной под старину, и я не очень удивился этому. Здесь не было никакой техники, кроме плиты, холодильника, стиральной машины, утюга, телевизора и старого дискового телефона. На мой взгляд, столь спартанские взгляды Олега на технику граничили просто с идиотизмом, но с другой стороны, я прекрасно понимал, что в этой квартире он не живет, а лишь изредка ночует. Единственная вещь из техники более нового поколения, которую он признавал – был один из первых мобильных телефонов, да и то, только потому, что ему всегда нужно было быть на связи.
Пока я ставил пиво на стол, Олег с кем-то общался по телефону, причем, что самое удивительное, кого-то благодарил. Впрочем, уже зная, что чудеса случаются, только если мы их делаем сами, я не особо уделил внимание этому моменту.
– Так…, – сказал Олег, открывая первую бутылку пива и с подозрением косясь на меня.
Я тоже откупорил пиво и, достав пачку сигарет, сел напротив него.
– Откуда такое? Я обычно попроще беру… Да и деньги у тебя вроде раньше не водились.
– Стал подрабатывать. Не все же мне на родительских шеях сидеть. Да и зарабатывают они оба в месяц столько, сколько я за неделю.
– Даже знать не хочу, кем ты подрабатываешь. Я тебя сюда для другого позвал.
И Олег достал довольно пухлую папку, которую положил на стол передо мной.
Я с подозрением посмотрел на нее и протянул было руку, но потом убрал.
– Что внутри?
– Информация.
– Погоди ты с этой информацией. Помнишь, что ты говорил мне, когда мы последний раз виделись?
– Разумеется. Все, что требовалось, чтобы вывести тебя из шока.
– Я серьезно.
– Ия тоже не шучу.
Я глотнул пива, закурил и потянулся за пепельницей.
– Я сказал тебе, что твой друг умер не случайно и что его угробили, – тихо произнес Олег, явно впитывая мою реакцию.
Я не стал обращать внимания на то, что он делает, и просто сказал:
– Кто-то из нас?
– Нет. Для нас такой уровень слишком примитивный. Если ты помнишь, то он пришел к тебе с обидой, а мы прекрасно понимаем, как не допустить такого просчета. Нет. Это какой-то любитель. Или…
– Или любительница.
Олег глотнул пива и тоже закурил.
– Я попросил своих друзей из органов собрать информацию на его бывшую девушку. Она дочка одного из членов совета директоров крупнейшей компании. В этой папке все, что удалось собрать на нее, не привлекая внимания. Я думаю, что нам надо…
– Нет.
– Что значит «нет»?
– То и значит, Олег. Не нам. Он был моим другом. Он был моим «клиентом», за которым я не уследил. Это на мне лежит вина за то, что произошло. И мне разбираться с этим. Не «нам». Мне.
Я, не мигая, смотрел на Олега, который, как я чувствовал, пытается нащупать хоть одно слабое звено в моей логике. Наконец он выдал:
– Один не справишься. Ты к ней даже не подберешься достаточно близко.
– Я думал, что ты больше в меня веришь.
– Пойми ты… Там очень опасные люди. Там крутятся очень большие деньги, при которых разум должен работать более активно и подавлять чувства. Там не наша территория.
– И ты пойми. Я не знаю еще, как, но смогу. Найду способ. А кроме того, наша территория – это то, где мы находимся в текущий момент. И я не верю, что с нашей чувствительностью мы ничего не сможем выловить там.
Пару минут мы молча пили пиво, пока Олег не подвинул ко мне папку.
– Я не уверен, что это она. Но если где-то парня и могли так зацепить, то только в ее окружении.
Я открыл папку. Сверху лежала фотография редкой красоты девушки. Дальше следовали паспортные данные, увлечения, фотографии и адреса мест, где она обычно бывает, ближайшее ее окружение, с прилагающимися фотографиями, в общем, полный комплект документов и фотографий, который могут собрать работники правоохранительных органов.
На всех фото, на которых присутствовала девушка, где-то рядом с ней присутствовал и охранник, причем, судя по выражению его лица, общество этой особы не доставляло ему особого удовольствия. Я по-быстрому просмотрел информацию по охранникам, коих оказалось четверо, подменяющих друг друга, и переключился на места, где она бывает. Ближе всего к ней можно было подойти в паре мест, которые я терпеть не мог, поскольку они были модными ночными клубами. Но, тем не менее, это были единственные места, где охранник отпускал ее на танцпол, судя по фотографиям, а сам за ней не выходил.
Пока я просматривал и запоминал все содержимое папки, пиво подошло к концу, и Олег, взяв у меня денег, сходил за ним еще раз. Все это время, как я заметил, Олег не беседовал ни с кем по телефону, хотя обычно звонки раздавались с частотой раз в полчаса минимум.
– Телефон выключил? – спросил я, изучая фотографию ее отца.
– Да. Не тот сегодня день, чтобы нас дергали. Потерпят.
Это было утверждение, которое от Олега не ожидал услышать в принципе.
– Ладно, – сказал я, – где ее ловить, я уже знаю. Олег, у тебя больше опыта в таких делах, чем у меня, поэтому я и попрошу тебя сказать мне, на что ее ловить.
– На что…, – ответил Олег, – есть только одна вещь, на которую можно ловить кого угодно. На любовь.
Я посчитал, что ему уже хватит на сегодня пива, но он неожиданно продолжил:
– Любовь – странная штука. Она – праматерь всех чувств и эмоций. Возьми любое чувство, и ты поймешь, как любовь можно трансформировать в него. Любая эмоция с легкостью выведется из любви, при добавлении определенного психологического катализатора. Все говорят, что от любви до ненависти один шаг, но они не понимают, что даже этот шаг делать не надо, поскольку это одно и то же. Гнев берет начало из любви, как и страсть, и ярость, и все остальное…
Он остановился, сделал глоток и продолжил:
– Если ты хочешь поймать эту красавицу, то тебе надо только одно. Полюбить ее и дать ей это почувствовать. Поверь, ни одна женщина не устоит против мужчины, который ее любит.
– Олег, ты хоть сам понял, что только что сказал?
– Я, конечно, выпил, но это вовсе не значит, что не соображаю.
– Ты предлагаешь мне полюбить ее.
– Абсолютно верно.
– Тебе, кажется, уже хватит пива.
– Не трогай бутылку. А что в этом такого? Если уж ты находишь в своей душе хоть каплю, любви к каждому «клиенту», то что тебе мешает сделать то же самое с ней? Заметь, у нее не так много поклонников, которых до нее допускают, да и в остальном – девочка симпатичная, одинокая, изголодавшаяся. А у тебя девушки не было с тех пор, как мы познакомились.
– Мне они и не нужны были, знаешь ли… «Клиенток» хватало по самые уши.
– Не путай красный с острым. «Клиентки» любили не тебя, да и ты их не любил, ты с ними работал, а потом сваливал, а значит, времени на нормальное чувство у тебя не было. Знаешь, чувства и эмоции надо уметь выражать.
Фраза показалась мне знакомой, и я постарался вспомнить, откуда она.
– Постой, не это ли сказал личный психолог тому генералу, который через две недели после этого развязал Вьетнамскую войну?
– Именно. Но дело не в этом. У тебя в активе – нерастраченный потенциал чувств. Ошеломи ими девочку, и вперед.
– То, что ты предлагаешь – в принципе идиотизм, но я, пожалуй, обдумаю.
– Уже лучше… И держи меня в курсе.
– Хорошо. Олег, могу я попросить об одной вещи?
– Что нужно?
– Информация о ее бывших парнях. Где они, что с ними, как зовут… В общем – я просто хочу с ними встретиться и поговорить. Они наверняка смогут больше рассказать о ней, чем сухие факты из этого досье.
– Постараюсь выяснить.
Я посмотрел на часы и понял, что домой попаду затемно.
– Мне пора. Если нароешь информацию – звони.
И я отправился назад, увозя с собой досье.
Глава десятая
Спустя две недели после наших посиделок Олег выяснил имена и местонахождение четырех бывших парней красавицы.
За это время я успел обдумать его предложение, как поймать девушку на крючок, и признал этот вариант полностью непригодным в данной ситуации. Объяснялось все очень просто. Да, он был прав насчет того, что любовь была праматерью всех чувств и эмоций, но в данном случае, она мне не подходила как инструмент. Я не должен был любить эту девушку хотя бы из-за того, что это могло дать смущение, смятение или просто колебания, если дело пойдет под откос. Этого я не мог себе позволить и в данном случае мог прибегнуть только к противоположному варианту.
Я должен был постараться влюбить ее в себя.
Разумеется, для этого мне требовалось очень многое, так как девушки на кого попало не посмотрят, а мне хоть и повезло с внешностью и сложением, но многие детали нуждались в доработке.
Именно этими доработками я и занялся. Я посетил один из этих ночных клубов и целую ночь привыкал к музыке, которую терпеть не мог.
Помимо этого, я впитывал в себя атмосферу клуба, чтобы понять какие правила и привычки в ходу у тех, кто ходит в такие заведения. Я оставил часть денег в баре клуба, чтобы разобраться в том, какие напитки там подают и что можно из этого использовать в предстоящем деле, причем попутно я познакомился и подружился с барменом, как, впрочем, и со всеми секьюрити, которые работали в тот вечер. И в завершении, разобрался с тем, в какой одежде ходят туда разные классы общества, благо в тот вечер на танцполах собрались представители и среднего, и высшего класса.
Этот вечер предоставил мне массу информации, которую я всесторонне обдумал и пришел к выводу, что мне нужно подготовиться и с финансовой стороны, и поработать над своей внешностью, манерой поведения.
Все это мне предстояло еще воплотить в жизнь, и поэтому подготовку я начал с того, что стал раскручивать свой источник дохода, о котором понятия не имели мои родители. К концу второй недели, к тому самому времени, как Олег достал мне имена и адреса, я уже был достаточно обеспечен финансами, чтобы прикупить себе соответствующую одежду, разумеется, отменного качества и пару атрибутов, подтверждающих, что я не какой-то хрен с горы, а сын довольно обеспеченных родителей.
После этого, я отправился навестить одного из «бывших».
Я приехал в хороший район, квартира в котором стоила как три таких, в которой жил я с родителями, и постучался в дверь. Открыли мне не сразу, но зато на пороге оказался как раз тот, кто мне был нужен.
– Ты кто такой?
– Нам надо поговорить.
– О чем? Я тебя не знаю.
– Меня не знаешь, зато кое-что знаешь о девушке, которая меня интересует.
– О какой именно?
Я сказал ему имя и был поражен результатом. Меня провели в комнату. Но самое главное состояло в том, что я уловил колоссальное чувство вины, которое выскочило из парня, как только я назвал имя. Я ожидал какой угодно реакции – ярости, того, что он начнет костерить ее на чем свет стоит, что он просто вышвырнет меня на улицу, но не чувства вины. Причем такой вины, с которой человек начинает спиваться и гробит свою жизнь.
Он налил себе выпить, причем порция была лошадиная, после чего махнул мне рукой в сторону бара. Ничего спиртного я брать себе не стал, решив ограничиться колой, поскольку мне, в отличие от него, нужна была трезвая голова.
За это время я успел обдумать его предложение, как поймать девушку на крючок, и признал этот вариант полностью непригодным в данной ситуации. Объяснялось все очень просто. Да, он был прав насчет того, что любовь была праматерью всех чувств и эмоций, но в данном случае, она мне не подходила как инструмент. Я не должен был любить эту девушку хотя бы из-за того, что это могло дать смущение, смятение или просто колебания, если дело пойдет под откос. Этого я не мог себе позволить и в данном случае мог прибегнуть только к противоположному варианту.
Я должен был постараться влюбить ее в себя.
Разумеется, для этого мне требовалось очень многое, так как девушки на кого попало не посмотрят, а мне хоть и повезло с внешностью и сложением, но многие детали нуждались в доработке.
Именно этими доработками я и занялся. Я посетил один из этих ночных клубов и целую ночь привыкал к музыке, которую терпеть не мог.
Помимо этого, я впитывал в себя атмосферу клуба, чтобы понять какие правила и привычки в ходу у тех, кто ходит в такие заведения. Я оставил часть денег в баре клуба, чтобы разобраться в том, какие напитки там подают и что можно из этого использовать в предстоящем деле, причем попутно я познакомился и подружился с барменом, как, впрочем, и со всеми секьюрити, которые работали в тот вечер. И в завершении, разобрался с тем, в какой одежде ходят туда разные классы общества, благо в тот вечер на танцполах собрались представители и среднего, и высшего класса.
Этот вечер предоставил мне массу информации, которую я всесторонне обдумал и пришел к выводу, что мне нужно подготовиться и с финансовой стороны, и поработать над своей внешностью, манерой поведения.
Все это мне предстояло еще воплотить в жизнь, и поэтому подготовку я начал с того, что стал раскручивать свой источник дохода, о котором понятия не имели мои родители. К концу второй недели, к тому самому времени, как Олег достал мне имена и адреса, я уже был достаточно обеспечен финансами, чтобы прикупить себе соответствующую одежду, разумеется, отменного качества и пару атрибутов, подтверждающих, что я не какой-то хрен с горы, а сын довольно обеспеченных родителей.
После этого, я отправился навестить одного из «бывших».
Я приехал в хороший район, квартира в котором стоила как три таких, в которой жил я с родителями, и постучался в дверь. Открыли мне не сразу, но зато на пороге оказался как раз тот, кто мне был нужен.
– Ты кто такой?
– Нам надо поговорить.
– О чем? Я тебя не знаю.
– Меня не знаешь, зато кое-что знаешь о девушке, которая меня интересует.
– О какой именно?
Я сказал ему имя и был поражен результатом. Меня провели в комнату. Но самое главное состояло в том, что я уловил колоссальное чувство вины, которое выскочило из парня, как только я назвал имя. Я ожидал какой угодно реакции – ярости, того, что он начнет костерить ее на чем свет стоит, что он просто вышвырнет меня на улицу, но не чувства вины. Причем такой вины, с которой человек начинает спиваться и гробит свою жизнь.
Он налил себе выпить, причем порция была лошадиная, после чего махнул мне рукой в сторону бара. Ничего спиртного я брать себе не стал, решив ограничиться колой, поскольку мне, в отличие от него, нужна была трезвая голова.