Никольская Элла. Русский десант на Майорку (Русский десант на Майорку - 3)

   - У тебя в Дюссельдорфе есть знакомые из России?
   Ингрид бросила на него внимательный взгляд, помолчала, будто прикидывая. как бы это все объяснить и не обидеть при этом любознательного собеседника. Но сказала совсем кратко:
   - В нашей школе дети из России не учатся.
   Из чего Павел сделал вывод, что ходит она в привилегированную школу, куда не принимают чужаков. Сестренка, а ты сноб!
   - Есть у тебя... - Хаст ду гешвистер? - смешное это слово - гешвистер, обозначает сразу "братья-сестры". - Так есть у тебя братья-сестры?
   - Нет, никого нет.
   - У твоей мачехи, стало быть, нет детей?
   - Тетя Ингрид не может их иметь...
   Ладно, девочка, возможно, со временем тебя обрадует новость, что имеется у тебя большой брат. На целых десять лет старше. Но это не сейчас, есть в данный момент другие проблемы. Что знает славная эта девчушка о вчерашнем кровавом происшествии, что видела, что слышала? Неспроста скандал с матерью, неспроста стремление поскорей уехать, да и сидит она в гостиничном холле, болтает с полузнакомым человеком не просто так. Павел об заклад готов побиться, что это на неё не похоже. Время тянет...
   - А где ваша подруга? - осведомилась юная собеседница, улучив момент. Павел сделал вид, будто спохватился, глянул на часы:
   - Ждет на пляже и наверняка ругает меня на чем свет стоит. Мне пора. Может быть. вместе пойдем? Во сколько твой рейс?
   - Еще есть время, - неопределенно ответила Ингрид, - Я бы пошла на пляж, только у меня с собой ничего нет...
   Можно и дальше делать вид, будто я ничего не понимаю, - подумал Павел. Но, пожалуй, смысла нет. И решился:
   - Ингрид, я как раз собирался зайти на минуту к твоей маме, - Могу захватить твои вещи, она ведь отдаст их мне, правда?
   - Конечно, - девочка улыбнулась благодарно, - Только... Только не говорите, что я здесь, в холле, скажите, будто я уже ушла и вы меня догоните, ладно?
   - О кей, - Павел подмигнул заговорщицки, опрокинул, наконец, свою рюмку водки и поспешил к лифту, заметив краем глаза, что Ингрид пересела в его кресло: оно не так на виду...
   Женщина, открывшая на его стук, смотрела тупо, будто не узнавая посетителя.
   - Я вернулся, чтобы извиниться, - поспешно сказал Павел, - Не мог так уйти. Постарайся меня понять...
   Слова пустые, дежурные, ни к чему не обязывающие, но придумать что-нибудь путное он не успел. Ему немного стыдно стало, когда он увидел, как обрадовалась Грета. Припухшее бледное лицо зарумянилось, потухшие глаза оживились:
   - Боже, как хорошо, что ты вернулся. Поговорим?
   - Обязательно. Только не сейчас, - он даже приобнял её слегка, чтобы казаться более искренним, - Послушай, там внизу Ингрид. Вернее, она уже ушла на пляж. Я тоже иду, пусть она побудет со мной и Лизой, это её успокоит. Не бойся, я ничего лишнего не скажу. Только захвачу купальник, полотенце, что там еще...
   Главное, не дать ей опомниться. Забрать вещи Ингрид и тут же уйти. Поговорить с Маргаритой - да, это необходимо. Но потом, после...
   С пляжной сумкой через плечо он сбежал в холл по лестнице, не дожидаясь лифта. Ингрид на прежнем месте не было - ах черт, действительно ушла! Но тут же заметил её у двери, которая вела в подземный гараж.
   - Не надо машины. Пойдем лучше пешком.
   Она легко согласилась. Было уже очень жарко, Павлу вовсе не хотелось топать по солнцепеку, но чем дольше он продержит девочку возле себя, тем больше шансов разузнать о вчерашних событиях. Итак, в дорогу...
   Они дружно зашагали по узкому тротуару, болтая, будто двое старых приятелей. Ингрид совсем перестала дичиться, рассказала, что в Дюссельдорфе у них свой дом в престижном районе, что с мачехой у неё наилучшие отношения и та обрадовалась, узнав, что падчерица возвращается раньше, чем предполагала.
   - А что ты ей сказала? - Павел осторожно попытался перевести разговор на нужные рельсы, - Она наверно удивилась, что так изменились твои планы. Ты ведь не сказала, что вчера в вашем отеле убили человека?
   - Просто сказала, что соскучилась.
   Ингрид заметно помрачнела, сдвинула тонкие брови, и Павел поспешно заговорил о другом.
   - От Лизы мне сейчас влетит - я обещал прийти не позже десяти, а уже одиннадцать...
   - Мне нравится Лиза, - сказала девочка, - Она очень красивая. И мама говорит...
   - Ну-ну! Что говорит про Лизу твоя мама? - Павел будто не заметил, как осеклась девочка, - Ей тоже нравится моя подружка?
   - Да. И ещё она сказала, это большая редкость, когда русские учат испанский. Обычно английский.
   - Английский мы оба знаем, кое-как. Я учил в институте, а Лиза на курсах. Она способная. А ты знаешь английский?
   - Да, но он у меня школьный. На будущий год специально поеду в Англию. Папа обещал. Проживу там, может быть, полгода - в Оксфорде...
   - Это твой папа приезжал сюда на прошлой неделе? Такой высокий, в темных очках.
   - Вы его видели? - удивилась девочка.
   - Конечно. А почему он и вечером носит темные очки?
   - Так ему доктор велел - у него очень чувствительная...
   Слово, которое она сказала затем, Павел просто не понял, какой-то медицинский термин. Сетчатка, должно быть... Непонятно все же, в каких отношениях состоят между собой родители долговязой белобрысой девчонки, что шагает рядом и, возможно, приходится ему родной сестрой. Павел пока не уверен в этом, нужны доказательства, факты, мало ли что наговорила помятая, внезапно постаревшая и подурневшая, находящаяся в сильном подпитии женщина в номере "люкс" отеля "Марисоль". Может, все сказанное ею - ложь во спасение, и за этим кроется что-то, имеющее отношение к убийству Горгулова.
   ...Лиза, заметив их, привстала:
   - А подольше ты не мог? - присутствие постороннего человека её нимало не смутило, она чувствовала себя в своем праве, и пронзительный её голос прозвучал на весь пляж, перекрыв шелест прибрежной волны, - Я тут сижу одна, как дура, а его черти где-то носят...
   Купальник у неё был мокрый, видно, искупалась только что, и это маленькое обстоятельство изменило ближайшие планы её приятеля.
   - Заткнись, - сказал он негромко, дружелюбно и широко улыбаясь: не соответствовавшая словам мимика должна была скрыть от Ингрид смысл его речи, - Мы с девочкой сейчас пойдем купаться, а ты загляни ей в сумку, по карманам пошарь. Там должен быть билет на самолет, посмотри, куда и на какое время. Запомни все - понятно?
   Лиза, надо отдать ей должное, была сообразительна. Она действительно закрыла рот, только кивнула Ингрид:
   - Ола!
   И произнесла ещё несколько испанских слов, которые Павел не понял. Усевшись на песке, девушки пощебетали немного, потом младшая переоделась под прикрытием полотенца, которое держала перед ней Лиза, и в сопровождении Павла побежала к воде. Лиза вопросов не задавала, но он не усомнился, что его поручение будет исполнено. Не хотел он втягивать подругу в это дело, мог бы и сам заглянуть в сумку, но Лиза только что из воды, это кому-то может показаться странным. Да и сподручней ей: странным покажется мужчина, открывающий дамскую сумку. Впрочем, все это перестраховка, кто тут за кем следит? Занимайся чем хочешь...
   Но времени у него, у Павла, мало, надо ещё в Москву позвонить.
   Голос отца в трубке звучал так, будто он рядом, отчетливо различалось чуть хриплое дыхание:
   - Папа, ты что, болеешь?
   - Простыл немного, у нас холода наступили преждевременные. И не топят, естественно. А ты как там?
   "Ты", а не "вы", про Лизу знать ничего не желает.
   - Я-то в порядке. Через три дня дома буду, расскажу.
   - Тебя встретить?
   - Да Боже упаси, куда тебе в Шереметьево тащиться, сами доберемся. А дяди Мити нету у нас случайно?
   - А как же - здесь, - сухо отозвался отец, - Трубку отбирает. Ну будь здоров, Павлик, спасибо, что позвонил...
   За что, собственно, спасибо? Павел и прежде звонил домой пару раз, к неудовольствию Лизы:
   - Чего папаша твой беспокоится, скажи на милость? Ему лишь бы поволноваться... В Москве куда опаснее. Тут, можно сказать, ты от своих бандитов скрываешься...
   Не сложились у них отношения и не сложатся никогда...
   - Как там под небом знойной Аргентины? - орал между тем в трубку Коньков, - Блаженствуете? На солнышке, небось, греетесь? А мы мерзнем, как псы, никак топить не начнут...
   - Дядя Митя, слушай внимательно, есть для тебя задание. По своим каналам разузнай об одном человеке. Горгулов Георгий. С сорок шестого года, уроженец Кировской области, город Вятские Поляны.
   - Азия, - прокомментировал в Москве отставной сыщик Коньков.
   - Не-а, это ещё Европа. С виду качок, но староват. Похоже, пахан. Я тебе завтра с утра позвоню.
   - Лучше в это же время, а то не успею, - деловито возразил Коньков, Постараюсь, Паша.
   Лишних вопросов не задает, молодец. И постарается, это уж наверняка.
   - Тогда привет, Лиза тебе кланяется. Ты правда считаешь, что Майорка в Аргентине?
   - Отсюда один хрен, - Коньков засмеялся и положил трубку. Вот старый черт! Ну почему Павлу с ним всегда весело и вольготно, с отцом же любой разговор в тягость? А ведь привязаны отец и сын друг к другу. Отец привык дистанцию держать, никогда не был с сыном особенно близок, теперь уж не наверстаешь... Между тем все, что узнал Павел от Маргариты и что ещё предстоит сегодня узнать, имеет самое прямое отношение к Всеволоду Павловичу Пальникову, который мерзнет себе в старой московской квартире, сидит, должно быть, в продавленном кресле, кутается в ветхий плед, читает что читает? Пруста, может быть, он часто его с полки снимает, а он, Паша, Пруста так и не одолел... И ведь не ведает Всеволод Павлович, что сын копается в его потаенном, припрятанном, на амбарный замок запертом прошлом...
   Куда бы это отправить Лизу? Хорошо бы и девочку с собой прихватила... Самое простое - пошли бы барышни куда-нибудь перекусить, а он занялся бы своими делами... Но телефонный аппарат безжалостно заглотал несколько толстеньких, по сто песет каждая - как раз хватило бы на кофе с мороженым и по сэндвичу...
   Павел с сожалением достал помятую стодолларовую купюру - не хотел трогать это Лизино жертвоприношение, рассчитывал вернуть в самолете. Но вот, извольте радоваться, непредвиденные расходы. Ладно, вернет дома, в Москве, в первый же день по приезде. Павел ещё раз прикинул, у кого занять...
   Воротясь на пляж, он застал Ингрид и Лизу за беседой. По-испански шпарят обе - немочка из Дюссельдорфа и уроженка Подмосковья, и неплохо понимают друг друга.
   - Все на месте, - сказала ему Лиза по-русски с неадекватной кокетливой улыбкой, - Вылет завтра рано утром, город не называю, не тот, что я думала.
   - Умница, - похвалил Павел, - Я понял. Кто со мной купаться?
   Увязались обе. "Я вроде Антонио - развлекаю дам", - подумал про себя Павел. Оставив прелестных спутниц плескаться возле берега, поплыл к островку, обгоняя остальных пловцов, мощным кролем выгребая на край бухты. В поле его зрения, когда он поворачивал голову, чтобы сделать вдох, попадало ни миг белое здание у самой воды, и люди в шезлонгах, и большая белая собака, лежащая в величественной позе сфинкса. Мозг фиксировал все это неизвестно зачем - а следовало обдумать ситуацию и составить план дальнейших действий. Павел повернулся на спину, - так лучше, пустое небо не отвлекает, и постепенно сосредоточился, расположил во времени свои поступки в те три дня, что оставались до отъезда...
   Часа через два следователь Пальников находился в самом центре славного города Пальма де Майорка, на площади Майор в замкнутом четырехугольном пространстве. Старинные дома, окружившие площадь, слепы - большинство окон закрыто зелеными решетчатыми ставнями от солнца, а за теми окнами, где ставен нет, явно никто не живет, в лучшем случае идет ремонт и краска стекает небрежными потоками по стенам.
   - Здесь квартиры жутко дорогие, - сообщила Марина, - А меня озолоти здесь жить - ни за что. За престиж платить...
   - Вот именно, - согласился Павел, - Еще неизвестно, какие удобства в этих развалинах. Лучше уж в новостройках на набережной, по крайней мере вид на море...
   - На Пасео Маритимо цены тоже будь здоров, - возразила Марина, - если уж тут селиться, так в таком местечке, где ваш отель. Спокойно и недорого...
   - Похоже, ты об этом подумываешь, а, Марин? - Павел придал голосу некоторую игривость и фамильярность, хотя нисколько его не интересовали планы носатой и нагловатой собеседницы. Но она должна кое-что ему объяснить, так что интерес изобразить следует.
   - А то! Тут, между прочим, жить получше, чем в европейских столицах. Дешевле, спокойнее. Правда, с работой плохо. Зато Майорку цивилизация ещё не совсем задавила, здешние люди - дети природы...
   - Кстати, о людях, - будто бы только что вспомнил Павел, - Наши соотечественники, как ни посмотреть, тоже люди...
   - Не уверена, - усмехнулась Марина, - Пообщался бы с ними, как я. Хотя сам вчера видел.
   - Ну, положим, я и не такое видел. Кто, по-твоему, прикончил Горгулова? Тот испанский парнишка?
   Марина пожала острыми плечами, придвинув вторую чашку кофе. Они с Павлом встретились всего полчаса назад, все остальное время он дозванивался. Она, по местному обычаю, выключила у себя телефон, сиеста есть сиеста, отдых и сон, а там, за окнами, хоть трава не расти... Но на слова Павла, что у него есть кое-какая информация по поводу вчерашнего происшествия, прилетела, как на зов любви. Назначила свидание на экзотической Пляса майор.
   - Сдается, малый не при чем. Я с утра поговорил с той немкой, с Маргаритой Дизенхоф, она его выгораживает.
   - Как это? Сама же его и заложила, - Марине явно не понравилась новая версия, её гораздо больше устраивает, чтобы убийцей оказался именно местный житель, тогда и всего-то проблем - отправить тело убитого туриста на родину, - А что она говорит? Видела что-нибудь? Кого-то другого?
   "Так я тебе и сказал!" - подумал Павел, но вслух произнес другое:
   - Черт её знает, финтит. Марина, могу я посмотреть список нашей группы?
   - Да я на память скажу. Кто именно тебя интересует?
   - Горгулов естественно, и его компания. Все эти качки.
   - "Все эти качки" - никакая не кампания, познакомились только в Шереметьеве. Или в самолете. Потому что все из разных мест. Четверо - из Нижнего Новгорода, спортсмены. Но, может, и рэкетиры, кто их разберет? Они с женами, с подругами - фамилии у всех разные. Поселились в Аренале, с Горгуловым, насколько мне известно, не общались. Еще один, если помнишь, совсем уж бандитская рожа, - с семейством: детишек двое и законная супруга. Она мне все успела изложить, пока я их в отель везла - пятизвездный заказали в Магалуфе. Состоятельные люди, приличные, в Нефтеюганске у них свой супермаркет. А тебе все на одно лицо - "качки"...
   - Критику принимаю, - согласился Павел, - Так из Москвы, кроме убитого, есть кто еще?
   - Те двое, что в "Марисоле" остановились, - рыжий, его фамилия Райков, и девушка в очках, Баринова Неля. Знаешь, о ком я говорю, - ты их в полицейском участке видел, правильно? Эти и правда с Горгуловым "неразлейвода", повсюду вместе, машину сообща напрокат брали, я с ними в горы ездила, в Вальдемозу, это где Шопен и Жорж Занд жили. за рулем всю дорогу Райков - по-моему, он вроде телохранителя у этого бугая, царство ему небесное.
   - А девушка? Она чья девушка?
   - Не знаю. Может, одна на двоих - то к одному жмется, то к другому.
   - Бывает. А ещё кто из Москвы или из Подмосковья?
   - Две дамочки, эдакие столичные штучки, за женихами прибыли. Фотомодельки из дешевеньких, кто подороже - во Флориду норовит. И ещё кто-то... Ах да, ты сам и твоя подружка. Между прочим, она сто очков этим потаскушкам даст, если её приодеть и подкрасить...
   Марина подмигнула Павлу, допила свой кофе.
   - Оставь, Павлуша, все как есть, через пару дней ты отсюда слиняешь, труп отправим, пусть местная полиция расследованием занимается. Сумеет красавчик выкрутиться - его удача, нам-то зачем встревать?
   - Сама же меня впутала
   - Знаю. Ну, запаниковала. Представляешь, моего туриста убили, куда кинуться? Я ещё тогда не знала, что убийцу сразу повязали, мне по телефону не сообщили.
   - А кто тебе позвонил?
   - Администратор из гостиницы "Марисоль"... Я сразу в консульство звонить, там не отвечают, тогда тебе. Не стоило, конечно, тебя тревожить...
   - Но раз уж потревожила, давай хоть разберемся. Для повышения собственного интеллекта.
   Марина задумалась, глядя куда-то за его плечо. Сказала неожиданно:
   - Вот вроде и хорошая работа, но дело имеешь черт-те с чем.
   По её словам получалось, что Горгулов и двое его спутников - рыжий Райков и Баринова оформили документы через одно и то же агентство в Москве, сразу выбрали дорогой отель, но номера разные: тот, что для "самого" на четвертом этаже стоил вдвое против сравнительно скромного, но на втором, забронированного для рыжего и девушки. Похоже, эта пара как бы в услужении. Именно Баринова общалась с Мариной, рыжий неразговорчив, а амбал вообще в стороне всегда стоит, смотрит в сторону. Жорж Занд ему до фени. Отвратный тип, Господи прости... Что-то в нем было такое мерзкое.
   Павлу и самому припомнилось, как в самолете он шел вслед за Горгуловым по узкому проходу в направлении туалета и заметил, что сидящие по обе стороны, поднимут на него глаза и тут же отводят. Вроде бы обычная физиономия, даже добродушная - щеки пухлые, губы большие такие, оттопыренные. Но взгляд, что ли, его выдавал, исходила из глубоко упрятанных глазок злая энергия...
   - Так его не в своем номере, выходит, прикончили, он-то жил на четвертом? - сказал Павел.
   - Я сказала, как зарегистрированы номера. А где он на самом деле обретался - кто ж его знает...
   - Прислуга знать должна.
   - Но никто ничего не сказал. С самого начала как-то так пошло: убит в собственном номере. Может, и правда там жил, а парочка наверху.
   - Какой же ему резон - жить в более дешевом номере, если уплатил за дорогой? Может, вид из окна больше нравился...
   - А ты, Павлик, настоящий провокатор: позвал сообщить что-то, а сам только выспрашиваешь, вынюхиваешь. Брось, я серьезно говорю.
   Марина завелась не на шутку, но успокаивать её Павел не стал, наоборот, ещё больше разозлил:
   - Тебе не кажется, что могла произойти путаница? Убили не Горгулова...
   - Любите вы, милицейские, воду мутить. У меня его паспорт, эту будку ни с кем не спутаешь. Полюбуйся.
   В сердцах она кинула через стол темно-красную книжицу с отмененным гербом и названием несуществующего государства "Союз Советских Социалистических Республик". Павел пролистал страницы - паспорт выдан всего месяц назад и виза лишь одна, а именно испанская. Лицо на фотографии круглое, простецкое. Русак, а может татарин. Вятские Поляны... Но уж никак не кавказец. Скорее всего, это Митрохин, киллер доморощенный из Томилина. Потрогал фото - если и переклеено, то мастерски, экспертиза нужна.
   - Как паспорт у тебя оказался? Они же машину брали напрокат. На имя Райкова, что ли? Или на Баринову?
   - На Горгулова - у него международные права. Машину, кстати, вернули накануне убийства. Я с ними и брала, и возвращала: они же безгласны, как все вы, черт возьми...
   - Не все, дорогая, успокойся. Я, например, по-английски с грехом пополам, а по-немецки прилично. Тем более, Лиза...
   Павлу хотелось спросить, в порядке ли фотография на водительских правах Горгулова и не заметила ли Марина какого-либо акцента у него или его спутника, и не знает ли она, в каком из двух номеров "Марисоля" спала Баринова Неля? Но Марина насторожилась, раздражена - не вышло бы хуже. Поэтому Павел сказал примирительно:
   - Ладно, ладно, любопытство у меня, как понимаешь, профессиональное, и приключения мне ни к чему. Успокойся - и разбегаемся. За кофе я плачу.
   По дороге Павел размышлял о том, что в беседе с Мариной каждый преследовал свою цель и цели эти противоположны. Он и правда пытался выведать что-нибудь полезное для раскрытия преступления, она же уговаривала его вообще отказаться от расследования. Он в отпуске, делом занялась здешняя полиция, и что ему до убитого и до того, кто его зарезал - здешний ли жиголо или приятель, такой же бандит? Дома, в Москве кровавые разборки самая обычная вещь, ну а здесь пока редкость, но тоже не бередят душу, уж больно фигуранты несимпатичны... Вот только зачем ввязалась в это дело красивая белокурая немка? Прямо перст Господень: не случись этого вполне ординарного преступления, уехал бы Павел домой и через пару вечеров сидел бы в старой своей квартире и среди прочих впечатлений непременно упомянул бы блондинку с дочерью, имевших обыкновение купаться на том же пляже, и, что любопытно, старшая до удивления похожа была на Гизелу...
   - А звали её как? - мог бы спросить отец. Или, скорее, Коньков, который непременно тут же бы присутствовал.
   - А кто её знает? Мы так и не познакомились, - ответил бы Павел. А мог и так ответить:
   - Маргарита, кажется.
   И тем насторожил бы стариков. Но они виду бы не показали, конспираторы великие. И забылась бы эта мимолетная встреча, но, видно, Бог не судил ему, Павлу, разминуться в этой жизни с родной матерью. И теперь вот он спешит к ней. Но прежде надо все же отыскать и успокоить Лизу...
   В гостинице подруги не оказалось, зато ждала записка: "Ушла опять на пляж, здесь делать нечего". Ни тебе подписи, ни обязательного в подобных случаях "целую". Сердится красавица. Милый бросил её на весь день, да ещё поручил пасти девчонку, напомнив на прощание:
   - Постарайся все же узнать поподробнее. что она вчера видела в своем отеле.
   Что-то Ингрид такое видела, о чем говорить не желает.
   Против обыкновения, Павел отправился в Иллетас автобусом, поглядывая всю дорогу в окно. Проезжая мимо отеля "Марисоль", увидел знакомый красный "вольво" - отъезжает от гостиницы в сторону Пальмы, но кто за рулем, заметить не успел. Это прояснилось через пару минут само собой: автобус подкатил к остановке, он вышел и наткнулся на Ингрид:
   - Хорошо, что вы, наконец, пришли, - обрадовалась она, - Лиза беспокоилась, вам сейчас опять попадет.
   - Справедливо, - вздохнул Павел, - День сегодня... - он не знал, как сказать по-немецки "суматошный", и так и не закончил фразу.
   Тут и Лиза подошла - хмурая, брови сдвинуты.
   - Прости, Лизхен, так получилось... Ты в отель? Может, вернемся на пляж, я бы искупался. Жарко...
   Подруга нахмурилась ещё суровее. Ничего не получится, мол. Павел глянул на Ингрид, повторил приглашение по-немецки. Но и эта отказалась.
   - Так куда вы теперь, девочки? Лиза?
   - В отель. Может, посплю.
   - А ты, Ингрид?
   - В "Марисоль".
   - Мне кажется, я видел, как отъезжала ваша машина.
   - Правильно, - кивнула Ингрид, - Маме к трем в полицию, так сказали вчера.
   Вот как - рассчитала вернуться в такое время, чтобы матери не оказалось дома. Вероятно, и в аэропорт уедет тайком. Жестоко малышка обходится со своей мамашей - та наверняка ждала её все утро с покаянием и прощением. Возможно ли, что мать и дочь не поделили любовника? У девочки такой невинный взгляд. Но всяко бывает.
   - А зачем её вызвали в полицию, не знаешь?
   - Может быть, для очной ставки с Антонио, - предположила Ингрид, юное личико на миг замкнулось, стало неприязненным. - Автобус! Я пожалуй, поеду...
   Она действительно уехала, оставив Лизу с Павлом на обочине шоссе.
   - Ну не капризничай, - Павел обнял смуглые плечи, притянул подругу к себе, подышал в макушку, - Не заснешь ты сейчас в отеле, там душно. Посидим ещё на пляже, я поплаваю и все-все тебе расскажу...
   На самом деле получилось вовсе не так: первой речь держала Лиза. Она выпытала у Ингрид массу любопытных сведений и ей не терпелось их изложить, а Павлу оно и наруку: насчет "все-все" он погорячился, пожалуй. Готов обсудить то, что касается происшествия в отеле "Марисоль", однако открытие относительно Греты и Гизелы оставит пока при себе. Хотя со временем рассказать все равно придется.
   - Значит, так, - начала Лиза, - Я ей: мы тебя видели, когда ты с Антонио на площади танцевала. Где это, спрашиваю, ты так насобачилась? Ну, другими словами, конечно, по-испански...
   - Он научил? - предвосхитил ответ внимательный слушатель, только что вылезши из воды и усердно растирающийся махровым полотенцем.
   - Смотри-ка, угадал! Теперь откуда взялся этот парень... Ингрид с матерью ездят на Майорку десятый год подряд, но в Иллетасе живут всего три года, а раньше снимали дом в деревне - это гораздо дешевле. Хозяева на лето всей семьей в другое помещение перебираются - в точности как наши соседи, когда дачников пускают. Только у нас в сарай какой-нибудь, а у них комната над собственным магазином. Магазинчик вроде сельпо, все на свете продают и продукты, и шмотки, вплоть до мебели. Антонио - младший хозяйский сынок. Он Ингрид, когда она ещё совсем маленькая была, плавать учил, и на лодке грести, и на доске кататься. Заодно и танцам народным, это здесь все умеют. Вообще он был к дачницам приставлен вроде как бы слуга, и Макс - ты его видел, хмырь в темных очках - платил его родителям, а не ему самому, потому что и сам-то он ещё был школьник. Хотя родители вовсе не бедные. Здесь так принято - за все платить. Это правильно, как считаешь?
   Про себя Павел отметил, что рассказ Ингрид не расходится с тем, что рассказала Маргарита. На вопрос Лизы ответил невнятно:
   - Не знаю. Мог бы все то же самое и бесплатно делать. Школьник на каникулах - чем ему еще-то заниматься?
   - Мир чистогана, - сказала Лиза, - Все на продажу.
   Павел вспомнил, как ездили давным-давно с родителями в Крым, в Алушту. Не дом, конечно, а комнатушку там снимали, и хозяйские ребятишки учили его нырять за ропанами, а мама стояла на берегу и дрожала за его жизнь: вдруг драгоценное чадо не вынырнет. Выныривал - с тех пор и всегда... Прихваченные с собой тайком ропаны она обнаружила на вторые сутки в поезде по жуткому покойницкому запаху, но не выкинула, как требовал разгневанный отец, а переложила из провонявшего насквозь чемодана в пластиковый пакет и дома что-то такое с ними сделала, прокипятила, отмыла, отскребла - во всяком случае раковины и теперь красуются в его комнате на книжной полке вместе с прочими детскими трофеями.