способом Лебедь думал. Дело в том, что все военные так делают. Это их
обычный способ думать. Причем, вне зависимости от рода войск и подчиненности
министерству обороны. Возьмите любого генерала ФСБ, начальника пожарной
команды, военврача, командира железнодорожных или внутренних войск, - все
они одинаковы в моменты просветлений.
Но на этот раз даже палец не помог Лебедю. Ничего он не придумал,
потому что не смог. Оставалось ждать. Сейчас все само по себе прояснится.
Вошел Коржаков без трусов. Это неудивительно: даже депутаты и большие
государственные деятели находятся в парной без трусов. Это просто обычай.
Банщик, не перестававший все это время наяривать лебедеву спину,
положил связку колючих прутов рядом с тазиком и вышел. Он знал, что
подслушивать государственные тайны нехорошо. Но ничего не мог с собой
поделать - прислонился ухом к двери с другой стороны. Поэтому он слышал весь
разговор, но об этом все равно никто не узнал: банщик был не из болтливых.
- Ну здравствуй, Коржаков! - сказал Лебедь.
- Ну здравствуй, Лебедь! - сказал Коржаков.
- Чего пришел, Коржаков?
- Дело есть, Лебедь.
- Какое дело, Коржаков?
- Важное дело, Лебедь. Альянс будем делать, однако.
- А чего это ты решил со мной альянс делать, что я тебе, девка красная
что ли?
Таким образом Лебедь тонко намекнул Коржакову на то, что знает о его
подъездах к Пугачевой. Но Коржаков был толстокожим и бесчувственным, поэтому
намека не понял. Тогда Лебедь решил намекнуть потоньше.
- Это ты к девкам красным и рыжим с альянсами подъезжай. Усек?
- Почему к девкам? - опять не понял Коржаков.
Лебедь решил сделать намек еще менее тонким, но более прозрачным:
- Я говорю, за каким хером ты к Пугачихе подъезжал?
- Ах, это! - облегченно рассмеялся Коржаков. - Так к ней все
подъезжали. И ты тоже. Но она предпочла нам всем Клинтяшку американского.
Причем, непонятно по какой причине.
Лебедь вдруг почувствовал необычайное расположение к Коржакову, видно,
опознав в нем родственную отвергнутую душу.
- Да-а, загадка, - протянул он. - Как полагаешь, что у нее с Клинтоном?
- Думаю, какие-то отношения. В Москве говорят, Пугачева разводится с
Киркоровым и женится на Клинтоне. А Клинтон бросает свою жену Хиллари и свою
любовницу - не помню, как ее зовут - и женится на Пугачевой.
- Пустые россказни! - махнул рукой Лебедь. - Такого быть не может. Не
может богатая Пугачиха выйти замуж за нищего. Уж я ее знаю. Нет, здесь
что-то другое. Тут пахнет большой политикой.
- Думаешь, тут замешан Ельцин?
- Думаю, без него тут не обошлось. Это ведь он все время талдычит: друг
Билли, друг Билли... Вот они со своим другом Билли что-то и затеяли.
- А что, как считаешь?
- Обычно я считаю на калькуляторе. Но чаще всего этим занимается
бухгалтерия, - Лебедь так упарился, что потерял нить разговора. С ним это
иногда бывало. Он, что называется "завис". Коржаков знал такую слабость. В
подобных случаях Лебедю для восстановления душевного равновесия и умственной
полноценности нужно было спеть песню про птиц.
- "Птицы летят, птицы на юг летят..." - пропел Коржаков.
- "Не в землю нашу полегли когда-то-о-о, а превратились в белых
лебеде-е-ей!" - подхватил песню про птиц Лебедь.
- Так я насчет Пугачевой... - напомнил Коржаков.
- А чего Пугачева... Пугачева теперь отрезанный ломоть. Надо самим
альянс создавать. Только на берегу определиться, кто главнее. Кто сверху, а
кто толкач.
- Я сверху!
- Почему это? Ведь я же умнее и популярнее!
- Кто умнее? Ты умнее?! - возмутился Коржаков. - Да ты, по сути, дурак!
- Не дурее некоторых бывших охранников. Запомни: яумнее!
- Ты дурак!
- Нет!
- Да!
- Нет!
- Да! Сто раз "да"!
- Тогда иди и делай альянс с другим дураком! - Лебедь решил больше не
ввязываться в бесплодные дискуссии.
- Погоди, погоди, - опомнился Коржаков. - Ну к чему нам с тобой
ссориться? Тем более, что ум в политике как раз не главное. Чего ж мы по
пустяку спорим! Давай по существу. Я должен быть главным, потому что я
круче.
- По какому такому существу?
- В политике главное не ум, а это... как это щелкоперы говорят...
Херазма!
- Харизма, - поправил Лебедь.
- Да, и у меня пистолет больше.
- У тебя-а? Пистолет больше? Ну ты ваще!
- Че "ваще"? Че "ваще-то"?! Больше, конечно. У меня он вот такой! Нет,
вот такой даже!
- А у меня вот такой!
- У моего и ствол длиннее, в принципе.
- Во-первых ствол длиннее у моего, а во-вторых у меня он и толще, и
пули крупнее гораздо.
- А у моего магазин двухрядный!
- О, бля, удивил! У меня тоже двухрядный. Да еще получше твоего!
- Чем же получше?
- Да тем и получше! В мой двадцать патронов входит.
- А в мой двадцать пять!
- А в мой тридцать три.
- Ты же только что сказал, что двадцать пять!
- Я перепутал. Тридцать три.
- Тогда я тоже перепутал. У меня входит сорок патронов!
- Таких магазинов не бывает!
- Ты эти еврейские штучки брось! "Не бывает"! Это у тебя не бывает. А у
меня бывает.
- Нет, самый большой магазин у меня, мне его делали специально на
заказ, он совершенно нестандартный, поэтому я и забыл, сколько там патронов.
К тому жеу меня и сам пистолет больше.
- Ну давай тогда померяемся! Давай пистолетами-то померяемся!
- Давай! Давай выйдем в предбанник и там померяемся. Только охрану
удалим, а то неудобно. Взрослые люди все-таки.
- И банщика надо удалить!
- Да, и банщика.
Генералы вышли в предбанник и несколькими мощными ударами и пинками
удалили охрану и банщика наружу.
- Ну, давай, показывай.
- Ты первый.
- Почему это я первый? Я же первый сказал!
- А я первый подумал!
- Чепуха! Мысль - экзистенциальна и потому твой тезис недоказуем в
принципе.
- Ты че, дурак что ли? Мысль вовсе не экзистенциальна, а метафизична и
проявлена, как в астральном, так и в ментальном плане.
- О, е-о-о! И этот человек еще охранял президента!.. Да мысль, как
категория отражения, в какой-то мере присуща материи на любом уровне
организации!
- Так, не буду спорить. Как говорится, уровень собеседника не позволяет
вести с ним сколь-нибудь конструктивный диалог.
- Это про тебя!
- Нет, про тебя!
- Да ты вообще, бля, в буддизме ни хрена не понимаешь! Ты вообще ни в
чем ни хрена не понимаешь! Для тебя философия - темный лес. А дляменя она -
ясная дорога.
- Иди в задницу по этой дороге!.. У меня вся философия от зубов
отскакивает.
- А кто тебе по зубам дал?
- Не смешно. Я буддист не хуже Володи Яковлева из "Коммерсанта", только
что не лысый.
- А почему ты не лысый?
- Чтоб пули в волосах застревали, я же генерал!
- Хорошая шутка. Только идиотская. Такими вещами не шутят.
- Ты еще скажи, что шутка - понятие экзистенциальное.
- Конечно! Как любая форма проявления мысли! Да ты бы хоть по поводу
астрологии с генералом Рогозиным проконсультировался. Вместе же работали.
Каждый день за водкой встречались.
...Правда. Генерал Рогозинбыл личным астрологом президента Ельцина.
Ночами он сидел, составляя патрону гороскоп. А утром прибегал к Ельцину и
приносил бумажку с выводами.
- Вам нужно сегодня скушать яичко вкрутую, Борис Николаевич, а то
Альдебаранв Овне.
- Какой баран в говне? - спросонья спрашивал Ельцин.
- Звезда Аль-де-ба-ран, - четко, по слогам докладывал Рогозин. - Он,
вернее, она - звезда, находится на данный момент в созвездии Овно... то есть
Овна... в смысле, Овн.
- Чего ты там бормочешь?
- Созвездие так называется, Борис Николаевич, я не виноват. На небе
звезды...
- Это я и так знаю. Открыл Америку! И не только на небе - на Спасской
башне есть, и на других башнях звезды. Звезд вообще много. У тебя вон на
погонах они. Сколько их там? Не много? Или на погонах тоже говно?
- Никак нет, Борис Николаевич! На погонах говна нет!
- А где есть?
- На небе... бр-р-р-р, отставить! В сортире, Борис Николаевич! А на
небе - созвездия. То есть скопления звезд.
- А вот и врешь! Скоплением звезд называется галактика. Мне кто-то
докладывал.
- Наверное, это был учитель в школе, Борис Николаевич... Но видимое
расположение группы звезд на небе называется созвездием.
Ельцин вздохнул.
- И почему меня все за дурака держат? Как будто я не знаю что такое
созвездия... Да я про это узнал еще когда первым секретаремв Свердловске
работал!.. Ну и чего там с твоим видимым расположением?.. Тебе показалось,
что расположение группы звезд похоже на говно? Определенное сходство,
конечно, есть. На небе этом звезд - бог ты мой! Словно мухами засижено.
- Тонкое сравнение, Борис Николаевич. У вас очень образное мышление. Я
всегда люблю слушать ваши рассуждения и мысли по всякому поводу. Получаешь
несказанное удовольствие...
- Ты к делу давай.
- Борис Николаевич! Вамс утра нужно скушать яичко вкрутую, потому что
звезда Альдебаран попала в такую кучу звезд, которая... Ну, в общем, вы
правы, она действительно похожа на говно. И по своему действию на людей,
кстати, абсолютно аналогична.
- Ну вот, а ты сначала хотел скрыть от меня правду. Всегда говори, все
как есть!
- Слушаюсь!.. Кроме того, как показывает расчет вашей натальной карты,
вам сегодня необходимо не только с утра скушать яичко всмятку, но и ближе к
полудню подписать какой-нибудь межгосударственный акт.
- Ты думаешь, акты так вот просто подписываются с бухты барахты?
- Я, конечно, понимаю, но у вас же есть Лукашенко. Вы ему только
позвоните, и он тут же прилетит и любую бумажку подпишет. Лишь бы там были
написаны слова про "братьев-славян". А вы ему просто лишний "Мерседес"
подарите да и все. Ну так как?
- Ты же знаешь, я всех слушаю, но решения всегда принимаю сам. Да и с
"Мерседесами" сейчас туго... У тебя все?
- Так точно.
- Ну иди... И посоветуйся на досуге с астрономами. Что-то я сомневаюсь,
что на небе есть говно...
...Лебедь легонько щелкнул Коржакова в лобяру, чтобы прервать его
воспоминания о беседе Ельцина и Рогозина. В атмосфере что-то дзинькнуло, и
живые картины прошлого погасли. Остался только предбанник с двумя голыми
мужчинами.
- ...Так что про философию с тобой я говорить не буду. А буду говорить
чисто конкретно, за чем мы с тобой вышли в предбанник, - сказал Лебедь и
томно потянулся в предвкушении удовольствия. - Ну, показывай свой. Сейчас
померяемся.
- Ладно, давай померяемся. Только ты погляди, они за нами не
подсматривают в щелку, а то я стесняюсь.
- Что естественно, то не постыдно, - уверенно заявил Лебедь. - Чего тут
стесняться-то? Я со многими генералами мерялся. У меня всегда самый большой!
- Ну все равно посмотри.
Лебедь проверил прочность закрытой двери и сугубую зашторенность
окошка.
- В Багдаде все спокойно. Показывай.
- А ты не будешь смеяться?
- Не буду, не буду, - Лебедь испытывал странное возбуждение. Он всегда
такое испытывал, когда дело касалось оружия. Любил он оружие. - Ну,
показывай.
- Сейчас покажу, только ты отвернись.
- Нет, мне хочется посмотреть. А потом я тебе покажу.
- Ну вот, смотри.
Коржаков осторожно показал из штанов кусочек ствола.
Голый Лебедь тоже подошел к своей одежде и смело и просто достал оттуда
свое мощное оружие. Увесисто покачал его на ладони.
- Видал?
Коржаков зачарованно смотрел на могущество Лебедя. У него раздувались
ноздри.
- Теперь свой доставай полностью! - властно сказал Лебедь.
Коржаков осторожно подчинился, достал из штанов свой ствол. Что ж, он
тоже был неплох. Ладно сложен, крепко сбит.
- Во какой у меня...
Пистолеты сблизились. Казалось, между ними сейчас проскочит
электрический разряд, настолько велико было напряжение генералов. Они оба
тяжело дышали, а их руки, держащие мужское могущество, дрожали. Бесконечные
секунды продолжалось это поразительное напряженное молчание. Наконец Лебедь
облегченно засопел и выдохнул:
- У меня... У меня больше.
В этот момент напряжение спало и у Коржакова, он понял, что проиграл,
но все же не хотел признавать свое поражение.
- Ну разве что на чуть-чуть...
Уже через минуту генералы, позвав охрану в предбанник, сами удалились в
парную.
- Ну что, значит, теперь мир? - спросил Лебедь.
Коржаков чуть покраснел и смущенно сказал:
- После того, что между нами было - мир. Альянс. Ты только не говори
никому...
Глава26
Выйдя с работы на улицу Ельцин увидел на своей машине оранжевый
блокиратор.
Так, этого еще не хватало. Их же, вроде, отменили.
Надо звонить мэру Лужкову. Он там совсем уже в этой своей кепке...
Ельцин снял с плеч рюкзак с аппаратом правительственной связи
"Каскад-3" и покрутил заводную рукоятку. "Каскад-3" дал три коротких гудка и
три длинных, что означало соединение.
- Барышня! Барышня! - прокричал Ельцин. - Соедините меня с Лужковым!
...Он лично знал эту барышню. Ею была старейшая работница
правоохранительных органов - бабушка-божий одуванчик Светлана Панасониковна
Аллилуева, которая лично знала многих партийных деятелей. Все они всегда
кричали ей одно-единственное слово:
- Барышня!
Светлана соединяла говорящего с кем попрошено, не забыв при этом дать
ему сердобольный совет:
- Иосиф Виссарионович, вашу поясницу лучше лечить накладками из
собачьей шерсти. Как рукой снимает.
- Товарищ Фурцева! Третью петельку нужно со спицы снимать, иначе узор
не получится.
- Никита Сергеевич, а кукуруза-то за полярным кругом не вырастет.
Все сановники благодарили женщину и желали ей доброго здравия,
удивляясь при этом, почему она еще жива.
Светлана Панасониковна опознала голос Ельцина.
- Борис Николаевич, вам нужно бросить пить.
- Да я бросил.
- А что же голос такой?..
- Простыл в Лапландии, - пошутил Ельцин.
- Тогда вам нужно попить горячего молока с маслом какао-бобов. И
немного меду туда добавьте... Соединяю!
В трубке захрипело, и сквозь помехи прорезался уверенный голосок
городского головы.
- Говорит городской голова.
- Голова садовая, кепка пудовая, - пошутил Ельцин. - Это я.
- Кто я?
- Дед Мороз.
- Что такое?.. Это вы, Борис Николаевич?
- Я, я.
- Здравствуйте, Борис Николаевич. А я думал, Ресин балуется.
- Здравствуй, здравствуй... Ты чего это?
- Чего, Борис Николаевич?
- А того!.. Какой... Кто из твоих мудаков умудрился мне блокиратор на
колесо надеть?
- Вам надели блокиратор на колесо, Борис Николаевич? - удивился Лужков.
- Да, любезный, именно на колесо.
- А как вы думаете, кто?
- Конь в пальто!.. Это ты меня спрашиваешь? Кто у нас в городе хозяин?
Догадайся с трех раз.
- Я хозяин, Борис Николаевич?
- Молодец, угадал. А президент у нас кто, знаешь?
- Ну, это просто! Президент у нас Ельцин. Значит, вы президент.
- Ну и какого же хрена президенту такую ты отчудил, понимаешь?!. Как я
теперь домой поеду?
- А где у вас машина стояла, Борис Николаевич?
- Где всегда, понимаешь. Возле моей работы.
- Так там же теперь стоянка запрещена!
- Это ты к чему? - вдруг испугался Ельцин. Предчувствие чего-то
ужасного сдавило его горло непонятной тоской.
- Вы нарушили, Борис Николаевич.
- Ну... - начал было Ельцин, но в горле запершило, слова застряли.
- Боюсь, придется платить, Борис Николаевич.
Ельцин замолчал. Тягостное молчание затянулось.
Первым не выдержал Лужков:
- Борис Николаевич!
- Что? - глухо спросил Ельцин.
- Вы же сами говорили, что перед законом все равны.
- Когда это я такое говорил?
- В 1991 году, где-то в августе примерно. А что?
- Хм, не помню.. Но фраза хорошая. Хорошая фраза. Сам придумал или
подсказал кто?
- Кому? - не понял Лужков.
- Ну, кому, кому... Не тебе же... Кто говорил? Я говорил. Значит и
подсказали мне. А может, сам придумал?
- Вот этого, честно говоря, не помню. Просто не помню. А это важно,
Борис Николаевич?
- Мне сейчас важно домой попасть. А как?
- Борис Николаевич, - в голосе Лужкова были успокаивающие интонации и
это разозлило президента.
- Что "Борис Николаевич"? Ну что "Борис Николаевич"?!.
- Борис Николаевич, вы не пугайтесь только. Но если там поблизости
никого нет, то наверное они появятся только завтра. Просто эвакуаторная
машина не успела до конца смены забрать вашу машину в отстойник, и они
поставили блокиратор, чтобы не упустить тачку. Завтра с утра заберут.
- Мне тебя убить?
- Вы не расстраивайтесь, Борис Николаевич... А насчет убить... Меня
выбрали москвичи. И никто не вправе со мной что либо сделать. Завтра
оплатите за эвакуацию и вернут вам вашу машину.
- Сколько платить?
- Ну, не больше полутора тысяч, я думаю.
Ельцин охнул:
- Да это почти вся моя зарплата за месяц, если верить налоговой
декларации!
- Закон превыше всего, - запечалился Лужков. Он и рад бы пофартить
другану, да вот незадача...
- Какой такой закон? - возмутился Ельцин. - Твой московский закон
противоречит моему федеральному! А я главнее, значит и закон мой главнее
твоего!
- Но ведь Москва - это огромный мегаполис со своей спецификой, Борис
Николаевич! Я же всегда находил среди вас понимание в этом вопросе!
- А теперь перестал находить! - отрезал Ельцин. Самообладание
постепенно возвращалось к нему. Ведь он все еще главный! - Короче, вышел ты
из моего доверия, остолоп.
Ельцин бросил трубку на чугунные рычаги аппарата связи. Однако, надо
что-то делать. Не торчать же тут всю ночь. Поймать такси?
Ельцин подошел к бордюру и поднял руку.
Не прошло и сорока минут, как возле него остановилась машина.
- Куда? - весело осклабившись спросил фиксатый шофер с наколками.
- Хорошо, что вы остановились! А то у меня уже рука затекла! -
обрадовался Ельцин. - Домой.
- А где твой дом, чувачок?
Ельцин растерялся. Он не знал адрес. Его всегда возил домой и на дачу
шофер. А сегодня он отпустил водилу на свадьбу и решил доехать сам. Как
ехать, он примерно помнил.
- Я помню, как надо ехать. Буду показывать дорогу.
- А далеко ехать-то?
- Минут двадцать.
- Сто штук.
- Сволочь!
- Чего!? - окрысился фиксатый.
- Да я не про тебя, я про Лужкова. Из-за него на полторашку влетел. Да
еще завтра не знаю, сколько вылетит.
- А че такое, корешок?
- Да блокиратор одели, а завтра тачку увезут на стоянку.
- Сволочь! - согласился шофер.
- Ты меня понимаешь, - расчувствовался Ельцин. - Я тоже когда-то думал:
хороший хозяйственник. А он вон чего отчудил.
- А я его давно раскусил, татарина, - шофер сверкнул фиксой. - Он же
себе на уме! У него миллиарды народные в матрасе зашиты.
- Откуда знаешь? - встрепенулся Ельцин.
- Да уж знаю, - недобро усмехнулся шофер. - Теща сказала, а эта змея
все знает... А что-то мне, паря, твоя рожа знакома. Ты, часом, не Гусинский?
- Ты лучше на дорогу посматривай. А то невзначай Березовского задавишь.
Он где-то тут шастает, жизнь изучает. Мелкий такой. Задавишь - не заметишь,
а сидеть потом будешь.
- Не боись, я его между колесиков пропущу... Но все-таки, где я тебя
видел? Ты не на телевидении работаешь?
- Нет, я президент здешний.
- А-а-а... Вон в чем дело. То-то я смотрю... Слушай, а чего ж в стране
у нас так хреново!?
- Ну-у-у, опять про политику. Надоели мне эти разговоры.
- Не, ну ты скажи, президент, как там тебя...
- Борис Николаевич, - автоматически подсказал Ельцин.
- Ну и почему страну довел, Николаич?
- А ты почему свою машину довел, понимаешь, до грязного такого
состояния? Президенту сесть противно. Кругом грязища. Вон это что за провода
болтаются? А это что еще тут такое торчит? Стекло все в трещинах. Как
бомбить, так первый, а как клиенту комфорт обеспечить - хрена! Наклейки
какие-то дурацкие везде. Ручка оторвана. Свинство какое изрядное! Страна ему
не нравится. На себя посмотри!
- Ну ладно, ладно тебе, успокойся. Ты крутой, я смотрю, мужик.
- А в этой, понимаешь, стране и с такими людьми по-другому нельзя...
Сейчас направо.
- Это верно, - легко согласился шофер, выворачивая направо. - Мы такие
скоты. Сталина на нас нет.
- Точно, - поддержал разговор Ельцин. - Такое быдло! Народ - говно.
Достался же на мою голову. Даже лучшие его представители и те подговнять
спешат. Вот блокиратор надели. Украсть все время норовят.А недавно - сам
читал в газете! - пирожки из человеческого мяса стали делать! Ну ты подумай!
Одна старушка в пирожке палец нашла.
- Это, наверное, моя теща была. У нее все не слава богу. Машина вот ей
не нравится. Хоть бы ты, говорит, салон почистил. И на страну еще ругается.
- Хорошая теща - мертвая теща! - вдруг неожиданно для себя сказал
Ельцин. Он вовсе не планировал этого говорить! Больше того, он вовсе так не
думал! Просто таинственный распорядитель мира, а в быту просто щелкопер
Александр Никонов вложил ему в уста эту знаменитую свою фразу, которую
отточил об оселок совместногопроживания с мамой жены.
- Во-во, - обрадовано поддержал президента шофер. Ему-то было невдомек,
что фраза чужая! - Надо запомнить. Ха-ха... В общем, нормально так сказано.
Хороший ты мужик, жизнь понимаешь. Слушай, а что это за рюкзак такой у тебя
за спиной?
- Да это система секретной правительственной связи "Каскад-3".Работает
на тиристорах по принципу обратного пентода. Система шифровки имеет
следующую математическую изюминку...
Увлекшись, Ельцин как-то незаметно и всего за десять минут изложил
шоферу сверхсекретные принципы правительственной связи. И спохватился только
после слов "но только это совершенно секретная последняя разработка". Теперь
этого носителя тайны нельзя просто так отпускать.Ругая себя за оплошность,
Ельцин нащупал в кармане выкидной нож. Черт подери, вот так из-за
собственной глупости люди и гибнут!
Он покосился на сидящего рядом шофера и облегченно вздохнул: шофер
откровенно клевал носом. Значит, он ничего не услышал и можно его не
зачищать! Камень с души. Рука Ельцина ослабила ножевую хватку.
Но шофер был не прост! Когда Ельцин начал излагать какие-то научные
термины, он тут же понял, что пассажир - не простой человек, и стало быть
лучше будет притвориться спящим, чтобы не слышать, чего не положено. А то он
еще потом, как тот месяц из детской считалочки, достанет складной нож из
кармана и зарежет. У больших людей это запросто. Поняв, что Ельцин замолчал,
шофер тут же открыл глаза.
- Ой. Чего-то я вздремнул малость, ничего не слышал. Что вы тут
говорили?
- Да ты спросил, что за рюкзак у меня сзади, а я ответил, что это
аппарат спецсвязи "Каскад-3", который работает на тиристорах по принципу
обратного пентода. Причем, что интересно, система шифровки имеет ту
изюминку, что... Эй, да ты спишь что ли?
- Что? А, да... Извини, брат, укачивает чего-то. Ты бы помолчал что ли,
а то в сон клонит.
- Это бывает, - согласился Ельцин. - Мне как Черномырдин начнет про
бюджет докладывать, чувствую - ну не могу, сплю!.. Так, тут налево...
- А мне когда теща плешь проедает про бюджет, я уже не спать хочу, а
просто зверею. Когда-нибудь я ее убью.
- Не надо, убивать людей - большой грех, -сказал Ельцин. - По себе
знаю.
- Тянул что ли?
- В смысле?
- Ну, сидел?
- Не, я сажал.
- Антагонист, ептыть. А я сидел. Но я на тебя не сержусь. Могло ведь и
наоборот быть. Я мог сажать, а ты сидеть. Верно?
Ельцин покосился на шоферские наколки и фиксы белого металла, подумал
немного.
- Да, в жизни так часто случается. Мог и ты быть секретарем обкома, а я
с Воркуты по шпалам, бля, по шпалам, - философски рассудил он. - Потом ты бы
стал президентом, а я, весь в наколках и с фиксами белого металла - опять на
Воркуту. У тебя путч, а я на шконке. У тебя Чечня, а я на хлеборезке.
Господи, хорошо-то как...
- Верно, браток. А у тебя еще и примета особая - пальцев на руке нет, -
кивнул водила и пропел, отчаянно фальшивя, из "Лесоповала". - "Меня
приметили, и по татуировкам поволокли по сорока командировкам."
- Ошибки молодости, - махнул тремя пальцами Ельцин. - На светофоре
прямо...
- А трудно работать президентом?
- Работа, как работа, нервная только очень. То одно, то другое. Бюджет
трещит, налоги ни к черту. А иногда и бомбить приходится.
- Я вот тоже по ночам бомблю. И тоже - то одно, то другое. То рулевое,
то ходовая. Недавно вот крышка трамблера лопнула. Пердит и не едет, глохнет.
Поменял...
- Во! А ты представляешь, если крышка трамблера лопнет в масштабах
России! Как ты там говоришь?.." Пердит и не едет?.. Как точно сказано!
- Да, если в масштабах страны взять... То вони не оберешься.
- Тормози, приехали...
Ельцин, кряхтя под тяжестью аппарата связи, вошел в подъезди нажал
кнопку лифта. Где-то в шахте загудело, звеня тросами пошел лифт. Усталый
глаз Ельцина лег на покрашенную бугристую стену. Там белела надпись: "БАНДУ
ЕЛЬЦИНА - ПОД СУД!" В принципе, Ельцин был согласен с этой мыслью. Вор и
бандит должен сидеть в тюрьме, это ясно. Он бы давно отдал банду под суд, но
никак не удавалось найти ее. Неоднократно Ельцин просил какого-нибудь
куликова или рушайлу разыскать в его окружении банду. Все зря! Банда была
неуловима, как "Черная кошка". Никто не мог помочь Ельцину в поисках.
Было полное ощущение, что никакой банды нет, но тем не менее мелкие
вещи продолжали пропадать. Однажды Борис Николаевич специально оставил в
коридоре ценный предмет и на минуту отлучился, чтобы проверить свои
подозрения. Через минуту портмоне с зарплатой исчезло. Может, кто случайно
взял? Перепутали? Нет, вряд ли: рядом не лежало никакого похожего портмоне,
только ельцинское. "Кто? Кто?" - мучился вопросом Ельцин. Он перебирал в уме
известные всей стране фамилии и никак не мог решить, кто же его нагрел на
сто баксов без малого.
Ельцин тряхнул головой, отгоняя государственные заботы. Так, кажись,
подъехал лифтец. Повернув голову к противоположной стене, он увидел другую
надпись: "Эльцин - Иуда". Борис Николаевич равнодушно отвернулся к
открывающемуся лифту. Надпись его не интересовала, поскольку никак его не
касалась. Он был не Иуда и не Эльцин. Хотя фамилии похожи, конечно.
обычный способ думать. Причем, вне зависимости от рода войск и подчиненности
министерству обороны. Возьмите любого генерала ФСБ, начальника пожарной
команды, военврача, командира железнодорожных или внутренних войск, - все
они одинаковы в моменты просветлений.
Но на этот раз даже палец не помог Лебедю. Ничего он не придумал,
потому что не смог. Оставалось ждать. Сейчас все само по себе прояснится.
Вошел Коржаков без трусов. Это неудивительно: даже депутаты и большие
государственные деятели находятся в парной без трусов. Это просто обычай.
Банщик, не перестававший все это время наяривать лебедеву спину,
положил связку колючих прутов рядом с тазиком и вышел. Он знал, что
подслушивать государственные тайны нехорошо. Но ничего не мог с собой
поделать - прислонился ухом к двери с другой стороны. Поэтому он слышал весь
разговор, но об этом все равно никто не узнал: банщик был не из болтливых.
- Ну здравствуй, Коржаков! - сказал Лебедь.
- Ну здравствуй, Лебедь! - сказал Коржаков.
- Чего пришел, Коржаков?
- Дело есть, Лебедь.
- Какое дело, Коржаков?
- Важное дело, Лебедь. Альянс будем делать, однако.
- А чего это ты решил со мной альянс делать, что я тебе, девка красная
что ли?
Таким образом Лебедь тонко намекнул Коржакову на то, что знает о его
подъездах к Пугачевой. Но Коржаков был толстокожим и бесчувственным, поэтому
намека не понял. Тогда Лебедь решил намекнуть потоньше.
- Это ты к девкам красным и рыжим с альянсами подъезжай. Усек?
- Почему к девкам? - опять не понял Коржаков.
Лебедь решил сделать намек еще менее тонким, но более прозрачным:
- Я говорю, за каким хером ты к Пугачихе подъезжал?
- Ах, это! - облегченно рассмеялся Коржаков. - Так к ней все
подъезжали. И ты тоже. Но она предпочла нам всем Клинтяшку американского.
Причем, непонятно по какой причине.
Лебедь вдруг почувствовал необычайное расположение к Коржакову, видно,
опознав в нем родственную отвергнутую душу.
- Да-а, загадка, - протянул он. - Как полагаешь, что у нее с Клинтоном?
- Думаю, какие-то отношения. В Москве говорят, Пугачева разводится с
Киркоровым и женится на Клинтоне. А Клинтон бросает свою жену Хиллари и свою
любовницу - не помню, как ее зовут - и женится на Пугачевой.
- Пустые россказни! - махнул рукой Лебедь. - Такого быть не может. Не
может богатая Пугачиха выйти замуж за нищего. Уж я ее знаю. Нет, здесь
что-то другое. Тут пахнет большой политикой.
- Думаешь, тут замешан Ельцин?
- Думаю, без него тут не обошлось. Это ведь он все время талдычит: друг
Билли, друг Билли... Вот они со своим другом Билли что-то и затеяли.
- А что, как считаешь?
- Обычно я считаю на калькуляторе. Но чаще всего этим занимается
бухгалтерия, - Лебедь так упарился, что потерял нить разговора. С ним это
иногда бывало. Он, что называется "завис". Коржаков знал такую слабость. В
подобных случаях Лебедю для восстановления душевного равновесия и умственной
полноценности нужно было спеть песню про птиц.
- "Птицы летят, птицы на юг летят..." - пропел Коржаков.
- "Не в землю нашу полегли когда-то-о-о, а превратились в белых
лебеде-е-ей!" - подхватил песню про птиц Лебедь.
- Так я насчет Пугачевой... - напомнил Коржаков.
- А чего Пугачева... Пугачева теперь отрезанный ломоть. Надо самим
альянс создавать. Только на берегу определиться, кто главнее. Кто сверху, а
кто толкач.
- Я сверху!
- Почему это? Ведь я же умнее и популярнее!
- Кто умнее? Ты умнее?! - возмутился Коржаков. - Да ты, по сути, дурак!
- Не дурее некоторых бывших охранников. Запомни: яумнее!
- Ты дурак!
- Нет!
- Да!
- Нет!
- Да! Сто раз "да"!
- Тогда иди и делай альянс с другим дураком! - Лебедь решил больше не
ввязываться в бесплодные дискуссии.
- Погоди, погоди, - опомнился Коржаков. - Ну к чему нам с тобой
ссориться? Тем более, что ум в политике как раз не главное. Чего ж мы по
пустяку спорим! Давай по существу. Я должен быть главным, потому что я
круче.
- По какому такому существу?
- В политике главное не ум, а это... как это щелкоперы говорят...
Херазма!
- Харизма, - поправил Лебедь.
- Да, и у меня пистолет больше.
- У тебя-а? Пистолет больше? Ну ты ваще!
- Че "ваще"? Че "ваще-то"?! Больше, конечно. У меня он вот такой! Нет,
вот такой даже!
- А у меня вот такой!
- У моего и ствол длиннее, в принципе.
- Во-первых ствол длиннее у моего, а во-вторых у меня он и толще, и
пули крупнее гораздо.
- А у моего магазин двухрядный!
- О, бля, удивил! У меня тоже двухрядный. Да еще получше твоего!
- Чем же получше?
- Да тем и получше! В мой двадцать патронов входит.
- А в мой двадцать пять!
- А в мой тридцать три.
- Ты же только что сказал, что двадцать пять!
- Я перепутал. Тридцать три.
- Тогда я тоже перепутал. У меня входит сорок патронов!
- Таких магазинов не бывает!
- Ты эти еврейские штучки брось! "Не бывает"! Это у тебя не бывает. А у
меня бывает.
- Нет, самый большой магазин у меня, мне его делали специально на
заказ, он совершенно нестандартный, поэтому я и забыл, сколько там патронов.
К тому жеу меня и сам пистолет больше.
- Ну давай тогда померяемся! Давай пистолетами-то померяемся!
- Давай! Давай выйдем в предбанник и там померяемся. Только охрану
удалим, а то неудобно. Взрослые люди все-таки.
- И банщика надо удалить!
- Да, и банщика.
Генералы вышли в предбанник и несколькими мощными ударами и пинками
удалили охрану и банщика наружу.
- Ну, давай, показывай.
- Ты первый.
- Почему это я первый? Я же первый сказал!
- А я первый подумал!
- Чепуха! Мысль - экзистенциальна и потому твой тезис недоказуем в
принципе.
- Ты че, дурак что ли? Мысль вовсе не экзистенциальна, а метафизична и
проявлена, как в астральном, так и в ментальном плане.
- О, е-о-о! И этот человек еще охранял президента!.. Да мысль, как
категория отражения, в какой-то мере присуща материи на любом уровне
организации!
- Так, не буду спорить. Как говорится, уровень собеседника не позволяет
вести с ним сколь-нибудь конструктивный диалог.
- Это про тебя!
- Нет, про тебя!
- Да ты вообще, бля, в буддизме ни хрена не понимаешь! Ты вообще ни в
чем ни хрена не понимаешь! Для тебя философия - темный лес. А дляменя она -
ясная дорога.
- Иди в задницу по этой дороге!.. У меня вся философия от зубов
отскакивает.
- А кто тебе по зубам дал?
- Не смешно. Я буддист не хуже Володи Яковлева из "Коммерсанта", только
что не лысый.
- А почему ты не лысый?
- Чтоб пули в волосах застревали, я же генерал!
- Хорошая шутка. Только идиотская. Такими вещами не шутят.
- Ты еще скажи, что шутка - понятие экзистенциальное.
- Конечно! Как любая форма проявления мысли! Да ты бы хоть по поводу
астрологии с генералом Рогозиным проконсультировался. Вместе же работали.
Каждый день за водкой встречались.
...Правда. Генерал Рогозинбыл личным астрологом президента Ельцина.
Ночами он сидел, составляя патрону гороскоп. А утром прибегал к Ельцину и
приносил бумажку с выводами.
- Вам нужно сегодня скушать яичко вкрутую, Борис Николаевич, а то
Альдебаранв Овне.
- Какой баран в говне? - спросонья спрашивал Ельцин.
- Звезда Аль-де-ба-ран, - четко, по слогам докладывал Рогозин. - Он,
вернее, она - звезда, находится на данный момент в созвездии Овно... то есть
Овна... в смысле, Овн.
- Чего ты там бормочешь?
- Созвездие так называется, Борис Николаевич, я не виноват. На небе
звезды...
- Это я и так знаю. Открыл Америку! И не только на небе - на Спасской
башне есть, и на других башнях звезды. Звезд вообще много. У тебя вон на
погонах они. Сколько их там? Не много? Или на погонах тоже говно?
- Никак нет, Борис Николаевич! На погонах говна нет!
- А где есть?
- На небе... бр-р-р-р, отставить! В сортире, Борис Николаевич! А на
небе - созвездия. То есть скопления звезд.
- А вот и врешь! Скоплением звезд называется галактика. Мне кто-то
докладывал.
- Наверное, это был учитель в школе, Борис Николаевич... Но видимое
расположение группы звезд на небе называется созвездием.
Ельцин вздохнул.
- И почему меня все за дурака держат? Как будто я не знаю что такое
созвездия... Да я про это узнал еще когда первым секретаремв Свердловске
работал!.. Ну и чего там с твоим видимым расположением?.. Тебе показалось,
что расположение группы звезд похоже на говно? Определенное сходство,
конечно, есть. На небе этом звезд - бог ты мой! Словно мухами засижено.
- Тонкое сравнение, Борис Николаевич. У вас очень образное мышление. Я
всегда люблю слушать ваши рассуждения и мысли по всякому поводу. Получаешь
несказанное удовольствие...
- Ты к делу давай.
- Борис Николаевич! Вамс утра нужно скушать яичко вкрутую, потому что
звезда Альдебаран попала в такую кучу звезд, которая... Ну, в общем, вы
правы, она действительно похожа на говно. И по своему действию на людей,
кстати, абсолютно аналогична.
- Ну вот, а ты сначала хотел скрыть от меня правду. Всегда говори, все
как есть!
- Слушаюсь!.. Кроме того, как показывает расчет вашей натальной карты,
вам сегодня необходимо не только с утра скушать яичко всмятку, но и ближе к
полудню подписать какой-нибудь межгосударственный акт.
- Ты думаешь, акты так вот просто подписываются с бухты барахты?
- Я, конечно, понимаю, но у вас же есть Лукашенко. Вы ему только
позвоните, и он тут же прилетит и любую бумажку подпишет. Лишь бы там были
написаны слова про "братьев-славян". А вы ему просто лишний "Мерседес"
подарите да и все. Ну так как?
- Ты же знаешь, я всех слушаю, но решения всегда принимаю сам. Да и с
"Мерседесами" сейчас туго... У тебя все?
- Так точно.
- Ну иди... И посоветуйся на досуге с астрономами. Что-то я сомневаюсь,
что на небе есть говно...
...Лебедь легонько щелкнул Коржакова в лобяру, чтобы прервать его
воспоминания о беседе Ельцина и Рогозина. В атмосфере что-то дзинькнуло, и
живые картины прошлого погасли. Остался только предбанник с двумя голыми
мужчинами.
- ...Так что про философию с тобой я говорить не буду. А буду говорить
чисто конкретно, за чем мы с тобой вышли в предбанник, - сказал Лебедь и
томно потянулся в предвкушении удовольствия. - Ну, показывай свой. Сейчас
померяемся.
- Ладно, давай померяемся. Только ты погляди, они за нами не
подсматривают в щелку, а то я стесняюсь.
- Что естественно, то не постыдно, - уверенно заявил Лебедь. - Чего тут
стесняться-то? Я со многими генералами мерялся. У меня всегда самый большой!
- Ну все равно посмотри.
Лебедь проверил прочность закрытой двери и сугубую зашторенность
окошка.
- В Багдаде все спокойно. Показывай.
- А ты не будешь смеяться?
- Не буду, не буду, - Лебедь испытывал странное возбуждение. Он всегда
такое испытывал, когда дело касалось оружия. Любил он оружие. - Ну,
показывай.
- Сейчас покажу, только ты отвернись.
- Нет, мне хочется посмотреть. А потом я тебе покажу.
- Ну вот, смотри.
Коржаков осторожно показал из штанов кусочек ствола.
Голый Лебедь тоже подошел к своей одежде и смело и просто достал оттуда
свое мощное оружие. Увесисто покачал его на ладони.
- Видал?
Коржаков зачарованно смотрел на могущество Лебедя. У него раздувались
ноздри.
- Теперь свой доставай полностью! - властно сказал Лебедь.
Коржаков осторожно подчинился, достал из штанов свой ствол. Что ж, он
тоже был неплох. Ладно сложен, крепко сбит.
- Во какой у меня...
Пистолеты сблизились. Казалось, между ними сейчас проскочит
электрический разряд, настолько велико было напряжение генералов. Они оба
тяжело дышали, а их руки, держащие мужское могущество, дрожали. Бесконечные
секунды продолжалось это поразительное напряженное молчание. Наконец Лебедь
облегченно засопел и выдохнул:
- У меня... У меня больше.
В этот момент напряжение спало и у Коржакова, он понял, что проиграл,
но все же не хотел признавать свое поражение.
- Ну разве что на чуть-чуть...
Уже через минуту генералы, позвав охрану в предбанник, сами удалились в
парную.
- Ну что, значит, теперь мир? - спросил Лебедь.
Коржаков чуть покраснел и смущенно сказал:
- После того, что между нами было - мир. Альянс. Ты только не говори
никому...
Глава26
Выйдя с работы на улицу Ельцин увидел на своей машине оранжевый
блокиратор.
Так, этого еще не хватало. Их же, вроде, отменили.
Надо звонить мэру Лужкову. Он там совсем уже в этой своей кепке...
Ельцин снял с плеч рюкзак с аппаратом правительственной связи
"Каскад-3" и покрутил заводную рукоятку. "Каскад-3" дал три коротких гудка и
три длинных, что означало соединение.
- Барышня! Барышня! - прокричал Ельцин. - Соедините меня с Лужковым!
...Он лично знал эту барышню. Ею была старейшая работница
правоохранительных органов - бабушка-божий одуванчик Светлана Панасониковна
Аллилуева, которая лично знала многих партийных деятелей. Все они всегда
кричали ей одно-единственное слово:
- Барышня!
Светлана соединяла говорящего с кем попрошено, не забыв при этом дать
ему сердобольный совет:
- Иосиф Виссарионович, вашу поясницу лучше лечить накладками из
собачьей шерсти. Как рукой снимает.
- Товарищ Фурцева! Третью петельку нужно со спицы снимать, иначе узор
не получится.
- Никита Сергеевич, а кукуруза-то за полярным кругом не вырастет.
Все сановники благодарили женщину и желали ей доброго здравия,
удивляясь при этом, почему она еще жива.
Светлана Панасониковна опознала голос Ельцина.
- Борис Николаевич, вам нужно бросить пить.
- Да я бросил.
- А что же голос такой?..
- Простыл в Лапландии, - пошутил Ельцин.
- Тогда вам нужно попить горячего молока с маслом какао-бобов. И
немного меду туда добавьте... Соединяю!
В трубке захрипело, и сквозь помехи прорезался уверенный голосок
городского головы.
- Говорит городской голова.
- Голова садовая, кепка пудовая, - пошутил Ельцин. - Это я.
- Кто я?
- Дед Мороз.
- Что такое?.. Это вы, Борис Николаевич?
- Я, я.
- Здравствуйте, Борис Николаевич. А я думал, Ресин балуется.
- Здравствуй, здравствуй... Ты чего это?
- Чего, Борис Николаевич?
- А того!.. Какой... Кто из твоих мудаков умудрился мне блокиратор на
колесо надеть?
- Вам надели блокиратор на колесо, Борис Николаевич? - удивился Лужков.
- Да, любезный, именно на колесо.
- А как вы думаете, кто?
- Конь в пальто!.. Это ты меня спрашиваешь? Кто у нас в городе хозяин?
Догадайся с трех раз.
- Я хозяин, Борис Николаевич?
- Молодец, угадал. А президент у нас кто, знаешь?
- Ну, это просто! Президент у нас Ельцин. Значит, вы президент.
- Ну и какого же хрена президенту такую ты отчудил, понимаешь?!. Как я
теперь домой поеду?
- А где у вас машина стояла, Борис Николаевич?
- Где всегда, понимаешь. Возле моей работы.
- Так там же теперь стоянка запрещена!
- Это ты к чему? - вдруг испугался Ельцин. Предчувствие чего-то
ужасного сдавило его горло непонятной тоской.
- Вы нарушили, Борис Николаевич.
- Ну... - начал было Ельцин, но в горле запершило, слова застряли.
- Боюсь, придется платить, Борис Николаевич.
Ельцин замолчал. Тягостное молчание затянулось.
Первым не выдержал Лужков:
- Борис Николаевич!
- Что? - глухо спросил Ельцин.
- Вы же сами говорили, что перед законом все равны.
- Когда это я такое говорил?
- В 1991 году, где-то в августе примерно. А что?
- Хм, не помню.. Но фраза хорошая. Хорошая фраза. Сам придумал или
подсказал кто?
- Кому? - не понял Лужков.
- Ну, кому, кому... Не тебе же... Кто говорил? Я говорил. Значит и
подсказали мне. А может, сам придумал?
- Вот этого, честно говоря, не помню. Просто не помню. А это важно,
Борис Николаевич?
- Мне сейчас важно домой попасть. А как?
- Борис Николаевич, - в голосе Лужкова были успокаивающие интонации и
это разозлило президента.
- Что "Борис Николаевич"? Ну что "Борис Николаевич"?!.
- Борис Николаевич, вы не пугайтесь только. Но если там поблизости
никого нет, то наверное они появятся только завтра. Просто эвакуаторная
машина не успела до конца смены забрать вашу машину в отстойник, и они
поставили блокиратор, чтобы не упустить тачку. Завтра с утра заберут.
- Мне тебя убить?
- Вы не расстраивайтесь, Борис Николаевич... А насчет убить... Меня
выбрали москвичи. И никто не вправе со мной что либо сделать. Завтра
оплатите за эвакуацию и вернут вам вашу машину.
- Сколько платить?
- Ну, не больше полутора тысяч, я думаю.
Ельцин охнул:
- Да это почти вся моя зарплата за месяц, если верить налоговой
декларации!
- Закон превыше всего, - запечалился Лужков. Он и рад бы пофартить
другану, да вот незадача...
- Какой такой закон? - возмутился Ельцин. - Твой московский закон
противоречит моему федеральному! А я главнее, значит и закон мой главнее
твоего!
- Но ведь Москва - это огромный мегаполис со своей спецификой, Борис
Николаевич! Я же всегда находил среди вас понимание в этом вопросе!
- А теперь перестал находить! - отрезал Ельцин. Самообладание
постепенно возвращалось к нему. Ведь он все еще главный! - Короче, вышел ты
из моего доверия, остолоп.
Ельцин бросил трубку на чугунные рычаги аппарата связи. Однако, надо
что-то делать. Не торчать же тут всю ночь. Поймать такси?
Ельцин подошел к бордюру и поднял руку.
Не прошло и сорока минут, как возле него остановилась машина.
- Куда? - весело осклабившись спросил фиксатый шофер с наколками.
- Хорошо, что вы остановились! А то у меня уже рука затекла! -
обрадовался Ельцин. - Домой.
- А где твой дом, чувачок?
Ельцин растерялся. Он не знал адрес. Его всегда возил домой и на дачу
шофер. А сегодня он отпустил водилу на свадьбу и решил доехать сам. Как
ехать, он примерно помнил.
- Я помню, как надо ехать. Буду показывать дорогу.
- А далеко ехать-то?
- Минут двадцать.
- Сто штук.
- Сволочь!
- Чего!? - окрысился фиксатый.
- Да я не про тебя, я про Лужкова. Из-за него на полторашку влетел. Да
еще завтра не знаю, сколько вылетит.
- А че такое, корешок?
- Да блокиратор одели, а завтра тачку увезут на стоянку.
- Сволочь! - согласился шофер.
- Ты меня понимаешь, - расчувствовался Ельцин. - Я тоже когда-то думал:
хороший хозяйственник. А он вон чего отчудил.
- А я его давно раскусил, татарина, - шофер сверкнул фиксой. - Он же
себе на уме! У него миллиарды народные в матрасе зашиты.
- Откуда знаешь? - встрепенулся Ельцин.
- Да уж знаю, - недобро усмехнулся шофер. - Теща сказала, а эта змея
все знает... А что-то мне, паря, твоя рожа знакома. Ты, часом, не Гусинский?
- Ты лучше на дорогу посматривай. А то невзначай Березовского задавишь.
Он где-то тут шастает, жизнь изучает. Мелкий такой. Задавишь - не заметишь,
а сидеть потом будешь.
- Не боись, я его между колесиков пропущу... Но все-таки, где я тебя
видел? Ты не на телевидении работаешь?
- Нет, я президент здешний.
- А-а-а... Вон в чем дело. То-то я смотрю... Слушай, а чего ж в стране
у нас так хреново!?
- Ну-у-у, опять про политику. Надоели мне эти разговоры.
- Не, ну ты скажи, президент, как там тебя...
- Борис Николаевич, - автоматически подсказал Ельцин.
- Ну и почему страну довел, Николаич?
- А ты почему свою машину довел, понимаешь, до грязного такого
состояния? Президенту сесть противно. Кругом грязища. Вон это что за провода
болтаются? А это что еще тут такое торчит? Стекло все в трещинах. Как
бомбить, так первый, а как клиенту комфорт обеспечить - хрена! Наклейки
какие-то дурацкие везде. Ручка оторвана. Свинство какое изрядное! Страна ему
не нравится. На себя посмотри!
- Ну ладно, ладно тебе, успокойся. Ты крутой, я смотрю, мужик.
- А в этой, понимаешь, стране и с такими людьми по-другому нельзя...
Сейчас направо.
- Это верно, - легко согласился шофер, выворачивая направо. - Мы такие
скоты. Сталина на нас нет.
- Точно, - поддержал разговор Ельцин. - Такое быдло! Народ - говно.
Достался же на мою голову. Даже лучшие его представители и те подговнять
спешат. Вот блокиратор надели. Украсть все время норовят.А недавно - сам
читал в газете! - пирожки из человеческого мяса стали делать! Ну ты подумай!
Одна старушка в пирожке палец нашла.
- Это, наверное, моя теща была. У нее все не слава богу. Машина вот ей
не нравится. Хоть бы ты, говорит, салон почистил. И на страну еще ругается.
- Хорошая теща - мертвая теща! - вдруг неожиданно для себя сказал
Ельцин. Он вовсе не планировал этого говорить! Больше того, он вовсе так не
думал! Просто таинственный распорядитель мира, а в быту просто щелкопер
Александр Никонов вложил ему в уста эту знаменитую свою фразу, которую
отточил об оселок совместногопроживания с мамой жены.
- Во-во, - обрадовано поддержал президента шофер. Ему-то было невдомек,
что фраза чужая! - Надо запомнить. Ха-ха... В общем, нормально так сказано.
Хороший ты мужик, жизнь понимаешь. Слушай, а что это за рюкзак такой у тебя
за спиной?
- Да это система секретной правительственной связи "Каскад-3".Работает
на тиристорах по принципу обратного пентода. Система шифровки имеет
следующую математическую изюминку...
Увлекшись, Ельцин как-то незаметно и всего за десять минут изложил
шоферу сверхсекретные принципы правительственной связи. И спохватился только
после слов "но только это совершенно секретная последняя разработка". Теперь
этого носителя тайны нельзя просто так отпускать.Ругая себя за оплошность,
Ельцин нащупал в кармане выкидной нож. Черт подери, вот так из-за
собственной глупости люди и гибнут!
Он покосился на сидящего рядом шофера и облегченно вздохнул: шофер
откровенно клевал носом. Значит, он ничего не услышал и можно его не
зачищать! Камень с души. Рука Ельцина ослабила ножевую хватку.
Но шофер был не прост! Когда Ельцин начал излагать какие-то научные
термины, он тут же понял, что пассажир - не простой человек, и стало быть
лучше будет притвориться спящим, чтобы не слышать, чего не положено. А то он
еще потом, как тот месяц из детской считалочки, достанет складной нож из
кармана и зарежет. У больших людей это запросто. Поняв, что Ельцин замолчал,
шофер тут же открыл глаза.
- Ой. Чего-то я вздремнул малость, ничего не слышал. Что вы тут
говорили?
- Да ты спросил, что за рюкзак у меня сзади, а я ответил, что это
аппарат спецсвязи "Каскад-3", который работает на тиристорах по принципу
обратного пентода. Причем, что интересно, система шифровки имеет ту
изюминку, что... Эй, да ты спишь что ли?
- Что? А, да... Извини, брат, укачивает чего-то. Ты бы помолчал что ли,
а то в сон клонит.
- Это бывает, - согласился Ельцин. - Мне как Черномырдин начнет про
бюджет докладывать, чувствую - ну не могу, сплю!.. Так, тут налево...
- А мне когда теща плешь проедает про бюджет, я уже не спать хочу, а
просто зверею. Когда-нибудь я ее убью.
- Не надо, убивать людей - большой грех, -сказал Ельцин. - По себе
знаю.
- Тянул что ли?
- В смысле?
- Ну, сидел?
- Не, я сажал.
- Антагонист, ептыть. А я сидел. Но я на тебя не сержусь. Могло ведь и
наоборот быть. Я мог сажать, а ты сидеть. Верно?
Ельцин покосился на шоферские наколки и фиксы белого металла, подумал
немного.
- Да, в жизни так часто случается. Мог и ты быть секретарем обкома, а я
с Воркуты по шпалам, бля, по шпалам, - философски рассудил он. - Потом ты бы
стал президентом, а я, весь в наколках и с фиксами белого металла - опять на
Воркуту. У тебя путч, а я на шконке. У тебя Чечня, а я на хлеборезке.
Господи, хорошо-то как...
- Верно, браток. А у тебя еще и примета особая - пальцев на руке нет, -
кивнул водила и пропел, отчаянно фальшивя, из "Лесоповала". - "Меня
приметили, и по татуировкам поволокли по сорока командировкам."
- Ошибки молодости, - махнул тремя пальцами Ельцин. - На светофоре
прямо...
- А трудно работать президентом?
- Работа, как работа, нервная только очень. То одно, то другое. Бюджет
трещит, налоги ни к черту. А иногда и бомбить приходится.
- Я вот тоже по ночам бомблю. И тоже - то одно, то другое. То рулевое,
то ходовая. Недавно вот крышка трамблера лопнула. Пердит и не едет, глохнет.
Поменял...
- Во! А ты представляешь, если крышка трамблера лопнет в масштабах
России! Как ты там говоришь?.." Пердит и не едет?.. Как точно сказано!
- Да, если в масштабах страны взять... То вони не оберешься.
- Тормози, приехали...
Ельцин, кряхтя под тяжестью аппарата связи, вошел в подъезди нажал
кнопку лифта. Где-то в шахте загудело, звеня тросами пошел лифт. Усталый
глаз Ельцина лег на покрашенную бугристую стену. Там белела надпись: "БАНДУ
ЕЛЬЦИНА - ПОД СУД!" В принципе, Ельцин был согласен с этой мыслью. Вор и
бандит должен сидеть в тюрьме, это ясно. Он бы давно отдал банду под суд, но
никак не удавалось найти ее. Неоднократно Ельцин просил какого-нибудь
куликова или рушайлу разыскать в его окружении банду. Все зря! Банда была
неуловима, как "Черная кошка". Никто не мог помочь Ельцину в поисках.
Было полное ощущение, что никакой банды нет, но тем не менее мелкие
вещи продолжали пропадать. Однажды Борис Николаевич специально оставил в
коридоре ценный предмет и на минуту отлучился, чтобы проверить свои
подозрения. Через минуту портмоне с зарплатой исчезло. Может, кто случайно
взял? Перепутали? Нет, вряд ли: рядом не лежало никакого похожего портмоне,
только ельцинское. "Кто? Кто?" - мучился вопросом Ельцин. Он перебирал в уме
известные всей стране фамилии и никак не мог решить, кто же его нагрел на
сто баксов без малого.
Ельцин тряхнул головой, отгоняя государственные заботы. Так, кажись,
подъехал лифтец. Повернув голову к противоположной стене, он увидел другую
надпись: "Эльцин - Иуда". Борис Николаевич равнодушно отвернулся к
открывающемуся лифту. Надпись его не интересовала, поскольку никак его не
касалась. Он был не Иуда и не Эльцин. Хотя фамилии похожи, конечно.