Страница:
Я повернулся и пошел прочь.
— Думаю, что найду Хинка у реки...
— Подожди! — завопил он.
Я продолжал идти.
— Подожди! — он догнал меня и ухватился за мою руку. — Хорошо, Лэнт, хорошо. Ты меня уговорил. Ты победил. Я сделаю ткань для Пурпурного и еще пять процентов сверх того для тебя.
Я остановился.
— Прекрасно. Но мне нужна гарантия.
— Как? — он уставился на меня. — Разве моего слова недостаточно?
— Нет, — ответил я. — Если бы этого спора не было — другое дело. А так я должен иметь гарантию. Два слога твоего секретного имени.
— Два слога?! — его рот беззвучно открывался. Потом он шумно сглотнул.
— Ты шутишь?
Я пошел дальше.
Он успел схватить меня за плечо.
— Ладно, Лэнт, ладно.
Он покорился. Оглянулся беспомощно и прошептал мне на ухо. Два слога.
— Благодарю, — сказал я, — надеюсь ты меня не обманешь. А если на это отважишься, секретные слоги больше не будут секретными. И первым, кто о них узнает — Шуга.
— Нет, нет, Лэнт, ты можешь ничего не бояться.
— Я в этом и не сомневаюсь. Благодарю, Леста. Я рад, что мы пришли к такому приятному, соглашению. Жду через пару дней первую партию ткани.
— Да, Лэнт, конечно, Лэнт. А?...
— Что?
— А зубья, которые ты держишь?
— Ах, да, — я протянул ему зубья.
Следующим ко мне подошел Пурпурный.
— Спасибо, Лэнт.
— За что? Я просто выполнил свои обязанности.
— Да? Хорошо, благодарю тебя за это.
Я пожал плечами.
— Ничего странного. Я не меньше тебя хочу видеть, как ты улетишь на своей машине.
Думаю, он меня неправильно понял и сказал:
— О, ты прав, будет на что посмотреть!
— Ага! — согласился я. — Жду с нетерпением!
40
41
— Думаю, что найду Хинка у реки...
— Подожди! — завопил он.
Я продолжал идти.
— Подожди! — он догнал меня и ухватился за мою руку. — Хорошо, Лэнт, хорошо. Ты меня уговорил. Ты победил. Я сделаю ткань для Пурпурного и еще пять процентов сверх того для тебя.
Я остановился.
— Прекрасно. Но мне нужна гарантия.
— Как? — он уставился на меня. — Разве моего слова недостаточно?
— Нет, — ответил я. — Если бы этого спора не было — другое дело. А так я должен иметь гарантию. Два слога твоего секретного имени.
— Два слога?! — его рот беззвучно открывался. Потом он шумно сглотнул.
— Ты шутишь?
Я пошел дальше.
Он успел схватить меня за плечо.
— Ладно, Лэнт, ладно.
Он покорился. Оглянулся беспомощно и прошептал мне на ухо. Два слога.
— Благодарю, — сказал я, — надеюсь ты меня не обманешь. А если на это отважишься, секретные слоги больше не будут секретными. И первым, кто о них узнает — Шуга.
— Нет, нет, Лэнт, ты можешь ничего не бояться.
— Я в этом и не сомневаюсь. Благодарю, Леста. Я рад, что мы пришли к такому приятному, соглашению. Жду через пару дней первую партию ткани.
— Да, Лэнт, конечно, Лэнт. А?...
— Что?
— А зубья, которые ты держишь?
— Ах, да, — я протянул ему зубья.
Следующим ко мне подошел Пурпурный.
— Спасибо, Лэнт.
— За что? Я просто выполнил свои обязанности.
— Да? Хорошо, благодарю тебя за это.
Я пожал плечами.
— Ничего странного. Я не меньше тебя хочу видеть, как ты улетишь на своей машине.
Думаю, он меня неправильно понял и сказал:
— О, ты прав, будет на что посмотреть!
— Ага! — согласился я. — Жду с нетерпением!
40
Вилвил и Орбур ворчали:
— Мы сделали четыре велосипеда, отец, с тех пор, как сюда пришли и теперь не можем ни пользоваться ими, ни продать из-за твоего договора с Гортином.
Я вздохнул.
— Гортин достаточно скоро устанет от своей новой игрушки. Кроме того, у вас и так много времени уходит на летающую машину.
— Да, — раздраженно буркнул Вилвил. — Гортин такой тупица. что не может даже научиться ездить на велосипеде. Мы с Орбуром уже семь раз пытались его научить.
Орбур покачал головой.
— Он продолжает сталкиваться с деревьями.
— Совсем не умеет управлять. — пояснил Вилвил. — Кроме того, летающая машина не сможет нас прокормить. Наши велосипеды необходимо продать. Нам нужны пища, одежда, инструменты. Если нам не будет позволено заниматься своим ремеслом, мы будем голодать.
Орбур снова качнул головой и опустился на камень.
— От умения летать никогда и никому выгоды не было.
— Ладно, — сказал я, — посмотрим, что можно сделать. Собирайте свои велосипеды, я же придумаю способ ими торговать. К тому же, — добавил я, — не думаю, что соглашение с Гортином запрещает их продавать в нашей деревне.
Они не скрывали сомнения, но по моему настоянию вернулись к работе. Теперь по утрам они возились с летающей машиной, а днем с велосипедами, хотя в дальнейшем они все больше и больше времени проводили возле летающей машины.
Пурпурный решил, что корпус снаружи и внутри нужно обтянуть новой тканью. Это сделало бы его более водонепроницаемым. Парни пришли в восторг от этого предложения. Дело в том, что они наткнулись на множество трудностей с базальтовым деревом. Это было самое легкое дерево, которое им удалось разыскать, но с ним было очень трудно работать из-за чрезвычайной хрупкости. При испытании на воде оно начинало намокать и пропускать воду. Но машина должна быть способной опускаться на воду. Предложение Пурпурного использовать покрытие из новой материи решало проблему, и парни охотно вернулись к работе над корпусом новой лодки.
Но для них необходима была ткань, а ее производство все еще оставалось главной нашей проблемой.
— Нам не хватает нитей, — заявил Леста. — Нам не хватает людей, чтобы прясть, нам не хватает людей, чтобы ткать.
— Не понимаю, — признался Пурпурный, — у тебя хватало прядильщиков для старых тканей. Но почему же теперь не хватает для новых?
— Потому что водонепроницаемая ткань не просто ткется. Надо напрясть нитей, окунуть их, высушить. Теперь только на пряжу требуется в три раза больше людей, чем раньше. Затем, когда ткань готова, ее надо пропитать заново. Вот тебе еще одна операция. А где я возьму для тебя еще людей. На то, чтобы соткать кусок новой ткани, времени требуется вдвое больше, чем на любую другую работу, и кусок этот в четыре раза меньше прежнего, потому что ты хочешь, чтобы он был уплотнен.
— Конечно, если ее не уплотнять, ткань будет пропускать воздух и воду, — сказал Пурпурный.
— Прекрасно, — ответил Леста, — ты хочешь воздушную ткань, ты ее получишь! Только придется подождать восемьсот лет!
— Чепуха! — возмутился Пурпурный. — Должен, должен же быть способ...
— Его нет... — Леста был непреклонен. — Требуется почти пять дней, чтобы напрясть достаточное количество нитей для одного куска ткани.
— Хорошо, тогда используй большее число прядильщиков.
— А где я их возьму? Я не могу просить своих ткачей унизиться до этого. Да и даже в обеих деревнях не найдется достаточное число мальчишек, чтобы нанять их в качестве подмастерьев.
— А почему бы не пригласить прядильщиков из других деревень острова?
— Да? И подарить им секрет воздушной ткани?
— Им не обязательно знать о последнем шаге, о пропитке ткани, — предложил я.
— Хм. Ты прав... Но они не согласятся.
— Почему?
— А что их ткачи будут делать без них?
— Найми и этих ткачей, чтобы помогали.
— А как мы их прокормим? У нас бедная деревня.
Мы задумались над этим вопросом. В сезон самой высокой воды большая часть пищи поставлялась морем. Если у Анга, ставшего морским фермером, будет достаточно сетей, он, вероятно, сможет наловить достаточно морских пиявок и пресмыкающихся, чтобы прокормить ту армию ткачей, которую намерен собрать Пурпурный. Конечно, Ангу потребуется некоторое время и помощь, но я думаю, несколько юношей для него можно найти.
Мы обсудим это вечером, на специальном собрании обеих наших Гильдий Советников. Мы собрались на поляне нижней деревни. Пришло много специалистов разных ремесел и все время к нам присоединялись новые.
Почти каждый из выступающих начинал свою речь словами:
— Мы не можем это сделать...
Например Анг:
— Мы не сможем это сделать, у меня не хватит сетей.
— Сплети новые.
— Я не могу это сделать, потребуется слишком много времени, чтобы наплести достаточно сетей, чтобы их хватило для прокорма стольких людей.
— Возможно, ткачи Лесты не откажутся помочь?
— Ерунда, мы не можем этого сделать. Мои люди не знают,как плести сети.
— Но ведь это форма ткачества, верно?
— Да, но...
— Никаких «но» не может быть! Если следующие пять дней мы потратим только на сети для Анга, то к этому времени прибудут новые ткачи и мы сможем регулярно их кормить. И у нас к тому же будет достаточное количество нитей для новой ткани, чтобы обучить их ткачеству по новой технологии.
— Мы не сможем это сделать, — снова вмешался Леста.
— Почему?
— Я подсчитал. Волокнистых растений и деревьев у нас достаточно. Пока у нас есть дикие домашние деревья — будет сок. Насчет этого можно не беспокоиться. Но у нас все еще недостаточное соответствие между числом прядильщиков и числом ткачей. Вся наша проблема в том, что даже сейчас мы не производим достаточное количество нитей, чтобы загрузить всех ткачей... Если мы пригласим новых прядильщиков и ткачей, то просто увеличим в несколько раз ту же проблему. Просто будет в пять раз больше ткачей, простаивающих в ожидании нитей. Так что мы не сможем этого сделать.
— Ерунда, — заявил Пурпурный. — Проблема в том, что у нас не хватает людей для прядения, вот и все.
— Вот и все! — возмутился Леста. — А разве этого не достаточно. Если мы не сможем найти людей в нашей собственной деревне, то почему ты считаешь, что мы сможем найти их в другой?
— Я тоже сделал некоторые расчеты, — сказал Пурпурный. Он достал шкуру, подозрительно похожую на ту, на которой он делал свои рисунки, но к счастью не стал ничего показывать, а просто ею помахал в воздухе.
— Так вот, если взять наше теперешнее количество ткачей и станков, при скорости производства — один кусок воздушной ткани в два дня, то понадобится почти двенадцать лет, чтобы изготовить только то количество воздушной ткани, что мне нужно.
Слова эти вызвали шум и оживленные переговоры среди Советников.
— Ткань действительно прекрасная, но кому она нужна, если ее придется так долго ткать?
Пурпурный игнорировал недовольство.
— Далее: если мы привлечем к работе всех ткачей и прядильщиков острова, это увеличит скорость изготовления в пять раз и тогда понадобится два с половиной года...
— О, — забормотал Леста, — я не уверен, смогу ли вынести Пурпурного хотя бы год, не говоря уже о двух с половиной...
Гортин зашипел на него, но Пурпурный игнорировал и этот выпад.
Он продолжал:
— А теперь поглядим на эту проблему с другой стороны: дело не в том, что так много времени требуется на один кусок, а в том, что этих кусков производится слишком мало. Если бы у нас было больше станков и больше людей, чтобы на них работать, то уровень производства резко повысился бы.
— Конечно. — кивнул Леста, — а если бы я был птицей и умел летать, то вообще не понадобилась бы воздушная ткань.
Это вызвало смех у собравшихся мужчин и недовольные взгляды волшебников. Шуга плюнул в сторону Лесты. Слюна, упав на землю, зашипела. Пурпурный замахал на ткача своей шкурой.
— Я подсчитал все самым тщательным образом. Если суммировать всех ткачей из всех деревень, всех прядильщиков и даже всех новичков, то их окажется более чем достаточно...
— Бред! чушь!
— Более чем достаточно, — повторил Пурпурный, — если всех их посадить ткать.
— А кто будет для них прясть нить? Или ночью появятся лесные духи и возьмутся за эту работу?
Снова смех.
Пурпурный оказался самым терпеливым человеком, которого я когда-либо видел. Он откашлялся и уверенно сказал:
— Вовсе нет. А вообще-то я удивляюсь, что вы не спрашиваете, где они будут ткать всю эту ткань?
— Без нити это не имеет значения.
— Давайте по порядку. Если каждый мужчина, каждый член касты ткачей станет полноправным мастером, если у нас окажется достаточное количество станков для всех них, и если каждый человек отработает на станках полный день — то мы сможем изготовить столько кусков воздушной ткани сколько нам нужно за четыре... ну, задолго до того, как жена Лэнта родит ребенка.
— Меньше чем за две руки дней, — добавил я в пояснение.
Леста начал рисовать в пыли.
— Пурпурный — ты кретин. Нам понадобится сто семьдесят пять станков. В нашей деревне их всего шесть. Еще несколько в других деревнях. И где тогда ты предлагаешь достать остальные? Хочешь превратить нас из ткачей в строителей станков? Так нам потребуется минимум пять лет, чтобы их построить.
— Неверно, — возражал Пурпурный. — к тому же ты преувеличиваешь. Первое: сто семьдесят пять станков нам не понадобятся. Нам нужно всего шестьдесят... — Он подождал, пока стихнет взрыв смешков, — нам понадобится всего шестьдесят станков, но мы будем использовать их весь день и всю ночь.
Послышались голоса:
— Использовать все время? А спать когда?
— Да нет же! — закричал Пурпурный. — Послушайте: вы работаете только в течение голубого времени, правильно? Когда голубое солнце садится, вы прекращаете работу. А почему бы вам не работать и в течение красного дня?
Опять послышались приглушенные недовольные голоса. Пурпурный привычно не обратил на них внимания.
— Обратите внимание — свет ночью такой же яркий, как и днем. Одна группа ткачей работает ночью, другая — днем. Можем назвать их сменами. И нам, таким образом, понадобится в три раза меньше станков. Каждый человек будет отрабатывать полную смену, но не все они будут трудиться во время голубого дня. Одна смена будет работать утром, другая — вечером, третья — во время красного утра, четвертая уже до красного заката. Примем продолжительность каждой смены по девять часов...
И тут на него обрушилась лавина голосов. Ткачи вскочили на ноги, сердито потрясая кулаками.
— Заставить нас осквернить ткацкие заклинания!
— Бога оскорбляешь!
— Ты навлечешь на нас гнев Элкина!
— Да погодите же вы! Помолчите! — Мы с Гортином пытались призвать к порядку разбушевавшийся народ, но все было напрасно. Пурпурный продолжал что-то говорить, но в общем шуме его голоса не было слышно.
В конце концов Шуга невозмутимо швырнул в центр круга огненный шар. Он зашипел, разбрызгивая искры и заставил разъяренных ткачей замолчать. Еще огрызаясь, они начали умолкать. Но громкие протесты сменились шепотом.
Гортин заявил твердо.
— Мы согласились выслушать предложения Пурпурного и по-деловому обсудить их. Он — волшебник. Думаю, ни у кого нет сомнения в его власти, и нет необходимости еще раз ее демонстрировать. Если он считает, что в его словах нет оскорбления богов, то он, очевидно, знает, что говорит.
— А если у кого возникнут сомнения, то здесь присутствует Шуга, можете на эту тему проконсультироваться у него, — добавил я.
Гортин повернулся к волшебнику.
— Ты зришь какую-нибудь опасность?
Шуга неторопливо покачал головой.
— Ну, я не слишком силен в ткацких заклинаниях, — сказал он. — Но то, что я знаю о ткачестве, предполагает, что время суток не имеет никакого существенного значения. Тем не менее, если понадобиться, я могу, конечно, составить усовершенствованное заклинание, которое устранит опасность.
Это, вроде бы, успокоило большую часть ткачей. Они опять опустились на свои места.
— Но, все-таки, — напомнил Шуга. — Пурпурный говорил про шестьдесят станков.
— Да не понадобится нам их много строить, — сказал Пурпурный. — Шесть станков уже есть. В каждой из других деревень по столько же. Лэнт мне говорил, что Хинк и некоторые другие ткачи верхней деревни тоже уже поставили свои станки. Значит, тридцать один станок уже есть. Если же все ткачи, повторяю, все ткачи истратят только одну руку дней на строительство, у нас будет недостающее количество станков.
Глаза Лесты сузились. Он не доверял этим расчетам, но не собирался и оспаривать их, пока сам не проверит.
— А как быть с зубьями для станков? — спросил он.
Все посмотрели на меня. Я не был готов к этому вопросу и ответил:
— Ну, потребуется время, чтобы их вырезать... почти четыре дня на один полный комплект.
— Ха! Вот... сами видите! — закричал Леста, — Лэнту понадобится почти сорок дней, чтобы изготовить зубья для всех станков! А мы все это время что будем делать?
— Знаешь Леста, ты — кретин, — сказал я.
Он вспыхнул и вскочил на ноги.
Я тоже поднялся.
— Если мы найдем дополнительных ткачей и строителей станков, то мы, определенно, сможем найти и дополнительно резчиков по кости...
— На острове нет других резчиков, ты — заплесневевшая башка...
— Тогда я кого-нибудь обучу. Любой подмастерье способен научиться ткать, с тем же успехом может научиться и работать по кости...
— Я не позволю самому нерадивому из моих подмастерьев так низко пасть! — резко заявил Леста и сел, мрачно улыбаясь.
— Ну, а как иначе ты сделаешь воздушную ткань? — поинтересовался я.
Его натянутая ухмылка тут же пропала.
Поспешно вмешался Пурпурный.
— Если мы пришлем Лэнту десять мальчиков, по два от каждой деревни, то зубья для станков будут готовы в десять раз быстрее.
— Э-э! — перебил я. Пурпурный поглядел на меня недоуменно. — А где я возьму столько кости?
Леста фыркнул.
— Сухой кости у меня хватит станков на двадцать, или около того. А почему ты должен использовать именно сухую кость?
— Потому, что она самая твердая.
— А сырую кость мы можем использовать?
— Но зубья будут гнуться или быстро ломаться, ведь сухая кость гораздо тверже сырой.
— Но работать они будут?
— Будут, — согласился я. — Они будут работать, только менять их придется гораздо чаще.
— Насколько часто? — поинтересовался Леста.
Я пожал плечами.
— Не знаю. У меня не было случая проверить.
— Ладно, тогда скажи, как долго прослужит комплект зубьев из сырой кости?
— Я даже и сказать не могу. Это совершенно новая для меня область знаний. Я могу только предполагать. Четыре руки дней, может быть чуть больше, может быть чуть меньше, но приблизительно так.
Леста с отвращением поджал верхнюю губу. Очевидно, он не считал срок достаточным.
Но Пурпурный сказал:
— Это замечательно, Лэнт, Просто замечательно! — он взглянул на шкуру со своими расчетами, — даже по три руки дней на комплект будет замечательно.
— Хорошо, — согласился я, горя желанием взяться за обучение подмастерьев.
— Тогда все решено, не так ли? — спросил Гортин.
— Нет, не все, — сказал Леста. Все посмотрели на него. — Остался еще один вопрос, на который никто не ответил — откуда возьмется нить?
— Ах, да, — спохватился Пурпурный, — нить? Я думал, теперь этот вопрос для всех очевиден.
Но это было не так. Мы недоуменно пялились на него.
Пурпурный сказал:
— Существует большой и нетронутый источник рабочей силы прямо здесь, среди вас.
Мы удивленно поглядели друг на друга. О ком это он говорит?
— Я имею в виду женщин.
— Женщин? — дружно сорвался крик ужаса из более чем сотни глоток. Всякая сдержанность исчезла. Мужчины повскакивали на ноги, потрясали кулаками, ругались отплевываясь. Даже полдюжины огненных шаров Шуги не смогли их успокоить. Буйство продолжалось до тех пор, пока Шуга не пригрозил призвать на помощь самого Элкина. Только тогда они начали остывать.
— Дайте же мне объяснить, — не успокаивался Пурпурный. — Дайте же мне объяснить!
И прежде чем кто-нибудь успел перебить его, он продолжал:
— Послушайте! В самом прядении нет ничего священного, даже старый Леста согласится с этим. И вы используете подмастерьев по одной единственной причине — мы не сможем дать им станков, чтобы они на них ткали. Хорошо, но теперь, когда станков будет хватать на всех, прясть им больше не потребуется. Весь успех нашего плана кроется в том, что прясть станут женщины... зато подмастерья смогут стать ткачами, а теперешние ткачи — начальниками групп.
Тут же послышались неистовые крики радости. По крайней мере, одна часть плана Пурпурного начала приобретать популярность.
— Но женщины! — не мог успокоиться старый Леста. — Женщины! Женщины настолько тупы, что не могут одновременно грызть сладкие орешки и идти по лесу.
— Чепуха, — заявил другой мужчина. — Ты все еще живешь понятиями своей молодости, Леста. Разумные люди, а здесь собрались только разумные, понимают, что женщина — нечто большее, чем просто вьючное животное. Они ведь родили нас, не так ли?
— Ха! — фыркнул Леста. — Мальчонку потянуло к титьке.
На него зашикали. Говорящий, — я не знал его, тем временем продолжал.
— Теперь новые времена, Леста. Теперь мы знаем больше, чем раньше, во времена твоей молодости. Мы не обращаемся со своими женщинами так же скверно, как во времена молодости наших предков, потому мы можем лучше их использовать. Когда ты последний раз видел погонщика с кнутом и его стадо бедных женщин? Женщины больше, чем просто вьючные животные и с ними нельзя обращаться теми же способами, что были приняты раньше. Женщины — домашние животные, способные выполнять многие простые обязанности. Могу поспорить, что здесь не найдется ни одного мужчины, который бы не позволил своей женщине собирать для него пищу... И я знаю, что некоторые больше не надевают на женщин путы или цепи...
— Глупцы, — резко бросил старый ткач, — они еще пожалеют об этом.
Некоторые из стариков повеселели, но не все.
— Подождите немного, — сказал я и шагнул в центр. Все посмотрели на меня. — Я хочу вам кое-что предложить. Здесь нет ни одного человека, который бы захотел ткать воздушную ткань. Или я не прав?
Все согласно закивали.
— Пурпурный доказал нам, что вполне возможно, да, вполне возможно, за один сезон изготовить столько ткани, что нам и не снилось. И это будет новая воздушная ткань! Большинство его предположений мы приняли с минимумом шума и споров. Он доказал нам, что его идеи практичны. Они, необычны, нельзя отрицать этого факта, зато рациональны. А скорый отъезд Пурпурного зависит от нашей деловитости.
— Так что ты предлагаешь? — спросил кто-то.
— Есть один способ проверить практичность последней идеи. У меня две жены. Я позволю одной из них научиться прясть. Если она с этим справится, то тем самым докажет, что идея практична. Если же нет — значит идея глупа.
— Лэнт говорит разумно, — закричал тот же мужчина, который только что препирался с Шугой. — Я выделю двух своих жен для эксперимента.
— И я тоже даю одну, — подхватил кто-то еще.
И тут воздух наполнился обещаниями прислать женщин — каждый молодой мастер был полон желания превзойти другого, доказать, что у него жены толковые.
Пурпурный восхищенно сиял от такого поворота событий. Он ходил от мужчины к мужчине, пожимал руки и благодарил.
Старый Леста поднял руку.
— А что вы, восторженные молодые глупцы, будете делать, когда на вас обрушится гнев Элкина, а?
— А что нам бояться Элкина, — пробормотал кто-то, но надо заметить не слишком громко.
Я сказал:
— Если мы увидим, что женщины осквернили ткань — мы убьем их. — Действительно, что еще может утихомирить разгневанного бога, но такова цена эксперимента.
Раздались дружные крики согласия.
Когда они стихли, в центр вышел Шуга.
— О ерунде вы спорите, — сказал он, — самое простое дело составить заклинание, позволяющее женщине работать. И не оскорблять при этом богов. Женщины настолько тупы, что просто не могут не обижать богов. Поэтому существует универсальное заклинание, искупающее их невежество. Таким образом, женщина будучи один раз освященной, фактически, уже не имеет возможности сделать ничего плохого. Так что богов мы можем не беспокоиться. Здесь вопрос в том — достаточно ли женщина умна, чтобы научиться прясть. Но и на него мы скоро получим ответ. А пока нет смысла особенно распространяться на эту тему.
Разумеется он был прав. Мы одобрили его выступление и закрыли собрание.
— Мы сделали четыре велосипеда, отец, с тех пор, как сюда пришли и теперь не можем ни пользоваться ими, ни продать из-за твоего договора с Гортином.
Я вздохнул.
— Гортин достаточно скоро устанет от своей новой игрушки. Кроме того, у вас и так много времени уходит на летающую машину.
— Да, — раздраженно буркнул Вилвил. — Гортин такой тупица. что не может даже научиться ездить на велосипеде. Мы с Орбуром уже семь раз пытались его научить.
Орбур покачал головой.
— Он продолжает сталкиваться с деревьями.
— Совсем не умеет управлять. — пояснил Вилвил. — Кроме того, летающая машина не сможет нас прокормить. Наши велосипеды необходимо продать. Нам нужны пища, одежда, инструменты. Если нам не будет позволено заниматься своим ремеслом, мы будем голодать.
Орбур снова качнул головой и опустился на камень.
— От умения летать никогда и никому выгоды не было.
— Ладно, — сказал я, — посмотрим, что можно сделать. Собирайте свои велосипеды, я же придумаю способ ими торговать. К тому же, — добавил я, — не думаю, что соглашение с Гортином запрещает их продавать в нашей деревне.
Они не скрывали сомнения, но по моему настоянию вернулись к работе. Теперь по утрам они возились с летающей машиной, а днем с велосипедами, хотя в дальнейшем они все больше и больше времени проводили возле летающей машины.
Пурпурный решил, что корпус снаружи и внутри нужно обтянуть новой тканью. Это сделало бы его более водонепроницаемым. Парни пришли в восторг от этого предложения. Дело в том, что они наткнулись на множество трудностей с базальтовым деревом. Это было самое легкое дерево, которое им удалось разыскать, но с ним было очень трудно работать из-за чрезвычайной хрупкости. При испытании на воде оно начинало намокать и пропускать воду. Но машина должна быть способной опускаться на воду. Предложение Пурпурного использовать покрытие из новой материи решало проблему, и парни охотно вернулись к работе над корпусом новой лодки.
Но для них необходима была ткань, а ее производство все еще оставалось главной нашей проблемой.
— Нам не хватает нитей, — заявил Леста. — Нам не хватает людей, чтобы прясть, нам не хватает людей, чтобы ткать.
— Не понимаю, — признался Пурпурный, — у тебя хватало прядильщиков для старых тканей. Но почему же теперь не хватает для новых?
— Потому что водонепроницаемая ткань не просто ткется. Надо напрясть нитей, окунуть их, высушить. Теперь только на пряжу требуется в три раза больше людей, чем раньше. Затем, когда ткань готова, ее надо пропитать заново. Вот тебе еще одна операция. А где я возьму для тебя еще людей. На то, чтобы соткать кусок новой ткани, времени требуется вдвое больше, чем на любую другую работу, и кусок этот в четыре раза меньше прежнего, потому что ты хочешь, чтобы он был уплотнен.
— Конечно, если ее не уплотнять, ткань будет пропускать воздух и воду, — сказал Пурпурный.
— Прекрасно, — ответил Леста, — ты хочешь воздушную ткань, ты ее получишь! Только придется подождать восемьсот лет!
— Чепуха! — возмутился Пурпурный. — Должен, должен же быть способ...
— Его нет... — Леста был непреклонен. — Требуется почти пять дней, чтобы напрясть достаточное количество нитей для одного куска ткани.
— Хорошо, тогда используй большее число прядильщиков.
— А где я их возьму? Я не могу просить своих ткачей унизиться до этого. Да и даже в обеих деревнях не найдется достаточное число мальчишек, чтобы нанять их в качестве подмастерьев.
— А почему бы не пригласить прядильщиков из других деревень острова?
— Да? И подарить им секрет воздушной ткани?
— Им не обязательно знать о последнем шаге, о пропитке ткани, — предложил я.
— Хм. Ты прав... Но они не согласятся.
— Почему?
— А что их ткачи будут делать без них?
— Найми и этих ткачей, чтобы помогали.
— А как мы их прокормим? У нас бедная деревня.
Мы задумались над этим вопросом. В сезон самой высокой воды большая часть пищи поставлялась морем. Если у Анга, ставшего морским фермером, будет достаточно сетей, он, вероятно, сможет наловить достаточно морских пиявок и пресмыкающихся, чтобы прокормить ту армию ткачей, которую намерен собрать Пурпурный. Конечно, Ангу потребуется некоторое время и помощь, но я думаю, несколько юношей для него можно найти.
Мы обсудим это вечером, на специальном собрании обеих наших Гильдий Советников. Мы собрались на поляне нижней деревни. Пришло много специалистов разных ремесел и все время к нам присоединялись новые.
Почти каждый из выступающих начинал свою речь словами:
— Мы не можем это сделать...
Например Анг:
— Мы не сможем это сделать, у меня не хватит сетей.
— Сплети новые.
— Я не могу это сделать, потребуется слишком много времени, чтобы наплести достаточно сетей, чтобы их хватило для прокорма стольких людей.
— Возможно, ткачи Лесты не откажутся помочь?
— Ерунда, мы не можем этого сделать. Мои люди не знают,как плести сети.
— Но ведь это форма ткачества, верно?
— Да, но...
— Никаких «но» не может быть! Если следующие пять дней мы потратим только на сети для Анга, то к этому времени прибудут новые ткачи и мы сможем регулярно их кормить. И у нас к тому же будет достаточное количество нитей для новой ткани, чтобы обучить их ткачеству по новой технологии.
— Мы не сможем это сделать, — снова вмешался Леста.
— Почему?
— Я подсчитал. Волокнистых растений и деревьев у нас достаточно. Пока у нас есть дикие домашние деревья — будет сок. Насчет этого можно не беспокоиться. Но у нас все еще недостаточное соответствие между числом прядильщиков и числом ткачей. Вся наша проблема в том, что даже сейчас мы не производим достаточное количество нитей, чтобы загрузить всех ткачей... Если мы пригласим новых прядильщиков и ткачей, то просто увеличим в несколько раз ту же проблему. Просто будет в пять раз больше ткачей, простаивающих в ожидании нитей. Так что мы не сможем этого сделать.
— Ерунда, — заявил Пурпурный. — Проблема в том, что у нас не хватает людей для прядения, вот и все.
— Вот и все! — возмутился Леста. — А разве этого не достаточно. Если мы не сможем найти людей в нашей собственной деревне, то почему ты считаешь, что мы сможем найти их в другой?
— Я тоже сделал некоторые расчеты, — сказал Пурпурный. Он достал шкуру, подозрительно похожую на ту, на которой он делал свои рисунки, но к счастью не стал ничего показывать, а просто ею помахал в воздухе.
— Так вот, если взять наше теперешнее количество ткачей и станков, при скорости производства — один кусок воздушной ткани в два дня, то понадобится почти двенадцать лет, чтобы изготовить только то количество воздушной ткани, что мне нужно.
Слова эти вызвали шум и оживленные переговоры среди Советников.
— Ткань действительно прекрасная, но кому она нужна, если ее придется так долго ткать?
Пурпурный игнорировал недовольство.
— Далее: если мы привлечем к работе всех ткачей и прядильщиков острова, это увеличит скорость изготовления в пять раз и тогда понадобится два с половиной года...
— О, — забормотал Леста, — я не уверен, смогу ли вынести Пурпурного хотя бы год, не говоря уже о двух с половиной...
Гортин зашипел на него, но Пурпурный игнорировал и этот выпад.
Он продолжал:
— А теперь поглядим на эту проблему с другой стороны: дело не в том, что так много времени требуется на один кусок, а в том, что этих кусков производится слишком мало. Если бы у нас было больше станков и больше людей, чтобы на них работать, то уровень производства резко повысился бы.
— Конечно. — кивнул Леста, — а если бы я был птицей и умел летать, то вообще не понадобилась бы воздушная ткань.
Это вызвало смех у собравшихся мужчин и недовольные взгляды волшебников. Шуга плюнул в сторону Лесты. Слюна, упав на землю, зашипела. Пурпурный замахал на ткача своей шкурой.
— Я подсчитал все самым тщательным образом. Если суммировать всех ткачей из всех деревень, всех прядильщиков и даже всех новичков, то их окажется более чем достаточно...
— Бред! чушь!
— Более чем достаточно, — повторил Пурпурный, — если всех их посадить ткать.
— А кто будет для них прясть нить? Или ночью появятся лесные духи и возьмутся за эту работу?
Снова смех.
Пурпурный оказался самым терпеливым человеком, которого я когда-либо видел. Он откашлялся и уверенно сказал:
— Вовсе нет. А вообще-то я удивляюсь, что вы не спрашиваете, где они будут ткать всю эту ткань?
— Без нити это не имеет значения.
— Давайте по порядку. Если каждый мужчина, каждый член касты ткачей станет полноправным мастером, если у нас окажется достаточное количество станков для всех них, и если каждый человек отработает на станках полный день — то мы сможем изготовить столько кусков воздушной ткани сколько нам нужно за четыре... ну, задолго до того, как жена Лэнта родит ребенка.
— Меньше чем за две руки дней, — добавил я в пояснение.
Леста начал рисовать в пыли.
— Пурпурный — ты кретин. Нам понадобится сто семьдесят пять станков. В нашей деревне их всего шесть. Еще несколько в других деревнях. И где тогда ты предлагаешь достать остальные? Хочешь превратить нас из ткачей в строителей станков? Так нам потребуется минимум пять лет, чтобы их построить.
— Неверно, — возражал Пурпурный. — к тому же ты преувеличиваешь. Первое: сто семьдесят пять станков нам не понадобятся. Нам нужно всего шестьдесят... — Он подождал, пока стихнет взрыв смешков, — нам понадобится всего шестьдесят станков, но мы будем использовать их весь день и всю ночь.
Послышались голоса:
— Использовать все время? А спать когда?
— Да нет же! — закричал Пурпурный. — Послушайте: вы работаете только в течение голубого времени, правильно? Когда голубое солнце садится, вы прекращаете работу. А почему бы вам не работать и в течение красного дня?
Опять послышались приглушенные недовольные голоса. Пурпурный привычно не обратил на них внимания.
— Обратите внимание — свет ночью такой же яркий, как и днем. Одна группа ткачей работает ночью, другая — днем. Можем назвать их сменами. И нам, таким образом, понадобится в три раза меньше станков. Каждый человек будет отрабатывать полную смену, но не все они будут трудиться во время голубого дня. Одна смена будет работать утром, другая — вечером, третья — во время красного утра, четвертая уже до красного заката. Примем продолжительность каждой смены по девять часов...
И тут на него обрушилась лавина голосов. Ткачи вскочили на ноги, сердито потрясая кулаками.
— Заставить нас осквернить ткацкие заклинания!
— Бога оскорбляешь!
— Ты навлечешь на нас гнев Элкина!
— Да погодите же вы! Помолчите! — Мы с Гортином пытались призвать к порядку разбушевавшийся народ, но все было напрасно. Пурпурный продолжал что-то говорить, но в общем шуме его голоса не было слышно.
В конце концов Шуга невозмутимо швырнул в центр круга огненный шар. Он зашипел, разбрызгивая искры и заставил разъяренных ткачей замолчать. Еще огрызаясь, они начали умолкать. Но громкие протесты сменились шепотом.
Гортин заявил твердо.
— Мы согласились выслушать предложения Пурпурного и по-деловому обсудить их. Он — волшебник. Думаю, ни у кого нет сомнения в его власти, и нет необходимости еще раз ее демонстрировать. Если он считает, что в его словах нет оскорбления богов, то он, очевидно, знает, что говорит.
— А если у кого возникнут сомнения, то здесь присутствует Шуга, можете на эту тему проконсультироваться у него, — добавил я.
Гортин повернулся к волшебнику.
— Ты зришь какую-нибудь опасность?
Шуга неторопливо покачал головой.
— Ну, я не слишком силен в ткацких заклинаниях, — сказал он. — Но то, что я знаю о ткачестве, предполагает, что время суток не имеет никакого существенного значения. Тем не менее, если понадобиться, я могу, конечно, составить усовершенствованное заклинание, которое устранит опасность.
Это, вроде бы, успокоило большую часть ткачей. Они опять опустились на свои места.
— Но, все-таки, — напомнил Шуга. — Пурпурный говорил про шестьдесят станков.
— Да не понадобится нам их много строить, — сказал Пурпурный. — Шесть станков уже есть. В каждой из других деревень по столько же. Лэнт мне говорил, что Хинк и некоторые другие ткачи верхней деревни тоже уже поставили свои станки. Значит, тридцать один станок уже есть. Если же все ткачи, повторяю, все ткачи истратят только одну руку дней на строительство, у нас будет недостающее количество станков.
Глаза Лесты сузились. Он не доверял этим расчетам, но не собирался и оспаривать их, пока сам не проверит.
— А как быть с зубьями для станков? — спросил он.
Все посмотрели на меня. Я не был готов к этому вопросу и ответил:
— Ну, потребуется время, чтобы их вырезать... почти четыре дня на один полный комплект.
— Ха! Вот... сами видите! — закричал Леста, — Лэнту понадобится почти сорок дней, чтобы изготовить зубья для всех станков! А мы все это время что будем делать?
— Знаешь Леста, ты — кретин, — сказал я.
Он вспыхнул и вскочил на ноги.
Я тоже поднялся.
— Если мы найдем дополнительных ткачей и строителей станков, то мы, определенно, сможем найти и дополнительно резчиков по кости...
— На острове нет других резчиков, ты — заплесневевшая башка...
— Тогда я кого-нибудь обучу. Любой подмастерье способен научиться ткать, с тем же успехом может научиться и работать по кости...
— Я не позволю самому нерадивому из моих подмастерьев так низко пасть! — резко заявил Леста и сел, мрачно улыбаясь.
— Ну, а как иначе ты сделаешь воздушную ткань? — поинтересовался я.
Его натянутая ухмылка тут же пропала.
Поспешно вмешался Пурпурный.
— Если мы пришлем Лэнту десять мальчиков, по два от каждой деревни, то зубья для станков будут готовы в десять раз быстрее.
— Э-э! — перебил я. Пурпурный поглядел на меня недоуменно. — А где я возьму столько кости?
Леста фыркнул.
— Сухой кости у меня хватит станков на двадцать, или около того. А почему ты должен использовать именно сухую кость?
— Потому, что она самая твердая.
— А сырую кость мы можем использовать?
— Но зубья будут гнуться или быстро ломаться, ведь сухая кость гораздо тверже сырой.
— Но работать они будут?
— Будут, — согласился я. — Они будут работать, только менять их придется гораздо чаще.
— Насколько часто? — поинтересовался Леста.
Я пожал плечами.
— Не знаю. У меня не было случая проверить.
— Ладно, тогда скажи, как долго прослужит комплект зубьев из сырой кости?
— Я даже и сказать не могу. Это совершенно новая для меня область знаний. Я могу только предполагать. Четыре руки дней, может быть чуть больше, может быть чуть меньше, но приблизительно так.
Леста с отвращением поджал верхнюю губу. Очевидно, он не считал срок достаточным.
Но Пурпурный сказал:
— Это замечательно, Лэнт, Просто замечательно! — он взглянул на шкуру со своими расчетами, — даже по три руки дней на комплект будет замечательно.
— Хорошо, — согласился я, горя желанием взяться за обучение подмастерьев.
— Тогда все решено, не так ли? — спросил Гортин.
— Нет, не все, — сказал Леста. Все посмотрели на него. — Остался еще один вопрос, на который никто не ответил — откуда возьмется нить?
— Ах, да, — спохватился Пурпурный, — нить? Я думал, теперь этот вопрос для всех очевиден.
Но это было не так. Мы недоуменно пялились на него.
Пурпурный сказал:
— Существует большой и нетронутый источник рабочей силы прямо здесь, среди вас.
Мы удивленно поглядели друг на друга. О ком это он говорит?
— Я имею в виду женщин.
— Женщин? — дружно сорвался крик ужаса из более чем сотни глоток. Всякая сдержанность исчезла. Мужчины повскакивали на ноги, потрясали кулаками, ругались отплевываясь. Даже полдюжины огненных шаров Шуги не смогли их успокоить. Буйство продолжалось до тех пор, пока Шуга не пригрозил призвать на помощь самого Элкина. Только тогда они начали остывать.
— Дайте же мне объяснить, — не успокаивался Пурпурный. — Дайте же мне объяснить!
И прежде чем кто-нибудь успел перебить его, он продолжал:
— Послушайте! В самом прядении нет ничего священного, даже старый Леста согласится с этим. И вы используете подмастерьев по одной единственной причине — мы не сможем дать им станков, чтобы они на них ткали. Хорошо, но теперь, когда станков будет хватать на всех, прясть им больше не потребуется. Весь успех нашего плана кроется в том, что прясть станут женщины... зато подмастерья смогут стать ткачами, а теперешние ткачи — начальниками групп.
Тут же послышались неистовые крики радости. По крайней мере, одна часть плана Пурпурного начала приобретать популярность.
— Но женщины! — не мог успокоиться старый Леста. — Женщины! Женщины настолько тупы, что не могут одновременно грызть сладкие орешки и идти по лесу.
— Чепуха, — заявил другой мужчина. — Ты все еще живешь понятиями своей молодости, Леста. Разумные люди, а здесь собрались только разумные, понимают, что женщина — нечто большее, чем просто вьючное животное. Они ведь родили нас, не так ли?
— Ха! — фыркнул Леста. — Мальчонку потянуло к титьке.
На него зашикали. Говорящий, — я не знал его, тем временем продолжал.
— Теперь новые времена, Леста. Теперь мы знаем больше, чем раньше, во времена твоей молодости. Мы не обращаемся со своими женщинами так же скверно, как во времена молодости наших предков, потому мы можем лучше их использовать. Когда ты последний раз видел погонщика с кнутом и его стадо бедных женщин? Женщины больше, чем просто вьючные животные и с ними нельзя обращаться теми же способами, что были приняты раньше. Женщины — домашние животные, способные выполнять многие простые обязанности. Могу поспорить, что здесь не найдется ни одного мужчины, который бы не позволил своей женщине собирать для него пищу... И я знаю, что некоторые больше не надевают на женщин путы или цепи...
— Глупцы, — резко бросил старый ткач, — они еще пожалеют об этом.
Некоторые из стариков повеселели, но не все.
— Подождите немного, — сказал я и шагнул в центр. Все посмотрели на меня. — Я хочу вам кое-что предложить. Здесь нет ни одного человека, который бы захотел ткать воздушную ткань. Или я не прав?
Все согласно закивали.
— Пурпурный доказал нам, что вполне возможно, да, вполне возможно, за один сезон изготовить столько ткани, что нам и не снилось. И это будет новая воздушная ткань! Большинство его предположений мы приняли с минимумом шума и споров. Он доказал нам, что его идеи практичны. Они, необычны, нельзя отрицать этого факта, зато рациональны. А скорый отъезд Пурпурного зависит от нашей деловитости.
— Так что ты предлагаешь? — спросил кто-то.
— Есть один способ проверить практичность последней идеи. У меня две жены. Я позволю одной из них научиться прясть. Если она с этим справится, то тем самым докажет, что идея практична. Если же нет — значит идея глупа.
— Лэнт говорит разумно, — закричал тот же мужчина, который только что препирался с Шугой. — Я выделю двух своих жен для эксперимента.
— И я тоже даю одну, — подхватил кто-то еще.
И тут воздух наполнился обещаниями прислать женщин — каждый молодой мастер был полон желания превзойти другого, доказать, что у него жены толковые.
Пурпурный восхищенно сиял от такого поворота событий. Он ходил от мужчины к мужчине, пожимал руки и благодарил.
Старый Леста поднял руку.
— А что вы, восторженные молодые глупцы, будете делать, когда на вас обрушится гнев Элкина, а?
— А что нам бояться Элкина, — пробормотал кто-то, но надо заметить не слишком громко.
Я сказал:
— Если мы увидим, что женщины осквернили ткань — мы убьем их. — Действительно, что еще может утихомирить разгневанного бога, но такова цена эксперимента.
Раздались дружные крики согласия.
Когда они стихли, в центр вышел Шуга.
— О ерунде вы спорите, — сказал он, — самое простое дело составить заклинание, позволяющее женщине работать. И не оскорблять при этом богов. Женщины настолько тупы, что просто не могут не обижать богов. Поэтому существует универсальное заклинание, искупающее их невежество. Таким образом, женщина будучи один раз освященной, фактически, уже не имеет возможности сделать ничего плохого. Так что богов мы можем не беспокоиться. Здесь вопрос в том — достаточно ли женщина умна, чтобы научиться прясть. Но и на него мы скоро получим ответ. А пока нет смысла особенно распространяться на эту тему.
Разумеется он был прав. Мы одобрили его выступление и закрыли собрание.
41
На следующее голубое утро был проведен эксперимент по изучению возможности научить доселе не участвующих ни в какой разумной деятельности женщин прядению. Предложено было семнадцать жен, явилось четырнадцать, подгоняемых своими неожиданно занервничающими и обеспокоенными мужьями. В холодном утреннем свете эта идея уже не представлялась им такой привлекательной.
Даже я начал жалеть о своем предложении.
Первую жену я привести не смог, поскольку та была беременна. Оставалась вторая — тоненькая, нескладная, со светлым мехом. Мне вовсе не улыбалось потерять ее ради эксперимента. Но выбора не было — честь обязывала!
Нетрудно было понять, почему ворчат другие мужчины. Если только одна жена собирает пишу, еда становится скудной и однообразной. А в моем случае дело обстояло еще хуже. А бить женщину, вынашивающую ребенка — плохая примета. Ладно, если дела будут идти совсем скверно, я всегда могу присоединиться к холостякам, которых обслуживают незамужние женщины. Выход не из лучших, но по крайней мере, мой желудок будет полон.
Мы, нервничая, ждали на склоне холма. Топтались и переговаривались. Настроение женщин было разным — от страха до восторга. Все они, несомненно, были взволнованы, или же подавлены перспективой новой работы. Мало кто из них понимал, что именно от них требуется, но любые изменения в том образе жизни, что они вели, могли быть только к лучшему.
Пурпурный явился в сопровождении Лесты и нескольких других его ткачей. Да, эти люди действительно могли научить прясть. помощники тут же начали собирать прядильные устройства.
Урок начался с демонстрации того, что представляет собой прядение в целом.
— Вы будете делать нить, понятно? Нить — это очень важно. Мы будем из нити делать ткань.
Женщины немо и беззвучно затрясли головами.
— Я покажу вам, как это делать, — сказал Леста. Он сел на низенький стульчик перед прядильным устройством и начал прясть, подробно объясняя каждую процедуру. Леста оказался хорошим учителем. Пока я смотрел, то почувствовал, что тоже могу научиться этому ремеслу.
Но женщины — они видели все совершенно по-другому.
— Посмотри! — бормотали они. — Он сидит! Он сидит! Он работает и в то же время сидит!
Моя жена потянула меня за руку.
— О, мой муж! Муж мой, неужели и я смогу сидеть тоже и работать?
— Тихо, женщина, тихо! Будь внимательна!
Но теперь разом начали перебивать все женщины, возбужденно шепча друг другу:
— Он сидит! Он сидит во время работы!
В конце концов старый Леста не выдержал. Он перестал прясть и спрыгнул с табурета.
— Да, проклятье на вас, я сижу! И вы, глупые создания, тоже будете сидеть! Если конечно, сможете научиться работать!
Женщины немедленно замолчали. Леста осмотрел группу.
— Ну, кто хочет попробовать первой?
— Я! Я!
В страстном желании они все устремились вперед.
Даже я начал жалеть о своем предложении.
Первую жену я привести не смог, поскольку та была беременна. Оставалась вторая — тоненькая, нескладная, со светлым мехом. Мне вовсе не улыбалось потерять ее ради эксперимента. Но выбора не было — честь обязывала!
Нетрудно было понять, почему ворчат другие мужчины. Если только одна жена собирает пишу, еда становится скудной и однообразной. А в моем случае дело обстояло еще хуже. А бить женщину, вынашивающую ребенка — плохая примета. Ладно, если дела будут идти совсем скверно, я всегда могу присоединиться к холостякам, которых обслуживают незамужние женщины. Выход не из лучших, но по крайней мере, мой желудок будет полон.
Мы, нервничая, ждали на склоне холма. Топтались и переговаривались. Настроение женщин было разным — от страха до восторга. Все они, несомненно, были взволнованы, или же подавлены перспективой новой работы. Мало кто из них понимал, что именно от них требуется, но любые изменения в том образе жизни, что они вели, могли быть только к лучшему.
Пурпурный явился в сопровождении Лесты и нескольких других его ткачей. Да, эти люди действительно могли научить прясть. помощники тут же начали собирать прядильные устройства.
Урок начался с демонстрации того, что представляет собой прядение в целом.
— Вы будете делать нить, понятно? Нить — это очень важно. Мы будем из нити делать ткань.
Женщины немо и беззвучно затрясли головами.
— Я покажу вам, как это делать, — сказал Леста. Он сел на низенький стульчик перед прядильным устройством и начал прясть, подробно объясняя каждую процедуру. Леста оказался хорошим учителем. Пока я смотрел, то почувствовал, что тоже могу научиться этому ремеслу.
Но женщины — они видели все совершенно по-другому.
— Посмотри! — бормотали они. — Он сидит! Он сидит! Он работает и в то же время сидит!
Моя жена потянула меня за руку.
— О, мой муж! Муж мой, неужели и я смогу сидеть тоже и работать?
— Тихо, женщина, тихо! Будь внимательна!
Но теперь разом начали перебивать все женщины, возбужденно шепча друг другу:
— Он сидит! Он сидит во время работы!
В конце концов старый Леста не выдержал. Он перестал прясть и спрыгнул с табурета.
— Да, проклятье на вас, я сижу! И вы, глупые создания, тоже будете сидеть! Если конечно, сможете научиться работать!
Женщины немедленно замолчали. Леста осмотрел группу.
— Ну, кто хочет попробовать первой?
— Я! Я!
В страстном желании они все устремились вперед.