Нивен Ларри. Подарок с Земли

   — Кейн, вы неправы. Этично ли казнить человека за воровство?
   — Конечно.
   — А известно ли вам, что когда-то существовала детально разработанная система исправления преступников? Это был, разумеется, раздел психологии, но он намного превосходил в объеме все другие разделы. К середине двадцать первого века почти две трети преступников можно было в итоге выпускать, как излеченных.
   — Это глупо. К чему вдаваться в такие хлопоты, когда банки органов, должно быть, прямо взывали… А. Понимаю. Банков органов еще не было.
   Старик наконец улыбнулся, показав совершенно новые белые зубы. Искрящиеся белые зубы и пристальные серые глаза — подлинный Миллард Парлетт выглядывал из-под потрескавшейся, морщинистой, вялой резиновой маски лица.
   Только вот зубы никак не могут быть его, подумал Гарри. Уж это дудки.
   — Продолжайте, — сказал он.
   — Одним давним днем я осознал, что этическая ситуация на Горе Посмотрика нестабильна. Она обречена когда-нибудь измениться, притом внезапно, так как Земля постоянно бомбардирует нас новыми открытиями. Я решил к этому подготовиться.
   На ступеньках послышались шаги бегущих ног. Ворвались Лидия и Худ.
   Гарри Кейн представил Худа Милларду Парлетту так, словно они уже были союзниками. Худ понял намек и церемонно пожал старику руку, внутренне содрогнувшись, потому что рука Парлетта на ощупь все еще была как мертвая.
   — Не отпускайте мою руку, — предложил Миллард Парлетт. — Осмотрите ее.
   — Мы это уже сделали.
   — Ваши заключения?
   — Спросить о ней у вас.
   — Очевидно, Земля использовала биологическую инженерию в медицинских целях. В грузе трамбробота находилось четыре подарка, наряду с подробными инструкциями по обращению с ними и их использованию. Один подарок — своеобразный грибково-вирусный симбионт. Я окунул в него мизинец. Теперь эта дрянь замещает мне кожу.
   — Замещает?.. Простите, — проговорил Худ. Трудно было не перебивать Парлетта — такой раздражающе медленной была его речь.
   — Верно. Вначале она растворяет эпидермис, оставляя только нижележащие живые клетки. Затем каким-то образом стимулирует память ДНК кожного покрова. Вероятно, это осуществляет вирусный компонент. Вам, может быть, известно, что вирус не воспроизводит себя: он принуждает своего хозяина продуцировать новые вирусы, вводя собственные репродуктивные цепи в клетку хозяина.
   — Этак вы можете заполучить постоянного жителя, — заметил Худ.
   — Нет. Вирус вымирает небольшое время спустя, как и любой вирус. Тогда грибок умирает от голода.
   — Поразительно! Эта гадость движется кольцом, оставляя за собой новую кожу! — Худ поразмыслил. — На сей раз Земля достала нас по-настоящему. Но что произойдет, когда это достигнет ваших глаз?
   — Не знаю. Но никаких особых инструкций на этот счет не было. Я предложил себя в качестве испытуемого, поскольку мне могла пригодиться новая кожа. Предполагалось, что это даже освобождает от шрамов. Так и вышло.
   — Большой успех, — заметил Гарри.
   — Но вы еще не поняли, почему это так важно. Кейн, я показал вам вначале это, потому что так вышло, что я принес это с собой. Остальное вас потрясет. — Парлетт уронил руку, чтобы уменьшить нагрузку на горло. — Я не знаю, что за животное породило второй дар, но теперь оно напоминает человеческую печень. А в подходящей среде оно и вести себя будет, как печень.
   Глаза у Гарри сделались широкими и пустыми. Лидия издала изумленный шипящий звук. А Миллард Парлетт прибавил:
   — Надлежащая среда есть, разумеется, среда человеческой печени. Они еще не испытаны, поскольку не вполне выросли. Мы можем ожидать неудобств из-за отсутствия нервных связей…
   — Келлер говорил правду. Маленькие сердца и печени! — выпалил Гарри. — Парлетт, третьим подарком было животное для замещения человеческого сердца?
   — Да. Почти сплошной мускул. Оно отвечает убыстрением сокращений на адреналин, но, опять-таки, отсутствие нервных…
   — Иэх-ха! — Гарри Кейн пустился в пляс. Он сграбастал Лидию Хэнкок и закружил. Худ смотрел на них, по-дурацки ухмыляясь. Кейн резко выпустил Лидию и рухнул рядом с Парлеттом на колени.
   — Что четвертое?
   — Ротифер.
   — Ротифер?
   — Он живет в качестве симбионта у человека в крови. И делает вещи, на которые человеческое тело само по себе не способно. Кейн, мне частенько приходило в голову, что эволюция как процесс оставляет желать лучшего. С точки зрения эволюции человек кончен, когда он слишком стар для размножения. Поэтому нет и генетической программы для дальнейшего сохранения его жизни. Одна инерция. Требуются огромные медицинские познания, чтобы компен…
   — Так что же он делает, этот ротифер?
   — Он борется с болезнями. Вычищает жировые отложения из вен и артерий. Растворяет тромбы в крови. Он слишком велик, чтобы проникнуть в мелкие капилляры и погибает при контакте с воздухом. Так что необходимому тромбообразованию он не препятствует. Он секретирует своего рода резину, чтобы латать слабые участки в стенках артерий и капилляров покрупнее, что придает бодрости человеку моего возраста. Но он делает и большее. Он действует, как своего рода универсальная железа, вспомогательный гипофиз. И поддерживает эндокринное равновесие таким, какое человек должен иметь примерно в возрасте тридцати лет. Он не продуцирует мужских и женских половых гормонов и распределение избыточного адреналина занимает добрый промежуток времени, но в остальном он поддерживает равновесие. Во всяком случае, так гласят инструкции.
   Гарри Кейн уселся на пятках.
   — Значит, банкам органов конец. Устарели. Не диво, что вы старались сохранить это в тайне.
   — Не глупите.
   — Что? — Парлетт открыл было рот, но Гарри перебил его: — Говорю вам, банкам органов конец! Послушайте, Парлетт. Кожная плесень заменяет пересадку кожи, она даже лучше. Зверушка-сердце и зверушка-печень заменят пересадку сердца и печени. А ротифер вообще не даст всему остальному заболеть! Чего вам еще не хватает?
   — Нескольких пунктов. Например, животного — почки. Или…
   — Увертки.
   — Чем бы вы заменили легкое? Например, разрушенное пристрастием к никотину?
   Худ заметил:
   — Он прав. Эти четыре подарка трамбробота — всего лишь веха. Как заменить раздавленную ногу, больной глаз, оторванный палец? — Теперь он расхаживал короткими, резкими шагами. — Нужно несколько сот изделий генетической инженерии, чтобы банки органов устарели по-настоящему. И все-таки…
   — Ладно, хватит, — сказал Гарри Кейн, и Худ умолк. — Парлетт, я поторопился. Вы правы. Но я дам вам, о чем подумать. Предположим, все колонисты на Горе Посмотрика узнают только факты о грузе трамбробота. Не выводы Худа или ваши — только правду. Что тогда?
   Парлетт улыбался. Он не должен был улыбаться, но его ровные белые зубы блестели на свету и улыбка не была принужденной.
   — Они решат, что банки органов устарели. Они будут с уверенностью ждать роспуска полиции Исполнения.
   — А когда Исполнение не покажет и признака роспуска, они восстанут! Все колонисты на Горе Посмотрика! Устоит ли Госпиталь против этого?
   — Вы уловили суть, Кейн. Я склонен думать, что Госпиталь устоит против любого подобного нападения, хотя не хотел бы держать пари. Но я у в е р е н, что мы можем потерять половину населения в кровавой бане, победим или проиграем.
   — Значит, вы уже думали об этом.
   Лицо Парлетта исказилось. Его руки бессильно затряслись, а ноги заскребли по полу, так как действие ультразвука начало его отпускать.
   — Вы считаете меня дураком, Гарри Кейн? Я никогда не совершал такой ошибки в вашем отношении. Впервые я услышал о грузе трамбробота шесть месяцев назад, когда он прислал лазерное сообщение. И сразу понял, что нынешняя форма правления команды на Плато обречена.
   Лэни исчезла слева, за широким плавным изгибом корпуса «Планка», в то время как Мэтт еще стоял, разинув рот. Он бросился следом, потом передумал. Ей, должно быть, известен другой вход; ему никак не догнать ее раньше, чем она туда доберется. А если он станет преследовать ее по лабиринтам Госпиталя, то наверняка заблудится.
   Но он должен ее найти. Она держит его в неведении, насколько может. Вероятно, потому, что не хочет, чтобы он выдал что-нибудь важное, случись Кастро его поймать. Она не говорила про бомбу, пока запал не оказался у нее в руке и не говорила деталей плана проникновения в Госпиталь, пока не начала ему следовать.
   В конце концов она должна была сказать ему, как найти Полли. Сейчас он потерял их обеих.
   Или?..
   Он побежал ко главному входу, уворачиваясь от полицейских, пытающихся проскочить сквозь его солидную массу. Он встретит Лэни возле вивария, если она туда доберется. Но ему известен только один маршрут, как туда пройти.
   Огромные бронзовые двери растворились при его приближении. Мэтт заколебался у подножия широких ступеней. Электрический глаз? Потом три человека в форме протрусили через выход и вниз, а Мэтт проскочил между ними. Если здесь и есть электроглаз и те, кто за ним присматривает, то им никак не разобраться в перемещениях за последнюю минуту.
   Двери закрылись, когда он прошел вовнутрь. Его чуть не прищемило. Мэтт выругался шепотом и отступил в сторону перед бегущим полицейским со свистком во рту. Вроде того ультразвукового свистка, которым пользовался привратник, чтобы войти прошлой ночью. Мэтту такой понадобится, чтобы выйти наружу. Но позже. Ему пока нет надобности думать об уходе.
   Ноги дико болели. Он перешел на быструю ходьбу, стараясь не дышать громко.
   «Направо, вверх по лестнице, принять вправо, а потом влево…»
   ВИВАРИЙ. Он увидел дверь впереди по коридору и остановился на месте, благодарно привалившись к стене. Он поспел сюда раньше. И он ужасно устал. Ноги отнимались, в голове звенело, ему ничего не хотелось делать, только дышать. Вкус во рту и в горле напомнил ему горячий металлический привкус тумана в пустоте, когда он опускался ко дну меньше чем тридцать шесть часов назад по времени Плато. Казалось, он вечно бежит, вечно страшится. Кровь его слишком уж долго несла адреналин. Стена у него под спиной казалась мягкой.
   Отдыхать было хорошо. Хорошо было дышать. Хорошо было согреваться, а стены Госпиталя грели, почти чересчур грели для теплой верхней командской куртки. Когда стало слишком жарко, Мэтт ее расстегнул. Он лениво пошарил по карманам и нашел пару пригоршней неочищенного жареного арахиса.
   Капрал Гэлли Фокс обогнул угол и остановился. Он увидел члена команды, опершегося о стену и не снявшего в помещении верхней куртки. На ухе у этого члена команды была рваная рана и кровь из нее пропитала воротник куртки. Он щелкал орехи, бросая скорлупу на пол.
   Это было странно, но на том дело не кончалось.
   Гэлли Фокс принадлежал к третьему поколению семьи, традиционно служившей в Исполнении. Само собой, он тоже вступил в Исполнение. Рефлексы его были не так быстры, чтобы ходить в рейды и он охотнее подчинялся, нежели командовал. Вот уже восемь лет он был толковый человек на хорошей должности, не налагавшей особой ответственности.
   Потом… вчера ночью он схватил колониста, проникшего в Госпиталь.
   В то же утро случился побег из вивария, первый с его постройки. Капрал Фокс впервые увидел кровь. Человеческую кровь, не выцеженную в бак банка органов, но бесполезно пролитую в коридоре при преднамеренном жестоком убийстве.
   Сегодня вечером Глава предупредил об ожидающемся нападении на Госпиталь. Он практически приказал капралу Фоксу, чтобы тот стрелял в охранников-сослуживцев! И все отнеслись к этому всерьез!
   Несколько минут назад чертовски сильно громыхнуло за окнами… и половина охраны побросала посты, чтобы посмотреть, что там случилось.
   В голове у капрала Фокса слегка туманилось.
   Он не бросил поста. Неразберихи и так хватало. Он держался своих инструкций, как чего-то заведомо основательного. И когда он увидел члена команды, опершегося о стену и щелкавшего орехи, он отсалютовал и произнес «Сэр».
   Мэтт поднял взгляд и увидел офицера полиции, стоящего прямо, как доска и приставившего короткую рукоять пистолета со щадящими пулями наклонно ко лбу.
   В результате он исчез. Капрал Фокс прошел по коридору, далеко обогнув дверь вивария. В конце коридора он остановился, полуобернулся и упал.
   Мэтт, пошатываясь, поднялся на ноги. При виде охранника у него едва сердце не остановилось.
   Из-за угла быстро вышла Лэни. Она увидела Мэтта, отшатнулась и выставила перед собой ружье…
   — Стой! Это я!
   — Ох, Мэтт. Я думала, ты потерялся.
   Мэтт приблизился к ней.
   — Я видел, как кто-то тебя преследовал. Ты с ним покончила?
   — Да. — Она поглядела на капрала Фокса. — Они плохо обучены. Это кое-что.
   — Ты-то где выучилась так стрелять?
   — Неважно. Пошли. — Она двинулась к виварию.
   — Постой. Где мне найти Полли?
   — Я толком не знаю. Мы не выяснили, где у них размещается гробовая обработка. — Лэни потянулась к дверной ручке. Мэтт перехватил ее запястье. — Ну же, Мэтт. Тебя честно предупреждали.
   — Дверь заминирована.
   — Э?
   — Я видел, как этот тип ее обходил.
   Лэни нахмурилась, глядя на ручку. Потом с усилием оторвала полосу от полы куртки Мэтта. Она привязала ее к ручке и отодвинулась, насколько хватило длины.
   Мэтт подался назад. Он сказал:
   — Пока ты не сделала ничего необратимого, не будешь ли так добра сказать, как найти Полли?
   — Честно, Мэтт, не знаю, — она и не пыталась скрывать, что он является ненужной помехой.
   — Ладно, а где кабинет Кастро?
   — Ты с ума сошел.
   — Я фанатик. Вроде тебя.
   Это вызвало ухмылку.
   — Ты взбесился, но так и быть. Ступай, откуда я пришла, свернешь на единственный поворот и поднимешься по ближайшей лестнице. Иди по проходу, пока не увидишь знаки. Остальное пройдешь по знакам. Кабинет рядом с корпусом «Планка». Но если ты останешься со мной, мы можем найти путь полегче.
   — Тогда тяни.
   Лэни потянула.
   Дверная ручка опустилась и щелкнула. Тотчас же что-то выстрелило с потолка: конический сноп щадящих пуль, усеявших место, где стоял бы потянувший за ручку. А в коридоре взвыла сирена, громкая, хриплая и знакомая.
   Лэни пораженно отшатнулась, ударившись о стену. Дверь приоткрылась на пару дюймов. «Туда!»— крикнула Лэни и нырнула внутрь; Мэтт — следом.
   Хлопки выстрелов щадящими пулями потерялись в звуке сирены. Но Мэтт увидел в комнате четырех человек, выстроившихся напротив двери, пригнувшись, словно для стрельбы по мишени. Они еще продолжали стрелять, когда Лэни упала.
   — Обречена? И вправду? — Замечание Гарри показалось нелепым даже ему самому. Но он не ожидал такой легкой капитуляции.
   — Сколько всего Сынов Земли?
   — Этого я не могу вам сказать.
   — Я вам могу, — заявил Миллард Парлетт. — Меньше четырехсот. На всей Горе Посмотрика меньше семисот активных мятежников. Триста лет вы и вам подобные пытаетесь поднять восстание и ничуть не продвинулись.
   — Продвинулись совсем мало.
   — Вы, разумеется, вербуете своих мятежников в среде колонистов. Беда ваша в том, что большинство колонистов вовсе не хочет, чтобы команда потеряла власть над Плато. Они довольны тем, что есть. Ваши побуждения непопулярны. Я уже пытался прежде объяснить, почему; позвольте, я попробую снова. — С явным усилием он переместил руки достаточно, чтобы сложить их на коленях. Время от времени у него случайным образом подергивались мускулы на плечах.
   — Не то, чтобы они не воображали, будто смогут управлять лучше команды, если до этого дойдет. Все всегда так считают. Они боятся Исполнения, да, и не станут рисковать своими костями и кровью, чтобы совершить эту перемену, пока Исполнение распоряжается всем оружием и электроэнергией на Плато. Но дело не в этом. Дело в том, что они по-настоящему не считают правление команды несправедливым. Все это основывается на банках органов. С одной стороны — банки органов это ужасная угроза, не просто смертная казнь, но позорная гибель. С другой стороны, банки — обещание. Человек, который этого заслуживает и может за это заплатить, даже колонист, может получить в Госпитале медицинскую помощь. Но без банков органов помощь невозможна. Человек умирает. Знаете, что сделали бы вы, мятежники, если бы вам удалось поставить команду на колени? Некоторые настаивали бы на уничтожении банков органов. Они были бы убиты или изгнаны их собственными товарищами. Большинство сохранило бы банки органов в прежнем виде, но пополняло бы их за счет команды!
   Теперь его шея окрепла и он поднял голову, чтобы увидеть нетерпеливые взгляды. Хорошая аудитория. И наконец-то он подцепил их на крючок.
   — Доныне, — продолжал он, — вы не могли поднять мятеж, потому что не могли убедить достаточное количество бойцов в справедливости вашего дела. Теперь это в ваших силах. Теперь вы можете убедить колонистов Горы Посмотрика, что банки органов необратимо устарели. Потом подождать немного и, когда Исполнение не будет распущено, выступить.
   Гарри Кейн сказал:
   — В точности то же думал и я, только похоже, вы меня опередили. Почему же вы обвинили меня в глупости?
   — Вы сделали дурацкое предположение. Вы решили, будто я пытаюсь сохранить груз трамбробота в тайне. Совершенно наоборот. Только сегодня утром я…
   — Наконец-то я понял, — сказал Худ. — Вы решили примкнуть к победившей стороне, не так ли, Парлетт?
   — Вы дурак. Брехливый дурень-колонист.
   Джей Худ покраснел. Он стоял совершенно прямо, опустив руки по бокам и стиснув кулаки. Парлетт был рассержен не менее. Старик пытался переместить свой вес и в результате все мышцы его тела плясали. Он произнес:
   — Вы обо мне столь низкого мнения, что воображаете, будто я следую подобным побуждениям?
   — Расслабься, Джей. Парлетт, если вам есть, что сказать, говорите. Если мы приходим к неверным заключениям, будьте любезны предположить, что вы плохо выражаете свои мысли и не старайтесь сваливать вину на других.
   — Почему бы вам всем не посчитать до бесконечности? — предложила Лидия Хэнкок.
   Парлетт проговорил медленно и ровно:
   — Я пытаюсь предотвратить кровопролитие. Это вам достаточно ясно? Я пытаюсь предотвратить гражданскую войну, способную унести половину людей на этой планете.
   — Вы не можете этого сделать, — сказал Гарри Кейн. — Она приближается.
   — Кейн, не могли бы мы с вами и вашими союзниками выработать новую… конституцию для Горы Посмотрика? Припосадочное Соглашение явно станет недействительным.
   — Явно.
   — Сегодня я сказал речь. Собственно, я кажется все эти чертовы сутки провел за произнесением речей. Сегодня днем я собрал экстренное заседание, протащив его в Совете. Вам известно, что это значит?
   — Да. Выходит, вы говорили со всеми членами команды на Плато.
   — Я рассказал им, что было в грузе трамб-робота сто сорок три. Я показал им этот груз. Я растолковал им проблему банков органов и связь между технологией и этикой. Я им сказал, что если тайна трамбробота когда-нибудь дойдет до колонистов, колонисты устроят массовый бунт. Я из кожи вон лез, Кейн, чтобы они перетрусили. Я знал с самого начала, что мы не сможем хранить эту тайну вечно. Теперь, когда ее знают тридцать тысяч человек, она выплывет еще быстрее, даже если всех нас убьют сию секунду. Я сделал все это, Кейн, чтобы предупредить их. Чтобы напугать их. Когда они поймут, что тайна раскрыта, они, может быть, напугаются достаточно, чтобы пойти на торги. Те из них, кто умен. Я долго планировал это, Кейн. Я даже не знал, что нам пошлет Земля. Это могла быть регенерационная сыворотка, или устройство для дешевого изготовления аллопластических заменителей, или даже новая религия. Что угодно. Но что-то предстояло и вот оно здесь и, Кейн, мы должны постараться предотвратить кровопролитие. — Короткое дыхание Парлетта и неуклюжие попытки заставить язык и губы преодолеть влияние ультразвука исчезли. Голос его стал плавным и напевным, он поднимался и опускался, чуточку хрипловатый, но необыкновенно убедительный. — Мы должны попытаться. Может быть, мы сумеем найти, на чем поладят команда и колонисты.
   Он остановился и три головы почти машинально кивнули.

Глава 11. Разговор с Главой

   Мэтт увидел четырех человек и увидел, как Лэни зашаталась. Он попытался было повернуться и побежать, но в тот же миг раздался ужасный звон, точно он оказался внутри церковного колокола. Так что Мэтт изменил намерения и прыгнул в сторону, зная, что коридор должен наполниться ультразвуком.
   — Закройте эту чертову дверь! — взвыл чей-то голос. Один из охранников бросился выполнять приказ. Мэтт почувствовал ультразвуковое оцепенение и колени его начали превращаться в воду. Он не сводил глаз с четверых врагов.
   Один из них наклонился над Лэни.
   — Совершенно одна, — сказал он. — Чокнутая. Хотел бы я знать, где она взяла эту одежку?
   — Сняла, наверное, с кого-нибудь из команды.
   Другой охранник неприятно заржал.
   — Заткнись, Рик. Давай пособи. Посадим ее на стул.
   — Охотничье ружье. А не хотелось бы получить заряд из такого, верно?
   — Немало ей пришлось пройти, чтобы добраться до вивария. Обычно их сюда приходится тащить.
   Снова ржание.
   — Газовая бомба не сработала. — Один из охранников пнул металлическую канистру. Канистра тут же зашипела. — Носовые фильтры, живо!
   Они пошарили в карманах и достали предметы, смахивающие на большие резиновые носы.
   — Хорошо. Нам следовало это сделать раньше. Если бы мы наполнили комнату газом, любой, вломившийся сюда, сразу бы свалился.
   Мэтт понял, в чем смысл всего этого. Он задержал дыхание в ту же секунду, как услышал шипение. Теперь он подошел к ближайшему охраннику и сорвал с него фальшивый нос. Тот задохнулся от изумления, глядя прямо на Мэтта, и рухнул.
   У накладного носа имелась лента для укрепления вокруг шеи и нечто вроде липучки, образующей плотный контакт с окружающей нос кожей. Мэтт нацепил его и обнаружил, что дышит сквозь него с трудом. Это было неудобно.
   — Рик? Ох уж этот идиот. Где, во имя Пыльных Демонов, его носовой фильтр?
   — Держу пари, этот кретин забыл его взять.
   — Дайте, пожалуйста, майора Йенсена, — один из охранников воспользовался ручным телефоном. — Сэр? В виварий только что пыталась ворваться девушка. Да, девушка, в одежде команды… Верно, совсем одна… Спит на одном из кресел, сэр. Мы решили, что раз уж она так потрудилась, чтобы добраться сюда…
   Мэтт еще чувствовал головокружение, хотя дверь должна была отсечь вибрацию больших ультразвуковиков. Не угодила ли в него незамеченной щадящая пуля?
   Он наклонился над Лэни. Та, конечно, лежала без сознания. Истыкана слишком уж многими щадящими иглами, легкие полны газа, сквозь мозг текут ритмичные снотворные токи…
   Мэтт нашел три проводка, идущие к ее наушникам, и выдернул. Теперь она будет бомбой замедленного действия. Когда все другое прекратит действовать, она проснется. Собственно, лишь для того, чтобы угодить под новые выстрелы четырех охранников в комнате.
   — И еще одно, сэр. Здесь полно газа. Мы решили, что это все едино… нет, сэр, не видели. Если вы отключите ультразвук, я посмотрю. — Он отвернулся от телефона. — Уоттс, осмотри коридор и проверь, не упал ли там кто.
   — Да ведь ультразвук включен!
   — Должны уже выключить. Проверь.
   Из нагрудного кармана лежащего без сознания охранника торчала шариковая ручка. Мэтт заметил ее, выхватил и быстро нарисовал на лбу стража сердце и три капельки, сбегавших вниз по прямой переносице.
   Тот, кого звали Уоттс, приоткрыл дверь. Звуковые волны его не тронули. Он раскрыл дверь пошире.
   — Эге! — охранник выскочил наружу и пробежал по коридору к телу Фокса. Мэтт следовал за ним по пятам.
   — Это охранник, — крикнул Уоттс через плечо.
   — Проверь документы.
   Уоттс принялся рыться в карманах Фокса. Один раз он поднял взгляд, когда Мэтт проскальзывал мимо него, потом продолжил свое занятие.
   — Это Элейна Мэттсон, — сказал Иисус Пьетро. — Наверняка она. Вы уверены, что с ней никого не было?
   — Если бы с ней кто-то был, он оказался бы в том же положении. Я думаю, она была одна, сэр.
   Это было здраво. Что вряд ли дает какие-то гарантии, подумал Иисус Пьетро.
   — Благодарю вас, майор Йенсен. Как дела у розыскных подразделений?
   — Ничего не нашли, сэр. Плато Альфа продолжают прочесывать. Узнать, как у них успехи?
   — Да. Позвоните мне. — Иисус Пьетро повесил трубку и откинулся на стуле за письменным столом, собрав лоб в хмурые морщины.
   Они наверняка где-то на Альфе. И они не могут все участвовать в нападении на Госпиталь.
   Элейна Мэттсон захвачена. Хорошо и здорово. Наверняка она устроила этот загадочный взрыв, чтобы прикрыть свое проникновение. Не она ли забрала и ту полицейскую форму? Возможно. И отошла в ней на достаточное расстояние, чтобы оглушить женщину из команды и обеспечить себе маскировку получше.
   Возможно. Возможно.
   Он взял шестое досье, лежащее в одиночестве рядом с парализатором. Жизнь Полли Торнквист.
   Родилась двадцать два года назад, первенцем в семье, не замеченной в связях с Сынами Земли. «Левый глаз ее отец получил из банков органов, потеряв свой на рыбалке. Хороший, верный колонист. Сторонник строгой дисциплины в семье.»
   Выросла на Дельте, в четвертом секторе. Училась в Колонийском Университете с хорошими оценками. «Там она встретила Джейхока Худа. Впервые влюбилась. Почему? Худ никудышный обольститель — маленький, щуплый, некрасивый. Но некоторым девушкам нравятся умные мужики.»