– Он из Рода! – поспешно ответила Идайзи.
– А где сама Власть?
– Находится в безопасности! – ответила она, может быть, слишком поспешно. Номарх Гиппопотама был самым неподходящим человеком для того, чтобы лгать ему, не имея убедительных фактов, которые прикрыли бы ложь. Возможно, Идайзи просто не смогла придумать ничего другого, погоняемая недостатком времени. Что если они потребуют, чтобы Жезл и Ключ были предъявлены здесь и сейчас?
– Где Зихларз? – Это снова был Такарка. – И номархи с севера? Это не полный совет, и, таким образом, мы не можем принимать решения.
– Север… – Идайзи заколебалась. – Мои лорды, я должна сообщить вам о прискорбном событии – северные войска оказались изменниками. Они высказались за Херихора. И как вы думаете – кто разыскивал наше Солнце Славы…, кто?
Она предъявила этот вопрос как обвинение.
– У тебя есть доказательства? – Такарка смотрел ей в лицо.
– Почему, по-вашему, здесь нет Зихларза? Храм закрыт для оплакивания. Мы не можем сейчас доказать вам то, о чем узнали.
Но разве осмелился бы принц-главнокомандующий примерять Шлем Льва, если бы наша леди действительно была жива? Если же он нашел ее…, он ничего не сообщил, видимо рассчитывая воспользоваться удобным случаем, чтобы убедить Наследницу и, таким образом, править от ее имени как Царственный Супруг…
– Мы не можем принимать решения без полного состава совета, – решительно сказал Такарка. – Пусть Юсеркэф предстанет перед нами с Властью, и мы будем знать правду: что кэндейс на самом деле мертва, а Наследница отказалась от своих прав. Ибо только тот, кто является законным правителем, может появиться подобным образом.
– Хорошо сказано, лорд, – согласился номарх Гиппопотама.
Номарх Слона колебался непродолжительное время, а потом тоже кивнул. Взгляд генерала Айтуа сфокусировался на полу перед ним, будто его мысли блуждали где-то в другом месте, и он вообще молчал, в то время как другой номарх, нервный маленький человек с дергающимся веком, быстро кивал.
Идайзи встала. Ее лицо оставалось невозмутимой маской, однако Ашаки могла ощущать ее кипящую ярость… А под этой яростью присутствовал страх. Был ли этот ход сделан без ведома Хасти, отчаянная попытка заручиться поддержкой тех вельмож, которые, как она рассчитывала, пойдут за ней даже против общеизвестных возможностей чужестранца? Ашаки начала так думать, когда принцесса с достоинством покинула помещение, не уделив ни слова прощания никому из людей, которых собрала.
– Юсеркэф. – Номарх Слона произнес вслух только это единственное слово, когда его собрат южанин в первый раз широко раскрыл глаза и на мгновение пристально посмотрел на него.
– Да, но не здесь…, не в данный момент, – загадочно высказался генерал, неуклюже поднимаясь с места, как будто он был почти таким же грузным и бесформенным, как номарх слева от него.
Они разошлись не одновременно: южане удалились первыми, затем генерал, чуть ли не наступая им на пятки, все еще выглядя озабоченным, как будто хотел немедленно удостовериться, что войска, подчиненные ему, имели оружие, о котором он намекал. Двое оставшихся номархов тоже вышли порознь – сначала номарх Леопарда протиснулся мимо другого, и последний номарх посмотрел ему вслед с выражением, которое Ашаки не смогла истолковать.
Ей было жарко в этой конуре и еще жарче от мысли о расстройстве ее плана. Не существовало никакого удобного способа проследить за ними за пределами этого помещения.
Они, наверное, размещены в Крыле Благородных Гостей, окруженные своими многочисленными собственными охранниками, находящимися в боевой готовности. Там она не могла сыграть роль даже дворцовой служанки, так как наверняка оказалась бы раскрытой.
А узнала она так мало. О многом из этого можно было догадаться. Похоже, что в рядах врага у нее есть один союзник – номарх Леопарда. Тем не менее, она не могла полагаться на него или доверять ему только из-за того, что подслушала здесь. Однако в некоторой степени утешала мысль о том, что существуют скептики и что члены совета не проявили готовности оказать поддержку Идайзи в каком-нибудь непредусмотренном действии. Тем самым, им подарено дополнительное время…
Им? Из кого в настоящее время состояли Королевские силы в Новой Напате? Из женщины, столь старой, что она пережила два поколения, единственной переодетой амазонки, вооруженной лишь ручным оружием, служанки, на которую они, возможно, могли, а может быть, и нет, положиться, и ее самой, хотела она этого или нет. Она была вынуждена принимать участие в сражении, что вела Ашаки, если не ради Амона, то ради собственной жизни.
Она направилась обратно в апартаменты кэндейс, заметив, что пол галереи освещен солнцем гораздо слабее, чем раньше, когда она шла в другую сторону. Жгучее солнце пустыни… Как долго могла Налдамак оставаться в живых, если это была правда, что ее флаер исчез во время бури? Даже если она выжила при его крушении, суровые условия этой местности не предоставляли более чем день или два дальнейшего существования.
Однако она не была мертва. Ибо Ашаки было бы известно об этом. Почему-то Талахасси была в этом уверена. Она добралась до двери комнаты Селы и подала сигнал царапаньем по ее поверхности, торопливо кинув взгляд вправо и влево; когда она занималась этим, корзина, содержащая талисманы, опиралась на ее бедро.
Они, должно быть, ожидали прямо за дверью, потому что та была поспешно распахнута. И амазонка была так взволнована, что, ничуть не заботясь о рангах, протянула мозолистую, с цепкими пальцами руку и быстро втащила Талахасси внутрь.
– Они не смогли договориться, – сказала девушка тем, кто ожидал ее. – Номарх Леопарда против требований Идайзи. Но она рассказала им две басни – что кэндейс мертва или, возможно, пленница Херихора…, и что он стоит во главе мятежа против трона!
– Ложь! – прошипела Села.
– Конечно, мы-то это знаем. Тем не менее, доказательства – другое дело. Хасти там не было – по-видимому, она созвала этот совет без его ведома. Думаю, она боится его – и правильно. Если бы мы только могли усилить разногласия в их собственных рядах! Если бы я имела поддержку Сына Эпидемека или хотя бы двоих-троих из Храма, это могло бы разжечь их подозрительность и опасения…
– Великая Леди! – Села приблизилась к Талахасси, держащей в руках сверток с Жезлом и Ключом. – Ты держишь, – напомнила ей няня, – то, что является сердцем и душой Амона…, разве ты не можешь обратиться к их Силе?
Талахасси вздрогнула. Если бы она действительно была Ашаки – да… Однако пробелы в воспоминаниях Ашаки оказались слишком обширными. Она могла призвать талисманы к себе, как проделала в той лаборатории, но другие их назначения – это было частью знания, не переданного с помощью лент. Тем не менее – она могла попытаться… Храм! Он мог быть закрыт для физического доступа, но закрыт ли он также для силы мысли? Если бы она смогла установить связь с Зихларзом, в чьем разуме заключались самые глубокие богатства Мудрости этого поколения!…
Она повернулась к двум женщинам.
– Есть кое-что, что я могу попытаться осуществить. Вы должны хорошенько охранять меня, так как то, что является моей сущностью, должно произвести поиск за пределами сфер той плоти, что вмещает меня.
– Разумеется, Великая Леди, – амазонка ответила первой, – мы сделаем все, что сможем. Но куда?…
– При удачном стечении обстоятельств, может быть, к Зихларзу. Если они узнают правду, то, возможно, будут более деятельными. Теперь дайте мне настроиться соответствующим образом.
Глава 15
– А где сама Власть?
– Находится в безопасности! – ответила она, может быть, слишком поспешно. Номарх Гиппопотама был самым неподходящим человеком для того, чтобы лгать ему, не имея убедительных фактов, которые прикрыли бы ложь. Возможно, Идайзи просто не смогла придумать ничего другого, погоняемая недостатком времени. Что если они потребуют, чтобы Жезл и Ключ были предъявлены здесь и сейчас?
– Где Зихларз? – Это снова был Такарка. – И номархи с севера? Это не полный совет, и, таким образом, мы не можем принимать решения.
– Север… – Идайзи заколебалась. – Мои лорды, я должна сообщить вам о прискорбном событии – северные войска оказались изменниками. Они высказались за Херихора. И как вы думаете – кто разыскивал наше Солнце Славы…, кто?
Она предъявила этот вопрос как обвинение.
– У тебя есть доказательства? – Такарка смотрел ей в лицо.
– Почему, по-вашему, здесь нет Зихларза? Храм закрыт для оплакивания. Мы не можем сейчас доказать вам то, о чем узнали.
Но разве осмелился бы принц-главнокомандующий примерять Шлем Льва, если бы наша леди действительно была жива? Если же он нашел ее…, он ничего не сообщил, видимо рассчитывая воспользоваться удобным случаем, чтобы убедить Наследницу и, таким образом, править от ее имени как Царственный Супруг…
– Мы не можем принимать решения без полного состава совета, – решительно сказал Такарка. – Пусть Юсеркэф предстанет перед нами с Властью, и мы будем знать правду: что кэндейс на самом деле мертва, а Наследница отказалась от своих прав. Ибо только тот, кто является законным правителем, может появиться подобным образом.
– Хорошо сказано, лорд, – согласился номарх Гиппопотама.
Номарх Слона колебался непродолжительное время, а потом тоже кивнул. Взгляд генерала Айтуа сфокусировался на полу перед ним, будто его мысли блуждали где-то в другом месте, и он вообще молчал, в то время как другой номарх, нервный маленький человек с дергающимся веком, быстро кивал.
Идайзи встала. Ее лицо оставалось невозмутимой маской, однако Ашаки могла ощущать ее кипящую ярость… А под этой яростью присутствовал страх. Был ли этот ход сделан без ведома Хасти, отчаянная попытка заручиться поддержкой тех вельмож, которые, как она рассчитывала, пойдут за ней даже против общеизвестных возможностей чужестранца? Ашаки начала так думать, когда принцесса с достоинством покинула помещение, не уделив ни слова прощания никому из людей, которых собрала.
– Юсеркэф. – Номарх Слона произнес вслух только это единственное слово, когда его собрат южанин в первый раз широко раскрыл глаза и на мгновение пристально посмотрел на него.
– Да, но не здесь…, не в данный момент, – загадочно высказался генерал, неуклюже поднимаясь с места, как будто он был почти таким же грузным и бесформенным, как номарх слева от него.
Они разошлись не одновременно: южане удалились первыми, затем генерал, чуть ли не наступая им на пятки, все еще выглядя озабоченным, как будто хотел немедленно удостовериться, что войска, подчиненные ему, имели оружие, о котором он намекал. Двое оставшихся номархов тоже вышли порознь – сначала номарх Леопарда протиснулся мимо другого, и последний номарх посмотрел ему вслед с выражением, которое Ашаки не смогла истолковать.
Ей было жарко в этой конуре и еще жарче от мысли о расстройстве ее плана. Не существовало никакого удобного способа проследить за ними за пределами этого помещения.
Они, наверное, размещены в Крыле Благородных Гостей, окруженные своими многочисленными собственными охранниками, находящимися в боевой готовности. Там она не могла сыграть роль даже дворцовой служанки, так как наверняка оказалась бы раскрытой.
А узнала она так мало. О многом из этого можно было догадаться. Похоже, что в рядах врага у нее есть один союзник – номарх Леопарда. Тем не менее, она не могла полагаться на него или доверять ему только из-за того, что подслушала здесь. Однако в некоторой степени утешала мысль о том, что существуют скептики и что члены совета не проявили готовности оказать поддержку Идайзи в каком-нибудь непредусмотренном действии. Тем самым, им подарено дополнительное время…
Им? Из кого в настоящее время состояли Королевские силы в Новой Напате? Из женщины, столь старой, что она пережила два поколения, единственной переодетой амазонки, вооруженной лишь ручным оружием, служанки, на которую они, возможно, могли, а может быть, и нет, положиться, и ее самой, хотела она этого или нет. Она была вынуждена принимать участие в сражении, что вела Ашаки, если не ради Амона, то ради собственной жизни.
Она направилась обратно в апартаменты кэндейс, заметив, что пол галереи освещен солнцем гораздо слабее, чем раньше, когда она шла в другую сторону. Жгучее солнце пустыни… Как долго могла Налдамак оставаться в живых, если это была правда, что ее флаер исчез во время бури? Даже если она выжила при его крушении, суровые условия этой местности не предоставляли более чем день или два дальнейшего существования.
Однако она не была мертва. Ибо Ашаки было бы известно об этом. Почему-то Талахасси была в этом уверена. Она добралась до двери комнаты Селы и подала сигнал царапаньем по ее поверхности, торопливо кинув взгляд вправо и влево; когда она занималась этим, корзина, содержащая талисманы, опиралась на ее бедро.
Они, должно быть, ожидали прямо за дверью, потому что та была поспешно распахнута. И амазонка была так взволнована, что, ничуть не заботясь о рангах, протянула мозолистую, с цепкими пальцами руку и быстро втащила Талахасси внутрь.
– Они не смогли договориться, – сказала девушка тем, кто ожидал ее. – Номарх Леопарда против требований Идайзи. Но она рассказала им две басни – что кэндейс мертва или, возможно, пленница Херихора…, и что он стоит во главе мятежа против трона!
– Ложь! – прошипела Села.
– Конечно, мы-то это знаем. Тем не менее, доказательства – другое дело. Хасти там не было – по-видимому, она созвала этот совет без его ведома. Думаю, она боится его – и правильно. Если бы мы только могли усилить разногласия в их собственных рядах! Если бы я имела поддержку Сына Эпидемека или хотя бы двоих-троих из Храма, это могло бы разжечь их подозрительность и опасения…
– Великая Леди! – Села приблизилась к Талахасси, держащей в руках сверток с Жезлом и Ключом. – Ты держишь, – напомнила ей няня, – то, что является сердцем и душой Амона…, разве ты не можешь обратиться к их Силе?
Талахасси вздрогнула. Если бы она действительно была Ашаки – да… Однако пробелы в воспоминаниях Ашаки оказались слишком обширными. Она могла призвать талисманы к себе, как проделала в той лаборатории, но другие их назначения – это было частью знания, не переданного с помощью лент. Тем не менее – она могла попытаться… Храм! Он мог быть закрыт для физического доступа, но закрыт ли он также для силы мысли? Если бы она смогла установить связь с Зихларзом, в чьем разуме заключались самые глубокие богатства Мудрости этого поколения!…
Она повернулась к двум женщинам.
– Есть кое-что, что я могу попытаться осуществить. Вы должны хорошенько охранять меня, так как то, что является моей сущностью, должно произвести поиск за пределами сфер той плоти, что вмещает меня.
– Разумеется, Великая Леди, – амазонка ответила первой, – мы сделаем все, что сможем. Но куда?…
– При удачном стечении обстоятельств, может быть, к Зихларзу. Если они узнают правду, то, возможно, будут более деятельными. Теперь дайте мне настроиться соответствующим образом.
Глава 15
Она плыла в пространстве, которое не было местом в каком-либо мире. Перед ней – высокая темная стена, отделяющая ее от тех, кого она разыскивает. Зихларз и другие из Высшего Пути были где-то за этим. Однако этот путь был закрыт – по крайней мере для того, кто не обладал всем тем, что известно одной лишь Ашаки.
Тщетно пытающаяся бороться, Талахасси снова и снова совершала попытки пробиться сквозь стену, преследуемая мыслью, что дефект заключается в ней самой, в неполной памяти, которую ей предоставили. Она нуждалась в глубочайших секретах их обучения. Была ли эта стена изобретением врага или вынужденным средством защиты против какой-нибудь ментальной атаки – этого она также не знала.
Хотя Хасти не мог воздвигнуть такой барьер в этом месте между мирами, существовали те, с далекого юга, колдуны диких племен, имеющие знания извращенных и темных сил – и потому более всего опасающиеся Света Храма. Они вполне могли быть вместе с мятежниками.
Стена была непроницаема; Талахасси оказалась утомлена и расстроена этим. В этом месте полузнание не могло слишком долго сохранять ее в целости и сохранности. И все же она до сих пор цеплялась за обрывок надежды…
Затем…
Перед стеной вспыхнула колонна чистого пламени, такого же золотистого, как маска, которую носила Джейта. Из этого пламени возникла сама эта маска, чтобы смотреть в лицо освобожденной от телесной оболочки Ашаки.
«Дочь Эпидемека?» – В этом месте не было речи, которая могла быть сформирована посредством губ и языка, потому что существовало только восприятие личности.
«Я пришла», – ответил ей мысленный образ маски.
«Есть огромная необходимость…»
«Гораздо важнее то, чтобы ты добралась до нас, Сестра-в-Свете…»
«Как смогу я осуществить это?» – задала вопрос сущность Ашаки.
«Воспользуйся еще раз нижними путями. Там существуют секреты, которые могут направить тебя. Ты поработала очень хорошо, и тебе сопутствует удача. Там могут быть те…»
Вдруг раздался крик, и от этого звука сумеречный мир распался на фрагменты и растаял. Ашаки – Талахасси – рвануло силой более мощной, чем любой ветер, отбросило от стены, от пламени, которое было Джейтой. Она не могла уклониться от этого непреодолимого давления. Потом пришло ощущение надежной опоры под собой, иначе говоря, возвращение. Девушка с трудом открыла глаза.
Два светильника отбрасывали на потолок необычные тени. А неподалеку она услышала слабое постанывание. Несмотря на навалившуюся безграничную усталость, она каким-то образом ухитрилась повернуть голову.
Кто– то сжался там, закрыв руками лицо. И когда Талахасси с трудом приподнялась, она увидела, что на полу лежит второе тело. Эта маленькая съежившаяся фигурка -Села! А та другая, дрожащая от ужаса, – амазонка Монига! Но что проникло сюда? Какое-нибудь нападение, предпринятое Хасти?
Она опустила ноги на пол, уселась поудобнее, хотя ее замедленные движения были нерешительными.
– Успокойся! – Ее голос был тихий, но она вложила в него все свое влияние, которое могла сейчас проявить.
Амазонка не подняла головы, ее стоны становились громче.
Талахасси каким-то образом встала и с трудом преодолела два шага до женщины. Она наклонилась, рискуя потерять равновесие, и ударила Монигу по щеке. Потому что когда Монига подняла голову, ее лицо выражало истинный ужас. Зная о спартанской подготовке, которая сформировала ее характер, Талахасси не сомневалась, что то, что привело ее в такое состояние, вероятно, находилось за пределами любого нормального восприятия.
– Успокойся! – резко произнесла она. Широко раскрытые глаза Мониги сфокусировались на ней, и страх постепенно исчез с лица женщины.
Талахасси опустилась на колени, протягивая руки к неподвижной фигурке Селы. Сперва она подумала, что старая женщина умерла, потом ее пальцы обнаружили очень слабое биение пульса.
– Помоги мне! – отдала она второй приказ. Амазонка двигалась неуклюже, как человек, исполняющий распоряжения, не понимая их. Вместе они сумели перенести Селу на постель, которую Талахасси только что покинула. Ее маленькое морщинистое лицо было очень бледным, отчасти зеленоватым, а рот слегка приоткрыт, и из одного уголка тянулась тонкая нитка слюны.
– Вина, – приказала Талахасси. – Принеси вина. – Тело Селы было на ощупь холодным. Старая женщина пребывала в шоке. Девушка натянула на нее покрывала; и когда Монига, у которой руки все еще так дрожали, что она чуть не расплескала вино, принесла ей бокал, Талахасси приподняла голову няни до уровня собственного плеча, чтобы влить ей в рот немного жидкости.
Села поперхнулась, открыла шире рот и проглотила. Ее пульс участился. Талахасси опустила ее обратно на постель, повернулась к Мониге.
– Расскажи мне, Монига, что случилось?
К счастью, амазонка, похоже, вновь обрела в какой-то степени как свое мужество, а также и разум. Теперь, когда Талахасси взглянула на нее, она вспыхнула от стыда.
– Великая Леди…, здесь…, здесь были существа… – она чуть запнулась. – Я сражалась вместе с поклявшимися-на-мече в Менкани, когда люди пустыни ворвались в форт и мы старались снова овладеть им. Я видела многое. Великая Леди, что было наполнено ужасом. Но это… Это не из нашего мира!
– В каком смысле? – спокойно спросила Талахасси, понимая, что следует действовать терпеливо.
– Когда ты спала, появились они. Они были подобны теням…, или что-то вроде завихрений в воздухе. Как я могу подобрать слова, чтобы описать то, чего никогда раньше не видела? Тем не менее, они существовали…, они, в некотором роде, были разгневаны, и их ненависть…, ее можно было ощутить!
Опять духи.
– Я сама видела эти существа, Монига. Они существуют.
И, полагаю, я знаю, чего они хотят добиться. Только у меня нет силы, чтобы дать им это.
– Великая Леди…, они собрались вокруг тебя, когда ты лежала. А когда мы попытались защитить тебя…, они… – Рука Мониги метнулась к голове. – Каким-то образом они проникли в наши разумы – с ужасными намерениями… Они хотели убить меня… Однако я выстояла против этого, Великая Леди…, я выстояла!
Затем они вызвали боль, и леди Села закричала. Я подумала, что она умерла. А когда они набросились на меня… Великая Леди, я не знала точно, как долго могла бы продержаться против них! Думаю, что я пронзительно закричала…
– Ты не могла сделать большего, поклявшаяся-на-мече.
Эти существа не могут быть уязвлены каким бы то ни было оружием, которое человек может держать в руке. То, что ты противостояла их силе, великая честь для тебя, – подбодрила ее Талахасси.
Она получила по крайней мере часть сообщения Джейты. Однако вновь пользоваться нижними путями, где парят духи, когда она считала, что на сей раз не следует ожидать ничего другого, кроме враждебного отношения с их стороны, было действительно опасно. Она расположилась поудобнее на краю постели и попыталась привести в порядок мысли. Села, казалось, спала, как и следовало ожидать. Ее лицо уже не выражало невыносимый страх. А Монига окончательно пришла в себя.
– Слушай теперь внимательно. – Талахасси понимала, что у нее нет выхода. Сообщение Джейты было весьма ясным.
Она должна любым способом выбраться из Новой Напаты, и существовала только единственная дорога – та, которая вела через эти темные коридоры внизу. – Есть вещи, которые мне необходимы, – так как я получила сообщение от Дочери Эпидемека через путь Таланта. Можешь ли ты найти и скрытно принести их мне?
– Великая Леди, приказано – значит, будет сделано, – ответила Монига, отдавая официальный салют.
– В данном случае, это – продукты – такие, какими армия пользуется в походах – в вещевом мешке и в достаточном количестве, чтобы хватило на несколько дней. А также ночной осветительный прибор с полностью заряженным элементом. Достань их так быстро, как возможно. А заодно хлеб, мясо, чем я могла бы сразу же пообедать.
– Это я могу достать, Великая Леди. – Монига уже шла к двери.
Когда та закрылась за амазонкой, Талахасси принялась за дело. К ней вернулась, в некоторой степени, сила, и она не должна позволять себе заглядывать вперед относительно того, на что это может быть похоже: оказаться настигнутой духами где-то в той полной темноте внизу. Нет, лучше думать о том, что следует сделать прямо сейчас.
Она порылась в комоде, где была одежда Налдамак, и отыскала то, в чем нуждалась, – форму, которую императрица носила, когда принимала парады своих войск в официальных случаях. С помощью ножниц из туалетного столика Талахасси спорола все знаки различия ранга, оставив однотонное одеяние, напоминающее то, что в ее собственном мире называли тренировочным костюмом.
Он был немного тесноват ей в груди, но она сумела застегнуть все пряжки, а ботинки, к счастью, пришлись впору, хотя стесняли ноги после свободных сандалий. Села по-прежнему спала – без сновидений, как надеялась Талахасси.
Талисманы она решила нести открыто. Но для того чтобы не уронить их, она накинула на каждый веревочные петли, привязанные к запястью. Голову она прикрыла шарфом, завязав его под подбородком. Талахасси уже заканчивала сборы, когда услышала сигнал и впустила Монигу.
С плеча амазонки свисал весьма нагруженный мешок, и она держала перед собой поднос с едой, которую попросила Талахасси. Девушка села поесть и попить, и в то же время отдавала последние распоряжения.
– Я ухожу отсюда, поклявшаяся-на-мече, через потайной путь. Организуй охрану и не допускай, чтобы леди Села испытывала недостаток внимания. Сохраняй в тайне, что я была здесь, если тебя обнаружат. И присматривай хорошенько за путем, которым я ухожу, и так, чтобы никто не смог незаметно на тебя напасть.
– Великая Леди, мне бы хотелось пойти с тобой. – Монига уже переоделась в форму, и на поясе ее висело оружие.
– Нет. Это такой путь, по которому только Жезл может вести меня. Ты окажешь огромную услугу, охраняя эту дверь.
Возможно, что, когда я вернусь, то вновь приду по этой дороге, вероятно, приведя с собой помощь. Нам нужно быть уверенными, что здесь не ждет засада.
– Великая Леди, не сомневайся, я обеспечу такую охрану!
Талахасси взвалила на плечи мешок с провизией, затем закрепила петли шнурков от Ключа и Жезла на левом запястье, а другой рукой подняла фонарь. По ее приказу Монига отвела в стороны стенные драпировки, и она вошла в потайной путь. Раздался перезвон, и она вспомнила про установленную Селой сигнализацию. Она объяснила амазонке, что это за сигнализация, и только потом отправилась вниз, во мрак.
Фонарь давал гораздо больше света, чем излучение, с помощью которого она освещала путь раньше; его луч отчетливо рассекал темноту, ярко освещая лестницу и стену. Вскоре она достигла древней замурованной двери и проползла через отверстие в это место отвратительных запахов и возможной притаившейся опасности.
Ориентируясь по планировке дворца, Талахасси повернула налево в неизвестный проход. Лестница являлась одним из секретных проходов иной эпохи, вероятно, сооруженная изначально для бегства Царственного Семейства, если бы разразилась катастрофа, как это случилось в Мероэ. Следовательно, должен существовать какой-нибудь выход за пределами города. И этот выход, она надеялась, не должен быть перекрыт барьерами, которые установил Хасти.
Как влажность, так и зловонье усилились. Она тщательно старалась выбирать путь, так как пол коридора был до такой степени покрыт слизью, что время от времени ее ботинки скользили. Луч фонаря на мгновение зацепил поднятую голову какой-то твари – либо большой ящерицы, либо змеи. Однако она исчезла, как будто свет представлял для нее угрозу.
Девушка ожидала нападения духов – в конце концов, это место хорошо подходило для их засады, – и потому была постоянно настороже, не позволяя себе расслабляться даже тогда, когда, по прошествии некоторого времени, этого так и не случилось.
Сырость скапливалась здесь в вязкие, зловонные лужи, которые она старалась обходить на максимальном возможном расстоянии. Затем коридор уперся в мрачный поток, от которого поднимался такой смрад, что ей не верилось, что этим можно дышать в течение длительного периода времени. Она на минуту засунула фонарь за пояс и опустила шарф, что прикрывал голову, чтобы закрыть им рот и нос в тщетной попытке хоть как-то фильтровать эту мерзость.
Течение в потоке было быстрым, и она не сомневалась, что это один из главных коллекторов канализации города. Она не имела понятия, каким глубоким был этот наполненный отходами поток, и испытывала колебания. Дорога здесь заканчивалась. Это означало, что тот, кто следует по ней, вынужден преодолеть канализационный коллектор в этом месте. Отважиться на это, не имея представления о его глубине, рискуя оказаться сбитой с ног и затянутой под отбросы, чтобы захлебнуться? Нет, нужно отыскать какой-нибудь другой путь.
Прижавшись плечом к стене, Талахасси наклонилась вперед так далеко, как только смогла, чтобы осветить лучом фонаря стену справа от себя, потому что коридор соединялся с канализационным коллектором под острым углом. Там имелась тропинка – если только можно было так это назвать, едва ли шире, чем две ее ступни, поставленные рядом. Хотя поток плескался немного ниже ее края, она была обильно покрыта мерзкими наносами, оставленными, наверное, когда уровень бывал выше.
Идти по этому пути – значит, на каждом шагу рисковать потерей точки опоры для ног, но выбора не было. И как долго она сможет вдыхать этот загрязненный воздух, не теряя сознание? Однако было бесполезно тянуть время – раз есть дорога, значит, надо по ней идти.
Она протиснулась за угол, где встречались проход и канализационный коллектор, чтобы ступить на этот запачканный выступ. Ее предположение оказалось верным. Слизь потайного коридора сменилась вязким болотом, которое засасывало ее ноги на каждом шагу. Она передвигалась так медленно, что отвратительная атмосфера представляла все более усиливающуюся угрозу для ее сознания.
Талахасси утратила всякое представление о времени. Голова ее болела, она ощущала тошноту и головокружение.
Один раз из потока поднялась покрытая чешуей голова, и раскрылись челюсти, чтобы с лязгом захлопнуться, когда она быстро направила свет прямо в маленькие злобные глазки. Крокодил…, к счастью, недостаточно большой, чтобы представлять реальную опасность, и, по-видимому, не переносящий света. Тем не менее, где присутствовал один, вполне могли быть и другие.
Неожиданно она достигла ниши в стене, в которой находилась заложенная дверь, и направила свет фонаря внутрь. За этой дверью угадывался арочный проход, похожий на тот, через который она проложила себе дорогу в другом коридоре, однако этот также был заложен. Она втиснулась в нишу и постаралась мыслить ясно.
Если ее расчеты верны, эта заложенная дверь располагается в неподходящем месте, чтобы вести по ту сторону стен. А в своем теперешнем состоянии она не была уверена, что сможет применить силу Жезла так, чтобы извлечь даже один-единственный камень из кладки. Лучше продолжать путь – должен же канализационный коллектор где-то выходить на поверхность, в этом она могла быть уверена.
Ей очень хотелось передохнуть в этом ограниченном пространстве, которое она встретила, если бы не то обстоятельство, что воздух здесь был не лучше, чем в канализационном канале. Так что она без особого желания двинулась на ощупь дальше. Она не вполне была уверена, но вроде бы уровень воды, текущей рядом с ней, начал понижаться. Выступ шел горизонтально и не поднимался. К тому же, хотя в это с трудом верилось, воздух стал менее вонючим. Она снова взяла себя в руки и быстро направила свет фонаря вверх. Свет зацепил край колодцеобразного отверстия в хорошем состоянии, которое она осматривала с обратной стороны, с его нижней части.
Кроме того, в колодце виднелся ряд скоб, достаточно больших, чтобы держаться за них рукой и опираться ботинком, подтягиваясь при этом все выше и выше. За пределами городской стены или внутри? Она опасалась, что все еще находится внутри. Не имело смысла размещать такой проход с наружной стороны стен. И если потратит свои силы, чтобы подняться по нему, а потом убедится, что все еще пленница… Она не думала, что будет тогда в состоянии заставить себя спуститься снова в это зловонное место.
Все же неизвестный проход располагался внутри города.
Что– то шевельнулось в самой отдаленной части ее сознания, хотя она не могла объяснить это.
Все еще испытывая сомнения, она продолжила движение по выступу. Теперь стало явно заметно, что уровень воды понизился. Камень, по которому она ступала, был менее испачкан, то здесь, то там отчетливо выделялись небольшие участки скалы, в которой тропа была и вовсе чистой. Да и атмосфера стала менее гадкой.
Она…
В этот момент они и нанесли удар: когда она успокоилась, не обнаружив их. Духи совершили нападение на ее разум, а не на тело. Она пошатнулась, но не упала. И не выпустила фонарь. Наоборот, прислонилась плечами к стене, будто могла таким образом защитить свою спину, и поводила лучом света туда и сюда по воде.
Там что-то двигалось. Не духи, а может быть, какая-нибудь тварь, которую они вызвали, чтобы сдернуть ее вниз.
– Если я умру здесь, – произнесла она сквозь стиснутые зубы, обращаясь к пустому воздуху – пустому для ее зрения, – где находилась компания, которую она могла ощущать, – тогда ваши надежды не сбудутся. Я не обладаю силой, чтобы помочь вам. Тем не менее есть другие, более искусные и сильные, чем я, и их я пытаюсь найти. Разве вы хотите, чтобы вместе с моим телом сейчас погиб и ваш шанс?
Существо в воде приближалось. Но она по-прежнему могла видеть колыхания в воздухе.
– Акини. – Она назвала единственное имя, которое было ей знакомо. – Я сказала вам сущую правду!
Они все еще угрожающе висели здесь, и она не могла различить среди них эту единственную более отличимую личность, к которой обращалась. В воде возник водоворот, когда на поверхности канализационного коллектора появилась ужасная бронированная голова, ее пасть была разинута достаточно, чтобы продемонстрировать запятнанные чем-то зубы.
Тщетно пытающаяся бороться, Талахасси снова и снова совершала попытки пробиться сквозь стену, преследуемая мыслью, что дефект заключается в ней самой, в неполной памяти, которую ей предоставили. Она нуждалась в глубочайших секретах их обучения. Была ли эта стена изобретением врага или вынужденным средством защиты против какой-нибудь ментальной атаки – этого она также не знала.
Хотя Хасти не мог воздвигнуть такой барьер в этом месте между мирами, существовали те, с далекого юга, колдуны диких племен, имеющие знания извращенных и темных сил – и потому более всего опасающиеся Света Храма. Они вполне могли быть вместе с мятежниками.
Стена была непроницаема; Талахасси оказалась утомлена и расстроена этим. В этом месте полузнание не могло слишком долго сохранять ее в целости и сохранности. И все же она до сих пор цеплялась за обрывок надежды…
Затем…
Перед стеной вспыхнула колонна чистого пламени, такого же золотистого, как маска, которую носила Джейта. Из этого пламени возникла сама эта маска, чтобы смотреть в лицо освобожденной от телесной оболочки Ашаки.
«Дочь Эпидемека?» – В этом месте не было речи, которая могла быть сформирована посредством губ и языка, потому что существовало только восприятие личности.
«Я пришла», – ответил ей мысленный образ маски.
«Есть огромная необходимость…»
«Гораздо важнее то, чтобы ты добралась до нас, Сестра-в-Свете…»
«Как смогу я осуществить это?» – задала вопрос сущность Ашаки.
«Воспользуйся еще раз нижними путями. Там существуют секреты, которые могут направить тебя. Ты поработала очень хорошо, и тебе сопутствует удача. Там могут быть те…»
Вдруг раздался крик, и от этого звука сумеречный мир распался на фрагменты и растаял. Ашаки – Талахасси – рвануло силой более мощной, чем любой ветер, отбросило от стены, от пламени, которое было Джейтой. Она не могла уклониться от этого непреодолимого давления. Потом пришло ощущение надежной опоры под собой, иначе говоря, возвращение. Девушка с трудом открыла глаза.
Два светильника отбрасывали на потолок необычные тени. А неподалеку она услышала слабое постанывание. Несмотря на навалившуюся безграничную усталость, она каким-то образом ухитрилась повернуть голову.
Кто– то сжался там, закрыв руками лицо. И когда Талахасси с трудом приподнялась, она увидела, что на полу лежит второе тело. Эта маленькая съежившаяся фигурка -Села! А та другая, дрожащая от ужаса, – амазонка Монига! Но что проникло сюда? Какое-нибудь нападение, предпринятое Хасти?
Она опустила ноги на пол, уселась поудобнее, хотя ее замедленные движения были нерешительными.
– Успокойся! – Ее голос был тихий, но она вложила в него все свое влияние, которое могла сейчас проявить.
Амазонка не подняла головы, ее стоны становились громче.
Талахасси каким-то образом встала и с трудом преодолела два шага до женщины. Она наклонилась, рискуя потерять равновесие, и ударила Монигу по щеке. Потому что когда Монига подняла голову, ее лицо выражало истинный ужас. Зная о спартанской подготовке, которая сформировала ее характер, Талахасси не сомневалась, что то, что привело ее в такое состояние, вероятно, находилось за пределами любого нормального восприятия.
– Успокойся! – резко произнесла она. Широко раскрытые глаза Мониги сфокусировались на ней, и страх постепенно исчез с лица женщины.
Талахасси опустилась на колени, протягивая руки к неподвижной фигурке Селы. Сперва она подумала, что старая женщина умерла, потом ее пальцы обнаружили очень слабое биение пульса.
– Помоги мне! – отдала она второй приказ. Амазонка двигалась неуклюже, как человек, исполняющий распоряжения, не понимая их. Вместе они сумели перенести Селу на постель, которую Талахасси только что покинула. Ее маленькое морщинистое лицо было очень бледным, отчасти зеленоватым, а рот слегка приоткрыт, и из одного уголка тянулась тонкая нитка слюны.
– Вина, – приказала Талахасси. – Принеси вина. – Тело Селы было на ощупь холодным. Старая женщина пребывала в шоке. Девушка натянула на нее покрывала; и когда Монига, у которой руки все еще так дрожали, что она чуть не расплескала вино, принесла ей бокал, Талахасси приподняла голову няни до уровня собственного плеча, чтобы влить ей в рот немного жидкости.
Села поперхнулась, открыла шире рот и проглотила. Ее пульс участился. Талахасси опустила ее обратно на постель, повернулась к Мониге.
– Расскажи мне, Монига, что случилось?
К счастью, амазонка, похоже, вновь обрела в какой-то степени как свое мужество, а также и разум. Теперь, когда Талахасси взглянула на нее, она вспыхнула от стыда.
– Великая Леди…, здесь…, здесь были существа… – она чуть запнулась. – Я сражалась вместе с поклявшимися-на-мече в Менкани, когда люди пустыни ворвались в форт и мы старались снова овладеть им. Я видела многое. Великая Леди, что было наполнено ужасом. Но это… Это не из нашего мира!
– В каком смысле? – спокойно спросила Талахасси, понимая, что следует действовать терпеливо.
– Когда ты спала, появились они. Они были подобны теням…, или что-то вроде завихрений в воздухе. Как я могу подобрать слова, чтобы описать то, чего никогда раньше не видела? Тем не менее, они существовали…, они, в некотором роде, были разгневаны, и их ненависть…, ее можно было ощутить!
Опять духи.
– Я сама видела эти существа, Монига. Они существуют.
И, полагаю, я знаю, чего они хотят добиться. Только у меня нет силы, чтобы дать им это.
– Великая Леди…, они собрались вокруг тебя, когда ты лежала. А когда мы попытались защитить тебя…, они… – Рука Мониги метнулась к голове. – Каким-то образом они проникли в наши разумы – с ужасными намерениями… Они хотели убить меня… Однако я выстояла против этого, Великая Леди…, я выстояла!
Затем они вызвали боль, и леди Села закричала. Я подумала, что она умерла. А когда они набросились на меня… Великая Леди, я не знала точно, как долго могла бы продержаться против них! Думаю, что я пронзительно закричала…
– Ты не могла сделать большего, поклявшаяся-на-мече.
Эти существа не могут быть уязвлены каким бы то ни было оружием, которое человек может держать в руке. То, что ты противостояла их силе, великая честь для тебя, – подбодрила ее Талахасси.
Она получила по крайней мере часть сообщения Джейты. Однако вновь пользоваться нижними путями, где парят духи, когда она считала, что на сей раз не следует ожидать ничего другого, кроме враждебного отношения с их стороны, было действительно опасно. Она расположилась поудобнее на краю постели и попыталась привести в порядок мысли. Села, казалось, спала, как и следовало ожидать. Ее лицо уже не выражало невыносимый страх. А Монига окончательно пришла в себя.
– Слушай теперь внимательно. – Талахасси понимала, что у нее нет выхода. Сообщение Джейты было весьма ясным.
Она должна любым способом выбраться из Новой Напаты, и существовала только единственная дорога – та, которая вела через эти темные коридоры внизу. – Есть вещи, которые мне необходимы, – так как я получила сообщение от Дочери Эпидемека через путь Таланта. Можешь ли ты найти и скрытно принести их мне?
– Великая Леди, приказано – значит, будет сделано, – ответила Монига, отдавая официальный салют.
– В данном случае, это – продукты – такие, какими армия пользуется в походах – в вещевом мешке и в достаточном количестве, чтобы хватило на несколько дней. А также ночной осветительный прибор с полностью заряженным элементом. Достань их так быстро, как возможно. А заодно хлеб, мясо, чем я могла бы сразу же пообедать.
– Это я могу достать, Великая Леди. – Монига уже шла к двери.
Когда та закрылась за амазонкой, Талахасси принялась за дело. К ней вернулась, в некоторой степени, сила, и она не должна позволять себе заглядывать вперед относительно того, на что это может быть похоже: оказаться настигнутой духами где-то в той полной темноте внизу. Нет, лучше думать о том, что следует сделать прямо сейчас.
Она порылась в комоде, где была одежда Налдамак, и отыскала то, в чем нуждалась, – форму, которую императрица носила, когда принимала парады своих войск в официальных случаях. С помощью ножниц из туалетного столика Талахасси спорола все знаки различия ранга, оставив однотонное одеяние, напоминающее то, что в ее собственном мире называли тренировочным костюмом.
Он был немного тесноват ей в груди, но она сумела застегнуть все пряжки, а ботинки, к счастью, пришлись впору, хотя стесняли ноги после свободных сандалий. Села по-прежнему спала – без сновидений, как надеялась Талахасси.
Талисманы она решила нести открыто. Но для того чтобы не уронить их, она накинула на каждый веревочные петли, привязанные к запястью. Голову она прикрыла шарфом, завязав его под подбородком. Талахасси уже заканчивала сборы, когда услышала сигнал и впустила Монигу.
С плеча амазонки свисал весьма нагруженный мешок, и она держала перед собой поднос с едой, которую попросила Талахасси. Девушка села поесть и попить, и в то же время отдавала последние распоряжения.
– Я ухожу отсюда, поклявшаяся-на-мече, через потайной путь. Организуй охрану и не допускай, чтобы леди Села испытывала недостаток внимания. Сохраняй в тайне, что я была здесь, если тебя обнаружат. И присматривай хорошенько за путем, которым я ухожу, и так, чтобы никто не смог незаметно на тебя напасть.
– Великая Леди, мне бы хотелось пойти с тобой. – Монига уже переоделась в форму, и на поясе ее висело оружие.
– Нет. Это такой путь, по которому только Жезл может вести меня. Ты окажешь огромную услугу, охраняя эту дверь.
Возможно, что, когда я вернусь, то вновь приду по этой дороге, вероятно, приведя с собой помощь. Нам нужно быть уверенными, что здесь не ждет засада.
– Великая Леди, не сомневайся, я обеспечу такую охрану!
Талахасси взвалила на плечи мешок с провизией, затем закрепила петли шнурков от Ключа и Жезла на левом запястье, а другой рукой подняла фонарь. По ее приказу Монига отвела в стороны стенные драпировки, и она вошла в потайной путь. Раздался перезвон, и она вспомнила про установленную Селой сигнализацию. Она объяснила амазонке, что это за сигнализация, и только потом отправилась вниз, во мрак.
Фонарь давал гораздо больше света, чем излучение, с помощью которого она освещала путь раньше; его луч отчетливо рассекал темноту, ярко освещая лестницу и стену. Вскоре она достигла древней замурованной двери и проползла через отверстие в это место отвратительных запахов и возможной притаившейся опасности.
Ориентируясь по планировке дворца, Талахасси повернула налево в неизвестный проход. Лестница являлась одним из секретных проходов иной эпохи, вероятно, сооруженная изначально для бегства Царственного Семейства, если бы разразилась катастрофа, как это случилось в Мероэ. Следовательно, должен существовать какой-нибудь выход за пределами города. И этот выход, она надеялась, не должен быть перекрыт барьерами, которые установил Хасти.
Как влажность, так и зловонье усилились. Она тщательно старалась выбирать путь, так как пол коридора был до такой степени покрыт слизью, что время от времени ее ботинки скользили. Луч фонаря на мгновение зацепил поднятую голову какой-то твари – либо большой ящерицы, либо змеи. Однако она исчезла, как будто свет представлял для нее угрозу.
Девушка ожидала нападения духов – в конце концов, это место хорошо подходило для их засады, – и потому была постоянно настороже, не позволяя себе расслабляться даже тогда, когда, по прошествии некоторого времени, этого так и не случилось.
Сырость скапливалась здесь в вязкие, зловонные лужи, которые она старалась обходить на максимальном возможном расстоянии. Затем коридор уперся в мрачный поток, от которого поднимался такой смрад, что ей не верилось, что этим можно дышать в течение длительного периода времени. Она на минуту засунула фонарь за пояс и опустила шарф, что прикрывал голову, чтобы закрыть им рот и нос в тщетной попытке хоть как-то фильтровать эту мерзость.
Течение в потоке было быстрым, и она не сомневалась, что это один из главных коллекторов канализации города. Она не имела понятия, каким глубоким был этот наполненный отходами поток, и испытывала колебания. Дорога здесь заканчивалась. Это означало, что тот, кто следует по ней, вынужден преодолеть канализационный коллектор в этом месте. Отважиться на это, не имея представления о его глубине, рискуя оказаться сбитой с ног и затянутой под отбросы, чтобы захлебнуться? Нет, нужно отыскать какой-нибудь другой путь.
Прижавшись плечом к стене, Талахасси наклонилась вперед так далеко, как только смогла, чтобы осветить лучом фонаря стену справа от себя, потому что коридор соединялся с канализационным коллектором под острым углом. Там имелась тропинка – если только можно было так это назвать, едва ли шире, чем две ее ступни, поставленные рядом. Хотя поток плескался немного ниже ее края, она была обильно покрыта мерзкими наносами, оставленными, наверное, когда уровень бывал выше.
Идти по этому пути – значит, на каждом шагу рисковать потерей точки опоры для ног, но выбора не было. И как долго она сможет вдыхать этот загрязненный воздух, не теряя сознание? Однако было бесполезно тянуть время – раз есть дорога, значит, надо по ней идти.
Она протиснулась за угол, где встречались проход и канализационный коллектор, чтобы ступить на этот запачканный выступ. Ее предположение оказалось верным. Слизь потайного коридора сменилась вязким болотом, которое засасывало ее ноги на каждом шагу. Она передвигалась так медленно, что отвратительная атмосфера представляла все более усиливающуюся угрозу для ее сознания.
Талахасси утратила всякое представление о времени. Голова ее болела, она ощущала тошноту и головокружение.
Один раз из потока поднялась покрытая чешуей голова, и раскрылись челюсти, чтобы с лязгом захлопнуться, когда она быстро направила свет прямо в маленькие злобные глазки. Крокодил…, к счастью, недостаточно большой, чтобы представлять реальную опасность, и, по-видимому, не переносящий света. Тем не менее, где присутствовал один, вполне могли быть и другие.
Неожиданно она достигла ниши в стене, в которой находилась заложенная дверь, и направила свет фонаря внутрь. За этой дверью угадывался арочный проход, похожий на тот, через который она проложила себе дорогу в другом коридоре, однако этот также был заложен. Она втиснулась в нишу и постаралась мыслить ясно.
Если ее расчеты верны, эта заложенная дверь располагается в неподходящем месте, чтобы вести по ту сторону стен. А в своем теперешнем состоянии она не была уверена, что сможет применить силу Жезла так, чтобы извлечь даже один-единственный камень из кладки. Лучше продолжать путь – должен же канализационный коллектор где-то выходить на поверхность, в этом она могла быть уверена.
Ей очень хотелось передохнуть в этом ограниченном пространстве, которое она встретила, если бы не то обстоятельство, что воздух здесь был не лучше, чем в канализационном канале. Так что она без особого желания двинулась на ощупь дальше. Она не вполне была уверена, но вроде бы уровень воды, текущей рядом с ней, начал понижаться. Выступ шел горизонтально и не поднимался. К тому же, хотя в это с трудом верилось, воздух стал менее вонючим. Она снова взяла себя в руки и быстро направила свет фонаря вверх. Свет зацепил край колодцеобразного отверстия в хорошем состоянии, которое она осматривала с обратной стороны, с его нижней части.
Кроме того, в колодце виднелся ряд скоб, достаточно больших, чтобы держаться за них рукой и опираться ботинком, подтягиваясь при этом все выше и выше. За пределами городской стены или внутри? Она опасалась, что все еще находится внутри. Не имело смысла размещать такой проход с наружной стороны стен. И если потратит свои силы, чтобы подняться по нему, а потом убедится, что все еще пленница… Она не думала, что будет тогда в состоянии заставить себя спуститься снова в это зловонное место.
Все же неизвестный проход располагался внутри города.
Что– то шевельнулось в самой отдаленной части ее сознания, хотя она не могла объяснить это.
Все еще испытывая сомнения, она продолжила движение по выступу. Теперь стало явно заметно, что уровень воды понизился. Камень, по которому она ступала, был менее испачкан, то здесь, то там отчетливо выделялись небольшие участки скалы, в которой тропа была и вовсе чистой. Да и атмосфера стала менее гадкой.
Она…
В этот момент они и нанесли удар: когда она успокоилась, не обнаружив их. Духи совершили нападение на ее разум, а не на тело. Она пошатнулась, но не упала. И не выпустила фонарь. Наоборот, прислонилась плечами к стене, будто могла таким образом защитить свою спину, и поводила лучом света туда и сюда по воде.
Там что-то двигалось. Не духи, а может быть, какая-нибудь тварь, которую они вызвали, чтобы сдернуть ее вниз.
– Если я умру здесь, – произнесла она сквозь стиснутые зубы, обращаясь к пустому воздуху – пустому для ее зрения, – где находилась компания, которую она могла ощущать, – тогда ваши надежды не сбудутся. Я не обладаю силой, чтобы помочь вам. Тем не менее есть другие, более искусные и сильные, чем я, и их я пытаюсь найти. Разве вы хотите, чтобы вместе с моим телом сейчас погиб и ваш шанс?
Существо в воде приближалось. Но она по-прежнему могла видеть колыхания в воздухе.
– Акини. – Она назвала единственное имя, которое было ей знакомо. – Я сказала вам сущую правду!
Они все еще угрожающе висели здесь, и она не могла различить среди них эту единственную более отличимую личность, к которой обращалась. В воде возник водоворот, когда на поверхности канализационного коллектора появилась ужасная бронированная голова, ее пасть была разинута достаточно, чтобы продемонстрировать запятнанные чем-то зубы.