Страница:
Загорелся жёлтый свет. Комната досталась им.
Мердок нажал на клавишу возле хода, и скользящая дверь плавно закрылась. Они остались наедине.
Эвелин огляделась по сторонам. Комнатка-ячейка оказалась ещё более тесной, чем каюты на корабле-шаре. Рядом со входом обнаружилась дверца стенного шкафа, куда Риордан убрала ранец. Никакой мебели в комнате не стояло — её предстояло заработать и приобрести. Но пол немного пружинил под ногами, а Эвелин так устала, что была готова уснуть даже на голых камнях. Она заставила себя все-таки заглянуть в маленькую нишу, расположенную напротив двери. Там находился унитаз, а рядом с ним — решётчатая кабинка с раздвижными стенками. Стенки слегка вибрировали и очищали проходящий через них воздух. Вспомнив наставления участников первой экспедиции в прошлое Йилайла, Риордан включила устройство, разделась и вошла в кабинку. Ей показалось, будто бы она прошла сквозь жидкое желе, но, когда она вышла с другой стороны, на коже не осталось ни пота, ни грязи, ни омертвевших чешуек. Конечно, такое «мытьё» нельзя было сравнить ни с горячим душем, ни даже со звуковым, которым они пользовались на борту шарообразного звездолёта, и все же Эвелин почувствовала себя чистой.
Она протащила через чистящее поле свою одежду. У неё на глазах грязь отделилась от вещей, попала в канавку на дне кабинки и утекла в систему переработки отходов.
Одевшись и чувствуя себя намного лучше, Риордан вернулась в комнату и увидела, как муж роется в ранце.
— Давай прилепим к двери наклейку, — предложил он.
— Точно. Давай я этим займусь.
Росс протянул ей пластиковую наклейку. Он захватил с Земли несколько штук. Обитатели ячеек в общежитии-улье, так или иначе, помечали свои комнаты, поскольку было невозможно отличить одну от другой, если только постоянно не пересчитывать двери, а их комната была шестидесятой и семидесятой, считая от подножия пандуса.
У Ирины, Веры и всех остальных тоже были наклейки — только так они смогут отыскать друг друга по вечерам — до тех пор, по крайней мере, пока не станут в этом поселении совершенно своими. Тогда можно будет переговариваться по рации.
Риордан открыла дверь, прикрепила наклейку снаружи и снова закрыла её. Когда она обернулась, оказалось, что Мердок уже удалился в гигиеническую нишу. Эвелин присела на корточки и решила поискать у мужа в ранце еду, но только она сжала в руке коробку с продуктами, как послышался тихий условный стук в дверь: три коротких удара и три длинных.
Риордан проворно вскочила и нажала на клавишу. В коридоре стояла Павлова, выглядела она усталой, но довольной.
— Заходи, — сказала американка. — Ты уже нашла себе комнату?
— Да, там Ирина. Она сейчас придёт сюда. — Рыжеволосая женщина села на пол, скрестив ноги по-турецки, и достала из ранца увесистый свёрток. — Вот! Нам повезло! Мы теперь — сборщики питания. Я принесла немного продуктов, они все подходят для людей. — С победным видом женщина развернула пакет.
— Разделить на шесть порций?
Вера покачала головой.
— Мы уже поели. Дели на четыре.
Эвелин спросила:
— Вы видели Гордона и Сабу?
Павлова покачала головой, и тут в дверь снова постучали условным стуком.
Росс открыл дверь. Вошла Базарова — как всегда, изящная и тихая. Слегка нахмурившись, она без обиняков спросила:
— Гордона и Сабы нет? Уже совсем темно.
Мердок помрачнел, его жена беспокойно заёрзала. В ночное время не полагалось разгуливать никому, кроме йилайлов и тех, кто имел на это полученное от них специальное разрешение. Это считалось опасным сто лет назад, и вряд ли в этом смысле что-то могло измениться.
— Может быть, нам лучше подождать с едой, — проворчал Росс и достал из чехла на поясе рацию. — Попробую их вызвать кодовым сигналом. Может, кто-то из них ответит.
Он обвёл собравшихся взглядом.
Эвелин и русские кивнули.
Согласно наставлениям Зинаиды, следовало свести разговоры по рациям к минимуму, пока они не убедятся в том, что это безопасно. До тех пор следовало прибегать к различным импульсным кодам, да и то изредка.
Мердок отстучал: «Отзовись!», сел на пол, и почти сразу в дверь постучали условным стуком — только на этот раз быстрее и громче.
Росс поспешно открыл дверь.
Стремительно вошёл Гордон. Лицо у него было усталое и мрачное.
— Саба? — спросила Риордан. — Только не говори мне, что они её уже пропустили внутрь.
Эш не сказал ни слова, пока за ним не закрылась дверь.
— Как только мы вошли на территорию, прилегающую к Дому знаний, я понял, что что-то не так. Меня и Сабу все игнорировали, никто не придирался. Никто даже не обращался к нам.
— Как же так? — удивилась Ирина. — Никаких вопросов? Никаких требований вести себя с подобающей нурайлам покорностью?
— Что случилось? — поторопила Гордона Эвелин.
Археолог повернул к ней голову.
— Стоило нам подойти ближе, её увели внутрь башни, а я остался снаружи. Перед входом там стоят высоченные столбы — не ниже двадцати футов, а на них вырезаны лица, на каждом своё. Лица существ, принадлежащих к разным расам.
Он помедлил.
— Это плохо? — спросила Вера.
— Понятия не имею, — отозвался Гордон. — Могу только одно сказать: на том столбе, который стоит прямо перед входом, вырезано лицо профессора Мариам, и никаких сомнений в этом быть не может.
Глава 13
Глава 14
Мердок нажал на клавишу возле хода, и скользящая дверь плавно закрылась. Они остались наедине.
Эвелин огляделась по сторонам. Комнатка-ячейка оказалась ещё более тесной, чем каюты на корабле-шаре. Рядом со входом обнаружилась дверца стенного шкафа, куда Риордан убрала ранец. Никакой мебели в комнате не стояло — её предстояло заработать и приобрести. Но пол немного пружинил под ногами, а Эвелин так устала, что была готова уснуть даже на голых камнях. Она заставила себя все-таки заглянуть в маленькую нишу, расположенную напротив двери. Там находился унитаз, а рядом с ним — решётчатая кабинка с раздвижными стенками. Стенки слегка вибрировали и очищали проходящий через них воздух. Вспомнив наставления участников первой экспедиции в прошлое Йилайла, Риордан включила устройство, разделась и вошла в кабинку. Ей показалось, будто бы она прошла сквозь жидкое желе, но, когда она вышла с другой стороны, на коже не осталось ни пота, ни грязи, ни омертвевших чешуек. Конечно, такое «мытьё» нельзя было сравнить ни с горячим душем, ни даже со звуковым, которым они пользовались на борту шарообразного звездолёта, и все же Эвелин почувствовала себя чистой.
Она протащила через чистящее поле свою одежду. У неё на глазах грязь отделилась от вещей, попала в канавку на дне кабинки и утекла в систему переработки отходов.
Одевшись и чувствуя себя намного лучше, Риордан вернулась в комнату и увидела, как муж роется в ранце.
— Давай прилепим к двери наклейку, — предложил он.
— Точно. Давай я этим займусь.
Росс протянул ей пластиковую наклейку. Он захватил с Земли несколько штук. Обитатели ячеек в общежитии-улье, так или иначе, помечали свои комнаты, поскольку было невозможно отличить одну от другой, если только постоянно не пересчитывать двери, а их комната была шестидесятой и семидесятой, считая от подножия пандуса.
У Ирины, Веры и всех остальных тоже были наклейки — только так они смогут отыскать друг друга по вечерам — до тех пор, по крайней мере, пока не станут в этом поселении совершенно своими. Тогда можно будет переговариваться по рации.
Риордан открыла дверь, прикрепила наклейку снаружи и снова закрыла её. Когда она обернулась, оказалось, что Мердок уже удалился в гигиеническую нишу. Эвелин присела на корточки и решила поискать у мужа в ранце еду, но только она сжала в руке коробку с продуктами, как послышался тихий условный стук в дверь: три коротких удара и три длинных.
Риордан проворно вскочила и нажала на клавишу. В коридоре стояла Павлова, выглядела она усталой, но довольной.
— Заходи, — сказала американка. — Ты уже нашла себе комнату?
— Да, там Ирина. Она сейчас придёт сюда. — Рыжеволосая женщина села на пол, скрестив ноги по-турецки, и достала из ранца увесистый свёрток. — Вот! Нам повезло! Мы теперь — сборщики питания. Я принесла немного продуктов, они все подходят для людей. — С победным видом женщина развернула пакет.
— Разделить на шесть порций?
Вера покачала головой.
— Мы уже поели. Дели на четыре.
Эвелин спросила:
— Вы видели Гордона и Сабу?
Павлова покачала головой, и тут в дверь снова постучали условным стуком.
Росс открыл дверь. Вошла Базарова — как всегда, изящная и тихая. Слегка нахмурившись, она без обиняков спросила:
— Гордона и Сабы нет? Уже совсем темно.
Мердок помрачнел, его жена беспокойно заёрзала. В ночное время не полагалось разгуливать никому, кроме йилайлов и тех, кто имел на это полученное от них специальное разрешение. Это считалось опасным сто лет назад, и вряд ли в этом смысле что-то могло измениться.
— Может быть, нам лучше подождать с едой, — проворчал Росс и достал из чехла на поясе рацию. — Попробую их вызвать кодовым сигналом. Может, кто-то из них ответит.
Он обвёл собравшихся взглядом.
Эвелин и русские кивнули.
Согласно наставлениям Зинаиды, следовало свести разговоры по рациям к минимуму, пока они не убедятся в том, что это безопасно. До тех пор следовало прибегать к различным импульсным кодам, да и то изредка.
Мердок отстучал: «Отзовись!», сел на пол, и почти сразу в дверь постучали условным стуком — только на этот раз быстрее и громче.
Росс поспешно открыл дверь.
Стремительно вошёл Гордон. Лицо у него было усталое и мрачное.
— Саба? — спросила Риордан. — Только не говори мне, что они её уже пропустили внутрь.
Эш не сказал ни слова, пока за ним не закрылась дверь.
— Как только мы вошли на территорию, прилегающую к Дому знаний, я понял, что что-то не так. Меня и Сабу все игнорировали, никто не придирался. Никто даже не обращался к нам.
— Как же так? — удивилась Ирина. — Никаких вопросов? Никаких требований вести себя с подобающей нурайлам покорностью?
— Что случилось? — поторопила Гордона Эвелин.
Археолог повернул к ней голову.
— Стоило нам подойти ближе, её увели внутрь башни, а я остался снаружи. Перед входом там стоят высоченные столбы — не ниже двадцати футов, а на них вырезаны лица, на каждом своё. Лица существ, принадлежащих к разным расам.
Он помедлил.
— Это плохо? — спросила Вера.
— Понятия не имею, — отозвался Гордон. — Могу только одно сказать: на том столбе, который стоит прямо перед входом, вырезано лицо профессора Мариам, и никаких сомнений в этом быть не может.
Глава 13
Росс уже видел у Гордона такое выражение лица — в тот день, когда Тревис Фокс стал официально числиться в документах Проекта «погибшим при исполнении».
— Ты пытался вызвать её по рации? — спросил Мердок, показав на чехол на ремне.
— Посылал кодовые послания, — ответил Эш. — Она ответила. Потом я попытался поговорить с ней, но в ответ получил только шум. Похоже, работает какая-то цифровая глушилка. Она не пропускает сигналы выше определённого уровня сложности.
Росс немного помолчал. Он размышлял о том, насколько совершенной должна быть технология для того, чтобы выборочно глушить системы связи с широким спектром частот. Земные учёные пока до такого не додумались.
— Статуя Сабы… в этомвремени, — медленно выговорила Эвелин.
Мердок обернулся к жене. Та ходила из стороны в сторону вдоль стены маленькой комнатки. Она посмотрела на мужа.
— Это может означать, что нам предстоит совершить ещё один скачок в прошлое — более далёкое.
— В то время, когда исчезла первая экспедиция, — кивнула Вера. — Ведь мы все так надеялись, что нам удастся их спасти, правда?
— Если это окажется безопасно, — возразила Ирина. — И мы не переместимся в более далёкое прошлое до тех пор, пока не удостоверимся в том, что это не вызовет нарушений в линии времени.
— Я надеюсь, — сказала Риордан и скривила губы. — Скажу прямо: я надеюсь на то, что выяснится — мы уже побывали там и спасли русских, и именно поэтому они исчезли. Звучит логично, да? — Она беспомощно потёрла пальцами лоб. — Бр-р-р! Терпеть не могу рассуждать о линиях вероятности. Мозги плавятся!
Росс кивнул. Он оценил попытку жены разрядить обстановку. Однако выражение лица Гордона не изменилось.
— Мы не тронемся ни в будущее, ни в прошлое без моей напарницы, — заявил Эш. — Я её тут не брошу.
— Ты не можешь проникнуть внутрь башни? — спросил Мердок.
— Пытался, — ответил археолог. — Чего только не испробовал — предложения, вопросы, даже вызовы, — и из-за всего этого меня чуть не линчевали. В итоге я предпочёл ретироваться, рассудив так: если я буду упорствовать, то могу навредить Сабе. В общем, я вернулся сюда и нашёл комнату на самой верхушке этой нурайлской спальни. Приходится долго топать по пандусу, но зато из моего окна виден Дом знаний.
— Вот это ты здорово придумал, — похвалил друга Росс и тут же начал придумывать — и отбрасывать — возможные планы. Пока все они просто-напросто слишком мало знали. Не было сомнений только в одном: возможность наблюдать за башней сулила определённые преимущества. — Вы с Мариам разработали специальные коды для экстренных случаев?
— Разработали, — сказал Гордон. — И голосовые и импульсные.
Базарова сидела на полу молча, нахмурившись её губы вытянулись в прямую линию. Павлова, сидевшая рядом с ней, улыбнулась и покачала кудрявой головой.
— Может быть, с утра все окажется не так уж плохо. По крайней мере, мы знаем, что она жива.
Эш скованно кивнул.
— Дадим ей несколько дней. Скажем — неделю, если, конечно, ничего непредвиденного не случится. Обоснуйтесь пока, закрепляйтесь на рабочих местах и собирайте сведения. Потом мы встретимся — наша группа, а также Михаил и Виктор, если нам удастся их разыскать, — и обсудим дальнейшую тактику.
— Вот это уже похоже на план, — хмыкнул Мердок. — Давайте все-таки перекусим. На пустой желудок не отдохнёшь, да и думается плохо. Не знаю, как вы, а мы весь день работали как проклятые.
Он передал Гордону порцию еды и очень обрадовался, когда археолог принялся методично жевать. Эвелин лучисто улыбнулась им обоим.
— Да, поработали мы на славу, что и говорить. Сразу стало ясно, что эти электромагнитные глайдеры очень старые. Если только сегодняшний день — не особенный подарочек от Мёрфи [6], то это значит, что они то и дело ломаются.
Эш повернулся к русским женщинам:
— А у вас как дела?
— Мы теперь — собирательницы, — ответила бывшая балерина. — Похоже, каждое из учреждений общественного питания принимает на работу собирателей конкретных видов. Расплачиваются готовой пищей, дают кредит.
Вера добавила:
— Мы выясним, в каких заведениях готовят подходящую для нас еду, и сосредоточимся на них. Пока никто не заметил наших портативных анализаторов, но мы по-прежнему будем пользоваться ими крайне осторожно, только когда нас никто не видит. Пока же будем ходить по окрестностям выполнять свои обязанности и слушать, как делали сегодня. В наш адрес прозвучало несколько вызовов, но большого интереса выходцы из «анклава Огненной горы» к себе не привлекли.
— На нас тоже особого внимания никто не обращал, — сказала американка.
— Отлично. — Гордон доел свою порцию и поднялся. — Давайте встретимся завтра вечером и обменяемся впечатлениями.
Все согласились с его предложением. Вскоре археолог и русские ушли, и супруги остались одни в крошечной комнатушке.
Они посмотрели друг на друга.
— Наконец мы наедине, — сказала Эвелин с усталой усмешкой, когда муж протянул к ней руки. — Конечно, это не йилайлский номер для молодожёнов…
— Главное, что мы наконец одни, — пробормотал Росс, зарывшись лицом в мягкие волосы жены, — и, следовательно, эта каморка для меня лучше любого роскошного пентхауса на Земле.
— И для меня, — рассмеялась женщина.
Саба похолодела, припомнив высоченные резные деревянные статуи у входа в башню — и своё лицо, выточенное на самом первом столбе.
«Это означает, что я уже побывала тут».
Только такое объяснение и приходило ей в голову. Она сидела в комнате, предоставленной ей хранителями Дома знаний, пыталась собраться с мыслями и составить план действий. Но мысли перескакивали от одного к другому, разум отказывался подчиняться. Музыковед осмотрелась. На стенах висели только несколько картин, на вид — старинных. Мебели в комнате было немного, вся сплетённая из какого-то материала, похожего на льняную солому, как и низкая кушетка, на которой она сидела.
Давно ли она здесь? Саба посмотрела на часы. Прошло полтора часа.
Женщина откинулась назад и прикрыла глаза, но в это самое мгновение открылась дверь. На пороге появилось одно из тех зелёных существ, которые, судя по всему, являлись хранителями Дома. Создание переступило порог и поманило Мариам к себе.
Она молча встала и вышла из комнаты.
Повсюду вокруг неё зазвучали торопливые приветствия по-йилайлски — судя по всему, хранители соперничали за честь сопровождать гостью далее. Саба заставила себя прислушаться и уловила несколько слов. Говорили что-то насчёт необходимых приготовлений, но остаток фразы женщина не поняла. Она никак не могла прогнать от себя мысль о собственном лице, изображённом на столбе в те далёкие времена, когда её, по идее, здесь ещё не было.
Когда же это случилось? И что именно случилось?
К ней обратились:
— Саба-творец-музыки с далёкой звезды наконец явилась к йлам.
Значит — «к народу». Не к кому-то в отдельности — нурайлам или йилайлам. Здесь определённо знали, кто она такая.
«Значит, я что-то успела совершить».
Как только профессор осознала это, она сразу отвергла своё прежнее предположение о женщинах с некоей далёкой планеты, схожих с ней цветом кожи и типом лица. Следующая мысль заставила её сердце биться учащённо.
«Если я побывала здесь, — думала Саба, — значит, я наверняка оставила себе какое-то послание. Это я знаю точно, если только я хоть сколько-нибудь знаю саму себя. Я должна разыскать это послание и тогда смогу выполнить порученное мне задание, не нарушив целостности времени».
Приняв это мысленное решение, музыковед ощутила наконец уверенность, а с уверенностью вернулась способность размышлять и оценивать ситуацию.
Она сосредоточилась на том, что её окружало.
Первым делом Саба заметила, что воздух прохладный и сухой. Затем обратила внимание на мягкий свет, льющийся из какого-то скрытого источника. Стены, как и в той комнате, куда её отвели сначала, не изобиловали украшениями.
Прямо перед женщиной стояли двое существ, облачённых в балахоны. Первое из них внешне напоминало большого паука, второе — кошку. Все тело, кроме лица, у этого создания покрывала гладкая и блестящая чёрная шерсть. Именно оно обратилось к профессору.
— Мы, рилла и виригу, учителя из Дома знаний, ныне приветствуем Сабу с далёкой звезды. Мы — учителя изгнания.
Мариам знала, как на это ответить.
— Я, Саба с далёкой звезды, готова изучить изгнание.
По крайней мере, за счёт этого она могла хотя бы потянуть время.
— Саба, теперь следуй за нами.
Рилла разговаривала хрипло, свистела не слишком отчётливо, но все же её можно было понять.
Виригу пока молчала. Женщина устремила взгляд на паукообразное существо, вспоминая, что рассказывали о виригу в своих записях участники пропавшей русской экспедиции: эти существа назывались виригу, носили одно и то же имя — Виригу — и среди нурайлов пользовались большим весом, поскольку были сведущи в самой разнообразной технике.
Рилла и виригу повели Сабу по витому пандусу.
— Мы — женские особи, — сообщила ей рилла. — Мы носим одеяния, которые символизируют нашу преданность знаниям.
Мариам промолчала. Она почувствовала, как вибрирует висящая у неё на поясе миниатюрная рация, но даже не пошевелила рукой, чтобы взять её и ответить на вызов Гордона. Этого ни в коем случае нельзя было делать сейчас, когда за ней наблюдали эти двое. Правда, до сих пор рилла и виригу вели себя уважительно, но не следовало забывать: Сабу увели внутрь башни, не спросив на то её согласия, а это могло означать, что ей грозит опасность.
— Мы будем защищать тебя, — просвистела виригу, словно бы в ответ на мысли женщины. — Мы будем обучать тебя.
Они остановились на площадке. Музыковед посмотрела вниз и увидела на полу великолепную мозаику, изображавшую ночное небо и совершенно незнакомые созвездия.
Рилла снова зашагала вперёд. Саба на миг отвлеклась от собственных мыслей — настолько её очаровало то, как изящно рилла помахивала длинным, роскошным чёрным хвостом.
Через какое-то время они подошли к двери. Мариам обратила внимание на то, что других дверей поблизости нет и с обеих сторон ко входу примыкают пустые стены. Виригу указала своей длинной хитиновой конечностью на руку Сабы, затем — на серебристую пластину рядом с дверью, и женщина приложила к пластине ладонь.
Зажглась цепочка крошечных огоньков, и дверь отъехала в сторону.
Все трое вошли в небольшую комнату, где стоял низкий диванчик. Одна стена была увешана картинами с изображениями непонятных и замысловатых сцен, линии на другой стене говорили, скорее всего, о том, что из неё могут выдвигаться различные предметы складной мебели.
— Ты поселишься тут, — объявила рилла, прикоснулась к клавише небольшого пульта, вмонтированного в стену, на которой не было картин, и из стены выехал вперёд своеобразный шкафчик. Перед Сабой предстало нечто вроде лесенки, на ступенях которой стояли коробки. В уголке на каждой из них рядом с кнопкой горела лампочка.
— Одежда, — пояснила рилла и нажала кнопку на крышке самой верхней из коробок. Крышка коробки-пенала выехала вперёд. Внутри лежали два аккуратно сложенных льняных балахона.
Мариам кивнула, но с места не тронулась. Она не намеревалась переодеваться на глазах у этих существ, если только была возможность этого избежать. Не хотелось, чтобы они увидели и отобрали рацию, которую женщина прятала под верхней одеждой.
— Мы уйдём, ты придёшь к нам поесть, и мы начнём учиться, — сказала рилла. Взметнулись подолы балахонов, и учителя покинули Сабу.
Сначала Мариам осмотрела комнату. Могут ли за ней незаметно наблюдать? Никаких устройств, откровенно напоминающих «жучки», профессор не нашла и поэтому решила, что пока подобные опасения можно отбросить.
Женщина по очереди открыла все коробки в шкафчике. О назначении одних предметов она могла только догадываться, а другие выглядели универсально — например, щётка для волос. Зубная щётка — правда, немного непривычного вида. Потом попалась коробка, внутри которой лежала пластина, снабжённая инструкцией на йилайлском языке. Саба прочитала инструкцию, сняла с ноги ботинок и прижала к пластине ступню. Замигали огоньки — и через мгновение из щели в боковой стенке коробки выехали мягкие туфли того же цвета и материала, что и те, в которые, как заметила профессор, была обута рилла.
Она нажала клавишу на пульте, все ящички аккуратно закрылись и убрались в стену. Только тонкие линии позволяли догадаться о наличии встроенного шкафа. Женщина перешла к клавише, расположенной ближе к дальнему углу, которая управляла, похоже, чем-то объёмистым, занимавшим место от пола до потолка. Мариам нажала на клавишу. На этот раз в сторону отъехала часть стены, и за этой панелью оказалась небольшая ниша с унитазом и сетчатой кабинкой, чем-то напоминавшей звуковой душ, которым они пользовались на звездолёте. Кроме того, тут имелись раковина и водопроводный кран.
Закрыв панель, Саба нажала на последнюю из клавиш, и к ней выехал рабочий стол, над которым в стену был вмонтирован монитор. Значки на клавиатуре сильно отличались от земных букв.
Как бы то ни было, это все же, несомненно, был компьютер. Могла ли она считать его персональным? Могла ли рассчитывать на то, что на нем есть некое защищённое от постороннего взгляда пространство? Для того чтобы это уяснить, требовалось определённое время, да и комнату следовало осмотреть ещё более внимательно. Музыковед понимала: будь у неё возможность, она бы непременно оставила себе какое-то послание — пусть короткое, всего несколько слов.
Но с этим пока следовало подождать. Сейчас её ждали учителя.
Женщина вынула рацию и попыталась вызвать Эша. Она не услышала ничего, кроме статического шума. Это было неприятно, но ожидаемо. Тогда она попробовала импульсный код — и несколько мгновений спустя Гордон отозвался.
Что ж, и то хорошо. Саба отстучала: «У меня все хорошо» и «Изучаю обстановку». Через секунду пришёл ожидаемый ответ: «Твоё послание получил».
Это была настоящая связь! На миг музыковедом овладело сильнейшее желание сесть и попытаться обменяться с напарником другими кодированными фразами, но она пока не была твёрдо уверена в том, что их никто не подслушивает. Ведь смысл общения с помощью импульсного кода заключался в отправке коротких сообщений — таких коротких, чтобы их не успела засечь любая высокотехнологичная система слежения.
Кроме того, профессор не знала, долго ли рилла и виригу станут её дожидаться. А вдруг они занервничают и вернутся, чтобы проверить, как у неё дела?
Поэтому она переоделась в балахон, наведалась в гигиеническую нишу, чтобы освежиться, и ради эксперимента сунула свою одежду в кабинку. Очищающее поле действовало, судя по всему, не только на людей, но и на ткани. Затем Саба проверила качество воды с помощью прибора, которым Васильева снабдила каждого участника экспедиции. Прибор показал, что из крана течёт чистейшая Н 2О. Она сделала глоток из чашки без ручки, несомненно предназначавшейся для питья. Вода была почти безвкусная, словно дистиллированная.
Означало ли все это, что все существа здесь нуждались, как и люди, в свете, воде и… Гармонии?
Следовало это выяснить.
Саба облачилась в комбинезон, но поверх натянула один из балахонов. Рацию она снова прицепила к поясу под балахоном, а ранец с ноутбуком убрала в самый нижний из ящиков в «гардеробе», как она мысленно окрестила стенной шкаф.
Настало время приниматься за работу.
— Ты пытался вызвать её по рации? — спросил Мердок, показав на чехол на ремне.
— Посылал кодовые послания, — ответил Эш. — Она ответила. Потом я попытался поговорить с ней, но в ответ получил только шум. Похоже, работает какая-то цифровая глушилка. Она не пропускает сигналы выше определённого уровня сложности.
Росс немного помолчал. Он размышлял о том, насколько совершенной должна быть технология для того, чтобы выборочно глушить системы связи с широким спектром частот. Земные учёные пока до такого не додумались.
— Статуя Сабы… в этомвремени, — медленно выговорила Эвелин.
Мердок обернулся к жене. Та ходила из стороны в сторону вдоль стены маленькой комнатки. Она посмотрела на мужа.
— Это может означать, что нам предстоит совершить ещё один скачок в прошлое — более далёкое.
— В то время, когда исчезла первая экспедиция, — кивнула Вера. — Ведь мы все так надеялись, что нам удастся их спасти, правда?
— Если это окажется безопасно, — возразила Ирина. — И мы не переместимся в более далёкое прошлое до тех пор, пока не удостоверимся в том, что это не вызовет нарушений в линии времени.
— Я надеюсь, — сказала Риордан и скривила губы. — Скажу прямо: я надеюсь на то, что выяснится — мы уже побывали там и спасли русских, и именно поэтому они исчезли. Звучит логично, да? — Она беспомощно потёрла пальцами лоб. — Бр-р-р! Терпеть не могу рассуждать о линиях вероятности. Мозги плавятся!
Росс кивнул. Он оценил попытку жены разрядить обстановку. Однако выражение лица Гордона не изменилось.
— Мы не тронемся ни в будущее, ни в прошлое без моей напарницы, — заявил Эш. — Я её тут не брошу.
— Ты не можешь проникнуть внутрь башни? — спросил Мердок.
— Пытался, — ответил археолог. — Чего только не испробовал — предложения, вопросы, даже вызовы, — и из-за всего этого меня чуть не линчевали. В итоге я предпочёл ретироваться, рассудив так: если я буду упорствовать, то могу навредить Сабе. В общем, я вернулся сюда и нашёл комнату на самой верхушке этой нурайлской спальни. Приходится долго топать по пандусу, но зато из моего окна виден Дом знаний.
— Вот это ты здорово придумал, — похвалил друга Росс и тут же начал придумывать — и отбрасывать — возможные планы. Пока все они просто-напросто слишком мало знали. Не было сомнений только в одном: возможность наблюдать за башней сулила определённые преимущества. — Вы с Мариам разработали специальные коды для экстренных случаев?
— Разработали, — сказал Гордон. — И голосовые и импульсные.
Базарова сидела на полу молча, нахмурившись её губы вытянулись в прямую линию. Павлова, сидевшая рядом с ней, улыбнулась и покачала кудрявой головой.
— Может быть, с утра все окажется не так уж плохо. По крайней мере, мы знаем, что она жива.
Эш скованно кивнул.
— Дадим ей несколько дней. Скажем — неделю, если, конечно, ничего непредвиденного не случится. Обоснуйтесь пока, закрепляйтесь на рабочих местах и собирайте сведения. Потом мы встретимся — наша группа, а также Михаил и Виктор, если нам удастся их разыскать, — и обсудим дальнейшую тактику.
— Вот это уже похоже на план, — хмыкнул Мердок. — Давайте все-таки перекусим. На пустой желудок не отдохнёшь, да и думается плохо. Не знаю, как вы, а мы весь день работали как проклятые.
Он передал Гордону порцию еды и очень обрадовался, когда археолог принялся методично жевать. Эвелин лучисто улыбнулась им обоим.
— Да, поработали мы на славу, что и говорить. Сразу стало ясно, что эти электромагнитные глайдеры очень старые. Если только сегодняшний день — не особенный подарочек от Мёрфи [6], то это значит, что они то и дело ломаются.
Эш повернулся к русским женщинам:
— А у вас как дела?
— Мы теперь — собирательницы, — ответила бывшая балерина. — Похоже, каждое из учреждений общественного питания принимает на работу собирателей конкретных видов. Расплачиваются готовой пищей, дают кредит.
Вера добавила:
— Мы выясним, в каких заведениях готовят подходящую для нас еду, и сосредоточимся на них. Пока никто не заметил наших портативных анализаторов, но мы по-прежнему будем пользоваться ими крайне осторожно, только когда нас никто не видит. Пока же будем ходить по окрестностям выполнять свои обязанности и слушать, как делали сегодня. В наш адрес прозвучало несколько вызовов, но большого интереса выходцы из «анклава Огненной горы» к себе не привлекли.
— На нас тоже особого внимания никто не обращал, — сказала американка.
— Отлично. — Гордон доел свою порцию и поднялся. — Давайте встретимся завтра вечером и обменяемся впечатлениями.
Все согласились с его предложением. Вскоре археолог и русские ушли, и супруги остались одни в крошечной комнатушке.
Они посмотрели друг на друга.
— Наконец мы наедине, — сказала Эвелин с усталой усмешкой, когда муж протянул к ней руки. — Конечно, это не йилайлский номер для молодожёнов…
— Главное, что мы наконец одни, — пробормотал Росс, зарывшись лицом в мягкие волосы жены, — и, следовательно, эта каморка для меня лучше любого роскошного пентхауса на Земле.
— И для меня, — рассмеялась женщина.
Саба похолодела, припомнив высоченные резные деревянные статуи у входа в башню — и своё лицо, выточенное на самом первом столбе.
«Это означает, что я уже побывала тут».
Только такое объяснение и приходило ей в голову. Она сидела в комнате, предоставленной ей хранителями Дома знаний, пыталась собраться с мыслями и составить план действий. Но мысли перескакивали от одного к другому, разум отказывался подчиняться. Музыковед осмотрелась. На стенах висели только несколько картин, на вид — старинных. Мебели в комнате было немного, вся сплетённая из какого-то материала, похожего на льняную солому, как и низкая кушетка, на которой она сидела.
Давно ли она здесь? Саба посмотрела на часы. Прошло полтора часа.
Женщина откинулась назад и прикрыла глаза, но в это самое мгновение открылась дверь. На пороге появилось одно из тех зелёных существ, которые, судя по всему, являлись хранителями Дома. Создание переступило порог и поманило Мариам к себе.
Она молча встала и вышла из комнаты.
Повсюду вокруг неё зазвучали торопливые приветствия по-йилайлски — судя по всему, хранители соперничали за честь сопровождать гостью далее. Саба заставила себя прислушаться и уловила несколько слов. Говорили что-то насчёт необходимых приготовлений, но остаток фразы женщина не поняла. Она никак не могла прогнать от себя мысль о собственном лице, изображённом на столбе в те далёкие времена, когда её, по идее, здесь ещё не было.
Когда же это случилось? И что именно случилось?
К ней обратились:
— Саба-творец-музыки с далёкой звезды наконец явилась к йлам.
Значит — «к народу». Не к кому-то в отдельности — нурайлам или йилайлам. Здесь определённо знали, кто она такая.
«Значит, я что-то успела совершить».
Как только профессор осознала это, она сразу отвергла своё прежнее предположение о женщинах с некоей далёкой планеты, схожих с ней цветом кожи и типом лица. Следующая мысль заставила её сердце биться учащённо.
«Если я побывала здесь, — думала Саба, — значит, я наверняка оставила себе какое-то послание. Это я знаю точно, если только я хоть сколько-нибудь знаю саму себя. Я должна разыскать это послание и тогда смогу выполнить порученное мне задание, не нарушив целостности времени».
Приняв это мысленное решение, музыковед ощутила наконец уверенность, а с уверенностью вернулась способность размышлять и оценивать ситуацию.
Она сосредоточилась на том, что её окружало.
Первым делом Саба заметила, что воздух прохладный и сухой. Затем обратила внимание на мягкий свет, льющийся из какого-то скрытого источника. Стены, как и в той комнате, куда её отвели сначала, не изобиловали украшениями.
Прямо перед женщиной стояли двое существ, облачённых в балахоны. Первое из них внешне напоминало большого паука, второе — кошку. Все тело, кроме лица, у этого создания покрывала гладкая и блестящая чёрная шерсть. Именно оно обратилось к профессору.
— Мы, рилла и виригу, учителя из Дома знаний, ныне приветствуем Сабу с далёкой звезды. Мы — учителя изгнания.
Мариам знала, как на это ответить.
— Я, Саба с далёкой звезды, готова изучить изгнание.
По крайней мере, за счёт этого она могла хотя бы потянуть время.
— Саба, теперь следуй за нами.
Рилла разговаривала хрипло, свистела не слишком отчётливо, но все же её можно было понять.
Виригу пока молчала. Женщина устремила взгляд на паукообразное существо, вспоминая, что рассказывали о виригу в своих записях участники пропавшей русской экспедиции: эти существа назывались виригу, носили одно и то же имя — Виригу — и среди нурайлов пользовались большим весом, поскольку были сведущи в самой разнообразной технике.
Рилла и виригу повели Сабу по витому пандусу.
— Мы — женские особи, — сообщила ей рилла. — Мы носим одеяния, которые символизируют нашу преданность знаниям.
Мариам промолчала. Она почувствовала, как вибрирует висящая у неё на поясе миниатюрная рация, но даже не пошевелила рукой, чтобы взять её и ответить на вызов Гордона. Этого ни в коем случае нельзя было делать сейчас, когда за ней наблюдали эти двое. Правда, до сих пор рилла и виригу вели себя уважительно, но не следовало забывать: Сабу увели внутрь башни, не спросив на то её согласия, а это могло означать, что ей грозит опасность.
— Мы будем защищать тебя, — просвистела виригу, словно бы в ответ на мысли женщины. — Мы будем обучать тебя.
Они остановились на площадке. Музыковед посмотрела вниз и увидела на полу великолепную мозаику, изображавшую ночное небо и совершенно незнакомые созвездия.
Рилла снова зашагала вперёд. Саба на миг отвлеклась от собственных мыслей — настолько её очаровало то, как изящно рилла помахивала длинным, роскошным чёрным хвостом.
Через какое-то время они подошли к двери. Мариам обратила внимание на то, что других дверей поблизости нет и с обеих сторон ко входу примыкают пустые стены. Виригу указала своей длинной хитиновой конечностью на руку Сабы, затем — на серебристую пластину рядом с дверью, и женщина приложила к пластине ладонь.
Зажглась цепочка крошечных огоньков, и дверь отъехала в сторону.
Все трое вошли в небольшую комнату, где стоял низкий диванчик. Одна стена была увешана картинами с изображениями непонятных и замысловатых сцен, линии на другой стене говорили, скорее всего, о том, что из неё могут выдвигаться различные предметы складной мебели.
— Ты поселишься тут, — объявила рилла, прикоснулась к клавише небольшого пульта, вмонтированного в стену, на которой не было картин, и из стены выехал вперёд своеобразный шкафчик. Перед Сабой предстало нечто вроде лесенки, на ступенях которой стояли коробки. В уголке на каждой из них рядом с кнопкой горела лампочка.
— Одежда, — пояснила рилла и нажала кнопку на крышке самой верхней из коробок. Крышка коробки-пенала выехала вперёд. Внутри лежали два аккуратно сложенных льняных балахона.
Мариам кивнула, но с места не тронулась. Она не намеревалась переодеваться на глазах у этих существ, если только была возможность этого избежать. Не хотелось, чтобы они увидели и отобрали рацию, которую женщина прятала под верхней одеждой.
— Мы уйдём, ты придёшь к нам поесть, и мы начнём учиться, — сказала рилла. Взметнулись подолы балахонов, и учителя покинули Сабу.
Сначала Мариам осмотрела комнату. Могут ли за ней незаметно наблюдать? Никаких устройств, откровенно напоминающих «жучки», профессор не нашла и поэтому решила, что пока подобные опасения можно отбросить.
Женщина по очереди открыла все коробки в шкафчике. О назначении одних предметов она могла только догадываться, а другие выглядели универсально — например, щётка для волос. Зубная щётка — правда, немного непривычного вида. Потом попалась коробка, внутри которой лежала пластина, снабжённая инструкцией на йилайлском языке. Саба прочитала инструкцию, сняла с ноги ботинок и прижала к пластине ступню. Замигали огоньки — и через мгновение из щели в боковой стенке коробки выехали мягкие туфли того же цвета и материала, что и те, в которые, как заметила профессор, была обута рилла.
Она нажала клавишу на пульте, все ящички аккуратно закрылись и убрались в стену. Только тонкие линии позволяли догадаться о наличии встроенного шкафа. Женщина перешла к клавише, расположенной ближе к дальнему углу, которая управляла, похоже, чем-то объёмистым, занимавшим место от пола до потолка. Мариам нажала на клавишу. На этот раз в сторону отъехала часть стены, и за этой панелью оказалась небольшая ниша с унитазом и сетчатой кабинкой, чем-то напоминавшей звуковой душ, которым они пользовались на звездолёте. Кроме того, тут имелись раковина и водопроводный кран.
Закрыв панель, Саба нажала на последнюю из клавиш, и к ней выехал рабочий стол, над которым в стену был вмонтирован монитор. Значки на клавиатуре сильно отличались от земных букв.
Как бы то ни было, это все же, несомненно, был компьютер. Могла ли она считать его персональным? Могла ли рассчитывать на то, что на нем есть некое защищённое от постороннего взгляда пространство? Для того чтобы это уяснить, требовалось определённое время, да и комнату следовало осмотреть ещё более внимательно. Музыковед понимала: будь у неё возможность, она бы непременно оставила себе какое-то послание — пусть короткое, всего несколько слов.
Но с этим пока следовало подождать. Сейчас её ждали учителя.
Женщина вынула рацию и попыталась вызвать Эша. Она не услышала ничего, кроме статического шума. Это было неприятно, но ожидаемо. Тогда она попробовала импульсный код — и несколько мгновений спустя Гордон отозвался.
Что ж, и то хорошо. Саба отстучала: «У меня все хорошо» и «Изучаю обстановку». Через секунду пришёл ожидаемый ответ: «Твоё послание получил».
Это была настоящая связь! На миг музыковедом овладело сильнейшее желание сесть и попытаться обменяться с напарником другими кодированными фразами, но она пока не была твёрдо уверена в том, что их никто не подслушивает. Ведь смысл общения с помощью импульсного кода заключался в отправке коротких сообщений — таких коротких, чтобы их не успела засечь любая высокотехнологичная система слежения.
Кроме того, профессор не знала, долго ли рилла и виригу станут её дожидаться. А вдруг они занервничают и вернутся, чтобы проверить, как у неё дела?
Поэтому она переоделась в балахон, наведалась в гигиеническую нишу, чтобы освежиться, и ради эксперимента сунула свою одежду в кабинку. Очищающее поле действовало, судя по всему, не только на людей, но и на ткани. Затем Саба проверила качество воды с помощью прибора, которым Васильева снабдила каждого участника экспедиции. Прибор показал, что из крана течёт чистейшая Н 2О. Она сделала глоток из чашки без ручки, несомненно предназначавшейся для питья. Вода была почти безвкусная, словно дистиллированная.
Означало ли все это, что все существа здесь нуждались, как и люди, в свете, воде и… Гармонии?
Следовало это выяснить.
Саба облачилась в комбинезон, но поверх натянула один из балахонов. Рацию она снова прицепила к поясу под балахоном, а ранец с ноутбуком убрала в самый нижний из ящиков в «гардеробе», как она мысленно окрестила стенной шкаф.
Настало время приниматься за работу.
Глава 14
Следующие несколько дней оказались настолько похожими один на другой, что впоследствии просто слились в памяти воедино.
Каждое утро супруги покидали свою крохотную комнатушку и шли на работу через нурайлский район портового города. В первую ночь поселение накрыл облачный фронт и зарядил долгий моросящий дождь, который, судя по всему, прекращаться не собирался.
Сначала Россу это показалось подарком судьбы. Дождь немного охлаждал влажный воздух, но самое главное — он уносил всепобеждающие запахи, исходящие из джунглей, примыкавших к жилым нурайлским кварталам. Мердоку сразу стало легче дышать, спал отёк в носоглотке, а запах мокрого асфальта был ему приятнее мешанины сладких ароматов.
В транспортном центре они с Эвелин трудились много и старательно, почти непрерывно, вместе с другими существами, принадлежащими к самым разным расам. Виригу редко к кому-либо из рабочих обращался, но наблюдал за работой постоянно. Некоторые делали очень мало, но никто им ничего не говорил. Агенты занимались своим делом и к концу второго рабочего дня заметили, что хороших, старательных сотрудников переводят в другие отделы.
Их цель заключалась в том, чтобы стать водителями электромагнитных глайдеров. Это помогло бы членам экспедиции, если потребуется, незаметно передвигаться. Если только за счёт переводов и повышений в должности им удастся попасть на места «извозчиков», они не станут расслабляться, а будут работать так же хорошо и старательно.
Большинство их сослуживцев держались особняком или группами со своими сородичами, но все же не все вели себя таким образом. Во время единственного официального перерыва, в полдень, некоторые существа болтали между собой, а в это время маленькие серые мува сновали по цеху с тележками и продавали самую разнообразную еду.
Росс обратил внимание на то, что тележки мува снабжены пластинами, к которым полагалось прикладывать руки и прочие конечности. Похоже, никаких денег тут не существовало — ни монет, ни купюр. Неведомые единицы расплаты регистрировались во время контакта конечности с пластиной.
Разговоры во время еды редко оказывались интересными, но все же для людей это была неплохая практика восприятия языка на слух — тем более что разговаривали самые разные создания со всевозможными органами речи. У некоторых свист получался высоким и пронзительным, у других — на удивление плавным. Голоса представителей одного из видов звучали наподобие гобоев, и супруги, которые не знали, как они называются, прозвали их для себя «музыкальным народцем».
Они оба обратили внимание на то, что даже те, кто держался исключительно поблизости от сородичей, говорили только по-йилайлски. Росс и Эвелин из осторожности поступали так же, если только был хоть малейший шанс, что их услышат. Порой это сильно удручало, но Мердок, по крайней мере, оставался рядом с женой, а та всегда держалась молодцом. Она буквально набрасывалась на работу с азартом и интересом, а к жизни на чужой планете относилась без страха.
Когда-то таким же был и сам Росс. Он пытался воскресить в себе эту беззаботную жажду приключений, но присутствие Эвелин пробуждало стремление защищать и ответственность. Мердок все время был настороже и ожидал опасности — но старательно это скрывал.
Каждый вечер к супругам заходили другие агенты из группы, работающей в городе. Вышло так, что их комната оказалась самой первой по ходу пандуса из тех, которые занимали земляне.
Поначалу всем было не о чем особенно рассказывать. Гордону удалось обменяться короткими сообщениями с Сабой. Та — что никого не удивило — тоже, похоже, «изучала изгнание». От Михаила и его напарника, Виктора, Эш никаких вестей пока не получил.
Две русские женщины работали почти так же тяжело и много, как Росс и Эвелин. Если выдавалась свободная минутка, они старались слушать звучавшие вокруг беседы, не нарушая при этом рамок «подобающего изгнания». Вера всеми силами старалась вызывать на разговор всех существ, с которыми её сводила работа; Ирина слушала и потом делала короткие заметки с помощью своего ноутбука. Она занималась этим и во время вечерних встреч, и поначалу это немного раздражало Мердока, но потом он решил, что, видимо, Базарова так понимает свою роль в экспедиции, и перестал обращать на неё внимание. Эвелин, со своей стороны, вроде бы ничего против такого поведения русской не имела. Она каждый вечер практиковалась, отрабатывая удары и блоки, независимо от того, находился кто-то рядом или нет.
Каждое утро супруги покидали свою крохотную комнатушку и шли на работу через нурайлский район портового города. В первую ночь поселение накрыл облачный фронт и зарядил долгий моросящий дождь, который, судя по всему, прекращаться не собирался.
Сначала Россу это показалось подарком судьбы. Дождь немного охлаждал влажный воздух, но самое главное — он уносил всепобеждающие запахи, исходящие из джунглей, примыкавших к жилым нурайлским кварталам. Мердоку сразу стало легче дышать, спал отёк в носоглотке, а запах мокрого асфальта был ему приятнее мешанины сладких ароматов.
В транспортном центре они с Эвелин трудились много и старательно, почти непрерывно, вместе с другими существами, принадлежащими к самым разным расам. Виригу редко к кому-либо из рабочих обращался, но наблюдал за работой постоянно. Некоторые делали очень мало, но никто им ничего не говорил. Агенты занимались своим делом и к концу второго рабочего дня заметили, что хороших, старательных сотрудников переводят в другие отделы.
Их цель заключалась в том, чтобы стать водителями электромагнитных глайдеров. Это помогло бы членам экспедиции, если потребуется, незаметно передвигаться. Если только за счёт переводов и повышений в должности им удастся попасть на места «извозчиков», они не станут расслабляться, а будут работать так же хорошо и старательно.
Большинство их сослуживцев держались особняком или группами со своими сородичами, но все же не все вели себя таким образом. Во время единственного официального перерыва, в полдень, некоторые существа болтали между собой, а в это время маленькие серые мува сновали по цеху с тележками и продавали самую разнообразную еду.
Росс обратил внимание на то, что тележки мува снабжены пластинами, к которым полагалось прикладывать руки и прочие конечности. Похоже, никаких денег тут не существовало — ни монет, ни купюр. Неведомые единицы расплаты регистрировались во время контакта конечности с пластиной.
Разговоры во время еды редко оказывались интересными, но все же для людей это была неплохая практика восприятия языка на слух — тем более что разговаривали самые разные создания со всевозможными органами речи. У некоторых свист получался высоким и пронзительным, у других — на удивление плавным. Голоса представителей одного из видов звучали наподобие гобоев, и супруги, которые не знали, как они называются, прозвали их для себя «музыкальным народцем».
Они оба обратили внимание на то, что даже те, кто держался исключительно поблизости от сородичей, говорили только по-йилайлски. Росс и Эвелин из осторожности поступали так же, если только был хоть малейший шанс, что их услышат. Порой это сильно удручало, но Мердок, по крайней мере, оставался рядом с женой, а та всегда держалась молодцом. Она буквально набрасывалась на работу с азартом и интересом, а к жизни на чужой планете относилась без страха.
Когда-то таким же был и сам Росс. Он пытался воскресить в себе эту беззаботную жажду приключений, но присутствие Эвелин пробуждало стремление защищать и ответственность. Мердок все время был настороже и ожидал опасности — но старательно это скрывал.
Каждый вечер к супругам заходили другие агенты из группы, работающей в городе. Вышло так, что их комната оказалась самой первой по ходу пандуса из тех, которые занимали земляне.
Поначалу всем было не о чем особенно рассказывать. Гордону удалось обменяться короткими сообщениями с Сабой. Та — что никого не удивило — тоже, похоже, «изучала изгнание». От Михаила и его напарника, Виктора, Эш никаких вестей пока не получил.
Две русские женщины работали почти так же тяжело и много, как Росс и Эвелин. Если выдавалась свободная минутка, они старались слушать звучавшие вокруг беседы, не нарушая при этом рамок «подобающего изгнания». Вера всеми силами старалась вызывать на разговор всех существ, с которыми её сводила работа; Ирина слушала и потом делала короткие заметки с помощью своего ноутбука. Она занималась этим и во время вечерних встреч, и поначалу это немного раздражало Мердока, но потом он решил, что, видимо, Базарова так понимает свою роль в экспедиции, и перестал обращать на неё внимание. Эвелин, со своей стороны, вроде бы ничего против такого поведения русской не имела. Она каждый вечер практиковалась, отрабатывая удары и блоки, независимо от того, находился кто-то рядом или нет.