Страница:
— А твой талисман… — начала было Кадия.
— Никто из вас не сможет дотронуться до него, пока магические узы связывают его со мной, — сказала Великая Волшебница. — Он попадет к Орогастусу, и в его Звездном Сундуке соберется вся коллекция.
Побледневший король объявил:
— Я не понимал, что предлагал вам. Мы должны забыть о моем плане. Помоги нам спасти Дероргуилу, если можешь, Великая Волшебница, но только не подвергай опасности саму себя.
— Я уже решила, что делать, — сказала Харамис.
— Тогда давайте собираться, — резко проговорила королева Анигель. — Через час мы будем готовы. Антар, тебе нужен рыцарский эскорт. Мы возьмем с собой и дорока Шики, он в отличие от нас знает, как вести себя в холодную погоду.
— Джеган тоже нам пригодится, — сказала Кадия. — Я помогу тебе собрать детей, Ани.
Королева напряглась, лицо ее приняло надменное выражение.
— В этом нет необходимости. Антар обратился к жене:
— Как бы счастлив я был, если бы вы с Кадией окончательно помирились, прежде чем отправляться в это путешествие, которое решит нашу судьбу.
Но королева ответила:
— Я сказала, что простила ее! Чего еще вы ждете от меня?
— Ани! — В голосе Великой Волшебницы зазвучали властные ноты. — Позволь мне взглянуть на твой янтарный Триллиум!
Анигель поджала губы и достала из-под одежды свисавший на цепочке амулет.
— Смотри! Ты довольна? В руке королевы сверкал кроваво-красный цветок. Все молча смотрели на него. Анигель снова спрятала амулет.
— Я разыщу Шики и соберу детей. Антар, ты должен взять с собой Ари, Кадию и Джегана, чтобы Орогастус и его помощники не смогли подслушать твой разговор с рыцарями и ничего не узнали о наших приготовлениях. Через полчаса я к вам присоединюсь.
Она бросилась из комнаты. От ее слабости и истеричного состояния не осталось и следа.
— Может, тебе все-таки следует отослать меня отсюда, — сказала Кадия. — Ани явно отвергает меня.
Харамис подошла к окну и выглянула на улицу. Там было темно.
— Нет. В эту опасную минуту мы должны быть вместе. Я уверена в этом, как ни в чем другом.
— Белая Дама! — Король был в замешательстве. — Моя жена опасается, что надвигается мировая катастрофа. Эти опасения не беспочвенны?
— Эта угроза реальна, — призналась Великая Волшебница.
— Я так и думал. — Король расправил плечи. — Ну ладно. Я сосредоточу все усилия на спасении своей маленькой страны. Спасение мира — твоя забота. Дамы, Джеган, пойдемте в тронный зал.
Все четверо вышли в коридор. За стенами дероргуильского дворца еще сильнее задул ледяной ветер, разрывая туман. А град постепенно превратился в пушистые хлопья снега.
ГЛАВА 26
— Никто из вас не сможет дотронуться до него, пока магические узы связывают его со мной, — сказала Великая Волшебница. — Он попадет к Орогастусу, и в его Звездном Сундуке соберется вся коллекция.
Побледневший король объявил:
— Я не понимал, что предлагал вам. Мы должны забыть о моем плане. Помоги нам спасти Дероргуилу, если можешь, Великая Волшебница, но только не подвергай опасности саму себя.
— Я уже решила, что делать, — сказала Харамис.
— Тогда давайте собираться, — резко проговорила королева Анигель. — Через час мы будем готовы. Антар, тебе нужен рыцарский эскорт. Мы возьмем с собой и дорока Шики, он в отличие от нас знает, как вести себя в холодную погоду.
— Джеган тоже нам пригодится, — сказала Кадия. — Я помогу тебе собрать детей, Ани.
Королева напряглась, лицо ее приняло надменное выражение.
— В этом нет необходимости. Антар обратился к жене:
— Как бы счастлив я был, если бы вы с Кадией окончательно помирились, прежде чем отправляться в это путешествие, которое решит нашу судьбу.
Но королева ответила:
— Я сказала, что простила ее! Чего еще вы ждете от меня?
— Ани! — В голосе Великой Волшебницы зазвучали властные ноты. — Позволь мне взглянуть на твой янтарный Триллиум!
Анигель поджала губы и достала из-под одежды свисавший на цепочке амулет.
— Смотри! Ты довольна? В руке королевы сверкал кроваво-красный цветок. Все молча смотрели на него. Анигель снова спрятала амулет.
— Я разыщу Шики и соберу детей. Антар, ты должен взять с собой Ари, Кадию и Джегана, чтобы Орогастус и его помощники не смогли подслушать твой разговор с рыцарями и ничего не узнали о наших приготовлениях. Через полчаса я к вам присоединюсь.
Она бросилась из комнаты. От ее слабости и истеричного состояния не осталось и следа.
— Может, тебе все-таки следует отослать меня отсюда, — сказала Кадия. — Ани явно отвергает меня.
Харамис подошла к окну и выглянула на улицу. Там было темно.
— Нет. В эту опасную минуту мы должны быть вместе. Я уверена в этом, как ни в чем другом.
— Белая Дама! — Король был в замешательстве. — Моя жена опасается, что надвигается мировая катастрофа. Эти опасения не беспочвенны?
— Эта угроза реальна, — призналась Великая Волшебница.
— Я так и думал. — Король расправил плечи. — Ну ладно. Я сосредоточу все усилия на спасении своей маленькой страны. Спасение мира — твоя забота. Дамы, Джеган, пойдемте в тронный зал.
Все четверо вышли в коридор. За стенами дероргуильского дворца еще сильнее задул ледяной ветер, разрывая туман. А град постепенно превратился в пушистые хлопья снега.
ГЛАВА 26
Они выехали из королевских дворцовых ворот и двинулись по булыжным мостовым, которые покрывал снег толщиной в три пальца. В эту зимнюю стужу декоративные кустарники и ухоженные деревья являли собой жалкую картину — ветви, усыпанные цветами и зеленой листвой, прогнулись под тяжестью снежных шапок. Все защитники города уже заняли свои посты на укреплениях, на улицах не было ни одной повозки. Дероргуила казалась вымершей. В заколоченных ок— нах не горели огни, и только редкие дымки из печных труб свидетельствовали о том, что кое-какие упрямые домовладельцы не пожалели покинуть насиженных мест.
Они скакали по двое в ряд на высоких, мощных конях со стегаными попонами. Первыми ехали Великая Волшебница и Антар. Он держал поводья ее коня, чтобы ничто не мешало волшебной работе. За ними следовали трое рослых сыновей леди Эллинис — Марин, Блордо и Кулбранис — и Кадия, затем — королева Анигель и скакавшие на одной лошади Никалон и Джениль, по уши закутанные в меха. Замыкали кавалькаду дорок Шики и ниссом Джеган. Их лошади были нагружены провиантом.
За ними ехали шесть вооруженных рыцарей, которых возглавляли два аристократа, в чьей преданности никто не сомневался: Голтрейн из графства Прок и лорд Баланикар из Рокмилуны, любимый кузен короля Антара.
Все были облачены в теплые одежды; Кадию, короля и одиннадцать вооруженных мужчин защищали шлемы, кольчуги и нарукавники из металлических пластинок. Они везли с собой длинные мечи и пики. Аборигены были вооружены луками и ножами. Даже детям вручили небольшие кинжалы, чтобы они могли защищаться.
Кавалькада мчалась по пустынным улицам города. На снегу не оставалось следов от лошадиных копыт, а когда они проезжали мимо уличных фонарей, их фигуры не отбрасывали тени. Для Великой Волшебницы не составило труда окружить всадников волшебной защитной аурой: как всегда, пространство вокруг Харамис в пределах десяти элсов становилось невидимым для обзора колдуна. В самом начале путешествия она заверила Антара и Анигель, что, находясь в пути, сможет следить и за Осорконом, и за Орогастусом, не нарушая колдовского покрова. Она обещала также, что время от времени, отвлекаясь от наблюдений, будет предпринимать кое-какие действия, которые окажут им помощь. К сожалению, при таких обстоятельствах она была не способна защитить их от холода и метели. Талисман согревал саму Харамис, остальные же жестоко страдали от стужи, но никто не жаловался.
Они подъехали к южным воротам города. На караульных вышках было полным-полно народа. Вдоль массивной стены полыхали костры, языки пламени почти стелились по земле из-за сильного ветра. В башне охраны горел огонь.
— Я проеду вперед и прикажу отпереть ворота, — предложил Антар.
Харамис покачала головой.
— Орогастусу это может показаться подозрительным. Если он или его Голоса увидят, что ворота открываются и закрываются, а никто через них не проходит, колдун догадается, что здесь замешана магия. Нет, я сделаю иначе.
Стражники занимались своими делами. Всадники остановились. Харамис одна подъехала к воротам и дотронулась до засова своим талисманом. Моментально и деревянные створки, и железный засов стали прозрачными, как стекло. Антар и его спутники не смогли сдержать возгласов изумления, когда увидели за проемом уходящую вдаль черную дорогу.
— Едем, — скомандовала Харамис и первой проехала сквозь невидимые ворота — так нож входит в воду. Все последовали за ней. Когда они оказались за городскими стенами, ворота опять обрели прежнюю твердость.
— Белая Дама, мы знали, что вы — могущественная волшебница, — воскликнул пораженный граф Голтрейн, — но о таких чудесах я никогда не слышал!
— Я тоже, — спокойно ответила Харамис. — Я сама не знала, получится у меня или нет, пока не попробовала. Меня посвятили в тайны высокой магии совсем недавно, и мне кажется, нас ждет еще немало сюрпризов.
Потом прибавила:
— Надо лишь молиться о том, чтобы эти сюрпризы оказались желанными.
Они двинулись в путь. Теперь их окружала непроглядная ночная тьма. Слабый свет, исходивший от серого неба, нисколько не помогал всадникам. Дорок Шики предусмотрительно прихватил с собой длинные веревки. И теперь они пригодились: лошадей связали попарно, чтобы никто не сбился с пути. Сначала лошади шли рысью, потом их бег замедлился, так как снег становился все глубже и глубже. Стало ясно, что поездка отнимет больше времени, чем они думали.
Нигде не было видно ни одной живой души. Казалось, все деревни, расположенные неподалеку от города, вымерли. Проехав около трех лиг, кавалькада свернула налево — на дорогу, проходившую среди полей, по которым там и тут были разбросаны небольшие фермы, едва различимые среди падающего снега, хотя домики находились от всадников на расстоянии брошенного камня.
Великая Волшебница уверенно прокладывала путь. Даже в те минуты, когда она была погружена в транс, ее конь, не обращая внимания на бушующую метель, скакал в нужном направлении. Из его ноздрей вырывались белые облачка пара, он без конца встряхивал головой, избавляясь от залеплявшего глаза снега.
Спустя час принцесса Джениль задремала и начала вываливаться из седла, сидящий перед ней принц Никалон тоже клевал носом. К счастью, Шики заметил, что происходит, пришпорил коня и ухитрился поймать принцессу, прежде чем она коснулась замерзшей земли. После этого случая королева Анигель привязала обоих детей к седлу.
Когда они снова тронулись в путь, Антар сказал Харамис:
— С каждой минутой буря крепчает. Как же мы с Осорконом сразимся в такой снегопад? Мы вряд ли сможем разглядеть друг друга!
— Лагерь Осоркона расположен в лесу, среди высоких деревьев, — ответила Харамис, — так что на этот счет не беспокойся.
— Ладно, это не самое главное, — согласился король. — Гораздо больше меня беспокоит другое. Давайка поговорим, пока Анигель нас не слышит. Дело в том, что состояние моего здоровья оставляет желать лучшего. Волшебный сон, в который меня погрузил Орогастус, и длительное тюремное заключение были неважной подготовкой к поединку. Даже если бы я был в своей обычной форме, и то одолеть Осоркона было бы не так-то легко. Правда, он на двадцать лет старше меня, но очень силен и вынослив и находится в добром здравии. Он — опытный боец и отлично управляется со своим могучим мечом.
— Я могла бы помочь… — начала Харамис.
— Нет! Именно об этом я и хотел предупредить тебя. Моя жена, конечно, станет просить тебя о помощи, но если мы хотим вернуть симпатии сторонников Осоркона, бой должен быть честным. Пожалуйста, никакой магии! Никто не должен знать о твоем присутствии! Я должен победить Осоркона своими силами… или смириться с поражением.
— И принять смерть? — спросила Харамис едва слышным из-за завываний метели голосом.
— Если я буду гибнуть, ты должна сосредоточить все силы на спасении Анигель и остальных, но ни в коем случае не пытайся оказывать помощь мне! Уверен, ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да, — вздохнула Харамис — Я сделаю, как ты сказал.
Долгое время они ехали молча. Дорога полого поднималась вверх. Перед ними остались лишь две заледеневшие колеи, присыпанные пушистым снегом. Не было ни ферм, ни мостиков через речушки, скованные льдом. Изредка по сторонам сужавшейся тропы попадались маленькие погнувшиеся деревца и кустики, утопающие в сугробах. Наконец путешественники въехали в рощу Атакум. Деревья здесь стояли так плотно, что ветер почти не чувствовался.
Харамис объявила привал. Они добрались до маленькой покосившейся хижины, которая когда-то служила жилищем угольщикам, убитым солдатами Осоркона. Всадники спешились, привязали лошадей к молоденьким деревцам, росшим неподалеку, а потом укрылись в своем новом убежище. Там было очень тесно. Янтарный цветок в талисмане Великой Волшебницы сиял, как золотой светильник. Джеган и Шики распаковали свертки с полузамерзшей едой и напитками. Когда Великая Волшебница прикоснулась к провизии талисманом, от снега пошел пар, и путешественники с удовольствием подкрепились. Замерзшие люди согревались от прикосновения руки Харамис. Джеган развел огонь в небольшой печурке, и скоро воздух немного прогрелся.
— Мы уже совсем рядом с лагерем, — сказала Харамис. — Я наблюдала за армией и лордом Осорконом. Они ни о чем не подозревают. Значит, нам удалось остаться незамеченными.
— А колдун? — спросила Анигель. Она устроилась возле огня, прижав к себе детей.
— Желтый Голос с помощью Трехвекого Горящего Глаза наблюдает за Дероргуилой. На самом колдуне надета волшебная диадема, вечером он связывался с Осорконом и приказал ему ждать сигнала к нападению на город. Теперь Орогастус занят тем, что пытается перебросить из тузаменского замка на корабль какие-то предметы. Пока ему это не удалось. Он так поглощен своим делом, что вряд ли будет прерываться, чтобы взглянуть на лагерь.
— Значит, нам надо идти? — угрюмо спросил король.
— Да, — сказала Великая Волшебница. — Лошадей мы оставим здесь и дальше по лесу пойдем пешком. До лагеря Осоркона отсюда не больше трети мили. Возьмите с собой только мечи. Я покажу дорогу.
Рыцари одобрительно загудели. Мужчины передавали друг другу кувшин с дымящимся вином, запивали им хлеб и мясо. Наследный принц прожевал булочку и спросил звонким голосом:
— А мы с сестрой, папа? Мы пойдем с тобой?
— Нет, — поспешила ответить Великая Волшебница. — Вы со своей матерью-королевой останетесь здесь. Вас будут охранять граф Голтрейн, сыновья леди Эллинис и Шики с Джеганом.
— Нет! — отчаянно вскрикнула Анигель. — Антар, позволь мне пойти с тобой!
Король протиснулся сквозь толпу вооруженных, закутанных в меха воинов и взял ее за руки. — Ты должна остаться, любовь моя. Твое присутствие только помешает мне. Я знаю, тебе будет нелегко, но так лучше. Здесь вы будете в безопасности. А если случится самое худшее, Великая Волшебница перенесет тебя и всех остальных в тихое место.
— Мое место рядом с тобой! Мы ведь договорились!
— А вдруг Антар получит роковую рану, — безжалостно сказала Кадия, — если ты ненароком отвлечешь его внимание от противника?
— О, будь ты проклята, Кадия! — простонала Анигель. — Я никогда…
— Конечно, ты не сделаешь этого специально, — прервал ее король. — Но этот поединок будет самым трудным в моей жизни. Дорогая, я умоляю тебя остаться. Тогда я буду биться с легким сердцем.
Анигель взглянула на него просветлевшим взором. Ее лицо обрамлял золотистый мех воррама, на котором еще поблескивали крошечные сосульки.
— Антар… любимый мой! Опять я эгоистическими капризами мешаю тебе исполнить свой долг. Прости меня. Конечно, я остаюсь. — Их губы встретились, потом она выскользнула из его объятий и сказала Ники и Джен: — Поцелуйте отца на прощание, мои маленькие.
Печальные дети подошли к королю, и он наклонился, чтобы обнять их.
— Мы будем молиться за тебя, — сказала Анигель. — Помни, что я люблю тебя всем сердцем.
Король не сказал больше ни слова. Он надел шлем и проверил, легко ли выходит из ножен меч. Рыцари, которые должны были сопровождать его, сделали то же самое, а потом один за другим стали подходить к королеве. Они преклоняли колено, и Анигель благословляла их. Великая Волшебница вывела их наружу.
Кадия была последней.
— Сестра, — робко обратилась она к Анигель, — может, мне остаться с тобой?
Но та покачала головой и отвернулась, погружаясь в молчаливое отчаяние. Она даже не благословила Кадию.
— Тогда я встану ближе всех к королю во время поединка, — сказала Кадия. — Или я первой поздравлю его со славной победой, или первой отомщу за него. Прощай. — Кади… — Анигель медленно подняла голову. Но Большеглазая Дама уже вышла.
В нечеловечески огромных глазах Шики застыло страдание. Он горестно воскликнул:
— О, великая королева! Неужели вы не можете простить свою сестру?
— Я простила ее, — угрюмо ответила Анигель, глядя на языки пламени. Но кроваво-красный цветок, висящий на золотой цепочке, свидетельствовал о том, что она лжет.
— Чего он добивается с такой настойчивостью? — обратилась Харамис к своему талисману. Она и раньше пыталась понять, на что направлены магические старания колдуна, но теперь, когда в сопровождении короля и рыцарей она пробиралась по густому заснеженному лесу, этот вопрос приобрел особую важность.
Шар-Трилистник ответил:
— Орогастус пытается заполучить атрибуты, необходимые для обряда посвящения в Звездную Гильдию.
— О Боже! Кого он собирается посвящать — своих помощников?
— Да.
— Но зачем?
— Его побуждения скрыты от меня за Печатью Звезды. Харамис раздраженно хмыкнула. Она вела мужчин и Кадию по укутанному снегом лесу напрямик к лагерю врага и думала. И ответ неожиданно нашелся. Конечно! Синошур! Что говорила синдона Учительница?.. Только Совет Звезды или вся Коллегия Великих Волшебников могут уничтожить черный шестиугольник, который был орудием вечной высылки Орогастуса!
Заранее зная ответ, она вновь обратилась к талисману:
— Сколько человек должно быть в Совете Звезды, чтобы он обрел власть?
— Не меньше трех.
Ну вот, все и объяснилось.
Остановившись, Харамис взяла в руки талисман, чтобы снова взглянуть на корабль и Орогастуса, и дала отрывистую команду.
На этот раз на колдуне не было привычных белых одежд. Он был облачен в тот самый костюм, который носил много лет назад, когда служил Силам Тьмы: в длинный балахон из серебристой ткани с продольными вставками из блестящей черной кожи и в черную с серебром накидку с причудливой бахромой и вышитой на спине огромной лучистой звездой. Руки колдуна обтягивали перчатки из серебристой кожи. Лицо почти полностью скрывала серебряная маска, оставлявшая открытой только нижнюю часть. Маска возвышалась над головой, заканчиваясь высокими остроконечными звездными лучами. Нестерпимым блеском сверкало надетое поверх маски Трехголовое Чудовище. Глаза колдуна походили на две ослепительно белые точки.
У его ног на коленях стояли Фиолетовый и Желтый Голоса. Капюшоны были скинуты с их бритых черепов, а глазницы напоминали глубокие, темные норы. Одна рука Орогастуса повисла над неподвижными слугами, другая высоко поднимала тупой меч, называемый Трехвеким Горящим Глазом.
— Приказываю вам, талисманы! — завывал колдун. — Повелеваю именем Звезды! Перенесите сюда запечатанный Звездный Сундук, что покоится в тайнике замка Тенеброза в Тузамене! Перенесите его по воздуху с помощью быстрых волшебных ветров! Исполняйте!
— Нет, — проговорила Харамис. — Приказываю тебе, мой Шар-Трилистник, задержи эту вещь!
Но в воздухе перед глазами Орогастуса уже начал вырисовываться старинный сундук, обитый почерневшим от времени серебром. На его крышке была видна темная потрескавшаяся Звезда.
Харамис сосредоточила все свое внимание на нем и увидела, как он постепенно превращается в подобие кристалла. Тогда страшным усилием воли она отослала его обратно.
И он исчез.
Два Голоса внезапно забились в конвульсиях и без чувств повалились к ногам колдуна. Он замер, огорченно глядя на них, а потом яростно зарычал:
— Харамис! Это сделала ты!
— Да, — отозвалась она.
Орогастус медленно опустил Трехвекий Горящий Глаз, проглотив готовые вырваться бранные слова. Отчаянным усилием воли он взял себя в руки. — Харамис, покажись, — взмолился он надтреснутым голосом. — Где ты? Почему не отвечаешь на мой зов? Поговори со мной! Приди ко мне! Мы еще можем помешать уничтожению страны твоей сестры, можем предотвратить тысячи смертей! О, моя дорогая возлюбленная, только послушай, что я скажу тебе! Позволь мне увидеть твое милое лицо! Ты должна выслушать меня!
Пораженная в самое сердце, Харамис заколебалась. Потом, болезненно вскрикнув, отключила обзор и поняла, что стоит, вся дрожа, среди хлопьев падающего снега, вцепившись голыми руками в волшебный жезл. Лицо ее исказилось от ужаса. Кадия, Антар и рыцари с удивлением смотрели на нее. Они понимали — случилось что-то страшное, но что именно, оставалось для них тайной.
— Я чуть не бросилась к нему без оглядки, — прошептала она.
— Сестра, что произошло? — спросила встревоженная Кадия. — Что-то неладное в лагере лорда Осоркона?
Великая Волшебница хотела ответить, но передумала.
— Нет, ничего. Нам не о чем тревожиться. Следуйте за мной.
Они продолжали путь.
Снегопад понемногу стихал. Впереди между деревьями замелькали огоньки костров. Потом они увидели первого дозорного, который ходил кругами по лесу. Путники прошли в шести элсах от него, и он их не заметил. Потом встретили еще нескольких часовых, которые оставались так же безмятежны, что и первый.
Наконец они вошли в лагерь и двинулись между рядов небольших палаток. Множество молодых рыцарей и вооруженных солдат прохаживались взад-вперед по тропинкам и грелись у костров, но никто не обратил внимания на Великую Волшебницу и ее спутников. Незамеченные, они подошли к роскошному шатру, перед которым была большая утоптанная площадка. У входа в шатер горел огромный костер, и в снег были воткнуты пики с флажками лорда Осоркона и четырех провинциальных князей, которые вступили с ним в сговор.
Король Антар дошел до середины открытого пространства и остановился. Он откинул на спину капюшон, так что стал виден королевский шлем Лаборнока. Его забрало было похоже на открытые челюсти свирепого скритека. Шлем угрожающе поблескивал в свете пламени. По обе стороны от Антара встали Кадия и Баланикар, за ними выстроились в ряд шесть преданных короне лабровендских рыцарей. Харамис заговорила с королем:
— Теперь все в твоих руках, мой дорогой зять. Я останусь невидимой, Осоркон не узнает о моем присутствии, но я буду бдительна, и, если кто-то третий попытается вмешаться в честный поединок, я приму меры.
— Спасибо, — прошептал Антар. — Когда Осоркон и его соратники узнают о моем появлении?
— Как только ты позовешь их.
Антар скинул плащ, передал его Кадии и обнажил меч. Другие последовали его примеру.
— Лорд Осоркон! — крикнул Антар. — Выходи и дай ответ своему королю!
Тут все люди, населяющие лагерь, увидели пришельцев. Они стали сбегаться к большом шатру, выхватывая оружие, но, подбежав, поняли, что таинственная невидимая преграда не дает им сделать ни шага на утрамбованную площадку. Охваченные тревогой, они собрались в огромную толпу и стали ждать, что будет дальше.
— Осоркон, выходи! — повторил король. — Я заявляю, что ты — предатель и гнусный клятвопреступник! Ты вошел в подлый сговор с пиратским государством Рэктам и со злобным Хозяином Тузамена, которые уже готовы к нападению на Дероргуилу! Вероломный мерзавец! Предатель родины! Выходи на суд, встречай кару, которую ты заслуживаешь!
Довольно долго было тихо. Теперь с неба падали редкие хлопья снега, ветер прекратился. Стоя рядом с королем, Кадия слышала, как стучит ее сердце. Ей вдруг стало жарко в меховой накидке, и по шее, укрытой свисающей с золотого шлема кольчугой из металлических пластинок, потекли струйки пота. Она осмелилась посмотреть вниз и увидела у себя на груди капельку янтаря с Черным Триллиумом внутри. — О, Цветок Триединого! — взмолилась она. — Дай ему сил! Подари ему победу! Спаси мужа моей любимой сестры!
Полы шатра распахнулись, и показался Осоркон. Он успел надеть только верхние части доспехов. Одной рукой он прижимал к груди крылатый шлем, другая стискивала обнаженный гигантский двуручный меч. При виде его у Кадии перехватило дыхание. Она забыла, какой он великан. Голова его была почти лысой, бороду серебрила седина. Он посмотрел на короля мрачным взглядом, сделал несколько шагов и остановился в четырех элсах от своего бывшего повелителя. За ним вышли четверо его товарищей: Соратик, Витар, Понизель и Нанкалейн, — за которыми высыпала целая толпа рыцарей-оруженосцев. Видимо, до этой минуты они занимались подготовкой к битве.
— Ну! — взревел Осоркон. — Ты назвал меня предателем, да?
— Да, и это истинная правда! — ответил Антар. — Вместе со своей сестрой Шэрис ты участвовал в похищении моих детей, из-за тебя я попал в плен! А теперь ты ведешь этих невинных людей, — король обвел рукой окружавшую их молчаливую толпу, — дорогой лжи и предательства, мешая им достойно исполнять долг. Если они отрекутся от тебя и присягнут на верность Двум Тронам, я дарую им прощение. Но ты, Осоркон, должен умереть, даже если падешь на колени и отречешься от того, что натворил. Ты не избегнешь справедливой кары!
— Этого не будет! Антар поднял меч.
— Тогда я вызываю тебя на поединок, мы будем драться один на один на глазах свидетелей. Я смогу защитить честь Двух Тронов!
Рассмеявшись резким лающим смехом, Осоркон надел шлем и с лязгом опустил забрало. Кадия и рыцари отступили назад, оставив короля в одиночестве ждать исполнения предшествующих любому поединку церемоний.
Но Осоркон вовсе не собирался следовать правилам рыцарской чести. С проворством, которое поразило зрителей, старый генерал бросился вперед, поднял над головой гигантский меч и со свистом опустил его. Такой удар мог бы рассечь короля надвое — от короны до шпор на сапогах, но монарх успел отклониться в сторону, и меч вонзился в промороженную землю.
Антар развернулся, взмахнул своим мечом и обрушил мощный удар на голову Осоркона. Тот пошатнулся и отпрянул. Массивный стальной шлем спас его, через мгновение он пришел в себя и снова ринулся в бой. Мужчины делали выпад за выпадом; соприкасаясь, их мечи высекали искры. Наседая, Осоркон вынудил короля занять оборонительную позицию. Отбиваясь от ударов, следовавших один за другим, король отступил почти к самому краю невидимой черты, за которой стояли зрители. Окруженная рыцарями, Кадия беспомощно наблюдала за схваткой, оставаясь в центре круга.
«О Боже, не позволяй ему сдаваться!» — беззвучно молилась она. Королевская мантия соскользнула на землю, правой рукой Кадия машинально схватилась за меч, левой изо всех сил сжала янтарный цветок.
Нога Антара ступила на камень, вмерзший в глину. Король потерял равновесие, но не выпустил меч и, падая, нанес удар. Он пришелся по тому месту, где возле шеи скреплялись звенья стальной кольчуги. Лезвие вонзилось глубоко под правую ключицу Осоркона. Тот дико закричал, хотел поднять меч и нанести ответный удар, но вместо этого покачнулся и упал на левый бок. Огромным усилием воли он приподнялся и откатился подальше от короля в снег.
Они скакали по двое в ряд на высоких, мощных конях со стегаными попонами. Первыми ехали Великая Волшебница и Антар. Он держал поводья ее коня, чтобы ничто не мешало волшебной работе. За ними следовали трое рослых сыновей леди Эллинис — Марин, Блордо и Кулбранис — и Кадия, затем — королева Анигель и скакавшие на одной лошади Никалон и Джениль, по уши закутанные в меха. Замыкали кавалькаду дорок Шики и ниссом Джеган. Их лошади были нагружены провиантом.
За ними ехали шесть вооруженных рыцарей, которых возглавляли два аристократа, в чьей преданности никто не сомневался: Голтрейн из графства Прок и лорд Баланикар из Рокмилуны, любимый кузен короля Антара.
Все были облачены в теплые одежды; Кадию, короля и одиннадцать вооруженных мужчин защищали шлемы, кольчуги и нарукавники из металлических пластинок. Они везли с собой длинные мечи и пики. Аборигены были вооружены луками и ножами. Даже детям вручили небольшие кинжалы, чтобы они могли защищаться.
Кавалькада мчалась по пустынным улицам города. На снегу не оставалось следов от лошадиных копыт, а когда они проезжали мимо уличных фонарей, их фигуры не отбрасывали тени. Для Великой Волшебницы не составило труда окружить всадников волшебной защитной аурой: как всегда, пространство вокруг Харамис в пределах десяти элсов становилось невидимым для обзора колдуна. В самом начале путешествия она заверила Антара и Анигель, что, находясь в пути, сможет следить и за Осорконом, и за Орогастусом, не нарушая колдовского покрова. Она обещала также, что время от времени, отвлекаясь от наблюдений, будет предпринимать кое-какие действия, которые окажут им помощь. К сожалению, при таких обстоятельствах она была не способна защитить их от холода и метели. Талисман согревал саму Харамис, остальные же жестоко страдали от стужи, но никто не жаловался.
Они подъехали к южным воротам города. На караульных вышках было полным-полно народа. Вдоль массивной стены полыхали костры, языки пламени почти стелились по земле из-за сильного ветра. В башне охраны горел огонь.
— Я проеду вперед и прикажу отпереть ворота, — предложил Антар.
Харамис покачала головой.
— Орогастусу это может показаться подозрительным. Если он или его Голоса увидят, что ворота открываются и закрываются, а никто через них не проходит, колдун догадается, что здесь замешана магия. Нет, я сделаю иначе.
Стражники занимались своими делами. Всадники остановились. Харамис одна подъехала к воротам и дотронулась до засова своим талисманом. Моментально и деревянные створки, и железный засов стали прозрачными, как стекло. Антар и его спутники не смогли сдержать возгласов изумления, когда увидели за проемом уходящую вдаль черную дорогу.
— Едем, — скомандовала Харамис и первой проехала сквозь невидимые ворота — так нож входит в воду. Все последовали за ней. Когда они оказались за городскими стенами, ворота опять обрели прежнюю твердость.
— Белая Дама, мы знали, что вы — могущественная волшебница, — воскликнул пораженный граф Голтрейн, — но о таких чудесах я никогда не слышал!
— Я тоже, — спокойно ответила Харамис. — Я сама не знала, получится у меня или нет, пока не попробовала. Меня посвятили в тайны высокой магии совсем недавно, и мне кажется, нас ждет еще немало сюрпризов.
Потом прибавила:
— Надо лишь молиться о том, чтобы эти сюрпризы оказались желанными.
Они двинулись в путь. Теперь их окружала непроглядная ночная тьма. Слабый свет, исходивший от серого неба, нисколько не помогал всадникам. Дорок Шики предусмотрительно прихватил с собой длинные веревки. И теперь они пригодились: лошадей связали попарно, чтобы никто не сбился с пути. Сначала лошади шли рысью, потом их бег замедлился, так как снег становился все глубже и глубже. Стало ясно, что поездка отнимет больше времени, чем они думали.
Нигде не было видно ни одной живой души. Казалось, все деревни, расположенные неподалеку от города, вымерли. Проехав около трех лиг, кавалькада свернула налево — на дорогу, проходившую среди полей, по которым там и тут были разбросаны небольшие фермы, едва различимые среди падающего снега, хотя домики находились от всадников на расстоянии брошенного камня.
Великая Волшебница уверенно прокладывала путь. Даже в те минуты, когда она была погружена в транс, ее конь, не обращая внимания на бушующую метель, скакал в нужном направлении. Из его ноздрей вырывались белые облачка пара, он без конца встряхивал головой, избавляясь от залеплявшего глаза снега.
Спустя час принцесса Джениль задремала и начала вываливаться из седла, сидящий перед ней принц Никалон тоже клевал носом. К счастью, Шики заметил, что происходит, пришпорил коня и ухитрился поймать принцессу, прежде чем она коснулась замерзшей земли. После этого случая королева Анигель привязала обоих детей к седлу.
Когда они снова тронулись в путь, Антар сказал Харамис:
— С каждой минутой буря крепчает. Как же мы с Осорконом сразимся в такой снегопад? Мы вряд ли сможем разглядеть друг друга!
— Лагерь Осоркона расположен в лесу, среди высоких деревьев, — ответила Харамис, — так что на этот счет не беспокойся.
— Ладно, это не самое главное, — согласился король. — Гораздо больше меня беспокоит другое. Давайка поговорим, пока Анигель нас не слышит. Дело в том, что состояние моего здоровья оставляет желать лучшего. Волшебный сон, в который меня погрузил Орогастус, и длительное тюремное заключение были неважной подготовкой к поединку. Даже если бы я был в своей обычной форме, и то одолеть Осоркона было бы не так-то легко. Правда, он на двадцать лет старше меня, но очень силен и вынослив и находится в добром здравии. Он — опытный боец и отлично управляется со своим могучим мечом.
— Я могла бы помочь… — начала Харамис.
— Нет! Именно об этом я и хотел предупредить тебя. Моя жена, конечно, станет просить тебя о помощи, но если мы хотим вернуть симпатии сторонников Осоркона, бой должен быть честным. Пожалуйста, никакой магии! Никто не должен знать о твоем присутствии! Я должен победить Осоркона своими силами… или смириться с поражением.
— И принять смерть? — спросила Харамис едва слышным из-за завываний метели голосом.
— Если я буду гибнуть, ты должна сосредоточить все силы на спасении Анигель и остальных, но ни в коем случае не пытайся оказывать помощь мне! Уверен, ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да, — вздохнула Харамис — Я сделаю, как ты сказал.
Долгое время они ехали молча. Дорога полого поднималась вверх. Перед ними остались лишь две заледеневшие колеи, присыпанные пушистым снегом. Не было ни ферм, ни мостиков через речушки, скованные льдом. Изредка по сторонам сужавшейся тропы попадались маленькие погнувшиеся деревца и кустики, утопающие в сугробах. Наконец путешественники въехали в рощу Атакум. Деревья здесь стояли так плотно, что ветер почти не чувствовался.
Харамис объявила привал. Они добрались до маленькой покосившейся хижины, которая когда-то служила жилищем угольщикам, убитым солдатами Осоркона. Всадники спешились, привязали лошадей к молоденьким деревцам, росшим неподалеку, а потом укрылись в своем новом убежище. Там было очень тесно. Янтарный цветок в талисмане Великой Волшебницы сиял, как золотой светильник. Джеган и Шики распаковали свертки с полузамерзшей едой и напитками. Когда Великая Волшебница прикоснулась к провизии талисманом, от снега пошел пар, и путешественники с удовольствием подкрепились. Замерзшие люди согревались от прикосновения руки Харамис. Джеган развел огонь в небольшой печурке, и скоро воздух немного прогрелся.
— Мы уже совсем рядом с лагерем, — сказала Харамис. — Я наблюдала за армией и лордом Осорконом. Они ни о чем не подозревают. Значит, нам удалось остаться незамеченными.
— А колдун? — спросила Анигель. Она устроилась возле огня, прижав к себе детей.
— Желтый Голос с помощью Трехвекого Горящего Глаза наблюдает за Дероргуилой. На самом колдуне надета волшебная диадема, вечером он связывался с Осорконом и приказал ему ждать сигнала к нападению на город. Теперь Орогастус занят тем, что пытается перебросить из тузаменского замка на корабль какие-то предметы. Пока ему это не удалось. Он так поглощен своим делом, что вряд ли будет прерываться, чтобы взглянуть на лагерь.
— Значит, нам надо идти? — угрюмо спросил король.
— Да, — сказала Великая Волшебница. — Лошадей мы оставим здесь и дальше по лесу пойдем пешком. До лагеря Осоркона отсюда не больше трети мили. Возьмите с собой только мечи. Я покажу дорогу.
Рыцари одобрительно загудели. Мужчины передавали друг другу кувшин с дымящимся вином, запивали им хлеб и мясо. Наследный принц прожевал булочку и спросил звонким голосом:
— А мы с сестрой, папа? Мы пойдем с тобой?
— Нет, — поспешила ответить Великая Волшебница. — Вы со своей матерью-королевой останетесь здесь. Вас будут охранять граф Голтрейн, сыновья леди Эллинис и Шики с Джеганом.
— Нет! — отчаянно вскрикнула Анигель. — Антар, позволь мне пойти с тобой!
Король протиснулся сквозь толпу вооруженных, закутанных в меха воинов и взял ее за руки. — Ты должна остаться, любовь моя. Твое присутствие только помешает мне. Я знаю, тебе будет нелегко, но так лучше. Здесь вы будете в безопасности. А если случится самое худшее, Великая Волшебница перенесет тебя и всех остальных в тихое место.
— Мое место рядом с тобой! Мы ведь договорились!
— А вдруг Антар получит роковую рану, — безжалостно сказала Кадия, — если ты ненароком отвлечешь его внимание от противника?
— О, будь ты проклята, Кадия! — простонала Анигель. — Я никогда…
— Конечно, ты не сделаешь этого специально, — прервал ее король. — Но этот поединок будет самым трудным в моей жизни. Дорогая, я умоляю тебя остаться. Тогда я буду биться с легким сердцем.
Анигель взглянула на него просветлевшим взором. Ее лицо обрамлял золотистый мех воррама, на котором еще поблескивали крошечные сосульки.
— Антар… любимый мой! Опять я эгоистическими капризами мешаю тебе исполнить свой долг. Прости меня. Конечно, я остаюсь. — Их губы встретились, потом она выскользнула из его объятий и сказала Ники и Джен: — Поцелуйте отца на прощание, мои маленькие.
Печальные дети подошли к королю, и он наклонился, чтобы обнять их.
— Мы будем молиться за тебя, — сказала Анигель. — Помни, что я люблю тебя всем сердцем.
Король не сказал больше ни слова. Он надел шлем и проверил, легко ли выходит из ножен меч. Рыцари, которые должны были сопровождать его, сделали то же самое, а потом один за другим стали подходить к королеве. Они преклоняли колено, и Анигель благословляла их. Великая Волшебница вывела их наружу.
Кадия была последней.
— Сестра, — робко обратилась она к Анигель, — может, мне остаться с тобой?
Но та покачала головой и отвернулась, погружаясь в молчаливое отчаяние. Она даже не благословила Кадию.
— Тогда я встану ближе всех к королю во время поединка, — сказала Кадия. — Или я первой поздравлю его со славной победой, или первой отомщу за него. Прощай. — Кади… — Анигель медленно подняла голову. Но Большеглазая Дама уже вышла.
В нечеловечески огромных глазах Шики застыло страдание. Он горестно воскликнул:
— О, великая королева! Неужели вы не можете простить свою сестру?
— Я простила ее, — угрюмо ответила Анигель, глядя на языки пламени. Но кроваво-красный цветок, висящий на золотой цепочке, свидетельствовал о том, что она лжет.
— Чего он добивается с такой настойчивостью? — обратилась Харамис к своему талисману. Она и раньше пыталась понять, на что направлены магические старания колдуна, но теперь, когда в сопровождении короля и рыцарей она пробиралась по густому заснеженному лесу, этот вопрос приобрел особую важность.
Шар-Трилистник ответил:
— Орогастус пытается заполучить атрибуты, необходимые для обряда посвящения в Звездную Гильдию.
— О Боже! Кого он собирается посвящать — своих помощников?
— Да.
— Но зачем?
— Его побуждения скрыты от меня за Печатью Звезды. Харамис раздраженно хмыкнула. Она вела мужчин и Кадию по укутанному снегом лесу напрямик к лагерю врага и думала. И ответ неожиданно нашелся. Конечно! Синошур! Что говорила синдона Учительница?.. Только Совет Звезды или вся Коллегия Великих Волшебников могут уничтожить черный шестиугольник, который был орудием вечной высылки Орогастуса!
Заранее зная ответ, она вновь обратилась к талисману:
— Сколько человек должно быть в Совете Звезды, чтобы он обрел власть?
— Не меньше трех.
Ну вот, все и объяснилось.
Остановившись, Харамис взяла в руки талисман, чтобы снова взглянуть на корабль и Орогастуса, и дала отрывистую команду.
На этот раз на колдуне не было привычных белых одежд. Он был облачен в тот самый костюм, который носил много лет назад, когда служил Силам Тьмы: в длинный балахон из серебристой ткани с продольными вставками из блестящей черной кожи и в черную с серебром накидку с причудливой бахромой и вышитой на спине огромной лучистой звездой. Руки колдуна обтягивали перчатки из серебристой кожи. Лицо почти полностью скрывала серебряная маска, оставлявшая открытой только нижнюю часть. Маска возвышалась над головой, заканчиваясь высокими остроконечными звездными лучами. Нестерпимым блеском сверкало надетое поверх маски Трехголовое Чудовище. Глаза колдуна походили на две ослепительно белые точки.
У его ног на коленях стояли Фиолетовый и Желтый Голоса. Капюшоны были скинуты с их бритых черепов, а глазницы напоминали глубокие, темные норы. Одна рука Орогастуса повисла над неподвижными слугами, другая высоко поднимала тупой меч, называемый Трехвеким Горящим Глазом.
— Приказываю вам, талисманы! — завывал колдун. — Повелеваю именем Звезды! Перенесите сюда запечатанный Звездный Сундук, что покоится в тайнике замка Тенеброза в Тузамене! Перенесите его по воздуху с помощью быстрых волшебных ветров! Исполняйте!
— Нет, — проговорила Харамис. — Приказываю тебе, мой Шар-Трилистник, задержи эту вещь!
Но в воздухе перед глазами Орогастуса уже начал вырисовываться старинный сундук, обитый почерневшим от времени серебром. На его крышке была видна темная потрескавшаяся Звезда.
Харамис сосредоточила все свое внимание на нем и увидела, как он постепенно превращается в подобие кристалла. Тогда страшным усилием воли она отослала его обратно.
И он исчез.
Два Голоса внезапно забились в конвульсиях и без чувств повалились к ногам колдуна. Он замер, огорченно глядя на них, а потом яростно зарычал:
— Харамис! Это сделала ты!
— Да, — отозвалась она.
Орогастус медленно опустил Трехвекий Горящий Глаз, проглотив готовые вырваться бранные слова. Отчаянным усилием воли он взял себя в руки. — Харамис, покажись, — взмолился он надтреснутым голосом. — Где ты? Почему не отвечаешь на мой зов? Поговори со мной! Приди ко мне! Мы еще можем помешать уничтожению страны твоей сестры, можем предотвратить тысячи смертей! О, моя дорогая возлюбленная, только послушай, что я скажу тебе! Позволь мне увидеть твое милое лицо! Ты должна выслушать меня!
Пораженная в самое сердце, Харамис заколебалась. Потом, болезненно вскрикнув, отключила обзор и поняла, что стоит, вся дрожа, среди хлопьев падающего снега, вцепившись голыми руками в волшебный жезл. Лицо ее исказилось от ужаса. Кадия, Антар и рыцари с удивлением смотрели на нее. Они понимали — случилось что-то страшное, но что именно, оставалось для них тайной.
— Я чуть не бросилась к нему без оглядки, — прошептала она.
— Сестра, что произошло? — спросила встревоженная Кадия. — Что-то неладное в лагере лорда Осоркона?
Великая Волшебница хотела ответить, но передумала.
— Нет, ничего. Нам не о чем тревожиться. Следуйте за мной.
Они продолжали путь.
Снегопад понемногу стихал. Впереди между деревьями замелькали огоньки костров. Потом они увидели первого дозорного, который ходил кругами по лесу. Путники прошли в шести элсах от него, и он их не заметил. Потом встретили еще нескольких часовых, которые оставались так же безмятежны, что и первый.
Наконец они вошли в лагерь и двинулись между рядов небольших палаток. Множество молодых рыцарей и вооруженных солдат прохаживались взад-вперед по тропинкам и грелись у костров, но никто не обратил внимания на Великую Волшебницу и ее спутников. Незамеченные, они подошли к роскошному шатру, перед которым была большая утоптанная площадка. У входа в шатер горел огромный костер, и в снег были воткнуты пики с флажками лорда Осоркона и четырех провинциальных князей, которые вступили с ним в сговор.
Король Антар дошел до середины открытого пространства и остановился. Он откинул на спину капюшон, так что стал виден королевский шлем Лаборнока. Его забрало было похоже на открытые челюсти свирепого скритека. Шлем угрожающе поблескивал в свете пламени. По обе стороны от Антара встали Кадия и Баланикар, за ними выстроились в ряд шесть преданных короне лабровендских рыцарей. Харамис заговорила с королем:
— Теперь все в твоих руках, мой дорогой зять. Я останусь невидимой, Осоркон не узнает о моем присутствии, но я буду бдительна, и, если кто-то третий попытается вмешаться в честный поединок, я приму меры.
— Спасибо, — прошептал Антар. — Когда Осоркон и его соратники узнают о моем появлении?
— Как только ты позовешь их.
Антар скинул плащ, передал его Кадии и обнажил меч. Другие последовали его примеру.
— Лорд Осоркон! — крикнул Антар. — Выходи и дай ответ своему королю!
Тут все люди, населяющие лагерь, увидели пришельцев. Они стали сбегаться к большом шатру, выхватывая оружие, но, подбежав, поняли, что таинственная невидимая преграда не дает им сделать ни шага на утрамбованную площадку. Охваченные тревогой, они собрались в огромную толпу и стали ждать, что будет дальше.
— Осоркон, выходи! — повторил король. — Я заявляю, что ты — предатель и гнусный клятвопреступник! Ты вошел в подлый сговор с пиратским государством Рэктам и со злобным Хозяином Тузамена, которые уже готовы к нападению на Дероргуилу! Вероломный мерзавец! Предатель родины! Выходи на суд, встречай кару, которую ты заслуживаешь!
Довольно долго было тихо. Теперь с неба падали редкие хлопья снега, ветер прекратился. Стоя рядом с королем, Кадия слышала, как стучит ее сердце. Ей вдруг стало жарко в меховой накидке, и по шее, укрытой свисающей с золотого шлема кольчугой из металлических пластинок, потекли струйки пота. Она осмелилась посмотреть вниз и увидела у себя на груди капельку янтаря с Черным Триллиумом внутри. — О, Цветок Триединого! — взмолилась она. — Дай ему сил! Подари ему победу! Спаси мужа моей любимой сестры!
Полы шатра распахнулись, и показался Осоркон. Он успел надеть только верхние части доспехов. Одной рукой он прижимал к груди крылатый шлем, другая стискивала обнаженный гигантский двуручный меч. При виде его у Кадии перехватило дыхание. Она забыла, какой он великан. Голова его была почти лысой, бороду серебрила седина. Он посмотрел на короля мрачным взглядом, сделал несколько шагов и остановился в четырех элсах от своего бывшего повелителя. За ним вышли четверо его товарищей: Соратик, Витар, Понизель и Нанкалейн, — за которыми высыпала целая толпа рыцарей-оруженосцев. Видимо, до этой минуты они занимались подготовкой к битве.
— Ну! — взревел Осоркон. — Ты назвал меня предателем, да?
— Да, и это истинная правда! — ответил Антар. — Вместе со своей сестрой Шэрис ты участвовал в похищении моих детей, из-за тебя я попал в плен! А теперь ты ведешь этих невинных людей, — король обвел рукой окружавшую их молчаливую толпу, — дорогой лжи и предательства, мешая им достойно исполнять долг. Если они отрекутся от тебя и присягнут на верность Двум Тронам, я дарую им прощение. Но ты, Осоркон, должен умереть, даже если падешь на колени и отречешься от того, что натворил. Ты не избегнешь справедливой кары!
— Этого не будет! Антар поднял меч.
— Тогда я вызываю тебя на поединок, мы будем драться один на один на глазах свидетелей. Я смогу защитить честь Двух Тронов!
Рассмеявшись резким лающим смехом, Осоркон надел шлем и с лязгом опустил забрало. Кадия и рыцари отступили назад, оставив короля в одиночестве ждать исполнения предшествующих любому поединку церемоний.
Но Осоркон вовсе не собирался следовать правилам рыцарской чести. С проворством, которое поразило зрителей, старый генерал бросился вперед, поднял над головой гигантский меч и со свистом опустил его. Такой удар мог бы рассечь короля надвое — от короны до шпор на сапогах, но монарх успел отклониться в сторону, и меч вонзился в промороженную землю.
Антар развернулся, взмахнул своим мечом и обрушил мощный удар на голову Осоркона. Тот пошатнулся и отпрянул. Массивный стальной шлем спас его, через мгновение он пришел в себя и снова ринулся в бой. Мужчины делали выпад за выпадом; соприкасаясь, их мечи высекали искры. Наседая, Осоркон вынудил короля занять оборонительную позицию. Отбиваясь от ударов, следовавших один за другим, король отступил почти к самому краю невидимой черты, за которой стояли зрители. Окруженная рыцарями, Кадия беспомощно наблюдала за схваткой, оставаясь в центре круга.
«О Боже, не позволяй ему сдаваться!» — беззвучно молилась она. Королевская мантия соскользнула на землю, правой рукой Кадия машинально схватилась за меч, левой изо всех сил сжала янтарный цветок.
Нога Антара ступила на камень, вмерзший в глину. Король потерял равновесие, но не выпустил меч и, падая, нанес удар. Он пришелся по тому месту, где возле шеи скреплялись звенья стальной кольчуги. Лезвие вонзилось глубоко под правую ключицу Осоркона. Тот дико закричал, хотел поднять меч и нанести ответный удар, но вместо этого покачнулся и упал на левый бок. Огромным усилием воли он приподнялся и откатился подальше от короля в снег.