Нортон Андрэ. Новая порода

   – Повторяю, нельзя с полной уверенностью говорить о том, зачем они это сделали, – проговорила Лили-Ха. – Возможно, они схватили детенышей, чтобы изучить их, а вместе с ними изучить и обычаи планеты, с жителями которой некогда расправились.
   – Я так не думаю, – вставил Фуртиг. Он не мог сказать, что Фоскатт прав в своих предположениях о мотивах Демонов. Но что-то подсказывало ему, что Фоскатт прав, словно Фуртиг собственными глазами видел похищение детеныша Сломанного Носа.
   – Но почему тогда они не схватили нас с Ку-Ла? – продолжал он. Когда он узнал, каким способом Демоны охотятся со своего летательного аппарата, он сильно озадачился. Для них не составило бы никакого труда схватить его и Ку-Ла на мосту. Разумеется, попытайся они это сделать, Фуртиг тотчас же воспользовался оружием, выбрасывающим молнии. Возможно, это и остановило Демонов? Неужели им сверху удалось разглядеть это оружие? Если так, то план Гаммажа вооружить как можно больше Народа этим оружием, совершенно правилен и может принести огромную пользу.
   Лили-Ха будто прочитала его мысли.
   – Ты ведь вооруженный воин, а не беззащитный и напуганный подросток! Возможно, Демоны не захотели, чтобы пленники доставили им какие-либо неприятности, и поэтому выбрали наименее опасную жертву. Сколько еще до ваших Пещер?
   – Если мы идем правильно, то прибудем вскоре после рассвета.
   Они осторожно продвигались под деревьями, а там, где лес редел, прикрывались ветками, отломанными от кустарника. Заметив любую открытую местность, они пробегали ее на всей скорости, и все время прислушивались, не доносится ли угрожающий рокот с воздуха. На рассвете они выбрались к верхним Пещерам. Фуртиг услышал клич первого Часового, который тем самым предупреждал остальных о тревоге. Часовые перекликались до тех пор, пока их клич не достиг Старейшин. Фуртиг не знал, узнали ли его часовые или просто передали сообщение, что к Пещерам направляется группа Народа.
   Однако то, что они беспрепятственно преодолели открытую местность и добрались до Пещер, сулило весьма гостеприимный прием. Это говорило о большой чести, оказанной им. Часовые и охранники свободно пропускали их и не пытались остановить. Тем не менее, когда троица преодолела покатый склон, перед тем как подойти к скале, где располагались Пещеры, прямо перед ними появилась из травы крохотная фигурка, покрытая серой, шелковистой шерсткой, переливающейся на солнце. И хотя она была такая маленькая, но держалась прямо, с гордостью и достоинством.
   – Ю-Ла! – воскликнул Фуртиг, и тут же на него накатили теплые воспоминания, как она провожала его в опасное путешествие и вооружила не только найденными ею когтями, но также и верой в себя.
   – О, мой брат по клану! – проговорила она серьезно, причем настолько, как будто была кормящей матерью не одного поколения малышей. Затем посмотрела на Лили-Ха и издала зловещее шипение.
   – Ты привел с собой довольно странную Выбирающую! – она буквально выплюнула эти слова, словно ругательство.
   – Это не Выбирающая, – пояснил Фуртиг. Он знал, что следует делать в подобных случаях. Воин должен поджать уши и помахать хвостом на глазах у того, кто не относится к их родственникам. И он сказал, как познакомился с этой необычной женщиной: – Это – Лили-Ха, рожденная в Логовищах. Она не Выбирающая и никогда ею не будет здесь, а будет делать это среди собственного клана – таков закон Логовищ.
   Ю-Ла, похоже, не поверила и до сих пор разглядывала Лили-Ха с не ослабевшим подозрением.
   – И вправду, она не похожа на Выбирающих из Пещер.
   – Так что твой собрат по клану сказал тебе чистую правду, – дружелюбно промурлыкала Лили-Ха. – Я пришла сюда не для того, чтобы кого-нибудь выбрать среди вас, а мне надо поговорить с вашими Старейшинами совершенно о других вещах – причем очень опасных.
   Она подошла к Ю-Ла ближе, и девочка, словно убежденная ее словами, повернулась к Лили-Ха. Обе высунули розовые язычки и в знак дружбы коснулись ими щек друг друга.
   – Пещера, в которой живет Ю-Ла, открыта для Лили-Ха, пришедшей из Логовищ, – проговорила Ю-Ла. Потом посмотрела на Фоскатта, который стоял за спиной Фуртига. – Но с тобой еще один незнакомец, – сказала она.
   – Это не совсем так, моя сестра по клану, – сказал Фоскатт. – Некогда я ушел из Пещер, чтобы отыскать Гаммажа. Меня зовут Фоскатт, но, возможно, ты не слышала моего имени, ибо я удалился очень много сезонов назад.
   – Фоскатт, – повторила Ю-Ла. – А-а, да ты из пещеры Кай-Лина. Старшая Выбирающая как-то упоминала твое имя.
   Фоскатт изумленно посмотрел на девочку.
   – А кто эта Старшая Выбирающая?
   – Фей-Линг.
   – Фей-Линг! Она же младшая сестра моей матери! Значит, у меня в Пещере есть родственники!
   – Ну как, Фуртиг? Удалось тебе узнать у Гаммажа секреты Демонов? – поддразнивающим тоном промурлыкала Ю-Ла.
   – Не все, сестренка. Но немного секретов я все-таки узнал. – Он указал на оружие, выбрасывающее молнии, подвешенное к его поясу. – Однако мы принесли очень важное сообщение и хотели бы поговорить со Старейшинами.
   – Сейчас у нас два Совета Старейшин, – сказала она. – В Пещерах произошли перемены. Западный Народ собирается с нами объединиться. Они обитают в нижних ярусах Пещер. Их прогнали с их земель Лайкеры, и в сражении они потеряли пятерых воинов и Старейшину. Теперь мы опасаемся, что следующими Лайкеры прогонят нас. У них огромный отряд.
   Фуртиг внимательно слушал девочку. Возможно, теперь Старейшины согласятся с предложением Гаммажа. Если они поймут, что не смогут удержать за собой Пещеры, даже если объединят два клана, то, вероятно, пойдут на переговоры с Логовищами.
   А еще Демоны и то, что случилось с детенышами Клыкастых. Возможно, Клыкастые предположат, что это совершили пещерные кланы… М-да. Однако без союза Лайкеров и Логовищ им придется несладко, поскольку Логовищами желают овладеть и Демоны, и Крыстоны. Хорошо, если Старейшины согласятся, или это плохо, не Фуртигу судить об этом. Он смог только доставить послание и предупредить обитателей Пещер об опасности.
   Он решительно двинулся вперед. Ю-Ла шла с ним в ногу. Она все время посматривала на него, словно пытаясь прочесть его мысли. Однако вопросов не задавала, похоже, из-за того, что очень обрадовалась его возвращению.
   Она очень быстро подружилась с Лили-Ха. Фуртиг надеялся, что и остальные женщины тоже примут ее должным образом. Если Лили-Ха сумеет убедить женщин Пещер, что не намерена отбивать у них воинов, то он не видел повода для враждебного отношения к ней. Конечно, по сравнению с ней Ю-Ла или Фас-Тан выглядят не так изящно, даже, скорее уродливо. Но сейчас не время рассуждать об этом. Главное, надеялся он, для их же блага, как и для успеха их миссии, чтобы Лили-Ха приняли, как подобает. Если у нее и было чувство собственного превосходства, то ничем не демонстрировала его. По-видимому, про себя она решила, что чем проще и скромнее будет выглядеть, тем скорее женщины Пещер проявят к ней дружелюбие. Некрасивая, необычная, совсем не такая, как они… Да еще увешанная какими-то странными склянками, трубками и оружием. Обладание этими предметами давало ей оружие и защиту. Но она должна где-то спрятать их.
 
   Айана мерила шагами лабораторию. Ее тело было напряжено как пружина; она была настолько напряжена, что ее мускулы заныли от боли. Зато у нее имелся план, но его успех зависел от огромного количества факторов. И большинство из них вступит в силу только по истечении определенного времени. Она понятия не имела, как долго пробудет здесь, и обдумывала, что может сделать Тан и что смогла бы предпринять она, дабы противостоять ему.
   Итак, время и терпение. Она должна быть терпеливой, ибо это самая правильная линия поведения. И все же она никогда не отличалась особым терпением.
   Она потерла щеки руками; лицо было холодным, а сама она слегка дрожала. Нервы… Внезапно ей захотелось посмотреться в зеркало, чтобы увидеть в нем новую Айану, увидеть, как она изменилась за это время, в которое узнала обман и горькую правду, и которая может либо остаться в живых, либо умереть – ведь все зависело от того, как сложатся обстоятельства. Но Тан больше никогда не увидит ее прежней! Она словно наденет маску, как это сделал он, и потом всегда носил маску перед Айаной.
   Когда она встала, ее пошатывало. Она подошла к небольшому шкафчику, вделанному в переборку. Она не только окоченела, но испытывала головокружение, словно весь мир переворачивался у нее перед глазами. Но Айана добралась до отсека в стене и вытащила упаковку с таблетками. Одну из них она положила под язык. Ее совершенно не волновало, что таблетка оказалась очень горькой.
   И тогда она приступила к работе, внимательно разглядывая содержимое полок, заставленных медицинскими приборами, лекарственными препаратами, упаковками с ампулами и какими-то флакончиками. При помощи них она сумеет себя защитить. Только ей придется решить, куда спрятать все это.
 

Глава четырнадцатая

   – Таким образом обстоят дела, – промолвил Фуртиг и пристально посмотрел на Старейшин, а затем на всех, кто собрались выслушать его рассказ. Остальные плотными рядами столпились позади. На их лицах ему не удалось заметить никакой эмоции. В свете присланной Гаммажем лампады глаза присутствующих казались светящимися огнями, оранжевыми, красными и зелеными. По крайней мере, подумал Фуртиг, их выслушали, а не прогнали прочь.
   Перед ним лежало оружие, которое они принесли с собой. Он продемонстрировал действие каждого из них. Здесь были два молниеметателя, трубка, выпускающая очень тонкий луч, от которого мишень превращалась в кусок льда, причем даже в самый теплый сезон.
   Четвертый образец принесла Лили-Ха, ибо только она знала, как с ним обращаться. И он был самый необычный из всех. Если воину повезет, он мог бы избежать выстрелов из первых двух видов оружия. Но от оружия Лили-Ха деться было некуда. Оно являло собой трубку, выбрасывающую тончайшие нити. Они рассыпались в воздухе и превращались в некое подобие паутины. И эта паутина полностью обволакивала воина, что Лили-Ха с успехом продемонстрировала на Фоскатте. Как только нити коснулись его плеча, то, будто по сигналу, паутина обволокла Фоскатта так, что не мог даже пошевелиться. Хотя нити были тонкие и почти не видны, Фоскатт ничего не мог поделать с ними: ни растянуть, не порвать. Когда же Лили-Ха разрезала паутину, она небольшими кусочками рассыпалась по земле.
   Тем не менее, лица Старейшин оставались невозмутимыми, даже несмотря на этот показ. Присутствующие рычали, мяукали, завывали и шипели от изумления и тревоги, что такая штука вообще существует на свете. Лили-Ха честно призналась, что предъявленных чудес немного, но в Логовищах их видимо-невидимо.
   – Но ты ведь сказала, что в Логовищах обитают другие из Народа, – проговорил наконец Ха-Ханг, Старейшина из западного племени. – Ты говорила, что Крыстоны собрали огромные силы и теперь угрожают. И еще ты сказала, что вы видели отряд разведчиков Демонов. Если Демоны и в самом деле возвратились, то разумно будет отдать им Логовища. Наши предки спасли свои жизни, удалившись в леса, когда Демоны стали охотиться на них.
   И тут в первый раз заговорил Фоскатт.
   – Это не совсем так, Старейшина. Вспомни легенды! Наши предки спаслись потому, что Демоны обезумели и начали истреблять друг друга, и пока они убивали своих же соплеменников, нескольким из Народа удалось сбежать. Среди них была родственница моей матери и несколько их сотоварищей. И много-много сезонов после того они скрывались и уносили младших, которых тоже погибло немало. Но потом клану удалось стать больше, чтобы перестать убегать и скрываться.
   Однако Демоны, которые явились сейчас, не сумасшедшие и не убивают друг друга. А вдруг они соберут силы для охоты на нас? И все повторится снова…
   Фуртиг не дождался ответа, а перешел в наступление:
   – В те дни, уважаемые Старейшины, у наших предков не было ни Гаммажа, ни искателей секретов Демонов, которые очень помогают нам. У наших предков также не было оружия и даже толики демонских знаний. Если их сравнить с нами, то клыки у них были короткие, когти – тупые, как у новорожденного. Возможно, явившиеся Демоны – разведчики. А теперь вспомните, зачем нам нужны разведчики? Разве не для того, чтобы отыскивать новые охотничьи угодья? Мы посылаем разведчиков, и если они возвращаются с дурными новостями или вообще не возвращаются, то каково наше решение? Мы просто не идем в том направлении, а подыскиваем себе другое. Разумеется, нынешние потомки Демонов справились с безумием и желанием истреблять друг друга, точно так же как мы преодолели страх перед Логовищами. Это легенды об этом месте рассказывают о всяких ужасах; но в то же время они готовят к тому, что там подстерегает зло. И если их разведчики не вернутся…
   Это был лучший аргумент, который он сумел предложить, потому что это было понятно каждому члену клана так же, как их обычаи и традиции.
   – Демоны и Крыстоны, – заговорил Фал-Кан. – Гаммаж желает объединение всех кланов для борьбы с ними! Он наверняка упоминал о перемирии с Лайкерами? – Старейшина рычал, и этот грозный рык эхом отдавался по залу.
   Тут заговорила Лили-Ха, поскольку она была Выбирающей, и даже Фал-Кан не осмелилась зашипеть на нее. Она протянула вперед ладонь с длинными изящными пальцами и указала на Старшую Выбирающую, сидевшую рядом с Фал-Кан на подушке из перьев и травы, держа у груди только что родившегося малыша.
   – Ответь, ты хочешь, чтобы это дитя стало пищей для Демонов?
   Тут поднялся страшный рев и крик; самцы прижали уши и замотали хвостами. Некоторые молодые воины поднялись, выставив вперед когти, словно приготовившись к бою.
   – Клыкастые считали, что они в полной безопасности. Кто из вас рискнул бы отнять у них их детеныша из рук матери?
   Воцарилась мертвая тишина. Все знали, что в лесах нет бойца страшнее и яростнее, чем самка Клыкастых, когда ее дитяти угрожает опасность.
   – И все же Демоны при помощи своей летающей штуки совершили это, – продолжала Лили-Ха. – Ну как, теперь вы опять станете утверждать, что в лесах будете в безопасности, в то время как летающая штука Демонов преспокойно сможет напасть на вас сверху или убить вас оружием, которое я вам показала? – Она снова продемонстрировала смертоносный метатель молний. – В Логовищах у нас есть тайные ходы, такие узкие, что Демоны не смогут пробраться через них. Наша единственная возможность справиться с Демонами – это истребить их тем же методом, каким они в старину убивали нас.
   – Вы спросите, почему мы сражаемся с Лайкерами, а не с Клыкастыми?
   Когда она замолчала, ей ответил не Старейшина, а Фуртиг, в надежде, что его слова произведут впечатление на молодых воинов, которые еще не успели изучить до конца местные традиции.
   – Почему мы воюем с Лайкерами? Потому что и мы, и они питаются мясом, а охотничьи угодья весьма ограничены. Мы не воюем с Клыкастыми, потому что они травоядные. А в Логовищах очень много еды, и поэтому там нет нужды для охоты. И если вы повстречаетесь с Лайкером и Демоном и у вас будет единственный шанс убить – то кого из них вы выберете? Гаммаж считает, что он бы выбрал Демона, поскольку тот более страшный враг. Что касается Крыстонов, да, они распространяют зло в Логовищах, и поэтому надо постоянно быть начеку и воевать с ними. Помимо всего прочего, от Крыстонов больше вреда, потому что они тоже разыскивают знания Демонов, которые так необходимы нашему Народу. Кому надо, чтобы в небе появилась летающая штука, управляемая Крыстоном и захватывающая в плен воинов и Выбирающих, а также и наших детей?
   Фуртиг подкинул ногой кусочек паутины, чтобы все поняли, как Крыстоны будут ловить их воинов. На этот раз протестующий рык стал намного громче. Сражаться с Лайкерами, конечно, жестокая штука, но бой проходит честно и открыто, к тому же оба противника уважают друг друга. С Крыстонами же все иначе; стоит о них подумать, как во рту появляется омерзительный привкус. Фуртиг вспомнил, что в старинных легендах рассказывалось, что Лайкеры и Народ жили когда-то вместе, и те и другие стали рабами Демонов в Логовищах. А Крыстоны для них – обычная добыча.
   Тут заговорил Ха-Ханг.
   – Ты утверждаешь, что Лайкеры менее опасны, чем Демоны. Но именно в сражении с Лайкерами мы теряли наших воинов. И какое мы имеем отношение к тому, что случилось с детенышем Клыкастых?
   С одной стороны его челюсти отсутствовал клык, а на ушах красовались внушительные шрамы. Было совершенно ясно, что этот Старейшина-воин, а не Старейшина-мудрец.
   На слова Ха-Ханга Фал-Кан зааплодировал.
   – Верно подмечено!
   Фуртиг осознал, что они проиграли дискуссию. Возможно, Старейшины правы, проявляя такую осторожность. Да и сам Фуртиг не знал, на чьей он стороне, пока не узнал от Клыкастых о летающем аппарате. К тому же он никак не мог забыть тех мгновений, когда лежал на мосту, а Демоны зависли над ним. От этого воспоминания глубочайший страх охватывал Фуртига. И ему захотелось поделиться своим страхом с остальными, чтобы всем стало ясно, насколько ужасно нападение с воздуха.
   Да, они могут скрыться в Пещерах. А что, если Демоны выставят патруль, и тогда никто не сможет оттуда выбраться? Что, если летательный аппарат сядет на край скалы и атакует входы в Пещеры? Фуртиг с почтением относился к предостережениям Гаммажа насчет знаний Демонов. Ведь от них можно ожидать всего!
   Наконец поднялась Выбирающая из Пещеры Фал-Кана, состоящая с Гаммажем в родстве. И она низким голосом произнесла:
   – Это дело касается не только Пещер и того, как их защитить. Оно касается и нашего потомства. Если мы не сможем защитить их, как это не сумели сделать Клыкастые…
   – Но мы ведь живем в Пещерах, а Клыкастые – на открытой местности, – прорычал Фал-Кан. И воины одобрительно заурчали.
   – Наши малыши не могут провести в Пещерах всю свою жизнь, – продолжала Выбирающая. – Нам следует прислушаться к Выбирающей из Логовищ; пусть она расскажет нам об их малышах и как они заботятся о них. Каких знаний они достигли в этом деле, кроме того, как лучше сражаться, о чем всегда думают молодые воины? Хотя и это будет им интересно услышать.
   Фал-Кан не стал ни перебивать ее, ни возражать.
   И Лили-Ха заговорила не о боях и не о том, как Логовища нуждаются в воинах. Она просто поведала всем о жизни в Логовищах. Рассказала об оздоровителе, о том, как Выбирающие нянчат своих детей, а до родов находятся в этих оздоровителях, и поэтому малыш получается совершенной формы и обладает быстрым и сметливым умом. Она рассказывала о новой пище, которую они используют, если охота проходит неудачно, что никто там не умирает с голоду, и также рассказала еще много вещей, чтобы Выбирающие поняли: что в Логовищах тоже существует жизнь, и каждая из них способна сделать ее не очень тяжелой, а вполне сносной и даже интересной.
   Кое-что, о чем она рассказывала, Фуртиг видел собственными глазами, но многое из ее повествования могло быть понятно только Выбирающим. Да и для присутствующих этот рассказ содержал очень много нового. Сперва Старейшины зашевелились, вероятно считая, что пора указать рассказчице на нарушение традиций, и все же не стали этого делать, увидев, с каким интересом слушают Лили-Ха. И даже самые строгие блюстители традиций промолчали. Фуртиг заметил, что и мужчины слушают Лили-Ха с нескрываемым интересом. Не говоря уже о Выбирающих…
   Лили-Ха говорила превосходно. В первом ряду, где находились Те, Кому-Придется-Выбирать, сидела Ю-Ла и не сводила глаз с женщины, пришедшей из Логовищ. Фуртиг переводил взгляд от женщин клана на Лили-Ха и обратно. Потом он краем глаза взглянул на Фоскатта.
   Вероятно, Фоскатт не раз слышал рассказы Лили-Ха, ибо на его лице не отражалось ничего, кроме безразличия. Иногда он поглядывал на Фуртига. Потом он наклонился чуть вперед и буквально уставился… На Ю-Ла! И в его взгляде было смущение, которое Фуртиг часто видел у Неизбранных, когда они глазели на Фас-Тан, когда та проходила мимо, медленно помахивая хвостом, и смотрела куда-то поверх них, словно, будучи Неизбранными, они не представляли для нее никакого интереса. Короче, для них просто не было места в ее жизни.
   Ю-Ла… Но она же почти ребенок! И должен пройти целый сезон, когда она станет Выбирающей. Пораженный, Фуртиг разглядывал ее. Нет, она не ребенок. Он понял это еще тогда, когда она встречала его возле Пещер, но то, что Ю-Ла уже выросла, не произвело на него впечатления.
   Ю-Ла – Выбирающая? Из его горла раздался приглушенный рык, как будто он представил ее на открытой местности, а над нею – летающую штуку! Его пальцы невольно вытянулись, словно он хотел надеть на них боевые когти.
   Но сейчас у него не было времени обдумать все это, ибо Лили-Ха завершила свой рассказ, а Старшая Выбирающая сказала:
   – Сейчас нам нужно очень многое обдумать, сестры по клану! Старейшины, воины и Те-Кого-Не-Выбрали! Народ Пещер пока не готов дать точного ответа, что нам предпринять: то или другое.
   Никогда прежде Фуртиг не слышал, чтобы Выбирающая говорила таким тоном, но Старейшины, по-видимому уже выслушивали ее речи, поскольку никто из них не возразил ей. Собрание завершилось, и когда Выбирающие начали расходиться по пещерам, Лили-Ха последовала за Старшей Выбирающей, которая только что говорила.
   Фуртиг с Фоскаттом снова сложили оружие в сумки. Воины прошли в темноту и двигались абсолютно бесшумно. Часовой, стоящий на освещенном лампадой месте, остался стоять неподвижно, словно не заметил прошедших мимо него Фуртига с Фоскаттом.
   – Как ты считаешь, Лили-Ха сумела убедить их? – шепотом спросил Фуртиг своего спутника.
   – Не спрашивай меня, что у женщин на уме, – ответил Фоскатт. Пока говорил, он потуже затянул веревку на сумке. – Но, безусловно, если под угрозой окажется весь Народ и будущее потомства, тут все дела решают Выбирающие. И если они сочтут, что в Логовищах безопаснее, чем в Пещерах, тогда весь Народ отправится к Гаммажу.
   Дошло ли до Тана, что здесь, в лаборатории, преимущество на стороне Айаны? Она присела на банкетке. Она представления не имела, сколько проспала, но когда пробудилась, то ее разум полностью освободился от страхов и отчаяния, которые обуяли ее прежде. Может быть, она вела себя так беспомощно, потому что ее отобрали и воспитали специально в качестве половины и дополнения Тана? Теперь она станет сама собой – а не дополнением к Тану, подумала она. Сейчас Тан остается сам по себе.
   Она вспоминала годы, проведенные на Эльхорне, даже те дни путешествия, когда Айана еще не догадывалась, кем она считалась на самом деле. Она жила точно во сне, и вот, наконец, проснулась. А Тан… конечно же, Тан тоже изменился! И причина происшедшего между ними разрыва вовсе не в ее изменениях, в его!
   Она знала его храбрым, целеустремленным, любопытным, всем интересующимся. И вот теперь все его черты усилились и превратились в обратное: никогда прежде он не был грубым или жестоким. Как будто долгие поиски планеты, населенной существами их рода, подействовали на него… и на нее.
   И если это так… То что происходит с Джейселем, с массой? А вдруг они тоже стали совершенно другими людьми? Если сейчас вся их четверка изменилась, то так тщательно подобранная и дружная команда разрушилась, и как же тогда им работать в одной упряжке, выполняя свою миссию?
   Тут Айана заметила маленькую коробочку с таблетками, которые она вытащила из шкафчика перед тем, как уснуть, и тотчас же почувствовала озноб. Она лихорадочно думала, спрятать ли ей этот специфический препарат, вызывающий быструю и легкую смерть, или использовать его? Несмотря на выучку, она пребывала сейчас в полном замешательстве.
   Если она, врач по профессии, человек, решивший посвятить себя делу жизни, вооружится смертоносным препаратом, то тогда на что же способны остальные? Ей надо уничтожить препарат, чтобы потом, если в голову придет мысль наложить на себя руки, нечего было проглотить…
   Если не считать того, что лекарства могут приносить не только вред, но и пользу, то лучше оставить их там, где они лежали. Нет, она не станет ничего уничтожать, а просто спрячет.
   Никто не знал медицинскую лабораторию и ее оборудование лучше Айаны. Девушка принялась за кропотливые поиски какого-нибудь укромного местечка, наконец она обнаружила его. И спрятала пакет с препаратами за обшивку каюты.
   Теперь, когда дело сделано, можно показаться и перед своим мучителем. Она должна выйти из безопасного медицинского отсека и предстать перед глазами команды, в том числе и Тана, но при своем появлении соблюдать строгий самоконтроль.
   Когда она решилась выйти из лаборатории, то по пути Айана не встретила ни одной живой души. На корабле не раздавалось ни звука. Дважды она останавливалась, чтобы прислушаться. Корабль стоял на месте, поэтому вибрации не ощущалось, и без нее жизнь на корабле будто остановилась. И теперь весь корабль и его каюты создавали странное чувство полнейшей пустоты.
   Словно ее заперли в каком-то вымершем месте! Айана немного прикусила губы, и слабая боль от укуса послужила ей своего рода предостережением. Эмоции ее усилились, вновь возник страх… Что же с ней не так?
   Она до сих пор не придумала возражений против обвинений Тана, а значит, ей предъявят обвинения и остальные. Только надо отнестись ко всему объективно. Она не знала, осталась ли она сама собой на этой планете. Что-то в этой планете беспокоило ее, выбивало из привычной жизненной колеи. Наверное, лучше будет думать так, чем осознавать себя не такой, как остальные, какой-то сумасшедшей!