Странно. Все происходящее кажется рассудительному Рамсею Кимблу совершенно невероятным. И не перестает казаться таким. Тем не менее он уже принял как факт, что это произошло. Он живет во сне или галлюцинации. Нет, скорее он в мире, параллельном его собственному, вначале привлечен сюда снами, а потом попал в чужое тело.
Текла верит, что машина Мелколфа могла сотворить такой переход… Рамсей помнил слова Юрка, что когда-то в этом мире существовала цивилизация, более развитая, чем в его мире. Можно считать, что Мелколф обнаружил принципы, когда-то использовавшиеся этими сверхлюдьми.
Остается установить, действует ли машина в обоих направлениях, можно ли заставить Мелколфа вернуть Рамсея. И поскольку группа, членом которой является ученый, не желает присутствия здесь Рамсея, она будет только рада отправить его назад. Этой группе выгодно, чтобы Каскар оставался мертвым. Трон готов занять Бертал. Рамсей для этих людей угроза; возможно, он даже может отчасти шантажировать их, действуя через старую императрицу или Оситеса. Нужно подождать и посмотреть.
На следующее утро ожидание кончилось тем, что он оказался во флаере, самом большом из всех, что он видел. Текла и Гришильда ушли в отдельную каюту впереди машины. Рамсей сидел среди стражников Теклы, слева от него – Юрк. Они полетели на юго-запад, в сторону Улада. Рамсей не пытался разговаривать.
Он даже не заметил, как они пересекли границу, пока не увидел, что их в воздухе окружили другие флаеры – почетный эскорт. Потом они поели. Уже вечерело, когда показались огни Лома. Город широко раскинулся на равнине внизу.
Приземлились они внутри стен дворца Лома, тут их ждал почетный караул и два пожилых человека, один в черно-белой одежде, другой почти в такой же длинной желтой мантии. Оба они сразу направились к Текле.
Рамсей вздрогнул, увидев черно-белую мантию. Этого человека он дважды видел в своих снах. Им может быть только Оситес, тот самый, что вовлек его в эту переделку. При виде этого худого лица и седых волос Рамсей ощутил странное чувство: он испытывал не гнев, а скорее возбуждение, нетерпение человека, которому предстоит действовать. И ключом к этим действиям будет Оситес.
Глава шестая
Рамсей снял плащ, расстегнул шапочку вместе с маской, под которой на лбу его выступил пот. Но маску снимать не стал, потому что Кьярт все еще возился в помещении, отведенном родственнику Теклы. К тому же… Рамсей тщательно изучил одну стену, затем другую. Возможно, эта цивилизация еще не дошла до «жучков» в комнате человека, которого подозревают обладающие властью. Но это не значит, что за ним не могут тайно наблюдать через какой-нибудь глазок. Этот дворец похож на средневековое сооружение и сразу заставляет вспомнить о тайных переходах, глазках и всех остальных помощниках дворцовых интриг.
Так что лучше не снимать маску, какой тесной она ни кажется. Если где-то за этими увешанными занавесями стенами скорчился шпион, он не должен знать, что вернулся Каскар – вернулся на этот раз живым.
Помещение ему отвели роскошное. В нем находился длинный диван, покрытый толстой зеленой тканью, а на полу, на ковре такого же было цвета разбросано множество квадратных подушек, которые заменяли тут стулья. Стоят также маленькие столики, а на них статуэтки, кубки, чаши. Рамсей решил, что это экспонаты выставки, а не обычная посуда, потому что все они из драгоценных металлов или полудрагоценных камней.
Длинные окна слева выходят не во внешний мир, а на узкий балкон над двором. Снизу слышатся приказы. Там проходят учения какого-то отряда.
Где-то в этом обширном дворце лаборатория, которую он хорошо помнит по снам в своем мире и времени. После того как Кьярт разобрал багаж, привезенный из Олироуна, Рамсей отпустил его. Он хотел бы попросить слугу быть внимательным и сообщать ему все, что он услышал. Но рисковать Рамсей не стал.
Он сел на диван, только сейчас начиная понимать, с какими трудностями ему предстоит столкнуться. Конечно, он может попытаться сам познакомиться с Мелколфом, но Рамсей сомневался, что ему удастся это сделать, не вызывая подозрений. Он никогда не играл роли детектива и не имел ни малейшего представления, с чего начать. Рамсей принялся вспоминать сны, которые вовлекли его в это дикое приключение. Может, где-то в его памяти скрывается ключ.
Первый сон. Он целиком посвящен Оситесу. Старик в длинной черно-белой мантии сидит в кресле с высокой резной спинкой, голова его прислонена к этой спинке, так что подбородок чуть приподнят, глаза закрыты, неподвижность и застылость фигуры свидетельствуют, как кажется Рамсею, о полной сосредоточенности. В этом сне Рамсей смотрит на Просвещенного словно сквозь какое-то окно. Между ними прозрачное стекло.
Как он ни старался, вспомнить удавалось только Оситеса, кресло, ощущение глубокой погруженности в задумчивость, которое производил шаман. Рамсей не действующее лицо в этом сне, он только посторонний наблюдатель.
Этот первый контакт, должно быть, означал, что Оситес, обыскивающий иные миры в поисках «двойника» Каскара, наконец обнаружил Рамсея. Тогда сам Рамсей никакого дурного предчувствия не испытал. Проснулся с ощущением любопытства. Именно любопытство заставило его рассказать об этом сне Грегу. Просто потому что этот сон был яснее и отчетливее, чем любой другой, какой он мог вспомнить.
Рамсей увидел Оситеса в кресле – может, шаман тоже видел сон? Или заставлял себя искать за пределами своего мира? Что дальше?
Второй сон. Оситес есть и в нем, но он не пассивен, не спит в своем кресле. Стоит, открыв глаза, держит в руке круглый блестящий предмет, похожий на зеркало. Предмет отражает свет. Шаман осторожно поднимает его, перемещает вперед и назад, пока отражение не попадает прямо в глаза Рамсею. На этот раз нет ощущения стены между ними; напротив, сам Рамсей, лишенный способности двигаться, словно оказался в незнакомом помещении вместе с Оситесом.
Помещение? Рамсей закрыл глаза, попытался припомнить – не шамана с его сверкающим зеркалом, а то, что за ним.
Стены… да… на них занавеси… очень похожие на те, что в его комнате. Какой рисунок на этих занавесях? Не животные и птицы, которых Рамсей видит, открывая глаза; скорее черные и белые линии, те же цвета, что в одежде шамана. Линии образуют геометрический рисунок. Но он видит их неясно, и требуется огромное усилие воли, чтобы вообще вспомнить их. Луч света, направленный ему в глаза, заставляет сосредоточиваться только на шамане.
Теперь третий…
Снова Оситес, но на этот раз не один. С ним еще двое. Женщина, сидящая в кресле под балдахином. Она в тени, и Рамсей с трудом различает ее фигуру. По другую сторону от кресла еще один мужчина. Он значительно моложе шамана, на нем серый костюм – трико и куртка одного цвета, на плече изображение орла-ястреба. Оситес показывает направление; а этот, Мелколф, привлекает науку с ее силами.
Это предположение очень похоже на истину. Хорошо. Можно надеяться, что Рамсей теперь узнает врага в лицо.
Три сна. Четвертый?..
Оситеса нет на сцене, не видно и женщины в завешенном кресле. Рамсей видит только Мелколфа, ученого, ясно очерченного на фоне туманного окружения. Он вставляет ящик со стрежнем в квадратную крышку какого-то большого аппарата, который доходит ему до плеча. Рамсей перевел дыхание… Должно быть, это и есть машина, о которой говорила Текла.
Он пытается сосредоточиться на ней, но видит ее словно сквозь стену падающей воды. Одно мгновение она видна ясно, в следующее ее скрывает рябь. Но он быстро осознает, что ему предстоит иметь дело не с машиной. Нет, нужно внимательней осмотреть помещение. На что оно похоже?
Стены… камень, никаких завес, как в предыдущих сновидениях. Но сам камень светлее. Есть в помещении и другие установки, кроме куба, с которым работает Мелколф. К несчастью, во время сна все внимание Рамсея было сосредоточено на ученом. Может, в момент контакта его просто отгораживают от всего остального?
Не совсем, потому что был еще пятый сон перед последним, от которого он очнулся совсем другим человеком, «сообщником» Мелколфа. В пятом сне он идет по длинному коридору, вслед за человеком в черно-белой мантии, все его внимание приковано к голове шамана. Оситес приближается к стене, на панели золотом изображена голова орла или ястреба.
Шаман торопливо огляделся, словно хотел убедиться, что он один. Рамсея вдруг удивил этот сон. Он не похож на остальные. Ни Оситес, ни Мелколф не смотрят прямо ему в лицо, не используют зеркальце или ящик. Похоже, Оситес вообще не подозревает о его присутствии. Но как тогда установлена связь? Может, связавшись с ним однажды, шаман приоткрыл дверь, ведущую в обоих направлениях, и жертва превратилась в шпиона?
Во всяком случае Рамсею видно, как шаман поднимает старую, в паутине вен, руку и касается конца распростертого крыла птицы. Он как будто нажимает с силой. В ответ панель в центре расходится. Оситес быстро проходит в отверстие, прижимая к себе мантию.
Ему нужно двигаться быстро, потому что панель тут же захлопывается, как будто ее механизм работает на тугой пружине. Здесь во сне наступает перемена, меняется фон.
Рамсей снова видит лабораторию, но под другим углом. Оситес перед ним спускается по лестнице в просторное, если сравнить с согбенной фигурой шамана, помещение. Находящееся здесь оборудование резко контрастирует со средневековым дворцом в Ломе. Рамсей не узнает ничего из увиденного, но его поражает, что это оборудование на столетия опережает все, что он видел, во снах и в реальности, во всем Уладе и во дворце.
Опережает на столетия? Или пришло из прошлых эпох, неожиданно подумал Рамсей. Юрк рассказывал о высокоразвитой технологической цивилизации, которая исчезла в хаосе мировой войны. А если Мелколф, человек, которого в настоящее время можно считать получившим научную подготовку, нашел оборудование прошлого или имеет знания, которые помогли ему заново создать это экспериментальное оборудование? Возможно, таков ответ.
Оситес спустился на пол лаборатории, прошел через нее. Неожиданно стали видны Мелколф и Бертал, словно шаман позвал их.
Хотя сны были очень отчетливыми, Рамсей в них ничего не слышал. Видя, как совещаются эти трое, он пожалел, что не обладает слухом. Слов он не слышал, но ощутил общее возбуждение, необходимость в действиях. Оситес повернулся, двое других сопровождали его. И тут…
Рамсей покачал головой, открыл глаза. В этот момент он проснулся. После этого был еще только один сон, тот, что привел его сюда, после него он ощутил непреодолимое желание выйти, поехать в горы, где и произошло крушение. Он помнил в том последнем сне Мелколфа и человека, в котором теперь узнал принца Бертала, двоюродного брата беспомощного Каскара.
В пятом сне нет ничего, что он мог бы использовать в качестве преимущества. Только эта панель с потайной дверью, ведущей в лабораторию. Но может ли он открыто разгуливать по милям коридоров дворца в поисках позолоченной птицы? Их может быть много, так как орел-ястреб – это герб правящей династии.
А если ночью? Но ведь в коридорах расставлены часовые. Сколько сможет он пройти? В каком направлении? Рамсей раздраженно расхаживал взад и вперед по комнате, ослабив завязки своего капюшона. Хотелось сбросить его и маску, но на это он не решался.
Мелколф, Урсвик и Бертал – Текла предупредила его, что эти трое могут взять дело в свои руки и добиться, чтобы Каскар или тот, кто выглядит Каскаром, больше никогда не причинял им беспокойства. Оситес и старая императрица противятся таким решительным мерам. Рамсей сосредоточился на шамане.
По словам Гришильды, эти Просвещенные не думают об отдельных личностях. Они думают о будущем и стараются так манипулировать людьми и событиями, чтобы добиться желаемых результатов. Очевидно, Оситес считал, что устранение Каскара, которое помешает Очаллу править Уладом, очень важно. Но поддержит ли Оситес поддельного Каскара в его желании вернуться назад, в реальность, которой он принадлежит? И даже если шаман будет к нему дружественно настроен, достаточно ли у него влияния, чтобы заставить партию императрицы пойти на этот шаг?
Текла разместилась в так называемой Желтой башне. Рамсей через Кьярта легко узнал, как пройти туда от его комнаты. Ведь он в конце концов единственный родственник Теклы. И как таковой, имеет все основания искать ее. Возможно, она поможет ему решить несколько головоломок. Не помешает увидеться с ней.
Рамсей застегнул капюшон, осмотрел себя в зеркало, чтобы убедиться, что черты лица Каскара не видны. Ему казалось, что он производит мрачное впечатление в своем красном костюме, в капюшоне и маске, скрывающей большую часть лица. В голове мелькнула картина – средневековый палач, одетый точно, как он, ждет жертву.
Но в то же время Рамсей был убежден, что даже враждебно настроенная бабушка Каскара не узнает его в этом облике, и потому решился выйти. Несмотря на мрачную внешность, по обычаям этого мира он не вооружен и потому не опасен. Общепринятый короткий меч не висит у него на поясе, которым перехвачена куртка.
Под маской Рамсей чуть улыбался. Каждому миру свои особые способности. Он внимательно слушал рассказы Юрка, когда ветеран говорил об участии в кампаниях против разбойников в горах. Очевидно, ни в Уладе, ни в Олироуне карате неизвестно. Рамсей размял мышцы рук. По крайней мере у него есть тайное оружие. Он уже знал по своим опытам, проведенным в одиночестве в охотничьем доме, что знакомые приемы перешли и в его новое тело. Он только стал чуть медленнее, чуть слабее обычного. Но и это пройдет с тренировками.
Он вышел в коридор и целеустремленно двинулся по нему. Но следил не только за стражниками, которые могут преградить ему путь, но и за стенными панелями. Они были покрыты сложным рисунком из арабесок, но никакого намека на птиц. Повернув в другой коридор, который, как он знал, ведет прямо к Желтой башне, Рамсей заметил, что панели на стенах сменились неглубокими нишами, в каждой стояла небольшая статуя какого-нибудь чудовища. Все животные разные и все выглядят фантастически. Рамсею показалось, что они, как и статуэтки в его комнате, вырезаны из полудрагоценных камней, кварца и, может быть, яшмы, но он так мало знаком с этим предметом, что не может быть уверен.
В конце коридора не дверь, а арка, покрытая позолотой по гладкой красновато-коричневой поверхности. Арка выводила на лестницу. Здесь встретился первый стражник. Но Рамсей не останавливался, не замедлял хода, шел, как человек, знающий, куда идет, и не ожидающий встретить преграду.
Миновав часового и поднимаясь по лестнице, Рамсей с облегчением вздохнул. Стражник приветствовал его поднятой рукой; Рамсей после недолгого колебания ответил движением пальцев; Юрк научил его этому толкарнскому приветствию, которым обмениваются представители разных классов.
Нужно сдержать свою торопливость. В этих коридорах он кажется себе обнаженным и уязвимым. Нужно преодолеть это чувство, если он хочет найти панель с потайной дверью. Но сейчас ему больше всего хотелось увидеть Теклу.
Перед ее дверью стоял второй стражник. Рамсей надеялся, что это почетный караул, а не преграда на пути родственника из-за моря. Казалось, его надежда подтвердилась, потому что стражник приветствовал его и сам постучал в дверь.
Открыла дверь Гришильда. Увидев Рамсея, она приветствовала его и отстранилась, пропуская внутрь. Но на лице ее было странное выражение; Рамсей не понял его, но решил, что лучше проявлять осторожность.
Перед тем самым длинным диваном, на котором Рамсей получил свой первый урок языка, стояла Текла. Лицом к ней – Бертал; великолепие его наряда казалось кричащим по сравнению со спокойной элегантностью Теклы и вкусом, с которым была обставлена комната.
– А, родственник! – улыбнулась Текла. Рамсей мог быть единственным человеком в Ломе, кого она желала увидеть. – Какая удача, что ты пришел сейчас, Арлут. Принц Бертал, это мой кровный родственник из Толкарна, глава Дома Ольятта. Арлут, это принц Бертал.
Юрк хорошо вышколил Рамсея. Ни один глава дома Толкарна не сочтет имперского принца, пусть самого наследника престола, выше себя – только равным. И Рамсей ответил приветствием, чуть более заметным, чем стражнику. Он точно исполнил то, чему научил его Юрк.
Бертал нахмурился. Текла, несмотря на серьезное выражение лица, смеющимися глазами наблюдала за ними. Рамсей решил, что она забавляется реакцией принца на такую небрежную фамильярность. Бертал с таким редко встречался.
– Приветствуем тебя, глава Дома. – Голос Бертала звучал холодно. Рамсей заметил, что он уже пользуется императорским «мы», хотя еще не провозглашен императором. – Очень удачно, что ты прибыл вовремя и можешь служить родственником-свидетелем при обручении леди герцогини Теклы.
– Родственник должен стоять рядом в таком деле, – осторожно ответил Рамсей, стараясь не выдать себя акцентом или неумелым произношением слова.
– Именно так. – Бертал откровенно изучал его. – Леди сказала, что ты недавно прибыл из Толкарна.
– Да. – Рамсей пытался отвечать как можно короче.
– Тебе повезло, глава Дома, что ты нашел корабль. Мало кто пускается в наши дни в западные моря.
Рамсей понял, что тот проверяет его.
– Мало. Но кое-кто все же плавает за морской костью и золотом. Когда речь идет о прибыли, купцы смелеют. Чем меньше кораблей, тем выше цены на рынках Олироуна.
– Да, – вмешалась Текла. – За такой груз у нас теперь много платят. Будь в Толкарне поспокойней, торговля между нашими странами, выгодная для нас обоих, оживилась бы. Может быть, и там когда-нибудь появится человек с мудростью и духом твоего благородного деда, и смятения прекратятся. Но, Бертал, я благодарна тебе за твой приятный визит… – Она взмахом руки указала на зеленую вазу с большим букетом речных лилий, которые издавали сладкий аромат. – Заверь ее царственное великолепие, что я горда честью посетить ее в четвертом часу дня.
Она настолько явно выпроваживала его, что Бертал не мог оставаться, не проявляя грубости. Но, выходя, он бросил на Рамсея взгляд, который свидетельствовал, что принцу не хочется оставлять здесь чужеземца. Текла ждала, пока за принцем закроется дверь. Из соседней комнаты вышла Гришильда, подошла к двери и прижалась к ней ухом.
Рамсей не стал тратить времени.
– Хорошо ли ты знаешь этот дворец, леди? – спросил он.
– Не так хорошо, как в Иртише, но он мне знаком. Когда я была маленькой, мама часто привозила меня сюда. Старая императрица – ее двоюродная бабушка. А что?
– Помнишь ли ты коридор, выложенный панелями? А на панели золотом герб императорского дома?
– Да, этот коридор ведет в личные покои императрицы. Таких панелей десять, по пять с каждой стороны. А что ты ищешь?
– Место, где скрывается Мелколф. Я помню этот путь по одному из снов, которыми меня заманили сюда.
Она прикусила костяшки пальцев, не отрывая от него взгляда. Но словно его не видела, а думала о чем-то своем.
– А если ты найдешь это место? Что ты сделаешь, если Мелколф откажется использовать свою машину для твоего возвращения?
Рамсей пожал плечами.
– Откуда мне знать? Но, может, я кое-что узнаю, если доберусь туда. Леди, как ты думаешь, поддержит меня Оситес?
– Не знаю. Это зависит от политики Просвещенных относительно будущего Улада. Я знаю, что в моей стране пророчица Эдайс предсказала: твое присутствие вызовет перемены. Если эти перемены не противоречат планам Оситеса, он может поддержать тебя.
– А может он повлиять на Мелколфа?
– Если захочет. Истинный Просвещенный может использовать свой мозг как оружие, чтобы получить нужные результаты. Однако они редко поступают так. Причина должна быть очень важной. Не знаю, что означает твое присутствие для Оситеса. И предупреждаю тебя: без поддержки Оситеса лучше не ищи Мелколфа.
Рамсей упрямо покачал головой.
– Я не собираюсь просто сидеть и ждать, – заявил он. – Только бы найти лабораторию. Я сам смогу договориться с Мелколфом. Это тайна, следовательно, он уязвим…
– Ты тоже, – быстро сказала Текла. – Неудобные люди, те, кто слишком много знают, могут исчезнуть. И часто исчезают. Конечно, не думаю, чтобы он стал действовать до моей помолвки. Они не решатся открыто расправляться с моим признанным родственником, чье присутствие делает всю церемонию законной. Да, возможно, твоя смелость оправдана. Сейчас подходящее время для того, чтобы узнать, что можно. Чем больше ты знаешь, тем сильнее сможешь воздействовать на Оситеса.
Казалось, она сама убеждает себя от первоначальных возражений перейти к неохотному согласию.
– Я дам тебе повод пойти туда. Гришильда, принеси мне шкатулку с дарами для ее царственного великолепия.
– По обычаю, – продолжала Текла, обращаясь к Рамсею, – обручающаяся приносит дары старейшей родственнице в Доме. Так как ею является ее царственное великолепие, я отправлю тебя с подарком. Неси открыто, и согласно обычаю тебя пропустят. Сейчас возвращайся к своей комнате, минуй ее и на развилке иди по правому коридору. Иди прямо. Коридор проходит через весь дворец и идет в помещения у Красной башни, где проживает ее царственное великолепие. Там ты найдешь то, что ищешь.
Она протянула ему серебряную шкатулку, которую принесла Гришильда, и отмахнулась от его благодарности. Но проводила его до выхода из комнаты и, перед тем как он вышел, положила руку ему на руку.
– Будь осторожен, родич Арлут, – негромко сказала она. – Ты идешь меж врагами, которых почти ничего не сдерживает, и путь твой труден.
– Я знаю это. И спасибо тебе, леди, за добрые пожелания…
– Может, ты и доживешь, чтобы поблагодарить меня. Подожди, пока не окажешься в безопасности, тогда и благодари. Только тогда твои слова будут иметь значение.
И голос ее свидетельствовал, что она не уверена, что дождется этого.
Рамсей легко нашел дорогу. Шкатулку он, как и было приказано, открыто нес в руках. И очень скоро с бьющимся сердцем оказался в коротком коридоре с панелями, который так хорошо помнил по своему сну. Он быстро прошел по коридору и передал шкатулку фрейлине, которая ответила на его стук в дверь покоев императрицы. Она не пригласила его войти, и он, довольный, что избежал внимания той, кого опасался больше других, заторопился назад к панелям. Судя по сну, нужная ему панель – третья с этого конца коридора и левая, если смотреть со стороны покоев императрицы. Он остановился перед панелью, огляделся, как во сне Оситес. Казалось, никого не видно. Рамсей некоторое время прислушивался, но услышал только звуки своего быстрого дыхания.
Он поднял руки и большими пальцами нажал на конец крыла, как это делал шаман. Долго ему казалось, что он ошибся или что путь закрыт. Затем с легким скрипом – в ушах Рамсея он прозвучал пушечным залпом – панель разошлась посредине.
Рамсей быстро прошел в образовавшийся проход, прежде чем дверь снова захлопнулась.
Глава седьмая
Он оказался на небольшой платформе над рядом ступеней, но не в темноте. Через равные промежутки в стенах горели синим светом квадраты. Такого света он нигде в этом дворце не видел. При этом свете руки самого Рамсея приобрели неприятный вид, темная кожа словно сморщилась и постарела.
Он долго не шевелился, стараясь понять, нужно ли чего-то опасаться, спускаясь дальше по лестнице. Потому что он видел перед собой только десять ступенек, ведущих к площадке, но совсем ничего не видел за нею.
И не только тишина окружила Рамсея. Его охватило ощущение, что он уходит из мира живых в чудом сохранившийся мир древности. Он вздрогнул – не от холода, но потому что здесь сами стены излучали чуждость, враждебность всему тому, что составляет его мир. Да, в этом мире все чужое, но по-человечески понятное. Здесь он чувствовал себя так, словно вторгся в мир, в котором нет места человеку.
Рамсей пытался справиться со своей тревогой. Само его появление в Уладе означает отказ от логики. Но нельзя поддаваться воображению, это просто глупо. Он осторожно, ступенька за ступенькой, начал спускаться, все время опасаясь, что мог привести в действие какую-то сигнализацию, которую сам не слышит. Однако придется рискнуть.
Вот он добрался до площадки, повернул направо и увидел основание лестницы. Внизу было светлее. И свет не синий, как от квадратов на стенах, а от обычных светящихся шаров.
И определенно никого не видно. Кто или что может здесь скрываться, он не способен даже предположить; пока не слышно ни звука.
Спускаясь, он разминал руки и думал: если на него нападут, ответят ли мышцы Каскара на мозг Рамсея достаточно быстро, чтобы помочь ему. Если бы только у него было больше времени, чтобы потренировать новое тело!
С конца лестницы он заглянул через открытую дверь в комнату, где не было ни следа, ни звука обитателей. Первый же взгляд подсказал ему, что это лаборатория из его снов. Проходя внутрь, Рамсей прижимался спиной к стене, пытаясь уловить признаки любой опасности и в то же время разглядывая машины.
Даже в свое время и в своем мире он мало разбирался в технике. Как может он судить, сам ли Мелколф это сконструировал или получил в наследство от более развитой цивилизации из прошлого? Но здесь над всем нависал ореол древности. Больше всего его внимание привлекал огромный металлический куб, в который во сне Мелколф вставлял ящик со стержнем. Быстро посмотрев направо и налево, Рамсей убедился, что он в помещении один. Он отошел от стены и подошел поближе к блестящему металлу.