Ризк осмотрел нас.
– Сколько это продержится? – Он явно считал изменение нашей внешности результатом пластооперации. Не могу понять, как он мог в это поверить: ведь с нами не было необходимого для таких операций сложного оборудования.
– Сколько потребуется, – заверил я его, и мы поднялись на борт сильно модифицированной шлюпки.
Нас выбросило из корабля, и мы полетели в общем направлении пиратской станции. Но улучшения, созданные Ризком, позволяли нам повиснуть в космосе в ожидании проводника. И Иити в своем новом облике сел за приборы управления.
На самом деле вопрос в том, долго ли нам придется ждать. Ждать в любой форме всегда тяжелей, чем действовать. Мы проводили медленно тянущееся время в молчании. Я старался во всех подробностях припомнить рассказы отца о днях, проведенных им с Гильдией. О чем думал Иити, я даже угадать не пытался. Меня гораздо больше занимало то, что отец, оказывается, почти ничего не рассказывал о своих делах с Гильдией, так что меня впереди может ждать столько же ловушек, сколько кратеров усеивает поверхность этих мертвых планет, и если через эти ловушки переброшены мосты, то в волос толщиной.
Но вот наше молчание нарушили звуки от приборного щита, и я понял, что радар поймал движущийся объект. На небольшом экране мы увидели корабль, целенаправленно идущий к станции. Иити оглянулся через плечо, и мне показалось, что он ждет от меня приказов. Мутант не привык ждать разрешений или выражения согласия, когда план принят. Я кивнул, и пальцы его забегали, внося необходимые поправки: мы должны оказаться за кораблем, чуть ниже его, где можно использовать луч притяжения, не будучи обнаруженными. Во всяком случае мы на это надеялись.
Размер корабля был как раз подходящим. Я ожидал чего-нибудь типа разведчика и уж во всяком случае чего-то не больше того, на каких летают вольные торговцы. Но это был большой грузовой корабль, конечно, не самого большого класса, но все же достаточно велик.
Мы прикрепились к нему с помощью луча притяжения, оказавшись под кораблем: теперь он нависал над нами, и внешний наблюдатель мог бы увидеть накрывшую нас тень. И напряженно ждали признаков того, что на корабле нас обнаружили. Но время шло, и мы вздохнули свободней.
Теперь у нас на экране не корабль, а то, что ждет впереди. Для большей безопасности Иити включил искажающее поле, и сквозь него трудно было разглядеть удивительный порт, к которому мы приближались.
То, что составляло его сердцевину: астероид, спутник, древняя космическая станция – теперь разглядеть было невозможно. Мы увидели массу кораблей, давно брошенных, о чем свидетельствовали разбитые борта и общий вид. Корабли были соединены в одну сплошную массу в форме неправильного овоида, и только в одном месте, прямо перед нами, в этом овоиде виднелось темное отверстие, куда направлялся корабль, к которому мы прицепились.
– Разграбленные корабли… – высказал я догадку. Теперь я готов был верить любым рассказам о Вейстаре. Пираты стаскивали сюда свои жертвы, чтобы создать укрытие, хотя зачем они это делали и какая работа для этого понадобилась, я даже представить себе не мог. Но тут я увидел – и почувствовал – слабую вибрацию защитного поля. Шлюпка вздрогнула, но не разорвала связь с кораблем. И мы беспрепятственно проникли в отверстие.
Когда вокруг сомкнулись стены из разбитых кораблей, я увидел новую опасность: мы можем поцарапаться или зацепиться, потому что отверстие, в которое мы погружались, все более сужалось.
К тому же при более близком осмотре оказалось, что корабли соединены не так уж тесно. Очевидно, они предназначались как защитная оболочка того, что находится в центре. Отдельные куски были сварены, соединены балками и мостиками, так что один корпус состыковывался с другим. Но соединение было свободным, и между кораблями имелось много свободного пространства, достаточного, чтобы там поместилась шлюпка.
Видя эти промежутки и решив, что в более узком проходе, там, где сможет пройти только грузовой корабль, нас поджидает беда, я подумал, что пора менять тактику.
– Введем шлюпку сюда, – я не предлагал, а приказывал, – затем наденем скафандры и выйдем из нее.
– Вероятно, так лучше, – согласился Иити. Однако тут я вспомнил, что я-то смогу надеть скафандр, а вот для маленького тела Иити скафандра нет.
– Мешок на случай катастрофы, – напомнил Иити, в то время как пальцы его забегали, освобождая нас от корабля.
Похожий на мешок кокон предназначен для эвакуации серьезно раненых космонавтов с помощью шлюпки, если шлюпка приземлилась на планете с непригодной для дыхания атмосферой, а покинуть корабль все равно нужно. Я отвязался и открыл шкаф, в котором находился скафандр. В ногах лежал сложенный мешок. В нем Иити будет беспомощен и полностью зависим от меня, но я надеялся, что долго это не продлится.
Иити работал у контрольного щита, поворачивая шлюпку налево, в одно из отверстий в стене из обломков. Инерция от движения корабля позволила нам продвигаться, а две балки по сторонам избранного нами отверстия удерживали стены. Мы протиснулись с небольшим толчком, потом последовал другой, когда шлюпка носом уперлась в препятствие. Можно было только надеяться, что щель полностью нас поглотила и из нее не торчит хвост шлюпки, выдавая наше присутствие.
Я как можно быстрей забрался в скафандр, чтобы побыстрее проверить, так ли это, хотя что бы мы стали делать, если бы шлюпка все же выдавалась из убежища, не могу сказать. Потом вытащил мешок, и Иити влез в него, а я закрыл множество запоров и замков и надул мешок, чтобы убедиться, что он не пропускает воздух. Поскольку он рассчитан на человека, у Иити оказалось достаточно пространства; он по существу плавал в небольшом пространстве, так как тяготения здесь не было и мы находились в состоянии свободного падения.
Открыв люк, я очень осторожно выбрался: боялся, что какой-нибудь острый обломок проткнет скафандр или мешок Иити. Но места для продвижения вдоль корпуса шлюпки оказалось достаточно, и я двигался почти на ощупь, не решаясь включать фонарь.
Пока нам везло. Хвост шлюпки целиком ушел в дыру. Мне даже пришлось хвататься за обломки, чтобы продвигаться самому и тащить за собой мешок с Иити, выбираясь наружу, в главный проход.
Здесь было немного светлей, достаточно, чтобы видеть торчащие по сторонам опоры, хотя источник света мне был непонятен. Я старался двигаться быстрей, потому что меня преследовала мысль о другом корабле, который может заходить или выходить; и тогда меня прижмет к обломкам.
Полоса мертвых кораблей неожиданно кончилась, открылось свободное пространство, в котором видны были другие корабли – я мог видеть три из них. Один – тот самый грузовой, который привел нас сюда, второй – один из остроносых смертоносных рейдеров, которые использует Гильдия, а третий – явно яхта. Они были на причале у сердцевины всего этого, которую можно было назвать самой поразительной планетой во вселенной. И это была станция, овальная, как и защитная оболочка из кораблей, и с посадочными площадками по обе стороны. Поверхность станции непрозрачная, но блестящая, покрыта углублениями и выбоинами; ее явно не раз подновляли, используя не тот материал, из которого она первоначально создавалась.
На грузовом корабле открылся люк, из него показался тяжело нагруженный робот-перевозчик. Я держался за последнюю опору, наблюдая, как робот садится на посадочную площадку. Там он сбросил ношу в открывшийся на площадке люк, а сам полетел назад, за новым грузом. Не видно было никаких наблюдателей в скафандрах, только роботы. И мне показалось, что это возможность незаметно проникнуть на станцию, как мы использовали роботов, когда уходили из караван-сарая.
Но возможности попробовать у меня не оказалось. Из ниоткуда возник луч, который с силой прижал меня к обломкам, словно скафандр навсегда соединился с ними.
Вырваться было невозможно. И мне не позволили очень долго висеть так: из люка яхты вылетели воздушные минисани. Меня обвязали и потащили за санями, но не к кораблю, из которого вылетели, а на посадочную площадку, на которую садился робот. Здесь пленившие меня слезли со своего узкого судна и потащили нас через люк внутрь станции, где небольшое тяготение позволило мне встать ногами на пол.
Очевидно, те, кто взял меня в плен, гуманоиды, возможно, даже земного происхождения. Они сняли шлемы и один то же самое сделал со мной, впустив пригодный для дыхания воздух со слабым запахом восстановленного кислорода. Оставив руки связанными, они освободили мне ноги, чтобы я мог идти, и лазером подкрепили свой приказ. Один из них взял у меня мешок и потащил Иити, время от времени поворачиваясь, чтобы внимательно посмотреть на мутанта.
И вот мы в качестве пленников оказались на легендарном Вейстаре, и место это было поистине поразительно. Большое открытое пространство, которое заполняет рассеянный зеленоватый свет, отчего все лица кажутся неприятными и нездоровыми. Какими-то неведомыми средствами здесь создавалось небольшое тяготение, поэтому у балконов и коридоров, выходящих в центр, были верх и низ. Я видел что-то похожее на лаборатории. Мы миновали много закрытых дверей. Населения примерно как в поселке на обычной планете, хотя, как я догадывался, те, для кого эта станция дом, часто выходят в космос, и число постоянных обитателей ограничено.
Меня привели к одному из таких постоянных обитателей. Это был орбслеон, и его громоздкое тело было погружено в кресло-бассейн с розоватой жидкостью, необходимой ему для постоянного питания. В эту жидкость он был погружен по сморщенные плечи, а верхние щупальца плавали сразу под поверхностью. Голова очень широкая снизу и сужается кверху. А на самой вершине по сторонам два широко расставленных глаза. В его внешности все еще можно было разглядеть происхождение от древних головоногих. Но в чуждом теле скрывается очень острый и проницательный разум. Босс на Вейстаре – это босс, независимо от формы его тела.
Щупальцем орбслеон привел в действие переводчик на бейсик: его родная речь – это жесты щупальцами.
– Кто ты?
– Меня зовут Хайвел Джерн, – ответил я так же кратко, как он спросил.
Непонятно, говорит ли ему что-нибудь это имя. А Иити ничем мне не помог. Впервые я усомнился в том, что мутант поможет мне в обмане. Возможно, он окажется не в состоянии проникнуть в мыслительные процессы чужака. Тогда я в опасности. Неужели сейчас как раз такой случай?
– Как ты пришел? – Щупальце поиграло, задавая вопрос.
– На одноместном корабле. Я столкнулся с луной, улетел на шлюпке… – Мое объяснение было подготовлено заранее. Я лишь надеялся, что оно звучит правдоподобно.
– Как прошел? – Конечно, невозможно понять выражение лица чужака.
– Я увидел приближающийся грузовой корабль и пристроился под ним. Шлюпку оставил на полпути. Надел скафандр и пришел…
– Зачем?
– Меня преследуют. Я был экспертом-оценщиком босса Истамфы. Хотел выкупиться и жить в мире. Но меня стал искать Патруль. По закону взять меня не смогли, и послали за мной человека на контракте. Он считает, что убил меня. С тех пор я скрываюсь. – Такое неправдоподобное объяснение сойдет только если во мне узнают Хайвела Джерна. Я все сильней и сильней осознавал глупость своего плана.
Неожиданно ко мне мысленно обратился Иити.
– Послали за тем, кто знал Джерна. И они не нашли записи «мертв», когда ты сообщил свое имя.
– Что тебе здесь нужно? – продолжался допрос.
– Я оценщик. Возможно, здесь понадобятся мои услуги. К тому же… это единственное место, где до меня не доберется Патруль. – Я пытался делать свое объяснение правдоподобным.
Медленным и равномерным шагом, какого требует низкая гравитация, вошел человек. Насколько я мог судить, раньше я его никогда не видел. Это был мутант земного происхождения, с бесцветными белыми волосами и выпуклыми глазами в больших очках – глазами фальтарианина. Эти очки делали невозможным прочесть выражение его лица. Но Иити был наготове.
– Он не знал твоего отца близко, но несколько раз видел его в помещениях босса Истамфы. Однажды принес ему вещь предтеч, табличку с иридиевым узором и камнем бес. Отец назвал цену в триста кредитов, но он не захотел продавать.
– Я тебя знаю, – быстро заговорил я, как только прослушал сообщение Иити. – Ты принес вещь предтеч – иридий с камнем бес.
– Это верно. – Он говорил на бейсике с легким акцентом. – Я продал ее тебе.
– Нет! Я предложил триста, но ты решил, что сможешь продать дороже. Удалось продать?
Он мне не ответил. Голова с выпуклыми очками повернулась к орбслеону.
– Он похож на Хайвела Джерна и знает то, что знал Джерн.
– Но что-то… тебе не понравилось? – поиграло щупальце прибором.
– Он моложе…
Я снисходительно улыбнулся.
– У скрывающегося нет времени на пластапроцедуры, но я постоянно принимал восстановительные таблетки.
Фальтарианин ответил не сразу. Хотел бы я видеть его лицо без маскирующих очков. Но наконец почти неохотно он сказал:
– Это возможно.
Все это время орбслеон не отрывал от меня взгляда. Его глаза ни разу не мигнули; может, они вообще на это не способны. Он снова поиграл клавишами переводчика.
– Мы можем использовать оценщика. Оставайся.
И с этими словами меня, не знающего своего истинного статуса – пленник я или наемный работник – провели в небольшое помещение на нижнем уровне, нас с Иити обыскали в поисках оружия, отобрали скафандр и мешок и оставили одних. Я попытался открыть дверь и не удивился, обнаружив ее запертой. Мы пленники, но в какой степени, неизвестно.
Глава двенадцатая
В тот момент больше всего мне нужен был сон. Жизнь в космосе всегда рассчитана на искусственную смену отдыха и бодрствования: здесь нет ни солнца, ни луны, ни ночи, ни дня, нет размеренного планетарного времени. В гиперпространстве, когда для управления кораблем почти ничего не нужно делать, спишь, когда устанешь, ешь, когда проголодаешься, и обычное измерение времени здесь не применяется. Не знаю, сколько времени я не спал и не ел. Но теперь голод и желание поспать владели мной.
Комната, в которую нас так бесцеремонно привели, оказалась очень маленькой и почти без мебели. Та обстановка, что была, создавалась с целью экономии места, как на корабле. Кровать убирается в стену, когда не нужна, есть туалет, в который, если он мне потребуется, я помещусь с трудом, и есть пищевая щель. На случай вдруг она действует, я понажимал копки на единственной панелью над ней (кажется, выбора блюд не предвидится). К моему удивлению, на панели вспыхнули огоньки, выдвинулся поднос с накрытым блюдом и запечатанным контейнером с жидкостью.
Похоже, жители Вейстара испытывают трудности с продовольствием или считают, что незваные гости заслуживают только самого скудного питания. Я действительно получил космический рацион, весьма питательный, конечно, но совершенно безвкусный – он создан, чтобы поддерживать в человеке жизнь, а не баловать его вкусовые пупырышки.
Я разделил с Иити еду и отвратительный витаминный напиток из контейнера. У меня возникло подозрение, что в еду что-то подмешано – один из тех наркотиков, которые заставляют человека говорить все, что он знает, или подчиняют его волю, так что он становится орудием в руках своих хозяев. Но подозрение не заставило меня отказаться от еды.
Бросив опустевшие контейнеры в устройство для отходов, я понял, что не меньше еды нуждаюсь во сне. Но Иити как будто со мной не соглашался – во всяком случае по отношению к себе.
– Камень! – приказал он.
Мне не нужно было спрашивать, какой камень. Рука уже легла на кармашек на поясе.
– Зачем?
– Ты думаешь, я отправлюсь на разведку в теле фвата?
На разведку? Но как? Я уже проверил дверь каюты, она закрыта. И я не сомневался в том, что снаружи охрана, а может, за нами и подсматривают каким-то образом…
– Не здесь, – заверил меня Иити. – А что касается как… через это. – Он показал на узкий проход в потолке. Если убрать перекрывающую его решетку, получается очень узкий выход.
Я сел на койке и посмотрел вначале на человека-тварь, нынешнего Иити, потом на потолок. Впервые испытав такое изменение, я решил, что это исключительно иллюзия, хотя не только зрительная, но и осязательная. Однако теперь объем Иити действительно изменился, так что стал во много раз больше объема моего спутника в обычном виде. Как же это проделать? И (во мне проснулся страх) если не имеешь камня, сохранится ли перемена?
– Камень! – потребовал Иити. Он не ответил на мои мысли. Как будто почувствовал, что время поджимает и он должен отравиться в опасный поход, от которого я его удерживаю.
Я знал, что не получу от Иити никакого ответа, пока не отдам камень. Но его способность читать мысли, возможно, сейчас наше лучшее оружие, и если он считает необходимым выйти через это отверстие, я должен ему помочь.
Однако я продолжал сжимать в руке камень. Хоть Иити и заверил, что здесь за нами не подсматривают, я не хотел открывать свое сокровище обитателям Вейстара. Смотрел на сидевшего на полу Иити и заставлял себя мысленно видеть не поросшего шерстью гуманоида, а мутировавшую кошку. И вот она действительно сидит у моих ног.
Снять крышку с прохода оказалось легко. И Иити, используя меня в качестве лестницы, стремительно исчез вверху. Он не сказал, когда вернется или куда направляется, – может, не знал и сам.
Я не хотел засыпать, надеялся, что Иити мысленно свяжется со мной, но организм нуждался во сне, и наконец я упал на койку и заснул, как одурманенный.
Я неохотно проснулся и открыл словно склеенные глаза. И прежде всего увидел свернувшегося клубком Иити, опять в мохнатой маскировке. Я сел, стараясь преодолеть оцепенение усталости.
Иити вернулся – не только в камеру, но и в свое другое тело. Но как ему удалось второе? Меня охватил страх, заставил потрогать пояс, и я с облегчением нащупал в кармане камень.
У меня на глазах Иити развернулся, сел и вытянул руки, словно приходил в себя после сна, такого же глубокого, как мой.
– К нам идут.
Внешне он мог выглядеть сонным, но мысль была совершенно четкой.
Я торопливо направился в туалет. Пришедшие не должны знать, что я предупрежден об их приходе. Использовал имевшееся там оборудование и почувствовал себя освеженным. И уже посмотрел в сторону раздатчика пищи, как дверь открылась и вошел один из слуг орбслеона.
– Тебя ждет босс.
– Я еще не ел. – Мне казалось полезным проявить некоторую независимость, считая себя одним из работников орбслеона.
– Хорошо. Поешь. – Если он и пошел мне навстречу (а то, что он это сделал, удивило меня и вернуло в какой-то степени уверенность), то ничего более делать не стал. Стоял в дверях, пока я набрал заказ на кнопочной панели и делился с Иити невкусной едой.
– Ты… – Стражник смотрел на мутанта. – А ты что делаешь?
– Бесполезно с ним говорить, – торопливо ответил я. – Нужен специальный звуковой переводчик. Он… он мой пилот. Только четвертый уровень интеллекта, но очень хорош как техник.
– Понятно. Но кто он? – Я не знал, спрашивал ли он из ленивого любопытство или действовал по приказу. Но я уже начал излагать подходящую для Иити легенду и продолжил, сообщив название, которое он сам дал:
– Он фват с Формала… – добавил я собственное изобретение. В галактике очень много планет с разумной или квазиразумной жизнью, и вряд ли кто-нибудь знает даже тысячную их часть.
– Он останется здесь… – Я уже собрался выходить, но стражник преградил дорогу Иити.
Я покачал головой.
– Он эмпатически привязан. Без меня он заставит себя умереть. – Я сослался на то, что всегда считал легендой: будто два вида могут быть эмоционально прочно связаны. Но до последнего года я считал легендой и то место, где сейчас нахожусь. Так, может, и в остальных легендах есть правда? По крайней мере охранник мне поверил: позволил Иити идти за нами.
Мы не вернулись в помещение, где меня допрашивал орбслеон, но оказались словно в хорошо мне знакомом небольшом ломбарде. В помещении стол с различным спектрографическим оборудованием. В сущности, это лаборатория, которой позавидовали бы многие оценщики. Вдоль стен ряды сейфов, каждый с замком и отверстием для вложения пальца: только один человек в состоянии открыть такой сейф.
– На нас нацелены лучи, за нами следят, – сообщил Иити. Но я уже догадался об этом и понял, зачем нас сюда привели. Они хотят, чтобы я доказал свои способности оценщика, а это дело нелегкое. Придется использовать все, что узнал от человека, которого изображаю, и все, что узнал впоследствии, чтобы выдержать испытание.
Предметы, подлежащие оценке, были расставлены на столе и прикрыты защитной сетью улл. Я подошел к столу: взял верх интерес всей моей жизни.
Предметов четыре, все с камнями, посаженными на металл; их блеск оживил помещение. Первым лежало ожерелье – камни корос, дорогие жемчужины сарголианских морей, которые саларики ценят вдвойне: согретые телом владельца, они издают аромат.
Я поднес ожерелье к свету, взвесил в руке, осмотрел каждый камень. Потом небрежно опустил на поверхность стола.
– Синтетика. Вероятно, работа Рампера с Норстеда – или одного из его учеников, возраст примерно пятьдесят планетарных лет. Использован запах марки… пятой, может, шестой степени. – Изложив свой вердикт, я обратился к следующему предмету. Я понимал, что должен произвести впечатление не на стражника и не на двух других людей в комнате, а на того, кто следит за мной с помощью подсматривающего луча.
Второй предмет представлял собой камень в очень простой оправе. На мгновение меня привлек его богатый темный цвет. Я положил камень в чашечку инфраскопа и сделал два замера.
– Это подлинный земной рубин первого класса. Он не имеет пороков, верно. Но подвергался двум видам обработки. Один я могу определить, другой для меня нов. В результате камень изменил цвет. Думаю, первоначально он был гораздо светлей. Но сойдет, если не будет лабораторной проверки. Однако опытный специалист эту перемену заподозрит.
Третьим на столе оказался наручный браслет из красноватого металла с золотыми полосками по всей поверхности, которые перемещались по поверхности, когда украшение брали в руки. Создатель браслета создал этими полосками узор из цветов и ветвей, так что золотые линии окружали листья. Ошибиться было невозможно. Я вспомнил, как отец показывал мне такую же работу – это была небольшая подвеска, которую он продал в музей.
– Это предмет предтеч, и он подлинный. Единственный такой же образец, который мне приходилось видеть, был добыт в ростандианской могиле. Археологи тогда сочли, что он гораздо древнее самой могилы. Возможно, его нашел погребенный в ней ростандианец. Происхождение до сих пор неизвестно.
По контрасту с тремя предметами четвертый был тусклым, свинцово-серым, уродливым металлическим украшением с несколькими неправильной формы плохо обработанными камнями. Только центральный камень, примерно в четыре карата, казалось, обладал собственной жизнью, но и он был неверно огранен.
– Работа Кампереля. Центральный камень – солнечный сапфир; возможно, его стоит обработать заново. Остальное… – я пожал плечами… – ничего не стоит. Побрякушка для туристов. – Я повернулся к двум присутствующим, которые не произнесли ни слова. – Если это лучшее, что вы можете мне показать, слухи о Вейстаре сильно преувеличены.
Один из них подошел к столу и вернул предметы под защитную сеть. Я думал, что теперь мне придется вернуться в камеру, когда из какого-то скрытого источника донесся щелкающий голос босса.
– Как ты и думал, это было испытание. Ты увидишь и другие предметы. Сапфир сол – ты можешь его заново обработать?
Я про себя облегченно вздохнул. У моего отца такой подготовки не было, и мне можно спокойно в этом признаться.
– Я оценщик, а не огранщик. Требуется большое мастерство, чтобы вернуть камню ценность после такой неправильной обработки. Я бы предложил передать его специалисту… – я лихорадочно соображал… – например, Фатка или Нжила. – Я снова извлекал названия из памяти, но на этот раз вспомнил слова Вондара о тех подпольных дилерах, у которых обычно было несколько перечней предметов на продажу: одни они продавали открыто, другие – в тайне. Их подозревали в связях с Гильдией, но это не было доказано. Но то, что я смог их назвать, должно было свидетельствовать о моих связях с подпольным рынком.
Наступила тишина. Тот, что накрыл предметы сетью, теперь спрятал их в один из стенных сейфов. Все молчали, не слышно было и голоса из коммуникатора. Я переступал с ноги на ногу, гадая, что произойдет дальше.
– Приведите его… – наконец послышалось из коммуникатора.
И меня снова отвели в комнату, в которой в своем наполненном жидкостью кресле плавал орбслеон. Перед ним на столике лежал единственный небольшой металлический предмет.
Камней на нем не было, и он был необычного размера. Но такую форму я видел раньше и хорошо ее знал. Кольцо – но предназначенное не для голого пальца, а для громоздкой перчатки космического скафандра. Только у этого кольца в гнезде не было камня предтеч, тусклого и безжизненного. Я был уверен, что это двойник того кольца, которое стало причиной смерти моего отца. Но самая главная его часть отсутствовала. Я сразу понял, что это еще одна проверка, причем не моих способностей оценщика, а того, что я знаю о кольце. Должно быть, мой рассказ показался достаточно убедительным.
– На нас подсматривающий луч, – мысленно предупредил меня Иити.
– Что это? – Босс не стал тратить времени и сразу перешел к испытанию.