Итак, выход в свет не удался. Не по Сеньке шапка.
Было пасмурно, с цементных туч капало по одной капле в минуту, как конденсат с потолка общественной бани. Весенняя радость исчезла, будто ее и не было.
Я приехал в офис в половине одиннадцатого. Торговля шла полным ходом. Алла стучала на компьютере, Вероника диктовала по телефону какие-то цифры, читая их с листа, который освещала полуобнаженной грудью, Аркадий ерошил волосы, а Лариса смотрела в окно. При виде меня все нехотя встрепенулись и поздоровались. Я попросил Аркашу принести из его сейфа кассету, потом сел за стол Игоря, достал из портфеля документы по павильону и стал писать справку для Спарыкина. Я вкратце изложил всю историю с приобретением нами этого злосчастного долгостроя, описал приметы наших противников, адрес офиса, в котором проходили переговоры и марку джипа, на котором приехала их крыша. Я перечитал свое произведение, проверяя, не забыл ли чего. Моя жалоба была разбита на пункты, я загибал пальцы и шевелил губами, потом снял с документов ксерокопии, и только тогда вспомнил о своей изуродованной "восьмерке".
Чтобы возвратить к жизни машину, необходимо отогнать ее в сервис, а чтобы отогнать в сервис, нужно поменять колеса. Тут без помощника не обойтись. Я решил привлечь к этому делу Марселя. Алла сказала, что Марсель во дворе, но собирался уезжать на доставку, поэтому, чтобы застать его, нужно поторопиться. Она вскочила со стула и кинулась к двери, видимо желая во что бы то ни стало остановить Марселя, вид у нее был настолько решительный, что я не сомневался - при необходимости она готова кинуться под колеса автомобиля и притащить Марселя ко мне живым или мертвым. Я с трудом остановил ее и сказал, что спущусь сам.
Марсель выезжал со двора за рулем ГАЗели. В кузове мелодично позвякивали бутылки. Я успел махнуть рукой, он остановил машину, заглушил двигатель и вышел из кабины. Я объяснил ему свою проблему, пока он думал, я заметил, что из дверей бойлерной вышел Аркадий. Он смотрел на нас, курил, стряхивая пепел в урну, но подойти не решался.
- Сделаем так, - сказал Марсель. - Ты давай мне ключ от машины, - он не признавал субординации. - Домкрат где?
- В багажнике.
- У нас в гараже есть колодки. Я сниму колеса, поставлю машину на колодки, отвезу колеса в шиномонтаж. Пока буду на доставке, парни колеса отремонтируют. Заодно посмотрю, что у тебя там побито, по пути куплю запчасти на рынке, на обратной дороге повешу колеса, и, может быть, заменю битый пластик и лампы. Уже ездить будет можно. А на кузовной ремонт сам потом отвезешь, когда время будет.
- Я тебе заплачу, - сказал я.
- Это мы потом разберемся, - возразил он. - Ты мне сейчас денег дай на шиномонтаж и на детали.
- Возьми в кассе на мое имя, в долг, я завтра внесу.
Марсель убежал в гараж, а я подошел к Аркадию.
- Сегодня звонил Нырко, - сказал он. - Скоро назначат срок конкурса. Нам нужно срочно открывать еще одну фирму. Кроме того, не мешало бы съездить на Андреевский спиртзавод и восстановить связи. Наши люди там что-то замолчали после смерти Игоря Валентиновича. Как бы нам не потерять эту зону.
- Я знаю одну фирму, - сказал я, вспомнив парня, который оформлял мне карточку подписей. - Они откроют нам ТОО в течение недели. Я им позвоню. А на Андреевский спиртзавод придется ехать тебе, у меня времени нет.
- Я бы хотел войти в состав учредителей вновь открывающейся фирмы, нерешительно промямлил Аркадий.
- Каким процентом?
- Равным со всеми остальными.
- Я тебя понял, но не уверен, что нас туда примут.
- Мы вообще можем никому ничего не говорить. Откроем фирму на двоих, пусть работает на расширение, а когда там появится товарный запас, здесь все бросим и уйдем туда.
Я рассмеялся. Возможно, он меня проверяет, возможно, подставляет, а может быть на самом деле круглый дурак, если думает, что такое может сойти с рук.
- Нет.
- Почему?
- Нам бошки открутят. Да и не порядочно это, - объяснил я. - Ты еще молодой. Прояви себя здесь, настанет время, тебе сами предложат долю. Разве твоя должность в этой фирме тебя не устраивает?
- Я запросто могу быть тут директором, - с вызовом сказал он и густо покраснел.
- Я тоже так думаю, - сказал я и поднялся наверх.
Заиграл пейджер, это Оля интересовалась, почему я не заехал за ключами от гаража. У меня начались проблемы с памятью. Я совсем забыл о том, что мне нужно развести по точкам воду. Я перезвонил Ольге и сказал, что скоро буду. Аркадий принес мне лист бумаги, на котором в виде таблицы были указаны суммы кредитов, которые мы брали в банке, а так же даты, когда мы их получали и когда отдавали. Пока я изучал документ, на меня набросилась Алла, она что-то тараторила, но я не слушал. Мне пришла в голову одна мысль.
- Послушайте, - обратился я ко всем, когда в зале не осталось посетителей. - Каждый из вас имеет на плечах голову. Каждый из вас кем-то хочет быть.
- Я - космонавтом, - язвительно сказала Вероника.
- Если кто-то из вас считает, что способен на большее, напишите это на бумаге. Может, кто-то думает, что он находится не на своем месте. Подумайте, на каком участке вы можете принести большую пользу. Завтра передадите мне бумажки.
- А зачем это? - спросила Лариса.
- Есть у меня одна идея. Завтра узнаете.
Перед тем, как уйти, я пересказал Аркадию разговор с начальницей торгового отдела и передал список предприятий, на которые нам нужно надавить.
До встречи со Спарыкиным у меня оставалось два часа. Мне нужно было немного поработать на розницу. Работа привычная. Мотайся себе по городу, загрузил - выгрузил, и делов-то. Когда заняты только руки, мозги остаются предоставленными сами себе, в такие минуты думаешь о всяких пустяках, а чаще всего мечтаешь. Не сказать, чтобы мои мечты были какими-то особенными или возвышенными: свой магазинчик, свечной заводик - ничего особенного. Но все-таки приятно, мечты - есть мечты, это - как мороженое, или секс - не оторваться.
Сегодня мне не мечталось.
Я развез по точкам воду, уже без пятнадцати час подъехал к зданию УБОПа и позвонил Спарыкину.
- Подожди меня в сквере, - сказал он без приветствия. - Через пять минут спущусь.
В сквере под липами стояли скамейки. Их еще не успели отмыть от снежной грязи, но людям уже хотелось насладиться теплом и понежиться на солнышке, поэтому они стелили газеты или разорванные пополам полиэтиленовые пакеты, усаживались помечтать о лете. Я тоже присел на белую картонку, рядом с двумя пацанами. Ребята лет тринадцати разглядывали порнографический журнал. Когда я сел, они ничуть не стушевались, наоборот слегка придвинулись ко мне, как бы приглашая присоединиться. Минуты три я смотрел фотографии и слушал их комментарии.
- Завидую вам, пацаны, - искренне сказал я. - В ваши годы мне приходилось дрочить на журнал "Работница".
Этих слов ребята почему-то застеснялись, наглое выражение с их лиц исчезло, они обиделись и ушли.
Через три минуты появился Спарпыкин. Я встал. Он поздоровался со мной за руку и хотел было что-то сказать, как у него зазвонил сотовый. Около минуты он слушал то, что ему говорили в трубку, а потом начал орать:
- Звонок был через "ноль два"? ... Нет, ты не можешь! ... Отдай его заявление ОБЭПовцам. Пусть он сначала докажет, что купил этот щит, а если купил, то на какие деньги! ... Понял? ... Догони!
- Вот ты мне скажи, - обратился он ко мне в возмущении. - Кому нафиг нужен рекламный щит? Украли у коммерсанта рекламный щит, он звонит "ноль два", оттуда звонок переправляют в райотдел милиции, а там мой двоюродный брат дежурит. Я его недавно из района в город перетащил, поставил заместителем начальника. Он молодой еще, ни уха, ни рыла, но сообразил, что висяк на свою шею заработал, начальник по головке не погладит. Что делать в таких случаях не знает, сразу ко мне звонит. Заколебал. По любому пустяку. А тут последнему кретину понятно, что нужно на коммерсанта ОБЭПовцев насылать, они его прижмут, тот и напишет, что щит нашелся, ошибочка вышла. А как иначе? Иначе никак. Если звонок через "ноль два", тут замять не удастся, обязательно бумага должна быть. Или мы нашли, или сам нашелся, или - висяк.
Закончив тираду, он облизал губы, достал сигарету, прикурил и сказал:
- Давай, что принес.
Я достал бумаги и кассету от диктофона:
- Здесь запись стрелки и кроме моего вопроса, вся кредитная история предприятия за прошлый год. Пояснить?
- Разберусь, - остановил меня полковник. - Я уже кое-какие справки навел про твоих братьев, похоже, там фээсбэшники балуются, а это тебе - не менты, они догола раздевают, и еще по голой жопе пинка дают. Против них можно через прокуратуру попробовать действовать. Там у меня связи покруче ихнего будут. Попридержим мы их подставного директора в КПЗ подольше, он и запоет. Какой у нас запас времени?
- Полторы недели.
- За полторы недели решим. Что-то, конечно, заплатим, но уже значительно меньше.
- Вы с Симохой разговаривали? - спросил я и рассказал полковнику о том, как уделали сегодня утром мою машину.
- Это не Симоха, - уверенно сказал он. - Я с ним говорил. Он, конечно, какой-то план мести вынашивал, но ничего предпринять не успел, а теперь и не рыпнется.
- А кто тогда?
- Да мало ли идиотов! И друга твоего с моста никто не кидал, сам упал по пьяни.
- Хотелось бы верить.
- Я тут с утра поработал, - сменил тему полковник. - Вот посмотри сюда, - он достал два листа бумаги, на каждом из которых было несколько ксерокопий фотографий снятых с паспортов. - Никого не узнаешь?
На фотографиях были запечатлены молодые женщины, примерно одного возраста и одной комплекции. Номера и серии паспортов под фотографиями были предусмотрительно зачеркнуты. На втором листе я узнал Иволгу.
- Вот подружка Игоря, - указал я на нее.
Полковник изменился в лице.
- Это очень плохо, - сказал он поникшим голосом.
- Почему?
- Это жена моего шефа.
Я обалдел.
- Я же их сам и познакомил, придурок, - продолжил он.
- Кого?
- Шефа с женой и Игорешку с Нелькой. Когда они успели снюхаться?
Спарыкин прикурил вторую сигарету от первой.
- Самое интересное, что шеф меня сегодня вызвал и приказал, чтобы я через двадцать дней ехал в Чечню командиром группы. Он там одному полевому командиру крышу кроет, и если это шеф убрал Игоря, то я оттуда живым не вернусь.
Я пристально посмотрел в лицо Спарыкину, но испуга не увидел, скорее досаду.
- Какой же Игорь все-таки осел! - в сердцах воскликнул он. - Нашел, куда пипку свою пихать! С каждым днем я все больше в нем разочаровываюсь. Да и она не лучше - блядина! Вот так вот, один мудак под старость лет женится на бляди, другой ее выпихает, а из-за этого люди гибнут!
- Может, и не из-за этого, - возразил я. - Я думаю, что все-таки из-за денег.
- Ладно, если так. Чтобы выяснить этот вопрос, у меня есть двадцать дней, - он опять закашлялся. - Что-нибудь еще?
- Я все-таки очень беспокоюсь на счет моих баксов, - робко сказал я.
- Не боись, будешь хорошо себя вести, скоро получишь их обратно.
- А как скоро?
- Давай с нашими делами разберемся.... Да и нет их у меня. Они все еще в райотделе.
- А вы точно их вернете?
- Достал, - он выкинул окурок. - Ты это.... Забудь наш разговор, и про бабу эту забудь. Это в твоих интересах.
- Про какую бабу? - прикинулся я дурачком.
- Во-во. Давай, будь, - он развернулся на каблуках, как при команде "кругом" и отбыл в неизвестном направлении.
На пейджер пришло сообщение от Тиграна. Он просил денег. Как тут быть? Если рассчитаться с армянами, то не хватит денег для братьев Пивоваровых, а если не давать армянам, то строительство заморозится. Может, повесить этот вопрос на Спарыкина? Раз он наша крыша, пусть доказывает армянам, что все будет - тип-топ. Серега наверняка бы что-нибудь придумал. Ощущение краха приобретало новые оттенки. За последние десять дней столько плохих известий, сколько иногда за целый год не наберется.
И вот что интересно, чем больше времени проходит со дня смерти Игоря, тем лучше я о нем думаю, а Спарыкин, наоборот меняет свое мнение в худшую сторону. Я хотел поразмышлять на эту тему, но у меня опять сильно разболелась голова. Если прав бородатый, что в черепе спрятано обыкновенное вычислительное устройство, то в нем явно сели батарейки.
Мной овладела апатия. Я упал на скамейку и тупо смотрел на прохожих, на липы и голубей. В принципе, все эти неприятности временные. Когда- то все это кончится, или так, или эдак. А ведь тоска у меня не от этого, а от одиночества. Мать мне тут не опора, Серега мог бы его скрасить, так он - в больнице. Дурак я, дурак! Только сейчас я понял, что нужно мне было, пока Игореха был жив, приткнуться к нему носом и поскулить по-собачьи. Он бы мне помог. Да поздно все это.
Бабу мне надо. Все жду чего-то, ищу, а найти не могу, или не хочу, или боюсь. Искатель хренов.
Запиликал сотовый. Это была Галя.
- Через два часа у меня последняя лекция заканчивается, - сказала она. - И после этого я свободна. Две пары и лабораторное занятие отменили из-за болезни препода. Ты как?
Если бы она знала, как я обрадовался ее звонку!
- Запросто! - заорал я в трубку.
Мы договорились о встрече около второго корпуса.
- Если я опоздаю чуток, подожди, - попросил я. - У меня с машиной неполадки. Попробую наладить "восьмерку", если не успею, примчусь на "москвиче".
Я поехал к своему дому. Марсель уже успел поставить колеса на машину, но фары все еще были разбиты. При дневном свете повреждения выглядели еще ужаснее, и у меня опять испортилось настроение. Минут пятнадцать я ходил вокруг своей тачки, оценивая, во сколько выльется кузовной ремонт. На заднем сидении я заметил фары, лампочки и стекла. Видимо Марсель успел купить запасные части, но из-за нехватки времени перенес монтаж на более поздний час.
Я поднялся в квартиру, съел бутерброд с колбасой, взял запасной ключ от "восьмерки", переоделся в рабочую одежду и опять спустился на улицу. Поменять фары и поставить стекла - много ума не надо.
Когда приехал Марсель, я уже почти закончил, он был слегка этим обескуражен, видимо, хотел подзаработать, но не сказал ни слова. Когда мы завершили работу, до встречи с Галей оставалось полчаса. Я сел в машину переключать рычаги и нажимать педали, а Марсель проверял работу габаритных огней, стоп-сигналов, сигналов поворота, а так же ближний и дальний свет. Все работало. Я заплатил ему сто тысяч. На двух машинах мы доехали до стоянки, я припарковал "москвич", после чего Марсель подбросил меня до дома.
Я наспех принял душ, еще раз тщательно побрился, но на фен времени уже не осталось, пришлось ехать с мокрыми волосами. Я катастрофически опаздывал. По пути я решил, что мы пойдем с Галей в ресторан. Она, конечно, скажет, что не одета для такого случая, не готова, слишком устала и все такое. Поэтому нужен ресторан с кабинками. На кабинки она должна согласиться.
Я опять растворился в городской суете. Огромный мегаполис поглотил меня, принял в свое чрево и погнал по сосудам. Казалось бы, я - сам себе хозяин, куда хочу, туда и еду. Ан нет, не тут то было. Здесь - светофор, там - тупик, здесь - копают канаву, будьте добры, Коля Чебоксаров, извольте подчиняться правилам организма. Вы торопитесь? Вот вам - пробочка! Кому-то, может быть, и смрад, а мне нравится запах улиц. Город шумит мне вслед и подталкивает в спину, беги, шевелись, дыши и ничего не бойся. Спасибо, друг.
В который раз за сегодняшний день я ошибся. Галя была одета по торжественному. Шикарная прическа, неяркий, но стильный макияж, под распахнутым плащом богатое платье. Естественно, она ведь знала, что я приеду, значит, мы куда-нибудь пойдем. Весь день прошаталась по институту в этом наряде, а может быть, только что переоделась. Да, точно, только что переоделась, вон из пакета выглядывает джемпер. Какие хлопоты, и все ради меня. Приятно, черт возьми. Кабинки отпадают. Нужно что-то престижное и дорогое, а это - опять расходы.
- Кто это так изуродовал твой автомобиль? - спросила она, устроившись на сидении.
- Давай сегодня не будем об этом. Уговор только о хорошем. Куда едем? - спросил я наугад.
- В "Метро", - назвала она самый дорогой кабак.
- Заметано.
- Я ведь пошутила, - спохватилась она. - Там ведь так дорого.
- Это в первый и последний раз, - подхватил я. - Потом, когда мы поженимся, будем пить только дома и закусывать колбасой.
Она расхохоталась.
"Хватило бы вчерашней выручки", - подумал я и похлопал себя по карману.
Если не ходить в ресторан, то зачем тогда работать? Где, как не в ресторане, можно людей посмотреть, себя показать, ну не в театре же, ей богу! Лишь бы это не стало привычкой. Сигаретный дым, пузырьки шампанского и плюшевые скатерти, все это так затягивает. Я знаю столько людей, для которых кабак стал смыслом жизни. Причем они не алкаши, а просто тусовщики, убожество, одним словом.
В какой бы ресторан вы ни пришли, вы обязательно встретите там трех четырех подвыпивших братков в компании с малолетними зассыхами. Обязательно где-нибудь в уголке будет сидеть парочка надменных девиц, одна из которых еще куда ни шло, а вторая - непременно уродина. Официант, как правило, будет слегка туповат, и если вам чего-то очень захочется, то в меню вы этого не найдете.
"Метро" мало чем отличался от других заведений такого рода, разве что музыка потише, посуда подороже, да кухня побогаче. Мы очень мило посидели. Время пролетело незаметно, я даже не помнил, что ел. Столько друг другу наговорили, что за три часа стали близкими друзьями. Я зачем-то рассказал Гале историю со своим дальтонизмом.
- А разве так бывает, когда не видишь только один цвет? - удивилась она.
- Вообще-то не бывает. Я - уникум. Один доктор на мне даже диссертацию написал. До пятнадцати лет ездил ко мне из города. Потом куда-то пропал.
- А какого цвета море?
- Серого, с желтизной.
- А - небо?
- Тоже.
- Но ты ведь должен помнить синеву, там, у себя в голове.
- Помню, когда закрою глаза.
Счет мне принесли небольшой, по крайней мере, меньше, чем я ожидал, я с ним вполне справился. Еще в самом начале я заметил, что Галя заказывает самые дешевые блюда, и был благодарен ей за это. Когда мы вышли из ресторана, было еще светло.
- Отвези меня домой, - попросила Галя.
- Давай куда-нибудь сходим, - попробовал я сопротивляться. - Еще совсем мало времени.
- Я хочу домой.
- Ну, что ж, - согласился я. - Домой так домой. К сестре?
- Да.
Меня совсем не прельщала перспектива такого быстрого расставания, и еще мне очень хотелось ее поцеловать. Надо было сразу сделать это, после того, как мы сели в машину, но я упустил момент. Я слегка опешил от этого, "домой", а потом, когда мы выехали на дорогу, было уже поздно. Или ехать, или - целоваться.
Минут пять мы молчали, потом Галя сказала:
- Останови, пожалуйста, около какого-нибудь продуктового магазина, мне нужно кое-что купить.
Я остановил в центре у гастронома, она вышла, и быстро вернулась, держа в руке бутылку шампанского.
- Вот теперь можно ехать, - сказала она, загадочно улыбаясь.
Всю дорогу мы молчали, а когда подъехали к дому, она сказала:
- Пошли.
Мы вошли в дом. Она поставила шампанское на тумбу в коридоре, повернулась ко мне и поцеловала. А потом все было правильно и красиво. Не разжимая объятий, мы каким-то образом оказались в постели, частично разделись и исполнили самый красивый танец с наивысшими судейскими оценками.
Это было показательное выступление.
Мы как будто все отрепетировали и давным-давно знали друг друга.
Потом, когда мы пили шампанское, я приревновал Галю к прошлому. Неизвестно к чему и неизвестно - зачем. Мне захотелось узнать, сколько мужчин у нее было до меня.
- Ты часто влюблялась? - осведомился я, как будто это одно и тоже.
Она приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на меня.
- Ты действительно хочешь знать?
- А почему бы и нет?
- Первый раз я влюбилась в девятом классе. Папа купил нам с сестрой путевку на юг. Она в то время уже оканчивала институт, и родители не боялись отправлять меня с ней. Мы жили в ста метрах от моря, в маленьком домике на две кровати, туалет на улице. Над моей кроватью висела картина, довольно неаккуратная, по-видимому, какого-то местного художника, мазилы и калымщика. На ней была нарисована ваза, в вазе - три розы, а на каждой из роз сидело по мухе. Ты слушаешь?
- Да.
- Я тогда так поразилась. Я думала: "Не может быть! Мухи на розы не садятся", и, представляешь себе, ошиблась. Сижу как-то возле столовой на скамейке у клумбы и вижу - на розах ползают огромные, противные зеленые мухи. Для меня это был страшный шок. "Как так? - думала я. - Такие прелестные цветы, и такие противные насекомые! В чем связь"? Я после этого стала к тому художнику относиться с уважением, и начала видеть в его картинах какой-то глубокий смысл. Тебе интересно?
- Очень.
- Так вот, я влюбилась в одного парня. Я сейчас не могу объяснить, чем он мне понравился, может быть, просто пришло время, а он оказался под рукой, но в то время я думала, что он самый лучший. Самое странное, что он отдыхал вместе с женой, но трудностей я не боялась и намечтала себе неизвестно чего. Они банально сидели за соседним столиком в столовой, и мы всегда здоровались. Его супруга, как я сейчас понимаю, была довольно симпатичной девицей, но мне тогда казалось, что она - воплощение пошлости и тупости. "Это несправедливо", - думала я. - "Она его не достойна. Стоит ему поближе познакомиться со мной, и у него откроются глаза". Я представляла это себе так: он смеется над ней, говорит, указывая на меня: "Вот она, моя настоящая любовь", обнимает, целует, а дальше - потемки. Дальше у меня фантазии не хватало. Смешно?
- Нет, почему же?
- Однажды его жена с утра уехала с другими женщинами на рынок за барахлом. Моя сестра, кстати, тоже. И мы с ним весь день провели вместе. Мы позавтракали вместе, поиграли в теннис, искупались, одним словом сблизились. Я, как дура, раскрыла ему душу. Рассказала все, все, все, даже про розы и мух. Ходила, как в тумане. Потом началась гроза, и мы сидели в беседке, но он меня так и не поцеловал. "Порядочный, - подумала я. Вначале он порвет с женой", и когда приехали наши дамы, спряталась около их домика, чтобы подслушать. Они сидели на веранде, он курил. Вначале жена рассказала ему про шмотки и цены, потом про то, кто, что купил, а после спросила: - "А чем ты занимался"? "Гулял с нашей соседкой. С девчонкой". "Ну и как она"? "Малость того. Рассказывала мне про каких-то мух". "Может, она - юный энтомолог"? "Может", - сказал он и заржал.
Я проревела всю ночь. И, что самое интересное, я его не осуждала, а наоборот, считала себя мухой, которая посягнула на розу. Потом, целый год страшно комплексовала, пока не встретила Толика. Но, это уже не интересно.
Мне нужно было что-то сказать.
Меня спас сотовый. Он запиликал где-то вдали, и я лихорадочно принялся разгребать наши шмотки беспорядочно разбросанные по полу.
Звонил Ефимов.
- Ты где? - почему-то с раздражением спросил он.
- В гостях.
- Мне нужно тебя срочно увидеть.
- Зачем?
- Я завтра уезжаю, и мне хотелось бы отдать тебе деньги за водку.
- Приедешь, отдашь, - мне не улыбалось ни с кем встречаться.
- Я уезжаю надолго.
- Давай, завтра утром, перед отъездом, - продолжал сопротивляться я. Сегодня невозможно. Я уже выпил, тут людей много. Ты скажи, во сколько и куда, я подъеду.
- Ты что, дома ночевать не будешь?
- Нет. Я за городом, в частном доме.
- Где?
- В десяти километрах, по Московской трассе.
- Так, давай, мы завтра к тебе подъедем, нам по пути.
- Лады, - обрадовался я, и рассказал им, как меня найти.
После того, как я закончил разговор, мы еще немного выпили шампанского, и я зачем-то сказал:
- А меня мать не любит.
- Почему?
- Отец бросил ее, когда она была беременная, и она не может мне этого простить.
- А при чем здесь ты?
- Я не знаю. Может быть, она думает, что отец испугался, когда узнал о том, что я должен родиться. И, если бы не я, то она смогла бы его со временем приручить. А может, думает, что я весь в него, и тоже ее брошу.
- Это плохо, - сказала Галя.
- А еще она ждет не дождется от меня внуков.
- Кстати о детях, - прошептала Галя, уткнувшись мне в плечо. - У меня сегодня опасные дни, - она помолчала. - Но ты не бойся, я тебя не потревожу, если что случится.
- А что ж ты меня не предупредила?
Она опять встала на локти и удивленно посмотрела на меня.
- Как же я могла? Все было так красиво. Если бы я начала что-то говорить, тогда бы все исчезло.
"Дура", - подумал я, но уснул почему-то счастливый.
10.
Вульгарные бегонии на подоконнике, тяжелые сирийские шторы. Я долго не мог понять, где нахожусь. Вчера в сумерках все выглядело несколько иначе. Где-то внизу на полу надрывался сотовый. Я пошарил рукой.
Было пасмурно, с цементных туч капало по одной капле в минуту, как конденсат с потолка общественной бани. Весенняя радость исчезла, будто ее и не было.
Я приехал в офис в половине одиннадцатого. Торговля шла полным ходом. Алла стучала на компьютере, Вероника диктовала по телефону какие-то цифры, читая их с листа, который освещала полуобнаженной грудью, Аркадий ерошил волосы, а Лариса смотрела в окно. При виде меня все нехотя встрепенулись и поздоровались. Я попросил Аркашу принести из его сейфа кассету, потом сел за стол Игоря, достал из портфеля документы по павильону и стал писать справку для Спарыкина. Я вкратце изложил всю историю с приобретением нами этого злосчастного долгостроя, описал приметы наших противников, адрес офиса, в котором проходили переговоры и марку джипа, на котором приехала их крыша. Я перечитал свое произведение, проверяя, не забыл ли чего. Моя жалоба была разбита на пункты, я загибал пальцы и шевелил губами, потом снял с документов ксерокопии, и только тогда вспомнил о своей изуродованной "восьмерке".
Чтобы возвратить к жизни машину, необходимо отогнать ее в сервис, а чтобы отогнать в сервис, нужно поменять колеса. Тут без помощника не обойтись. Я решил привлечь к этому делу Марселя. Алла сказала, что Марсель во дворе, но собирался уезжать на доставку, поэтому, чтобы застать его, нужно поторопиться. Она вскочила со стула и кинулась к двери, видимо желая во что бы то ни стало остановить Марселя, вид у нее был настолько решительный, что я не сомневался - при необходимости она готова кинуться под колеса автомобиля и притащить Марселя ко мне живым или мертвым. Я с трудом остановил ее и сказал, что спущусь сам.
Марсель выезжал со двора за рулем ГАЗели. В кузове мелодично позвякивали бутылки. Я успел махнуть рукой, он остановил машину, заглушил двигатель и вышел из кабины. Я объяснил ему свою проблему, пока он думал, я заметил, что из дверей бойлерной вышел Аркадий. Он смотрел на нас, курил, стряхивая пепел в урну, но подойти не решался.
- Сделаем так, - сказал Марсель. - Ты давай мне ключ от машины, - он не признавал субординации. - Домкрат где?
- В багажнике.
- У нас в гараже есть колодки. Я сниму колеса, поставлю машину на колодки, отвезу колеса в шиномонтаж. Пока буду на доставке, парни колеса отремонтируют. Заодно посмотрю, что у тебя там побито, по пути куплю запчасти на рынке, на обратной дороге повешу колеса, и, может быть, заменю битый пластик и лампы. Уже ездить будет можно. А на кузовной ремонт сам потом отвезешь, когда время будет.
- Я тебе заплачу, - сказал я.
- Это мы потом разберемся, - возразил он. - Ты мне сейчас денег дай на шиномонтаж и на детали.
- Возьми в кассе на мое имя, в долг, я завтра внесу.
Марсель убежал в гараж, а я подошел к Аркадию.
- Сегодня звонил Нырко, - сказал он. - Скоро назначат срок конкурса. Нам нужно срочно открывать еще одну фирму. Кроме того, не мешало бы съездить на Андреевский спиртзавод и восстановить связи. Наши люди там что-то замолчали после смерти Игоря Валентиновича. Как бы нам не потерять эту зону.
- Я знаю одну фирму, - сказал я, вспомнив парня, который оформлял мне карточку подписей. - Они откроют нам ТОО в течение недели. Я им позвоню. А на Андреевский спиртзавод придется ехать тебе, у меня времени нет.
- Я бы хотел войти в состав учредителей вновь открывающейся фирмы, нерешительно промямлил Аркадий.
- Каким процентом?
- Равным со всеми остальными.
- Я тебя понял, но не уверен, что нас туда примут.
- Мы вообще можем никому ничего не говорить. Откроем фирму на двоих, пусть работает на расширение, а когда там появится товарный запас, здесь все бросим и уйдем туда.
Я рассмеялся. Возможно, он меня проверяет, возможно, подставляет, а может быть на самом деле круглый дурак, если думает, что такое может сойти с рук.
- Нет.
- Почему?
- Нам бошки открутят. Да и не порядочно это, - объяснил я. - Ты еще молодой. Прояви себя здесь, настанет время, тебе сами предложат долю. Разве твоя должность в этой фирме тебя не устраивает?
- Я запросто могу быть тут директором, - с вызовом сказал он и густо покраснел.
- Я тоже так думаю, - сказал я и поднялся наверх.
Заиграл пейджер, это Оля интересовалась, почему я не заехал за ключами от гаража. У меня начались проблемы с памятью. Я совсем забыл о том, что мне нужно развести по точкам воду. Я перезвонил Ольге и сказал, что скоро буду. Аркадий принес мне лист бумаги, на котором в виде таблицы были указаны суммы кредитов, которые мы брали в банке, а так же даты, когда мы их получали и когда отдавали. Пока я изучал документ, на меня набросилась Алла, она что-то тараторила, но я не слушал. Мне пришла в голову одна мысль.
- Послушайте, - обратился я ко всем, когда в зале не осталось посетителей. - Каждый из вас имеет на плечах голову. Каждый из вас кем-то хочет быть.
- Я - космонавтом, - язвительно сказала Вероника.
- Если кто-то из вас считает, что способен на большее, напишите это на бумаге. Может, кто-то думает, что он находится не на своем месте. Подумайте, на каком участке вы можете принести большую пользу. Завтра передадите мне бумажки.
- А зачем это? - спросила Лариса.
- Есть у меня одна идея. Завтра узнаете.
Перед тем, как уйти, я пересказал Аркадию разговор с начальницей торгового отдела и передал список предприятий, на которые нам нужно надавить.
До встречи со Спарыкиным у меня оставалось два часа. Мне нужно было немного поработать на розницу. Работа привычная. Мотайся себе по городу, загрузил - выгрузил, и делов-то. Когда заняты только руки, мозги остаются предоставленными сами себе, в такие минуты думаешь о всяких пустяках, а чаще всего мечтаешь. Не сказать, чтобы мои мечты были какими-то особенными или возвышенными: свой магазинчик, свечной заводик - ничего особенного. Но все-таки приятно, мечты - есть мечты, это - как мороженое, или секс - не оторваться.
Сегодня мне не мечталось.
Я развез по точкам воду, уже без пятнадцати час подъехал к зданию УБОПа и позвонил Спарыкину.
- Подожди меня в сквере, - сказал он без приветствия. - Через пять минут спущусь.
В сквере под липами стояли скамейки. Их еще не успели отмыть от снежной грязи, но людям уже хотелось насладиться теплом и понежиться на солнышке, поэтому они стелили газеты или разорванные пополам полиэтиленовые пакеты, усаживались помечтать о лете. Я тоже присел на белую картонку, рядом с двумя пацанами. Ребята лет тринадцати разглядывали порнографический журнал. Когда я сел, они ничуть не стушевались, наоборот слегка придвинулись ко мне, как бы приглашая присоединиться. Минуты три я смотрел фотографии и слушал их комментарии.
- Завидую вам, пацаны, - искренне сказал я. - В ваши годы мне приходилось дрочить на журнал "Работница".
Этих слов ребята почему-то застеснялись, наглое выражение с их лиц исчезло, они обиделись и ушли.
Через три минуты появился Спарпыкин. Я встал. Он поздоровался со мной за руку и хотел было что-то сказать, как у него зазвонил сотовый. Около минуты он слушал то, что ему говорили в трубку, а потом начал орать:
- Звонок был через "ноль два"? ... Нет, ты не можешь! ... Отдай его заявление ОБЭПовцам. Пусть он сначала докажет, что купил этот щит, а если купил, то на какие деньги! ... Понял? ... Догони!
- Вот ты мне скажи, - обратился он ко мне в возмущении. - Кому нафиг нужен рекламный щит? Украли у коммерсанта рекламный щит, он звонит "ноль два", оттуда звонок переправляют в райотдел милиции, а там мой двоюродный брат дежурит. Я его недавно из района в город перетащил, поставил заместителем начальника. Он молодой еще, ни уха, ни рыла, но сообразил, что висяк на свою шею заработал, начальник по головке не погладит. Что делать в таких случаях не знает, сразу ко мне звонит. Заколебал. По любому пустяку. А тут последнему кретину понятно, что нужно на коммерсанта ОБЭПовцев насылать, они его прижмут, тот и напишет, что щит нашелся, ошибочка вышла. А как иначе? Иначе никак. Если звонок через "ноль два", тут замять не удастся, обязательно бумага должна быть. Или мы нашли, или сам нашелся, или - висяк.
Закончив тираду, он облизал губы, достал сигарету, прикурил и сказал:
- Давай, что принес.
Я достал бумаги и кассету от диктофона:
- Здесь запись стрелки и кроме моего вопроса, вся кредитная история предприятия за прошлый год. Пояснить?
- Разберусь, - остановил меня полковник. - Я уже кое-какие справки навел про твоих братьев, похоже, там фээсбэшники балуются, а это тебе - не менты, они догола раздевают, и еще по голой жопе пинка дают. Против них можно через прокуратуру попробовать действовать. Там у меня связи покруче ихнего будут. Попридержим мы их подставного директора в КПЗ подольше, он и запоет. Какой у нас запас времени?
- Полторы недели.
- За полторы недели решим. Что-то, конечно, заплатим, но уже значительно меньше.
- Вы с Симохой разговаривали? - спросил я и рассказал полковнику о том, как уделали сегодня утром мою машину.
- Это не Симоха, - уверенно сказал он. - Я с ним говорил. Он, конечно, какой-то план мести вынашивал, но ничего предпринять не успел, а теперь и не рыпнется.
- А кто тогда?
- Да мало ли идиотов! И друга твоего с моста никто не кидал, сам упал по пьяни.
- Хотелось бы верить.
- Я тут с утра поработал, - сменил тему полковник. - Вот посмотри сюда, - он достал два листа бумаги, на каждом из которых было несколько ксерокопий фотографий снятых с паспортов. - Никого не узнаешь?
На фотографиях были запечатлены молодые женщины, примерно одного возраста и одной комплекции. Номера и серии паспортов под фотографиями были предусмотрительно зачеркнуты. На втором листе я узнал Иволгу.
- Вот подружка Игоря, - указал я на нее.
Полковник изменился в лице.
- Это очень плохо, - сказал он поникшим голосом.
- Почему?
- Это жена моего шефа.
Я обалдел.
- Я же их сам и познакомил, придурок, - продолжил он.
- Кого?
- Шефа с женой и Игорешку с Нелькой. Когда они успели снюхаться?
Спарыкин прикурил вторую сигарету от первой.
- Самое интересное, что шеф меня сегодня вызвал и приказал, чтобы я через двадцать дней ехал в Чечню командиром группы. Он там одному полевому командиру крышу кроет, и если это шеф убрал Игоря, то я оттуда живым не вернусь.
Я пристально посмотрел в лицо Спарыкину, но испуга не увидел, скорее досаду.
- Какой же Игорь все-таки осел! - в сердцах воскликнул он. - Нашел, куда пипку свою пихать! С каждым днем я все больше в нем разочаровываюсь. Да и она не лучше - блядина! Вот так вот, один мудак под старость лет женится на бляди, другой ее выпихает, а из-за этого люди гибнут!
- Может, и не из-за этого, - возразил я. - Я думаю, что все-таки из-за денег.
- Ладно, если так. Чтобы выяснить этот вопрос, у меня есть двадцать дней, - он опять закашлялся. - Что-нибудь еще?
- Я все-таки очень беспокоюсь на счет моих баксов, - робко сказал я.
- Не боись, будешь хорошо себя вести, скоро получишь их обратно.
- А как скоро?
- Давай с нашими делами разберемся.... Да и нет их у меня. Они все еще в райотделе.
- А вы точно их вернете?
- Достал, - он выкинул окурок. - Ты это.... Забудь наш разговор, и про бабу эту забудь. Это в твоих интересах.
- Про какую бабу? - прикинулся я дурачком.
- Во-во. Давай, будь, - он развернулся на каблуках, как при команде "кругом" и отбыл в неизвестном направлении.
На пейджер пришло сообщение от Тиграна. Он просил денег. Как тут быть? Если рассчитаться с армянами, то не хватит денег для братьев Пивоваровых, а если не давать армянам, то строительство заморозится. Может, повесить этот вопрос на Спарыкина? Раз он наша крыша, пусть доказывает армянам, что все будет - тип-топ. Серега наверняка бы что-нибудь придумал. Ощущение краха приобретало новые оттенки. За последние десять дней столько плохих известий, сколько иногда за целый год не наберется.
И вот что интересно, чем больше времени проходит со дня смерти Игоря, тем лучше я о нем думаю, а Спарыкин, наоборот меняет свое мнение в худшую сторону. Я хотел поразмышлять на эту тему, но у меня опять сильно разболелась голова. Если прав бородатый, что в черепе спрятано обыкновенное вычислительное устройство, то в нем явно сели батарейки.
Мной овладела апатия. Я упал на скамейку и тупо смотрел на прохожих, на липы и голубей. В принципе, все эти неприятности временные. Когда- то все это кончится, или так, или эдак. А ведь тоска у меня не от этого, а от одиночества. Мать мне тут не опора, Серега мог бы его скрасить, так он - в больнице. Дурак я, дурак! Только сейчас я понял, что нужно мне было, пока Игореха был жив, приткнуться к нему носом и поскулить по-собачьи. Он бы мне помог. Да поздно все это.
Бабу мне надо. Все жду чего-то, ищу, а найти не могу, или не хочу, или боюсь. Искатель хренов.
Запиликал сотовый. Это была Галя.
- Через два часа у меня последняя лекция заканчивается, - сказала она. - И после этого я свободна. Две пары и лабораторное занятие отменили из-за болезни препода. Ты как?
Если бы она знала, как я обрадовался ее звонку!
- Запросто! - заорал я в трубку.
Мы договорились о встрече около второго корпуса.
- Если я опоздаю чуток, подожди, - попросил я. - У меня с машиной неполадки. Попробую наладить "восьмерку", если не успею, примчусь на "москвиче".
Я поехал к своему дому. Марсель уже успел поставить колеса на машину, но фары все еще были разбиты. При дневном свете повреждения выглядели еще ужаснее, и у меня опять испортилось настроение. Минут пятнадцать я ходил вокруг своей тачки, оценивая, во сколько выльется кузовной ремонт. На заднем сидении я заметил фары, лампочки и стекла. Видимо Марсель успел купить запасные части, но из-за нехватки времени перенес монтаж на более поздний час.
Я поднялся в квартиру, съел бутерброд с колбасой, взял запасной ключ от "восьмерки", переоделся в рабочую одежду и опять спустился на улицу. Поменять фары и поставить стекла - много ума не надо.
Когда приехал Марсель, я уже почти закончил, он был слегка этим обескуражен, видимо, хотел подзаработать, но не сказал ни слова. Когда мы завершили работу, до встречи с Галей оставалось полчаса. Я сел в машину переключать рычаги и нажимать педали, а Марсель проверял работу габаритных огней, стоп-сигналов, сигналов поворота, а так же ближний и дальний свет. Все работало. Я заплатил ему сто тысяч. На двух машинах мы доехали до стоянки, я припарковал "москвич", после чего Марсель подбросил меня до дома.
Я наспех принял душ, еще раз тщательно побрился, но на фен времени уже не осталось, пришлось ехать с мокрыми волосами. Я катастрофически опаздывал. По пути я решил, что мы пойдем с Галей в ресторан. Она, конечно, скажет, что не одета для такого случая, не готова, слишком устала и все такое. Поэтому нужен ресторан с кабинками. На кабинки она должна согласиться.
Я опять растворился в городской суете. Огромный мегаполис поглотил меня, принял в свое чрево и погнал по сосудам. Казалось бы, я - сам себе хозяин, куда хочу, туда и еду. Ан нет, не тут то было. Здесь - светофор, там - тупик, здесь - копают канаву, будьте добры, Коля Чебоксаров, извольте подчиняться правилам организма. Вы торопитесь? Вот вам - пробочка! Кому-то, может быть, и смрад, а мне нравится запах улиц. Город шумит мне вслед и подталкивает в спину, беги, шевелись, дыши и ничего не бойся. Спасибо, друг.
В который раз за сегодняшний день я ошибся. Галя была одета по торжественному. Шикарная прическа, неяркий, но стильный макияж, под распахнутым плащом богатое платье. Естественно, она ведь знала, что я приеду, значит, мы куда-нибудь пойдем. Весь день прошаталась по институту в этом наряде, а может быть, только что переоделась. Да, точно, только что переоделась, вон из пакета выглядывает джемпер. Какие хлопоты, и все ради меня. Приятно, черт возьми. Кабинки отпадают. Нужно что-то престижное и дорогое, а это - опять расходы.
- Кто это так изуродовал твой автомобиль? - спросила она, устроившись на сидении.
- Давай сегодня не будем об этом. Уговор только о хорошем. Куда едем? - спросил я наугад.
- В "Метро", - назвала она самый дорогой кабак.
- Заметано.
- Я ведь пошутила, - спохватилась она. - Там ведь так дорого.
- Это в первый и последний раз, - подхватил я. - Потом, когда мы поженимся, будем пить только дома и закусывать колбасой.
Она расхохоталась.
"Хватило бы вчерашней выручки", - подумал я и похлопал себя по карману.
Если не ходить в ресторан, то зачем тогда работать? Где, как не в ресторане, можно людей посмотреть, себя показать, ну не в театре же, ей богу! Лишь бы это не стало привычкой. Сигаретный дым, пузырьки шампанского и плюшевые скатерти, все это так затягивает. Я знаю столько людей, для которых кабак стал смыслом жизни. Причем они не алкаши, а просто тусовщики, убожество, одним словом.
В какой бы ресторан вы ни пришли, вы обязательно встретите там трех четырех подвыпивших братков в компании с малолетними зассыхами. Обязательно где-нибудь в уголке будет сидеть парочка надменных девиц, одна из которых еще куда ни шло, а вторая - непременно уродина. Официант, как правило, будет слегка туповат, и если вам чего-то очень захочется, то в меню вы этого не найдете.
"Метро" мало чем отличался от других заведений такого рода, разве что музыка потише, посуда подороже, да кухня побогаче. Мы очень мило посидели. Время пролетело незаметно, я даже не помнил, что ел. Столько друг другу наговорили, что за три часа стали близкими друзьями. Я зачем-то рассказал Гале историю со своим дальтонизмом.
- А разве так бывает, когда не видишь только один цвет? - удивилась она.
- Вообще-то не бывает. Я - уникум. Один доктор на мне даже диссертацию написал. До пятнадцати лет ездил ко мне из города. Потом куда-то пропал.
- А какого цвета море?
- Серого, с желтизной.
- А - небо?
- Тоже.
- Но ты ведь должен помнить синеву, там, у себя в голове.
- Помню, когда закрою глаза.
Счет мне принесли небольшой, по крайней мере, меньше, чем я ожидал, я с ним вполне справился. Еще в самом начале я заметил, что Галя заказывает самые дешевые блюда, и был благодарен ей за это. Когда мы вышли из ресторана, было еще светло.
- Отвези меня домой, - попросила Галя.
- Давай куда-нибудь сходим, - попробовал я сопротивляться. - Еще совсем мало времени.
- Я хочу домой.
- Ну, что ж, - согласился я. - Домой так домой. К сестре?
- Да.
Меня совсем не прельщала перспектива такого быстрого расставания, и еще мне очень хотелось ее поцеловать. Надо было сразу сделать это, после того, как мы сели в машину, но я упустил момент. Я слегка опешил от этого, "домой", а потом, когда мы выехали на дорогу, было уже поздно. Или ехать, или - целоваться.
Минут пять мы молчали, потом Галя сказала:
- Останови, пожалуйста, около какого-нибудь продуктового магазина, мне нужно кое-что купить.
Я остановил в центре у гастронома, она вышла, и быстро вернулась, держа в руке бутылку шампанского.
- Вот теперь можно ехать, - сказала она, загадочно улыбаясь.
Всю дорогу мы молчали, а когда подъехали к дому, она сказала:
- Пошли.
Мы вошли в дом. Она поставила шампанское на тумбу в коридоре, повернулась ко мне и поцеловала. А потом все было правильно и красиво. Не разжимая объятий, мы каким-то образом оказались в постели, частично разделись и исполнили самый красивый танец с наивысшими судейскими оценками.
Это было показательное выступление.
Мы как будто все отрепетировали и давным-давно знали друг друга.
Потом, когда мы пили шампанское, я приревновал Галю к прошлому. Неизвестно к чему и неизвестно - зачем. Мне захотелось узнать, сколько мужчин у нее было до меня.
- Ты часто влюблялась? - осведомился я, как будто это одно и тоже.
Она приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на меня.
- Ты действительно хочешь знать?
- А почему бы и нет?
- Первый раз я влюбилась в девятом классе. Папа купил нам с сестрой путевку на юг. Она в то время уже оканчивала институт, и родители не боялись отправлять меня с ней. Мы жили в ста метрах от моря, в маленьком домике на две кровати, туалет на улице. Над моей кроватью висела картина, довольно неаккуратная, по-видимому, какого-то местного художника, мазилы и калымщика. На ней была нарисована ваза, в вазе - три розы, а на каждой из роз сидело по мухе. Ты слушаешь?
- Да.
- Я тогда так поразилась. Я думала: "Не может быть! Мухи на розы не садятся", и, представляешь себе, ошиблась. Сижу как-то возле столовой на скамейке у клумбы и вижу - на розах ползают огромные, противные зеленые мухи. Для меня это был страшный шок. "Как так? - думала я. - Такие прелестные цветы, и такие противные насекомые! В чем связь"? Я после этого стала к тому художнику относиться с уважением, и начала видеть в его картинах какой-то глубокий смысл. Тебе интересно?
- Очень.
- Так вот, я влюбилась в одного парня. Я сейчас не могу объяснить, чем он мне понравился, может быть, просто пришло время, а он оказался под рукой, но в то время я думала, что он самый лучший. Самое странное, что он отдыхал вместе с женой, но трудностей я не боялась и намечтала себе неизвестно чего. Они банально сидели за соседним столиком в столовой, и мы всегда здоровались. Его супруга, как я сейчас понимаю, была довольно симпатичной девицей, но мне тогда казалось, что она - воплощение пошлости и тупости. "Это несправедливо", - думала я. - "Она его не достойна. Стоит ему поближе познакомиться со мной, и у него откроются глаза". Я представляла это себе так: он смеется над ней, говорит, указывая на меня: "Вот она, моя настоящая любовь", обнимает, целует, а дальше - потемки. Дальше у меня фантазии не хватало. Смешно?
- Нет, почему же?
- Однажды его жена с утра уехала с другими женщинами на рынок за барахлом. Моя сестра, кстати, тоже. И мы с ним весь день провели вместе. Мы позавтракали вместе, поиграли в теннис, искупались, одним словом сблизились. Я, как дура, раскрыла ему душу. Рассказала все, все, все, даже про розы и мух. Ходила, как в тумане. Потом началась гроза, и мы сидели в беседке, но он меня так и не поцеловал. "Порядочный, - подумала я. Вначале он порвет с женой", и когда приехали наши дамы, спряталась около их домика, чтобы подслушать. Они сидели на веранде, он курил. Вначале жена рассказала ему про шмотки и цены, потом про то, кто, что купил, а после спросила: - "А чем ты занимался"? "Гулял с нашей соседкой. С девчонкой". "Ну и как она"? "Малость того. Рассказывала мне про каких-то мух". "Может, она - юный энтомолог"? "Может", - сказал он и заржал.
Я проревела всю ночь. И, что самое интересное, я его не осуждала, а наоборот, считала себя мухой, которая посягнула на розу. Потом, целый год страшно комплексовала, пока не встретила Толика. Но, это уже не интересно.
Мне нужно было что-то сказать.
Меня спас сотовый. Он запиликал где-то вдали, и я лихорадочно принялся разгребать наши шмотки беспорядочно разбросанные по полу.
Звонил Ефимов.
- Ты где? - почему-то с раздражением спросил он.
- В гостях.
- Мне нужно тебя срочно увидеть.
- Зачем?
- Я завтра уезжаю, и мне хотелось бы отдать тебе деньги за водку.
- Приедешь, отдашь, - мне не улыбалось ни с кем встречаться.
- Я уезжаю надолго.
- Давай, завтра утром, перед отъездом, - продолжал сопротивляться я. Сегодня невозможно. Я уже выпил, тут людей много. Ты скажи, во сколько и куда, я подъеду.
- Ты что, дома ночевать не будешь?
- Нет. Я за городом, в частном доме.
- Где?
- В десяти километрах, по Московской трассе.
- Так, давай, мы завтра к тебе подъедем, нам по пути.
- Лады, - обрадовался я, и рассказал им, как меня найти.
После того, как я закончил разговор, мы еще немного выпили шампанского, и я зачем-то сказал:
- А меня мать не любит.
- Почему?
- Отец бросил ее, когда она была беременная, и она не может мне этого простить.
- А при чем здесь ты?
- Я не знаю. Может быть, она думает, что отец испугался, когда узнал о том, что я должен родиться. И, если бы не я, то она смогла бы его со временем приручить. А может, думает, что я весь в него, и тоже ее брошу.
- Это плохо, - сказала Галя.
- А еще она ждет не дождется от меня внуков.
- Кстати о детях, - прошептала Галя, уткнувшись мне в плечо. - У меня сегодня опасные дни, - она помолчала. - Но ты не бойся, я тебя не потревожу, если что случится.
- А что ж ты меня не предупредила?
Она опять встала на локти и удивленно посмотрела на меня.
- Как же я могла? Все было так красиво. Если бы я начала что-то говорить, тогда бы все исчезло.
"Дура", - подумал я, но уснул почему-то счастливый.
10.
Вульгарные бегонии на подоконнике, тяжелые сирийские шторы. Я долго не мог понять, где нахожусь. Вчера в сумерках все выглядело несколько иначе. Где-то внизу на полу надрывался сотовый. Я пошарил рукой.