Нуйкин Андрей
Посвящение в рыцари

   Андрей НУЙКИН
   ПОСВЯЩЕНИЕ В РЫЦАРИ
   СКАЗОЧНАЯ ПОВЕСТЬ ДЛЯ ПОДРОСТКОВ ЛЮБОГО ВОЗРАСТА
   ЖУРНАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ
   ПРОЛОГ
   И ревела Катя, и подлизывалась, но добилась-таки своего - взял ее дедушка в море. Только не рыбалка у них вышла, а сплошное расстройство. Вечер уже близился, а по дну баркаса скучно перекатывалось десятка полтора рыбешек. И, конечно, Димка виновной в этом считал ее, Катю.
   - Говорил ведь: нельзя женщин на судно пускать, - ворчит он под нос, но так, чтобы все слышали, и для пущей выразительности цыкает сквозь редкие зубы за борт. - Напустят, а потом удивляются, что рыба не идет...
   Настроился Димка явно на долгую воркотню, но вдруг осекся.
   - Бутылка по носу!
   - Опять бутылка, - вздохнул дедушка. - Одни бутылки только в море и плавают. Да керосин. До того загадили стихию - перед рыбами совестно... Ну чего ты за ней тянешься, мусора на баркасе тебе не хватает?
   - А бутыль-то запечатанная, - обрадовался Димка, выуживая находку из воды. - И смолой замазанная.
   - Ишь ты! Не упусти, коли так, пустые бутылки кто затыкать станет!
   - Может, там карта про старый пиратский клад?..
   - А вдруг джинн злой, вроде брата Хоттабыча? - испуганно отодвинулась от бутылки Катя.
   - Джин - хорошо бы! - причмокнул дедушка, соскабливая ножом смолу. Однако ром не в пример лучше.
   Но и этим надеждам не суждено было сбыться. Бутыль оказалась набитой бумагами. Попробовали вытряхнуть - куда там! Пришлось стукнуть об уключину.
   - Да, брат Димитрий, не повезло нам с тобой, - вздохнул дедушка, взглянув на слипшиеся листки, - ни рому, ни клада. Сочинение какое-то, сказки дядюшки Римуса. Ладно, свезем на берег, там прочитаете, если по-нашему написано.
   - А может, с крушения кто последнюю волю послал? - продолжал дедушка. Забирай, Катерина. Рыбы не добыли, так чтение себе привезешь.
   - Почему это она "забирай"? - возмутился Димка. - Я бутылку увидел, я ее выудил...
   - Так ведь уговор у нас был: весь сегодняшний улов ее, Катеринин, улыбнулся дедушка. - А моряцкое слово сам знаешь какое!
   Вернулись затемно и такие уставшие, что не до чтения было. Как ткнулась в подушку Катя, так и заснула. Утром смотрит, а Димка бумаги по столу разложил, губами шевелит - читает.
   - Отдай! Это мое! Я дедушке скажу! - бросилась Катя к столу и остановилась: необычным был брат - серьезным, взрослым. Димка пододвинул Кате стопку пожелтевших мелко исписанных листков.
   - Читай!
   - Катя тихо подсела к столу в нерешительно взяла верхний лист.
   "Человеку, прочитавшему эти записи!
   Дорогой друг! Прости, что обременяю тебя нелегкой просьбой. У меня просто нет выбора: в любой момент дверь моей камеры может открыть палач. Может быть, ты женщина или старый, больной человек, тогда передай написанное мною кому-нибудь, кто молод, кому несправедливость ранит душу и не дает спокойно спать. Пусть этот человек доведет до конца то, что не смог сделать я. И пусть он не повторяет моих ошибок, тогда ему, может быть, повезет больше, чем мне.
   Друг! Это просьба приговоренного к казни, ее нельзя не выполнить!"
   - Читай, читай! - сурово сказал Димка и пододвинул второй листок.
   Как хорошо было дома!
   Странные все-таки существа мы, люди. Пока живем хорошо, нам скучно, нас манят неведомые дали, мы жаждем приключений и опасностей. А мне сейчас больше всего на свете хочется оказаться дома и, забравшись с ногами на диван, читать какую-нибудь книгу. Чтобы кругом был полумрак, а светился только зеленый торшер; чтобы часы тикали, а мама с папой сидели за столом, тихо переговариваясь. Очень я любил задавать папе с мамой самые трудные вопросы. Помню, как-то я спросил: "А куда исчезают люди после смерти?"
   Папа задумался, стал серьезным, а мама занервничала:
   - Не надо про это. Про это страшно.
   А папа:
   - Нет, почему же? Про все можно. Люди должны правде прямо в глаза смотреть. Даже самой страшной.
   Мама рассердилась.
   - При чем тут правда? Раз все равно ничего нельзя поделать, лучше и не думать совсем. Правда о смерти ужасна и жестока - все мы умрем, и каждого из нас по-одиночке закопают в землю. И будут там только темнота, холод и сырость, бр-р...
   Папа возмутился:
   - Это неправда! Если было бы только так - жить не стоило бы! Послушайте, что я вам расскажу. У одного древнего, мудрого народа, поклонявшегося солнцу, существовала такая вот легенда. Когда-то давным-давно в мире не было ни дня, ни ночи, ни света, ни тьмы - так, серость какая-то. Все выглядело одинаковым, только люди были разными. У одних в душе всю жизнь копилось тепло, свет - от доброты, благородства, любви. А мир так устроен, что совсем в нем ничто не исчезает. Когда хорошие люди умирают, накопленное в их душах тепло высвобождается и летит к солнцу. Тепло ведь всегда вверх летит. И не только люди копят тепло, но и звери, птицы, деревья. У бабочки какой-нибудь тепла совсем немножко - с булавочную головку, но и оно вверх тянется. Вот из этих-то ручейков тепла, дружелюбия и образовалось солнце. Мы говорим: солнце нас греет, но это не солнце, а наши предки, наши друзья, все добрые люди вообще после смерти светят нам и греют нас. Однако среди людей всегда было немало таких, души которых всю жизнь накапливали только темное, холодное - жадность, злость, зависть, жестокость, властолюбие... После смерти эта тяжелая гадость просачивается сквозь землю. Целые озера там, под землей, этого яда собираются, от них идут испарения, люди дышат ими и отравляются - начинают глупеть, ненавидеть и бояться друг друга.
   Тут мама перестала сердиться и за волосы папу потрепала:
   - Сочинитель ты мой!
   - А я, - спрашиваю, - а я?
   - И ты, - говорит мама. - Ты тоже мой. Оба вы мои и оба сочинители.
   ...Впрочем, все это прямого отношения к тому, о чем я хочу вам рассказать, не имеет. Тем не менее нам придется сделать еще одно отступление и, вернувшись на несколько лет назад, познакомиться с событием, которое повлекло за собой все остальные.
   Странное появление Карлы
   Появился Карла действительно очень странно. Возвращался как-то папа вечером с работы и видит: валяется у наших дверей большущая картонная коробка, а в ней что-то ворчит и шевелится.
   - Эй, - крикнул папа, заходя на кухню, - тут нам какого-то зверя подбросили!
   Открываем мы коробку, а из нее вылезает горбатенькое существо в грязновато-коричневом вытертом мундирчике, лысенькое, с бесцветными, быстрыми глазками, а по кухне распространяется удивительно противный запах. Будто протухло что-то.
   - Спасибо. Большое спасибо, что вы меня... к себе... в дом... Я приложу усилия и оправдаю... Вы будете мной довольны... Большое спасибо... - залопотал карлик, вытягиваясь по стойке "смирно".
   - Откуда у тебя это? - недоумевает мама.
   - Возле дверей нашел. Ну-ка, доложи, раз ты такой бравый: кто тебя выбросил и вообще зачем ты?
   - Я буду стараться... Я добросовестный... Вы не пожалеете... Я...
   - А записки в коробке нет? - спросил отец. - Когда ребенка подбрасывают, всегда записку кладут.
   Записки не было, была загадочная типографская этикетка: "Эдик, говорящий мальчик со съемными лицами. 3-й сорт. Цена 1 руб. 21 коп."
   - Нес кто-нибудь по лестнице и выронил, - предположил папа. - Повесим утром на дверях объявление, может, и отыщется хозяин. Чего только этот Эдик так противно пахнет?
   - Выкупаемся - и не хуже других будем, - вступилась за карлика мама, - не терпевшая, чтобы при ней кого-то обижали.
   Так у нас поселился Карла. Позже я понял, что не случайно, но и тогда кое-что в появлении столь странного существа столь странным способом нас насторожило.
   И насчет "сменных лиц" мы долго ничего понять не могли. У Эдика (скоро все стали его звать Карлой) было постоянно одно лицо, исполненное уважительности, предупредительности, даже угодливости.
   - Ваши туфли, Мария Игоревна, несколько запылились. Я взял на себя смелость протереть их мягкой тряпочкой с последующим намазыванием кремом и доведением до блеска посредством щетки...
   Так вот витиевато он выражался.
   - Спасибо, Карлушенька, - отвечала растроганная мама. - Напомни, будь добр, вечером, чтобы я тебя еще раз зеленым мылом помыла, а то бедная Мурка просто в истерике колотится от твоего аромата. Прямо хоть валерьянкой ее отпаивай.
   - Может, его в керосине лучше вымочить? Право слово, приятнее будет возле него находиться, - морщился папа. Он сразу невзлюбил Эдика и, наверное, не только из-за запаха. Карла на него не обижался.
   - Извините, Анатолий Александрович, что я вас отвлекаю по пустякам, но эта припадочная Мурка сегодня снова таскала по полу ваш галстук. Я его почистил и повесил в гардероб. Кошке же сделал замечание...
   - Ну и дружка нашли мы сыну! - вздыхал отец. - Мало того, что подхалим, еще и доносчик!
   Один только Научный Мальчик никак не реагировал на Карлу, он его просто не замечал.
   Научного Мальчика сделал у себя в лаборатории папа из всяких ненужных для работы материалов. Наверное, при этом не хватило каких-нибудь деталей, потому что Научного Мальчика обычно ничто, кроме цифр, формул и теорем, не интересовало. Он тоже был очень вежливым, но его вежливость была исполнена чувства достоинства. Не случайно порой мы уважительно величали его господином Профессором (друг мой Задира чаще - "Профессором кислых щей", но от Задиры деликатности разве дождешься!).
   И все же однажды мне довелось увидеть второе лицо Карлы. Как-то днем сидел я и готовил уроки. Дома - никого, тишина... Только вдруг слышу, что в кладовке, где у нас хранятся ненужные вещи (в том числе и мои старые игрушки), кто-то кого-то вроде бы отчитывает. Да еще таким противным, скрипучим голосом! Подкрадываюсь, заглядываю в дверь... Бог ты мой, что за картина! Посреди кладовки, развалившись в старом кресле, восседает... наш смиренник Карла.
   Но какое там "смиренник"! Сидит барин, хан, властелин! В позе утомленной добродетели; лицо - надменное, брезгливое; тон - холодный, начальственный. А по углам испуганно жмутся бедные игрушки: Мишка, Бесхвостая лошадь, Чебурашка, несколько ветеранов-солдатиков. С верхней полки выглядывает взъерошенная от страха Мурка. Им-то и читал нравоучение Карла.
   - Сколько раз объяснять вам, тупицам, что при моем появлении надо замирать, склонив голову и дожидаясь в данной уставной позе моих указаний? Вам что, в мусоропровод захотелось? Или мне надо опилки из ваших голов повытряхнуть, чтобы вы обрели то, без чего человек - не человек, животное же вообще становится черт знает чем. Я говорю о трепете перед вышестоящими лицами. А тебе, кошка, следующий раз я не просто прищемлю хвост дверью, но совсем перешибу и сделаю из него помазок для ваксы. Ты меня хорошо поняла, кошка?
   Бедная Мурка еще больше взъерошила шерсть и затряслась на своей полке.
   - Что тут за митинг? - спросил я, распахивая дверь.
   Видели бы вы, как тотчас преобразились лицо и поза Эдика. Только что сидел, барски развалясь, и вот он уже передо мной в той самой уставной позе, которой добивался от аудитории.
   Но у Эдика-Карлы было в запасе еще одно лицо. Очень скоро мы выявили его загадочную слабость, и к чему бы вы думали? Никогда не отгадаете. К... чернилам! Стоило кому-нибудь оставить на столе пузырек с этим невинным напитком, как он исчезал бесследно. Долго ломали мы голову над столь непонятным явлением, пока не поймали воришку с поличным. Поймать-то поймали, но поделать с ним ничего не могли - порок был явно сильнее Карлы. Схватит он бутылочку и бегом в какое-нибудь укромное место. Выцедит ее медленно, закрыв глаза, заест промокашкой и застынет с блаженством на лице. Добрых полдня после сидит, как мышка, лишь изредка привставая, чтобы обратиться к окружающим предметам с речью взволнованной, но смутной, вроде: "В соответствии и согласно Инструкции 39227 - "А" от 30 февраля 1339 года вышеследующие входящие впредь надлежит считать нижеследующими исходящими..."
   Произнося подобное таинственное заклинание, Карла обводил стены значительным взглядом и вновь погружался в нирвану.
   - Вот погоди, расскажу Анатолию про твои художества, запрет он тебя в кладовку, узнаешь тогда нижеследующее вышеследующее! - грозила мама. Грозила, но не рассказывала - жалела.
   Карла рассказывает про Государство Розовых Грез
   Поздно вечером, когда я уже лежал в кровати, Карла частенько подсаживался рядышком на стул и начинал завлекательные рассказы о некоем Государстве Розовых Грез.
   Живут в том государстве, как я понял, только молодые и здоровые люди. Все красавцы и красотки. Все веселые и беззаботные. Никто не работает. Целыми днями они только и знают что ходить в кино и в дискотеки, состязаться в гонках на роскошных машинах, играть в теннис, петь под гитару песни Паулса на слова Аллы Пугачевой, есть всяких лангустов в дорогих ресторанах, пить коктейли и коньяк "Наполеон".
   Управляет той страной Совет Мудрейших, в котором каждый если не академик, то писатель, если не писатель, то просто душевный человек. Возглавляет Совет самый ученый и самый душевный. И самый заботливый. Настолько, что ест раз в три дня, спит одну ночь в неделю, все голову ломает, как ему жизнь своих подданных еще радостнее, еще беззаботнее сделать.
   Говоря об этом правителе, Карлик переходил на почтительный шепот и весь светился от восторга.
   - Он такой простой, такой доступный, что любой бедняк, самый оборванный и голодный, может в любой момент прийти к нему в гости...
   - Погоди, погоди, Эдик! Откуда же в такой стране может взяться бедняк? смеюсь я.
   - В стране, разумеется, бедных нет, но... туристы... понимаете?.. Так вот, правитель тотчас просит их заходить в его маленькую гостиную, где он и спит на простой кровати без всяких сеток и пружин, укрываясь своей верной солдатской шинелью. Угощает чаем, выслушивает просьбы, записывает критические замечания, советуется по государственным вопросам... На улице он обычно гуляет, окруженный толпой детворы. Они доверяют ему сердечные тайны, жалуются, если их незаслуженно высекли...
   - Вот тебе раз! Разве в столь просвещенном государстве сохраняется такой средневековый пережиток, как телесные наказания?
   - Категорически запрещены. И если изредка случаются, то исключительно по просьбе самих детей.
   - Чего же они тогда жалуются?
   - Дети, что с них возьмешь! Сами попросят, а потом обижаются.
   - Ну, а кто же там все это делает - кинозалы, дискотеки и все прочее, если никто не работает? - не унимался я в поисках противоречий.
   - Наука. В их академии такие головы, такие изобретатели, сколько всяких роботов они придумали, столько всякой кибернетики...
   Много вечеров подряд расписывал мне Карла прелести этого фантастического государства, пока я однажды не вздохнул опрометчиво насчет того, что интересно было бы его наяву увидеть.
   Видели бы вы, как оживился Карла, будто именно этих слов и ожидал.
   - Хоть завтра! Сочту за честь...
   - Что "завтра"? - не понял я. - В Государстве Розовых Грез хоть завтра могу оказаться?
   - Отправиться можете хоть завтра. А добраться до него - пара пустяков.
   - Да ты что, Карла! Всерьез? Нет уж. Зачем мне? Меда я не ел, что ли? И вообще...
   Карла вел свою линию неутомимо - убеждал, упрашивал, соблазнял веселыми приключениями, романтикой неведомых стран, пылью уходящих за горизонт дорог... Я слушал про все про это с удовольствием, но уходить из дома не торопился. Постепенно Карла начал раздражаться, даже сердиться.
   Помню, после нашего разговора о жизни и смерти, который Карла подслушал из моей комнаты, он встретил меня саркастической усмешкой.
   - "Тепло души воспаряет в небеса"... "Друзья и после смерти согревают нас теплом своих сердец"... "Солнце возникает из вздохов пташек и букашек, живших до нас"... - издевательски декламировал Карла, как бы не замечая меня.
   Признаюсь, даже не так уж сильно вроде бы переиначенные папины мысли звучали в его устах идиотски.
   - Чего это ты там бормочешь? - не очень дружелюбно поинтересовался я. - И зачем суешь свой нос, куда тебя не просят?
   - Когда я вам рассказываю о Государстве Розовых Грез, вы насмехаетесь, а этой чепухе верите.
   - Почему "чепухе"?
   - Потому что, осмелюсь утверждать, жульничество все ваши красивые призывы к благородству, самопожертвованию, бескорыстию. Внушают это наивным простакам, чтобы они, простаки, жили не так, как им хочется, а как им велят. Мама ваша правильно говорит: ничего, кроме могильной плесени, после смерти нас не ждет. Умирают все в одиночку. А раз так, то и жить надо в одиночку. Грустно, но ничего не поделаешь - закон природы! Я бы даже сказал - закон мироздания!
   Я несколько растерялся от этого неожиданного злого напора. Спорить мне не хотелось, но не мог же я позволить издеваться над мыслями отца!
   - Не знаю, что со мной будет после смерти, - говорю. - Но пока я живой, я не согласен подчиняться такому мирозданию, которое велит жить в одиночку. Понятно? Я с папой согласен: если бы в этом состояла правда жизни и смерти, жить не стоило бы.
   - А почему, собственно говоря, жизнь должна что-то стоить? Букашка родилась и сдохла, никто в этом ни трагедии не видит, ни глубокого смысла не ищет. А чем отличается от букашки человек? Что, позвольте полюбопытствовать, изменилось бы в бесконечном космосе, если бы, извините, вы, Алексей Анатольевич, вовсе не родились?.. Трусим мы правде в глаза взглянуть, вот и придумываем утешительные сказочки. Спросите у этого вашего свихнувшегося на науке, откуда берется солнечный свет и имеют ли к нему хоть какое-то отношение души усопших друзей и букашек?
   Я спросил.
   - До последнего времени в науке господствовала теория, согласно которой солнечное излучение образуется в ходе термоядерных процессов, - ответил Научный Мальчик. - Сейчас на этот счет возникли некоторые сомнения. Тем не менее думается, что сознание букашек к солнечному теплу действительно никакого отношения иметь не может. Впрочем, в мире психических явлений еще много загадочного и неизученного.
   - Ага! - торжествующе сказал я.
   - Но думается, - продолжал Научный Мальчик, - ваш папа вовсе не претендовал в данном случае на научную гипотезу. Его версия имеет более поэтический, нежели космогонический характер. Поэтический же образ логического аналога не имеет, он многозначен, ассоциативен и неисчерпаем, то есть с точки зрения строгой науки бессмыслен.
   - Ага! - сказал Карла.
   Несколько дней после нашего спора Карла упорно и хмуро о чем-то размышлял. Потом снова оживился, повеселел. И однажды подсел к моему столу с таким вот разговором:
   - Вот вы верите, что добрые чувства и всякие там порывы души могут воспарять над землей...
   - Ну и что? - отвечаю с вызовом.
   - Да нет, ничего. Я только хотел сказать: очень это непростое дело преодолевать земное притяжение. Очень. Помните, вы с мамой читали вслух про мальчишку-бродяжку, который путешествовал с планеты на планету? Еще его летчик где-то в пустыне встретил...
   - Конечно, помню, это про Маленького принца книжка. Вот тебе, кстати, пример преодоления земного притяжения. Когда змея ужалила принца, он оторвался от земли и улетел.
   - Если бы! Летчику только показалось, будто мальчишка улетел. У земли притяжение посильнее, чем у его пустяковой планетки - обратно упал горе-путешественник. Подсказали ему какие-то мудрецы: если найдешь самую громадную и самую ядовитую змею - может быть, улетишь с земли. Может быть. Вот и пошел дурачок искать себе неприятностей. Приходит к хозяину самого большого зверинца и просит: будьте ласковы - впустите, пожалуйста, умоляю вас, в клетку с самой большой, самой ядовитой змеей. Очень мне нужно, чтобы она меня укусила. Хозяин удивляется: что такое, зачем такое? Принц начал ему про свою розу рассказывать, какая она нежная да одинокая. Хозяин видит: забавный мальчишка. Большие можно деньги на нем заработать.
   - Конечно, конечно, - говорит. - Сейчас мы тебя к очень расчудесной змее отведем.
   А сам мигает помощнику. И представьте себе: на другой день город уже был залеплен афишами: "Только в нашем зверинце! Единственный экземпляр!! Пришелец из космоса!!! Говорящее человекоподобное насекомое!!!"
   Сейчас в том зверинце никто не подходит к клеткам крокодилов, обезьян и носорога - все рвутся к клетке принца. Хозяин в том ящике (помните, который летчик нарисовал для барашка?) устроил для принца жилище. А ящик на стол поместил - ходи вокруг и смотри. Начнет принц про одинокую розу рассказывать или спасти его умолять - публика животы надрывает. Три миллиона, говорят, хозяин на этом деле уже заработал, четвертый вот-вот наберется. Так-то вот.
   - Врешь ты все, Карла! - крикнул я. - Если бы Маленький принц не улетел, летчик его не бросил бы, он бы...
   - Если бы! Принц-то не сразу обратно на землю упал. Он все же ведь взлетал и довольно высоко, так что оказывался совсем в другом месте. В соответствии с законами механики, увы.
   Я представил себе гордого Маленького принца в тесном ящике для барашка, принца, умоляющего толпу отпустить его домой, где без воды и добрых слов погибает его роза. Представил, как хозяин зверинца, ухмыляясь, пересчитывает по вечерам груды грязных ассигнаций, и чуть не заплакал от бессилия.
   - Жизнь - это одно, а книжки - другое, - вздохнул Карла. - Вот вы в своих разговорах на диване так горячо клянетесь, что все за одного, один за всех, что слабых надо защищать, за обиженных заступаться, что нельзя сидеть сложа руки, когда в мире торжествует зло... Но ведь не торопитесь же спасать принца, узнав, что он в беде. Почему? А потому, что это обременительно, даже опасно. И мама вас не пустит. И с мягким диваном не хочется расставаться... Я вас не осуждаю, нет. Правильно вы поступаете. Какое нам дело до бедного мальчугана? Он искал приключений и получил их. Чего ради мы должны из-за его глупости иметь неприятности?.. Все верно. Только нечего при этом друг другу мозги засорять болтовней о братстве да рыцарстве. Каждый для себя живет, о себе заботится.
   - А где этот твой зверинец находится? - спросил я, мертвея от безвыходности ситуации.
   - Уж не хотите ли вы всерьез освобождать того бедняжку? Не советую. У хозяина зверинца, боюсь, и для такого рыцаря, как вы, клетка найдется.
   - Не твоя забота, - холодно ответил я. - Где этот зверинец? Я спрашиваю!
   - Извините, я совсем не хотел вас обидеть, это я просто за принца расстраиваюсь... А зверинец... Он не очень далеко. Я сам в нем не раз бывал... Так что если хотите... Но нет! Вам же нельзя! Мама расстроится, и вообще...
   - Не твоя забота! - повторил я свирепо.
   Я покидаю дом
   Утром я рассказал все маме с папой.
   - Какой еще зверинец! Ты с ума сошел! - испугалась мама. - Кто-то что-то сказал, ничего еще неизвестно: есть ли такой зверинец, где такой зверинец, а ты уже бежать готов...
   - Это на западе, за Большим лесом и холмистой долиной. Карла знает, как туда пройти.
   - Чего ты молчишь? - набросилась мама на папу. - Он ведь действительно способен отправиться неизвестно куда, неизвестно зачем!
   - Ну зачем, тебе ведь известно, - тихо ответил папа.
   - Да вы что, с ума посходили! - крикнула мама почти со слезами. - Ведь это же очень опасно, а он еще ребенок!
   - Нет, Маша, раз он почувствовал себя ответственным за других - значит уже не ребенок.
   - Но можно же написать в газету, что происходит такое безобразие. В милицию, наконец, сообщить...
   - А если того, кому попадет наше письмо, тоже мама из дому не отпустит? Если он тоже перешлет письмо куда-нибудь и успокоится... Кончится тем, что письмо твое получит хозяин зверинца. Нет, Машенька, за справедливость всегда приходится платить полную цену. И я рад, что у Алексея в груди настоящее рыцарское сердце.
   - Это мой сын, и он мне дороже всякой справедливости!
   - Ты так не думаешь. Маша, - тихо, но твердо сказал папа и ушел в свой кабинет.
   Мама плакала. Мне было ее очень жаль, но ведь она все-таки остается тут с папой, а Маленький принц где-то среди чужих безжалостных людей совсем один. И потом, если каждый будет всегда держаться за юбку матери, то кто же, черт побери, отстоит в этом мире Справедливость?.. Я стал собираться в дорогу.
   Почти до утра я не мог уснуть и слышал, как из папиного кабинета раздавались взволнованные голоса.
   Утром папа сказал:
   - Мама согласна. Иди. Мне тоже тревожно, но пойти с тобой я не могу. Сам знаешь, мы сейчас бьемся над тем, как дым из заводских труб сделать безвредным. Это очень важно. Но и одному тебе идти не стоит. Подумай, кого можешь взять с собой?
   После папиных слов я вдруг почувствовал себя маленьким и беззащитным. Наверное, я все-таки надеялся, что меня не отпустят. Я бы, конечно, сердился, обижался, но совесть была бы спокойна - не пустили, что поделаешь? И вот все зависит только от меня самого. И отказаться невозможно, и уходить из дома страшно!
   - Я возьму с собой Научного Мальчика, - стараясь выглядеть спокойным, сказал я.
   - Правильно! Трезвость и расчетливость в дороге не повредят. Кого еще?
   - Может, Задиру? Он ничего не боится, и бабушка его отпустит.
   - Да, в драке ему цены нет. Но не слишком ли много у вас окажется драк?
   - Я за ним пригляжу. Ну и Карла, конечно. Без него нам дорогу не найти. Он не тяжелый. Я его в рюкзак посажу.
   Мама слушала наш разговор молча. Наверное, боялась расплакаться. У меня у самого, если честно, глаза были не очень надежные, но я держался.
   Задиру долго уговаривать не потребовалось.
   - Принца в клетку посадили? Какого это принца? А, это который баобабы пропалывал? Помню, помню. Ну обормоты! Да за такие штуки надо у каждого по глазу вышибать! - жизнерадостно откликнулся он. - Выручить? О чем речь! Вот только камней для пращи поднаберу полный боекомплект да томагавк наточу поострее. Значит, так. Ты будешь как бы странствующий рыцарь, знаменитый освободитель из зверинцев всяких там баронесс и принцев, а я, так и быть, стану как бы твоим оруженосцем. Только, чур, мою пращу и томагавк ты понесешь! Научный ваш профессор за Росинанта сойдет - на него мешки с продовольствием и запасы боевых камней погрузим. Ого-го, по дороге мы столько смешного учудим, что наш шестой "Б" от ужаса позеленеет!