Страница:
— А вы кое-что к нему добавили, — заметила Модести, показывая на колокол.
— Добавили. В интересах дела.
— Это выделит его из ему подобных.
— Мы уберем ненужное, когда дело будет сделано, — уверил ее шотландец.
— Так, что не останется следов?
— Сущая правда. Но в последний день съемок блюдечко потерпит аварию, которая приведет к тому, что верхняя часть корпуса окажется поврежденной.
— Причем блюдце должным образом застраховано?
— Господи, когда же вы наконец заткнетесь? — с какой-то тоской протянула миссис Фозергилл. Облокотившись на перила мостика, она смотрела вниз с бессмысленным вниманием. — Слова, слова, сплошные слова. Нет, если мне позволят поработать с вами, Макуиртер, я начну с вашей глотки.
Шотландец весело расхохотался и сказал:
— Милое создание…
Тем временем Вилли Гарвин забрался в колокол, исчезнув за двойным люком, предварительно закрыв за собой крышку внешнего люка. Габриэль смотрел на блюдце и говорил по телефону. Судя по всему, шла проверка.
— Габриэль поддерживает с ними контакт? — спросила Модести.
Макуиртер покачал головой.
— Только косвенный. Через радиорубку. Оттуда радист и ведет переговоры на длинных волнах. Потом мы туда заглянем.
Габриэль положил трубку и что-то сказал Боргу, который крикнул:
— Готовность номер один!
Те, кто был возле аппарата, отошли подальше. Нависло тяжкое молчание. Все словно окаменели.
— Пускайте! — сказал Габриэль.
Заработал двигатель, и нейлоновые канаты приподняли аппарат с колодок. Тут же подбежали матросы и вытащили колодки. Габриэль подал знак кому-то внизу, кого Модести не видела. Вскоре послышались грохочущие звуки, и стальные пластины днища разошлись в стороны, отчего отвалилась полоса конопатки.
Темная маслянистая вода гавани тихо заплескалась на дне трюма, но она почти не поднималась, потому что герметический трюм сам по себе служил водолазным колоколом. Еще один сигнал, и сложный механизм погрузился в воду. Матросы отцепили нейлоновые канаты.
Габриэль снова снял телефонную трубку и что-то сказал в нее. Прошло пять секунд, и Модести увидела, как колокол стал заполняться водой.
— Они закачивают туда воду, — сказал Макуиртер. — Иначе она хлынула бы туда потоком и блюдечко перевернулось бы.
По мере того как вода в колоколе поднималась, сам аппарат опускался. Вскоре на поверхности остался только кончик колокола, а затем и он исчез. Снова загрохотали стальные пластины, и матросы побрели по залитому водой днищу, чтобы законопатить место соединения.
— Пойдемте в радиорубку, Макуиртер, — сказал Габриэль. — И захватите с собой Блейз.
К переборке рубки был прикреплен план — длинная бумажная полоса со схематическим изображением парохода, подводного аппарата, а также шкалой расстояний и времени на каждую операцию.
В открытый иллюминатор на противоположной стороне каюты Модести видела белый корабль у самого входа в канал. Она решила, что это «Тибория». Судя по всему, Хаган и Таррант сейчас наблюдают в бинокли за «Тиборией», а также следят, не двинется ли к ней яхта «Мандрагора», на которой, по их предположениям, томятся в плену она и Вилли. Но они совершенно не подозревают, что источник опасности — серое грузовое судно «Андроник».
Итак, «Тибория» и «Андроник» поплывут дальше, а «Мандрагора» останется на рейде. Интересно, когда же Таррант и Поль поймут, что их провели. Поскольку Модести не знала, как точно ответить на этот вопрос, она выкинула его из головы.
— Я объяснил Гарвину, что случится с вами, если он завалит работу или попытается выкинуть какой-нибудь фокус. Рассказал в деталях, — произнес Габриэль.
— Он не забудет, — сказала Модести и подняла руки. — Итак, вы купили мое участие ценой моей жизни и хотите, чтобы алмазы были проданы моему клиенту. Неужели я должна и Дальше ходить вот так?
— В браслетах? — спросил Габриэль, улыбаясь так, что зубов видно не было. — Они для вашей же собственной безопасности, в случае, если у миссис Фозергилл возникнет неодолимое искушение. Пока на вас браслеты, вы ее не интересуете. Это все равно, как если бы на вас были очки.
Миссис Фозергилл хихикнула. Габриэль повернулся и посмотрел в иллюминатор.
— А вопросы задавать я могу? — спросила Модести.
— В этом нет необходимости. У Макуиртера не часто бывает благодарная аудитория. Вы для него просто дар небес.
— Прошу сюда, юное создание, — весело проговорил Макуиртер, подводя Модести к плану на переборке. — Наш подводный аппарат должен проплыть примерно полмили, пока не окажется возле «Тибории». Без надстройки он делает полтора узла, с ней меньше узла.
— А почему же дополнительный вес не переворачивает ваше блюдце?
— Почему? — переспросил Макуиртер, потом после паузы ответил: — Потому что срабатывает ртутный балласт.
Модести поняла, что он просто строит догадки. Впрочем, кое-кто знал это наверняка. Это было детище Габриэля, а потому все, разумеется, было самым тщательным образом проверено.
— Вы должны быть уверены, что ваша машинка доедет до «Тибории» вовремя, — продолжала Модести. — Ей для этого нужно полчаса.
— Да, но мы пустили ее двадцать минут назад, когда пароход еще шел по Разэль-Эшу.
— И все-таки ваши расчеты не гарантируют успеха. Вы знаете, сколько собирается дрейфовать «Тибория»?
Макуиртер глянул в иллюминатор на белый пароход и сказал:
— Нет. Если не будет ни пассажиров, ни почты, остаются еще разные формальности, а также лоцманский катер. Минимум полчаса. Но мы все уже отрепетировали. — Он помолчал и, задумчиво почесав подбородок, добавил: — Правда, без Гарвина.
— Что он должен сделать?
— Ничего, пока не произойдет контакта. А это не его забота.
— Но это филигранная работа. Как же блюдце отыщет свою цель?
— С помощью специальных приборов. Оно окажется как раз под хранилищем. Там, кстати, находятся не только алмазы, но и контейнер с ценным фарфором…
— Ну, конечно, — кивнула Модести. — Доставляется для одной из компаний Габриэля, а в контейнере с фарфором также есть кое-что для наводки…
— Так точно. Как только Гарвин подаст радиосигнал на определенной частоте, наводящее устройство будет приведено в действие.
— Но все равно существует вероятность ошибки. Откуда вам, например, известно, что ваш контейнер находится именно в той части хранилища, где вам нужно?
Не отходя от иллюминатора и не поворачиваясь, заговорил сам Габриэль:
— Мы знаем все, что находится в хранилище. И где находится. Этот план нам обошелся недешево, но мы надеемся окупить расходы с лихвой. — Он взглянул на часы на переборке над столом радиста. — Скоро они выйдут на связь.
Миссис Фозергилл зажгла окурок сигары. Она вяло оглянулась по сторонам, потом наклонилась, взяла стул одной рукой за ножку, а затем, вытянув руку, держала его так, что у нее проступили жилы и сухожилия. Она смотрела на часы.
— Что случится, когда они прибудут на место? — спросила Модести.
— Наша киска окажется вот тут. — Макуиртер ткнул длинным пальцем в план и хихикнул. — Признаться, я всегда думал, что у кораблей днища заостряются книзу, но у «Тибории» все плоское. Значит, они подходят снизу, колокол вступает в соприкосновение. — Он говорил и водил рукой по схеме. — Магнитный контакт. Вполне достаточно, чтобы держаться на месте. Они сбросят двести пятьдесят фунтов балласта, и опять же не надо забывать давление снизу вверх. Ну и к тому же из колокола откачают воду.
— Итак, блюдце с колоколом в определенный момент прилипнет к дну «Тибории»?
— Да. Это как раз должно случиться сейчас. И пока пароход не тронется, контакт сохранится.
— Пароход может тронуться в течение ближайших двадцати минут. Значит, Вилли сейчас придется поработать?
— Да уж, причем как следует, моя дорогая, — сказал Макуиртер и посмотрел на Модести. Она увидела в его голубых глазах искорки жестокости. — Как следует…
Модести выдержала его взгляд, хотя это потребовало от нее определенных усилий.
Глава 16
Глава 17
— Добавили. В интересах дела.
— Это выделит его из ему подобных.
— Мы уберем ненужное, когда дело будет сделано, — уверил ее шотландец.
— Так, что не останется следов?
— Сущая правда. Но в последний день съемок блюдечко потерпит аварию, которая приведет к тому, что верхняя часть корпуса окажется поврежденной.
— Причем блюдце должным образом застраховано?
— Господи, когда же вы наконец заткнетесь? — с какой-то тоской протянула миссис Фозергилл. Облокотившись на перила мостика, она смотрела вниз с бессмысленным вниманием. — Слова, слова, сплошные слова. Нет, если мне позволят поработать с вами, Макуиртер, я начну с вашей глотки.
Шотландец весело расхохотался и сказал:
— Милое создание…
Тем временем Вилли Гарвин забрался в колокол, исчезнув за двойным люком, предварительно закрыв за собой крышку внешнего люка. Габриэль смотрел на блюдце и говорил по телефону. Судя по всему, шла проверка.
— Габриэль поддерживает с ними контакт? — спросила Модести.
Макуиртер покачал головой.
— Только косвенный. Через радиорубку. Оттуда радист и ведет переговоры на длинных волнах. Потом мы туда заглянем.
Габриэль положил трубку и что-то сказал Боргу, который крикнул:
— Готовность номер один!
Те, кто был возле аппарата, отошли подальше. Нависло тяжкое молчание. Все словно окаменели.
— Пускайте! — сказал Габриэль.
Заработал двигатель, и нейлоновые канаты приподняли аппарат с колодок. Тут же подбежали матросы и вытащили колодки. Габриэль подал знак кому-то внизу, кого Модести не видела. Вскоре послышались грохочущие звуки, и стальные пластины днища разошлись в стороны, отчего отвалилась полоса конопатки.
Темная маслянистая вода гавани тихо заплескалась на дне трюма, но она почти не поднималась, потому что герметический трюм сам по себе служил водолазным колоколом. Еще один сигнал, и сложный механизм погрузился в воду. Матросы отцепили нейлоновые канаты.
Габриэль снова снял телефонную трубку и что-то сказал в нее. Прошло пять секунд, и Модести увидела, как колокол стал заполняться водой.
— Они закачивают туда воду, — сказал Макуиртер. — Иначе она хлынула бы туда потоком и блюдечко перевернулось бы.
По мере того как вода в колоколе поднималась, сам аппарат опускался. Вскоре на поверхности остался только кончик колокола, а затем и он исчез. Снова загрохотали стальные пластины, и матросы побрели по залитому водой днищу, чтобы законопатить место соединения.
— Пойдемте в радиорубку, Макуиртер, — сказал Габриэль. — И захватите с собой Блейз.
К переборке рубки был прикреплен план — длинная бумажная полоса со схематическим изображением парохода, подводного аппарата, а также шкалой расстояний и времени на каждую операцию.
В открытый иллюминатор на противоположной стороне каюты Модести видела белый корабль у самого входа в канал. Она решила, что это «Тибория». Судя по всему, Хаган и Таррант сейчас наблюдают в бинокли за «Тиборией», а также следят, не двинется ли к ней яхта «Мандрагора», на которой, по их предположениям, томятся в плену она и Вилли. Но они совершенно не подозревают, что источник опасности — серое грузовое судно «Андроник».
Итак, «Тибория» и «Андроник» поплывут дальше, а «Мандрагора» останется на рейде. Интересно, когда же Таррант и Поль поймут, что их провели. Поскольку Модести не знала, как точно ответить на этот вопрос, она выкинула его из головы.
— Я объяснил Гарвину, что случится с вами, если он завалит работу или попытается выкинуть какой-нибудь фокус. Рассказал в деталях, — произнес Габриэль.
— Он не забудет, — сказала Модести и подняла руки. — Итак, вы купили мое участие ценой моей жизни и хотите, чтобы алмазы были проданы моему клиенту. Неужели я должна и Дальше ходить вот так?
— В браслетах? — спросил Габриэль, улыбаясь так, что зубов видно не было. — Они для вашей же собственной безопасности, в случае, если у миссис Фозергилл возникнет неодолимое искушение. Пока на вас браслеты, вы ее не интересуете. Это все равно, как если бы на вас были очки.
Миссис Фозергилл хихикнула. Габриэль повернулся и посмотрел в иллюминатор.
— А вопросы задавать я могу? — спросила Модести.
— В этом нет необходимости. У Макуиртера не часто бывает благодарная аудитория. Вы для него просто дар небес.
— Прошу сюда, юное создание, — весело проговорил Макуиртер, подводя Модести к плану на переборке. — Наш подводный аппарат должен проплыть примерно полмили, пока не окажется возле «Тибории». Без надстройки он делает полтора узла, с ней меньше узла.
— А почему же дополнительный вес не переворачивает ваше блюдце?
— Почему? — переспросил Макуиртер, потом после паузы ответил: — Потому что срабатывает ртутный балласт.
Модести поняла, что он просто строит догадки. Впрочем, кое-кто знал это наверняка. Это было детище Габриэля, а потому все, разумеется, было самым тщательным образом проверено.
— Вы должны быть уверены, что ваша машинка доедет до «Тибории» вовремя, — продолжала Модести. — Ей для этого нужно полчаса.
— Да, но мы пустили ее двадцать минут назад, когда пароход еще шел по Разэль-Эшу.
— И все-таки ваши расчеты не гарантируют успеха. Вы знаете, сколько собирается дрейфовать «Тибория»?
Макуиртер глянул в иллюминатор на белый пароход и сказал:
— Нет. Если не будет ни пассажиров, ни почты, остаются еще разные формальности, а также лоцманский катер. Минимум полчаса. Но мы все уже отрепетировали. — Он помолчал и, задумчиво почесав подбородок, добавил: — Правда, без Гарвина.
— Что он должен сделать?
— Ничего, пока не произойдет контакта. А это не его забота.
— Но это филигранная работа. Как же блюдце отыщет свою цель?
— С помощью специальных приборов. Оно окажется как раз под хранилищем. Там, кстати, находятся не только алмазы, но и контейнер с ценным фарфором…
— Ну, конечно, — кивнула Модести. — Доставляется для одной из компаний Габриэля, а в контейнере с фарфором также есть кое-что для наводки…
— Так точно. Как только Гарвин подаст радиосигнал на определенной частоте, наводящее устройство будет приведено в действие.
— Но все равно существует вероятность ошибки. Откуда вам, например, известно, что ваш контейнер находится именно в той части хранилища, где вам нужно?
Не отходя от иллюминатора и не поворачиваясь, заговорил сам Габриэль:
— Мы знаем все, что находится в хранилище. И где находится. Этот план нам обошелся недешево, но мы надеемся окупить расходы с лихвой. — Он взглянул на часы на переборке над столом радиста. — Скоро они выйдут на связь.
Миссис Фозергилл зажгла окурок сигары. Она вяло оглянулась по сторонам, потом наклонилась, взяла стул одной рукой за ножку, а затем, вытянув руку, держала его так, что у нее проступили жилы и сухожилия. Она смотрела на часы.
— Что случится, когда они прибудут на место? — спросила Модести.
— Наша киска окажется вот тут. — Макуиртер ткнул длинным пальцем в план и хихикнул. — Признаться, я всегда думал, что у кораблей днища заостряются книзу, но у «Тибории» все плоское. Значит, они подходят снизу, колокол вступает в соприкосновение. — Он говорил и водил рукой по схеме. — Магнитный контакт. Вполне достаточно, чтобы держаться на месте. Они сбросят двести пятьдесят фунтов балласта, и опять же не надо забывать давление снизу вверх. Ну и к тому же из колокола откачают воду.
— Итак, блюдце с колоколом в определенный момент прилипнет к дну «Тибории»?
— Да. Это как раз должно случиться сейчас. И пока пароход не тронется, контакт сохранится.
— Пароход может тронуться в течение ближайших двадцати минут. Значит, Вилли сейчас придется поработать?
— Да уж, причем как следует, моя дорогая, — сказал Макуиртер и посмотрел на Модести. Она увидела в его голубых глазах искорки жестокости. — Как следует…
Модести выдержала его взгляд, хотя это потребовало от нее определенных усилий.
Глава 16
Вилли Гарвин скрючился в колоколе, прислонившись спиной к его стенке. Ноги его находились по обе стороны двойного люка. Сейчас отверстие люка было накрыто резиновым диском, через который проходили провода, тянувшиеся к газосварочному аппарату, который был у него в руках. Еще один провод подсоединялся к маске акваланга. На Вилли были темные очки, на лбу — маленькая, но мощная лампа.
Вилли включил аппарат, отрегулировал пламя, затем вытащил из кармана комбинезона длинный брус металла, который стал расплавлять, соединяя с его помощью кромку колокола и днище корабля. Вскоре внутренности колокола наполнились дымом. Стараясь дышать ровно, Вилли сделал восьмидюймовый сварочный шов по окружности колокола. Когда шов был готов, он неуклюже развернулся и сделал такой же шов на противоположной стороне.
Шесть минут спустя он все закончил. Несмотря на прохладную водную среду, в колоколе сделалось невыносимо жарко.
Он переменил положение и стал проделывать то же самое в третьей точке колокола. Мускулы на руках и ногах неистово протестовали против такого дикого напряжения. Когда он начал четвертый и последний шов, колокол вдруг зашатался, задрожал, затем началась устойчивая, ровная вибрация. Пароход двинулся в путь.
Вилли посмотрел на пламя сварочного аппарата, уменьшил приток ацетилена и снова взялся за дело, работая почти вслепую: он практически ничего не видел за густым дымом. На этот раз операция заняла гораздо больше времени, чем прежде. Когда все было закончено, Вилли окунул свой инструмент в воду и обессилено осел вниз, судорожно вдыхая воздух из трубки.
Затем он наклонился и трижды постучал по краю люка. Тут же раздалось шипение, и зловонные пары стали редеть. Их начали откачивать, наполняя колокол свежим воздухом, поскольку пароход двигался, пузыри воздуха уже не могли привлечь постороннего внимания: они смешивались с пеной, оставляемой «Тиборией».
Вилли пихнул ногой резиновый диск, отчего тот провалился вниз, и передал инструмент пилоту. Вытащив трубку акваланга, он присел на корточки, разрешив своим мускулам маленькую передышку.
Между ногами Вилли возникла голова пилота.
— Продолжай, — крикнул он и жестами показал, что надо поторапливаться.
— Сейчас, — сказал Вилли и, сдвинув очки, позволил себе немного расслабиться. Чуть закинув голову, он стал разглядывать в свете лампы сделанные им швы. Сварка удалась. Когда корабль только начал двигаться, возникла опасность, что швы не сумеют выдержать инерцию колокола, но этого не произошло. Теперь все было в порядке.
Минут пять спустя Вилли просигналил пилоту, и ему передали длинную целлофановую трубку. В ней была смесь пеньки и пластичного металла. Вилли приоткрыл один ее конец и стал засовывать прокладку в отверстия между четырьмя швами, подправляя ее шпателем. Полчаса спустя смесь должна была превратиться в надежную, намертво схватывающуюся массу.
Выполнив все необходимые манипуляции, Вилли вернул пилоту и шпатель, и целлофановую оболочку. Самая сложная часть операции была выполнена. Оставалось, разумеется, сделать немало, но тут, по крайней мере, можно было не торопиться.
— Не торопиться, — пробормотал Вилли, вытирая пот со лба. Он поднес палец к кнопке на черной ленте вокруг шеи и нажал.
— Огурец, — отчетливо сказал он. Чувствительный микрофон должен был подхватить звуки его голоса и передать прямехонько в радиорубку на «Андронике». «Огурец» было кодовым словом, означавшим, что первая и самая сложная стадия операции была успешно завершена. Интересно, подумал Вилли, взяли ли они с собой в радиорубку Модести. Хорошо бы, если бы взяли. Операция разворачивалась лихая.
Пилот передал ему большой фиксированный циркуль, и Вилли провел им на стали меловую окружность диаметром тридцать дюймов. Внизу пилот подводил к инструменту Вилли кислород, чтобы превратить последний в резак.
Вилли взял свой прибор, отрегулировал пламя. После чего начал проделывать круглое отверстие в днище «Тибории».
— Лотос, — проскрежетал голос в громкоговорителе, и в радиорубке это вызвало оживление.
— Он проник! — воскликнул Макуиртер, тыча пальцем в план. — Причем в правильном месте! Сейчас он в проходе между цистернами для воды. Ему остается измерить расстояние, а потом прорезать отверстие в полу хранилища.
Модести посмотрела в иллюминатор. «Тибория» двигалась параллельным курсом, примерно в миле от их правого борта. Порт-Саид уже исчез за горизонтом. Она представила себе, как Вилли пробирается по внутренностям «Тибории» ниже ватерлинии.
— Они явно заметили, что мы движемся тем же курсом и с той же скоростью, что и они, — сказала она. — Что будет, если они вдруг пожелают проверить, как дела в хранилище?
— Вы бы так поступили? — осведомился Габриэль, и в его голосе послышалось презрение. — Они следят за нами. Ищут, нет ли замаскированных орудий, смотрят, не делаем ли мы попытку приблизиться и взять их на абордаж. Что удивительного в том, что два парохода некоторое время идут параллельным курсом? Неужели вы сразу подумаете, что кто-то проник на пароход снизу, прорезав днище, и теперь вламывается в хранилище?
— В Бейруте! — весело воскликнул Макуиртер. — Вот где обнаружится пропажа! «Тибория» придет в порт ночью, они выставят полк охранников, чтобы доставить сокровища в банк. Тогда-то они откроют хранилище, а алмазов и след простыл. — Он прикрыл на мгновение глаза, потом широко открыл их, раскинул по сторонам руки и с деланным ужасом уставился в пол. — Мыши! — взвизгнул он.
Миссис Фозергилл тупо выпучилась на него, постепенно до нее дошел смысл им сказанного.
— Мыши! — повторила она и усмехнулась. — Неплохо, мистер Макуиртер. Неплохо.
Двадцать минут спустя в динамике послышался шум.
— Подсолнух! — произнес голос Вилли Гарвина.
Он стоял в хранилище, держа в руке кусачки. За ним, в футе от большого деревянного контейнера, в полу зияло большое рваное отверстие, вырезанные куски стали лежали теперь в проходе четырьмя футами ниже. На лбу Вилли была все та же лампа, от которой тянулся длинный, закрепленный у него на поясе провод, уходивший сначала в дыру, а потом по проходу в колокол и в блюдце к батареям питания.
Два металлических контейнера находились именно там, где указал ему на фотографии Борг — у стены. На каждом из них были замки с печатями. Вилли срезал оба замка. По очереди открыв каждый из ящиков, он приподнял лежавшие сверху прокладки, проверил содержимое. Алмазы напоминали гальку. Зачерпнув по пригоршне из каждого ящика, он внимательно осмотрел камни, удовлетворенно положил драгоценности обратно и закрыл ящики; из кармана комбинезона извлек новые замки и закрепил их на скобах.
Пилот Луиджи оттащил кислородно-ацетиленовый аппарат по проходу. Затем его голова снова появилась в отверстии. Вилли подтащил к дыре поочередно оба ящика и стал протискивать их в дыру. Луиджи помогал снизу.
Им понадобилось десять минут на то, чтобы извлечь ящики из хранилища, протащить их по проходу и затащить сначала в колокол, а потом через двойной люк в блюдце.
Вилли нажал на кнопку микрофона и сказал:
— Мимоза.
Пилот улегся на поролоновый матрас, держа руки на рычагах управления и глядя в один из иллюминаторов. Вилли задраил внешний люк, затем внутренний.
Пилот же переправил ртутный балласт вперед, чтобы в нужный момент блюдце могло начать погружение. Когда Луиджи дал команду, Вилли положил руку на рукоятку, соединявшую четыре маленьких рычажка. Затем он потянул ее вниз. Раздался металлический щелчок сверху: замки, прикреплявшие колокол к блюдцу, открылись. Колокол и блюдце разъединились. Аппарат начал плавно погружаться, оставив колокол под днищем корабля. Вскоре они услышали сверху гул винта «Тибории». Луиджи выровнял блюдце, и оно повисло в воде, словно морское чудовище.
Вилли нажал кнопку микрофона и сказал:
— Рандеву.
Услышав Вилли в динамике радиорубки «Андроника», Модести обратила внимание на усталость в его голосе. Да, ему нынче крепко досталось, но Модести знала его выносливость. Еда и несколько часов сна снова вернут его в строй.
Макуиртер в восторге затопал ногами и захлопал в ладоши. Миссис Фозергилл захихикала, почесывая свои светлые кудри. Даже Габриэль выказал признаки чувств: его губы чуть дернулись, и серые щеки слегка зарумянились.
Сняв трубку телефона и глядя на Модести, он приказал:
— Остановить машины.
— Теперь, значит, мне остается лишь продать товар, — сказала Модести.
Габриэль кивнул, кладя трубку обратно.
— Продать для меня, — поправил он Модести. — И под моим присмотром. О деталях договоримся позже.
— Об этом и речь, — сказала она, пожимая плечами. — Я же занимаюсь этим делом, чтобы получить прибыль, а не синяки.
— Продолжайте в том же духе.
— Непременно. Степень моего усердия обратно пропорциональна количеству синяков. Если меня покормят, наши сотрудничество, смею вас уверить, не пострадает.
Габриэль внимательно посмотрел на нее, потом сказал:
— Это можно. — И добавил: — Займитесь этим, Макуиртер.
В большом кабинете, окна которого выходили на гавань Порт-Саида, Таррант схватил два донесения и стал их читать.
— По-прежнему какая-то ерунда, — буркнул Хаган. Он стоял у окна и смотрел на «Мандрагору». От яхты к пирсу шел катер.
В кабинете был и третий человек в форме майора египетской армии. Он сидел за столом с тремя телефонами.
— Все сплошная чушь, — отозвался Таррант. — Донесения были от капитана «Тиберии». В первом сообщалось, что примерно в течение часа грузовое судно «Андроник» шло параллельным с ними курсом. Ничего подозрительного на борту «Андроника» замечено не было, но он на всякий случай велел орудийным расчетам занять свои боевые посты.
Во втором донесении, посланном полтора часа спустя, говорилось, что «Андроник» лег в дрейф и остался позади. Капитан извинялся за причиненное беспокойство.
— Нет, тут что-то есть, — сказал Таррант. — Не может быть, чтобы это второе судно появилось случайно.
— Но что тогда все это значит? — спросил от окна Хаган. — Что, черт побери, происходит?
Таррант промолчал. Он велел проверить, есть ли на борту «Мандрагоры» Габриэль, и теперь ждал результатов. Пять минут спустя в кабинет вошел работник порта и учтиво отдал честь майору.
— Этого Габриэля там нет, — сказал он по-английски. — Я им сказал, что он нужен для некоторых таможенных формальностей. Но его там нет. Капитан сообщил, что он ночью куда-то отбыл с другими пассажирами, только ему неизвестно, куда именно.
— Они на «Андронике», — сказал Хаган и выругался. — Равно как и Модести с Вилли.
— Возможно, но зачем? — Таррант стал устало тереть глаза. — Зачем они преследовали «Тиборию»? Что они сделали или что хотят сделать? Может, они попробовали какой-то трюк и ничего у них не вышло?
— Черт бы побрал эти алмазы! — сказал Хаган, махнув рукой. — Габриэль исчез где-то в Средиземном море. И к тому же забрал с собой Модести. Если им не удалось заполучить алмазы, она ему больше не нужна. Ну, что мы будем делать?
— Без тщательного поиска с воздуха до наступления сумерек ни на что надеяться не приходится, — сказал Таррант. — Мы не сможем установить местонахождение «Андроника».
— И что же?
— А то, что нам придется сидеть и ждать. И уповать на то, что Модести и Вилли сумеют за себя постоять.
Вилли Гарвин открыл глаза. Он лежал на спине на узкой койке в каюте. Руки в наручниках были сложены на животе.
Шесть часов назад он появился в герметично закупоренном трюме «Андроника», доложился Габриэлю, плотно поел и заснул. Он знал, что проспал шесть часов, потому что поставил свой внутренний будильник именно на этот срок.
— Не вставай, Вилли-солнышко, — услышал он. Модести пододвинула к кровати табуретку. У нее в руках были плошка с горячей водой, мыло и открытая бритва.
— Господи, где это ты раздобыла такое. Принцесса? — удивленно воскликнул Вилли.
— Попросила у Макуиртера. Он очень развеселился, но попридержал язык. И выполнил мою просьбу. В конце концов, зачем нам тут бритва? Или побриться, или перерезать себе горло. — Она стала водить мокрым куском мыла по подбородку Вилли.
— Я сам, Принцесса. Я уже большой мальчик!
— Если большой, так не спорь. Лежи и не дергайся.
— И ты справишься, несмотря на наручники?
— Не волнуйся. Когда я закончу, ты еще будешь в сознании.
Модести умело обращалась с бритвой. Еще когда она работала в Танжере на Луша, какую-то часть дня она помогала в парикмахерской при публичном доме высшего разряда. Там собирались мужчины и обменивались репликами, из которых можно было почерпнуть много ценного.
Вилли Гарвин прикрыл глаза и расслабился. Ему было приятно прикосновение прохладной бритвы, уничтожавшей щетину на его щеках. Ему было приятно лежать тут после хорошо выполненного и неимоверно трудного дела.
— Надо отдать должное Габриэлю, Принцесса, — пробормотал он уголками губ. — Крутая получилась операция.
— Круче не бывает! — Она тихонько подергала его за мочку уха. Этим она хотела напомнить, что каюта, возможно, прослушивается. Не исключено, что именно поэтому ее приглашали и в радиорубку, и в трюм — чтобы без помех установить тут микрофоны.
Вилли открыл один глаз и тут же его закрыл, давая понять, что сигнал услышан.
— Но что произойдет, когда «Тибория» прибудет в Бейрут и выяснится, что стекляшки сплыли? — спросил он. — Тут сделается жарко, очень жарко. В первом же порту сюда заявится целая армия. Найдут и блюдце, и трюм, и алмазы, и все остальное.
— Нет, я спрашивала об этом. — Модести туго натянула кожу его щеки и ловко провела бритвой. — Сегодня ночью мы покидаем судно — в компании Габриэля и других. Не знаю, правда, куда мы потом направимся. Но судно пойдет дальше, и блюдце сбросят у греческих островов — там, где должна работать съемочная группа.
— Это неплохо придумано. Но у судна все равно будут проблемы. Его видели. Два часа мы шли параллельным курсом с «Тиборией».
— Первый порт, в который оно зайдет, это Брест. К тому времени трюм примет самый обычный вид. Никто не сможет ни к чему прицепиться.
— А их не остановят в открытом море?
— Кто? — Модести положила бритву и стала насухо вытирать лицо Вилли полотенцем. — Заинтересованные стороны — шейх Абу-Тахир и британское правительство. У шейха нет военного корабля, а британцы ни за что не станут останавливать иностранное торговое судно на основании лишь очень туманных подозрений.
Вилли провел рукой по щеке и сказал:
— Спасибо, Принцесса. Просто высший класс. Я не рассказывал тебе о девице из Сантьяго?
— Кажется, нет. По крайней мере, про Сантьяго не рассказывал. — Она промыла бритву под краном и стала протирать ее.
— Девица была очень даже ничего, — мечтательно протянул Вилли. — Очень страстная. Но любила щетину. Не бороду, не выбритое лицо, а именно щетину.
— Маленькое, но безвредное извращение. — Модести закрыла бритву, положила ее на полочку и улеглась на вторую койку. — Так что же случилось, Вилли?
— Ничего такого. Я вообще пробыл там недолго. Признаться, очень непросто все время поддерживать щетину. А она, по слухам, вышла за парикмахера. Он обрабатывал подбородок и щеки машинкой. И поэтому мог отлично соответствовать ей двадцать четыре часа в сутки.
Модести улыбнулась, достала мятую пачку сигарет, вынула две, зажгла и передала одну Вилли.
— Жаль, Габриэль нас опередил, — сказала она. — Неплохой улов ты притащил с «Тибории».
— Ну, нельзя же все время выигрывать. Если бы мы вовремя узнали, что Габриэль взялся за дело, мы, по крайней мере, могли бы заработать на сбыте.
— Теперь уже поздно об этом. — Она затянулась сигаретой. — Мы останемся с пустыми руками. И это еще если нам повезет.
Вилли понял намек и изобразил легкое смятение.
— Думаешь, он может нас убрать?
— Не исключено, что он рассматривает такой вариант. Только ума не приложу, как он тогда надеется вступить в контакт с моим клиентом в Стамбуле без меня? Он, наверно, решил держать тебя в заложниках, пока все не будет доведено до конца.
— А потом?
— Ну, вряд ли Габриэль отпустит меня, а тебя уберет. Ведь я могу и запеть.
— Верно. Значит, у нас есть шанс.
— Но только если мы ведем себя тише воды, ниже травы. Запомни это хорошенько. От этого зависит все!
— Ясно. — Вилли потянулся и откинулся на подушку. Минуту спустя он спросил:
— А как там эта твоя кобыла в Бенилдоне? Она вроде собиралась ожеребиться.
Вилли включил аппарат, отрегулировал пламя, затем вытащил из кармана комбинезона длинный брус металла, который стал расплавлять, соединяя с его помощью кромку колокола и днище корабля. Вскоре внутренности колокола наполнились дымом. Стараясь дышать ровно, Вилли сделал восьмидюймовый сварочный шов по окружности колокола. Когда шов был готов, он неуклюже развернулся и сделал такой же шов на противоположной стороне.
Шесть минут спустя он все закончил. Несмотря на прохладную водную среду, в колоколе сделалось невыносимо жарко.
Он переменил положение и стал проделывать то же самое в третьей точке колокола. Мускулы на руках и ногах неистово протестовали против такого дикого напряжения. Когда он начал четвертый и последний шов, колокол вдруг зашатался, задрожал, затем началась устойчивая, ровная вибрация. Пароход двинулся в путь.
Вилли посмотрел на пламя сварочного аппарата, уменьшил приток ацетилена и снова взялся за дело, работая почти вслепую: он практически ничего не видел за густым дымом. На этот раз операция заняла гораздо больше времени, чем прежде. Когда все было закончено, Вилли окунул свой инструмент в воду и обессилено осел вниз, судорожно вдыхая воздух из трубки.
Затем он наклонился и трижды постучал по краю люка. Тут же раздалось шипение, и зловонные пары стали редеть. Их начали откачивать, наполняя колокол свежим воздухом, поскольку пароход двигался, пузыри воздуха уже не могли привлечь постороннего внимания: они смешивались с пеной, оставляемой «Тиборией».
Вилли пихнул ногой резиновый диск, отчего тот провалился вниз, и передал инструмент пилоту. Вытащив трубку акваланга, он присел на корточки, разрешив своим мускулам маленькую передышку.
Между ногами Вилли возникла голова пилота.
— Продолжай, — крикнул он и жестами показал, что надо поторапливаться.
— Сейчас, — сказал Вилли и, сдвинув очки, позволил себе немного расслабиться. Чуть закинув голову, он стал разглядывать в свете лампы сделанные им швы. Сварка удалась. Когда корабль только начал двигаться, возникла опасность, что швы не сумеют выдержать инерцию колокола, но этого не произошло. Теперь все было в порядке.
Минут пять спустя Вилли просигналил пилоту, и ему передали длинную целлофановую трубку. В ней была смесь пеньки и пластичного металла. Вилли приоткрыл один ее конец и стал засовывать прокладку в отверстия между четырьмя швами, подправляя ее шпателем. Полчаса спустя смесь должна была превратиться в надежную, намертво схватывающуюся массу.
Выполнив все необходимые манипуляции, Вилли вернул пилоту и шпатель, и целлофановую оболочку. Самая сложная часть операции была выполнена. Оставалось, разумеется, сделать немало, но тут, по крайней мере, можно было не торопиться.
— Не торопиться, — пробормотал Вилли, вытирая пот со лба. Он поднес палец к кнопке на черной ленте вокруг шеи и нажал.
— Огурец, — отчетливо сказал он. Чувствительный микрофон должен был подхватить звуки его голоса и передать прямехонько в радиорубку на «Андронике». «Огурец» было кодовым словом, означавшим, что первая и самая сложная стадия операции была успешно завершена. Интересно, подумал Вилли, взяли ли они с собой в радиорубку Модести. Хорошо бы, если бы взяли. Операция разворачивалась лихая.
Пилот передал ему большой фиксированный циркуль, и Вилли провел им на стали меловую окружность диаметром тридцать дюймов. Внизу пилот подводил к инструменту Вилли кислород, чтобы превратить последний в резак.
Вилли взял свой прибор, отрегулировал пламя. После чего начал проделывать круглое отверстие в днище «Тибории».
— Лотос, — проскрежетал голос в громкоговорителе, и в радиорубке это вызвало оживление.
— Он проник! — воскликнул Макуиртер, тыча пальцем в план. — Причем в правильном месте! Сейчас он в проходе между цистернами для воды. Ему остается измерить расстояние, а потом прорезать отверстие в полу хранилища.
Модести посмотрела в иллюминатор. «Тибория» двигалась параллельным курсом, примерно в миле от их правого борта. Порт-Саид уже исчез за горизонтом. Она представила себе, как Вилли пробирается по внутренностям «Тибории» ниже ватерлинии.
— Они явно заметили, что мы движемся тем же курсом и с той же скоростью, что и они, — сказала она. — Что будет, если они вдруг пожелают проверить, как дела в хранилище?
— Вы бы так поступили? — осведомился Габриэль, и в его голосе послышалось презрение. — Они следят за нами. Ищут, нет ли замаскированных орудий, смотрят, не делаем ли мы попытку приблизиться и взять их на абордаж. Что удивительного в том, что два парохода некоторое время идут параллельным курсом? Неужели вы сразу подумаете, что кто-то проник на пароход снизу, прорезав днище, и теперь вламывается в хранилище?
— В Бейруте! — весело воскликнул Макуиртер. — Вот где обнаружится пропажа! «Тибория» придет в порт ночью, они выставят полк охранников, чтобы доставить сокровища в банк. Тогда-то они откроют хранилище, а алмазов и след простыл. — Он прикрыл на мгновение глаза, потом широко открыл их, раскинул по сторонам руки и с деланным ужасом уставился в пол. — Мыши! — взвизгнул он.
Миссис Фозергилл тупо выпучилась на него, постепенно до нее дошел смысл им сказанного.
— Мыши! — повторила она и усмехнулась. — Неплохо, мистер Макуиртер. Неплохо.
Двадцать минут спустя в динамике послышался шум.
— Подсолнух! — произнес голос Вилли Гарвина.
Он стоял в хранилище, держа в руке кусачки. За ним, в футе от большого деревянного контейнера, в полу зияло большое рваное отверстие, вырезанные куски стали лежали теперь в проходе четырьмя футами ниже. На лбу Вилли была все та же лампа, от которой тянулся длинный, закрепленный у него на поясе провод, уходивший сначала в дыру, а потом по проходу в колокол и в блюдце к батареям питания.
Два металлических контейнера находились именно там, где указал ему на фотографии Борг — у стены. На каждом из них были замки с печатями. Вилли срезал оба замка. По очереди открыв каждый из ящиков, он приподнял лежавшие сверху прокладки, проверил содержимое. Алмазы напоминали гальку. Зачерпнув по пригоршне из каждого ящика, он внимательно осмотрел камни, удовлетворенно положил драгоценности обратно и закрыл ящики; из кармана комбинезона извлек новые замки и закрепил их на скобах.
Пилот Луиджи оттащил кислородно-ацетиленовый аппарат по проходу. Затем его голова снова появилась в отверстии. Вилли подтащил к дыре поочередно оба ящика и стал протискивать их в дыру. Луиджи помогал снизу.
Им понадобилось десять минут на то, чтобы извлечь ящики из хранилища, протащить их по проходу и затащить сначала в колокол, а потом через двойной люк в блюдце.
Вилли нажал на кнопку микрофона и сказал:
— Мимоза.
Пилот улегся на поролоновый матрас, держа руки на рычагах управления и глядя в один из иллюминаторов. Вилли задраил внешний люк, затем внутренний.
Пилот же переправил ртутный балласт вперед, чтобы в нужный момент блюдце могло начать погружение. Когда Луиджи дал команду, Вилли положил руку на рукоятку, соединявшую четыре маленьких рычажка. Затем он потянул ее вниз. Раздался металлический щелчок сверху: замки, прикреплявшие колокол к блюдцу, открылись. Колокол и блюдце разъединились. Аппарат начал плавно погружаться, оставив колокол под днищем корабля. Вскоре они услышали сверху гул винта «Тибории». Луиджи выровнял блюдце, и оно повисло в воде, словно морское чудовище.
Вилли нажал кнопку микрофона и сказал:
— Рандеву.
Услышав Вилли в динамике радиорубки «Андроника», Модести обратила внимание на усталость в его голосе. Да, ему нынче крепко досталось, но Модести знала его выносливость. Еда и несколько часов сна снова вернут его в строй.
Макуиртер в восторге затопал ногами и захлопал в ладоши. Миссис Фозергилл захихикала, почесывая свои светлые кудри. Даже Габриэль выказал признаки чувств: его губы чуть дернулись, и серые щеки слегка зарумянились.
Сняв трубку телефона и глядя на Модести, он приказал:
— Остановить машины.
— Теперь, значит, мне остается лишь продать товар, — сказала Модести.
Габриэль кивнул, кладя трубку обратно.
— Продать для меня, — поправил он Модести. — И под моим присмотром. О деталях договоримся позже.
— Об этом и речь, — сказала она, пожимая плечами. — Я же занимаюсь этим делом, чтобы получить прибыль, а не синяки.
— Продолжайте в том же духе.
— Непременно. Степень моего усердия обратно пропорциональна количеству синяков. Если меня покормят, наши сотрудничество, смею вас уверить, не пострадает.
Габриэль внимательно посмотрел на нее, потом сказал:
— Это можно. — И добавил: — Займитесь этим, Макуиртер.
В большом кабинете, окна которого выходили на гавань Порт-Саида, Таррант схватил два донесения и стал их читать.
— По-прежнему какая-то ерунда, — буркнул Хаган. Он стоял у окна и смотрел на «Мандрагору». От яхты к пирсу шел катер.
В кабинете был и третий человек в форме майора египетской армии. Он сидел за столом с тремя телефонами.
— Все сплошная чушь, — отозвался Таррант. — Донесения были от капитана «Тиберии». В первом сообщалось, что примерно в течение часа грузовое судно «Андроник» шло параллельным с ними курсом. Ничего подозрительного на борту «Андроника» замечено не было, но он на всякий случай велел орудийным расчетам занять свои боевые посты.
Во втором донесении, посланном полтора часа спустя, говорилось, что «Андроник» лег в дрейф и остался позади. Капитан извинялся за причиненное беспокойство.
— Нет, тут что-то есть, — сказал Таррант. — Не может быть, чтобы это второе судно появилось случайно.
— Но что тогда все это значит? — спросил от окна Хаган. — Что, черт побери, происходит?
Таррант промолчал. Он велел проверить, есть ли на борту «Мандрагоры» Габриэль, и теперь ждал результатов. Пять минут спустя в кабинет вошел работник порта и учтиво отдал честь майору.
— Этого Габриэля там нет, — сказал он по-английски. — Я им сказал, что он нужен для некоторых таможенных формальностей. Но его там нет. Капитан сообщил, что он ночью куда-то отбыл с другими пассажирами, только ему неизвестно, куда именно.
— Они на «Андронике», — сказал Хаган и выругался. — Равно как и Модести с Вилли.
— Возможно, но зачем? — Таррант стал устало тереть глаза. — Зачем они преследовали «Тиборию»? Что они сделали или что хотят сделать? Может, они попробовали какой-то трюк и ничего у них не вышло?
— Черт бы побрал эти алмазы! — сказал Хаган, махнув рукой. — Габриэль исчез где-то в Средиземном море. И к тому же забрал с собой Модести. Если им не удалось заполучить алмазы, она ему больше не нужна. Ну, что мы будем делать?
— Без тщательного поиска с воздуха до наступления сумерек ни на что надеяться не приходится, — сказал Таррант. — Мы не сможем установить местонахождение «Андроника».
— И что же?
— А то, что нам придется сидеть и ждать. И уповать на то, что Модести и Вилли сумеют за себя постоять.
Вилли Гарвин открыл глаза. Он лежал на спине на узкой койке в каюте. Руки в наручниках были сложены на животе.
Шесть часов назад он появился в герметично закупоренном трюме «Андроника», доложился Габриэлю, плотно поел и заснул. Он знал, что проспал шесть часов, потому что поставил свой внутренний будильник именно на этот срок.
— Не вставай, Вилли-солнышко, — услышал он. Модести пододвинула к кровати табуретку. У нее в руках были плошка с горячей водой, мыло и открытая бритва.
— Господи, где это ты раздобыла такое. Принцесса? — удивленно воскликнул Вилли.
— Попросила у Макуиртера. Он очень развеселился, но попридержал язык. И выполнил мою просьбу. В конце концов, зачем нам тут бритва? Или побриться, или перерезать себе горло. — Она стала водить мокрым куском мыла по подбородку Вилли.
— Я сам, Принцесса. Я уже большой мальчик!
— Если большой, так не спорь. Лежи и не дергайся.
— И ты справишься, несмотря на наручники?
— Не волнуйся. Когда я закончу, ты еще будешь в сознании.
Модести умело обращалась с бритвой. Еще когда она работала в Танжере на Луша, какую-то часть дня она помогала в парикмахерской при публичном доме высшего разряда. Там собирались мужчины и обменивались репликами, из которых можно было почерпнуть много ценного.
Вилли Гарвин прикрыл глаза и расслабился. Ему было приятно прикосновение прохладной бритвы, уничтожавшей щетину на его щеках. Ему было приятно лежать тут после хорошо выполненного и неимоверно трудного дела.
— Надо отдать должное Габриэлю, Принцесса, — пробормотал он уголками губ. — Крутая получилась операция.
— Круче не бывает! — Она тихонько подергала его за мочку уха. Этим она хотела напомнить, что каюта, возможно, прослушивается. Не исключено, что именно поэтому ее приглашали и в радиорубку, и в трюм — чтобы без помех установить тут микрофоны.
Вилли открыл один глаз и тут же его закрыл, давая понять, что сигнал услышан.
— Но что произойдет, когда «Тибория» прибудет в Бейрут и выяснится, что стекляшки сплыли? — спросил он. — Тут сделается жарко, очень жарко. В первом же порту сюда заявится целая армия. Найдут и блюдце, и трюм, и алмазы, и все остальное.
— Нет, я спрашивала об этом. — Модести туго натянула кожу его щеки и ловко провела бритвой. — Сегодня ночью мы покидаем судно — в компании Габриэля и других. Не знаю, правда, куда мы потом направимся. Но судно пойдет дальше, и блюдце сбросят у греческих островов — там, где должна работать съемочная группа.
— Это неплохо придумано. Но у судна все равно будут проблемы. Его видели. Два часа мы шли параллельным курсом с «Тиборией».
— Первый порт, в который оно зайдет, это Брест. К тому времени трюм примет самый обычный вид. Никто не сможет ни к чему прицепиться.
— А их не остановят в открытом море?
— Кто? — Модести положила бритву и стала насухо вытирать лицо Вилли полотенцем. — Заинтересованные стороны — шейх Абу-Тахир и британское правительство. У шейха нет военного корабля, а британцы ни за что не станут останавливать иностранное торговое судно на основании лишь очень туманных подозрений.
Вилли провел рукой по щеке и сказал:
— Спасибо, Принцесса. Просто высший класс. Я не рассказывал тебе о девице из Сантьяго?
— Кажется, нет. По крайней мере, про Сантьяго не рассказывал. — Она промыла бритву под краном и стала протирать ее.
— Девица была очень даже ничего, — мечтательно протянул Вилли. — Очень страстная. Но любила щетину. Не бороду, не выбритое лицо, а именно щетину.
— Маленькое, но безвредное извращение. — Модести закрыла бритву, положила ее на полочку и улеглась на вторую койку. — Так что же случилось, Вилли?
— Ничего такого. Я вообще пробыл там недолго. Признаться, очень непросто все время поддерживать щетину. А она, по слухам, вышла за парикмахера. Он обрабатывал подбородок и щеки машинкой. И поэтому мог отлично соответствовать ей двадцать четыре часа в сутки.
Модести улыбнулась, достала мятую пачку сигарет, вынула две, зажгла и передала одну Вилли.
— Жаль, Габриэль нас опередил, — сказала она. — Неплохой улов ты притащил с «Тибории».
— Ну, нельзя же все время выигрывать. Если бы мы вовремя узнали, что Габриэль взялся за дело, мы, по крайней мере, могли бы заработать на сбыте.
— Теперь уже поздно об этом. — Она затянулась сигаретой. — Мы останемся с пустыми руками. И это еще если нам повезет.
Вилли понял намек и изобразил легкое смятение.
— Думаешь, он может нас убрать?
— Не исключено, что он рассматривает такой вариант. Только ума не приложу, как он тогда надеется вступить в контакт с моим клиентом в Стамбуле без меня? Он, наверно, решил держать тебя в заложниках, пока все не будет доведено до конца.
— А потом?
— Ну, вряд ли Габриэль отпустит меня, а тебя уберет. Ведь я могу и запеть.
— Верно. Значит, у нас есть шанс.
— Но только если мы ведем себя тише воды, ниже травы. Запомни это хорошенько. От этого зависит все!
— Ясно. — Вилли потянулся и откинулся на подушку. Минуту спустя он спросил:
— А как там эта твоя кобыла в Бенилдоне? Она вроде собиралась ожеребиться.
Глава 17
В одиннадцать часов Макуиртер вошел в каюту Габриэля. Тот, вооружившись вилкой, сидел и угощался салатом с фруктами и орехами. Рядом стоял стакан молока. У переборки сидела миссис Фозергилл и, нахмуря лоб, решала кроссворд в журнале.
Ее неровным детским почерком пока что было вписано только три слова.
— Они беседуют, — доложил Макуиртер. — Все записывается на магнитофон. Большая ценность.
Габриэль вопросительно поднял брови, и Макуиртер пояснил:
— Переливают из пустого в порожнее.
— А конкретнее? Макуиртер прикрыл глаза.
— Беседуют о лошадях. О девице из Сантьяго, о стихах К. С. Льюиса, о том, что Блейз хочет поставить на свою машину кварцевую фару, о Новом Орлеане, о джазе Ала Херта, о том, что на аукционе «Кристи» она купила какое-то серебро. О Гарольде Пинтере — Блейз считает, что он гений, а Гарвин говорит, что он просто театральный мошенник. Еще какая-то электронная чушь насчет генератора, который он где-то там хочет установить. Об Отто Клемеере, который дирижировал оркестром — Девятая симфония Бетховена, о девице из Сингапура.
Ее неровным детским почерком пока что было вписано только три слова.
— Они беседуют, — доложил Макуиртер. — Все записывается на магнитофон. Большая ценность.
Габриэль вопросительно поднял брови, и Макуиртер пояснил:
— Переливают из пустого в порожнее.
— А конкретнее? Макуиртер прикрыл глаза.
— Беседуют о лошадях. О девице из Сантьяго, о стихах К. С. Льюиса, о том, что Блейз хочет поставить на свою машину кварцевую фару, о Новом Орлеане, о джазе Ала Херта, о том, что на аукционе «Кристи» она купила какое-то серебро. О Гарольде Пинтере — Блейз считает, что он гений, а Гарвин говорит, что он просто театральный мошенник. Еще какая-то электронная чушь насчет генератора, который он где-то там хочет установить. Об Отто Клемеере, который дирижировал оркестром — Девятая симфония Бетховена, о девице из Сингапура.