Страница:
— Вы убили одного из монахов? — испуганно осведомился Грант, вполне отдавая себе отчет в том, что ему для этого вовсе не пришлось призывать на помощь все свое актерское мастерство, чтобы внушить собеседнику, как скверно у него на душе.
— Ну да, — широко развел руками Макуиртер. — А что еще было делать? Это оказалось самым простым и наглядным способом объяснить им, кто мы такие и как с нами следует себя вести.
— Вы просто сошли с ума, — сказал Грант с новым приливом сил. — Я хочу видеть вашего начальника, кем бы там он ни был.
— Всему свое время, — весело сказал Макуиртер вставая. — Только сперва придется немножко подождать. Он смотрит кино. У него появилась парочка фильмов. Ну а пока Карлос составит тебе компанию. — И он кивнул на молчаливого здоровяка с винтовкой.
— Парочка фильмов? — повторил Грант, как человек, который хочет проверить, не спятил ли он. Давняя привычка заставляла его выискивать новую информацию, несмотря на то что он вряд ли сумеет когда-либо ее передать. — Вы хотите сказать, он смотрит порнофильмы, да?
Макуиртер пристально посмотрел на него. Веселость как ветром сдуло. В глазах его был безмолвный упрек.
— Ты меня огорчаешь, приятель, — сказал он и отвернулся.
— Ничего страшного, ты не девица, — отозвался Грант, позволив враждебным ноткам проявиться в реплике. — Мне плевать на то, что там делает твой босс. Я просто хочу увидеть его. Кто он, черт возьми, такой?
— Его зовут Габриэль, — сказал Макуиртер и вышел. Вот тогда-то Грант и понял окончательно и бесповоротно, что его песенка спета. Теперь, сидя на дубовой колоде, он думал лишь о том, какой будет его кончина.
Двадцать минут спустя снова появился Макуиртер, к которому опять вернулось веселое и шутливое настроение. С ним на сей раз пришел человек крупного сложения с короткой светлой стрижкой. Грант видел его в монастырской кухне. По-английски блондин говорил медленно, с северным акцентом.
— Двадцать три часа тридцать минут, — возвестил Макуиртер, поглядев на свои часы. — Всем добрым людям давно пора на боковую. Давай, шевелись, старина, пойдешь с Боргом. Габриэль очень любит точность. Его никак нельзя торопить, но и заставлять ждать тоже не положено.
Прикованный наручниками к Боргу, Грант стал подниматься по каменным ступенькам. Они прошли через пустую трапезную, затем двинулись по широкому коридору, где в нишах по стенам стояли статуи святых. Впереди вышагивал Макуиртер, постоянно оборачиваясь и балагуря:
— А знаешь ли ты «Рядового гвардии», приятель Грант? Песню Фэрфакса? — И он тут же завел: «Жизнь — это праздни-и-ик». Очень логичное заключение! Человек не может жаловаться, если его убьют в июле, потому как ему повезло, что его не укокошили в июне. Понимаешь? Но с другой стороны… — Минуя человека с пистолетом, сидевшего на широком подоконнике, Макуиртер погрозил ему пальцем и широко ухмыльнулся, не получив никакого отклика. — Так вот, с другой стороны, — повторил Макуиртер, — в следующей строке утверждается совсем обратное: «Жи-и-изнь — это бремя». В этом случае, если жизнь такая тяжкая ноша, человек не может жаловаться, что умирает сегодня, а не несколько дней спустя. Ну, а теперь тихо! — резко сказал Макуиртер без перехода и взялся за ручку дубовой двери.
Войдя в комнату, он прошел на цыпочках по ковру, махнув рукой Боргу, приглашая ввести пленника. Как только все они оказались внутри, он осторожно прикрыл дверь.
В комнате было совсем темно, если не считать экрана, где шел цветной фильм. Когда глаза Гранта немножко привыкли к темноте, он заметил в дальнем углу письменный стол, книжные полки и какие-то религиозные картины и статуэтки. В воздухе витал сигаретный дым, а на полированном столике стояло с десяток бутылок со спиртным.
По размерам комнаты и отсутствию аскетизма в обстановке Грант предположил, что это апартаменты настоятеля монастыря. Впрочем, мрачно подумал он, не исключено, что сам настоятель и лежит теперь завернутый в одеяло в нижней келье.
В комнате было четверо. Один человек сидел в резном дубовом кресле, трое остальных расположились чуть сзади на обычных стульях и, судя по их позам, они сильно скучали. В отличие от человека в кресле, который сидел чуть откинувшись на спинку, уронив подбородок на сложенные руки и поглощенно следил за тем, что происходит на экране. Через каждые несколько секунд он разражался отрывистым хихиканьем.
Грант посмотрел на экран. Там крутили мультфильм из сериала «Том и Джерри». Кот Том сидел в комнате у приоткрытой двери. На его морде блуждала дьявольская усмешка. Занеся над головой бейсбольную биту, он поджидал, когда появится Джерри, но мышонок был за спиной Тома. Он появился из буфета на другом конце комнаты. Он вел самокат, к рулю которого была прикреплена паяльная лампа.
Человек в кресле хихикнул, ожидая потехи. Между тем Джерри вскочил на самокат. Он промчался по комнате, и Том, взвизгнув, подпрыгнул до потолка. Его зад сделался красным, как кумач. Потом он приземлился и тут же сиганул в окно. Еще мгновение, и картинка исчезла, по экрану поползли титры.
«Киномеханик» выключил проектор и зажег свет. Как успел еще раньше понять Грант, у монастыря имелась собственная маленькая электростанция. Теперь он попробовал вычислить количество оккупантов этого святого места, не считая, разумеется, тех, кто доставил его с корабля и, похоже, снова вернулся туда. В комнате было шестеро, включая и его: дюжий охранник с винтовкой и те, кого он успел заметить во время своих невольных перемещений по монастырю в разных стратегически важных точках. Никак не меньше трех десятков, решил Грант, и добавил эти сведения к уже имевшейся и явно теперь ставшей бесполезной информации.
Человек поднялся с кресла. С его тонких губ слетели последние остатки улыбки. Он посмотрел на Гранта, но на его лице не отразилось ровным счетом ничего. Кожа пористая и какая-то желтовато-серая. Длинные черные волосы зачесаны на острые уши. Глубоко посаженные глаза очень широко расставлены, но самым удивительным был их цвет — он напомнил Гранту линялое хаки, причем издалека создавалось впечатление, что радужка и вовсе отсутствует, и лишь в белом пространстве глазных яблок чернеют зрачки.
— Так, теперь я хочу проверить последние данные, — сказал Габриэль голосом столь же бесцветным, что и его глаза. — А это кто, Макуиртер?
— Некто по имени Грант. — Макуиртер говорил в той же жизнерадостной манере, что и прежде, но, как отметил Грант, он уже не произносил лишних слов. — Помните, что перед тем, как покинуть солнечный Антиб, группа, которая обеспечивала безопасность в Южной Франции, выдала утечку?
— Группа Пако. Да, помню. Британский агент кое-что пронюхал. С ним разобрались.
— Да, Борг сыграл ему на фортепьяно. — Макуиртер кивнул в сторону провожатого Гранта. — Но они не угомонились. Послали еще одного типа. Вот он.
— Кто его взял?
— Калонидес. Он и доставил его сегодня. Решил, вдруг вам захочется немного потолковать с ним по душам. — В голосе Макуиртера появилась надежда.
Габриэль подошел к большому столу, где были аккуратно разложены какие-то папки и бумаги.
— Нет, — коротко сказал он. — Займитесь им сами. Мне некогда.
Макуиртер посмотрел на Гранта и изобразил на своем лице ухмылку, означавшую поздравление и сожаление одновременно.
— Может, им заинтересуется миссис Фозергилл? — почтительно осведомился он.
— А где она? — спросил рассеянно Габриэль. Он углубился в бумаги и слушал Макуиртера вполуха.
— Наверно, на террасе, внизу, — сказал Макуиртер и жестом показал на занавешенные окна. Это вызвало некоторое оживление среди троих других присутствовавших в комнате.
— Ладно, — сказал Габриэль, положив папку на стол. Человек в легких брюках и толстом свитере подошел и стал открывать шторы.
— Ну, в путь, приятель, я представлю тебя очаровательной даме, — сказал Макуиртер и двинулся к двери. Борг тоже повернулся, дернул наручники, и Грант был вынужден повиноваться.
В коридоре им повстречался монах, который нес еду на подносе. За ним шел охранник.
— Странная это штука — жизнь в медитациях, — говорил Макуиртер, энергично шагая. Он выставил голову вперед, а руки засунул в карманы. — Лично я никогда не питал к этому никакого интереса, но все равно обет молчания имеет свои отрицательные стороны. Как специалист в умирающем искусстве приятной беседы я…
Грант постарался отключиться от голоса Макуиртера, воспринимая его слова как посторонний шум. Нервы были напряжены до предела, его не отпускал страх, но голова работала ясно.
Миссис Фозергилл? Это имя не говорило ему решительно ничего. Судя по всему, ей и отводилась роль ликвидатора, но о деталях думать решительно не хотелось.
Грант стал тешить себя мыслью, что, если повезет, он сумеет забрать с собой на тот свет кого-то из этих мерзавцев. Может, Борга, но лучше всего, конечно, Макуиртера. Это несложно. Главное, выбрать подходящий момент. Грант умел убивать, но, к несчастью, у него свободной оставалась лишь одна рука, вторая была прикована к руке Борга, а тот был тяжеловес. Впрочем, если двинуть ему сначала пальцами в глаза, а затем коленом в пах, то, может, кое-что и получится…
Они подошли к открытой двери, вошли в нее, пересекли комнату и остановились у одного из высоких окон, выходивших на полукруглую, вымощенную каменными плитами террасу с невысоким парапетом. Пока Макуиртер открывал окно, Грант подумал, что за парапетом начинается обрыв. Ему показалось, что он слышит шум прибоя далеко внизу. Борг вынул из кармана ключ, которым отомкнул наручник на запястье Гранта. Прежде чем тот сумел использовать этот шанс, последовал мощный толчок, и он вылетел на террасу, а окно за ним опять закрылось.
Грант выпрямился и стал озираться. Его охватило неприятное предчувствие. Полумесяц террасы тянулся во всю длину стены монастыря.
Грант услышал голоса и поднял голову. Высоко, в тридцати футах, был балкон, на который, судя по всему, выходила та комната, в которой Габриэль смотрел свои мультики. На балконе находилось четверо или пятеро мужчин. Впереди и чуть в стороне расположился Габриэль. Все стояли и смотрели вниз, чего-то ожидая.
Грант стал пятиться к центру террасы. В нем вдруг затеплилась надежда. Если удастся спуститься по крутому склону к морю и спрятаться где-то там, в скалах… На поиски уйдет целый день, а за день многое может перемениться.
Вдруг краем глаза он увидел какую-то красную точку и резко повернулся. Сверху донесся знакомый смех. К людям на балконе присоединился Макуиртер.
Грант впился взглядом в красную точку. Она стала перемещаться на каком-то темном фоне. Это темное пятно зашевелилось и превратилось в фигуру, сидевшую на парапете террасы в самом центре, примерно в двадцати пяти футах от Гранта.
Человек с сигарой… Фигура двинулась в сторону Гранта, и он понял, что это женщина.
Одета в серую рубашку с длинным рукавом и темные мятые брюки на ремне. Ноги в грубых парусиновых туфлях казались очень маленькими. Ей было лет сорок. Лицо тяжелое, без косметики, если не считать напомаженных губ. Плохо выкрашенные светлые волосы коротко подстрижены и местами стояли торчком. Широкие плечи. Короткая шея. Груди большие, но чем-то крепко подхваченные — под рубашкой не отмечалось никакого колыхания.
Миссис Фозергилл, подумал Грант, и вдруг почувствовал резкую боль. Безотчетный страх напомнил о себе спазмами в животе.
Она вынула изо рта окурок сигары и швырнула его через парапет, отчего в воздух взлетел снопик искр. Губы растянулись в подобие улыбки — жуткой, неестественной улыбки, — а руки зашевелились, словно маня Гранта к себе.
— Ну что, приятель, — услышал Грант ее хриплый, чуть гнусавый голос. — Приступим, да? — С этими словами она сделала несколько быстрых шагов и ударила рукой Гранта наотмашь по лицу.
Шок от случившегося оказался ощутимей, чем сам удар. Грант отлетел назад, изогнулся, чтобы не потерять равновесия, и чуть присел, недоверчиво глядя на это странное создание. Инстинктивно он принял позу дзюдоиста. Это вызвало одобрительный возглас женщины.
— Молодец, — прохрипела она и стала наступать, легко передвигаясь на своих маленьких ножках.
В мозгу Гранта с лихорадочной скоростью происходила обработка информации. Женщина? Скорее всего, гермафродит. Крутая, хорошо обученная, проворная. И все же хоть наполовину, но женщина! Значит, у него должно хватить сил вывести ее из строя, а затем перебраться через парапет — и вниз! Она лениво махнула кулаком, целя ему в голову, Грант вскинул руку, чтобы парировать удар, но увидел финт слишком поздно: ему лишь отчасти удалось блокировать мощный удар ноги, угодившей по почкам.
Грант простонал и, шатаясь, отскочил в сторону, стараясь поскорее обрести равновесие. Она же снова пошла вперед. Отчаянным усилием воли он заставил себя броситься в ответное наступление, пытаясь вонзить кончики пальцев ей в горло, одновременно остерегаясь нового удара ногой.
Она успела перехватить его руку. Какое-то время они стояли неподвижно. За это время остатки надежды покинули Гранта. С чувством обреченности он понял, что она гораздо сильнее и быстрее, чем он.
Стараясь об этом не думать, он попытался было ударить ее коленом и понял, что она раскусила его намерения сразу же, как только он принял решение. Она схватила его за руку, а второй рванула на себя, словно большую тряпичную куклу, и он получил страшный удар плечом в область сердца.
Грант полетел на землю и услышал, как она довольно захихикала, отступая. Голову стала заволакивать странная пелена, и, уже как сквозь сон, он услышал гул голосов на балконе.
Но Грант все же заставил себя снова встать на ноги. Сердце бешено колотилось в груди, воздух с хрипом вырывался изо рта. Он снова пошел вперед, но она вовремя отпрянула в сторону и ребром ладони, словно топором, рубанула его по бицепсу.
Грант зашатался, сделал еще несколько шагов, повернулся к ней. Рука безжизненно повисла вдоль тела. Он подумал, что, может быть, у него сломана кость.
Ее лицо вдруг преобразилось. Маленькие черные глазки засветились плотоядным удовольствием. Грант стоял и, пошатываясь, ждал, когда эта ведьма сделает новый ход. Он надеялся, что ее самоуверенность даст ему последний шанс провести успешную контратаку, позволит нанести ей удар ногой в живот. Это было единственное, на что он сейчас оставался способен.
Страшная женщина пошла вперед, увернувшись от его удара, словно матадор от быка. Он попытался ткнуть пальцами здоровой руки ей в глаза, но она ловко схватила его за запястье, зажала руку под мышкой и резко дернула. Раздались треск кости и вопль Гранта. Их лица оказались рядом, и, когда он увидел, каким вожделением светятся глазки женщины, его чуть не вырвало.
Миссис Фозергилл отпустила его, ударив еще раз рукой наотмашь по лицу, потом последовала ловкая подножка, и он грохнулся на плиты террасы, ударившись затылком о камень, отчего глаза стала застилать чернота. Последним усилием Грант попытался встать, но мускулы отказались слушаться.
Миссис Фозергилл с шумом втянула в себя воздух и с чувством хорошо сделанной работы выдохнула. Подтянув брюки на коленях, она оседлала поверженного Гранта. Затем не торопясь опустила руки ему на шею, поставив большие пальцы на гортань, и надавила.
Габриэль молча наблюдал всю сцену от начала до конца, а когда Айвор Грант окончательно затих, вернулся в комнату. Остальные последовали за ним.
— Никому никогда не приходило в голову, кто такой мистер Фозергилл? — задумчиво произнес Макуиртер. Один человек рассмеялся, другой отозвался фразой по-испански, третий начал переводить фразу Макуиртера на пиджин-инглиш[5]. Но Габриэль резко оборвал оживление.
— Наведите порядок там, на террасе, — коротко сказал он своим подчиненным. — А я хочу немного потолковать с Макуиртером.
Те покинули помещение, а он сел за большой стол. Макуиртер, сцепив руки за спиной, начал расхаживать по комнате взад и вперед, ожидая, когда заговорит Габриэль.
— Тут все точно, все соответствует состоянию на данный момент? — осведомился Габриэль, беря в руки лист бумаги.
— Да. Если это то, что я велел напечатать Шевьеру. Но можно быстро проверить. — Он остановился и прищурился. — Наем группы Ламеля в Ливане — пятьдесят две тысячи. Столько же для группы Пако на юге Франции. Прочие гонорары: Зингерману в Амстердаме, Де Грооту в Кейптауне, Машаре в Порт-Саиде, и Цвейфу в Хайфе — каждому по четыре с половиной тысячи. Захват острова — двенадцать тысяч.
Прикрыв глаза, Макуиртер подергал себя за ухо, затем продолжил быстрое перечисление:
— Перевозка и особое оборудование — шестьдесят тысяч семьсот. Взятки, оплата информации, вознаграждение субагентам — восемь тысяч триста пятьдесят. Зарплата нашим собственным людям и накладные расходы — пятнадцать тысяч четыреста. Предполагаемые будущие расходы — пятьдесят тысяч. — Он открыл глаза и посмотрел на Габриэля. — Все в фунтах стерлингов. Всего двести пятьдесят восемь четыреста пятьдесят. Ожидаемый доход — десять миллионов минус расходы по сбыту — два миллиона. Чистая прибыль — семь миллионов семьсот сорок одна тысяча пятьсот пятьдесят фунтов.
Габриэль положил лист с цифрами и кивнул.
— А вы знаете, как провести это по документам?
— Как обычно. Просто все сейчас будет выглядеть внушительнее. У вас пятнадцать официальных законных компаний, работающих в самых разных сферах по всему миру. Следы доходов растают без следа. Я уже продумал черновые варианты соглашения, предусматривающего покупку разных акций через доверенных лиц. Это все довольно мудреная бухгалтерия, но, если желаете, я могу объяснить и показать…
— Нет. — Бесцветные глаза уставились на Макуиртера. — Вряд ли вы сделаете какую-либо глупую ошибку.
Худое лицо Макуиртера потеряло свой прежний цвет.
— Я не такой болван, Габриэль, — кисло заметил он. В дверь постучали. Вошла миссис Фозергилл, вытирая руки о большой грубый носовой платок. На лице ее изобразилась ленивая пресыщенность.
— А, дорогая дама! — воскликнул Макуиртер и прыгающей походкой двинулся ей навстречу, излучая восхищение. — Если бы вы знали, как я вам завидую, миссис Фозергилл. Счастлив тот юноша или та девушка, кому нужно столь немногое. — Он взял ее руку и, чуть наклонившись, нежно погладил запястье. — Никакого желания разбогатеть. Никаких романтических терзаний. Лишь кувшинчик вина, книжка про то, как нарастить мускулы, и время от времени убийство-другое. Идиллия.
— Кончайте, Макуиртер, — добродушно отозвалась миссис Фозергилл, отпихивая его. — Кстати, раз уж речь зашла о спиртном, я бы не прочь сейчас промочить горло.
Габриэль кивнул головой, и Макуиртер налил в один из стаканов на палец виски из батареи бутылок на столике.
— Ваше здоровье, миссис Фозергилл, — сказал он, подавая ей стакан. — Вы помогли мне выиграть пять фунтов. Я побился об заклад, что вы задушите бедного парня, а Борг утверждал, что вы сломаете ему шею, как это вышло с настоятелем, мир его праху.
— Я думала об этом, — призналась миссис Фозергилл. — Но этот способ слишком уж быстрый. Говорите, тот был настоятелем? — Она сделала глоток, подумала и залпом осушила стакан. — Значит, вы выиграли у Борга пятерку… — спросила она Макуиртера. — Ничего, я получу ее с вас завтра за покером.
Потом она посмотрела на Габриэля и робко произнесла:
— Спасибо, Габриэль. Я имею в виду это небольшое развлечение.
— Не за что, миссис Фозергилл, — отозвался тот. — Пришлите, пожалуйста, ко мне Мендозу.
Она кивнула, вытерла губы тем же платком, сунула его в карман брюк и удалилась.
Макуиртер ухмыльнулся и начал было что-то говорить, но, увидев, что Габриэль сосредоточенно изучает лист бумаги с цифрами, умолк. Минуты две спустя в комнату вошел смуглый человек в одной рубашке без пиджака. Габриэль встал.
— Ну-ка, прокрутите мне еще разок тот мультик, Мендоза. С паяльной лампой. Вы, кажется, не видели его, Макуиртер?
— Я? Нет, не видел. Калонидес доставил пленку только этой ночью.
— Ну что ж, отлично. Присаживайтесь. — Это было знаком расположения. Свет в комнате погас, и Мендоза запустил проектор. Макуиртер плюхнулся на стул и сделал усилие, чтобы подавить зевоту. Когда на экране появились титры, лицо Габриэля ожило, и на губах появилась улыбка.
Глава 5
— Ну да, — широко развел руками Макуиртер. — А что еще было делать? Это оказалось самым простым и наглядным способом объяснить им, кто мы такие и как с нами следует себя вести.
— Вы просто сошли с ума, — сказал Грант с новым приливом сил. — Я хочу видеть вашего начальника, кем бы там он ни был.
— Всему свое время, — весело сказал Макуиртер вставая. — Только сперва придется немножко подождать. Он смотрит кино. У него появилась парочка фильмов. Ну а пока Карлос составит тебе компанию. — И он кивнул на молчаливого здоровяка с винтовкой.
— Парочка фильмов? — повторил Грант, как человек, который хочет проверить, не спятил ли он. Давняя привычка заставляла его выискивать новую информацию, несмотря на то что он вряд ли сумеет когда-либо ее передать. — Вы хотите сказать, он смотрит порнофильмы, да?
Макуиртер пристально посмотрел на него. Веселость как ветром сдуло. В глазах его был безмолвный упрек.
— Ты меня огорчаешь, приятель, — сказал он и отвернулся.
— Ничего страшного, ты не девица, — отозвался Грант, позволив враждебным ноткам проявиться в реплике. — Мне плевать на то, что там делает твой босс. Я просто хочу увидеть его. Кто он, черт возьми, такой?
— Его зовут Габриэль, — сказал Макуиртер и вышел. Вот тогда-то Грант и понял окончательно и бесповоротно, что его песенка спета. Теперь, сидя на дубовой колоде, он думал лишь о том, какой будет его кончина.
Двадцать минут спустя снова появился Макуиртер, к которому опять вернулось веселое и шутливое настроение. С ним на сей раз пришел человек крупного сложения с короткой светлой стрижкой. Грант видел его в монастырской кухне. По-английски блондин говорил медленно, с северным акцентом.
— Двадцать три часа тридцать минут, — возвестил Макуиртер, поглядев на свои часы. — Всем добрым людям давно пора на боковую. Давай, шевелись, старина, пойдешь с Боргом. Габриэль очень любит точность. Его никак нельзя торопить, но и заставлять ждать тоже не положено.
Прикованный наручниками к Боргу, Грант стал подниматься по каменным ступенькам. Они прошли через пустую трапезную, затем двинулись по широкому коридору, где в нишах по стенам стояли статуи святых. Впереди вышагивал Макуиртер, постоянно оборачиваясь и балагуря:
— А знаешь ли ты «Рядового гвардии», приятель Грант? Песню Фэрфакса? — И он тут же завел: «Жизнь — это праздни-и-ик». Очень логичное заключение! Человек не может жаловаться, если его убьют в июле, потому как ему повезло, что его не укокошили в июне. Понимаешь? Но с другой стороны… — Минуя человека с пистолетом, сидевшего на широком подоконнике, Макуиртер погрозил ему пальцем и широко ухмыльнулся, не получив никакого отклика. — Так вот, с другой стороны, — повторил Макуиртер, — в следующей строке утверждается совсем обратное: «Жи-и-изнь — это бремя». В этом случае, если жизнь такая тяжкая ноша, человек не может жаловаться, что умирает сегодня, а не несколько дней спустя. Ну, а теперь тихо! — резко сказал Макуиртер без перехода и взялся за ручку дубовой двери.
Войдя в комнату, он прошел на цыпочках по ковру, махнув рукой Боргу, приглашая ввести пленника. Как только все они оказались внутри, он осторожно прикрыл дверь.
В комнате было совсем темно, если не считать экрана, где шел цветной фильм. Когда глаза Гранта немножко привыкли к темноте, он заметил в дальнем углу письменный стол, книжные полки и какие-то религиозные картины и статуэтки. В воздухе витал сигаретный дым, а на полированном столике стояло с десяток бутылок со спиртным.
По размерам комнаты и отсутствию аскетизма в обстановке Грант предположил, что это апартаменты настоятеля монастыря. Впрочем, мрачно подумал он, не исключено, что сам настоятель и лежит теперь завернутый в одеяло в нижней келье.
В комнате было четверо. Один человек сидел в резном дубовом кресле, трое остальных расположились чуть сзади на обычных стульях и, судя по их позам, они сильно скучали. В отличие от человека в кресле, который сидел чуть откинувшись на спинку, уронив подбородок на сложенные руки и поглощенно следил за тем, что происходит на экране. Через каждые несколько секунд он разражался отрывистым хихиканьем.
Грант посмотрел на экран. Там крутили мультфильм из сериала «Том и Джерри». Кот Том сидел в комнате у приоткрытой двери. На его морде блуждала дьявольская усмешка. Занеся над головой бейсбольную биту, он поджидал, когда появится Джерри, но мышонок был за спиной Тома. Он появился из буфета на другом конце комнаты. Он вел самокат, к рулю которого была прикреплена паяльная лампа.
Человек в кресле хихикнул, ожидая потехи. Между тем Джерри вскочил на самокат. Он промчался по комнате, и Том, взвизгнув, подпрыгнул до потолка. Его зад сделался красным, как кумач. Потом он приземлился и тут же сиганул в окно. Еще мгновение, и картинка исчезла, по экрану поползли титры.
«Киномеханик» выключил проектор и зажег свет. Как успел еще раньше понять Грант, у монастыря имелась собственная маленькая электростанция. Теперь он попробовал вычислить количество оккупантов этого святого места, не считая, разумеется, тех, кто доставил его с корабля и, похоже, снова вернулся туда. В комнате было шестеро, включая и его: дюжий охранник с винтовкой и те, кого он успел заметить во время своих невольных перемещений по монастырю в разных стратегически важных точках. Никак не меньше трех десятков, решил Грант, и добавил эти сведения к уже имевшейся и явно теперь ставшей бесполезной информации.
Человек поднялся с кресла. С его тонких губ слетели последние остатки улыбки. Он посмотрел на Гранта, но на его лице не отразилось ровным счетом ничего. Кожа пористая и какая-то желтовато-серая. Длинные черные волосы зачесаны на острые уши. Глубоко посаженные глаза очень широко расставлены, но самым удивительным был их цвет — он напомнил Гранту линялое хаки, причем издалека создавалось впечатление, что радужка и вовсе отсутствует, и лишь в белом пространстве глазных яблок чернеют зрачки.
— Так, теперь я хочу проверить последние данные, — сказал Габриэль голосом столь же бесцветным, что и его глаза. — А это кто, Макуиртер?
— Некто по имени Грант. — Макуиртер говорил в той же жизнерадостной манере, что и прежде, но, как отметил Грант, он уже не произносил лишних слов. — Помните, что перед тем, как покинуть солнечный Антиб, группа, которая обеспечивала безопасность в Южной Франции, выдала утечку?
— Группа Пако. Да, помню. Британский агент кое-что пронюхал. С ним разобрались.
— Да, Борг сыграл ему на фортепьяно. — Макуиртер кивнул в сторону провожатого Гранта. — Но они не угомонились. Послали еще одного типа. Вот он.
— Кто его взял?
— Калонидес. Он и доставил его сегодня. Решил, вдруг вам захочется немного потолковать с ним по душам. — В голосе Макуиртера появилась надежда.
Габриэль подошел к большому столу, где были аккуратно разложены какие-то папки и бумаги.
— Нет, — коротко сказал он. — Займитесь им сами. Мне некогда.
Макуиртер посмотрел на Гранта и изобразил на своем лице ухмылку, означавшую поздравление и сожаление одновременно.
— Может, им заинтересуется миссис Фозергилл? — почтительно осведомился он.
— А где она? — спросил рассеянно Габриэль. Он углубился в бумаги и слушал Макуиртера вполуха.
— Наверно, на террасе, внизу, — сказал Макуиртер и жестом показал на занавешенные окна. Это вызвало некоторое оживление среди троих других присутствовавших в комнате.
— Ладно, — сказал Габриэль, положив папку на стол. Человек в легких брюках и толстом свитере подошел и стал открывать шторы.
— Ну, в путь, приятель, я представлю тебя очаровательной даме, — сказал Макуиртер и двинулся к двери. Борг тоже повернулся, дернул наручники, и Грант был вынужден повиноваться.
В коридоре им повстречался монах, который нес еду на подносе. За ним шел охранник.
— Странная это штука — жизнь в медитациях, — говорил Макуиртер, энергично шагая. Он выставил голову вперед, а руки засунул в карманы. — Лично я никогда не питал к этому никакого интереса, но все равно обет молчания имеет свои отрицательные стороны. Как специалист в умирающем искусстве приятной беседы я…
Грант постарался отключиться от голоса Макуиртера, воспринимая его слова как посторонний шум. Нервы были напряжены до предела, его не отпускал страх, но голова работала ясно.
Миссис Фозергилл? Это имя не говорило ему решительно ничего. Судя по всему, ей и отводилась роль ликвидатора, но о деталях думать решительно не хотелось.
Грант стал тешить себя мыслью, что, если повезет, он сумеет забрать с собой на тот свет кого-то из этих мерзавцев. Может, Борга, но лучше всего, конечно, Макуиртера. Это несложно. Главное, выбрать подходящий момент. Грант умел убивать, но, к несчастью, у него свободной оставалась лишь одна рука, вторая была прикована к руке Борга, а тот был тяжеловес. Впрочем, если двинуть ему сначала пальцами в глаза, а затем коленом в пах, то, может, кое-что и получится…
Они подошли к открытой двери, вошли в нее, пересекли комнату и остановились у одного из высоких окон, выходивших на полукруглую, вымощенную каменными плитами террасу с невысоким парапетом. Пока Макуиртер открывал окно, Грант подумал, что за парапетом начинается обрыв. Ему показалось, что он слышит шум прибоя далеко внизу. Борг вынул из кармана ключ, которым отомкнул наручник на запястье Гранта. Прежде чем тот сумел использовать этот шанс, последовал мощный толчок, и он вылетел на террасу, а окно за ним опять закрылось.
Грант выпрямился и стал озираться. Его охватило неприятное предчувствие. Полумесяц террасы тянулся во всю длину стены монастыря.
Грант услышал голоса и поднял голову. Высоко, в тридцати футах, был балкон, на который, судя по всему, выходила та комната, в которой Габриэль смотрел свои мультики. На балконе находилось четверо или пятеро мужчин. Впереди и чуть в стороне расположился Габриэль. Все стояли и смотрели вниз, чего-то ожидая.
Грант стал пятиться к центру террасы. В нем вдруг затеплилась надежда. Если удастся спуститься по крутому склону к морю и спрятаться где-то там, в скалах… На поиски уйдет целый день, а за день многое может перемениться.
Вдруг краем глаза он увидел какую-то красную точку и резко повернулся. Сверху донесся знакомый смех. К людям на балконе присоединился Макуиртер.
Грант впился взглядом в красную точку. Она стала перемещаться на каком-то темном фоне. Это темное пятно зашевелилось и превратилось в фигуру, сидевшую на парапете террасы в самом центре, примерно в двадцати пяти футах от Гранта.
Человек с сигарой… Фигура двинулась в сторону Гранта, и он понял, что это женщина.
Одета в серую рубашку с длинным рукавом и темные мятые брюки на ремне. Ноги в грубых парусиновых туфлях казались очень маленькими. Ей было лет сорок. Лицо тяжелое, без косметики, если не считать напомаженных губ. Плохо выкрашенные светлые волосы коротко подстрижены и местами стояли торчком. Широкие плечи. Короткая шея. Груди большие, но чем-то крепко подхваченные — под рубашкой не отмечалось никакого колыхания.
Миссис Фозергилл, подумал Грант, и вдруг почувствовал резкую боль. Безотчетный страх напомнил о себе спазмами в животе.
Она вынула изо рта окурок сигары и швырнула его через парапет, отчего в воздух взлетел снопик искр. Губы растянулись в подобие улыбки — жуткой, неестественной улыбки, — а руки зашевелились, словно маня Гранта к себе.
— Ну что, приятель, — услышал Грант ее хриплый, чуть гнусавый голос. — Приступим, да? — С этими словами она сделала несколько быстрых шагов и ударила рукой Гранта наотмашь по лицу.
Шок от случившегося оказался ощутимей, чем сам удар. Грант отлетел назад, изогнулся, чтобы не потерять равновесия, и чуть присел, недоверчиво глядя на это странное создание. Инстинктивно он принял позу дзюдоиста. Это вызвало одобрительный возглас женщины.
— Молодец, — прохрипела она и стала наступать, легко передвигаясь на своих маленьких ножках.
В мозгу Гранта с лихорадочной скоростью происходила обработка информации. Женщина? Скорее всего, гермафродит. Крутая, хорошо обученная, проворная. И все же хоть наполовину, но женщина! Значит, у него должно хватить сил вывести ее из строя, а затем перебраться через парапет — и вниз! Она лениво махнула кулаком, целя ему в голову, Грант вскинул руку, чтобы парировать удар, но увидел финт слишком поздно: ему лишь отчасти удалось блокировать мощный удар ноги, угодившей по почкам.
Грант простонал и, шатаясь, отскочил в сторону, стараясь поскорее обрести равновесие. Она же снова пошла вперед. Отчаянным усилием воли он заставил себя броситься в ответное наступление, пытаясь вонзить кончики пальцев ей в горло, одновременно остерегаясь нового удара ногой.
Она успела перехватить его руку. Какое-то время они стояли неподвижно. За это время остатки надежды покинули Гранта. С чувством обреченности он понял, что она гораздо сильнее и быстрее, чем он.
Стараясь об этом не думать, он попытался было ударить ее коленом и понял, что она раскусила его намерения сразу же, как только он принял решение. Она схватила его за руку, а второй рванула на себя, словно большую тряпичную куклу, и он получил страшный удар плечом в область сердца.
Грант полетел на землю и услышал, как она довольно захихикала, отступая. Голову стала заволакивать странная пелена, и, уже как сквозь сон, он услышал гул голосов на балконе.
Но Грант все же заставил себя снова встать на ноги. Сердце бешено колотилось в груди, воздух с хрипом вырывался изо рта. Он снова пошел вперед, но она вовремя отпрянула в сторону и ребром ладони, словно топором, рубанула его по бицепсу.
Грант зашатался, сделал еще несколько шагов, повернулся к ней. Рука безжизненно повисла вдоль тела. Он подумал, что, может быть, у него сломана кость.
Ее лицо вдруг преобразилось. Маленькие черные глазки засветились плотоядным удовольствием. Грант стоял и, пошатываясь, ждал, когда эта ведьма сделает новый ход. Он надеялся, что ее самоуверенность даст ему последний шанс провести успешную контратаку, позволит нанести ей удар ногой в живот. Это было единственное, на что он сейчас оставался способен.
Страшная женщина пошла вперед, увернувшись от его удара, словно матадор от быка. Он попытался ткнуть пальцами здоровой руки ей в глаза, но она ловко схватила его за запястье, зажала руку под мышкой и резко дернула. Раздались треск кости и вопль Гранта. Их лица оказались рядом, и, когда он увидел, каким вожделением светятся глазки женщины, его чуть не вырвало.
Миссис Фозергилл отпустила его, ударив еще раз рукой наотмашь по лицу, потом последовала ловкая подножка, и он грохнулся на плиты террасы, ударившись затылком о камень, отчего глаза стала застилать чернота. Последним усилием Грант попытался встать, но мускулы отказались слушаться.
Миссис Фозергилл с шумом втянула в себя воздух и с чувством хорошо сделанной работы выдохнула. Подтянув брюки на коленях, она оседлала поверженного Гранта. Затем не торопясь опустила руки ему на шею, поставив большие пальцы на гортань, и надавила.
Габриэль молча наблюдал всю сцену от начала до конца, а когда Айвор Грант окончательно затих, вернулся в комнату. Остальные последовали за ним.
— Никому никогда не приходило в голову, кто такой мистер Фозергилл? — задумчиво произнес Макуиртер. Один человек рассмеялся, другой отозвался фразой по-испански, третий начал переводить фразу Макуиртера на пиджин-инглиш[5]. Но Габриэль резко оборвал оживление.
— Наведите порядок там, на террасе, — коротко сказал он своим подчиненным. — А я хочу немного потолковать с Макуиртером.
Те покинули помещение, а он сел за большой стол. Макуиртер, сцепив руки за спиной, начал расхаживать по комнате взад и вперед, ожидая, когда заговорит Габриэль.
— Тут все точно, все соответствует состоянию на данный момент? — осведомился Габриэль, беря в руки лист бумаги.
— Да. Если это то, что я велел напечатать Шевьеру. Но можно быстро проверить. — Он остановился и прищурился. — Наем группы Ламеля в Ливане — пятьдесят две тысячи. Столько же для группы Пако на юге Франции. Прочие гонорары: Зингерману в Амстердаме, Де Грооту в Кейптауне, Машаре в Порт-Саиде, и Цвейфу в Хайфе — каждому по четыре с половиной тысячи. Захват острова — двенадцать тысяч.
Прикрыв глаза, Макуиртер подергал себя за ухо, затем продолжил быстрое перечисление:
— Перевозка и особое оборудование — шестьдесят тысяч семьсот. Взятки, оплата информации, вознаграждение субагентам — восемь тысяч триста пятьдесят. Зарплата нашим собственным людям и накладные расходы — пятнадцать тысяч четыреста. Предполагаемые будущие расходы — пятьдесят тысяч. — Он открыл глаза и посмотрел на Габриэля. — Все в фунтах стерлингов. Всего двести пятьдесят восемь четыреста пятьдесят. Ожидаемый доход — десять миллионов минус расходы по сбыту — два миллиона. Чистая прибыль — семь миллионов семьсот сорок одна тысяча пятьсот пятьдесят фунтов.
Габриэль положил лист с цифрами и кивнул.
— А вы знаете, как провести это по документам?
— Как обычно. Просто все сейчас будет выглядеть внушительнее. У вас пятнадцать официальных законных компаний, работающих в самых разных сферах по всему миру. Следы доходов растают без следа. Я уже продумал черновые варианты соглашения, предусматривающего покупку разных акций через доверенных лиц. Это все довольно мудреная бухгалтерия, но, если желаете, я могу объяснить и показать…
— Нет. — Бесцветные глаза уставились на Макуиртера. — Вряд ли вы сделаете какую-либо глупую ошибку.
Худое лицо Макуиртера потеряло свой прежний цвет.
— Я не такой болван, Габриэль, — кисло заметил он. В дверь постучали. Вошла миссис Фозергилл, вытирая руки о большой грубый носовой платок. На лице ее изобразилась ленивая пресыщенность.
— А, дорогая дама! — воскликнул Макуиртер и прыгающей походкой двинулся ей навстречу, излучая восхищение. — Если бы вы знали, как я вам завидую, миссис Фозергилл. Счастлив тот юноша или та девушка, кому нужно столь немногое. — Он взял ее руку и, чуть наклонившись, нежно погладил запястье. — Никакого желания разбогатеть. Никаких романтических терзаний. Лишь кувшинчик вина, книжка про то, как нарастить мускулы, и время от времени убийство-другое. Идиллия.
— Кончайте, Макуиртер, — добродушно отозвалась миссис Фозергилл, отпихивая его. — Кстати, раз уж речь зашла о спиртном, я бы не прочь сейчас промочить горло.
Габриэль кивнул головой, и Макуиртер налил в один из стаканов на палец виски из батареи бутылок на столике.
— Ваше здоровье, миссис Фозергилл, — сказал он, подавая ей стакан. — Вы помогли мне выиграть пять фунтов. Я побился об заклад, что вы задушите бедного парня, а Борг утверждал, что вы сломаете ему шею, как это вышло с настоятелем, мир его праху.
— Я думала об этом, — призналась миссис Фозергилл. — Но этот способ слишком уж быстрый. Говорите, тот был настоятелем? — Она сделала глоток, подумала и залпом осушила стакан. — Значит, вы выиграли у Борга пятерку… — спросила она Макуиртера. — Ничего, я получу ее с вас завтра за покером.
Потом она посмотрела на Габриэля и робко произнесла:
— Спасибо, Габриэль. Я имею в виду это небольшое развлечение.
— Не за что, миссис Фозергилл, — отозвался тот. — Пришлите, пожалуйста, ко мне Мендозу.
Она кивнула, вытерла губы тем же платком, сунула его в карман брюк и удалилась.
Макуиртер ухмыльнулся и начал было что-то говорить, но, увидев, что Габриэль сосредоточенно изучает лист бумаги с цифрами, умолк. Минуты две спустя в комнату вошел смуглый человек в одной рубашке без пиджака. Габриэль встал.
— Ну-ка, прокрутите мне еще разок тот мультик, Мендоза. С паяльной лампой. Вы, кажется, не видели его, Макуиртер?
— Я? Нет, не видел. Калонидес доставил пленку только этой ночью.
— Ну что ж, отлично. Присаживайтесь. — Это было знаком расположения. Свет в комнате погас, и Мендоза запустил проектор. Макуиртер плюхнулся на стул и сделал усилие, чтобы подавить зевоту. Когда на экране появились титры, лицо Габриэля ожило, и на губах появилась улыбка.
Глава 5
— Классический пример! — говорил Таррант. — Наш достопочтенный друг делает правильный ход, действуя из неправильных предпосылок. — Он сидел на высоком табурете, зацепившись каблуками за перекладину и смотрел, как Модести Блейз заливает кипящей водой свежесмолотый кофе в керамическом кофейнике.
Из Вестминстера они проследовали прямо в пентхауз Модести Блейз, и теперь сидели на ее большой кухне, где преобладал голубой цвет и было немало хромированных поверхностей. Она никак не отреагировала на эту реплику, и Таррант с удовлетворением отметил, что ее мысли блуждают где-то совсем далеко. Модести слегка нахмурилась, явно чем-то недовольная.
— Впрочем, может, такова его тактика, — продолжал Таррант. — Если все заканчивается удачно, он вовсе не обязан ни в чем отчитываться, а вот если операция с треском проваливается, он получает хорошую оборонительную позицию и может вконец запутать своих оппонентов.
— Вы упоминали Вилли Гарвина, — напомнила Модести и, прислонясь спиной к шкафчику со специями, закурила сигарету.
— Да, — отозвался Таррант с деланным равнодушием. — Он, конечно, очень мил, но все-таки, как ни верти, это необразованный уголовник с толстым-претолстым криминальным досье.
Модести посмотрела на него с явной враждебностью.
— Мое, пожалуй, будет потолще, если, конечно, внести туда все, чего там нет. И кроме того, в последние семь лет Вилли не совершал ничего такого… Кроме того, в вопросах, вас интересующих, он как раз разбирается куда лучше, чем кто-либо из тех, кого вы знаете.
— Не спорю, у него есть ряд полезных навыков, — вздохнул Таррант. — Но эта работа требует тонкости…
— Готова побиться об заклад, что Вилли перехитрит любого, кого вы только предложите. Ну а что касается данной операции, то когда речь идет о фортепьянной струне вокруг вашей шеи, тут одной тонкости маловато.
— Итак, вы не согласны с нашим Перси, что все это — набор совпадений?
Модести Блейз только махнула рукой.
— Нет, конечно. Десять миллионов фунтов в алмазах — серьезная сумма, и она привлекает только очень серьезных ребят. Есть лишь три человека, которые в принципе могли бы взяться за это, но вообще-то, скорее всего, речь идет лишь об одном человеке.
— Фортепьянная струна — это почерк Борга. А Борг — человек Габриэля. — Модести поставила на стол чашки и стала разливать кофе.
— Габриэль, — тихо произнес Таррант, глядя на руки Модести. Помолчав несколько секунд, он неожиданно спросил: — А кто ведет ваше хозяйство?
— Венг. Он из Индокитая. В настоящий момент он находится в Бенилдоне, в Уилтшире, где у меня есть коттедж и несколько акров леса. Венг поехал туда, потому что у меня там три лошади, а конюх выходной. Венг вернется завтра. Но почему вы сразу переменили тему, как только я упомянула Габриэля?
— Чтобы выиграть время. Нет, ни сливок, ни молока не надо, спасибо. Просто я пытаюсь поскрести по пыльным сусекам моей памяти и понять, что мне известно об этом человеке.
— Сильно сомневаюсь, что вы там много обнаружите.
— Вы правы, моя дорогая. И наше досье на Габриэля, и досье Интерпола незначительны и малоинформативны. Официально это очень богатый, весьма уважаемый господин, интересы которого отличаются разнообразием. Он выходец из Латвии, но получил то ли перуанское гражданство, то ли боливийское.
— Боливийское, но это несущественно. Важно другое. На самом деле Габриэль — преступник очень крупного калибра. Пожалуй, от Лиссабона до Гонконга ему просто нет равных. Его возможности поистине неограниченны.
— Вы с ним встречались?
— Однажды — и очень коротко. По ошибке. Мы запланировали крупную операцию в Калькутте — изъятие золотых слитков. То же самое собирался сделать и Габриэль. Он вызвал меня и велел отступить. Я так и сделала.
Модести поставила чашки на поднос и прошла в гостиную. Таррант последовал за ней.
— Очень разумное решение, — прокомментировал он. — Вы создали Сеть ради прибылей, а война преступных группировок — дорогое удовольствие. Но тут совсем другой случай. Я готов обеспечить вам такое подкрепление, какое не в состоянии предоставить Вилли Гарвин.
Модести застыла на мгновение и внимательно посмотрела на Тарранта.
— Вы ведь отнюдь не глупец, сэр Джеральд, — проговорила она. — Не могу взять в толк, почему же в таком случае вы так говорите.
Он начал было что-то объяснять, понимая, что несколько увлекся, но она остановила его легким кивком.
— Нет, лучше сядьте, выпейте кофе и послушайте меня. — Убедившись, что он внял ее совету, она продолжала: — Я нашла Вилли Гарвина в сайгонской тюрьме и купила ему свободу. Он был неуправляем, он плохо соображал, что к чему, но зато умел убивать. У меня были основания полагать, что я сумею его укротить и образумить. Даже не основания, если говорить откровенно. Просто мне подсказывала это интуиция.
Модести села на черный кожаный честерфилд напротив Тарранта и стала помешивать ложечкой кофе.
Из Вестминстера они проследовали прямо в пентхауз Модести Блейз, и теперь сидели на ее большой кухне, где преобладал голубой цвет и было немало хромированных поверхностей. Она никак не отреагировала на эту реплику, и Таррант с удовлетворением отметил, что ее мысли блуждают где-то совсем далеко. Модести слегка нахмурилась, явно чем-то недовольная.
— Впрочем, может, такова его тактика, — продолжал Таррант. — Если все заканчивается удачно, он вовсе не обязан ни в чем отчитываться, а вот если операция с треском проваливается, он получает хорошую оборонительную позицию и может вконец запутать своих оппонентов.
— Вы упоминали Вилли Гарвина, — напомнила Модести и, прислонясь спиной к шкафчику со специями, закурила сигарету.
— Да, — отозвался Таррант с деланным равнодушием. — Он, конечно, очень мил, но все-таки, как ни верти, это необразованный уголовник с толстым-претолстым криминальным досье.
Модести посмотрела на него с явной враждебностью.
— Мое, пожалуй, будет потолще, если, конечно, внести туда все, чего там нет. И кроме того, в последние семь лет Вилли не совершал ничего такого… Кроме того, в вопросах, вас интересующих, он как раз разбирается куда лучше, чем кто-либо из тех, кого вы знаете.
— Не спорю, у него есть ряд полезных навыков, — вздохнул Таррант. — Но эта работа требует тонкости…
— Готова побиться об заклад, что Вилли перехитрит любого, кого вы только предложите. Ну а что касается данной операции, то когда речь идет о фортепьянной струне вокруг вашей шеи, тут одной тонкости маловато.
— Итак, вы не согласны с нашим Перси, что все это — набор совпадений?
Модести Блейз только махнула рукой.
— Нет, конечно. Десять миллионов фунтов в алмазах — серьезная сумма, и она привлекает только очень серьезных ребят. Есть лишь три человека, которые в принципе могли бы взяться за это, но вообще-то, скорее всего, речь идет лишь об одном человеке.
— Фортепьянная струна — это почерк Борга. А Борг — человек Габриэля. — Модести поставила на стол чашки и стала разливать кофе.
— Габриэль, — тихо произнес Таррант, глядя на руки Модести. Помолчав несколько секунд, он неожиданно спросил: — А кто ведет ваше хозяйство?
— Венг. Он из Индокитая. В настоящий момент он находится в Бенилдоне, в Уилтшире, где у меня есть коттедж и несколько акров леса. Венг поехал туда, потому что у меня там три лошади, а конюх выходной. Венг вернется завтра. Но почему вы сразу переменили тему, как только я упомянула Габриэля?
— Чтобы выиграть время. Нет, ни сливок, ни молока не надо, спасибо. Просто я пытаюсь поскрести по пыльным сусекам моей памяти и понять, что мне известно об этом человеке.
— Сильно сомневаюсь, что вы там много обнаружите.
— Вы правы, моя дорогая. И наше досье на Габриэля, и досье Интерпола незначительны и малоинформативны. Официально это очень богатый, весьма уважаемый господин, интересы которого отличаются разнообразием. Он выходец из Латвии, но получил то ли перуанское гражданство, то ли боливийское.
— Боливийское, но это несущественно. Важно другое. На самом деле Габриэль — преступник очень крупного калибра. Пожалуй, от Лиссабона до Гонконга ему просто нет равных. Его возможности поистине неограниченны.
— Вы с ним встречались?
— Однажды — и очень коротко. По ошибке. Мы запланировали крупную операцию в Калькутте — изъятие золотых слитков. То же самое собирался сделать и Габриэль. Он вызвал меня и велел отступить. Я так и сделала.
Модести поставила чашки на поднос и прошла в гостиную. Таррант последовал за ней.
— Очень разумное решение, — прокомментировал он. — Вы создали Сеть ради прибылей, а война преступных группировок — дорогое удовольствие. Но тут совсем другой случай. Я готов обеспечить вам такое подкрепление, какое не в состоянии предоставить Вилли Гарвин.
Модести застыла на мгновение и внимательно посмотрела на Тарранта.
— Вы ведь отнюдь не глупец, сэр Джеральд, — проговорила она. — Не могу взять в толк, почему же в таком случае вы так говорите.
Он начал было что-то объяснять, понимая, что несколько увлекся, но она остановила его легким кивком.
— Нет, лучше сядьте, выпейте кофе и послушайте меня. — Убедившись, что он внял ее совету, она продолжала: — Я нашла Вилли Гарвина в сайгонской тюрьме и купила ему свободу. Он был неуправляем, он плохо соображал, что к чему, но зато умел убивать. У меня были основания полагать, что я сумею его укротить и образумить. Даже не основания, если говорить откровенно. Просто мне подсказывала это интуиция.
Модести села на черный кожаный честерфилд напротив Тарранта и стала помешивать ложечкой кофе.