Страница:
– Мидли! Стой!
Мидли замер в двух метрах от него, стоя к нему спиной, – здоровенные руки спокойно висели вдоль тела, «смит и вессон» лежал в кобуре.
Биг Т. с облегчением вздохнул. Когда таким вот здоровенным буйволам приходит в голову закусить удила, остановить их бывает совсем непросто. Он открыл было рот, но тут же закрыл его. Что-то не так. Хотя вроде бы все нормально: форма, колбасообразные руки, бычья шея. Может, все оттого, что этот здоровенный телок так тихо стоит?
Тишину разорвал металлический голос Уилкокса:
– Что происходит?
– Не знаю, какое-то у меня странное чувство.
Биг Т. быстро окинул взглядом белую стену, решетку ворот, вновь посмотрел на Мидли – тот стоял все так же неподвижно, словно оловянный солдатик. И тут он увидел их. Туфли. Дамские модельные туфли на высоких каблуках; вполне приличные женские туфли – если не считать того, что они на Мидли.
– Дьявол!
– В чем дело?
– Мидли… на нем бабьи туфли… Должно быть, из-за проклятого газа у меня начались галлюцинации.
– Бабьи туфли?
– Вот именно: этакие штучки на высоких каблуках, так странно…
Вдали показалась машина; она неслась на полной скорости, так что шины визжали. В ночи раздался низкий голос Мидли – тот по-прежнему стоял спиной; вонь накатила такая, что Бига Т. чуть не вырвало. Как от груды сгнивших трупов.
– Что – завидно стало, ты хотел бы такие же из кожи вьетнамца? Надо было заказать – из кожи той девчонки, той самой, которую ты взорвал гранатой; ей от роду не больше семи было – тоже мне, враг!
Внезапно их осветили фары. Старое сердце Бига Т. бешено колотилось – он вновь увидел перед собой искаженное болью личико девчонки, выскочившей из охваченной пламенем хижины, – весь живот у нее был разворочен. По щекам текли слезы пополам с кровью. Тогда он впервые в своей взрослой жизни заплакал.
Звучавший на поясе голос Уилкокса вернул его к действительности – он надрывно орал, и, должно быть, уже давно.
– Стреляй! Стреляй же, черт тебя дери!
– Что?
Голова Мидли грациозно развернулась на сто восемьдесят градусов – он решил оглянуться; толстые губы расплылись в блаженной улыбке. Биг Т. отчетливо слышал, как с треском сломались шейные позвонки, но Мидли, похоже, все было нипочем. Он смотрел на Бига Т. , маленькие свинячьи глазки горели почти фосфоресцирующим светом, ступни – параллельно друг дружке – стояли носками к воротам, а голова была вывернута назад.
– Ты, приятель, похоже, удивлен – «Колдуна» не смотрел, что ли? – издевался Мидли. – Ты, хрен старый, должно быть, неплохо поразвлекся с той вьетнамской девчонкой – наверное, прямо в живот, поглубже в горячие внутренности?
– Нет!
Биг Т. взвыл: перед ним проплыли воспоминания о том, как его боевые товарищи насиловали визжащих малолетних девчонок; он сотрясался, как от пощечин; воспоминания о накачавшихся наркотиками солдатах, отрезавших девичьи груди.
В динамике надрывался голос Уилкокса:
– Ну стреляй же! Стреляй, черт возьми!
Хлопнули дверцы машины. К нему кто-то бежал. Оскалив зубы, головой вперед Мидли двинулся на Бига Т. , буквально волоча за собой тело, словно какуюто сброшенную шкуру; каблуки скребли по земле.
Уилкокс орал:
– Стреляй, сержант, засранец чертов, стреляй же!
Биг Т. поднял руку и выстрелил. Разрывная пуля угодила прямо в голову Мидли, превратив ее в кровавую кашу из мяса и костей.
Мидли по-прежнему шел вперед; из кровавой дыры, прежде бывшей его ртом, доносился какой-то замогильный голос:
– Знаешь, я ведь тоже очень люблю косоглазых дурачков – тебе не кажется, что нам не мешало бы почаще встречаться…
За спиной Бига Т. раздался сдавленный крик ужаса – рядом с ним появился Хейс и встал в боевую позицию, сжимая в руке револьвер.
Подбежал Бойлз и встал шагах в десяти по другую сторону от него.
Сэм опустила руку на плечо Бига Т. , но он даже не взглянул в ее сторону и опять нажал на спуск. Пуля попала Мидли в брюхо, пробив дыру величиной с тарелку; оттуда на землю стали вываливаться кишки. Мидли, усмехаясь, по-прежнему шел вперед.
– Черт возьми!
Растерявшийся Хейс не решался стрелять. Бойлз с потерянным видом наблюдал за происходящим.
Внезапно Мидли споткнулся и упал.
– Ногами во внутренностях запутался, – бесцветным голосом произнесла Сэм.
Невероятного вида каша, некогда бывшая Мидли, дергалась на земле, запутавшись в собственных кишках, и хриплым голосом продолжала рычать:
– Биг Т. Бюргер, иди ко мне, я тебя так люблю, о-о-о!
– Заткнись! – взревел Биг Т., вновь нажимая на гашетку.
Ошметки плоти полетели на кладбищенскую стену, на решетку ворот, брызги крови попали на подошедшего поближе Бойлза.
Все вздрогнули – раздался рев мотора.
Полицейская машина тронулась с места!
Ошеломленные, они стояли и смотрели, как она рванулась вперед. Сидевший за рулем мальчишка с усмешкой глянул на них и надавил на газ.
Бига Т. швырнуло на землю: он был соединен с машиной проводом рации; в тот же миг Хейс выстрелил и попал в одну из задних покрышек. Машина – с вертящейся мигалкой и зажженными фарами – пошла зигзагом; за ней по бетонному покрытию волочило Бига Т. Хейс выстрелил еще раз, целясь в голову водителя. Ветровое стекло разлетелось вдребезги, машина понеслась прямо на кладбищенскую стену и с жутким железным лязгом врезалась в нее.
Бойлз, Саманта и Хейс, сжимая оружие, одновременно бросились вперед. Сэм остановилась возле Бига Т. и помогла ему подняться. Старик ободрал всю кожу о дорожное покрытие, тело его было изранено, из носа сильно шла кровь. Сэм вынула из кармана носовой платок и протянула ему. Он молча взял его и, запрокинув голову, приложил к носу.
Хейс и Бойлз кинулись к машине – из мотора валил дым – и одновременно направили револьверы на сиденье водителя.
Сиденье было пусто.
Полувырванный из приборной доски радиотелефон тихонько потрескивал.
– За рулем сидел мальчишка, – окидывая взглядом окрестности, заметил Бойлз.
Марвин Хейс покачал головой:
– За рулем машины сидело нечто.
Быстро, своей баскетбольной походкой он направился к размазанному по бетону телу Мидли; Бойлз последовал за ним. Головы у Мидли больше не было, сквозь остов грудной клетки был виден бетон дорожного покрытия. Пули Бига Т. раздробили ему колени и в куски разнесли сердце. Но толстые колбасообразные пальцы судорожно бились о землю.
– Он еще жив… – сглотнув, проговорил Бойлз.
– У этого человека больше нет сердца, – отрезал Марвин Хейс, рукавом отирая со лба пот.
– Он шевелится… – упрямо продолжал Бойлз.
Марвин Хейс с трудом сдержался: ему хотелось раздавить эти дергающиеся пальцы, как если бы это были какие-то вредные насекомые. Кровавая бесформенная куча шевелилась. Это было вне всяких сомнений. И совершенно невероятно. К ним, поддерживая Бига Т., подошла Саманта.
– Радио полетело к черту, и шеф, должно быть, ломает голову над тем, что тут происходит, – вяло заметил Бойлз.
Увидев дергающиеся пальцы, Саманта спокойно объявила:
– По-моему, у меня галлюцинация.
– Тогда у нас у всех галлюцинация, причем одна и та же, – сказал Хейс.
Внезапно руки Мидли парализовало: пальцы потянулись в последнем усилии, словно пытаясь что-то схватить, и бессильно упали.
Бойлз невольно вздохнул.
Он вернулся к своей машине и вызвал Уилкокса.
– Ну? – тотчас взревел тот.
– Пришлось убрать Мидли, шеф.
– Что с Бигом Т.?
– Цел. Поцарапало только. Но Мидли…
– Что?
– Он не хотел умирать, шеф. Бигу Т. Бюргеру пришлось выпустить в него всю обойму. И даже после этого… у него все равно двигались пальцы!
– Об этом потом. Я пришлю вам труповозку.
Уилкокс, покусывая большой палец, быстро набрал номер погребальной конторы.
Стивен Бойлз, прихватив одеяло из багажника, вернулся к остальным. Слышавшие выстрелы жители соседних домов пытались подойти поближе, но Хейс, используя преимущества своего положения и весьма впечатляющей внешности, держал их на расстоянии. Сэм поспешно накрыла одеялом изуродованное тело. Бойлз направился на подмогу Хейсу. Никто не испытывал желания о чем-либо говорить. Лишь Саманта, взглянув на часы, заметила:
– Еще и одиннадцати нет.
Через десять минут приехал фургон, оттуда выпрыгнули те двое санитаров, которым пришлось в свое время собирать жуткие останки возле старой риги.
– В вашей деревне это определенно становится традицией! – разворачивая носилки, проворчал тот, что повыше. – Если и дальше так пойдет, придется расширять кладбище…
– Знаешь анекдот про парня, который потерял работу из-за того, что очень любил поболтать? – спросил Бойлз; вид у него был не слишком дружелюбный.
Санитар насупился.
– Вот всегда так… надо полагать, для вас в вашем Нахалвилле «свобода слова» – это нечто покруче китайской грамоты, – пробормотал он себе под нос, поправляя маску.
Санитар поменьше ткнул его локтем в бок. Бойлз сделал вид, будто ничего не слышал.
Зеваки горячо обсуждали случившееся. Хейс выдал им «официальную» версию происшедшего: сведение счетов между дельцами наркобизнеса. Дельцы наркобизнеса в Джексонвилле! А три дня назад убили Сибиллу, а еще Чарли якобы утверждает, что Верну убил Дуг Арройо, – в этих краях определенно становится неспокойно; и куда только, черт возьми, полиция смотрит? А шериф Уилкокс что – дожидается, пока всех не перебьют?
– Шериф Уилкокс проинформировал компетентные органы. Мы сейчас ждем подкрепления. А пока будем вам очень благодарны, если вы спокойно разойдетесь по домам. Мы прекрасно контролируем ситуацию, вам совершенно не о чем беспокоиться, – объяснял Марвин всем по очереди.
Санитары уже запихали тело в большой пластиковый мешок и теперь заносили его в машину. При виде неподвижной белой массы зеваки невольно попятились, сразу воцарилась тишина. Длинный санитар высунулся из окна и помахал Бойлзу рукой:
– Странно, у меня такое чувство, что мы с вами скоро увидимся!
Бойлз пожал плечами и поправил темные очки, с которыми никогда не расставался – даже когда «Бойлз Хот Трио» выступало на публике. Фургон неспешно двинулся в путь. Толпа разочарованно разбрелась, намереваясь разойтись по домам. Пора было ложиться спать.
– Что будем делать? – спросил Марвин, взглянув на Саманту.
Впервые за те пять лет, что они работали вместе, она выглядела растерянной.
– Я… я не знаю, Марвин. Думаю, нужно связаться с Бюро. Случай далеко не типичный.
– Мягко выражаясь, не типичный, – проворчал Биг Т.; судя по всему, он уже пришел в себя. – И я что-то не понимаю, чем тут может помочь кучка федеральных фараонов с контактными линзами и карманными магнитофонами. Зовите уж тогда морскую пехоту.
Саманта, резко развернувшись, ожгла его взглядом зеленых глаз.
– Если бы все вопросы решались простым нажатием на гашетку, мы бы сейчас с вами пили в каком-нибудь салуне, мистер Бюргер. Но устройство человеческого мозга отличается одной специфической чертой: существует такое понятие, как разум, в силу наличия которого человек и старается как можно реже прибегать к помощи холодного и огнестрельного оружия. И я не думаю, что проявление двойственного, отрицательно направленного рассудка – лучший способ решения нашей проблемы.
– Ладно заливать-то, – буркнул Бюргер и пошел прочь от нее, прижимая к носу окровавленный платок.
Он вспомнил, как голова Мидли повернулась вокруг своей оси, прижал платок еще сильнее и поклялся себе, что, случись с ним подобная штука еще раз, он просто пустит себе пулю в лоб. Такую же клятву он дал себе во Вьетнаме, тридцать лет тому назад, – на случай плена.
Саманта какое-то время смотрела ему вслед, потом повернулась к Хейсу:
– Нет смысла здесь торчать. Если убийца – или убийцы – прячутся на кладбище, они, разумеется, не пойдут через центральные ворота. А если мы стали жертвами какого-то химического феномена, то, оставаясь здесь, подвергаем себя бессмысленному риску. Пример: Мидли. Единственное, что стоит сделать, так это попросить жителей города сидеть по домам до тех пор, пока мы не овладеем ситуацией.
– Документ 23 Б параграф 8? – спросил Марвин, одергивая рукава.
– О чем речь? – поинтересовался подошедший к ним Бойлз.
Очки с металлическим отблеском, впалые, забрызганные кровью щеки и бледная кожа придавали ему сходство с вампиром.
– «В случае, если невозможность восстановления общественного порядка влечет за собой угрозу всему населению или какой-то его части, можно и должно прибегнуть к вмешательству вооруженных сил», – рассеянно прицитировала Саманта.
– Это очень порадует Бига Т., – только и сказал на это Бойлз, – я, наверное, все же поеду патрулировать по городу. Вас подбросить до конторы?
Десять минут спустя они уже снова сидели в душной комнатенке – не хватало лишь Бойлза, уехавшего патрулировать. Подперев руками подбородок, Уилкокс молча выслушал Бига Т., потом – Хейса. Труп Мидли был уже в морге, в компании Сибиллы Дженингс, Верны Хоумер, Дугласа Арройо и Бена Картера.
– Тело Томми Уэйтса все еще на кладбище, – устало проговорил Уилкокс, как только Хейс умолк.
– Решетка ворот заперта на висячий замок, туда никто войти не сможет, – заметила Саманта.
– Вот именно. А кто запер ворота? Ключи есть только у Томми, но я не думаю, что после всего, что вы мне тут рассказали, его сколько-нибудь заботили ворота. К тому же мне известно, что мальчишки, чтобы не терять лишнего времени, обычно срезают дорогу и бегают через кладбище. Оцепить квартал у меня людей не хватит, и я не могу допустить, чтобы нашли еще один труп, – никоим образом, если хочу избежать повального безумия. Черт возьми, понедельник едва только наступил, а у нас уже шесть жертв! Если об этом узнает Андерсон, он же меня на электрическом стуле изжарит!
Уилкокс провел рукой по волосам и вздохнул. Впервые в жизни он вынужден будет просить о помощи. А чутье подсказывало ему, что это скорее всего ни к чему не приведет.
Хрустнув суставами, Хейс выпрямился во весь рост.
– Нам следует запросить помощь. По-моему, мы в безвыходном положении.
Инспектор Вестертон уже сняла трубку и набирала номер. Поспешно назвала себя и попросила дежурного офицера. Ей велели немного подождать. Как приятно было слышать на другом конце линии энергичный интеллигентный голос, шум компьютеров, гудение ксероксов, легкий шелест кондиционеров – все эти звуки цивилизованного, нормального человеческого мира, где можно сидеть в чистой отутюженной одежде, пить декофеинизированный кофе, просматривать документы, в которых речь идет о смерти, и никогда при этом не ощущать ее невыносимого запаха.
– Джеймс Болдуин. Слушаю вас.
Высокий мужчина с великолепными манерами, обладатель приятного баритона, большой любитель оперы и французской кухни, Болдуин являл собой эталон интеллектуала-компьютерщика, в силу своей фантастической памяти и аналитических способностей приглашенного на службу в ФБР. Именно он в свое время, предав их досье суду своего компьютера на предмет персональной совместимости, подал идею объединить в пару Саманту и Марвина и обычно при выполнении заданий предоставлял им полную свободу действий.
– Агент Вестертон. Я хотела бы переговорить с вами по очень срочному вопросу.
– Минуточку. Хорошо, говорите.
Сэм уточнила географические координаты местности, затем стала описывать события дня. Не прошло и полсуток с момента ее приезда! Кто сказал, что в провинции живут припеваючи? Огоньки мигали, гасли, снова зажигались.
– Алло? Алло!
Сэм уже принялась нервно встряхивать трубку, когда снова послышался голос Болдуина:
– Я вас очень плохо слышу, Вестертон. Начните сначала.
Сэм снова принялась все объяснять. На линии шли помехи, Болдуин заставлял по десять раз повторять одно и то же.
– Разве у нас гроза, а не у вас?
Сэм глянула в окно. Ночь была тихой.
– Нет у нас никакой грозы. Мне нужна помощь, мистер Болдуин, я настоятельно прошу применения параграфа 8 документа 23 Б.
– Я перезвоню вам через пять минут.
Он повесил трубку. Уилкокс стоял и массировал себе область желудка. Биг Т., по-турецки устроившись прямо на полу, похоже, погрузился в глубокую медитацию. Хейс заправлял кофеварку.
Пять минут прошли в полной тишине. Было слышно, как шелестят листья на деревьях. Саманта так и осталась сидеть на месте, не отводя глаз от телефонного диска. Хейс врубил кофеварку – Уилкокс вздрогнул от неожиданности. И мысленно обругал себя: определенно нервы у него сейчас как у престарелой дамы.
Какая-то машина медленно объехала квартал, и Уилкокс узнал звук мотора патрульного автомобиля. Нажал кнопку вызова:
– Все в порядке, Стивен?
– Без проблем. Велел Моссу закрывать, потому что поступило сообщение о том, что некая шайка в стельку пьяных хулиганов бродит в поисках приключений. Он выгнал публику и запер заведение.
«ББК» (Бильярд-Бар-Кегельбан) Мосса, где работал Чарли Хоумер, несчастный муж Верны, был единственным заведением, открытым после полуночи. Уилкокс почувствовал некоторое облегчение оттого, что никто этой ночью по улицам шляться не будет. Бойлз продолжал:
– Он сказал мне, что Чарли не явился на работу; он звонил ему, но Чарли, похоже, был сильно пьян, что-то бормотал – якобы Верна мертва, – и Мосс хотел узнать, правда ли это; я сказал, что правда и что, вероятно, ее убил Дуг, выясняя с ней отношения, и что Дуг ударился в бега. Я подумал, что этим можно объяснить отсутствие Дуга в городе…
– Неплохая идея, Стивен. Совсем неплохая. А что сказал Мосс?
– Он, само собой, просто обалдел. Ведь он, как и все, очень любил Верну. Больше ничего примечательного.
– О'кей, пока.
Уилкокс отключил связь. Бойлз сделал именно то, что нужно. Все резко обернулись – раздался заливистый храп. Биг Т. уснул – сидя, уронив голову на грудь. Зазвонил телефон. Биг Т. резко вскинул голову и схватился за оружие, встревоженно хлопая глазами. Уилкокс потрепал его по плечу:
– Спи, солдат, это всего лишь телефон.
Саманта сняла трубку.
– Уилкокс?
– Нет. Кто его спрашивает?
– Лу Гэррон, Си-Ви-Эн.
– Это вас, Лу Гэррон из Си-Би-Эн.
Уилкокс вздохнул и взял трубку:
– Да?
– Что за девушка со мной говорила? – игривым тоном спросил Гэррон.
– Мой секретарь.
– Вот счастливчик! Ладно, что новенького?
– А ничего. Поиски продолжаются.
– Я вовсе не это хотел услышать; говорят, вы там здорово подзалетели.
– Подзалетают девицы, Лу. Спокойной ночи.
– Вы отказываетесь мне отвечать? Вы же знаете, что информировать слушателей – мой долг!
– Хотите, чтобы я сказал вам правду, Лу? Хорошо; так вот: мы тут схватились с бандой оборотней – они проникли в город и пожирают моих избирателей; годится?
– Не издевайтесь надо мной, Уилкокс, руки у меня достаточно длинные и…
Уилкокс бросил трубку – пусть Гэррон ругается сам с собой. Почти тотчас телефон опять зазвонил. Вконец измученный, он взял трубку и брякнул:
– А шли бы вы!..
И услышал звучный баритон Болдуина:
– С удовольствием; но будьте добры, нельзя ли мне сначала поговорить с агентом Вестертон?
– О черт, извините… это вас, Сэм…
Сэм взяла трубку, шепнув Уилкоксу:
– Я в восторге от вашей манеры разговаривать с моим начальством, Герби… Алло, агент Вестертон слушает.
– Я дал зеленый свет…
Конец фразы потонул в какой-то невероятной каше, потом голос Болдуина стал опять слышен четко:
– Они будут у вас через несколько часов. Старший офицер – капитан Строберри. А пока, если можно так выразиться, прикиньтесь мертвыми.
Снова раздался какой-то треск. Саманта повысила голос:
– Мистер Болдуин? Вы слышите меня? Вашингтон передал вам сведения по химическому оружию? Мистер Болдуин?
Связь прервалась. Все молча смотрели на онемевшую трубку. Саманта положила ее на аппарат.
– Попытаюсь отправить факс.
Она взяла чистый листок и быстро стала составлять текст:
«С. Вестертон Дж. Болдуину. Срочно.
Совершенно необходимы сведения о последних операциях, проведенных или проводимых в зоне Лос-Аламоса. Есть вероятность химической интоксикации или генетических мутаций».
Она зашифровала письмо, вставила его в аппарат, набрала номер, а Хейс тем временем сжег черновик. Замигала надпись: «Номер занят». Сэм в отчаянии хрустнула пальцами:
– Черт!
– Думаю, лучшее, что мы сейчас можем сделать, так это немножко отдохнуть в камерах. До приезда солдат будем дежурить по очереди, – решил Уилкокс. – А пока я сменю Стивена.
Он взял шляпу и вышел.
Марвин вертел в пальцах карандаш и смотрел на него в глубокой задумчивости.
– Чего я никак не могу понять… – начал он.
– Да? – коротко отозвалась Сэм, все еще склонившись над факсом.
– Так это что происходит с тараканами.
– А что с тараканами?
– Они порезали меня, Сэм; ты видела когда-нибудь тараканов, способных кого-то порезать? И в пять минут оккупировать целое кладбище?
– Наверное, они просто переродились. Лос-Аламос вполне может оказаться тайным Чернобылем…
– Есть индейская легенда о том, что тараканы – не насекомые, а пятнышки мрака… – сказал вдруг бесшумно вошедший Бойлз.
Марвин и Саманта разом обернулись.
– Простите?
– Я говорил о том, что одна индейская легенда гласит, что тараканы – вовсе не насекомые, а рассеянные по всему миру кусочки мрака. Мне рассказал ее старый Леонард. Согласно легенде, в небесах некогда произошла страшная битва между богом Света – Солнцем, влюбленным в богиню Жизни, и богом Тьмы, Луной, влюбленным в богиню Смерти, – каждый считал себя блистательнее и важнее другого. Бог Тьмы проиграл битву и рухнул в хаос, вызвав тем самым настоящий обвал мрака. Коснувшись земли, мрак разбился на мельчайшие кусочки – из них и родились тараканы. Они – глаза и уши бога Тьмы, посланники несчастья, ибо с момента своего падения бог Тьмы, пребывая в хаосе, беспрестанно стремится уничтожить мир, созданный богом Света. От его любовных утех с богиней Смерти родились вампиры, призраки и прочие существа, выходящие за грань понятия «человек».
– Красивая легенда и очень кстати в данной ситуации; ну спасибо, Стивен, хорошо ж вы нас утешили!
– Простите, мисс; вечно я болтаю лишнее.
– А как звучит имя бога Тьмы? – спросил Марвин; легенда явно заинтересовала его.
– Его имя на индейском наречии означает «Тот Кто Противодействует», ученые переводят это словом «Версус».
– «Версус»… Может, он числится в картотеке Интерпола? – с невинным видом предположил Марвин.
– Ой, как смешно, Марвин! Так вот, если вы еще не совсем утратили интерес к научным фактам, могу сообщить, что тараканы – это ночные прямокрылые, и во многих языках мира их название восходит к нидерландскому «kakkerlak», что, в свою очередь, происходит от латинского «cancer» – «канцер», то есть «рак». Ну и кто же дежурит первым?
Она вышла, не дожидаясь ответа.
Бойлз расстегнул портупею.
– Вот это и в самом деле звучит совсем неутешительно – какого, спрашивается, черта этих тварей окрестили «раком»?
– Наверное, потому, что они плодятся и расползаются совсем незаметно… – задумчиво предположил Хейс.
Френки споткнулась и ухватилась за Дака. Почувствовала, как его горячая рука обхватила ее запястье, и оба они невольно прижались друг к дружке. Он молча шел вперед, освещая путь во тьме карманным фонариком.
– Еще далеко? – спросила Френки; ее бил озноб.
– Нет.
Они шагали по голому каменистому плато, усеянному высокими, вертикально стоящими скалами цвета охры. Френки потрогала пальчиком одну из них.
– Обалдеть, до чего эротичны. Значит, это сюда ты ходишь с подружками?
Туча закрыла луну, и не было видно, как Дак покраснел. Он пожал плечами. До чего же странный парнишка, подумала Френки. Ничего общего с той шпаной, которую она обычно цепляла себе на хвост. Никаких приступов ярости, никакой дерготни, истерик, оплеух по губам – когда слишком уж развыступаешься, – никаких мерзких объятий на продавленных кроватях, усыпанных пеплом от сигарет. Нет, этот парень если уж ведет тебя куда-то, то исключительно чтобы показать тебе озеро под луной. А вовсе не затем, чтобы предложить дозу кокаина на заднем сиденье какой-нибудь грязной тачки и там же потом тебя натрахать. Ей бы следовало встретить его раньше. А теперь – к чему все это? Она вздрогнула. Ну что за мысли? И что за истина вертится у нее на грани сознания?
Дак повернулся к ней:
– Почти пришли. Ты не устала?
– Я? С чего вдруг? Да я вообще чемпион по части пеших прогулок. Куда это ты уставился?
– На твои волосы. Когда светит луна, от них исходит серебряное сияние. Они светятся. Ты словно ангел, спустившийся из мрака.
– Фу, куда тебя понесло; ты меня пугаешь.
Дак улыбнулся, они прошли еще несколько шагов, и внезапно оно оказалось прямо перед ними. Соляное озеро. Сверкающее разноцветными искорками в молочно-белых лунных лучах – словно покрытое инеем зеркало посреди каменной пустыни.
– Как красиво, – прошептала Френки, – будто огромная нетронутая упаковка суперчистой пудры!
– Мне бы хотелось кататься с тобой на коньках, – тихо проговорил Дак, – всю долгую летнюю ночь – как на чемпионате мира, – мы бы вальсировали в пустыне, а в зрительном зале сидели бы хамелеоны и смотрели на нас.
– Мне так хорошо здесь с тобой…
Мидли замер в двух метрах от него, стоя к нему спиной, – здоровенные руки спокойно висели вдоль тела, «смит и вессон» лежал в кобуре.
Биг Т. с облегчением вздохнул. Когда таким вот здоровенным буйволам приходит в голову закусить удила, остановить их бывает совсем непросто. Он открыл было рот, но тут же закрыл его. Что-то не так. Хотя вроде бы все нормально: форма, колбасообразные руки, бычья шея. Может, все оттого, что этот здоровенный телок так тихо стоит?
Тишину разорвал металлический голос Уилкокса:
– Что происходит?
– Не знаю, какое-то у меня странное чувство.
Биг Т. быстро окинул взглядом белую стену, решетку ворот, вновь посмотрел на Мидли – тот стоял все так же неподвижно, словно оловянный солдатик. И тут он увидел их. Туфли. Дамские модельные туфли на высоких каблуках; вполне приличные женские туфли – если не считать того, что они на Мидли.
– Дьявол!
– В чем дело?
– Мидли… на нем бабьи туфли… Должно быть, из-за проклятого газа у меня начались галлюцинации.
– Бабьи туфли?
– Вот именно: этакие штучки на высоких каблуках, так странно…
Вдали показалась машина; она неслась на полной скорости, так что шины визжали. В ночи раздался низкий голос Мидли – тот по-прежнему стоял спиной; вонь накатила такая, что Бига Т. чуть не вырвало. Как от груды сгнивших трупов.
– Что – завидно стало, ты хотел бы такие же из кожи вьетнамца? Надо было заказать – из кожи той девчонки, той самой, которую ты взорвал гранатой; ей от роду не больше семи было – тоже мне, враг!
Внезапно их осветили фары. Старое сердце Бига Т. бешено колотилось – он вновь увидел перед собой искаженное болью личико девчонки, выскочившей из охваченной пламенем хижины, – весь живот у нее был разворочен. По щекам текли слезы пополам с кровью. Тогда он впервые в своей взрослой жизни заплакал.
Звучавший на поясе голос Уилкокса вернул его к действительности – он надрывно орал, и, должно быть, уже давно.
– Стреляй! Стреляй же, черт тебя дери!
– Что?
Голова Мидли грациозно развернулась на сто восемьдесят градусов – он решил оглянуться; толстые губы расплылись в блаженной улыбке. Биг Т. отчетливо слышал, как с треском сломались шейные позвонки, но Мидли, похоже, все было нипочем. Он смотрел на Бига Т. , маленькие свинячьи глазки горели почти фосфоресцирующим светом, ступни – параллельно друг дружке – стояли носками к воротам, а голова была вывернута назад.
– Ты, приятель, похоже, удивлен – «Колдуна» не смотрел, что ли? – издевался Мидли. – Ты, хрен старый, должно быть, неплохо поразвлекся с той вьетнамской девчонкой – наверное, прямо в живот, поглубже в горячие внутренности?
– Нет!
Биг Т. взвыл: перед ним проплыли воспоминания о том, как его боевые товарищи насиловали визжащих малолетних девчонок; он сотрясался, как от пощечин; воспоминания о накачавшихся наркотиками солдатах, отрезавших девичьи груди.
В динамике надрывался голос Уилкокса:
– Ну стреляй же! Стреляй, черт возьми!
Хлопнули дверцы машины. К нему кто-то бежал. Оскалив зубы, головой вперед Мидли двинулся на Бига Т. , буквально волоча за собой тело, словно какуюто сброшенную шкуру; каблуки скребли по земле.
Уилкокс орал:
– Стреляй, сержант, засранец чертов, стреляй же!
Биг Т. поднял руку и выстрелил. Разрывная пуля угодила прямо в голову Мидли, превратив ее в кровавую кашу из мяса и костей.
Мидли по-прежнему шел вперед; из кровавой дыры, прежде бывшей его ртом, доносился какой-то замогильный голос:
– Знаешь, я ведь тоже очень люблю косоглазых дурачков – тебе не кажется, что нам не мешало бы почаще встречаться…
За спиной Бига Т. раздался сдавленный крик ужаса – рядом с ним появился Хейс и встал в боевую позицию, сжимая в руке револьвер.
Подбежал Бойлз и встал шагах в десяти по другую сторону от него.
Сэм опустила руку на плечо Бига Т. , но он даже не взглянул в ее сторону и опять нажал на спуск. Пуля попала Мидли в брюхо, пробив дыру величиной с тарелку; оттуда на землю стали вываливаться кишки. Мидли, усмехаясь, по-прежнему шел вперед.
– Черт возьми!
Растерявшийся Хейс не решался стрелять. Бойлз с потерянным видом наблюдал за происходящим.
Внезапно Мидли споткнулся и упал.
– Ногами во внутренностях запутался, – бесцветным голосом произнесла Сэм.
Невероятного вида каша, некогда бывшая Мидли, дергалась на земле, запутавшись в собственных кишках, и хриплым голосом продолжала рычать:
– Биг Т. Бюргер, иди ко мне, я тебя так люблю, о-о-о!
– Заткнись! – взревел Биг Т., вновь нажимая на гашетку.
Ошметки плоти полетели на кладбищенскую стену, на решетку ворот, брызги крови попали на подошедшего поближе Бойлза.
Все вздрогнули – раздался рев мотора.
Полицейская машина тронулась с места!
Ошеломленные, они стояли и смотрели, как она рванулась вперед. Сидевший за рулем мальчишка с усмешкой глянул на них и надавил на газ.
Бига Т. швырнуло на землю: он был соединен с машиной проводом рации; в тот же миг Хейс выстрелил и попал в одну из задних покрышек. Машина – с вертящейся мигалкой и зажженными фарами – пошла зигзагом; за ней по бетонному покрытию волочило Бига Т. Хейс выстрелил еще раз, целясь в голову водителя. Ветровое стекло разлетелось вдребезги, машина понеслась прямо на кладбищенскую стену и с жутким железным лязгом врезалась в нее.
Бойлз, Саманта и Хейс, сжимая оружие, одновременно бросились вперед. Сэм остановилась возле Бига Т. и помогла ему подняться. Старик ободрал всю кожу о дорожное покрытие, тело его было изранено, из носа сильно шла кровь. Сэм вынула из кармана носовой платок и протянула ему. Он молча взял его и, запрокинув голову, приложил к носу.
Хейс и Бойлз кинулись к машине – из мотора валил дым – и одновременно направили револьверы на сиденье водителя.
Сиденье было пусто.
Полувырванный из приборной доски радиотелефон тихонько потрескивал.
– За рулем сидел мальчишка, – окидывая взглядом окрестности, заметил Бойлз.
Марвин Хейс покачал головой:
– За рулем машины сидело нечто.
Быстро, своей баскетбольной походкой он направился к размазанному по бетону телу Мидли; Бойлз последовал за ним. Головы у Мидли больше не было, сквозь остов грудной клетки был виден бетон дорожного покрытия. Пули Бига Т. раздробили ему колени и в куски разнесли сердце. Но толстые колбасообразные пальцы судорожно бились о землю.
– Он еще жив… – сглотнув, проговорил Бойлз.
– У этого человека больше нет сердца, – отрезал Марвин Хейс, рукавом отирая со лба пот.
– Он шевелится… – упрямо продолжал Бойлз.
Марвин Хейс с трудом сдержался: ему хотелось раздавить эти дергающиеся пальцы, как если бы это были какие-то вредные насекомые. Кровавая бесформенная куча шевелилась. Это было вне всяких сомнений. И совершенно невероятно. К ним, поддерживая Бига Т., подошла Саманта.
– Радио полетело к черту, и шеф, должно быть, ломает голову над тем, что тут происходит, – вяло заметил Бойлз.
Увидев дергающиеся пальцы, Саманта спокойно объявила:
– По-моему, у меня галлюцинация.
– Тогда у нас у всех галлюцинация, причем одна и та же, – сказал Хейс.
Внезапно руки Мидли парализовало: пальцы потянулись в последнем усилии, словно пытаясь что-то схватить, и бессильно упали.
Бойлз невольно вздохнул.
Он вернулся к своей машине и вызвал Уилкокса.
– Ну? – тотчас взревел тот.
– Пришлось убрать Мидли, шеф.
– Что с Бигом Т.?
– Цел. Поцарапало только. Но Мидли…
– Что?
– Он не хотел умирать, шеф. Бигу Т. Бюргеру пришлось выпустить в него всю обойму. И даже после этого… у него все равно двигались пальцы!
– Об этом потом. Я пришлю вам труповозку.
Уилкокс, покусывая большой палец, быстро набрал номер погребальной конторы.
Стивен Бойлз, прихватив одеяло из багажника, вернулся к остальным. Слышавшие выстрелы жители соседних домов пытались подойти поближе, но Хейс, используя преимущества своего положения и весьма впечатляющей внешности, держал их на расстоянии. Сэм поспешно накрыла одеялом изуродованное тело. Бойлз направился на подмогу Хейсу. Никто не испытывал желания о чем-либо говорить. Лишь Саманта, взглянув на часы, заметила:
– Еще и одиннадцати нет.
Через десять минут приехал фургон, оттуда выпрыгнули те двое санитаров, которым пришлось в свое время собирать жуткие останки возле старой риги.
– В вашей деревне это определенно становится традицией! – разворачивая носилки, проворчал тот, что повыше. – Если и дальше так пойдет, придется расширять кладбище…
– Знаешь анекдот про парня, который потерял работу из-за того, что очень любил поболтать? – спросил Бойлз; вид у него был не слишком дружелюбный.
Санитар насупился.
– Вот всегда так… надо полагать, для вас в вашем Нахалвилле «свобода слова» – это нечто покруче китайской грамоты, – пробормотал он себе под нос, поправляя маску.
Санитар поменьше ткнул его локтем в бок. Бойлз сделал вид, будто ничего не слышал.
Зеваки горячо обсуждали случившееся. Хейс выдал им «официальную» версию происшедшего: сведение счетов между дельцами наркобизнеса. Дельцы наркобизнеса в Джексонвилле! А три дня назад убили Сибиллу, а еще Чарли якобы утверждает, что Верну убил Дуг Арройо, – в этих краях определенно становится неспокойно; и куда только, черт возьми, полиция смотрит? А шериф Уилкокс что – дожидается, пока всех не перебьют?
– Шериф Уилкокс проинформировал компетентные органы. Мы сейчас ждем подкрепления. А пока будем вам очень благодарны, если вы спокойно разойдетесь по домам. Мы прекрасно контролируем ситуацию, вам совершенно не о чем беспокоиться, – объяснял Марвин всем по очереди.
Санитары уже запихали тело в большой пластиковый мешок и теперь заносили его в машину. При виде неподвижной белой массы зеваки невольно попятились, сразу воцарилась тишина. Длинный санитар высунулся из окна и помахал Бойлзу рукой:
– Странно, у меня такое чувство, что мы с вами скоро увидимся!
Бойлз пожал плечами и поправил темные очки, с которыми никогда не расставался – даже когда «Бойлз Хот Трио» выступало на публике. Фургон неспешно двинулся в путь. Толпа разочарованно разбрелась, намереваясь разойтись по домам. Пора было ложиться спать.
– Что будем делать? – спросил Марвин, взглянув на Саманту.
Впервые за те пять лет, что они работали вместе, она выглядела растерянной.
– Я… я не знаю, Марвин. Думаю, нужно связаться с Бюро. Случай далеко не типичный.
– Мягко выражаясь, не типичный, – проворчал Биг Т.; судя по всему, он уже пришел в себя. – И я что-то не понимаю, чем тут может помочь кучка федеральных фараонов с контактными линзами и карманными магнитофонами. Зовите уж тогда морскую пехоту.
Саманта, резко развернувшись, ожгла его взглядом зеленых глаз.
– Если бы все вопросы решались простым нажатием на гашетку, мы бы сейчас с вами пили в каком-нибудь салуне, мистер Бюргер. Но устройство человеческого мозга отличается одной специфической чертой: существует такое понятие, как разум, в силу наличия которого человек и старается как можно реже прибегать к помощи холодного и огнестрельного оружия. И я не думаю, что проявление двойственного, отрицательно направленного рассудка – лучший способ решения нашей проблемы.
– Ладно заливать-то, – буркнул Бюргер и пошел прочь от нее, прижимая к носу окровавленный платок.
Он вспомнил, как голова Мидли повернулась вокруг своей оси, прижал платок еще сильнее и поклялся себе, что, случись с ним подобная штука еще раз, он просто пустит себе пулю в лоб. Такую же клятву он дал себе во Вьетнаме, тридцать лет тому назад, – на случай плена.
Саманта какое-то время смотрела ему вслед, потом повернулась к Хейсу:
– Нет смысла здесь торчать. Если убийца – или убийцы – прячутся на кладбище, они, разумеется, не пойдут через центральные ворота. А если мы стали жертвами какого-то химического феномена, то, оставаясь здесь, подвергаем себя бессмысленному риску. Пример: Мидли. Единственное, что стоит сделать, так это попросить жителей города сидеть по домам до тех пор, пока мы не овладеем ситуацией.
– Документ 23 Б параграф 8? – спросил Марвин, одергивая рукава.
– О чем речь? – поинтересовался подошедший к ним Бойлз.
Очки с металлическим отблеском, впалые, забрызганные кровью щеки и бледная кожа придавали ему сходство с вампиром.
– «В случае, если невозможность восстановления общественного порядка влечет за собой угрозу всему населению или какой-то его части, можно и должно прибегнуть к вмешательству вооруженных сил», – рассеянно прицитировала Саманта.
– Это очень порадует Бига Т., – только и сказал на это Бойлз, – я, наверное, все же поеду патрулировать по городу. Вас подбросить до конторы?
Десять минут спустя они уже снова сидели в душной комнатенке – не хватало лишь Бойлза, уехавшего патрулировать. Подперев руками подбородок, Уилкокс молча выслушал Бига Т., потом – Хейса. Труп Мидли был уже в морге, в компании Сибиллы Дженингс, Верны Хоумер, Дугласа Арройо и Бена Картера.
– Тело Томми Уэйтса все еще на кладбище, – устало проговорил Уилкокс, как только Хейс умолк.
– Решетка ворот заперта на висячий замок, туда никто войти не сможет, – заметила Саманта.
– Вот именно. А кто запер ворота? Ключи есть только у Томми, но я не думаю, что после всего, что вы мне тут рассказали, его сколько-нибудь заботили ворота. К тому же мне известно, что мальчишки, чтобы не терять лишнего времени, обычно срезают дорогу и бегают через кладбище. Оцепить квартал у меня людей не хватит, и я не могу допустить, чтобы нашли еще один труп, – никоим образом, если хочу избежать повального безумия. Черт возьми, понедельник едва только наступил, а у нас уже шесть жертв! Если об этом узнает Андерсон, он же меня на электрическом стуле изжарит!
Уилкокс провел рукой по волосам и вздохнул. Впервые в жизни он вынужден будет просить о помощи. А чутье подсказывало ему, что это скорее всего ни к чему не приведет.
Хрустнув суставами, Хейс выпрямился во весь рост.
– Нам следует запросить помощь. По-моему, мы в безвыходном положении.
Инспектор Вестертон уже сняла трубку и набирала номер. Поспешно назвала себя и попросила дежурного офицера. Ей велели немного подождать. Как приятно было слышать на другом конце линии энергичный интеллигентный голос, шум компьютеров, гудение ксероксов, легкий шелест кондиционеров – все эти звуки цивилизованного, нормального человеческого мира, где можно сидеть в чистой отутюженной одежде, пить декофеинизированный кофе, просматривать документы, в которых речь идет о смерти, и никогда при этом не ощущать ее невыносимого запаха.
– Джеймс Болдуин. Слушаю вас.
Высокий мужчина с великолепными манерами, обладатель приятного баритона, большой любитель оперы и французской кухни, Болдуин являл собой эталон интеллектуала-компьютерщика, в силу своей фантастической памяти и аналитических способностей приглашенного на службу в ФБР. Именно он в свое время, предав их досье суду своего компьютера на предмет персональной совместимости, подал идею объединить в пару Саманту и Марвина и обычно при выполнении заданий предоставлял им полную свободу действий.
– Агент Вестертон. Я хотела бы переговорить с вами по очень срочному вопросу.
– Минуточку. Хорошо, говорите.
Сэм уточнила географические координаты местности, затем стала описывать события дня. Не прошло и полсуток с момента ее приезда! Кто сказал, что в провинции живут припеваючи? Огоньки мигали, гасли, снова зажигались.
– Алло? Алло!
Сэм уже принялась нервно встряхивать трубку, когда снова послышался голос Болдуина:
– Я вас очень плохо слышу, Вестертон. Начните сначала.
Сэм снова принялась все объяснять. На линии шли помехи, Болдуин заставлял по десять раз повторять одно и то же.
– Разве у нас гроза, а не у вас?
Сэм глянула в окно. Ночь была тихой.
– Нет у нас никакой грозы. Мне нужна помощь, мистер Болдуин, я настоятельно прошу применения параграфа 8 документа 23 Б.
– Я перезвоню вам через пять минут.
Он повесил трубку. Уилкокс стоял и массировал себе область желудка. Биг Т., по-турецки устроившись прямо на полу, похоже, погрузился в глубокую медитацию. Хейс заправлял кофеварку.
Пять минут прошли в полной тишине. Было слышно, как шелестят листья на деревьях. Саманта так и осталась сидеть на месте, не отводя глаз от телефонного диска. Хейс врубил кофеварку – Уилкокс вздрогнул от неожиданности. И мысленно обругал себя: определенно нервы у него сейчас как у престарелой дамы.
Какая-то машина медленно объехала квартал, и Уилкокс узнал звук мотора патрульного автомобиля. Нажал кнопку вызова:
– Все в порядке, Стивен?
– Без проблем. Велел Моссу закрывать, потому что поступило сообщение о том, что некая шайка в стельку пьяных хулиганов бродит в поисках приключений. Он выгнал публику и запер заведение.
«ББК» (Бильярд-Бар-Кегельбан) Мосса, где работал Чарли Хоумер, несчастный муж Верны, был единственным заведением, открытым после полуночи. Уилкокс почувствовал некоторое облегчение оттого, что никто этой ночью по улицам шляться не будет. Бойлз продолжал:
– Он сказал мне, что Чарли не явился на работу; он звонил ему, но Чарли, похоже, был сильно пьян, что-то бормотал – якобы Верна мертва, – и Мосс хотел узнать, правда ли это; я сказал, что правда и что, вероятно, ее убил Дуг, выясняя с ней отношения, и что Дуг ударился в бега. Я подумал, что этим можно объяснить отсутствие Дуга в городе…
– Неплохая идея, Стивен. Совсем неплохая. А что сказал Мосс?
– Он, само собой, просто обалдел. Ведь он, как и все, очень любил Верну. Больше ничего примечательного.
– О'кей, пока.
Уилкокс отключил связь. Бойлз сделал именно то, что нужно. Все резко обернулись – раздался заливистый храп. Биг Т. уснул – сидя, уронив голову на грудь. Зазвонил телефон. Биг Т. резко вскинул голову и схватился за оружие, встревоженно хлопая глазами. Уилкокс потрепал его по плечу:
– Спи, солдат, это всего лишь телефон.
Саманта сняла трубку.
– Уилкокс?
– Нет. Кто его спрашивает?
– Лу Гэррон, Си-Ви-Эн.
– Это вас, Лу Гэррон из Си-Би-Эн.
Уилкокс вздохнул и взял трубку:
– Да?
– Что за девушка со мной говорила? – игривым тоном спросил Гэррон.
– Мой секретарь.
– Вот счастливчик! Ладно, что новенького?
– А ничего. Поиски продолжаются.
– Я вовсе не это хотел услышать; говорят, вы там здорово подзалетели.
– Подзалетают девицы, Лу. Спокойной ночи.
– Вы отказываетесь мне отвечать? Вы же знаете, что информировать слушателей – мой долг!
– Хотите, чтобы я сказал вам правду, Лу? Хорошо; так вот: мы тут схватились с бандой оборотней – они проникли в город и пожирают моих избирателей; годится?
– Не издевайтесь надо мной, Уилкокс, руки у меня достаточно длинные и…
Уилкокс бросил трубку – пусть Гэррон ругается сам с собой. Почти тотчас телефон опять зазвонил. Вконец измученный, он взял трубку и брякнул:
– А шли бы вы!..
И услышал звучный баритон Болдуина:
– С удовольствием; но будьте добры, нельзя ли мне сначала поговорить с агентом Вестертон?
– О черт, извините… это вас, Сэм…
Сэм взяла трубку, шепнув Уилкоксу:
– Я в восторге от вашей манеры разговаривать с моим начальством, Герби… Алло, агент Вестертон слушает.
– Я дал зеленый свет…
Конец фразы потонул в какой-то невероятной каше, потом голос Болдуина стал опять слышен четко:
– Они будут у вас через несколько часов. Старший офицер – капитан Строберри. А пока, если можно так выразиться, прикиньтесь мертвыми.
Снова раздался какой-то треск. Саманта повысила голос:
– Мистер Болдуин? Вы слышите меня? Вашингтон передал вам сведения по химическому оружию? Мистер Болдуин?
Связь прервалась. Все молча смотрели на онемевшую трубку. Саманта положила ее на аппарат.
– Попытаюсь отправить факс.
Она взяла чистый листок и быстро стала составлять текст:
«С. Вестертон Дж. Болдуину. Срочно.
Совершенно необходимы сведения о последних операциях, проведенных или проводимых в зоне Лос-Аламоса. Есть вероятность химической интоксикации или генетических мутаций».
Она зашифровала письмо, вставила его в аппарат, набрала номер, а Хейс тем временем сжег черновик. Замигала надпись: «Номер занят». Сэм в отчаянии хрустнула пальцами:
– Черт!
– Думаю, лучшее, что мы сейчас можем сделать, так это немножко отдохнуть в камерах. До приезда солдат будем дежурить по очереди, – решил Уилкокс. – А пока я сменю Стивена.
Он взял шляпу и вышел.
Марвин вертел в пальцах карандаш и смотрел на него в глубокой задумчивости.
– Чего я никак не могу понять… – начал он.
– Да? – коротко отозвалась Сэм, все еще склонившись над факсом.
– Так это что происходит с тараканами.
– А что с тараканами?
– Они порезали меня, Сэм; ты видела когда-нибудь тараканов, способных кого-то порезать? И в пять минут оккупировать целое кладбище?
– Наверное, они просто переродились. Лос-Аламос вполне может оказаться тайным Чернобылем…
– Есть индейская легенда о том, что тараканы – не насекомые, а пятнышки мрака… – сказал вдруг бесшумно вошедший Бойлз.
Марвин и Саманта разом обернулись.
– Простите?
– Я говорил о том, что одна индейская легенда гласит, что тараканы – вовсе не насекомые, а рассеянные по всему миру кусочки мрака. Мне рассказал ее старый Леонард. Согласно легенде, в небесах некогда произошла страшная битва между богом Света – Солнцем, влюбленным в богиню Жизни, и богом Тьмы, Луной, влюбленным в богиню Смерти, – каждый считал себя блистательнее и важнее другого. Бог Тьмы проиграл битву и рухнул в хаос, вызвав тем самым настоящий обвал мрака. Коснувшись земли, мрак разбился на мельчайшие кусочки – из них и родились тараканы. Они – глаза и уши бога Тьмы, посланники несчастья, ибо с момента своего падения бог Тьмы, пребывая в хаосе, беспрестанно стремится уничтожить мир, созданный богом Света. От его любовных утех с богиней Смерти родились вампиры, призраки и прочие существа, выходящие за грань понятия «человек».
– Красивая легенда и очень кстати в данной ситуации; ну спасибо, Стивен, хорошо ж вы нас утешили!
– Простите, мисс; вечно я болтаю лишнее.
– А как звучит имя бога Тьмы? – спросил Марвин; легенда явно заинтересовала его.
– Его имя на индейском наречии означает «Тот Кто Противодействует», ученые переводят это словом «Версус».
– «Версус»… Может, он числится в картотеке Интерпола? – с невинным видом предположил Марвин.
– Ой, как смешно, Марвин! Так вот, если вы еще не совсем утратили интерес к научным фактам, могу сообщить, что тараканы – это ночные прямокрылые, и во многих языках мира их название восходит к нидерландскому «kakkerlak», что, в свою очередь, происходит от латинского «cancer» – «канцер», то есть «рак». Ну и кто же дежурит первым?
Она вышла, не дожидаясь ответа.
Бойлз расстегнул портупею.
– Вот это и в самом деле звучит совсем неутешительно – какого, спрашивается, черта этих тварей окрестили «раком»?
– Наверное, потому, что они плодятся и расползаются совсем незаметно… – задумчиво предположил Хейс.
Френки споткнулась и ухватилась за Дака. Почувствовала, как его горячая рука обхватила ее запястье, и оба они невольно прижались друг к дружке. Он молча шел вперед, освещая путь во тьме карманным фонариком.
– Еще далеко? – спросила Френки; ее бил озноб.
– Нет.
Они шагали по голому каменистому плато, усеянному высокими, вертикально стоящими скалами цвета охры. Френки потрогала пальчиком одну из них.
– Обалдеть, до чего эротичны. Значит, это сюда ты ходишь с подружками?
Туча закрыла луну, и не было видно, как Дак покраснел. Он пожал плечами. До чего же странный парнишка, подумала Френки. Ничего общего с той шпаной, которую она обычно цепляла себе на хвост. Никаких приступов ярости, никакой дерготни, истерик, оплеух по губам – когда слишком уж развыступаешься, – никаких мерзких объятий на продавленных кроватях, усыпанных пеплом от сигарет. Нет, этот парень если уж ведет тебя куда-то, то исключительно чтобы показать тебе озеро под луной. А вовсе не затем, чтобы предложить дозу кокаина на заднем сиденье какой-нибудь грязной тачки и там же потом тебя натрахать. Ей бы следовало встретить его раньше. А теперь – к чему все это? Она вздрогнула. Ну что за мысли? И что за истина вертится у нее на грани сознания?
Дак повернулся к ней:
– Почти пришли. Ты не устала?
– Я? С чего вдруг? Да я вообще чемпион по части пеших прогулок. Куда это ты уставился?
– На твои волосы. Когда светит луна, от них исходит серебряное сияние. Они светятся. Ты словно ангел, спустившийся из мрака.
– Фу, куда тебя понесло; ты меня пугаешь.
Дак улыбнулся, они прошли еще несколько шагов, и внезапно оно оказалось прямо перед ними. Соляное озеро. Сверкающее разноцветными искорками в молочно-белых лунных лучах – словно покрытое инеем зеркало посреди каменной пустыни.
– Как красиво, – прошептала Френки, – будто огромная нетронутая упаковка суперчистой пудры!
– Мне бы хотелось кататься с тобой на коньках, – тихо проговорил Дак, – всю долгую летнюю ночь – как на чемпионате мира, – мы бы вальсировали в пустыне, а в зрительном зале сидели бы хамелеоны и смотрели на нас.
– Мне так хорошо здесь с тобой…