Страница:
Лори не мог заставить себя не думать о Поле Мартине, лежащем в гробу по ту сторону этой проклятой белой стены.
Пол Мартин был злюкой. Лори прекрасно помнил его сверлящий взгляд, насмешливый голос, не забыл, как жестоко тот раздирал на части насекомых. Может, за эту злобу Бог его и покарал? Взял да и направил на него светящийся космической энергией перст, и вся семья Мартинов понеслась прямиком на кладбищенскую стену? Лори раз и навсегда решил, что нет никаких оснований полагать, будто Бог – седой старик с белой бородой. И представлял его излучающим звездный свет металлоидным гигантом.
С головой уйдя в эти размышления, Лори споткнулся о пустую банку из-под пива, что заставило его поднять голову: Станция обслуживания была закрыта, неоновая вывеска погашена. Обычно Дак редко закрывал раньше девяти-десяти вечера. Он жил один, в маленькой комнате над гаражом. Родственников у него не было – подкидыш, до совершеннолетия он жил в чужих семьях.
Старый Хосе Альфонсо, его последний приемный отец, научил его своему ремеслу механика, а потом умер, завещав гараж Даку.
Вторая молния расколола ночь пополам – совершенно беззвучно. Лори прибавил шагу. Джем, засунув руки в карманы, – шагал впереди. На пустынной улице шаги детей звучали гулко. Луна спряталась за тучами. Вереница огромных машин, обычно сновавших по шоссе в Мексику и обратно, внезапно исчезла – черная лента дороги сверкала, будто змеиная шкура. Вдруг где-то позади раздался свист – три ноты.
Джем обернулся:
– Ты свистел?
– Нет, это сзади.
Сзади не было никого. Свист раздался опять – слева, по ту сторону стены, на кладбище. Первые такты какой-то песенки – Лори узнал ее сразу.
– «Джингл Белл»! Там кто-то насвистывает «Джингл Белл»…
– Ну и что, это не запрещается, – хладнокровно заметил Джем и пошел еще быстрее.
Внезапно на пути у него возникла какая-то фигура – испуганно вскрикнув, он оттолкнул ее.
– Смотри, куда идешь, мальчик! – проворчала морщинистая рожа Томми Уэйтса, кладбищенского сторожа.
Старый Томми спокойно закрыл ворота и удалился, насвистывая. Жизнерадостный ритм «Джингл Белл» растаял во тьме вместе с ним.
Лори заметил, что у него бешено бьется сердце. Он сглотнул и двинулся вперед, следуя по пятам за Джемом. Сзади, шагах в десяти, ловко балансируя на гребне кладбищенской стены, бежало нечто – темное и быстрое. Джем обернулся так резко, что Лори налетел на него.
– Лори, тебе не кажется, что здесь воняет?
– Неподалеку свалка… когда дует ветер…
– Именно: ветер; по-твоему, это не странно?
– Ветер?
– Он дует, но листья на деревьях не шевелятся, – с вымученной улыбкой закончил свою мысль Джем.
Лори огляделся. Ветер принес какой-то едкий запах, он пробегает по волосам, словно быстрая рука, но ни один листик на деревьях не шевелится. «Джингл Белл»…
Дети разом обернулись. Кто же свистел? Их осветила вспышка молнии, прогремел гром. Нечто распласталось на стене – торчащие из нее острые бутылочные осколки ему нипочем. Неведома ему боль. Телесная боль. Меж растрескавшихся губ свистит ветер – нечто с трудом сдерживает смех. Оно исходит уже слюной при мысли о вкусной плоти мальчиков – и тут появляются незваные гости.
Поймав мальчиков в лучи света, патрульная машина Бойлза развернулась на шоссе, фары осветили белую стену чуть ниже того места, где затаилось нечто. Бойлз затормозил, высунул голову в окошко:
– И куда же вы направляетесь?
– Я провожаю Лори домой, мистер…
– Садитесь, я отвезу вас, дождь собирается…
– Спасибо, мистер!
Вот это да. Не так уж часто офицеры полиции предлагают подвезти тебя на полицейской тачке. Джем и Лори не сводили глаз с приборной доски, усеянной светящимися кнопочками, с прикрепленного рядом радиотелефона – он тихонько стрекотал.
Нечто на стене присвистнуло от злости. Заскрежетало зубами – точно пила. Очень хорошо заточенная пила.
Широко улыбаясь, отец Лори открыл дверь:
– Ну что, детки, вдоволь повеселились?
Заметив полицейскую машину, осекся.
Бойлз высунулся наружу:
– Гроза собирается нешуточная, вот я и решил их подбросить.
– Очень любезно с вашей стороны. Входи, Лори. Джем, я провожу тебя домой…
– Не стоит, я отвезу его, – резко ответил Бойлз: он явно торопился. – Садись, Джем, поехали.
Джем распрощался и вернулся в машину – полицейский автомобиль быстро скрылся из глаз. Как раз в тот момент, когда мистер Робсон закрывал дверь, хлынул дождь – с грохотом водопада потоки теплой воды обрушились на раскаленную землю.
Лори медленно поднимался по лестнице, все еще ощущая в носу тот зловонный запах. «Джингл Белл». Это не мог быть Томми Уэйтс. Хватит об этом. Не оборачиваясь, он спросил:
– А мама где?
– Спит, она устала. Похоже, подхватила грипп, – ответил стоявший сзади отец, и Лори не увидел странного выражения, исказившего его обычно любезное лицо.
Наверху, в комнате, ждал Джимми – надежный, послушный, не подвластный никаким настроениям. Лори включил его и, наморщив лоб, не обращая внимания на струившиеся по стеклам потоки воды и раскаты грома над городом, с головой ушел в расчеты. На какую-то секунду ему показалось, что на экране вырисовывается что-то с длинными ушами и большими зубами, но это был всего лишь оптический эффект. Никогда больше он и вспоминать не станет о Мэрилу. Никогда.
Под проливным дождем Бойлз доставил Джема домой. Дед Леонард смотрел на них с веранды – высокая фигура в ореоле седых волос: в свете лампы они были похожи на нимб. Шумел дождь, крупные капли, словно снаряды, били в землю; в воздухе стоял свежий запах травы. Дед взмахом руки поблагодарил Бойлза и вернулся на кухню. Джем взбежал по лестнице; вода затекала за шиворот, и это было смешно; он не заметил, что в темной луже под окном шевелится кучка белых червяков.
Льюис потоптался на пороге. Он долго оттягивал момент возвращения домой, но так устал… Наконец решился – со всей осторожностью. Быстро огляделся, готовый в любую секунду заорать, но в доме, похоже, все было спокойно. Оставалось лишь набраться храбрости и войти в спальню. Довольно долго он стоял под дверью, затем решительно вошел. Ковер на полу был усыпан осколками стекла. Как следует отдышавшись, он осторожно, кончиками пальцев, приподнял простыню. Ничего на ней не было – чистая белая простыня. Но здесь он уже не мог чувствовать себя в безопасности. Льюис решил уйти на ночь в комнату для гостей; погасил свет и вышел, заперев спальню на ключ. Завтра он встретится с Джоном Вонгом. Мысль об этом почему-то казалась утешительной. А пока – спать… Он открыл пузырек со снотворным, выпил две таблетки. Иначе всю ночь будет глаз не сомкнуть. Слишком страшно.
Уилкокс выключил радио, разразившееся децибеллами тяжелого рока вперемежку со сводками «горячих» новостей, – Лу Гэррон, явно перевозбудившись, орал во всю глотку. Воцарилась гнетущая тишина. Бойлз, Бен, Мидли и Биг Т. Бюргер каждые полчаса регулярно выходили на связь. Пока все тихо. Возможно, убийцы смотали удочки и уже в Мексике. Он взглянул на часы: два ночи. Плеснул себе кофе. Зажужжал коммутатор. Со стаканом в руке он поспешно нажал кнопку:
– Уилкокс на связи.
– Хочешь, пососу тебе, дорогой? – очень отчетливо произнес тонкий голосок Бена.
Уилкокс от неожиданности подскочил, пролив кофе себе на рубашку. Не веря своим ушам, прошептал:
– Бен?
– Или ты, толстячок, предпочитаешь, чтобы я всунул тебе кое-куда?
Это что – шутка? Но Бен – и такие шутки?!
Послышалось невероятно пронзительное хихиканье, потом голос Бена – на сей раз умоляющий и словно бы исказившийся от боли:
— Помогите! О Господи, помогите же!
И – тотчас – насмешливо:
– Ты просто в восторг придешь, вот увидишь…
Из динамика раздался душераздирающий вой, потом связь прервалась.
– Господи… – пробормотал Уилкокс, дрожащей рукой нажимая кнопку вызова.
Это не шутка. Только что произошло что-то ужасное. Он ощущал горячий кофе на груди, слышал шум вентилятора, но будто во сне. Бен. Нет, невозможно, чтобы Бен Картер оказался способен на… подобные вещи. Внезапно раздался голос Бойлза – очень четкий на фоне джаза:
– Агент Бойлз. Слушаю.
– Слушай внимательно, Бойлз: я хочу, чтобы ты немедленно отыскал Бена, но к его машине не подходи, слышишь, – найдешь его, свяжешься со мной и жди; если хоть что-то шевельнется – стреляй. Я пошлю к тебе Мидли и Бига Т.
– Что-то случилось?
– Похоже, так.
Уилкокс отключил связь, застегнул тяжелую кожаную портупею. Увесистый «смит и вессон» касалея бедра, вселяя уверенность. Уилкокс связался с остальными патрульными машинами:
– Все подразделения вызываю на связь, все подразделения…
– Мидли слушает, – возвестил веселый низкий голос. Никаких сомнений – это Мидли.
– Свяжись с Бойлзом и следуй его указаниям.
– Есть, шеф, хорошо, еду.
– А мне что делать? – раздался твердый голос Бига Т.
– То же самое. Ни под каким видом не выходите из машин.
Старый вояка не задал ни единого вопроса. Вызвать Бена Уилкокс не решился. Не хватало еще опять услышать тот приторный голосок. Бедняга Бен – чтобы он, да нес такие гнусности – просто ужас какой-то, – признался себе Уилкокс, нервно потирая кофейное пятно на рубашке.
Зуммер. Уилкокс поспешно нажал кнопку. На связь вышел Бойлз:
– Я засек его тачку. На стоянке возле супермаркета. Фары погашены. Никаких признаков жизни, шеф. За рулем, похоже, никого – страшно хочется пойти взглянуть.
– Сиди и не рыпайся! – рявкнул Уилкокс. – Сейчас приеду.
Дождь прекратился, но молнии одна за другой с треском рвали небо. Уилкокс на всей скорости несся по пустынным улицам, то и дело пытаясь вызвать Бена, но тот не отвечал. Вдруг он резко затормозил. В кустах парка что-то шевельнулось. Положив руку на револьвер, он опустил стекло:
– Эй там, выходите!
В ответ резко отозвался хриплый насмешливый голос:
– Не стреляйте, сдаемся!
Из парка вынырнула парочка: потрясающая девчонка, а с ней – Тупица Дак. Уилкокс машинально отметил, что волосы у парня приглажены, а узел галстука безупречен. Дак в белой рубашке и галстуке в такую жару! Наверное, при иных обстоятельствах он бы от души улыбнулся. Мокрое платье девчонки прилипло к телу, подчеркивая роскошные формы. Но сейчас он лишь резко заметил:
– Не стоит бродить по городу нынче ночью, о'кей?
– Ясно, генерал, топаем домой, – быстро ответила девчонка, взяв Дака под руку.
Они неспешно удалились. Уилкокс покачал головой и дал газу. Нет у него возможности снабжать эскортом каждого прохожего.
Стоянка тонула во тьме – один-единственный галоидный фонарь отбрасывал на нее кружок голубоватого света. Под фонарем стояли три машины. Два черно-белых полицейских автомобиля и старый пикап. Бойлз, Мидли и Биг Т. Чуть дальше, во мраке – машина, на которой уехал Бен.
Биг Т. стоял возле своей машины – в левой руке карабин, указательный палец правой – на спусковом крючке. Замер, прислушиваясь. Уилкокс припарковался рядом с ним – дуло винчестера сразу же поймало на мушку его лицо, затем опустилось.
– Ну что?
– Ничего. В машине, похоже, пусто. Разве что он лежит на сиденье…
– Может, ему плохо стало, – предположил Мидли.
«Дьявольски плохо, – подумал Уилкокс – тот жуткий крик ему никогда теперь не забыть. – Хуже, наверное, не бывает… »
– Пойдем глянем. Бойлз, Мидли, прикройте нас.
Бойлз включил фары до максимума. Снова хлынул теплый дождь; патрульная машина – пустая и мокрая – блестела. Уилкокс двинулся вперед. Он обходил машину справа, Биг Т. – слева, чуть-чуть отставая. Дождь лил за ворот, стекал по лбу, смешиваясь с потом. Уилкокс боялся того, что он может увидеть в машине. Да, он – Герби Уилкокс, сам черт ему не брат – струхнул не на шутку. Те мерзости, да еще произнесенные сладким голоском Бена, нагнали на него страху куда больше, чем армада каких-нибудь сдвинутых по фазе «Адских Ангелов». Приплясывающая в глазах патрульная машина все ближе и ближе. Он отметил, что стекло со стороны водителя опущено. Спазм в желудке. Почему же Бен опустил стекло? Уилкокс застыл, наступив на что-то мягкое. Медленно приподняв ногу, глянул: здоровенный таракан. Решительно растер башмаком уже раздавленную тварь и двинулся дальше; Биг Т. следовал за ним. Их шаги гулко звучали на цементном покрытии.
Метра за два до машины Уилкокс остановился. Здесь вихрем кружился ветер, насыщенный запахом падали. Пару шагов назад никакого ветра не было и в помине – лишь частый липкий дождь, а теперь ветер сек по лицу. Уилкокс отступил на шаг: полная тишь. Шаг вперед – зловонный порыв ветра ударил в лицо. Он обернулся к застывшему на месте Бигу Т.
– Воняет, шеф, – коротко заметил старик, наводя оружие на безжизненно замершую машину.
Уилкокс почувствовал, как пот струится по пояснице, сбегает по бедрам. Запах был страшно поганый – помесь бойни с нечистотами; смрад пробегал по лицу, скользил по коже, щекотал за уши, трепал волосы, легонько касался губ. Уилкокс вытащил револьвер из кобуры. И тогда машина принялась раскачиваться.
Она качалась, переваливаясь с боку на бок под дождем так, словно внутри какая-то парочка занималась любовью. Или прыгал разыгравшийся ребенок. Или невесть что издевалось над ним. Раздался смешок – короткий, серебристый. Уилкокс направил револьвер на бак с горючим, палец на спусковом крючке напрягся, потом расслабился. Не мог он взорвать машину – вдруг там внутри Бен, да еще живой. Он позвал:
– Бен! Бен, ты здесь?
Машина замерла. Ветер стих – так же внезапно, как и поднялся. Запах усилился.
– Бен!
И тут в ночи раздался высокий голос Бена, в нем звучало неподдельное веселье:
– Они отгрызли мне яйца, шеф; мы тут так развлеклись – вам и не снилось…
Раздался выстрел, Уилкокс вздрогнул. Стрелял Биг Т. – прямо в резервуар. Потек бензин. Биг Т. выстрелил еще раз – вдребезги разлетелось заднее стекло, за ним – переднее. Биг Т. левой рукой полез в карман своей военной куртки, вытащил оттуда зажигалку – старенькую помятую «зиппо» – и щелкнул ею, по-прежнему держа машину под прицелом.
– Плохо себя ведешь, зайчик мой, – захныкал голос Бена. – Мне придется сделать тебе очень больно, – проговорил он, уже давясь от смеха…
– Получай, засранец! – рявкнул Биг Т., поджигая лужу бензина.
Уилкокс отскочил на несколько шагов и бросился на землю, прикрыв голову руками. Невзирая на дождь, пламя побежало по земле, достигло бака с горючим, с оглушительным звуком взлетел в небо огненный столб. Патрульная машина взорвалась. Заплясало мощное сине-красное пламя, из разбитых окон выскакивали огненные языки.
Уилкокс поднялся – с неприятным чувством, будто играет в каком-то фильме, не зная роли. Взрывной волной его тряхнуло, засыпало осколками стекла и кусками раскаленного металла. К нему спешили Бойлз и Мидли.
– Вы что, совсем спятили, – прорычал Мидли в адрес Бига Т. , молча созерцавшего пожар, – вы же Бена взорвали!
– Это был не Бен, – не глядя на Мидли, молвил Уилкокс. – Не знаю, что это было такое, но во всяком случае не Бен.
Мидли уставился на него, открыл рот, потом закрыл. Бойлз застыл в растерянности. Вдали послышалась сирена пожарной машины. «Должно быть, кто-то из жителей соседних домов вызвал пожарных», – краешком сознания отметил Уилкокс, не сводя глаз с пылающей машины.
Ничто не пыталось выпрыгнуть из огня, никто не выл от боли. Смрадный запах исчез. Уилкокс с наслаждением вдыхал аромат дождя. Промокшие, они безвольно стояли, уставившись на огонь. Пронзительные вопли сирены постепенно приближались. Мокрая от дождя красная пожарная машина с визгом затормозила. Капитан – в каске и сапогах – крикнул, сложив руки рупором:
– Что происходит?
Уилкокс обернулся:
– Машина загорелась, в ней никого не было, так что ничего страшного.
Капитан вроде бы успокоился. Его подчиненные тем временем начали поливать машину из шлангов. Явно заинтригованный таким сборищем фараонов возле какой-то горящей тачки, капитан подошел поближе. Почерневший корпус машины дымился под мощными струями воды.
– Что тут случилось?
– Группа подгулявших юнцов попыталась развлечься… – с ходу сочинил Уилкокс.
«Было бы с чего корчить такую похоронную морду», – возвращаясь назад, подумал капитан.
Уилкокс повернулся к остальным:
– Мидли, Бойлз, отправляйтесь патрулировать, я не хочу лишний раз рисковать. И не опускайте стекол.
– Шеф, но мы ведь от жары подыхаем, – возразил Мидли.
– Лучше подыхать от жары, чем просто подохнуть, тебе не кажется?
Оба поспешно ушли. Биг Т. и Уилкокс стояли бок о бок, глядя на затухающий пожар. Уилкокс с ужасом ждал момента, когда пожарные подойдут поближе и заглянут внутрь. Железо раскалилось докрасна. Вдруг из кабины пожарной машины выскочил капитан:
– В ферму Миксов угодила молния! Нужно ехать немедленно! С этой тачкой порядок, шеф, – она в конце концов сама погаснет.
– Чертовски везет некоторым, – тихонько пробормотал Биг Т., учитывая, что неизвестно еще, что там внутри…
Пожарные торопливо собирали свою технику. Дождь прекратился, гроза откатилась вдаль. Металлическая обшивка дымилась, потрескивая. Пожарная машина отъехала на полной скорости. Уилкокс и Биг Т. переглянулись и вместе подошли к обгоревшему каркасу.
Обуглившееся тело Бена – лицо было вполне узнаваемым – лежало на заднем сиденье. Наручниками его приковали за руки и за ноги к ручкам на дверцах. А на уровне пояса разрезали надвое. Между половинками трупа было расстояние по меньшей мере в добрых десять сантиметров. Верхняя часть распластана на сиденье, а пальцы ног задраны к потолку. Уилкокс ощутил, как у него судорожно сжались руки в карманах. За несколько секунд до взрыва они слышали голос Бена. Куда исчез тот, кто его убил? А если Бен был уже мертв, то как он мог разговаривать?
– Я рад, что это сгорело, – перекрестившись, произнес Биг Т.
Уилкокс подошел к своему пикапу, вынул оттуда одеяло и накрыл труп.
– Найди машину техпомощи, эту тачку мы заберем с собой.
Биг Т., похоже, колебался. Уилкокс похлопал по револьверу:
– Не беспокойся, я за себя постою.
Но против кого? Против типа, способного голыми руками разорвать надвое здоровенного парня? Уилкокс услышал, как рванула с места машина Бига Т. Скоро начнет светать. Хорошенький же предстоит денек. А ведь и трех дней не прошло, как начался этот ад.
7
Пол Мартин был злюкой. Лори прекрасно помнил его сверлящий взгляд, насмешливый голос, не забыл, как жестоко тот раздирал на части насекомых. Может, за эту злобу Бог его и покарал? Взял да и направил на него светящийся космической энергией перст, и вся семья Мартинов понеслась прямиком на кладбищенскую стену? Лори раз и навсегда решил, что нет никаких оснований полагать, будто Бог – седой старик с белой бородой. И представлял его излучающим звездный свет металлоидным гигантом.
С головой уйдя в эти размышления, Лори споткнулся о пустую банку из-под пива, что заставило его поднять голову: Станция обслуживания была закрыта, неоновая вывеска погашена. Обычно Дак редко закрывал раньше девяти-десяти вечера. Он жил один, в маленькой комнате над гаражом. Родственников у него не было – подкидыш, до совершеннолетия он жил в чужих семьях.
Старый Хосе Альфонсо, его последний приемный отец, научил его своему ремеслу механика, а потом умер, завещав гараж Даку.
Вторая молния расколола ночь пополам – совершенно беззвучно. Лори прибавил шагу. Джем, засунув руки в карманы, – шагал впереди. На пустынной улице шаги детей звучали гулко. Луна спряталась за тучами. Вереница огромных машин, обычно сновавших по шоссе в Мексику и обратно, внезапно исчезла – черная лента дороги сверкала, будто змеиная шкура. Вдруг где-то позади раздался свист – три ноты.
Джем обернулся:
– Ты свистел?
– Нет, это сзади.
Сзади не было никого. Свист раздался опять – слева, по ту сторону стены, на кладбище. Первые такты какой-то песенки – Лори узнал ее сразу.
– «Джингл Белл»! Там кто-то насвистывает «Джингл Белл»…
– Ну и что, это не запрещается, – хладнокровно заметил Джем и пошел еще быстрее.
Внезапно на пути у него возникла какая-то фигура – испуганно вскрикнув, он оттолкнул ее.
– Смотри, куда идешь, мальчик! – проворчала морщинистая рожа Томми Уэйтса, кладбищенского сторожа.
Старый Томми спокойно закрыл ворота и удалился, насвистывая. Жизнерадостный ритм «Джингл Белл» растаял во тьме вместе с ним.
Лори заметил, что у него бешено бьется сердце. Он сглотнул и двинулся вперед, следуя по пятам за Джемом. Сзади, шагах в десяти, ловко балансируя на гребне кладбищенской стены, бежало нечто – темное и быстрое. Джем обернулся так резко, что Лори налетел на него.
– Лори, тебе не кажется, что здесь воняет?
– Неподалеку свалка… когда дует ветер…
– Именно: ветер; по-твоему, это не странно?
– Ветер?
– Он дует, но листья на деревьях не шевелятся, – с вымученной улыбкой закончил свою мысль Джем.
Лори огляделся. Ветер принес какой-то едкий запах, он пробегает по волосам, словно быстрая рука, но ни один листик на деревьях не шевелится. «Джингл Белл»…
Дети разом обернулись. Кто же свистел? Их осветила вспышка молнии, прогремел гром. Нечто распласталось на стене – торчащие из нее острые бутылочные осколки ему нипочем. Неведома ему боль. Телесная боль. Меж растрескавшихся губ свистит ветер – нечто с трудом сдерживает смех. Оно исходит уже слюной при мысли о вкусной плоти мальчиков – и тут появляются незваные гости.
Поймав мальчиков в лучи света, патрульная машина Бойлза развернулась на шоссе, фары осветили белую стену чуть ниже того места, где затаилось нечто. Бойлз затормозил, высунул голову в окошко:
– И куда же вы направляетесь?
– Я провожаю Лори домой, мистер…
– Садитесь, я отвезу вас, дождь собирается…
– Спасибо, мистер!
Вот это да. Не так уж часто офицеры полиции предлагают подвезти тебя на полицейской тачке. Джем и Лори не сводили глаз с приборной доски, усеянной светящимися кнопочками, с прикрепленного рядом радиотелефона – он тихонько стрекотал.
Нечто на стене присвистнуло от злости. Заскрежетало зубами – точно пила. Очень хорошо заточенная пила.
Широко улыбаясь, отец Лори открыл дверь:
– Ну что, детки, вдоволь повеселились?
Заметив полицейскую машину, осекся.
Бойлз высунулся наружу:
– Гроза собирается нешуточная, вот я и решил их подбросить.
– Очень любезно с вашей стороны. Входи, Лори. Джем, я провожу тебя домой…
– Не стоит, я отвезу его, – резко ответил Бойлз: он явно торопился. – Садись, Джем, поехали.
Джем распрощался и вернулся в машину – полицейский автомобиль быстро скрылся из глаз. Как раз в тот момент, когда мистер Робсон закрывал дверь, хлынул дождь – с грохотом водопада потоки теплой воды обрушились на раскаленную землю.
Лори медленно поднимался по лестнице, все еще ощущая в носу тот зловонный запах. «Джингл Белл». Это не мог быть Томми Уэйтс. Хватит об этом. Не оборачиваясь, он спросил:
– А мама где?
– Спит, она устала. Похоже, подхватила грипп, – ответил стоявший сзади отец, и Лори не увидел странного выражения, исказившего его обычно любезное лицо.
Наверху, в комнате, ждал Джимми – надежный, послушный, не подвластный никаким настроениям. Лори включил его и, наморщив лоб, не обращая внимания на струившиеся по стеклам потоки воды и раскаты грома над городом, с головой ушел в расчеты. На какую-то секунду ему показалось, что на экране вырисовывается что-то с длинными ушами и большими зубами, но это был всего лишь оптический эффект. Никогда больше он и вспоминать не станет о Мэрилу. Никогда.
Под проливным дождем Бойлз доставил Джема домой. Дед Леонард смотрел на них с веранды – высокая фигура в ореоле седых волос: в свете лампы они были похожи на нимб. Шумел дождь, крупные капли, словно снаряды, били в землю; в воздухе стоял свежий запах травы. Дед взмахом руки поблагодарил Бойлза и вернулся на кухню. Джем взбежал по лестнице; вода затекала за шиворот, и это было смешно; он не заметил, что в темной луже под окном шевелится кучка белых червяков.
Льюис потоптался на пороге. Он долго оттягивал момент возвращения домой, но так устал… Наконец решился – со всей осторожностью. Быстро огляделся, готовый в любую секунду заорать, но в доме, похоже, все было спокойно. Оставалось лишь набраться храбрости и войти в спальню. Довольно долго он стоял под дверью, затем решительно вошел. Ковер на полу был усыпан осколками стекла. Как следует отдышавшись, он осторожно, кончиками пальцев, приподнял простыню. Ничего на ней не было – чистая белая простыня. Но здесь он уже не мог чувствовать себя в безопасности. Льюис решил уйти на ночь в комнату для гостей; погасил свет и вышел, заперев спальню на ключ. Завтра он встретится с Джоном Вонгом. Мысль об этом почему-то казалась утешительной. А пока – спать… Он открыл пузырек со снотворным, выпил две таблетки. Иначе всю ночь будет глаз не сомкнуть. Слишком страшно.
Уилкокс выключил радио, разразившееся децибеллами тяжелого рока вперемежку со сводками «горячих» новостей, – Лу Гэррон, явно перевозбудившись, орал во всю глотку. Воцарилась гнетущая тишина. Бойлз, Бен, Мидли и Биг Т. Бюргер каждые полчаса регулярно выходили на связь. Пока все тихо. Возможно, убийцы смотали удочки и уже в Мексике. Он взглянул на часы: два ночи. Плеснул себе кофе. Зажужжал коммутатор. Со стаканом в руке он поспешно нажал кнопку:
– Уилкокс на связи.
– Хочешь, пососу тебе, дорогой? – очень отчетливо произнес тонкий голосок Бена.
Уилкокс от неожиданности подскочил, пролив кофе себе на рубашку. Не веря своим ушам, прошептал:
– Бен?
– Или ты, толстячок, предпочитаешь, чтобы я всунул тебе кое-куда?
Это что – шутка? Но Бен – и такие шутки?!
Послышалось невероятно пронзительное хихиканье, потом голос Бена – на сей раз умоляющий и словно бы исказившийся от боли:
— Помогите! О Господи, помогите же!
И – тотчас – насмешливо:
– Ты просто в восторг придешь, вот увидишь…
Из динамика раздался душераздирающий вой, потом связь прервалась.
– Господи… – пробормотал Уилкокс, дрожащей рукой нажимая кнопку вызова.
Это не шутка. Только что произошло что-то ужасное. Он ощущал горячий кофе на груди, слышал шум вентилятора, но будто во сне. Бен. Нет, невозможно, чтобы Бен Картер оказался способен на… подобные вещи. Внезапно раздался голос Бойлза – очень четкий на фоне джаза:
– Агент Бойлз. Слушаю.
– Слушай внимательно, Бойлз: я хочу, чтобы ты немедленно отыскал Бена, но к его машине не подходи, слышишь, – найдешь его, свяжешься со мной и жди; если хоть что-то шевельнется – стреляй. Я пошлю к тебе Мидли и Бига Т.
– Что-то случилось?
– Похоже, так.
Уилкокс отключил связь, застегнул тяжелую кожаную портупею. Увесистый «смит и вессон» касалея бедра, вселяя уверенность. Уилкокс связался с остальными патрульными машинами:
– Все подразделения вызываю на связь, все подразделения…
– Мидли слушает, – возвестил веселый низкий голос. Никаких сомнений – это Мидли.
– Свяжись с Бойлзом и следуй его указаниям.
– Есть, шеф, хорошо, еду.
– А мне что делать? – раздался твердый голос Бига Т.
– То же самое. Ни под каким видом не выходите из машин.
Старый вояка не задал ни единого вопроса. Вызвать Бена Уилкокс не решился. Не хватало еще опять услышать тот приторный голосок. Бедняга Бен – чтобы он, да нес такие гнусности – просто ужас какой-то, – признался себе Уилкокс, нервно потирая кофейное пятно на рубашке.
Зуммер. Уилкокс поспешно нажал кнопку. На связь вышел Бойлз:
– Я засек его тачку. На стоянке возле супермаркета. Фары погашены. Никаких признаков жизни, шеф. За рулем, похоже, никого – страшно хочется пойти взглянуть.
– Сиди и не рыпайся! – рявкнул Уилкокс. – Сейчас приеду.
Дождь прекратился, но молнии одна за другой с треском рвали небо. Уилкокс на всей скорости несся по пустынным улицам, то и дело пытаясь вызвать Бена, но тот не отвечал. Вдруг он резко затормозил. В кустах парка что-то шевельнулось. Положив руку на револьвер, он опустил стекло:
– Эй там, выходите!
В ответ резко отозвался хриплый насмешливый голос:
– Не стреляйте, сдаемся!
Из парка вынырнула парочка: потрясающая девчонка, а с ней – Тупица Дак. Уилкокс машинально отметил, что волосы у парня приглажены, а узел галстука безупречен. Дак в белой рубашке и галстуке в такую жару! Наверное, при иных обстоятельствах он бы от души улыбнулся. Мокрое платье девчонки прилипло к телу, подчеркивая роскошные формы. Но сейчас он лишь резко заметил:
– Не стоит бродить по городу нынче ночью, о'кей?
– Ясно, генерал, топаем домой, – быстро ответила девчонка, взяв Дака под руку.
Они неспешно удалились. Уилкокс покачал головой и дал газу. Нет у него возможности снабжать эскортом каждого прохожего.
Стоянка тонула во тьме – один-единственный галоидный фонарь отбрасывал на нее кружок голубоватого света. Под фонарем стояли три машины. Два черно-белых полицейских автомобиля и старый пикап. Бойлз, Мидли и Биг Т. Чуть дальше, во мраке – машина, на которой уехал Бен.
Биг Т. стоял возле своей машины – в левой руке карабин, указательный палец правой – на спусковом крючке. Замер, прислушиваясь. Уилкокс припарковался рядом с ним – дуло винчестера сразу же поймало на мушку его лицо, затем опустилось.
– Ну что?
– Ничего. В машине, похоже, пусто. Разве что он лежит на сиденье…
– Может, ему плохо стало, – предположил Мидли.
«Дьявольски плохо, – подумал Уилкокс – тот жуткий крик ему никогда теперь не забыть. – Хуже, наверное, не бывает… »
– Пойдем глянем. Бойлз, Мидли, прикройте нас.
Бойлз включил фары до максимума. Снова хлынул теплый дождь; патрульная машина – пустая и мокрая – блестела. Уилкокс двинулся вперед. Он обходил машину справа, Биг Т. – слева, чуть-чуть отставая. Дождь лил за ворот, стекал по лбу, смешиваясь с потом. Уилкокс боялся того, что он может увидеть в машине. Да, он – Герби Уилкокс, сам черт ему не брат – струхнул не на шутку. Те мерзости, да еще произнесенные сладким голоском Бена, нагнали на него страху куда больше, чем армада каких-нибудь сдвинутых по фазе «Адских Ангелов». Приплясывающая в глазах патрульная машина все ближе и ближе. Он отметил, что стекло со стороны водителя опущено. Спазм в желудке. Почему же Бен опустил стекло? Уилкокс застыл, наступив на что-то мягкое. Медленно приподняв ногу, глянул: здоровенный таракан. Решительно растер башмаком уже раздавленную тварь и двинулся дальше; Биг Т. следовал за ним. Их шаги гулко звучали на цементном покрытии.
Метра за два до машины Уилкокс остановился. Здесь вихрем кружился ветер, насыщенный запахом падали. Пару шагов назад никакого ветра не было и в помине – лишь частый липкий дождь, а теперь ветер сек по лицу. Уилкокс отступил на шаг: полная тишь. Шаг вперед – зловонный порыв ветра ударил в лицо. Он обернулся к застывшему на месте Бигу Т.
– Воняет, шеф, – коротко заметил старик, наводя оружие на безжизненно замершую машину.
Уилкокс почувствовал, как пот струится по пояснице, сбегает по бедрам. Запах был страшно поганый – помесь бойни с нечистотами; смрад пробегал по лицу, скользил по коже, щекотал за уши, трепал волосы, легонько касался губ. Уилкокс вытащил револьвер из кобуры. И тогда машина принялась раскачиваться.
Она качалась, переваливаясь с боку на бок под дождем так, словно внутри какая-то парочка занималась любовью. Или прыгал разыгравшийся ребенок. Или невесть что издевалось над ним. Раздался смешок – короткий, серебристый. Уилкокс направил револьвер на бак с горючим, палец на спусковом крючке напрягся, потом расслабился. Не мог он взорвать машину – вдруг там внутри Бен, да еще живой. Он позвал:
– Бен! Бен, ты здесь?
Машина замерла. Ветер стих – так же внезапно, как и поднялся. Запах усилился.
– Бен!
И тут в ночи раздался высокий голос Бена, в нем звучало неподдельное веселье:
– Они отгрызли мне яйца, шеф; мы тут так развлеклись – вам и не снилось…
Раздался выстрел, Уилкокс вздрогнул. Стрелял Биг Т. – прямо в резервуар. Потек бензин. Биг Т. выстрелил еще раз – вдребезги разлетелось заднее стекло, за ним – переднее. Биг Т. левой рукой полез в карман своей военной куртки, вытащил оттуда зажигалку – старенькую помятую «зиппо» – и щелкнул ею, по-прежнему держа машину под прицелом.
– Плохо себя ведешь, зайчик мой, – захныкал голос Бена. – Мне придется сделать тебе очень больно, – проговорил он, уже давясь от смеха…
– Получай, засранец! – рявкнул Биг Т., поджигая лужу бензина.
Уилкокс отскочил на несколько шагов и бросился на землю, прикрыв голову руками. Невзирая на дождь, пламя побежало по земле, достигло бака с горючим, с оглушительным звуком взлетел в небо огненный столб. Патрульная машина взорвалась. Заплясало мощное сине-красное пламя, из разбитых окон выскакивали огненные языки.
Уилкокс поднялся – с неприятным чувством, будто играет в каком-то фильме, не зная роли. Взрывной волной его тряхнуло, засыпало осколками стекла и кусками раскаленного металла. К нему спешили Бойлз и Мидли.
– Вы что, совсем спятили, – прорычал Мидли в адрес Бига Т. , молча созерцавшего пожар, – вы же Бена взорвали!
– Это был не Бен, – не глядя на Мидли, молвил Уилкокс. – Не знаю, что это было такое, но во всяком случае не Бен.
Мидли уставился на него, открыл рот, потом закрыл. Бойлз застыл в растерянности. Вдали послышалась сирена пожарной машины. «Должно быть, кто-то из жителей соседних домов вызвал пожарных», – краешком сознания отметил Уилкокс, не сводя глаз с пылающей машины.
Ничто не пыталось выпрыгнуть из огня, никто не выл от боли. Смрадный запах исчез. Уилкокс с наслаждением вдыхал аромат дождя. Промокшие, они безвольно стояли, уставившись на огонь. Пронзительные вопли сирены постепенно приближались. Мокрая от дождя красная пожарная машина с визгом затормозила. Капитан – в каске и сапогах – крикнул, сложив руки рупором:
– Что происходит?
Уилкокс обернулся:
– Машина загорелась, в ней никого не было, так что ничего страшного.
Капитан вроде бы успокоился. Его подчиненные тем временем начали поливать машину из шлангов. Явно заинтригованный таким сборищем фараонов возле какой-то горящей тачки, капитан подошел поближе. Почерневший корпус машины дымился под мощными струями воды.
– Что тут случилось?
– Группа подгулявших юнцов попыталась развлечься… – с ходу сочинил Уилкокс.
«Было бы с чего корчить такую похоронную морду», – возвращаясь назад, подумал капитан.
Уилкокс повернулся к остальным:
– Мидли, Бойлз, отправляйтесь патрулировать, я не хочу лишний раз рисковать. И не опускайте стекол.
– Шеф, но мы ведь от жары подыхаем, – возразил Мидли.
– Лучше подыхать от жары, чем просто подохнуть, тебе не кажется?
Оба поспешно ушли. Биг Т. и Уилкокс стояли бок о бок, глядя на затухающий пожар. Уилкокс с ужасом ждал момента, когда пожарные подойдут поближе и заглянут внутрь. Железо раскалилось докрасна. Вдруг из кабины пожарной машины выскочил капитан:
– В ферму Миксов угодила молния! Нужно ехать немедленно! С этой тачкой порядок, шеф, – она в конце концов сама погаснет.
– Чертовски везет некоторым, – тихонько пробормотал Биг Т., учитывая, что неизвестно еще, что там внутри…
Пожарные торопливо собирали свою технику. Дождь прекратился, гроза откатилась вдаль. Металлическая обшивка дымилась, потрескивая. Пожарная машина отъехала на полной скорости. Уилкокс и Биг Т. переглянулись и вместе подошли к обгоревшему каркасу.
Обуглившееся тело Бена – лицо было вполне узнаваемым – лежало на заднем сиденье. Наручниками его приковали за руки и за ноги к ручкам на дверцах. А на уровне пояса разрезали надвое. Между половинками трупа было расстояние по меньшей мере в добрых десять сантиметров. Верхняя часть распластана на сиденье, а пальцы ног задраны к потолку. Уилкокс ощутил, как у него судорожно сжались руки в карманах. За несколько секунд до взрыва они слышали голос Бена. Куда исчез тот, кто его убил? А если Бен был уже мертв, то как он мог разговаривать?
– Я рад, что это сгорело, – перекрестившись, произнес Биг Т.
Уилкокс подошел к своему пикапу, вынул оттуда одеяло и накрыл труп.
– Найди машину техпомощи, эту тачку мы заберем с собой.
Биг Т., похоже, колебался. Уилкокс похлопал по револьверу:
– Не беспокойся, я за себя постою.
Но против кого? Против типа, способного голыми руками разорвать надвое здоровенного парня? Уилкокс услышал, как рванула с места машина Бига Т. Скоро начнет светать. Хорошенький же предстоит денек. А ведь и трех дней не прошло, как начался этот ад.
7
Останки автомобиля Бена покоились на задворках полицейского участка посреди огороженной площадки, обычно служившей стоянкой для машин. Стиснув зубы, Уилкокс и Биг Т. перепилили наручники и перенесли в морг два почерневших куска, некогда являвших собой тело Бена. Накануне вечером Льюис предупредил Уилкокса, что в первой половине дня он будет отсутствовать по состоянию здоровья. Поэтому пришлось иметь дело со Стэном, его ассистентом, высоким тощим рыжим парнем, – разбуженный телефонным звонком, он пребывал отнюдь не в самом лучшем расположении духа. Разрубленный надвое обгорелый труп вряд ли мог поправить ему настроение. Не переставая ворчать, Стэн сунул покойника в один из отсеков холодильника, оставив его там дожидаться Льюиса.
После этого Уилкокс всех отправил отдыхать. Усевшись за стол, поставив перед собой почти нетронутый стаканчик кофе, он скреб небритые щеки и размышлял. На ясном небе разгоралось утро. Уилкокс взглянул на часы: семь. В бассейнах уже плескалась ребятня – слышны были радостные вопли. Город, не сознававший того, что в нем творится, оживал. Там, в жизнерадостной вселенной начинавшегося лета, поднимались железные шторы магазинов, пускали парок кофеварки, хлопали дверцы машин, развевались пижамы и сотни страдающих ацидозом домохозяек, наливая витаминизированное молоко в кукурузные хлопья, кричали: «Завтрак на столе, дорогой!»
Ушедший в раздумья шериф даже не слышал, как с приглушенным звуком упала под дверь газета. Впервые в жизни Герби Уилкокс чувствовал себя совершенно растерявшимся.
Джем вздрогнул и проснулся. Ему снилось, что за ним гонится черное блестящее существо с острыми, как у крокодила, зубами – помесь гигантского таракана с акулой, обдававшая его зловонным дыханием. Мокрый от пота, опутанный простынями, он сел на кровати. Было уже светло. Несколько секунд он, тяжело дыша, так и сидел, потом лег и попытался опять заснуть. Снаружи доносился какой-то шепот. Он прислушался: голос Деда. Неужели Дед в семь утра разговаривает сам с собой? Или что-то случилось? Джем бесшумно сполз с кровати, подкрался к перегородке и прижал ухо к доскам.
– Я ничем не могу помочь вам… – тихо, но твердо произнес Дед.
В ответ – ни слова. Лишь какой-то сдавленный звук, словно кто-то пытался подавить рыдания.
– Вам пора уйти, – продолжал Дед.
– Я хочу жить! – перебил его голос миссис Робсон; она, как всегда, еле ворочала языком.
У Джема аж дыхание перехватило. Он едва не бросился к окну, но вовремя удержался. Судя по звукам, они, должно быть, стоят возле кроличьей клетки, и стоит ему только высунуть нос, как его засекут. Снова послышался сдавленный всхлип, потом Дед еще что-то сказал – слишком тихо, чтобы Джем смог разобрать. И больше ничего. Миссис Робсон, если, конечно, это была действительно она, ушла. Тяжелые шаги раздались в соседней комнате, скрипнули пружины – Дед лег в постель. Ошеломленный Джем растянулся на кровати, заложив руки за голову. Дед и миссис Робсон! В семь утра! Может, ее прохватил какой-нибудь этот гадский рак? А Дед – что-то вроде целителя? Размышляя, прикидывая так и этак, Джем уснул – беспокойным сном, в который вклинивались разные кошмары.
На ватных ногах Льюис вошел в кабинет доктора Вонга. Минут двадцать ему пришлось ждать в роскошной приемной под равнодушным взглядом аккуратно одетой, безупречно подкрашенной секретарши. Очевидно, практика Джона Вонга процветала. Льюис пересек толстый бежевый ковер и упал в гостеприимные объятия удобного кожаного кресла. Вонг сидел за большим письменным столом с инкрустированной поверхностью, на котором не было ничего, кроме блокнота, ручки с золотым пером и терминала компьютера. Когда Льюис вошел, доктор встал, обогнул стол и подошел пожать ему руку.
– Рад видеть вас, Льюис. Чем обязан?
Льюис посмотрел на восточное – словно точеное – здоровое лицо Вонга, встретившего его любезной улыбкой, и вздохнул:
– Я чувствую жуткую слабость. Позапрошлой ночью мне было плохо: вследствие галлюцинации я на несколько часов потерял сознание…
– Галлюцинации?
Льюис принялся рассказывать о трагических событиях той ночи. Вонг почти не прерывал его – лишь попросил уточнить некоторые моменты: размер тараканов, ощущения Льюиса и подробности пробуждения в результате вмешательства Уилкокса. Лицо его стало непроницаемым – перед Льюисом уже сидел бесстрастный профессионал.
– Полагаю, это серьезно, – бесцветным голосом, словно школьник сложив руки на коленях, закончил Льюис.
– Это мы еще посмотрим; разденьтесь, пожалуйста.
Льюис потащился к смотровому столу, и Вонгу пришлось помочь ему туда взобраться. Ему хотелось только одного – спать. Спать, спать и спать. Он закрыл глаза.
Когда он их открыл, Вонг склонился над ним с озабоченным видом, что, впрочем, тут же попытался развеять, заговорив жизнерадостным тоном:
– Прекрасно, прекрасно – сделаем парочку подробных анализов и посмотрим, как все это можно уладить.
Льюис сел.
– Но что-то ведь не так, правда? – Вонг мыл руки – над восхитительной фарфоровой раковиной начала века.
– Вы истощены до крайности, и лучше будет, если мы сделаем все необходимые анализы… на всякий случай, – проговорил он не оборачиваясь.
– Вонг, не лгите мне, я ведь и сам – врач.
Прежде чем ответить, Вонг тщательно вытер ухоженные руки ослепительно белым полотенцем.
– Я крайне огорчен, Льюис, но…
– Сколько мне осталось жить? – лихорадочно перебил его Льюис.
– Не знаю, честно сказать, не знаю. Необходимо полное обследование.
Он поколебался, что-то нацарапал в блокноте, вырвал листок и протянул его Льюису:
– Внизу у нас лаборатория. Мы с ними сотрудничаем. Передайте эту записку доктору Стивенсону и сделайте анализ крови – у нас уже будет хотя бы это.
Льюис молча взял листок. Вонг встал, Льюис последовал его примеру – с некоторым опозданием. Любезное лицо молодого китайца как-то вдруг расплылось в глазах, потом зрение опять прояснилось; он пожал протянутую ему руку.
– Спасибо, Вонг, до скорого.
– Прошу вас, доктор. И не беспокойтесь – позвоню сразу же, как узнаю результаты.
Не беспокойтесь! Льюис – уже в лифте – подавил горький смешок. И в самом деле: о чем беспокоиться, если жить тебе осталось каких-нибудь пару месяцев? Лифт тихо зашипел и остановился, и Льюис оказался перед рифленой стеклянной дверью лаборатории – «Мейер и Стивенсон». Какое-то мгновение он так и стоял, потом храбро взялся за ручку.
Федеральный агент Марвин Хейс, стоя под палящим солнцем возле полицейского участка, осмотрелся: Нью-Мексико, Джексонвилль, 3842 жителя – превосходное местечко в самом центре каменистой пустыни, которая, в свою очередь, умудрилась расположиться в горах на высоте 3300 метров над уровнем моря; до ближайшего города – 150 километров, а добраться сюда можно лишь следующим образом: сначала – государственная автомагистраль № 60, потом – ответвление на местную дорогу № 67 – сплошные выбоины да крутые повороты вам гарантированы. Заехав в такого рода дыру, люди обычно молят Бога о том, чтобы машина паче чаяния не сломалась. Этого города ни в одном туристическом справочнике мира вы не отыщете. Три покойника за пару дней – именно то, чего здесь недоставало. И почему местный шериф не обратился в полицию? Тогда бы ему, Марвину Хейсу, не пришлось при 38° в тени плутать в этом скорпионьем раю под косыми взглядами здешних провинциалов. Ладно, хватит тянуть. Хейс решительно направился к зданию, на котором красовались слова: «Контора шерифа / Полицейский участок», и, распахнув дверь, остановился на пороге.
После этого Уилкокс всех отправил отдыхать. Усевшись за стол, поставив перед собой почти нетронутый стаканчик кофе, он скреб небритые щеки и размышлял. На ясном небе разгоралось утро. Уилкокс взглянул на часы: семь. В бассейнах уже плескалась ребятня – слышны были радостные вопли. Город, не сознававший того, что в нем творится, оживал. Там, в жизнерадостной вселенной начинавшегося лета, поднимались железные шторы магазинов, пускали парок кофеварки, хлопали дверцы машин, развевались пижамы и сотни страдающих ацидозом домохозяек, наливая витаминизированное молоко в кукурузные хлопья, кричали: «Завтрак на столе, дорогой!»
Ушедший в раздумья шериф даже не слышал, как с приглушенным звуком упала под дверь газета. Впервые в жизни Герби Уилкокс чувствовал себя совершенно растерявшимся.
Джем вздрогнул и проснулся. Ему снилось, что за ним гонится черное блестящее существо с острыми, как у крокодила, зубами – помесь гигантского таракана с акулой, обдававшая его зловонным дыханием. Мокрый от пота, опутанный простынями, он сел на кровати. Было уже светло. Несколько секунд он, тяжело дыша, так и сидел, потом лег и попытался опять заснуть. Снаружи доносился какой-то шепот. Он прислушался: голос Деда. Неужели Дед в семь утра разговаривает сам с собой? Или что-то случилось? Джем бесшумно сполз с кровати, подкрался к перегородке и прижал ухо к доскам.
– Я ничем не могу помочь вам… – тихо, но твердо произнес Дед.
В ответ – ни слова. Лишь какой-то сдавленный звук, словно кто-то пытался подавить рыдания.
– Вам пора уйти, – продолжал Дед.
– Я хочу жить! – перебил его голос миссис Робсон; она, как всегда, еле ворочала языком.
У Джема аж дыхание перехватило. Он едва не бросился к окну, но вовремя удержался. Судя по звукам, они, должно быть, стоят возле кроличьей клетки, и стоит ему только высунуть нос, как его засекут. Снова послышался сдавленный всхлип, потом Дед еще что-то сказал – слишком тихо, чтобы Джем смог разобрать. И больше ничего. Миссис Робсон, если, конечно, это была действительно она, ушла. Тяжелые шаги раздались в соседней комнате, скрипнули пружины – Дед лег в постель. Ошеломленный Джем растянулся на кровати, заложив руки за голову. Дед и миссис Робсон! В семь утра! Может, ее прохватил какой-нибудь этот гадский рак? А Дед – что-то вроде целителя? Размышляя, прикидывая так и этак, Джем уснул – беспокойным сном, в который вклинивались разные кошмары.
На ватных ногах Льюис вошел в кабинет доктора Вонга. Минут двадцать ему пришлось ждать в роскошной приемной под равнодушным взглядом аккуратно одетой, безупречно подкрашенной секретарши. Очевидно, практика Джона Вонга процветала. Льюис пересек толстый бежевый ковер и упал в гостеприимные объятия удобного кожаного кресла. Вонг сидел за большим письменным столом с инкрустированной поверхностью, на котором не было ничего, кроме блокнота, ручки с золотым пером и терминала компьютера. Когда Льюис вошел, доктор встал, обогнул стол и подошел пожать ему руку.
– Рад видеть вас, Льюис. Чем обязан?
Льюис посмотрел на восточное – словно точеное – здоровое лицо Вонга, встретившего его любезной улыбкой, и вздохнул:
– Я чувствую жуткую слабость. Позапрошлой ночью мне было плохо: вследствие галлюцинации я на несколько часов потерял сознание…
– Галлюцинации?
Льюис принялся рассказывать о трагических событиях той ночи. Вонг почти не прерывал его – лишь попросил уточнить некоторые моменты: размер тараканов, ощущения Льюиса и подробности пробуждения в результате вмешательства Уилкокса. Лицо его стало непроницаемым – перед Льюисом уже сидел бесстрастный профессионал.
– Полагаю, это серьезно, – бесцветным голосом, словно школьник сложив руки на коленях, закончил Льюис.
– Это мы еще посмотрим; разденьтесь, пожалуйста.
Льюис потащился к смотровому столу, и Вонгу пришлось помочь ему туда взобраться. Ему хотелось только одного – спать. Спать, спать и спать. Он закрыл глаза.
Когда он их открыл, Вонг склонился над ним с озабоченным видом, что, впрочем, тут же попытался развеять, заговорив жизнерадостным тоном:
– Прекрасно, прекрасно – сделаем парочку подробных анализов и посмотрим, как все это можно уладить.
Льюис сел.
– Но что-то ведь не так, правда? – Вонг мыл руки – над восхитительной фарфоровой раковиной начала века.
– Вы истощены до крайности, и лучше будет, если мы сделаем все необходимые анализы… на всякий случай, – проговорил он не оборачиваясь.
– Вонг, не лгите мне, я ведь и сам – врач.
Прежде чем ответить, Вонг тщательно вытер ухоженные руки ослепительно белым полотенцем.
– Я крайне огорчен, Льюис, но…
– Сколько мне осталось жить? – лихорадочно перебил его Льюис.
– Не знаю, честно сказать, не знаю. Необходимо полное обследование.
Он поколебался, что-то нацарапал в блокноте, вырвал листок и протянул его Льюису:
– Внизу у нас лаборатория. Мы с ними сотрудничаем. Передайте эту записку доктору Стивенсону и сделайте анализ крови – у нас уже будет хотя бы это.
Льюис молча взял листок. Вонг встал, Льюис последовал его примеру – с некоторым опозданием. Любезное лицо молодого китайца как-то вдруг расплылось в глазах, потом зрение опять прояснилось; он пожал протянутую ему руку.
– Спасибо, Вонг, до скорого.
– Прошу вас, доктор. И не беспокойтесь – позвоню сразу же, как узнаю результаты.
Не беспокойтесь! Льюис – уже в лифте – подавил горький смешок. И в самом деле: о чем беспокоиться, если жить тебе осталось каких-нибудь пару месяцев? Лифт тихо зашипел и остановился, и Льюис оказался перед рифленой стеклянной дверью лаборатории – «Мейер и Стивенсон». Какое-то мгновение он так и стоял, потом храбро взялся за ручку.
Федеральный агент Марвин Хейс, стоя под палящим солнцем возле полицейского участка, осмотрелся: Нью-Мексико, Джексонвилль, 3842 жителя – превосходное местечко в самом центре каменистой пустыни, которая, в свою очередь, умудрилась расположиться в горах на высоте 3300 метров над уровнем моря; до ближайшего города – 150 километров, а добраться сюда можно лишь следующим образом: сначала – государственная автомагистраль № 60, потом – ответвление на местную дорогу № 67 – сплошные выбоины да крутые повороты вам гарантированы. Заехав в такого рода дыру, люди обычно молят Бога о том, чтобы машина паче чаяния не сломалась. Этого города ни в одном туристическом справочнике мира вы не отыщете. Три покойника за пару дней – именно то, чего здесь недоставало. И почему местный шериф не обратился в полицию? Тогда бы ему, Марвину Хейсу, не пришлось при 38° в тени плутать в этом скорпионьем раю под косыми взглядами здешних провинциалов. Ладно, хватит тянуть. Хейс решительно направился к зданию, на котором красовались слова: «Контора шерифа / Полицейский участок», и, распахнув дверь, остановился на пороге.