– Не слишком я хорошо сейчас выгляжу, да, фараонище? Я просила его, чтобы оставил меня здесь. И слушать не хочет. А я так устала.
Прежде чем он успел что-либо ответить, Дак оттолкнул его, чтобы уложить Френки получше. Он, похоже, и не понимал, в каком она состоянии. Рут, прижав к себе Лори, закрыла глаза. Джем выскочил из машины за канистрами и тряпками. Марвин подошел к Сэм, зорко следившей за подступами к станции.
– Девушка умирает, Сэм, она в жутком состоянии!
– Выбора нет, надо ехать. Это наш последний шанс. А он хочет взять ее с собой.
– Дай мне шланг, я буду держать их на расстоянии, пока вы не отъедете подальше.
– Ни в коем случае, агент Марвин Хейс, этот кран с бензином был поручен мне. Я не подпущу их близко. Вели Джему приготовить тряпичные снаряды – подожжете и будете в них швырять.
– А потом?
– Успею повиснуть на дверце. Ты поможешь мне забраться внутрь. Есть возражения?
Марвин помотал головой:
– Они набросятся и разорвут нас на кусочки.
– Возражение не принято.
Сидевший за рулем Дак посигналил.
– Боюсь я этого парня, – сказал Марвин.
– Марвин, не мешало бы тебе иногда быть чуть-чуть попроще…
Он посмотрел на Сэм, потрепал ее по волосам, развернулся и пошел к машине, крича:
– Джереми! Поторопись!
– Иду, – откликнулся из гаража Джем.
Мертвецы возмущенно загалдели и плотной толпой встали напротив, блокируя шоссе.
– Въедем с размаху в эту кучу, – решил Марвин.
Но внезапно умолк и замер, услышав какое-то хихиканье. Здесь, где-то совсем рядом. Сэм тоже это почувствовала – она быстро обернулась. Опять какой-то хохот.
Джем с канистрами в руках вышел из гаража. Саманта сглотнула. Какой-то едкий голосок прошептал у нее в мозгу: «Хочешь, покажу тебе свою маленькую морковочку, дорогая?»
– Марв! Один из них здесь!
– Знаю.
Он насторожился, готовый в любую секунду открыть стрельбу, его черная кожа приобрела синеватый оттенок. Джем торопливо подходил к машине.
– Джем… – прошептала Саманта.
Мальчик вопросительно посмотрел на нее.
– А, тебе больше по вкусу то, что у шерифа, шлюха ты подлая! – нараспев произнес все тот же голосок, и по тому, как напрягся Марвин, она поняла, что он тоже слышал.
Дак высунулся из машины и крикнул:
– Что вы там возитесь?
Из гаража высунулась детская ладошка. Потом рука. Потом – Джем, весь в крови. Саманта зажала рот рукой, чтобы не заорать от изумления. Тот Джем, что вышел первым, был уже возле машины – замер, выпучив глаза. А второй, спотыкаясь, покачиваясь, кричал:
– Остановите его! Это Пол! Пол Мартин! Он всех нас убьет!
– Вот черт! – озадаченно выдохнул Марвин.
Стоявший с канистрами в руках Джем обернулся – в глазах у него стояли слезы.
– Неправда! Не верьте ему! Неправда, это я, Джем! Лори! Скажи же им!
Изумленный Лори высунулся из машины. Два Джема? Невероятно. Но который из них настоящий? Волной нахлынула мерзкая вонь, и зазвучал визгливый голосок:
– Ну что, пень горелый, в глазах двоится? Как поживает твоя мамаша-уродина?
Он посмотрел на Джема, стоящего в паре метров от него, потом – на другого Джема, окровавленного, метрах в четырех-пяти, и ничего не понял. Вид у обоих был совершенно одинаковый. Один и тот же умоляющий взгляд. Дак тоже смотрел на мальчиков, но до него толком и не доходило, что здесь происходит. Он был далеко-далеко, в вихрящемся ледяном пространстве, где Френки улетала от него к звездам. Лежа на полу, она тихонько застонала, и Дак вздрогнул. Марвин поднял с пола тряпичный шар, достал зажигалку, и его длинный палец лег на клапан.
– Не делайте этого! – взмолился Джем с канистрами. – Не делайте этого, это же я, Джереми, внук Леонарда, я, черт возьми!
– Он врет! Он всех нас сейчас угробит, он врет! – кричал перемазанный кровью Джем. – Как вы не видите, что это Пол Мартин? Отойдите от машины!
Марвин перебегал взглядом с одного мальчишки на другого. Светлые волосы обоих Джемов сверкали на фоне свинцового неба. Выбрать. Нужно выбрать. И быстро.
Волна вони прокатилась по губам, проникла в рот.
– Педик поганый, тебе нужно, чтобы я тобой занялся, да, ну-ка брось эту тряпку, иначе, клянусь, отгрызу тебе твои здоровые черные шары.
Марвин подумал о том, что только теперь понял понастоящему смысл слова «ужас». Страшно ему бывало не раз. И рисковать жизнью уже приходилось. Но тут он был просто в ужасе. Он ни за что не допустит, чтобы эта мразь опять накинулась на него. Ни за что.
Лори перелез через Рут, выскочил из машины и встал рядом с Марвином. Джем с канистрами шагнул к нему; и, хотя сердце Лори сжалось, он закричал:
– Не подходи!
И изо всех сил вцепился пальцами в рукоятку обмотанной тряпками отвертки.
Окровавленный Джем подошел поближе – он с трудом дышал, из глубокой раны на груди текла кровь.
– Помогите; Лори, старик, помоги, я же кровью истекаю! Лори! Ну пожалуйста!
Раздираемый сомнениями, Лори никак не мог ни на что решиться. Саманта упрямо пыталась отыскать какой-нибудь признак, способный навести на истину. Мертвецы ждали – она готова была поклясться, что слышит, как они насмехаются.
Марвин увидел, как вцепились в руль руки Дака, и понял, что парень готов уехать без них. Мысленно прикинул, не бросить ли здесь обоих Джемов. Лори поднял голову и умоляюще на него посмотрел, а он не знал, что и сказать.
Лори остро ощутил, что бесценное время бежит, словно вода сквозь песок, и что на карту поставлена жизнь Джема – настоящего Джема. Рука Марвина уже почти властно сжимала его плечо, Дак уже потянулся к ключу зажигания – и тут Лори завопил:
– Сжечь их обоих, и дело с концом!
У Саманты от изумления аж челюсть отвисла, но тут Джем с канистрами шагнул к Лори.
– Лори! За что? – прошептал он, выронив свою ношу.
– Сволочь! Сукин сын! – взвизгнул окровавленный Джем и тут же укрылся в гараже, ибо Марвин запустил в него пылающей тряпичной бомбой.
Бомба ударилась в дверь и отлетела на землю. Настоящий Джем плакал, обхватив Лори за шею.
Марвин сгреб их обоих и поспешно засунул в машину, где, вцепившись в распятие, с потерянным видом сидела Рут. Он стукнул себя по лбу:
– Дайте-ка сюда эту штуку!
С явной неохотой она выпустила распятие из рук.
Из гаража ручьями хлынула кровь; в толпе мертвых пробежал радостный шепоток; багряная лужа расползалась все шире – густая, блестящая и жирная.
Показался Пол Мартин – глаза его огнем горели. Марвин швырнул в него пылающее тряпичное ядро, но тот дунул – поднялся ветер, влажный и такой вонючий, что Саманта почувствовала дрожь в ногах. Ядро упало на землю, не долетев до цели. Сэм хотела было открыть кран с горючим, но внезапно поняла, что держит в руках отнюдь не кран, а чей-то отрезанный пенис, из которого капает сперма? нет, только не это! и кровь. С криком она отдернула руки. Шланг со свистом яростно забился по земле – теперь он был во власти пениса, натянутого как струна, – и пополз к Полу Мартину, бесстрастно наблюдавшему эту сцену.
– Нет! – вскричал Марвин и придавил шланг ногой.
Пол рассмеялся – тонким, хрустальным смехом; рана на его горле забулькала кровью.
Пенис, резко распрямившись, вместе со шлангом взметнулся и полетел прямо в рот Марвину – тот отскочил, весь обрызганный спермой, – капли затрещали, оставляя на коже сильные ожоги. Охваченный слепой ненавистью, Марвин со всего размаху стукнул распятием этот пенис-шланг. Чудовищная штука взорвалась, осыпав все вокруг кусочками плоти. На земле остался лишь шланг – он лежал безжизненной кучкой.
Пол, увидев распятие, зарычал. Глаза его налились кровью, и весь он как-то завибрировал, отрываясь от земли.
– Вы никуда не уедете из Джексонвилля, теперь вы наши.
– Подойди-ка ко мне, трепло несчастное, ну – иди же, иди, поиграй с этой штучкой, – говорил Марвин, потрясая распятием, – давай, дружок, подваливай, тебе наверняка эта штука понравится! Немножко, правда, старовата, но все еще работает!
Ярко-красные глаза Пола сощурились, узкий рот расползся от уха до уха, открыв взору голые кости десен. И эхом раскатился голос – такой низкий, такой леденящий, что казалось, будто доносится он из какой-то подземной пещеры:
– Надеешься напугать меня этой игрушкой, негритос? Думаешь, тому старому хрену, что засел на небесах, есть еще до вас какое-то дело? До тебя так и не дошло, что он из ума давно выжил? Все вы умрете. И всем вам будет больно. А мне от этого будет очень хорошо.
Он запрокинул голову и по-волчьи завыл.
Марвин смотрел, как этот страшно бледный мальчишка, стоя в маслянисто-кровавой луже, воет на луну, а голова его при этом держится лишь на нескольких поблескивающих сухожилиях, и прикидывал, есть ли еще у него шанс хоть какое-то время пребывать в здравом рассудке. Ни малейшего – ответил ему его внутренний компьютер; Марвин вздохнул и бросился на маленького мертвеца.
Услышав, как он бежит, Пол выпрямил голову, увидел, что на него надвигается огромный крест, взвыл от ярости и бросился в сторону. Марвин промахнулся на пару сантиметров, потерял равновесие и растянулся на бетонной площадке. Саманта подняла с земли шланг и повернула кран. Ударила струя бензина, но Пол ловко увернулся; его голова завращалась, словно перископ, мертвые глаза отыскали Саманту; он улыбнулся, высунув изо рта огромный язык и с наслаждением поглаживая им рану на шее:
– А для тебя я приберег кое-что особенное. Ты, я и дядюшка Джек.
Обезумев от гнева, Саманта снова попыталась достать его струей бензина, но вместо этого окатила поднимавшегося с земли Марвина.
– О нет! – вцепившись в Лори, прошептал Джем. Рут, закрыв глаза, тихонько молилась. Дак сжимал ледяную руку Френки. Черному фараону крышка. Громко расхохотавшись, Пол Мартин зажег спичку и швырнул ее в Марвина Хейса. Саманта вскрикнула. Под смех и вой мертвецов одежда на Марвине мгновенно вспыхнула.
– В аду ты станешь еще чернее, – сказал Пол и раскланялся, словно артист на сцене.
Марвин ощутил, как огонь коснулся кожи, волос, ресниц и принялся пожирать его тело; он попытался швырнуть в Пола распятие, но помешала боль; он рухнул на колени и покатился по земле, пытаясь погасить пламя.
Дак выскочил из машины. Как смерч он пронесся в контору, выскочил оттуда с наполненным водой пластиковым ведром и опрокинул его на Марвина. А Джем и Лори уже бежали со снятым с Френки одеялом – они бросили его на Марвина, лишив пламя воздуха.
Пол подошел к своим, встал, скрестив руки на груди, и спокойно наблюдал за происходящим.
Боль была непереносимой; Марвин чувствовал, как коробится в огне его кожа, и даже не мог закричать: весь рот обожгло. Полилась вода – на голову, на плечи, – по спине и ногам кто-то бил одеялом; стало легче.
Дак опрокинул еще одно ведро на голову здоровенного черного фараона. Тот дымился, как затухающий костер. Вся кожа у него была покрыта волдырями величиной с куриное яйцо, лицо обезображено. Саманта подхватила Марвина под мышки:
– Помогите-ка, его надо уложить в машину.
Дак открыл было рот, но спохватился и приподнял Марвина за ноги.
Они дотащили его до машины и уложили на переднем сиденье. Марвин был в полубессознательном состоянии и тихо стонал.
Избегая смотреть на него, Дак снова сел за руль.
– Так, – сжав кулаки, сказала Саманта, – ладно, теперь наконец едем. Джем и Лори, есть у вас снаряды?
– Да.
– Рут, вы приглядываете за Френки?
– Да, и молюсь за всех нас.
Она прикрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Там, у кладбищенских ворот, отчаянно размахивал правой локтевой костью Герберт – произнести он не мог ни звука: нижней челюсти у него не было. Саманта повернулась к Даку:
– Вы прорываетесь вперед, я цепляюсь за дверцу, о'кей?
– О'кей.
Сэм подняла с земли распятие. Прикоснувшись к раскаленному серебру, едва не вскрикнула, но сдержалась. Молча посмотрела на почерневший крест, потом сунула его за пояс. Сознание захлестнула ярость – словно огромная черная волна, на гребне которой сияли слова: «Доберусь я до тебя, дрянь поганая». Она представила себя акулой – хладнокровной, не испытывающей ни волнений, ни страха и знающей лишь одно – кусать, кусать, сжимать челюсти с острыми, как бритва, зубами, рвать ими на части мертвые ноги мертвецов, их прогнившую кожу, с треском ломая сочащиеся влагой кости, перемалывая в муку голые черепа, раздирать, разрывать, уничтожать; рука, словно челюсти, сомкнулась на кране шланга.
Пол, должно быть, почувствовал исходящую от нее ненависть: слегка склонив голову набок, сплюнул на землю целую кучу копошащихся белых червей. Глядя на нее, неторопливо растер их ногой. Саманта отчетливо услышала чавкающий звук из-под подошвы.
Она спокойно открыла кран, и струя бензина ударила в тех мертвецов, что стояли к ней ближе всего. Они в бешенстве шарахнулись назад. До Сэм донесся ее собственный, искаженный гневом голос:
– Ну что, парни, задумались – говорите живо, какую марку бензина предпочитаете?
Она кивнула Джему и Лори:
– Давайте, ребятишки.
Горящий тряпичный шар упал в расплывавшуюся перед кладбищем лужу, огненная дорожка побежала по мокрому шоссе, взметнулась вверх по заплесневелым штанинам, вгрызаясь в старые пожелтевшие кости. Герберт тупо уставился на огонь. И смотрел на него до тех пор, пока пламя не набросилось на него. Почему все горит? Почему я не дома? Ведь доктор сказал… да нет, я же умер… но почему-то хожу… Мартины. Семейка Мартинов. Завоевать мир. Дождь идет. А Рут сидит в машине, она хочет сбежать. Да, сбежать. Почему? А еще этот голод – просто раздирает все внутри. Голод. Что это за люди? Черт возьми, я же горю; Рут, я горю! Дак нажал на газ, «рэйнджровер» подскочил на месте, но мотор тут же позорно заглох. Рут перекрестилась. Она не видела, как Герберт, повернувшись к ней, превратился в жалкую кучку костей и пепла. Не видела она и как чета Херрера, в огне пытаясь перейти на другую сторону, медленно сгорела – рука об руку, так же неразлучно, как жила душа в душу целых шестьдесят лет.
Мертвецы взвыли – в их глухом вое слышался гнев и сдержанная ярость – и побежали на противника. Пол Мартин расхохотался.
Дак тщетно пытался включить зажигание. Саманта с отчаянием глянула в его сторону.
Пол поднял над головой какую-то металлическую штучку и голосом, подрагивающим, как мираж, проговорил:
– Не ты ли это потерял, болван?
Мертвецы загоготали, от радости щелкая челюстями и хлопая себя по бедрам. Они были уже совсем близко, в нескольких метрах от машины.
Дак выскочил и бросился в гараж. Сэм слышала, как он, расшвыривая инструменты, роется на верстаке. Рут высунулась в окно:
– По-моему, девушка умирает.
Никто не обратил на это внимания.
Джем и Лори вылезли из машины и встали по обеим сторонам от Саманты, держа наготове тряпичные бомбы.
– Если мы сейчас же не уедем отсюда, Марвину конец… – прошептала Саманта.
Пол Мартин расстегнул ширинку, извлек оттуда свой маленький член и долго мочился на землю; в его бледных глазах отражались черные тучи.
Джем внезапно осознал, что вокруг ужасно воняет: мочой, кровью, дождем и гнилью. В нескольких шагах от него лежали останки Деда, по ним деловито сновали тараканы – целыми тучами. Он отвел глаза; сердце сдавила тоска и ярость, но он не заплакал. Не было у него больше времени плакать.
Послышались мерные шаги по асфальту. Лори повернул голову.
По самой середине шоссе – один, в измятой и перепачканной форме, положив руки на свисавшие с пояса кольты, шел Уилкокс.
После того как Сэм и Марвин ушли, он много раз, через равные промежутки времени, тщетно пытался связаться с властями. А потом началось. Снаружи кто-то кричал. Кто-то выл от ужаса. Гремел гром, вспыхивали какието сверхъестественные молнии. Кто-то колотил в дверь, умоляя открыть, – и вооруженный до зубов Уилкокс оказался нос к носу с Ллойдом – тот прижимал к себе ребятишек, их было уже только трое.
– Они уничтожили их, Герби, уничтожили Ронни и Шейлу; ради Бога, впусти нас!
Уилкокс впустил их в контору. Ллойд плакал, закрыв лицо руками, а ребятишки дрожали и не говорили ни слова.
– Если бы ты видел это, Герби, если бы ты только видел, они разорвали их на куски; они везде, повсюду – а ты ведь знал это, знал и ничего не сделал, а теперь Шейлы больше нет. Из-за тебя!
Уилкокс ничего не ответил. Нечего ему было ответить. Он пытался ограничить распространение этой эпидемии, но ничего у него не вышло. Не сумел выполнить свой долг – что правда, то правда. А теперь пришла пора расплачиваться за это. Снаружи бился в агонии Джексонвилль. Уилкокс взял шляпу, велел Ллойду встать, объяснил, что нужно уходить отсюда, но Ллойд наотрез отказался, схватил одно из ружей Герби и навел его ему на живот.
– Ты не заставишь меня выйти отсюда, Герби, ни за что на свете. И ребятишек моих я тебе не отдам, попробуй только подойди к ним – убью!
Уилкокс пытался образумить его, но Ллойд и слышать ничего не желал. И тогда, с болью в сердце, сгорая со стыда, Уилкокс вышел один – защищать то, что осталось от города. Он прошел по залитым мочой и кровью улицам, перешагивая через лежащие на земле скрюченные трупы, обломки машин; сам того не зная, прошел по размазанному по асфальту Лесли Андерсону, взглянул в лицо доктора Флинна, словно на кол, посаженного на столб счетчика автостоянки, и оказался здесь – лицом к лицу с этой мразью Полом Мартином и его дохлым войском.
С промокшей ковбойской шляпы капала вода. На рубашке цвета хаки сверкала звезда шерифа. Внезапно в ней мелькнуло отражение молнии, и тотчас прогремел страшнейший раскат грома – на что, похоже, никто не обратил никакого внимания.
Пол глухо зарычал, и на какое-то мгновение его лицо превратилось в самую настоящую слюнявую морду.
– Привет, дражайший шериф!
Уилкокс молча замер на месте, метрах в десяти от него. Уши Пола вытянулись и покрылись фиолетовой шерстью.
– Хочешь посмотреть, как я выгляжу на самом деле?
Уилкокс сложил руки на груди:
– Боишься меня, сынок? Боишься, что дам тебе хорошего пинка под зад?
Пол шагнул вперед – во рту уже сверкали длинные клыки – и, прижав руку к сердцу, обратился к собравшимся:
– А сейчас, дамы и господа, перед вами гордый и храбрый шериф, в последний момент явившийся спасать Джексонвилль от поругания Дьяволом.
Он повернулся к Уилкоксу:
– Кончай разыгрывать тут вестерн, папочка! Пора менять профессию! Сейчас я из тебя сделаю гамбургер, и завтра ты выйдешь из меня в виде дерьма.
Уилкокс улыбнулся – широко и спокойно, что несколько озадачило Саманту. Неторопливо расстегнул кобуру, достал кольты и прицелился.
– Ну это ж надо: папаша Джон Вэйн надеется уничтожить нас с помощью этих доисторических игрушек – сплю я, что ли?
Две разрывные пули рассекли провода высоковольтной линии, проходившей через шоссе как раз над головой Пола Мартина, – тот в этот момент самодовольно резвился, хлопая длинными волчьими ушами.
Искры посыпались дождем, провод, изгибаясь и шипя, тяжело рухнул в лужу, хлестнув Пола. Пол возмущенно взвизгнул и потерял равновесие. Потом полетел носом в землю, инстинктивно вытянув руки вперед, выронил ту металлическую детальку, что стащил у Дака, и руки его сомкнулись на черном проводе.
Пол Мартин завыл – в этом вое не было уже и намека на насмешку.
Все его тело невероятно напряглось, ноги разошлись под прямым углом, жидкие пегие волосы на уцелевших на черепе кусках кожи встали дыбом, и он, изрыгая огонь и снопы голубоватых искорок, принялся трястись, намертво вцепившись в провод; будто исполнял какой-то экзотический танец.
– Ну и энергии у тебя, приятель, – язвительно заметил Уилкокс, с интересом разглядывая выкатившиеся из орбит глаза Пола, его худосочное тело, дергавшееся в страшных судорогах.
– Вот она! – радостно заорал Дак, бросившийся вперед в тот самый момент, когда Пол что-то выронил из рук.
Он выпрямился и в один прыжок оказался у раскрытого капота машины.
– Ну вот! Скорее!
Он быстро сел за руль, включил зажигание и нажал на газ. Мотор зарычал. Машина потихоньку тронулась с места. Уилкокс подошел к лесенке у задней дверцы. Джем и Лори, вынужденные оторваться от этого необычайного зрелища – Пол в виде «месье сто тысяч вольт», – побежали к машине.
– Скорей, скорей! – крикнула Рут, протягивая им руки.
Она помогла мальчикам взобраться на сиденье, а Дак тем временем постепенно прибавлял скорость.
Бьющееся в судорогах тело Пола Мартина сострясалось на конце огромной черной металлической змеи, вращавшейся, словно огненная трещотка. По земле, через лужи бензина, побежали голубые вспышки.
«Рэйнджровер» чуть притормозил возле Сэм – она, разинув рот, так и стояла, вцепившись в свой шланг. Тяжелая рука Уилкокса подхватила ее, и, придавленная к металлическим ступенькам лесенки, она оказалась вплотную прижатой к нему.
– Забирайтесь скорее! Сейчас все взлетит на воздух! – прокричал он ей прямо в ухо.
Дак увидел, что пламя, словно стая койотов при виде падали, несется к бензонасосам, а прямо перед ним, уставившись пустыми глазницами на испускающее яркие вспышки тело Пола Мартина, плотной воющей стеной стоят разъяренные мертвецы.
Он глубоко вдохнул и до отказа нажал на газ.
«Рэйнджровер» подскочил, пролетел над проводом и понесся сквозь кашу дряблых тел, полусгнивших рук и ног, так что Уилкокса и Саманту с головы до ног обрызгало гноем. Рут крепко держала за руки мальчиков, стараясь не смотреть на царапавшие стекла бледные пальцы. Тяжелая машина содрогнулась от резкого толчка, и, если бы не плотно прижимавшееся к ней тело Уилкокса, Саманта непременно свалилась бы на землю, в самую гущу этой слюнявой кучи.
Огонь подбирался к бензонасосам.
Послышался последний вопль Пола Мартина:
– Я – СУПЕРНОВАЯ ЗВЕЗДА!
Он уже совсем почернел и изжарился. Изо рта у него вылетел столб голубого огня, и он, затрещав, словно фейерверк, самым натуральным образом взорвался. Какая-то рука впилась когтями в тело Уилкокса, пытаясь стащить его на землю, и он не глядя саданул каблуком во что-то мягкое.
Бензонасосы взорвались.
«Рэйнджровер» проскочил сквозь плотную толпу трупов и вошел в поворот шоссе как раз в тот момент, когда станция обслуживания взлетела на воздух. В мгновение ока десятки тел превратились в пылающие факелы. Зловонная горячая волна воздуха захлестнула «рэйнджровер», и Саманта решила, что сейчас их постигнет участь омаров. Потом они оказались под надежным прикрытием горного карниза.
Сзади них послышалась серия взрывов: Джексонвилль разлетался на кусочки, словно под него подложили динамит, – в воздухе мелькали десятки тел, какие-то огненные шары – они падали на землю с тем звуком, который бывает, когда раздавишь муху. Уилкокс закрыл глаза. Мысленно он представил себе их: Лесли Андерсон с квадратной головой, Ллойд, Шейла, их ребятишки, Уэс и Эмма, Герман Моргенштейн, Эванс, мисс Тини, чета Херрера, Джо Нельсон, Рози, Мария, Френк, Джек, Мосс, Тони… все эти лица, имена в течение стольких лет были его жизнью, среди них он чувствовал себя как дома. Кто-то слегка сжал ему пальцы, и он понял: Сэм хочет этим сказать, что знает, о чем он думает.
Чуть ли не стоя на педали газа – ни дать ни взять ковбой на лошади, – Дак повел машину на подъем, ведущий к старой риге.
С омерзительно неприличными, гротескными звуками – словно какому-то толстому великану стало плохо с животом – Джексонвилль бился в агонии.
«Рэйнджровер» въехал на горку. Перед ним, насколько хватало глаз, среди горных плато бежало вдаль шоссе. Дак наконец остановил машину и обернулся.
Город полыхал. Плотная завеса желто-синего пламени перекрыла шоссе позади них, исключая всякую возможность попасть в город.
Уилкокс спрыгнул с лесенки в пожелтевшую траву. Саманта последовала за ним. Дверцы машины распахнулись, оттуда вывалились Джем и Лори, потом появилась Рут – все ее старое тело содрогалось, она судорожно сжимала на груди ворот халата. Марвин открыл глаза. Он тяжело дышал, скорчившись на переднем сиденье. Саманта обеспокоенно проверила ему пульс – сердце Марвина билось ровно. Теперь она была уверена в том, что он не умрет, и шепнула ему на ухо:
– Потерпи часок, и ты окажешься в чистой постели.
– Все кончилось, да, – пролепетал какой-то слабый голосок.
Уилкокс резко обернулся. Френки каким-то образом сумела подняться и стояла, уцепившись за дверцу; испачканное платье прилипло к телу.
Уилкокс увидел, что ее синеватая кожа, под которой что-то шевелится, местами растрескалась и сочится чем-то землистым, и почувствовал, что Саманта встала рядом с ним.
Френки нетвердой походкой прошла несколько шагов. Все расступились.
Дак выскочил из машины, но она протянула руку – ладошкой вперед, – останавливая его, и он так и закаменел на полпути к ней.
Ни слова не говоря, она обогнула стоящих людей и, пошатываясь на высоких каблуках, направилась в сторону Джексонвилля.
Сквозь прореху в платье на голой, мертвенно-бледной спине четко были видны три дырки, похожие на звездочки.
Заметив их, Рут сильно сжала плечо Лори:
– Помолись за нее, малыш, помолись.
Лори смутился: последний раз он молился, когда ему было лет пять. И неумело забормотал:
– Безликий Старик на небесах, сделайте так, чтобы Френки нашла покой, и, вместо того чтобы играть на этих дурацких автоматах, позаботьтесь лучше о нас.
Дак упрашивал:
– Френки! Подожди! Я отвезу тебя в больницу! Тебя вылечат! Вернись!
Она улыбнулась – тихо и устало – и, протянув бледную руку, нежно взъерошила ему волосы на голове.
– Я любила тебя, Дак. Я люблю тебя. Но теперь мне и вправду нужно уйти.
– Нет! НЕТ!
Он закричал. Она пошатнулась и чуть не упала. Дак поддержал ее, обняв рукой за тонкую талию. Обернулся к Уилкоксу и остальным – его перепачканное кровью лицо с разбитым, распухшим носом постарело от бессилия и отчаяния; взглянул на ясный горизонт, простиравшийся вдали, потом – на стену гудящего пламени внизу, там, где был город, ловко подхватил Френки на руки и направился в сторону Джексонвилля.
Саманта почувствовала у себя на предплечье тяжелую руку Уилкокса. Джем, сглотнув слюну, подошел к ним. Марвин закрыл глаза.
Дак шагал по раскаленному шоссе, прижимая к себе тело Френки, не слыша, как потрескивает асфальт.
Подошвы башмаков плавились, но он не чувствовал боли. Он ничего уже не чувствовал.
Они увидели, как он ступил сквозь огненную стену – словно в день свадьбы нес молодую жену, переступая порог их общего теперь жилища, – и исчез в пламени – прямая и решительная фигурка; руки Френки обнимали его за шею.
Эпилог
Прежде чем он успел что-либо ответить, Дак оттолкнул его, чтобы уложить Френки получше. Он, похоже, и не понимал, в каком она состоянии. Рут, прижав к себе Лори, закрыла глаза. Джем выскочил из машины за канистрами и тряпками. Марвин подошел к Сэм, зорко следившей за подступами к станции.
– Девушка умирает, Сэм, она в жутком состоянии!
– Выбора нет, надо ехать. Это наш последний шанс. А он хочет взять ее с собой.
– Дай мне шланг, я буду держать их на расстоянии, пока вы не отъедете подальше.
– Ни в коем случае, агент Марвин Хейс, этот кран с бензином был поручен мне. Я не подпущу их близко. Вели Джему приготовить тряпичные снаряды – подожжете и будете в них швырять.
– А потом?
– Успею повиснуть на дверце. Ты поможешь мне забраться внутрь. Есть возражения?
Марвин помотал головой:
– Они набросятся и разорвут нас на кусочки.
– Возражение не принято.
Сидевший за рулем Дак посигналил.
– Боюсь я этого парня, – сказал Марвин.
– Марвин, не мешало бы тебе иногда быть чуть-чуть попроще…
Он посмотрел на Сэм, потрепал ее по волосам, развернулся и пошел к машине, крича:
– Джереми! Поторопись!
– Иду, – откликнулся из гаража Джем.
Мертвецы возмущенно загалдели и плотной толпой встали напротив, блокируя шоссе.
– Въедем с размаху в эту кучу, – решил Марвин.
Но внезапно умолк и замер, услышав какое-то хихиканье. Здесь, где-то совсем рядом. Сэм тоже это почувствовала – она быстро обернулась. Опять какой-то хохот.
Джем с канистрами в руках вышел из гаража. Саманта сглотнула. Какой-то едкий голосок прошептал у нее в мозгу: «Хочешь, покажу тебе свою маленькую морковочку, дорогая?»
– Марв! Один из них здесь!
– Знаю.
Он насторожился, готовый в любую секунду открыть стрельбу, его черная кожа приобрела синеватый оттенок. Джем торопливо подходил к машине.
– Джем… – прошептала Саманта.
Мальчик вопросительно посмотрел на нее.
– А, тебе больше по вкусу то, что у шерифа, шлюха ты подлая! – нараспев произнес все тот же голосок, и по тому, как напрягся Марвин, она поняла, что он тоже слышал.
Дак высунулся из машины и крикнул:
– Что вы там возитесь?
Из гаража высунулась детская ладошка. Потом рука. Потом – Джем, весь в крови. Саманта зажала рот рукой, чтобы не заорать от изумления. Тот Джем, что вышел первым, был уже возле машины – замер, выпучив глаза. А второй, спотыкаясь, покачиваясь, кричал:
– Остановите его! Это Пол! Пол Мартин! Он всех нас убьет!
– Вот черт! – озадаченно выдохнул Марвин.
Стоявший с канистрами в руках Джем обернулся – в глазах у него стояли слезы.
– Неправда! Не верьте ему! Неправда, это я, Джем! Лори! Скажи же им!
Изумленный Лори высунулся из машины. Два Джема? Невероятно. Но который из них настоящий? Волной нахлынула мерзкая вонь, и зазвучал визгливый голосок:
– Ну что, пень горелый, в глазах двоится? Как поживает твоя мамаша-уродина?
Он посмотрел на Джема, стоящего в паре метров от него, потом – на другого Джема, окровавленного, метрах в четырех-пяти, и ничего не понял. Вид у обоих был совершенно одинаковый. Один и тот же умоляющий взгляд. Дак тоже смотрел на мальчиков, но до него толком и не доходило, что здесь происходит. Он был далеко-далеко, в вихрящемся ледяном пространстве, где Френки улетала от него к звездам. Лежа на полу, она тихонько застонала, и Дак вздрогнул. Марвин поднял с пола тряпичный шар, достал зажигалку, и его длинный палец лег на клапан.
– Не делайте этого! – взмолился Джем с канистрами. – Не делайте этого, это же я, Джереми, внук Леонарда, я, черт возьми!
– Он врет! Он всех нас сейчас угробит, он врет! – кричал перемазанный кровью Джем. – Как вы не видите, что это Пол Мартин? Отойдите от машины!
Марвин перебегал взглядом с одного мальчишки на другого. Светлые волосы обоих Джемов сверкали на фоне свинцового неба. Выбрать. Нужно выбрать. И быстро.
Волна вони прокатилась по губам, проникла в рот.
– Педик поганый, тебе нужно, чтобы я тобой занялся, да, ну-ка брось эту тряпку, иначе, клянусь, отгрызу тебе твои здоровые черные шары.
Марвин подумал о том, что только теперь понял понастоящему смысл слова «ужас». Страшно ему бывало не раз. И рисковать жизнью уже приходилось. Но тут он был просто в ужасе. Он ни за что не допустит, чтобы эта мразь опять накинулась на него. Ни за что.
Лори перелез через Рут, выскочил из машины и встал рядом с Марвином. Джем с канистрами шагнул к нему; и, хотя сердце Лори сжалось, он закричал:
– Не подходи!
И изо всех сил вцепился пальцами в рукоятку обмотанной тряпками отвертки.
Окровавленный Джем подошел поближе – он с трудом дышал, из глубокой раны на груди текла кровь.
– Помогите; Лори, старик, помоги, я же кровью истекаю! Лори! Ну пожалуйста!
Раздираемый сомнениями, Лори никак не мог ни на что решиться. Саманта упрямо пыталась отыскать какой-нибудь признак, способный навести на истину. Мертвецы ждали – она готова была поклясться, что слышит, как они насмехаются.
Марвин увидел, как вцепились в руль руки Дака, и понял, что парень готов уехать без них. Мысленно прикинул, не бросить ли здесь обоих Джемов. Лори поднял голову и умоляюще на него посмотрел, а он не знал, что и сказать.
Лори остро ощутил, что бесценное время бежит, словно вода сквозь песок, и что на карту поставлена жизнь Джема – настоящего Джема. Рука Марвина уже почти властно сжимала его плечо, Дак уже потянулся к ключу зажигания – и тут Лори завопил:
– Сжечь их обоих, и дело с концом!
У Саманты от изумления аж челюсть отвисла, но тут Джем с канистрами шагнул к Лори.
– Лори! За что? – прошептал он, выронив свою ношу.
– Сволочь! Сукин сын! – взвизгнул окровавленный Джем и тут же укрылся в гараже, ибо Марвин запустил в него пылающей тряпичной бомбой.
Бомба ударилась в дверь и отлетела на землю. Настоящий Джем плакал, обхватив Лори за шею.
Марвин сгреб их обоих и поспешно засунул в машину, где, вцепившись в распятие, с потерянным видом сидела Рут. Он стукнул себя по лбу:
– Дайте-ка сюда эту штуку!
С явной неохотой она выпустила распятие из рук.
Из гаража ручьями хлынула кровь; в толпе мертвых пробежал радостный шепоток; багряная лужа расползалась все шире – густая, блестящая и жирная.
Показался Пол Мартин – глаза его огнем горели. Марвин швырнул в него пылающее тряпичное ядро, но тот дунул – поднялся ветер, влажный и такой вонючий, что Саманта почувствовала дрожь в ногах. Ядро упало на землю, не долетев до цели. Сэм хотела было открыть кран с горючим, но внезапно поняла, что держит в руках отнюдь не кран, а чей-то отрезанный пенис, из которого капает сперма? нет, только не это! и кровь. С криком она отдернула руки. Шланг со свистом яростно забился по земле – теперь он был во власти пениса, натянутого как струна, – и пополз к Полу Мартину, бесстрастно наблюдавшему эту сцену.
– Нет! – вскричал Марвин и придавил шланг ногой.
Пол рассмеялся – тонким, хрустальным смехом; рана на его горле забулькала кровью.
Пенис, резко распрямившись, вместе со шлангом взметнулся и полетел прямо в рот Марвину – тот отскочил, весь обрызганный спермой, – капли затрещали, оставляя на коже сильные ожоги. Охваченный слепой ненавистью, Марвин со всего размаху стукнул распятием этот пенис-шланг. Чудовищная штука взорвалась, осыпав все вокруг кусочками плоти. На земле остался лишь шланг – он лежал безжизненной кучкой.
Пол, увидев распятие, зарычал. Глаза его налились кровью, и весь он как-то завибрировал, отрываясь от земли.
– Вы никуда не уедете из Джексонвилля, теперь вы наши.
– Подойди-ка ко мне, трепло несчастное, ну – иди же, иди, поиграй с этой штучкой, – говорил Марвин, потрясая распятием, – давай, дружок, подваливай, тебе наверняка эта штука понравится! Немножко, правда, старовата, но все еще работает!
Ярко-красные глаза Пола сощурились, узкий рот расползся от уха до уха, открыв взору голые кости десен. И эхом раскатился голос – такой низкий, такой леденящий, что казалось, будто доносится он из какой-то подземной пещеры:
– Надеешься напугать меня этой игрушкой, негритос? Думаешь, тому старому хрену, что засел на небесах, есть еще до вас какое-то дело? До тебя так и не дошло, что он из ума давно выжил? Все вы умрете. И всем вам будет больно. А мне от этого будет очень хорошо.
Он запрокинул голову и по-волчьи завыл.
Марвин смотрел, как этот страшно бледный мальчишка, стоя в маслянисто-кровавой луже, воет на луну, а голова его при этом держится лишь на нескольких поблескивающих сухожилиях, и прикидывал, есть ли еще у него шанс хоть какое-то время пребывать в здравом рассудке. Ни малейшего – ответил ему его внутренний компьютер; Марвин вздохнул и бросился на маленького мертвеца.
Услышав, как он бежит, Пол выпрямил голову, увидел, что на него надвигается огромный крест, взвыл от ярости и бросился в сторону. Марвин промахнулся на пару сантиметров, потерял равновесие и растянулся на бетонной площадке. Саманта подняла с земли шланг и повернула кран. Ударила струя бензина, но Пол ловко увернулся; его голова завращалась, словно перископ, мертвые глаза отыскали Саманту; он улыбнулся, высунув изо рта огромный язык и с наслаждением поглаживая им рану на шее:
– А для тебя я приберег кое-что особенное. Ты, я и дядюшка Джек.
Обезумев от гнева, Саманта снова попыталась достать его струей бензина, но вместо этого окатила поднимавшегося с земли Марвина.
– О нет! – вцепившись в Лори, прошептал Джем. Рут, закрыв глаза, тихонько молилась. Дак сжимал ледяную руку Френки. Черному фараону крышка. Громко расхохотавшись, Пол Мартин зажег спичку и швырнул ее в Марвина Хейса. Саманта вскрикнула. Под смех и вой мертвецов одежда на Марвине мгновенно вспыхнула.
– В аду ты станешь еще чернее, – сказал Пол и раскланялся, словно артист на сцене.
Марвин ощутил, как огонь коснулся кожи, волос, ресниц и принялся пожирать его тело; он попытался швырнуть в Пола распятие, но помешала боль; он рухнул на колени и покатился по земле, пытаясь погасить пламя.
Дак выскочил из машины. Как смерч он пронесся в контору, выскочил оттуда с наполненным водой пластиковым ведром и опрокинул его на Марвина. А Джем и Лори уже бежали со снятым с Френки одеялом – они бросили его на Марвина, лишив пламя воздуха.
Пол подошел к своим, встал, скрестив руки на груди, и спокойно наблюдал за происходящим.
Боль была непереносимой; Марвин чувствовал, как коробится в огне его кожа, и даже не мог закричать: весь рот обожгло. Полилась вода – на голову, на плечи, – по спине и ногам кто-то бил одеялом; стало легче.
Дак опрокинул еще одно ведро на голову здоровенного черного фараона. Тот дымился, как затухающий костер. Вся кожа у него была покрыта волдырями величиной с куриное яйцо, лицо обезображено. Саманта подхватила Марвина под мышки:
– Помогите-ка, его надо уложить в машину.
Дак открыл было рот, но спохватился и приподнял Марвина за ноги.
Они дотащили его до машины и уложили на переднем сиденье. Марвин был в полубессознательном состоянии и тихо стонал.
Избегая смотреть на него, Дак снова сел за руль.
– Так, – сжав кулаки, сказала Саманта, – ладно, теперь наконец едем. Джем и Лори, есть у вас снаряды?
– Да.
– Рут, вы приглядываете за Френки?
– Да, и молюсь за всех нас.
Она прикрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Там, у кладбищенских ворот, отчаянно размахивал правой локтевой костью Герберт – произнести он не мог ни звука: нижней челюсти у него не было. Саманта повернулась к Даку:
– Вы прорываетесь вперед, я цепляюсь за дверцу, о'кей?
– О'кей.
Сэм подняла с земли распятие. Прикоснувшись к раскаленному серебру, едва не вскрикнула, но сдержалась. Молча посмотрела на почерневший крест, потом сунула его за пояс. Сознание захлестнула ярость – словно огромная черная волна, на гребне которой сияли слова: «Доберусь я до тебя, дрянь поганая». Она представила себя акулой – хладнокровной, не испытывающей ни волнений, ни страха и знающей лишь одно – кусать, кусать, сжимать челюсти с острыми, как бритва, зубами, рвать ими на части мертвые ноги мертвецов, их прогнившую кожу, с треском ломая сочащиеся влагой кости, перемалывая в муку голые черепа, раздирать, разрывать, уничтожать; рука, словно челюсти, сомкнулась на кране шланга.
Пол, должно быть, почувствовал исходящую от нее ненависть: слегка склонив голову набок, сплюнул на землю целую кучу копошащихся белых червей. Глядя на нее, неторопливо растер их ногой. Саманта отчетливо услышала чавкающий звук из-под подошвы.
Она спокойно открыла кран, и струя бензина ударила в тех мертвецов, что стояли к ней ближе всего. Они в бешенстве шарахнулись назад. До Сэм донесся ее собственный, искаженный гневом голос:
– Ну что, парни, задумались – говорите живо, какую марку бензина предпочитаете?
Она кивнула Джему и Лори:
– Давайте, ребятишки.
Горящий тряпичный шар упал в расплывавшуюся перед кладбищем лужу, огненная дорожка побежала по мокрому шоссе, взметнулась вверх по заплесневелым штанинам, вгрызаясь в старые пожелтевшие кости. Герберт тупо уставился на огонь. И смотрел на него до тех пор, пока пламя не набросилось на него. Почему все горит? Почему я не дома? Ведь доктор сказал… да нет, я же умер… но почему-то хожу… Мартины. Семейка Мартинов. Завоевать мир. Дождь идет. А Рут сидит в машине, она хочет сбежать. Да, сбежать. Почему? А еще этот голод – просто раздирает все внутри. Голод. Что это за люди? Черт возьми, я же горю; Рут, я горю! Дак нажал на газ, «рэйнджровер» подскочил на месте, но мотор тут же позорно заглох. Рут перекрестилась. Она не видела, как Герберт, повернувшись к ней, превратился в жалкую кучку костей и пепла. Не видела она и как чета Херрера, в огне пытаясь перейти на другую сторону, медленно сгорела – рука об руку, так же неразлучно, как жила душа в душу целых шестьдесят лет.
Мертвецы взвыли – в их глухом вое слышался гнев и сдержанная ярость – и побежали на противника. Пол Мартин расхохотался.
Дак тщетно пытался включить зажигание. Саманта с отчаянием глянула в его сторону.
Пол поднял над головой какую-то металлическую штучку и голосом, подрагивающим, как мираж, проговорил:
– Не ты ли это потерял, болван?
Мертвецы загоготали, от радости щелкая челюстями и хлопая себя по бедрам. Они были уже совсем близко, в нескольких метрах от машины.
Дак выскочил и бросился в гараж. Сэм слышала, как он, расшвыривая инструменты, роется на верстаке. Рут высунулась в окно:
– По-моему, девушка умирает.
Никто не обратил на это внимания.
Джем и Лори вылезли из машины и встали по обеим сторонам от Саманты, держа наготове тряпичные бомбы.
– Если мы сейчас же не уедем отсюда, Марвину конец… – прошептала Саманта.
Пол Мартин расстегнул ширинку, извлек оттуда свой маленький член и долго мочился на землю; в его бледных глазах отражались черные тучи.
Джем внезапно осознал, что вокруг ужасно воняет: мочой, кровью, дождем и гнилью. В нескольких шагах от него лежали останки Деда, по ним деловито сновали тараканы – целыми тучами. Он отвел глаза; сердце сдавила тоска и ярость, но он не заплакал. Не было у него больше времени плакать.
Послышались мерные шаги по асфальту. Лори повернул голову.
По самой середине шоссе – один, в измятой и перепачканной форме, положив руки на свисавшие с пояса кольты, шел Уилкокс.
После того как Сэм и Марвин ушли, он много раз, через равные промежутки времени, тщетно пытался связаться с властями. А потом началось. Снаружи кто-то кричал. Кто-то выл от ужаса. Гремел гром, вспыхивали какието сверхъестественные молнии. Кто-то колотил в дверь, умоляя открыть, – и вооруженный до зубов Уилкокс оказался нос к носу с Ллойдом – тот прижимал к себе ребятишек, их было уже только трое.
– Они уничтожили их, Герби, уничтожили Ронни и Шейлу; ради Бога, впусти нас!
Уилкокс впустил их в контору. Ллойд плакал, закрыв лицо руками, а ребятишки дрожали и не говорили ни слова.
– Если бы ты видел это, Герби, если бы ты только видел, они разорвали их на куски; они везде, повсюду – а ты ведь знал это, знал и ничего не сделал, а теперь Шейлы больше нет. Из-за тебя!
Уилкокс ничего не ответил. Нечего ему было ответить. Он пытался ограничить распространение этой эпидемии, но ничего у него не вышло. Не сумел выполнить свой долг – что правда, то правда. А теперь пришла пора расплачиваться за это. Снаружи бился в агонии Джексонвилль. Уилкокс взял шляпу, велел Ллойду встать, объяснил, что нужно уходить отсюда, но Ллойд наотрез отказался, схватил одно из ружей Герби и навел его ему на живот.
– Ты не заставишь меня выйти отсюда, Герби, ни за что на свете. И ребятишек моих я тебе не отдам, попробуй только подойди к ним – убью!
Уилкокс пытался образумить его, но Ллойд и слышать ничего не желал. И тогда, с болью в сердце, сгорая со стыда, Уилкокс вышел один – защищать то, что осталось от города. Он прошел по залитым мочой и кровью улицам, перешагивая через лежащие на земле скрюченные трупы, обломки машин; сам того не зная, прошел по размазанному по асфальту Лесли Андерсону, взглянул в лицо доктора Флинна, словно на кол, посаженного на столб счетчика автостоянки, и оказался здесь – лицом к лицу с этой мразью Полом Мартином и его дохлым войском.
С промокшей ковбойской шляпы капала вода. На рубашке цвета хаки сверкала звезда шерифа. Внезапно в ней мелькнуло отражение молнии, и тотчас прогремел страшнейший раскат грома – на что, похоже, никто не обратил никакого внимания.
Пол глухо зарычал, и на какое-то мгновение его лицо превратилось в самую настоящую слюнявую морду.
– Привет, дражайший шериф!
Уилкокс молча замер на месте, метрах в десяти от него. Уши Пола вытянулись и покрылись фиолетовой шерстью.
– Хочешь посмотреть, как я выгляжу на самом деле?
Уилкокс сложил руки на груди:
– Боишься меня, сынок? Боишься, что дам тебе хорошего пинка под зад?
Пол шагнул вперед – во рту уже сверкали длинные клыки – и, прижав руку к сердцу, обратился к собравшимся:
– А сейчас, дамы и господа, перед вами гордый и храбрый шериф, в последний момент явившийся спасать Джексонвилль от поругания Дьяволом.
Он повернулся к Уилкоксу:
– Кончай разыгрывать тут вестерн, папочка! Пора менять профессию! Сейчас я из тебя сделаю гамбургер, и завтра ты выйдешь из меня в виде дерьма.
Уилкокс улыбнулся – широко и спокойно, что несколько озадачило Саманту. Неторопливо расстегнул кобуру, достал кольты и прицелился.
– Ну это ж надо: папаша Джон Вэйн надеется уничтожить нас с помощью этих доисторических игрушек – сплю я, что ли?
Две разрывные пули рассекли провода высоковольтной линии, проходившей через шоссе как раз над головой Пола Мартина, – тот в этот момент самодовольно резвился, хлопая длинными волчьими ушами.
Искры посыпались дождем, провод, изгибаясь и шипя, тяжело рухнул в лужу, хлестнув Пола. Пол возмущенно взвизгнул и потерял равновесие. Потом полетел носом в землю, инстинктивно вытянув руки вперед, выронил ту металлическую детальку, что стащил у Дака, и руки его сомкнулись на черном проводе.
Пол Мартин завыл – в этом вое не было уже и намека на насмешку.
Все его тело невероятно напряглось, ноги разошлись под прямым углом, жидкие пегие волосы на уцелевших на черепе кусках кожи встали дыбом, и он, изрыгая огонь и снопы голубоватых искорок, принялся трястись, намертво вцепившись в провод; будто исполнял какой-то экзотический танец.
– Ну и энергии у тебя, приятель, – язвительно заметил Уилкокс, с интересом разглядывая выкатившиеся из орбит глаза Пола, его худосочное тело, дергавшееся в страшных судорогах.
– Вот она! – радостно заорал Дак, бросившийся вперед в тот самый момент, когда Пол что-то выронил из рук.
Он выпрямился и в один прыжок оказался у раскрытого капота машины.
– Ну вот! Скорее!
Он быстро сел за руль, включил зажигание и нажал на газ. Мотор зарычал. Машина потихоньку тронулась с места. Уилкокс подошел к лесенке у задней дверцы. Джем и Лори, вынужденные оторваться от этого необычайного зрелища – Пол в виде «месье сто тысяч вольт», – побежали к машине.
– Скорей, скорей! – крикнула Рут, протягивая им руки.
Она помогла мальчикам взобраться на сиденье, а Дак тем временем постепенно прибавлял скорость.
Бьющееся в судорогах тело Пола Мартина сострясалось на конце огромной черной металлической змеи, вращавшейся, словно огненная трещотка. По земле, через лужи бензина, побежали голубые вспышки.
«Рэйнджровер» чуть притормозил возле Сэм – она, разинув рот, так и стояла, вцепившись в свой шланг. Тяжелая рука Уилкокса подхватила ее, и, придавленная к металлическим ступенькам лесенки, она оказалась вплотную прижатой к нему.
– Забирайтесь скорее! Сейчас все взлетит на воздух! – прокричал он ей прямо в ухо.
Дак увидел, что пламя, словно стая койотов при виде падали, несется к бензонасосам, а прямо перед ним, уставившись пустыми глазницами на испускающее яркие вспышки тело Пола Мартина, плотной воющей стеной стоят разъяренные мертвецы.
Он глубоко вдохнул и до отказа нажал на газ.
«Рэйнджровер» подскочил, пролетел над проводом и понесся сквозь кашу дряблых тел, полусгнивших рук и ног, так что Уилкокса и Саманту с головы до ног обрызгало гноем. Рут крепко держала за руки мальчиков, стараясь не смотреть на царапавшие стекла бледные пальцы. Тяжелая машина содрогнулась от резкого толчка, и, если бы не плотно прижимавшееся к ней тело Уилкокса, Саманта непременно свалилась бы на землю, в самую гущу этой слюнявой кучи.
Огонь подбирался к бензонасосам.
Послышался последний вопль Пола Мартина:
– Я – СУПЕРНОВАЯ ЗВЕЗДА!
Он уже совсем почернел и изжарился. Изо рта у него вылетел столб голубого огня, и он, затрещав, словно фейерверк, самым натуральным образом взорвался. Какая-то рука впилась когтями в тело Уилкокса, пытаясь стащить его на землю, и он не глядя саданул каблуком во что-то мягкое.
Бензонасосы взорвались.
«Рэйнджровер» проскочил сквозь плотную толпу трупов и вошел в поворот шоссе как раз в тот момент, когда станция обслуживания взлетела на воздух. В мгновение ока десятки тел превратились в пылающие факелы. Зловонная горячая волна воздуха захлестнула «рэйнджровер», и Саманта решила, что сейчас их постигнет участь омаров. Потом они оказались под надежным прикрытием горного карниза.
Сзади них послышалась серия взрывов: Джексонвилль разлетался на кусочки, словно под него подложили динамит, – в воздухе мелькали десятки тел, какие-то огненные шары – они падали на землю с тем звуком, который бывает, когда раздавишь муху. Уилкокс закрыл глаза. Мысленно он представил себе их: Лесли Андерсон с квадратной головой, Ллойд, Шейла, их ребятишки, Уэс и Эмма, Герман Моргенштейн, Эванс, мисс Тини, чета Херрера, Джо Нельсон, Рози, Мария, Френк, Джек, Мосс, Тони… все эти лица, имена в течение стольких лет были его жизнью, среди них он чувствовал себя как дома. Кто-то слегка сжал ему пальцы, и он понял: Сэм хочет этим сказать, что знает, о чем он думает.
Чуть ли не стоя на педали газа – ни дать ни взять ковбой на лошади, – Дак повел машину на подъем, ведущий к старой риге.
С омерзительно неприличными, гротескными звуками – словно какому-то толстому великану стало плохо с животом – Джексонвилль бился в агонии.
«Рэйнджровер» въехал на горку. Перед ним, насколько хватало глаз, среди горных плато бежало вдаль шоссе. Дак наконец остановил машину и обернулся.
Город полыхал. Плотная завеса желто-синего пламени перекрыла шоссе позади них, исключая всякую возможность попасть в город.
Уилкокс спрыгнул с лесенки в пожелтевшую траву. Саманта последовала за ним. Дверцы машины распахнулись, оттуда вывалились Джем и Лори, потом появилась Рут – все ее старое тело содрогалось, она судорожно сжимала на груди ворот халата. Марвин открыл глаза. Он тяжело дышал, скорчившись на переднем сиденье. Саманта обеспокоенно проверила ему пульс – сердце Марвина билось ровно. Теперь она была уверена в том, что он не умрет, и шепнула ему на ухо:
– Потерпи часок, и ты окажешься в чистой постели.
– Все кончилось, да, – пролепетал какой-то слабый голосок.
Уилкокс резко обернулся. Френки каким-то образом сумела подняться и стояла, уцепившись за дверцу; испачканное платье прилипло к телу.
Уилкокс увидел, что ее синеватая кожа, под которой что-то шевелится, местами растрескалась и сочится чем-то землистым, и почувствовал, что Саманта встала рядом с ним.
Френки нетвердой походкой прошла несколько шагов. Все расступились.
Дак выскочил из машины, но она протянула руку – ладошкой вперед, – останавливая его, и он так и закаменел на полпути к ней.
Ни слова не говоря, она обогнула стоящих людей и, пошатываясь на высоких каблуках, направилась в сторону Джексонвилля.
Сквозь прореху в платье на голой, мертвенно-бледной спине четко были видны три дырки, похожие на звездочки.
Заметив их, Рут сильно сжала плечо Лори:
– Помолись за нее, малыш, помолись.
Лори смутился: последний раз он молился, когда ему было лет пять. И неумело забормотал:
– Безликий Старик на небесах, сделайте так, чтобы Френки нашла покой, и, вместо того чтобы играть на этих дурацких автоматах, позаботьтесь лучше о нас.
Дак упрашивал:
– Френки! Подожди! Я отвезу тебя в больницу! Тебя вылечат! Вернись!
Она улыбнулась – тихо и устало – и, протянув бледную руку, нежно взъерошила ему волосы на голове.
– Я любила тебя, Дак. Я люблю тебя. Но теперь мне и вправду нужно уйти.
– Нет! НЕТ!
Он закричал. Она пошатнулась и чуть не упала. Дак поддержал ее, обняв рукой за тонкую талию. Обернулся к Уилкоксу и остальным – его перепачканное кровью лицо с разбитым, распухшим носом постарело от бессилия и отчаяния; взглянул на ясный горизонт, простиравшийся вдали, потом – на стену гудящего пламени внизу, там, где был город, ловко подхватил Френки на руки и направился в сторону Джексонвилля.
Саманта почувствовала у себя на предплечье тяжелую руку Уилкокса. Джем, сглотнув слюну, подошел к ним. Марвин закрыл глаза.
Дак шагал по раскаленному шоссе, прижимая к себе тело Френки, не слыша, как потрескивает асфальт.
Подошвы башмаков плавились, но он не чувствовал боли. Он ничего уже не чувствовал.
Они увидели, как он ступил сквозь огненную стену – словно в день свадьбы нес молодую жену, переступая порог их общего теперь жилища, – и исчез в пламени – прямая и решительная фигурка; руки Френки обнимали его за шею.
Эпилог
Все молчали, лишь треск огня доносился снизу. Потом Рут, пристально глядя на огромный костер, где не видно было уже и тени человеческого тела, задрожав, прошептала:
– Господи!
– Да, самое бы время ЕМУ сейчас проснуться.
Уилкокс оглядел своих спутников: черные от дыма лица, покрасневшие глаза, прилипшая к телу, пропитавшаяся мочой, потом и кровью одежда. Две женщины, один раненый, двое ребятишек и он, Бэтлинг Булл Уилкокс, – вот и все, что чудом уцелело после этого апокалипсиса. Жалкая кучка людей самого плачевного вида. Зато живых. И все-таки одержавших победу. Он помотал головой, открывая дверцу. Поздравлять друг дружку еще не время.
– Поехали. Нужно отвезти Марвина в больницу.
– Не стоит так спешить из-за меня, Великий Вождь, – с трудом проговорил Марвин.
Подул свежий ветерок и рассеял тошнотворные запахи. Саманта с наслаждением вдохнула чистого воздуха.
Взглянула на засунутое за пояс распятие, на припухший след, оставленный им на теле, и выбросила его в траву – трава моментально увяла.
Саманта решила тут же забыть об этом. Ее способности переваривать недоступные разуму явления вконец иссякли.
Джем и Лори держались за руки и как завороженные смотрели на пылающий город. Их город. Сам не зная почему, Джем взглянул на часы. Девятнадцать часов восемь минут, вторник, 4 июля. День, когда все, что было его детством, погибло в адском огне. С праздником, любимая родина! Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Ни грустным, ни взволнованным. Пустым. Он посмотрел на Лори, и Лори тоже взглянул на него – отважно улыбаясь сквозь слезы. Джем знал, что Лори думает сейчас о родителях. Неужели Тобиас Робсон тоже превратился в пепел? Неужели всех – и невинных, и взбунтовавшихся – пожрало пламя, очистительное и слепое? Об этом они узнают позже. Когда явятся солдаты в защитных масках и асбестовых комбинезонах, оцепят это место и начнут рыться на пепелище.
Сзади них ничего уже больше не было. Им оставалось лишь одно – ехать вперед. Саманта легонько потрепала их за плечи:
– Поехали, горе-войско!
Уилкокс включил зажигание, и «рэйнджровер» тронулся с места, навсегда уезжая оттуда, где некогда стоял Джексонвилль – повисшая между жизнью и смертью страна не-людей.
Первые десять километров они проехали молча и лишь потом заговорили – все разом.
– Господи!
– Да, самое бы время ЕМУ сейчас проснуться.
Уилкокс оглядел своих спутников: черные от дыма лица, покрасневшие глаза, прилипшая к телу, пропитавшаяся мочой, потом и кровью одежда. Две женщины, один раненый, двое ребятишек и он, Бэтлинг Булл Уилкокс, – вот и все, что чудом уцелело после этого апокалипсиса. Жалкая кучка людей самого плачевного вида. Зато живых. И все-таки одержавших победу. Он помотал головой, открывая дверцу. Поздравлять друг дружку еще не время.
– Поехали. Нужно отвезти Марвина в больницу.
– Не стоит так спешить из-за меня, Великий Вождь, – с трудом проговорил Марвин.
Подул свежий ветерок и рассеял тошнотворные запахи. Саманта с наслаждением вдохнула чистого воздуха.
Взглянула на засунутое за пояс распятие, на припухший след, оставленный им на теле, и выбросила его в траву – трава моментально увяла.
Саманта решила тут же забыть об этом. Ее способности переваривать недоступные разуму явления вконец иссякли.
Джем и Лори держались за руки и как завороженные смотрели на пылающий город. Их город. Сам не зная почему, Джем взглянул на часы. Девятнадцать часов восемь минут, вторник, 4 июля. День, когда все, что было его детством, погибло в адском огне. С праздником, любимая родина! Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Ни грустным, ни взволнованным. Пустым. Он посмотрел на Лори, и Лори тоже взглянул на него – отважно улыбаясь сквозь слезы. Джем знал, что Лори думает сейчас о родителях. Неужели Тобиас Робсон тоже превратился в пепел? Неужели всех – и невинных, и взбунтовавшихся – пожрало пламя, очистительное и слепое? Об этом они узнают позже. Когда явятся солдаты в защитных масках и асбестовых комбинезонах, оцепят это место и начнут рыться на пепелище.
Сзади них ничего уже больше не было. Им оставалось лишь одно – ехать вперед. Саманта легонько потрепала их за плечи:
– Поехали, горе-войско!
Уилкокс включил зажигание, и «рэйнджровер» тронулся с места, навсегда уезжая оттуда, где некогда стоял Джексонвилль – повисшая между жизнью и смертью страна не-людей.
Первые десять километров они проехали молча и лишь потом заговорили – все разом.