Охотников Вадим. Наследники лаборанта Синявина

   Долго стоял за дверью Сергей, слушая взволнованную речь Николая.
   "Странный он парень, - думал Сергей о своем товарище. - Когда отвечает перед профессором, то, знает или не знает, все равно жмется - мнется и производит такое впечатление, будто и говорить не умеет. А тут, перед ребятами, словно сказку рассказывает..." Заметив, что ребята собираются уходить, Сергей отошел в сторону, чтобы с ними не встретиться, и постучал в дверь лишь тогда, когда шумная ватага промчалась по коридору.
   ГЛАВА ШЕСТАЯ Тайна взрыва в лаборатории XIX века
   Николай искренне обрадовался приходу Сергея Синявина:
   - Заходи, Сережа!.. У меня недавно ребята были... Только что ушли... Присаживайся. Вот стул...
   Но Сергей вместо ответа на приглашение сказал:
   - Если ты немедленно пойдешь ко мне, то сможешь кое-что увидеть.
   Через минуту оба торопливо шли по коридору.
   ...Лучше было бы совсем не звать Николая! Стрелка электроизмерительного прибора, покачиваясь, указывала на слабый ток. "Явление", так устойчиво продолжавшееся более часа, исчезло.
   - Сережа, мне нужно тебе кое-что сказать... - начал Николай, продолжавший стоять у дверей. - Тут над тобой уже смеются и подшучивают...
   - Кто смеется? - сразу же вспылил Сергей. - И пусть себе смеется! Посмотрим, кто будет смеяться последним...
   - Да подожди, не горячись! Выслушай меня внимательно. Правда, я обещал ничего не говорить, но, быть может, лучше сказать тебе насчет этой шутки... Дружеской, конечно...
   - Ничего не хочу слышать! - еще больше вскипел Сергей. - Плевать мне на то, кто и как шутит по моему адресу! Понятно? Теперь это явление я наблюдаю почти каждый день...
   - Так вот насчет этого "явления", как ты его называешь, я и хочу тебе кое-что сказать, - смущенно проговорил Николай. - Ведь над тобой, знаешь, как шутят...
   - Ничего не хочу слышать! - перебил Сергей. - Я не нуждаюсь в твоих доносах и... Прошу оставить меня в покое!
   Лицо Николая помрачнело:
   - Я хотел тебе сказать... Впрочем, как хочешь. Быть может, для того, чтобы ты понял и вынес кое-какой урок... До свидания, - пробормотал он, скрываясь за дверью.
   И тут, как будто издеваясь над ним, буквально спустя минуту после ухода Николая черная стрелка электроизмерительного прибора снова вздрогнула, и ее острый кончик пополз вдоль шкалы.
   Просто поразительно, как ему не везет! Хоть бы это произошло пятью минутами раньше! Ведь теперь не пойдешь еще раз звать Николая.
   Сергей искренне обрадовался, когда раздался стук в дверь. Быть может, это вернулся Николай или пришел кто-нибудь другой? В конце концов, Сергею теперь было решительно все равно. Важно, что кто-то зайдет сейчас в лабораторию и будет свидетелем "явления".
   На пороге появилась Степанида Афанасьевна с большим зеленым конвертом в руке.
   - Опять к вам долго стучать приходится! - заявила она недовольным голосом.
   - Степанида Афанасьевна! - обрадовался Сергей. - Прошу вас... Подойдите сюда! Вы видите вот этот прибор?
   - Ну, вижу... - ответила уборщица, медленно приближаясь.
   - Смотрите внимательно вот сюда, - продолжал Сергей, указывая пальцем в круглое стекло.
   - Ну, и что же тут?
   - Видите, на каком делении шкалы качается стрелка?
   - Вы таким голосом говорите, словно собираетесь невидаль показать. И что в этом особенного? Таких приборов у нас тут много. А как начнешь пыль с них стирать, то у каждого стрелки качаются. От тряски, должно быть, сами по себе и качаются.
   - Опять прежняя чертовщина! - вдруг воскликнул Сергей: он увидел, как стрелка поползла вниз по шкале и "явление" прекратилось.
   - А вот мой сын, Ваня, - продолжала Степанида Афанасьевна, - недавно принес в сарай какой-то старый прибор, похожий на этот. Со стрелкой, значит. Я спрашиваю его: "где ты взял?" А он говорит, что ваш приятель Николай... Это, значит, студент... Попросил для него на время у Виктора Николаевича. А посмотрели бы вы, что они развели у меня в сарае! Почище вашей лаборатории. Это, значит, мой Ваня - он у них за главного,затем племянничек Виктора Николаевича и ваш братец. И директорская дочка с ними заодно. Даже как-то непривычно смотреть... Ей бы в куклы еще играть, а она вырядилась в комбинезон с застежками и тоже с молотком да плоскогубцами... Я ей говорю: "Подбери хоть косы, бесстыдница! Уж тогда совсем на мальчишку будешь похожа, и никто смеяться не будет". А Ванька мой только о ней дома и разговаривает. Да все хвалит, хвалит! Прямо как будто невесту себе какую нашел, дурак, с таких лет... "Она, мама, говорит, и паять оловом умеет, и с напильником обращаться, и в электричестве разбирается... Мы, говорит, мама, хотим переделать ее автомобиль с простого игрушечного на обыкновенный электрический".
   - На обыкновенный электрический? - усомнился Сергей.
   - Ну да! Говорит, на электрический. Вот какую игру в нашем сарае затеяли! Мой Ваня объясняет, что будто сосновыми шишками топить свой электрический автомобиль собираются. Ну, просто же смех берет! Игрушки-то пошли у теперешних ребят совсем не те, что в прежнее время.
   - Позвольте, Степанида Афанасьевна... Все, что вы рассказываете, это очень интересно. Но что общего между горящими сосновыми шишками и электричеством? вдруг спохватился Сергей.
   За последнее время он редко видел младшего брата, а если видел, то почти не разговаривал с ним. Поэтому ему ничего не было известно о затее ребят превратить детский педальный автомобиль в термоэлектрический.
   Но уборщица ничего не смогла ему сказать по поводу странной связи между сосновыми шишками и электричеством. Ее волновала и беспокоила совершенно другая сторона дела.
   - Ведь в прошлое-то время никто из взрослых и внимания на такие детские игры не обращал! - продолжала она. - А теперь... Даже смешно подумать... И Афанасий Степанович, механик из мастерской, часто заходит да чего-то приносит в сарай. И ваш приятель... Это, значит, студент Николай... Очень часто навещает. И еще один молодой парнишка повадился... Вот забыла, как его звать.... Он вместе с Афанасием Степановичем в мастерской работает. А ребята знай себе все мастерят и мастерят. Может, и вы зайдете к ним да посмотрите?
   - Я очень занят, Степанида Афанасьевна, - недовольным голосом проговорил Сергей, начиная подумывать, как выпроводить из комнаты словоохотливую уборщицу.
   - Это верно. Что верно, то верно... - со вздохом согласилась Степанида Афанасьевна. - И днями и вечерами тут просиживаете.
   - Так нужно,- буркнул Сергей, нетерпеливым движением поднимаясь со стула.
   Но уборщица не поняла, что ей пора удалиться, и продолжала с прежней энергией:
   - Спрашиваю я директорскую дочку: "А отец и мать знают, что ты тут у нас с грязными молотками возишься?" - "Знают, - отвечает. - Папа даже собирается прийти и посмотреть, как мы тут работаем". "Вот наказание! - думаю. - Что, если и в самом деле директор в мой сарай заглянет?" Там, конечно, у меня чисто и убрано. Я даже маленький коврик принесла ребятам - это, значит, для того, чтобы на колени им становиться, - но все-таки сарай - он и есть сарай. Разве в нем большой порядок наведешь? Так я, знаете, что потом решила? Если и правда придет директор, так я ему прямо и скажу: "Как вам не стыдно, скажу, товарищ Дудниченко! Почему вы допускаете, чтобы дети свои игрушечные изобретения в таком сарае делали? Разве нельзя отделить, товарищ Дудниченко, какое-нибудь приличное помещение? Поставить верстаки, инструментов дать, и пусть там дети со всего института собираются и занимаются себе на здоровье..." - Вы зачем, собственно говоря, сюда пришли? - наконец не выдержал Сергей. - Я ведь все-таки занят!
   И только тут по довольно сердитому тону, каким пронзнес Сергей последнюю фразу, Степанида Афанасьевна поняла, что наболтала больше, чем следует. Надо было бы давно уйти.
   - Вот возьмите, - немного обиженно проговорила она, протягивая студенту зеленый конверт. - Это вам Виктор Николаевич велел передать. Опять какой-то мальчишка на берегу нашел и его племяннику Пете принес. А я пойду - не буду вам мешать...
   Сергей не сразу вскрыл конверт. Он вспомнил историю с предыдущей страницей, тоже присланной Виктором Николаевичем, которую нашел у реки босоногий мальчишка Витька - самый главный виновник исчезновения недостающих страниц. Сергей возлагал на нее большую надежду, а оказалось, что данных технического характера в ней нет.
   Правда, она, дополняя другие страницы, проливала свет на случай со взрывом, от которого пострадал Александр Пафнутьевич.
   Это оказалась интересная история! Младший брат всем ее рассказывал в собственном, вольном переложении и очень гордился своим прадедом.
   Заинтересовался историей и Виктор Николаевич. Он внимательно еще раз просмотрел всю пачку найденных страниц и сказал Сергею:
   "Вы должны гордиться своим прадедом - это был замечательный человек!" Сергей и впрямь гордился поступком Александра Пафнутьевича, но жалел только, что полные технические данные изобретения прадеда не были у него в руках.
   Вот вкратце история со взрывом, от которого пострадал Александр Пафнутьевич, - история хоть и восстановленная по обрывочным сведениям в записях, но безусловно достоверная.
   Оказывается, лаборант Московского университета Александр пафнутьевич Синявин "повредил себе здоровье, - как он сам выразился в своих записях, благодаря чрезмерной горячности своего характера..."
   В комнате, куда Александр Пафнутьевич зашел ночью, стоял большой опытный образец трансформатора, построенный знаменитым изобретателем трансформаторов Иваном Филипповичем Усагиным для освещения предстоящей Всероссийской промышленно-художесвенной выставки в Москве.
   Изобретатель очень тщательно готовился к этой выставке, без конца испытывая и проверяя свои трансформаторы. В комнате, куда зашел Александр Пафнутьевич, по-видимому, и стоял один из них.
   Но вот произошло несчастье, предвидеть которое неопытным электротехникам того времени было, конечно, трудно.
   Однажды в середине дня опыты с трансформатором приостановились, так как местная маленькая электростанция, расположенная в подвале университета, прекратила подачу тока из-за какой-то неисправности. Узнав, что сегодня, а быть может, и завтра электростанция работать не будет, сотрудники Усагина ушли, не отключив, по неопытности, провода, присоединенные к трансформатору. Оголенные провода замкнулись. Пока в сети не было тока, ничего страшного не могло произойти, поэтому так спокойно ушли сотрудники.
   Но случилось так, что электростанция вечером этого же дня заработала. Неисправность была устранена, и станцию запустили для пробы. Трансформатор Усагина начал "гореть". Произошло хорошо теперь всем известное "короткое замыкание". Запрыгали сначала частые искры, а затем они слились в единое ослепительное пламя электрической дуги. Начала гореть изоляция и плавиться медь.
   Александр Пафнутьевич сразу понял, что драгоценной модели трансформатора грозит гибель, если в течение каких-нибудь нескольких секунд не принять решительные меры.
   И он принял эти меры, рискуя остаться слепым или обожженным...
   Не зная в точности, как и где можно отключить трансформатор, и не имея ни секунды времени, чтобы разобраться в этом, Александр Пафнутьевич схватил острогубцы-кусачки и принялся "перекусывать" ими толстый медный провод.
   Яркая вспышка, образовавшаяся в месте разрыва провода, обожгла руки, лицо, глаза...
   Лаборант потерял сознание... Почему же подробности этой трагической истории не были никому известны в университете? Почему из поколения в поколение они не дошли до ныне здравствующих потомков Александра Пафнутьевича? Что заставляло Александра Пафнутьевича молчать и даже прятать свои записи в потайное отделение письменного стола?
   На эти вопросы существовал точный ответ, изложенный на одной из страниц.
   Время тогда было совсем иное, чем сейчас. Электротехника только зарождалась, и многим эта новинка казалась не только интересной, но и опасной для жизни. Еще не были как следует разработаны меры предосторожности при обращении с этой невиданной силой природы, и в газетах, особенно провинциальных, нередко появлялись нелепые, преувеличенные и очень смешные сообщения, вроде следующего:
   Новые жертвы электричества
   Вчера вечером господин г. О. Потасонский, известный и уважаемый в городе крупный коммерсант, возвращаясь из ресторана домой, нечаянно наступил, в потемках на электрический провод, упавший с телеграфного столба. Господин Потасонский вовремя спохватился и энергичным движением отдернул свою ногу.
   К счастью, он отделался лишь тем, что, растянувшись на животе, испачкал в грязи белую пикейную жилетку, а также свою черную полуфрачную пару.
   Шедший с ним под руку купец первой гильдии Душкин, более от естественного испуга, нежели от действия электрической силы, тоже упал ниц. Находясь в приятном хмельном состоянии, он, продолжая лежать в грязи, совершенно законно стал исступленно кричать, призввая на помощь полицию. Собравшаяся толпа, высказывая свое возмущение электричеством, помогла пострадавшим подняться.
   Спрашивается: доколе городская управа будет разрешать подвеску телеграфных проводов вдоль главных улиц, по которым ходят почтенные люди нашего города?
   Теперь нам, конечно, смешно читать подобное газетное сообщение, а раньше оно принималось всерьез. Теперь любой школьник знает, что через телеграфные провода идет ток низкого напряжения, и он нисколько не опасен для жизни людей или животных. Но в те времена под словом "электричество" прежде всего подразумевали такое устрашающее и всем хорошо знакомое явление, как гроза, молния. И потому всего, что было связано со словом "электричество", боялись.
   Иван Филиппович Усагин должен был демонстрировать на выставке изобретенный им трансформатор. Каково же было бы отношение посетителей выставки к новому изобретению, если бы распространился слух, что от него чуть не погиб человек! Ведь людям в те времена трудно было разобраться, как и при каких обстоятельствах он чуть не погиб и виновато ли в этом изобретение Усагина. Поняли бы одно: чуть не погиб да и только. Значит, изобретение опасное!
   А вот Александр Пафнутьевич, следуя славной традиции отечественных ученых, совершил два самоотверженных, героических поступка: рискуя жизнью, бросился спасать чужое изобретение и затем, находясь в больнице почти при смерти, он никому не открыл тайны происшествия с ним, чтобы чужое изобретение не было скомпрометировано перед невежественными богачами и промышленниками, решавшими в то время судьбу всякого изобретения...
   Вот почему так же тщательно прятал Александр Пафнутьевич свои записи в специально им самим же сделанное потайное отделение стола.
   Александр Пафнутьевич, хоть и настоял на том, чтобы его выписали из больницы, чувствовал себя неважно. Он торопился закончить мемуары, в которых успех своих опытов с термоэлектричеством связывал с шумом, услышанным в соседней комнате, - тем самым шумом, который, как мы видим, быть может, послужил даже причиной его кончины...
   Что же нового содержит страница, которую только что принесла Степанида Афанасьевна? Может быть, именно здесь описывает Александр Пафнутьевич таинственную причину, заставлявшую его термобатарею показывать такие блестящие результаты?
   Сергей все еще ходит по комнате с конвертом и не решается его вскрыть. Ему кажется, что это страница последняя... Странно, что она нашлась... А что, если в ней нет ничего дельного?
   Но вот он садится на стул. Распечатывает конверт. И что же видит? Не одна страница, а целых четыре!
   Четыре измятые, изжеванные, пробывшие длительное время в воде, но на них еще хорошо видны строки знакомого почерка прадеда...
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ Индюки вмешиваются в научное испытание, а Петя на глазах у всех проявляет нежность к тете
   И хорошо, что Петю перестали чересчур волновать воображаемые "тайны" и "приключения.
   А вот Виктор Николаевич в последнее время начал вести себя довольно странно. Дядя и племянник как бы поменялись ролями.
   С чего бы это Виктор Николаевич стал так часто уединяться в своем кабинете с тремя студентами, тщательно запирая за собой дверь на ключ? Почему разговор там велся полушепотом? Раньше этого никогда не было. И будто бы Петя не видел, как приходившие к дяде студенты нередко таинственно перемигивались и переговаривались между собой и умолкали, как только Петя появлялся рядом.
   Раньше Петя обязательно подкрался бы к дверям и подслушал, о чем шепчутся "заговорщики". Но теперь ему просто некогда было думать о подобных вещах. Работа в сарае-лаборатории требовала много забот и поглощала все его внимание.
   Вот, например, сегодня. Не мешало бы разобраться, почему один из "заговорщиков", долговязый студент, то и дело шныряет из дядиного кабинета в кухню и там что-то моет под водопроводным краном. И что это он торопливо спрятал в карман, как только Петя заглянул на кухню?
   Но Петя как раз очень спешил, чтобы не опоздать к началу первого испытания термоэлектрического автомобиля.
   Когда Петя подошел к грубо сколоченным дверям сарая-лаборатории, распахнутым настежь, то увидел, что весь коллектив юных изобретателей был уже в сборе. Засучив рукава рубашки выше локтей, возле машины хлопотал Ваня. Глаза его возбужденно блестели, а голос слегка дрожал и немного даже охрип от волнения. С покрасневшим, радостным лицом по сараю ходил Валя. Он держал небольшой открытый блокнот и длинный, только что заточенный карандаш "Пионер N1". В своем синем комбинезоне с большим количеством серебристых застежек "молния" на корточках перед машиной сидела Лена. На узеньком ремешке, надетом на шею под косы, болтался фотоаппарат "Пионер N2". Возле сарая бродила Кудла в надежде на предстоящую прогулку.
   - Ну что же, товарищи, начнем? - заметно стараясь сдержать волнение, проговорил Ваня, как только последний член изобретательского коллектива показался в дверях.
   - А всё окончательно проверили? - строго осведомился Петя.
   - Всё! Всё! Уже всё... - одновременно ответили Валя и Лена.
   - Напрасно без меня. Надо еще раз. Это не помешает, - все так же строго заявил Петя, приближаясь к машине.
   - Давайте выкатим автомобиль во двор, - предложила Лена. - Пока будете еще раз проверять, я вас всех сфотографирую. А то в сарае света мало.
   - Да-да! Обязательно надо сфотографировать этот исторический момент! обрадовался Валя.
   И когда Ваня с Петей начали подталкивать машину к дверям, он тотчас же прижал к животу свои блокнот и записал:
   "Около пяти часов дня термоэлектрический автомобиль в первый раз выкатили из сарая".
   Подражая Ване, Петя засучил рукава и принялся внимательно осматривать автомашину, хорошо освещенную теплыми лучами предвечернего солнца.
   .Вот термобатарея - очень грубое на вид, ежикоподобное устройство. Представьте себе толстый цилиндр почти в полметра высотой, стенки которого ощетинились кончиками железных проволок так, что и прикоснуться к ним страшно. Это устройство проволоками же привязано к капоту машины перед самым сиденьем водителя, если прибавить, что над всем этим гордо возвышается чуть поржавевшая самоварная труба, то картина будет полная. Однако конструкторы этой странной на вид машины были далеки от мысли, что творение их рук может производить на посторонних удручающее впечатление. Наоборот, оно казалось им красивым и даже эффектным!
   Сколько с термобатареей было мучений! Железные проволочки вначале не хотели плотно держаться на серых палочках сернистого свинца. Долго пришлось биться изобретателям, пока они научились прикручивать как следует проволоку плоскогубцами. Так, на Петином счету было семь переломившихся пополам хрупких палочек! Даже у Вани, привыкшего обращаться с плоскогубцами, - три! Только Лене удавалось работать настолько аккуратно, что ни одной драгоценной палочки она не переломила. Чтобы не пришлось просить у Виктора Николаевича дополнительные палочки, продолжение этой работы было поручено одной Лене.
   А как трудно было собрать цепочку из палочек и проволочек в цилиндрическую форму, выгнутую Афанасием Степановичем из кровельного железа! Так же нелегко было установить самоварную трубу, которая упорно не лезла в приготовленное для нее отверстие. Однако, как ни странно, когда страшную термобатарею вынесли во двор и словно в самоваре разожгли в ней сухие сосновые шишки, маленькая электрическая лампочка, присоединенная к ней, вдруг загорелась. Просто не верилось глазам! Несмотря на то что юные изобретатели собрали термобатарею собственными руками, все же казалось, что перед ними чудо.
   С электромотором тоже было много возни. Даже опытный механик Афанасий Степанович долго вздыхал, примеряя электромотор и соображая, как его лучше закрепить.
   Но теперь все это позади. Термобатарея установлена, педали, первобытным способом приводившие автомашину в движение, сняты. Под сиденьем находится прикрученный железной проволокой красиво отлакированный электромотор. На фанерном щитке возле руля красуется черный пластмассовый выключатель - важная деталь пуска и остановки машины.
   Последний хозяйский осмотр вполне удовлетворил Петю. По его мнению, можно было смело приступать к испытаниям. Его немного беспокоило отсутствце у машины тормозов, и поэтому он счел своим долгом еще раз (вероятно, уже десятый по счету) предостеречь своих товарищей:
   - Надо быть осторожными, ребята! Тот, кто первый сядет за руль, ни в коем случае не должен снимать руки с выключателя! Как увидит, что машина разгоняется слишком быстро, та-а-ак моментально раз выключить! Понимаете?
   Произнося это, Петя совершенно отчетливо представлял, как он смело правит крохотной машиной, одной рукой сжимая рулевую баранку, а другой держась за выключатель. В ушах бешено свистит встречный ветер и быстро-быстро мелькают мимо деревья, постройки, люди...
   Положив свой блокнот на капот машины и присев на корточки, Валя записал:
   "Ваня загружает в топку термобатареи первые сосновые шишки. Он собрал их про запас очень много. Лена щелкнула фотоаппаратом. Она запечатлевает исторический момент. Уже идет дым из трубы от шишек, которые разгораются почему-то плохо".
   Однако, несмотря на то что волнение и непривычка писать в блокноте на весу мешали Вале вести свои исторические записи более или менее толково, интересно все-таки привести их хотя бы частично. Они красочно отражают картину первого испытания термоавтомобиля. Вот небольшие отрывки:
   "Опасаясь, как бы разогнавшийся термоавтомобиль не врезался на большой скорости в забор, мы выкатили его в парк и поставили на широкой и длинной аллее..." "Кудла опять привела за собой пять индюков, и они, прогуливаясь по аллее, будут мешать быстрому движению машины. Лена пытается их отогнать, но бесполезно. Петя погнался за ними с хворостиной, но они вскоре опять вернулись прямо на аллею. Тогда Петя заявил, что грубое вмешательство индюков в испытание может все испортить. Стоит только чуть придавить колесом, как изобретение будет окончательно скомпрометировано..."
   "Шишки разгорелись и дымят уже меньше. А раньше даже Кудла, подбежавшая понюхать машину, два раза чихнула..."
   "Долго спорили, кому первому сесть за руль. Каждый хотел уступить товарищу. Начали считаться. Лена сжулила, спутала рифму, когда выходило на нее, хотя по глазам было видно, что ей тоже хочется сесть первой. Снова к аллее подошли индюки, готовые каждую секунду кинуться под колеса машины..."
   "За руль наконец сел Петя. Мы все на всякий случай отошли в сторону. Индюков тоже отогнали..."
   "Когда Петя повернул выключатель, то машина даже не тронулась с места. Ваня говорит, что все дело в электрическом напряжении, которое, видно, слабое. А когда мы подтолкнули машину, то она покатилась. Но остановилась. Ваня очень опечален, но его успокаивает Лена. Петя тоже сидит за рулем мрачный. Кроме того, на лице у него копоть от дыма..."
   "Кроме индюков, нам начали мешать еще мальчишки. Они хуже, потому что подсмеиваются..."
   "Ваня сказал, что электрическое напряжение получается слабое оттого, что очень плохо горят шишки. А когда машина сильно разгонится, то от встречного ветра они разгорятся. А пока что посоветовал на термобатарею чем-нибудь помахивать..."
   "У Лены и у Вани нашлись носовые платки. Начали махать. А Петя, сидящий за рулем, даже наклонился и начал дуть. Но закашлялся от встречного дыма..."
   "И все-таки наш Ваня - гениальный изобретатель! Все получилось так, как он сказал. Мы дружно подтолкнули машину, и она медленно покатилась вперед. Ура! Ура! (это все кричали "ура"...) "
   "С небольшой горки машина покатилась еще быстрее. За ней побежала Кудла, а позади мы и мальчишки. Индюков, бежавших между соснами по сторонам аллеи, мы не трогали, так как некоторые из них на ходу махали крыльями и, по мнению Пети, создавали небольшой дополнительный ветер..."
   "Петя тоже гениальный изобретатель. Он хитро придумал. Он привязал на веревку Кудлу сзади машины. Это - как приманку для индюков, чтобы махали крыльями на термобатарею. Зря все смеются. Конечно, машина пошла быстрее!.."
   "Оказалось, что машина катилась быстрее оттого, что с горки. А Кудла обозлилась на индюков, погналась за ними и потянула машину за собой. Машина стукнулась об сосну так, что от нее в одну сторону отлетел электромотор, в другую - Петя, с лицом, черным от сажи. Подбежавшая Петина тетя все время хочет упасть в обморок..."