Олег Говда. Рыцарь

   – И поэтому ты расстелил ее на глазах у отца.
   – Для настоящей мести унижение врага важнее его смерти.
   – Вот и доунижался, пока на ее визг не нагрянул отряд королевских стражников. Хорошо – ноги унести успели. А кровник твой наверняка по сей день жив…
   – Ну и пусть себе, – хмыкнул Калита. – Вопли дочурки ему долго будут сниться. А если Марта еще и забрюхатела…
   – Ну, хорошо, – кивнул Кривица. – Каждый сам выбирает, какая месть слаще. Но Хромого ты зачем добил?
   – Он давно затаил на меня зло и только ждал удобной минуты, чтоб ударить в спину.
   – Так и надо было ловчее саблей орудовать, коль уж выпал такой случай, – отмел подобное объяснение одноглазый. – Но осквернять сознательным убийством Рощу Смирения даже для меня чересчур… До сих пор не верю, что сумели из Кара-Кермена живыми уйти. И что степняки в покое нас оставили, тоже не верю. Каждую минуту чувствую пустой глазницей влетающую в нее стрелу.
   – Можешь спать спокойно, – отвел взгляд Калита. – Кара-Кермен нас не простил, но карать не станет.
   – Ну-ка?! – вскинулся Кривица. – Ты знаешь что-то мне неведомое?
   – Сразу, как только Владивой приютил нас в замке, Хан присылал ассасина по наши души. К счастью, я тогда у твоей постели сидел. Лекарь велел, чтоб зараза в мозг не пошла, непрерывно рану обмывать. А ты в горячке метался. Одним словом, мне удалось отбиться и напавшего ранить.
   – Ассасина? Силен, братка… Коль не врешь.
   – Чтоб мне лика Громовержца Перуна не узреть, – побожился есаул.
   – А дальше?
   – Отпустил я его. И попросил передать Хану, что сожалею о случившемся. Мол, помутнение нашло. И прошу общество принять жизнь ассасина взамен загубленной.
   – И ты, паскуда, молчал столько времени? – сжал пудовые кулаки одноглазый.
   – Не хотел зря обнадеживать. Сам ведь знаешь: у харцызов месть отступникам – дело священное. Ну и хватит прошлое ворошить. Я не за тем сюда пришел… И не веди себя как баба! – чуть прикрикнул на побратима есаул. – Это не моя затея, а приказ барона!
   – Что ж, – обреченно вздохнул Кривица. – Будем надеяться, что у барона ума чуть побольше, нежели у простого харцыза. Говори, я слушаю…
   – Барон хочет, чтобы мы с тобой устроили так, чтоб баронесса умерла еще этой ночью, а баронета – исчезла из замка.
   – Вот теперь я понял, что ты на старости окончательно сдурел. Молодым в таких случаях советуют жениться, ну а за тобой – разве что костлявая с косой заявится. И я не хочу, чтоб она и меня с собой прихватила. Знаешь, братка, что-то мне мягкие перины становятся все больше по сердцу… Шел бы ты отсюда.
   – Я-то пойду, – окрысился Калита. – Да только что нам с тобой делать, когда Владивоя попрут с Дуброва. Думаешь, новый барон захочет терпеть у себя пару отступников? Нет, брат, шалишь. Мы с Владивоем еще с той охоты повязаны. Вот он нас и терпит. А уйдет, то и тебя с Ядринкиных перин сгонят. И как бы в придачу петельку на шее не затянули! Вот и кумекай, раз такой башковитый сыскался: сделать, как барон велит, или уже сегодня в седло садиться? Пока дороги открыты.
   – Твоя правда, – нехотя согласился Кривица. – Ради спокойной старости придется опять взять грех на душу. Обоих резать?
   – Нет, только баронессу. А с Анжелиной надо так исхитриться, чтоб она из замка сбежала. С тем, кто нам нужен, и в ту сторону, куда укажем. Не знаю, может, Владивою потешиться с падчерицей охота, то ли урезонить девку надеется, но барон приказал ее не трогать.
   – Давай я баронессой займусь… – предложил одноглазый. – А хитрить я не умею. Может, сам чего придумаешь?
   – Не выйдет, братка, – отрицательно помотал чубом Калита. – В покоях баронессы тебе делать нечего. Сразу неладное заподозрят. А что до обмана, есть у меня задумка. Только, как назло, ни одного чужака в городе нет! Ну, ничего, время терпит. Глядишь, и сладится еще. – И вдруг прикрикнул весело: – Наливай, ишь, расселся, прям куренной атаман. Да вели своей зазнобе подать нам чего-нибудь перекусить. Иной раз проще воз дров переколоть, нежели умом пораскинуть!
   А смена настроения есаула объяснялась очень просто: говоря побратиму, что в городе нет ни одного чужака, он внезапно увидел в окно трактира, что заставу Дуброва проезжает десяток Нечая, а с ними вместе – двое незнакомцев. При этом один из них одет в богатый казачий кунтуш. Посчитав совпадение за доброе знамение, Калита пришел в отличнейшее расположение духа и поманил к себе одного из стражников, обедавших за соседним столом.

Глава 4

   Бессмысленное бормотание, суетливая возня, хриплые смешки, прерывистые стоны, осторожные вскрики и ощущение изумительной легкости. Будто в одно мгновение вся тяжесть забот оказалась сброшена вместе с одеждой и смыта водопадом волос, прикосновением ласковых рук и жадных губ. А поверх всего – одуряющий запах разворошенного свежего сена, не выветрившийся из памяти даже по истечении нескольких дней.
   Все прочие ощущения поблекли, многое стало казаться забавным и нелепым, а запах – остался. Тем более что вместо подушки под головой у меня снова охапка сухой травы…
   В замковой темнице было почти уютно. Сразу становилось понятно, что узников здесь нет или они по какой-то причине надолго не задерживаются. Либо меня по ошибке засунули не в то помещение, потому что сухая и достаточно светлая клеть больше годилась для хранения запасов зерна или муки. Общее впечатление уютной кладовой портил только разнообразный зловещий инвентарь, развешанный по стенам, большая жаровня и деревянное ложе с кожаными зажимами для рук и ног.
   Я уже, по-видимому, в сотый раз измерил шагами свое довольно просторное узилище, равнодушно потрогал некоторые из пыточных приспособлений, найдя их в безобразно ржавом состоянии, и в который раз вздохнул. Потом прилег на более пригодный для пыток, чем отдыха, топчан и попытался немного вздремнуть. Но на все ложе сена не хватало, а от твердых и кое-как оструганных досок затекала спина. Поэтому я вскоре опять слез на пол и занялся любимым занятием всех узников – размышлениями и воспоминаниями.
   Поначалу все шло очень даже неплохо.
   Благодаря выигранному поединку и уважению, завоеванному у Давилы, отношения королевских дружинников стали ровными и дружелюбными. Десятник Нечай даже распорядился оседлать для нас с Лукашем пару вьючных лошадей. И, – судя по злым взглядам, бросаемым вслед отъезжающим воинам, из-под шапок, да мокрым глазкам, поблескивающим из-под низко повязанных платков, – проведя весьма сумбурную ночь, отряд двинулся к замку.
   Ночлег в Перекрестке только упрочил мою славу, как непревзойденного мастера кулачной потехи, заодно – утяжелив кошель Лукаша двумя копами медяков, и прибавил опыта в общении на ощупь. А услышанные в пути занимательные рассказы из жизни ратников заполнили не одну брешь в моих познаниях, важных для взрослого мужчины. И что забавно, многое из услышанного я тоже знал, но как-то позаковыристее, что ли. Но тем не менее их бесхитростные побасенки отвлекали от лишних рефлексий и здорово разнообразили путешествие.
   О том, что на их пути встанет сторожевой замок Дубров, Мышата рассказывал. И обходить его стороной не советовал. Где ж еще показывать себя скомороху, если не среди мастерового люда, воинов и дворян? Один день на рыночной площади мог принести больше дохода, чем сборы во всех деревнях, вместе взятых. А поскольку кошель покойного атамана, за исключением нескольких мелких монет, Мышата оставил себе, от возможности подзаработать отказываться не следовало. Особенно теперь, когда мы вторые сутки путешествовали вместе с отрядом дружинников.
   Шаткое доверие, возникшее к нам, могло вновь смениться на подозрительность, вздумай я на развилке сказать десятнику, что дальше нам с ним не по пути. И, когда на горизонте возникли стены Дуброва, капризная память опять подкинула мне очередную загадку. Увиденная картина совершенно не впечатляла. В то время как Лукаш едва не подскакивал от восторга, я спокойно рассматривал возвышающееся вдали суровое фортификационное сооружение, понимая, что приходилось видеть постройки куда грандиознее и мощнее.
   Замок действительно был так себе. Прилепившийся на господствующей над этой местностью высотке донжон имел всего одну башню. А ограждающими замковое подворье стенами служили несколько десятков поставленных впритык добротных домов с плоскими крышами и стрельчатыми окнами, хотя большинство зданий, в том числе весь ремесленный квартал, ютились кто где горазд, совершенно не соблюдая никаких правил и ограничений, кроме целесообразности. К примеру, кожевники и ткачи строили свои жилища поближе к реке, а заезжие дворы выбегали навстречу дороге. И хоть по ней уже давненько не пылили купеческие караваны, все же дородные шинкари больше предпочитали поглядывать из окон трактиров на проезжий шлях, нежели на городскую сутолоку.
   Но заявились мы сюда в недоброе время. Не успел я даже с лошади слезть, как меня схватили стражники. И как ни пытался Нечай объяснить им, что я не харцыз, а скоморох – ничего не помогло. Ссылаясь на приказ есаула, они наставили на меня копья и отвели в темницу. Хорошо, хоть Лукаша не тронули и саблю не отобрали, а позволили парнишке отдать. Можно было попытаться вырваться и бежать, но куда? Я ведь никакой вины за собой не знал. А вдруг эта история прольет какой-то свет на утерянное прошлое? Если, конечно, мне не придется отвечать за прегрешения мертвого харцызского атамана, в чьи одежды я так необдуманно нарядился.

* * *

   Устав вышагивать, я присел на топчан и решил хоть немного вздремнуть. Как говаривал мой старшина: «Лучше плохо лежать, чем хорошо бежать»! Что? Похолодев внутри, я непроизвольно вскочил. Какой еще «старшина»? Господи, да что же, в конце концов, со мной приключилось?! Но ответа не было. Всплывшая из глубин подсознания мысль только коснулась разума и испуганно метнулась обратно во тьму. Отерев лоб, покрывшийся испариной, я вдруг почувствовал, что ноги меня не держат, и тяжело плюхнулся на топчан, чувствуя себя выжатым лимоном. Глаза просто слипались. Надо было хоть немного поспать. На доске, утыканной гвоздями, на раскаленной решетке, на битом стекле, на стае ежей и дикобразов – но обязательно поспать. А в следующее мгновение я уже проваливался в мягкие объятия Морфея.
   Это был странный сон. Огромный костер, горящий посередине каких-то руин, и плотная стена тумана вокруг них. Отблески пляшущего огня выхватывали из молочной пелены причудливые тени, которые, кривляясь, вновь растворялись в этой мгле. Я стоял у костра, непонимающе озираясь, чувствуя непонятную давящую тишину этого места. Неожиданно пелена тумана дрогнула и пошла волнами, а в глубине ее отчетливо протаяли несколько теней. Кто-то пробирался сквозь туман на свет костра. Очертания их были нечеткие и иногда полностью скрывались в тумане, но они приближались…
   Я вздрогнул и проснулся. В дверях темницы медленно проворачивался ключ. Потом створки тихо отворились, и в освещенном факелом дверном проеме возникло видение прекрасной феи! Или – колдуньи, принявшей самый обольстительный вид. Одним словом, передо мной стояло самое обворожительное и чудесное создание, которое я когда-либо видел. А в девичьей красоте я уже стал немного разбираться. В сравнении с моими без пяти двумя, девушка была чуть мелковата, но зато потрясающе изящна. Во всяком случае, все то, что подчеркивал костюм для верховой езды, было наивысшего сорта. Правда, факел, который незнакомка держала над головой, давал больше чаду, нежели света, и при столь скудном освещении ее черты казались упрятанными за густой вуалью. Но я был уверен, что природа не может оказаться настолько нерациональной, чтобы идеальные формы обременить некрасивым лицом. И подтверждали мою догадку пышные волосы девушки, плавными волнами спадающие на плечи из-под небольшой бархатной шапочки.
   Незнакомка приложила палец к устам, а потом сделала знак свободной рукой, приглашая меня за собой, и отступила в глубь коридора.
   – Сюда тащат силком, а выводят тайком, – проворчал я в рифму и попробовал протиснуться сквозь приоткрытый проем, но при моем телосложении это оказалось не так просто. Дверь сдвинулась, и ржавые петли предательски заскрипели.
   – Тихо ты, увалень! – раздраженно прошипела барышня, повернулась ко мне спиной и уверенно зашагала прочь, предоставляя мне на выбор: следовать за ней, или оставаться в темнице и дальше. При этом шла она почему-то не вверх, а наоборот – еще глубже. Под ногами неприятно хлюпала болотная жижа, с низкого земляного свода то и дело срывались крупные капли, так и норовили упасть на нос или за шиворот. В едва рассеянной огнем темноте пищали и шуршали крысы. Но, в конце концов, потянуло свежим воздухом. Потом факел зашипел, опущенный в воду, и я понял, что мы выбрались на свободу.
   Тут моросил мелкий дождь и смеркалось. Но было еще достаточно светло, чтобы увидеть, что подземный ход вывел нас далеко от замка. Как и то, что у моей освободительницы имеется в наличии помощник и они очень серьезно подготовились к организации моего побега. Всего в нескольких шагах от выхода из подземелья нас поджидал улыбающийся Лукаш, удерживая под уздцы трех лошадей.
   – Поспешим. – Прекрасная незнакомка, наверное, была живым воплощением рекомой сестры таланта, потому что, не прибавив больше ни слова, запрыгнула в седло и послала свою кобылицу вперед.
   Нам не оставалось ничего другого, как последовать за ней. А поскольку быстрая скачка лесной дорогой не способствует беседе, все расспросы пришлось отложить до более удобного случая. Рассчитывая, что тот вскоре представится.
   В самом деле, не прошло и получаса, как барышня стала придерживать лошадь, а вскоре и вовсе пустила ее размеренным шагом. Может, не опасалась погони, а может – хотела дать роздых коням, чтобы позже, когда понадобится, гнать их во весь опор. И у меня появилась возможность поговорить с Лукашем.
   – Спасибо, друг, – поблагодарил я его искренне. – Несмотря на то, что я так и не узнал, за что меня схватили и в чем обвиняют, все же на воле гораздо лучше.
   – Зато я выведал, – ответил Лукаш. – Дело не в тебе, Игорь, а в особом отношении жителей Дуброва к харцызам. А чему удивляться, это ж Пограничье. И месяца не проходит, чтобы степняки чего не натворили. То скот угонят, то девицу умыкнут. Совсем недавно, на весенних празднествах, невеста сына пекаря Маркеса в ночь перед венчанием пропала. Дубровчане до сих пор лютуют! Правда, поговаривают, что не так жаль девицы, как пропавшего угощения… – усмехнулся парнишка. – И вообще – баронесса болеет, барон лютует, как поднятый до весны медведь… В общем, как схватили тебя, стал я расспрашивать. И выяснил, что есаул Калита считает, будто рядом с замком ватага степняков затаилась, а ты под видом скомороха пробрался в замок осмотреться и выведать, где чего стащить можно. Но Нечай уверил меня, что барон Владивой сгоряча судить не будет. И если за тобой вины нет, то освободит. Хотя из-за смерти баронессы Катаржины рассмотрение дела могли отложить. Но уж к свадьбе баронеты помиловали бы обязательно.
   Я хмыкнул, вообразив себе столь длительное заключение. Хорошо, если б кормить не забывали, а то всякое случается, когда до безвестного узника никому нет дела.
   Лукаш покосился, помолчал немного, а потом продолжил:
   – Одним словом, день-другой ничего не менял. А за ужином, в таверне, ко мне за стол подсел странный тип. С повязкой, закрывающей один глаз. Он положил на стол золотую монету и сказал, что если я хочу помочь своему товарищу, то должен немедленно купить трех коней, провизию в дорогу и ждать тебя здесь. Когда же я поинтересовался: «За что такая милость и кто он такой?», незнакомец ответил, что платит за сопровождение баронеты Анжелины ко двору ее тетки – баронессы Звениславы. А остальные вопросы мне лучше не задавать, потому как лишнее знание укорачивает жизнь. И что отказаться я могу, но в таком случае ты из темницы, скорее всего, вообще не выйдешь. Потому что у барона Владивоя и без тебя забот хватает, а придет в замок новый хозяин или нет, и когда это будет – никому не известно. Зато, помогая баронете, мы и сами ноги унесем, и добрый поступок совершим. Я даже не раздумывал. Какое мне дело до дворянских интриг? Главное, что ты будешь на свободе и наше путешествие продолжится. В конце концов, провести пару дней в обществе баронеты не такая уж тяжкая плата за свободу, полные снеди чересседельные сумы и пару отличных лошадей.
   С этим я не мог не согласиться. Кони действительно не крестьянские тягловые шкапы, а выезженные под седло скакуны. Да и барышня пока проблем не создавала. Хотя что-то такое вспоминалось мне из прошлого опыта, что там, где появляется смазливая девчонка, неприятности возникнут обязательно. Кстати, надо было познакомиться и поблагодарить ее. Может, Лукаш и совершил подвиг, покупая все необходимое для побега на рынке, но из подземелья-то вывела меня она.
   – Спасибо за освобождение, – произнес, как мог, учтивее, как только поравнялся с баронетой.
   – Перед тобой благородная госпожа, хам! – В голосе молодой девушки было столько холодного высокомерия, что я даже поежился. – И обращаться ко мне следует либо «достойная госпожа», либо «госпожа баронета».
   – Как будет угодно достойной госпоже, – улыбнулся я наконец-то, увидев, что и профиль у девчонки был под стать. Возможно, слишком утонченный и слишком надменный, но в целом очень ничего. Вот только сама она оказалась совершеннейшим ребенком. Лет пятнадцати… – А разрешите спросить, госпожа баронета.
   – Спрашивай. Разрешаю.
   При этом благородная девица даже шею не соизволила повернуть.
   – Что случится, если я и мой товарищ не пожелаем придерживаться дворцового этикета?
   – Как это не пожелаете?! – баронета устремила на меня взгляд, полный негодования. – Да я вас!.. На конюшне запорю!..
   – Милая барышня, – я веселился от души, в то время как Лукаш побледнел и с ужасом взирал на меня, делая огромные глаза и отчаянно жестикулируя. – Вся беда в том, что среди этого дикого леса можно встретить стаю диких волков, голодного медведя. Я допускаю, что тут водятся разбойники. Но что конюшни нет, ни одной, готов об заклад побиться. Хотите? Например, на поцелуй?
   Лукаш застонал и стал медленно сползать с коня. Обеспокоенный состоянием приятеля, я поспешил к нему, предоставив девчонке возможность поразмыслить над моим предложением. Вовремя… Баронета растерянно огляделась. Похоже, до ее сознания только теперь дошло, что она не среди подобострастной дворни, а наедине с совершенно чужими мужчинами. А вслед за этим нахлынули воспоминания о событиях, предшествующих ее безумному побегу. И несчастная девушка горько разрыдалась.
   – Что за напасть? – раздраженно бросил я Лукашу, который, оказывается, просто пришел в ужас от столь вольного обращения с дворянкой и поспешил к девочке. – Нашли место истерики закатывать. Хотите поплакаться, давайте устроим привал. Разведем огонь, поедим. А заодно и пожалуемся на судьбу. Вы не возражаете, высокочтимая госпожа?
   Но та даже не услышала меня, заново переживая все ужасы прошлого вечера.
   Когда ей под утро сообщили о смерти матери, Анжелина была уверена, что это самое ужасное событие, которое только может произойти. Но все оказалось гораздо хуже. Под вечер, когда обессилевшая от рыданий девушка уже собиралась ложиться спать, Аннет сообщила, что Калита, есаул королевской дружины, имеет важное известие, касающееся жизни и чести баронеты, и просит его принять.
   Старый харцыз вошел, низко кланяясь и пряча взгляд. А поведанное им было до такой степени ужасно, что девушка совершенно растерялась. Опасность, грозившая ей в родном доме, была столь велика и ужасна, что не умещалась в сознании. А подлость отчима – такой чудовищной, что она потеряла голову. Тогда только одна мысль показалась разумной: «Бежать!» Как можно скорее! Как можно дальше! Тем более что именно это советовал Спаситель. Оказалось, он уже все продумал и успел подготовить. Надо было только дождаться ночи и, опередив подлые замыслы Владивоя, тайком покинуть замок. А чтобы ее спохватились как можно позже, всех слуг оставить здесь, а вместо охраны взять с собой посаженного недавно в темницу скомороха и его товарища, которые в благодарность за освобождение и сопроводят баронету до замка Зеленец, под защиту тетушки Звениславы.
   Тогда эта мысль показалась Анжелине достаточно здравой. И только теперь, когда ужасы ночи слегка поблекли, девочка поняла, что поспешные решения редко бывают стоящими. Но сделанного не воротишь, да и жалеть не стоило, так как позади осталась опасность подлинная, а рядом – вымышленная и сомнительная. От осознания простой истины баронета почти успокоилась, хотя слезинки из уголков глаз все же не исчезли.
   А дождь становился все сильнее. Даже сквозь плотную листву переплетенных по краям дороги ветвей отдельные крупные капли уже срывались вниз. И их становилось с каждой минутой все больше. К этому времени мы подъехали к каким-то развалинам. Вернее, остаткам полусгнившего сруба с провалившейся крышей. Но обращенная от дороги к лесу часть навеса для лошадей все еще каким-то чудом держалась на почерневших столбах и стропилах.
   – Заезжий двор посреди леса? – удивился я.
   – Мы же на большаке, ведущем в столицу. До Моровицы на этом тракте было не в пример оживленнее.
   – Переждем непогоду?
   – А не опасно? – засомневался Лукаш. – Помнишь, о чем нас деда предупреждал?
   – Ты о мертвяках? Перестань… – отмахнулся я пренебрежительно. – Враки все это, никаких бродячих мертвецов не бывает. Зато навес почти незаметен с дороги. К тому же дождь все гуще. Следы вскоре смоет, и никто не додумается искать нас так близко от замка.
   Мои слова не слишком убедили парнишку, но после того, как я демонстративно перевесил саблю на пояс, он немного приободрился. Баронете помогли сойти с коня и бережно усадили на уцелевшее бревно, которое расторопный Лукаш успел застелить попоной.
   – Простите мое бесцеремонное поведение, – нужный тон нашелся сразу, словно я только тем и занимался в позабытой жизни, что разговаривал с взбалмошными девицами. – Это все от волнения. Согласитесь, баронета, не каждый день попадаешь в темницу, и уж тем более не каждый раз покидаешь ее таким изысканным способом. Тут у кого угодно голова кругом пойдет. А вы, если осмелюсь спросить, от кого бежите?
   – От отчима… – Анжелина ответила раньше, чем успела решить, хочет она этого разговора или нет. Но, увидев искреннюю заинтересованность в моих глазах, девочка слово за слово пересказала всю свою безрадостную историю.
   – Вот, значит, как… – Я неожиданно почувствовал какое-то смутное беспокойство. – Тогда длительный отдых отменяется. Есть во всей этой кутерьме какая-то фальшь. Не могу понять, что именно не так, но уверен: нам здесь лучше не задерживаться. Тем более что и дождь уже слегка успокоился. Надеюсь, никто не устал? А думать и разговаривать можно в седле.
   Я и сам пока не мог понять, что насторожило меня в рассказе девушки, но чувство близящейся опасности только крепло. И подтверждение не заставило себя долго ждать. По дороге застучали копыта, и отряд из шести всадников, мельком взглянув на развалины, галопом унесся в том направлении, куда, по их мнению, должны были двигаться беглецы.
   – Ну вот и ответ. И если благородная госпожа будет столь благосклонна, чтобы выслушать скомороха, могу попытаться кое-что объяснить.
   Наверно, не стоило опять грубить, но Анжелина была так испуганна, что совершенно не обратила внимания на мой тон.
   – Скорее всего, побег, так умело и вовремя организованный слугой, на самом деле – часть плана отчима. Согласитесь, если в замке вы могли рассчитывать хоть на какую-то помощь, то в глухом лесу ее ждать неоткуда. Вас убьют, а меня с Лукашем – казнят за совершенное злодейство…
   – Нет, – неожиданно возразила Анжелина. – Убивать меня не станут. Если вокруг измена и ложь, то отчим заинтересован в моем исчезновении больше, чем в смерти. Поэтому меня должны похитить. Вернее, уже похитили. Вот он, – указала она на Лукаша, – побратим харцыза, которого вчера бросили в темницу, воспользовался царящим в замке сумбуром и освободил своего товарища. А потом вы в отместку и для куража умыкнули меня. Разве не похоже на правду? И вполне в духе разудалых степняков. Я стала бы не первой горемыкой, пропавшей из родительского дома или – прямо из супружеского ложа. Возможно, вы и не метили так высоко, а попросту украли первую попавшуюся хорошенькую девицу? Ну что, у кого-то такой рассказ вызывает сомнение? Отсюда и погоня. Барону обязательно нужно, чтобы слуги могли присягнуть, что он все сделал для моего поиска.
   – Вполне возможно, – согласился Лукаш. – По меньшей мере, не противоречит здравому смыслу. И искать нас станут со всей тщательностью. Но ты, Игорь, прав: когда найдут, живыми не оставят. Мы слишком много знаем.
   – Значит, будем выбираться. Вот только куда? Блин, впервые чувствую себя таким беспомощным, – я раздосадованно хлопнул себя по лбу. – Проклятая пустая кочерыжка. Ну вспомни же хоть что-то!
   – То есть как куда? – баронета повысила голос. – Помощь против отчима я смогу получить только у тети Звениславы или у королевы! Немедленно поворачивайте в Зеленец или Турин!
   – Вот-вот, именно в той стороне нас и станут искать.
   И, как бы в подтверждение его слов, по дороге в северном направлении проскакал еще один отряд.