Олег Говда. Рыцарь

   Высокий, сутулый мужчина в длинной черной хламиде с отброшенным за спину капюшоном уже и сам спешил к раненому. Потирая на ходу ладони, будто в предчувствии давно ожидаемого наслаждения.
   «Вепрь средний… – догадался я. – Тот, что больше книжник, чем воин. Значит, и в лекарском деле понимание имеет. Только чего он так радуется? Родной брат без сознания лежит, а этот весел, словно на дармовую пьянку попал».
   А рыцарь тем временем уже снял шлем и, демонстрируя пышный, слегка посеребренный смоляной чуб, длинные обвислые усы и густую бороду, спросил:
   – Я – Ставр, граф Зеленый Вепрь. Что вы за люди и что на наших землях делаете?
   – Здравствуйте и вы, господин граф! – поспешил ответить внук мельника, прежде чем я собрался с мыслями. – Скоморохи мы. Игорь – кулачный боец, а я тяжести берусь подымать или на руку бороться.
   – Что здесь случилось?
   – Рыцарь пострадал в битве со Змием, – взялся объяснять Лукаш. – Мы поспели только, чтоб успеть добить чудовище и помочь раненому. Господин виконт надел его на копье так ловко, что Змий уже почти подыхал. Так что нашей заслуги тут нет. Вся честь за победу принадлежит молодому рыцарю.
   – Как он? – тут же поинтересовался Ставр.
   – Жить будет, – отозвался Вышемир. – Этот малец, – уверенно указывая на Лукаша, – хорошо потрудился, удержал. Мне не совсем понятен метод целительства, но сработано надежно. Пара минут, и Любомир сам очнется. Нога тоже срастется. Недельку полежит, и как новый будет…
   – Вы поступили храбро и достойно, – смягчаясь, пробасил Ставр. – Будьте моими гостями. С развлечениями у нас в Зеленце последнее время довольно скудно. Вся ваша братия в Турин перебралась, поэтому имеете возможность хорошо заработать.
   – Благодарствуем. Охотно… – начал было кланяться Лукаш, но я, по какому-то наитию, шагнул вперед. – Непременно воспользуемся вашим приглашением, тем более что должны передать известие графини Звениславе от баронеты Дубров.
   – Вот как, – удивился Ставр и вопросительно посмотрел на меня. – Так вы прямиком из Дуброва? Хорошо. Если сообщение срочное, я дам вам сопровождающих и скачите в замок.
   – Ничего такого, что не могло бы подождать, пока виконт очнется. Тем более он уже приходит в себя.
   Юный рыцарь и в самом деле пытался сесть. Но сил хватило только приподняться, опираясь на локоть.
   Некоторое время рыцарь мутным взглядом обводил все вокруг и не мог понять – где он? Как здесь очутился? Где его конь, оружие?… Что здесь делает Вышемир?
   Любомир не сдержался от брезгливой гримасы, когда тот наклонился к нему слишком низко. Среднего брата он недолюбливал за льстивость и тщательно скрываемую подлость натуры. И что, невзирая на благородное происхождение, тот пристал к касте хранителей, даже сумел достичь третьего ранга, и с высоты постигнутой мудрости относился к младшему брату как к безмозглому балбесу, способному только махать мечом и морочить головы девицам. Соответственно, такое неожиданное беспокойство могло свидетельствовать лишь о его плачевном состоянии. О чем Любомир и сам мог утверждать со всем основанием: мышцы тела болели так, как будто по нему пробежалось стадо бешеных коров. Голов в двести… Со стопудовым бугаем впереди. Особенно правая нога…
   – Ну, наконец! – укоризненно прогудел густой бас, который невозможно спутать, и над младшим братом навис Ставр. – Зачем же так рисковать? – И тут же продолжил другим тоном: – Но герой. Самостоятельно свалить Змия, не миску пирожков стрескать…
   – Здоровый был, правда? – по-мальчишески задорно спросил Любомир. – А вы как тут?
   – Когда дозор на башне известил о Змие, я прихватил десяток лучников и поторопился сюда. Выгула для стада тут нет, значит – охотился на людей. Гонца, бортников, а то и на купеческий обоз.
   – А это я.
   – Не совсем. Сначала ему понравились странствующие скоморохи. Это потом ты его привлек.
   – Не зря рисковал, – удовлетворенно вздохнул юный рыцарь. – Людей спасал.
   – Можно, конечно, и так сказать, – подпустил ехидную нотку в разговор Вышемир. – Но, если б эти люди не освободили тебя из-под тяжести собственной лошади, ты бы уже задохнулся под ее весом. Кроме того, они же и добили Змия. Так что еще неизвестно, кто кого спасал, мой непоседливый брат. По меньшей мере, спасибо можешь им сказать с полным на то основанием, – произнеся всю эту тираду, Вышемир впервые пристальнее взглянул по очереди на обоих скоморохов и вдруг смертельно побледнел. Правда, тут же взял себя в руки и отвернулся, чтобы никто не заметил его испуга.
   – Неблагодарность более свойственна средней ветви рода Зеленых Вепрей, – встряхнул головой и поморщился виконт. – Я же очень признателен за помощь, и при случае отвечу тем же!
   – Ссору оставим на потом, – мигом вмешался между братьев Ставр. – Скажи-ка лучше, как себя чувствуешь? На коне удержишься? Или подождем еще немного?
   – Терпимо… После празднования Весенней ярмарки бывало хуже, – отделался шуткой тот. – Особенно если вспомнить утреннюю речь матери.
   Очевидно, пресловутую речь помнили все трое братьев, потому что Ставр оглушительно захохотал, а Вышемир сделал такое лицо, будто разжевал полный рот терновых плодов.
   – Тогда полезай в седло, и будем двигаться. Чего здесь торчать? Змия и без нас разделают… Молодец Любомир, великолепные доспехи со временем получатся. Хлопотное это дело, дубить его шкуру. Но результат того стоит. Еще как стоит. Кстати, чуть не забыл, я так понимаю, Игорь, что это именно ты добил чудовище?
   – Да, – не стал я отпираться от очевидного.
   – Тогда тебе тоже принадлежит часть туши. Возьмешь деньгами, или как?
   – Мне б желчи мерку, – вспомнил я заказ Мышаты.
   – Добро, – кивнул Ставр. – Желчь твоя. Что еще?
   Лукаш молчал, и я неопределенно пожал плечами.
   – Значит, на том и порешим. Остальное получишь золотом, когда тушу разделают и взвесят. Ну, чего глазами хлопаете?! – прикрикнул на воинов. – Берите виконта на плащи и везите в замок. Или подождем заката?
   При упоминании темного времени суток ратники моментально ожили. Видимо, и тут народ ночью предпочитал сидеть дома.

Глава 7

   Барон Владивой стоял на мокрой после ночного дождя обзорной площадке донжона, опираясь локтями на невысокий, чуть выше пояса, но достаточно широкий зубец, и хмуро наблюдал за тем, как вечернее солнце неохотно тонет в дебрях леса. За годы, прошедшие после Моровицы, запустение невозбранно поглотило когда-то любовно обихоженные людьми дома, нивы и пастбища.
   Отсюда открывался прекрасный вид на дикий хребет, прозванный Проходом из-за единственного, достаточно широкого ущелья, пригодного для сносного проезда купеческих караванов. Собственно, по просьбе и за деньги купцов, дабы оградить их от опасностей, непременно сопутствующих в столь тяжелом, но важном для всего королевства труде, и была сотни лет тому назад возведена сторожевая башня Дуброва и выставлен постоянный пост. Заодно Зелен-Лог прикрыл свое мягкое брюхо от неистовых харцызов.
   Со временем строившие башню и несшие караульную службу ратники, как водится, обзавелись женами и детьми. Нуждающееся в ремонте оружие и прочий реманент привлекли кузнеца со всем выводком. Срубили рядом дома и крестьяне, которые решили, что под боком у вооруженного отряда жить спокойнее, нежели самим отбиваться от наскоков лихих людей… Да и выращенное зерно, овощи и мясо не надо никуда возить на продажу. Полсотни ратников и их кони сметут все, успевай только поворачиваться… Так и возникло само селение, разросшееся со временем до городка на несколько тысяч душ. Вот только теперь, даже спустя полсотни лет после Моровицы, все еще слишком много домов в округе пустует и ветшает. Барон делает все, чтоб удержать и крепость, и городишко в надлежащем состоянии. Привечает каждого, желающего поселиться в Дуброве. Порой закрывая глаза на темное прошлое, лишь бы здесь человек жил достойно и не нарушал покоя.
   В эту минуту Владивой супил брови и напускал вид крайнего раздражения, но мимолетная улыбка, блуждающая на его губах, сводила на нет все попытки барона играть роль скорбящего вдовца и отца, обеспокоенного судьбой пропавшей падчерицы.
   Да и с чего было ему печалиться, если все шло к тому, что Большому совету придется разрешить ему основать новую династию. А значит, замок Дубров станет его собственностью до тех пор, пока на смертном одре он не передаст венец старшей дочери.
   Владивой окинул взглядом замковую площадь, дома, предместья. И в который раз нашел подтверждение своим мыслям. Его пристальный глаз подмечал и некоторое запустение, и отсутствие дозорных на стенах, объясняющееся банальной нехваткой людей. Треклятая Моровица прошлась хоть и зазубренной, но очень уж острой косой по всему краю, слишком многих унося с собой и слишком мало оставляя при жизни. До сих пор женщины не успевают восполнить утраты… Но, с другой стороны, это проклятие принесло и благо – ведь врагов тоже почти не стало, вот и опасаться особенно некого.
   Единственное войско, способное потревожить королевство Зелен-Лог, – это степняки. Но среди харцызов пока еще не было Хана, который сумел бы собрать в единый кулак разудалую вольницу. А пока их разрозненные ватаги, до полусотни сабель, время от времени вихрем проносившиеся по Пограничью в поисках легкой наживы и столь же быстро исчезавшие в Заскалье, не слишком беспокоили. Тем более что в замок, где их поджидали три сотни вооруженных ратников и городское ополчение, они и близко не потыкались. Основной добычей шаек в основном становились неосмотрительные путники и жители хуторов. Разве кто из новичков хотел продемонстрировать товариществу свою удаль и норовил умыкнуть доброго коня или хорошенькую девицу. Змии и то приносили больше урона, если им удавалось застать скот на выпасе.
   Сколько раз уже Владивой, поглядывая в сторону гор, думал над тем, что мог бы собрать отряд и попробовать уничтожить гнездовье чудовищ. Ведь того рыцаря, который смог бы этого свершить, ждала вечная слава и прочие почести. Да все как-то руки не доходили. Зато теперь… Когда все идет к тому, что он станет владельцем замка Дубров, можно будет вернуться и к этим мечтам.
   Бич южных земель, огнедышащие крылатые бестии появились в дни хаоса, наступившие после Армагеддона. Заняли Проход, и с тех пор без их соизволения никому не было позволено преодолевать южную границу. А пропускали туда и обратно они людей сообразно собственному разумению. Одних испепеляли огнем, не дав даже приблизиться к Проходу. С иных брали дань животными. А на третьих вообще не обращали внимания, хоть за хвост дергай. И совершенно не имело значения, одинокий путник или вооруженный отряд вступал на дорогу, ведущую в Степь. При этом с харцызами, шастающими туда и обратно, Змии поддерживали что-то сродни добрососедских отношений, время от времени наведываясь в Кара-Кермен за гостинцем и всегда получая столько мяса, сколько могли унести. Странно, но, со слов привеченных в замке отступников и сбежавших из харцызского плена, барон знал, что бестии никогда не питаются на глазах людей. Убьют – запросто, а жрать не станут.
   – Дивны твои деяния, Создатель… – пробормотал он себе в усы, возвращаясь мыслями к более насущному. – Что-то погоня задерживается? Пора б уже возвращаться.
   И будто в ответ на его слова на замковое подворье влетел отряд конницы, и Калита, перемолвившись со стражником, бросился бегом к дверям донжона. А еще через некоторое время его сапоги загрохотали по лестнице и на смотровую площадку выбежал сам есаул.
   – Рассказывай, – предвкушая приятную новость, бросил ему Владивой. – Поймали беглянку?
   – Не гневайся, господин барон, но ни бежавшего харцыза с товарищем, ни падчерицы твоей мы найти не смогли. Словно сквозь землю провалились!
   Есаул вытер рукавом потное и заляпанное грязью лицо.
   – Что сие означает? – Ожидающий других слов, Владивой как-то даже не воспринял услышанное. – Как это, не нашли? У нас в округе что, так много мест, куда беглецы могут спрятаться? Не в лес же они полезли ночью-то?!
   – По всем дорогам разосланы отряды. Каждый проскакал верст пятнадцать. Нет их нигде, господин. Кривица было заприметил, что подались они в сторону мельницы. Кинулись следом, но след обрывается еще до Опупения. Словно Змии их сожрали!
   – А может, действительно – Змии? Говорят, пролетал вчера один, ближе к утру.
   – Один никак не мог сожрать троих лошадей, людей и при этом совершенно не оставить следов. Да там кровищи было бы столько, что никакому ливню не смыть. – Калита отрицательно покивал головой. – Нет, господин барон… Это не Змии.
   – Куда ж они тогда, по-твоему, подевались? На мельницу, надеюсь, заглянуть догадались?
   – Заглянули. Нет там никого. А Мышата сказывал, что намедни видел небольшую ватагу харцызов. Около дюжины сабель. Думаю, что именно к ним и спровадили баронету беглые.
   – Это что же получается? – поразился Владивой. – Отпущенный тобой скоморох действительно был лазутчиком разбойников? И мы сами вручили ему Анжелину? Да, ничего не скажешь, есаул, хитроумный план. Или ты сразу узнал своих бывших товарищей и решил им подыграть? Чтоб старые прегрешения загладить? А? Ну, признавайся…
   От такого предположения Калита сначала побледнел, а потом бухнулся на колени.
   – Жизнью клянусь, господин барон, и в помыслах ничего такого не было. Я ж того скомороха и в глаза не видывал. Вместе с Нечаем они из Опупения приехали. А с пацаненком Кривица разговаривал. Само собой так повернулось. А, может, они сами невзначай в руки длинночубых попались? Эх, кабы не спешка, можно было все умнее сделать. Не с пришлыми парнями ее отправлять, а самому с Кривицей взять девку, да и отвезти в надежное место. А после, как все поутихнет, вы бы решили, что с ней дальше делать. Как же я мог так ошибиться? Ведь уверен был, что эти скоморохи простодушнее дитяти!.. И Кривица уверял, что малой ни одного условного жеста не знал?… Неужели так умело прикидывался? Надо Нечая взять на спрос! Не было ли у них изначально какого умысла?
   – Ладно, не горячись, есаул. – Владивой неожиданно улыбнулся и облегченно вздохнул: – Это судьба вмешалась. И кто ведает, может, оно и к лучшему, что не пришлось мне брать на душу жизнь падчерицы. Зато я с искренней горечью смогу сообщить королеве о горе, которое постигло мою семью. О смерти баронессы Катаржины, и о похищении баронеты Анжелины… Как и о том, что все предпринятые нами поиски, к огромному сожалению, оказались тщетны.
   Барон сделал паузу и, с прищуром взглянув на есаула, продолжил:
   – И кажется мне, что никто не справится лучше тебя и Кривицы с доставкой этой новости в Турин.
   От слов барона Калита только икнул. Больше чем в Турине ему не хотелось очутиться разве что в пределах Кара-Кермена. И, словно прочитав его мысли, Владивой прибавил успокоительно:
   – Конечно, придется приодеться, как подобает случаю, чтобы, упаси Создатель, тебя и побратима случайно за разбойников не приняли. А то вдруг окажетесь на кого-то похожими? Мало ли что в жизни случается… Не волнуйся, в этом – помогу. Людей с гербом «расщепленного молнией дуба» никто не посмеет задержать без веских оснований. А в остальном – сам сообразишь, как выкрутиться. Не вчера родился… Лишний раз перед глазами у стражи не мелькайте, и все обойдется. Денег дам… Ну, подумай головой, есаул, кому еще, если не вам двоим, я могу довериться? Вдруг Беляна не поверит письму и прикажет допросить гонцов с пристрастием? А вы и на дыбе все подтвердите, поскольку за свои жизни бороться будете. Шучу… – улыбнулся барон, увидев, как побледнел Калита. – Никто не станет подвергать сомнению правдивость моих слов. Но все же помните, что дело выглядит подозрительно. И потому, чтобы не попасть в руки королевских дознавателей, сами помалкивайте, а в столице ведите себя, как надлежит верным слугам, удрученным господским горем. Ведь в Дуброве, помимо прочего, еще и по старой баронессе траур объявлен! И не горничная девка пропала – баронета! Все, на этом разговор закончен!
   Владивой вдруг понял, что почти уговаривает есаула.
   – Надеюсь, приказ мой ясен?! Иди, готовься в дорогу. Медлить не стоит… За письмом зайдешь утром. И помни, что ваша с Кривицей жизнь с одного боку в моих руках, а с другого – на кончике ваших же языков. Но, если сумеете подтвердить мои слова, чтобы никто и на мгновение не засомневался, что так все и происходило, заживете с побратимом в Дуброве лучше, чем сами придумать сможете. За Кривицей корчму с его сдобной «гусыней» запишу и деньжат на новоселье подкину, а о том, что люди говорят, забуду и другим закажу. А тебе, Калита… Сам придумаешь, что попросить… Уверен – не продешевишь. Все, ступай, оставь меня. Надо подумать, как лучше новости изложить.
   Когда Владивой принимал решение, переубедить его было невозможно. Есаул поклонился и затопал вниз по лестнице. В конце концов, сколь веревочке ни виться, а в стенку лбом упрешься. Коль не отвернул Громовержец от них с Кривицей свой лик, может, и вывезет кривая… Зато как одноглазый обрадуется награде, когда узнает…