Олег Северный
2012. Танго для Кали
Без Чёрного этой книги просто не было бы.
Автор
Вместо предисловия
Нельзя объять необъятное. Я не стану его обнимать. Я просто отсыплю немножко из закромов необъятного, крошек или же зёрен, чтобы удобрить почву понимания. Итак, зёрна из дневников Чёрного здесь, а дальше – дальше пойдёт совсем другая история.
«Похоже, цыган свалил совсем. Только пыли в глаза напустил да тетрадку бросил. Эх, с паршивой овцы… Вот что с этой «шерстью» делать? Алфавит незнаком полностью, даже похожего не встречал».
«Мишаня притащил пантакль. Спрашивает, что за монета. Вот дурилка! Где только подобрал?»
«Опаньки, приехали. Если Миха не врёт, его сосед-то в курсе, про что в тетрадке сказано. Похоже, тоже мутит. Объяснит за подчинение – сейчас, фигу ему с маслом!»
«Всё ещё интереснее. Миха утверждает, что этот сосед – пришелец. На шизофреника он непохож, выходит: парень с седыми волосами – Седой – один из беглых каторжников с другой планеты. Они называют себя Властелинами Времени».
«Седой просил посмотреть моё кольцо. Не хочу давать, почему – не знаю. А придётся».
«Этот мудрец моё колечко своей Таньке давал – пофорсить. Она с ним полдня таскалась. Седой взбесился! Я тоже готов сейчас Миху убить».
«Миша появился бледный. Говорит, Седой сказал, наши правители давно сотрудничают с инопланетянами. Американцы тоже. Он назвал их Эббо, или Серые. Многие наши технологии – на самом деле от них. А нам, значит, байки о тарелках летающих. Почему-то верю».
«Михаил повидал Серых. Ездил к ним с Властелинами. Говорит, на богомолов похожи, если маскировку под людей снять. Заикался, пока рассказывал, с перепугу, наверно».
«Вот это новость! Седой сказал Мише, что нас, землян, продали с Землёй вместе наши Создатели. Каким-то яйцеголовым Клэреот – крутым технарям. Вот-вот начнётся вторжение. Не верю! Не хочу верить».
«Миха снова катался с Властелинами. Говорит, на Кавказ. Рассказывает полную дичь. Какой-то Берсеркер, непонятно кто, непонятно откуда и как, сплошное Нечто, но жуть какой сильный. Поехали его искать, нашли какого-то типа со шпагой, он над ними обхохотался. То ли я что-то не понял, то ли… Властелины облажались? Или эта их вселенская жуть человеком прикинулась?»
«Седой не пришёл на стрелку. В чем ошибка? Что он от меня хотел? Не понимаю. Он же сам забивал… Почему?»
«Новости дня – Берсеркер обломал Клэреот. Если верить Мише и Седому, конечно. Он закрыл путь на Землю, корабли не проходят. Хорошо, коли так, но проверить нечем. Фантастика. Ещё Миша сказал, что на Кавказе тогда был граф Калиостро».
«Берсеркер вступал в контакт с человеком. Контактёр – Яков Брюс, конец 17 – начало 18 века. Седой просил поискать по нему инфу. Почему он не может сам?»
«Миша сказал, за Седым охота. Путь на Землю через космос закрыт, но есть какой-то другой, по нему за ним и пришли».
«Кажется, я влюбился. Весна-а! И плевать, что на дворе».
«Так. Миха утверждает, что Наташку мне подослали. «Сканируют». Кто и зачем не сказал. Говорит, Седой злился. А не пойти ли вам, ребята? Хотя… действительно, как-то оно скоропостижно всё получилось. Может, они и правы. Беру паузу».
«Михаил наконец объявился. Рассказывает, чуть не помер. Его Седой спасал, своей энергией, потом ритуал устроил. К какому-то то ли попу, то ли магу возил, он теперь тоже «дерини». Вошёл в колдовской клан. Мишаня реально на дохляка похож».
«У Седого новая тачка. Миша полвечера слюни пускал – покатался. Говорит, на Земле такого не делают, технологии Серых, там даже надписи не по-нашему. Ему завидно».
«Седой просит сделать кольцо. Надо же. Кому, зачем? Ладно, сделаю. Единорог какой-то рисуется».
«И диадему ещё. Я что ему, ювелир?»
«Миха женился. На Таньке своей. С диадемами полный кич – я же её НЕ ДОДЕЛАЛ! Что, теперь уже и не надо? КАК?!»
«Закончил Единорога. Опять вышел непонятный металл. Великий алхимик Чёрный – мастер по получению неизвестно чего!»
«Седой передал книгу. Неужели он всё же пойдёт на контакт? Сам? Скорее бы».
«Михаил что-то нос воротит. Что это с ним? То трещал как сорока, теперь слова не вытянуть. Седой запретил? Или он теперь отойдёт в сторону?»
«Миша всё страньше и страньше. Попросил ему погадать. Здесь действительно странно – карты его и Седого есть, а будущее не открыть. Только прошлое. Говорит, у Седого та же беда, это из-за Берсеркера».
«Фестиваль удался. Ребята замечательные. Рассказали о Зонах, интересно. Надо бы посмотреть».
«А Михаил-то пропал… С Седым вместе. Ушли? Не надо было ездить на фестиваль. Или, наоборот, надо?»
«Подарочек. Это Знак, точно – Матрица! Больше это ничем не может быть. Вещь из другого мира, машинка для перехода. Я понял! Космос закрыт, зато Зоны – открыты! Еду в Калининград».
«Гросвальд снова зовёт. Странное место, туда тянет возвращаться снова и снова. Калининград вообще странный город. И Проф – странный товарищ. Сталкер».
«Решили с ребятами организоваться. Всё равно работаем вместе. Группа «Неман» – мне нравится, как звучит. Красиво! И символично».
«Рисую очередное кольцо. Почему – не знаю, само рисуется. Нечто странное, суставчатое и с шипами – щупальце!»
«Едем на Север. Пришлось нам с Лёней побегать, но всё позади. Ура!»
«Третья Татьяна – это уже перебор. Хотя она замужем. С мужем-то и проблемы… Великий маг Чёрный против Чёрного Маклера. Смешно. Не против, конечно, странно тут всё у них. Москва вспоминается, времена Седого».
«“Неман” выходит из тени. Думаю, это правильно. Пока в Интернет. Дальше посмотрим. Баал запустил наш сайт».
«Снежный Волк просто рвётся к контакту. Упёртый товарищ. Похоже, не из слабых. Обещает инфу».
«Встречался. Он сенс? Ясновидец? Откуда он ЭТО знал?!»
«Кто Снежный? Может, НЕ человек? Снова контакт? Тогда зачем ему зоны…»
«А волчок-то с гнильцой. Это не контакт, это что-то другое. Зверёк играл, да заигрался – больно мелко он врёт».
«Татьяна связалась со Снежным. Никому нельзя доверять! Или она просто попалась? Тогда надо спасать. Как не вовремя».
«У нас получилось! Групповой переход в другой вариант Москвы! И мы встретили там… Брюса. – Не был бы сам – решил бы, что шиза. Но У НАС ПОЛУЧИЛОСЬ!»
«Объявил охоту на волков. Ох и поразвлекаемся».
«Всё. Победа».
«Я верю Брюсу? Да, верю. Потому что будущее меняется. Вчера появились две новые точки на моей руке. Мы должны успеть до 2012 года. Мы успеем».
Это крохи прошлого. Оно просыпалось с ладоней и где-то осталось. Мы ещё будем оглядываться на него иногда. Но теперь время настоящему и будущему.
«Похоже, цыган свалил совсем. Только пыли в глаза напустил да тетрадку бросил. Эх, с паршивой овцы… Вот что с этой «шерстью» делать? Алфавит незнаком полностью, даже похожего не встречал».
«Мишаня притащил пантакль. Спрашивает, что за монета. Вот дурилка! Где только подобрал?»
«Опаньки, приехали. Если Миха не врёт, его сосед-то в курсе, про что в тетрадке сказано. Похоже, тоже мутит. Объяснит за подчинение – сейчас, фигу ему с маслом!»
«Всё ещё интереснее. Миха утверждает, что этот сосед – пришелец. На шизофреника он непохож, выходит: парень с седыми волосами – Седой – один из беглых каторжников с другой планеты. Они называют себя Властелинами Времени».
«Седой просил посмотреть моё кольцо. Не хочу давать, почему – не знаю. А придётся».
«Этот мудрец моё колечко своей Таньке давал – пофорсить. Она с ним полдня таскалась. Седой взбесился! Я тоже готов сейчас Миху убить».
«Миша появился бледный. Говорит, Седой сказал, наши правители давно сотрудничают с инопланетянами. Американцы тоже. Он назвал их Эббо, или Серые. Многие наши технологии – на самом деле от них. А нам, значит, байки о тарелках летающих. Почему-то верю».
«Михаил повидал Серых. Ездил к ним с Властелинами. Говорит, на богомолов похожи, если маскировку под людей снять. Заикался, пока рассказывал, с перепугу, наверно».
«Вот это новость! Седой сказал Мише, что нас, землян, продали с Землёй вместе наши Создатели. Каким-то яйцеголовым Клэреот – крутым технарям. Вот-вот начнётся вторжение. Не верю! Не хочу верить».
«Миха снова катался с Властелинами. Говорит, на Кавказ. Рассказывает полную дичь. Какой-то Берсеркер, непонятно кто, непонятно откуда и как, сплошное Нечто, но жуть какой сильный. Поехали его искать, нашли какого-то типа со шпагой, он над ними обхохотался. То ли я что-то не понял, то ли… Властелины облажались? Или эта их вселенская жуть человеком прикинулась?»
«Седой не пришёл на стрелку. В чем ошибка? Что он от меня хотел? Не понимаю. Он же сам забивал… Почему?»
«Новости дня – Берсеркер обломал Клэреот. Если верить Мише и Седому, конечно. Он закрыл путь на Землю, корабли не проходят. Хорошо, коли так, но проверить нечем. Фантастика. Ещё Миша сказал, что на Кавказе тогда был граф Калиостро».
«Берсеркер вступал в контакт с человеком. Контактёр – Яков Брюс, конец 17 – начало 18 века. Седой просил поискать по нему инфу. Почему он не может сам?»
«Миша сказал, за Седым охота. Путь на Землю через космос закрыт, но есть какой-то другой, по нему за ним и пришли».
«Кажется, я влюбился. Весна-а! И плевать, что на дворе».
«Так. Миха утверждает, что Наташку мне подослали. «Сканируют». Кто и зачем не сказал. Говорит, Седой злился. А не пойти ли вам, ребята? Хотя… действительно, как-то оно скоропостижно всё получилось. Может, они и правы. Беру паузу».
«Михаил наконец объявился. Рассказывает, чуть не помер. Его Седой спасал, своей энергией, потом ритуал устроил. К какому-то то ли попу, то ли магу возил, он теперь тоже «дерини». Вошёл в колдовской клан. Мишаня реально на дохляка похож».
«У Седого новая тачка. Миша полвечера слюни пускал – покатался. Говорит, на Земле такого не делают, технологии Серых, там даже надписи не по-нашему. Ему завидно».
«Седой просит сделать кольцо. Надо же. Кому, зачем? Ладно, сделаю. Единорог какой-то рисуется».
«И диадему ещё. Я что ему, ювелир?»
«Миха женился. На Таньке своей. С диадемами полный кич – я же её НЕ ДОДЕЛАЛ! Что, теперь уже и не надо? КАК?!»
«Закончил Единорога. Опять вышел непонятный металл. Великий алхимик Чёрный – мастер по получению неизвестно чего!»
«Седой передал книгу. Неужели он всё же пойдёт на контакт? Сам? Скорее бы».
«Михаил что-то нос воротит. Что это с ним? То трещал как сорока, теперь слова не вытянуть. Седой запретил? Или он теперь отойдёт в сторону?»
«Миша всё страньше и страньше. Попросил ему погадать. Здесь действительно странно – карты его и Седого есть, а будущее не открыть. Только прошлое. Говорит, у Седого та же беда, это из-за Берсеркера».
«Фестиваль удался. Ребята замечательные. Рассказали о Зонах, интересно. Надо бы посмотреть».
«А Михаил-то пропал… С Седым вместе. Ушли? Не надо было ездить на фестиваль. Или, наоборот, надо?»
«Подарочек. Это Знак, точно – Матрица! Больше это ничем не может быть. Вещь из другого мира, машинка для перехода. Я понял! Космос закрыт, зато Зоны – открыты! Еду в Калининград».
«Гросвальд снова зовёт. Странное место, туда тянет возвращаться снова и снова. Калининград вообще странный город. И Проф – странный товарищ. Сталкер».
«Решили с ребятами организоваться. Всё равно работаем вместе. Группа «Неман» – мне нравится, как звучит. Красиво! И символично».
«Рисую очередное кольцо. Почему – не знаю, само рисуется. Нечто странное, суставчатое и с шипами – щупальце!»
«Едем на Север. Пришлось нам с Лёней побегать, но всё позади. Ура!»
«Третья Татьяна – это уже перебор. Хотя она замужем. С мужем-то и проблемы… Великий маг Чёрный против Чёрного Маклера. Смешно. Не против, конечно, странно тут всё у них. Москва вспоминается, времена Седого».
«“Неман” выходит из тени. Думаю, это правильно. Пока в Интернет. Дальше посмотрим. Баал запустил наш сайт».
«Снежный Волк просто рвётся к контакту. Упёртый товарищ. Похоже, не из слабых. Обещает инфу».
«Встречался. Он сенс? Ясновидец? Откуда он ЭТО знал?!»
«Кто Снежный? Может, НЕ человек? Снова контакт? Тогда зачем ему зоны…»
«А волчок-то с гнильцой. Это не контакт, это что-то другое. Зверёк играл, да заигрался – больно мелко он врёт».
«Татьяна связалась со Снежным. Никому нельзя доверять! Или она просто попалась? Тогда надо спасать. Как не вовремя».
«У нас получилось! Групповой переход в другой вариант Москвы! И мы встретили там… Брюса. – Не был бы сам – решил бы, что шиза. Но У НАС ПОЛУЧИЛОСЬ!»
«Объявил охоту на волков. Ох и поразвлекаемся».
«Всё. Победа».
«Я верю Брюсу? Да, верю. Потому что будущее меняется. Вчера появились две новые точки на моей руке. Мы должны успеть до 2012 года. Мы успеем».
Это крохи прошлого. Оно просыпалось с ладоней и где-то осталось. Мы ещё будем оглядываться на него иногда. Но теперь время настоящему и будущему.
Благодарю всех друзей и недругов за то, что они помогли мне стать тем, кто Я есть.
Чёрный
Пролог
В просторном зале на втором этаже дома на Дворцовой набережной суетливо метался, чем-то неуловимо напоминая ворона, невысокий, коренастый человек в тяжёлом чёрном, отороченном мехом зимнем плаще, что крепился мощной золочёной пряжкой на широком ремне под горлом. Шапки на нём не было, букли парика свободно падали на плечи. Он то взглядывал в зеркало, то принимался копаться в кожаном саквояже, который не выпускал из рук, словно проверяя, не забыл ли что. Довольно высокая женщина в узком к талии и расходящемся куполом по ногам одеянии, также отделанном мехом, в меховой треуголке, из-под которой выбивались длинные светлые локоны, в тонких мягких перчатках и с тёплой муфтой в руках, ожидая его, старалась сохранить безмятежное спокойствие на лице, но её выдавали губы, сложенные в досадливую гримаску. Несколько разряженных в пух и прах человек, чьи наряды обнаруживали принадлежность к самому высокому сословию, стояли кучкой возле стены и следили за перемещениями «ворона». Но вот он сделал знак женщине и обернулся к ним. Тут же все оживились. Из рядов вышел невысокий, внушительного вида вельможа, двинулся к чете, поцеловал руку женщине.
– Счастлив был знакомством, ваша светлость. – Вдруг он потянулся к графу и облобызал его, как велит русский обычай. – Да будет ваша дорога лёгкой и безопасной.
– Благодарю, – откликнулся граф, так и не усвоивший русского «спасибо».
Ещё один высокого роста вельможа приблизился к ним и бережно поцеловал руку графине, слегка задержав её в своих широких ладонях. Графу он лишь высокомерно кивнул, получив столь же холодный кивок в ответ.
Третий сердечно прижал графа к груди, но лобызать не стал. Зато поблагодарил за науку. Даме же он поцеловал руку церемонно, но довольно прохладно.
– Всё, дорогая, идёмте! – И граф первым заспешил к узкой лестнице, ведущей к выходу. Графиня, потупив глаза, следовала за ним.
Провожающие, несмотря на холодную погоду, вышли на балкон наблюдать отъезд. У дверей дома уже довольно давно стояла большая чёрная карета, запряжённая шестёркой упитанных лошадей. Карета была тяжёлой, украшенной золотыми виньетками по обоим бокам и с золочёными набалдашниками над каждым углом. Кучер топтался возле, похлопывая себя по бокам руками в больших рукавицах. Он изрядно подмёрз.
Граф стремительно покинул подъезд, проследовал к услужливо распахнутой лакеем дверце кареты, но тут отступил в сторону, пропуская вперёд жену. Она в последний раз оглядела ровную череду тяжёлых низких зданий под низким небом, грязный лёд замёрзшей реки и неожиданно дерзко устремившуюся к тучам сияющую золотом острую иглу Петропавловского собора, на вершине которой, едва различимый отсюда, застыл охраняющий город ангел.
– Алессандро… – Она подняла большие печальные глаза на мужа и слабо вздохнула.
– Мы вернёмся, Лоренца, я знаю, что мы вернёмся.
Возле дома собралась значительная толпа. Здесь были и вельможи рангом пониже, чем удостоенные церемонии провожания, и торговый люд, и даже слуги и простолюдины. Кто-то пришёл, чтобы проводить в дальний путь лекаря, исцелившего близкого им человека, оказавшего помощь, когда больше не оставалось надежды. Кого-то привело чувство уважения к Мастеру и Магистру, они считали себя обязанными хотя бы провожанием оказать ему прощальную честь. Кто-то пришёл из любопытства, поглазеть на заезжего чародея, которому наша матушка-царица показала от ворот поворот. Кто-то просто остановился, потому что увидел толпу.
Лоренца забралась в карету, граф поднял голову к стоящим на балконе царедворцам.
– Я вернусь! – произнёс он негромко, но внятно, затем взошёл следом за женой.
Лакей закрыл дверь.
Кучер вскарабкался на козлы, качнул вожжами. Карета тронулась. Кучка слуг, как обычно сопровождающих графа в путешествии, поскакала за ней. Из толпы полетели вверх шапки, раздались приветственные крики и пожелания доброй дороги. Вслед кинулись несколько любопытных мальчишек. Карета завернула за угол дома, и мальцы отстали.
Лоренца выглядывала в окно, ей махали вслед обитатели только-только выстроенных соседних домов, также высыпавшие на балконы. Граф сидел, окаменев и глядя прямо перед собой. Впрочем, с его стороны улицы домов пока не было, только какие-то то ли развалины, то ли новострой. Карета свернула налево, прокатила мимо довольно большого деревянного дома и выехала на Литейный проспект. Оттуда дорога вела всё прямо и прямо – на запад.
Как много надежд возлагал он на эту поездку, сколько выдал горделивых обещаний – и явиться во всём величии, и поведать миру тайну происхождения – и такой нелепый провал. Он не рассчитал время, рассказать кому – не поверят! Как они говорят, эти русские: «И на старуху бывает проруха»? И на старика тоже. Или же «ogni regola ha un’ eccezione». Он свёл воедино тайные пророчества и официальные объявления, в точности знал, что будет и где будет, и упустил маленькую, совсем незначительную деталь – когда. Вот и осталось теперь только – «будет». Всё ещё только будет. А он уже есть здесь и сейчас, и его не будет, когда оно, то, что он хотел отыскать, в свою очередь будет здесь. Вот незадача.
Граф от досады ударил кулаком по ни в чём не повинной двери кареты, но аккуратно, чтоб не раскрыть. В результате вместо использования плодов ему пришлось заняться разбрасыванием семян. Сеятель, однако! Да и с милостью величайших, как ни крути, не повезло. И магия не помогла, взбеленилась дурная баба, царица-самодержица, как будто полцарства её морозного, а не мужика на несколько вечеров увели. Ладно, не на несколько, поговаривали, бедный Потёмкин от его жёнушки напрочь голову потерял. Так она же замужняя, да иноземка ко всему, понимать надобно – куда бы он от её величества делся? Побегал да вернулся бы. Нет, прижгло, видать, ретивое. И повелела. А он что, приходится покидать, не судьба, выходит, дожидаться да контролировать, как там семена прорастут. Верить остаётся, надеяться. А знать он будет очень сильно потом.
Да, надеяться. На мальчика, что не подведёт, не забудет, о чём он твердил ему вечерами. Каким должно стать величайшее дело его рук, как выглядеть, где находиться, а главное – что в нём должно быть обязательно. Не потеряет отданный ему на сохранение уникальный ключ, сбережёт и детям своим передаст. Вместе с именем подлинного владельца.
На его сиятельство графа надеяться, что употребит всё своё возможное и невозможное влияние, чтобы мальчика допустили к исполнению вверенного ему поручения. Не посмотрели на то, что молод, никому не известен, да и волю не слишком давно получил. Да что я, это он сейчас молод. Будет, будет известен, обязательно будет. И вольную, вольную ему не передумал бы отписать заносчивый граф. Правда, он любимый ученик Баженова. Вот ещё загвоздка – будущий император в Баженове души не чает. Ладно, пусть не чает, покуда тот в Москве, но в Петербурге ему не жить! И все иноземцы не соперники, уж на это влияния главного Академика по Художествам хватит. Своего протеже сумеет пробить. А Андре не подведёт.
Граф как живого увидел перед собой невысокого, смуглого, как итальянец, кудрявого юношу с быстрыми движениями и живым взглядом тёмных глаз. Ему очень подходила его фамилия, паренёк на самом деле напоминал воронёнка. Молодого, дерзкого, ещё не оперившегося до конца, но уже задиристо посматривающего по сторонам. Может, поэтому Алессандро его заметил, почуял родственный дух? Талантливый мальчик, очень талантливый, и умный, что редкость. Не по-придворному умён, не выгоду свою чует, – по-настоящему, по-мастеровому, как полагается Архитектору. Жаль, рановато его в курс дела вводить, Алессандро очень хотел бы сделать это сам, да опять не судьба.
Карета остановилась. Город закончился, нужно было отметиться на заставе, отписать: «выехал». Граф лениво выбрался на истоптанный лошадьми снег. Ещё, что ли, крестик поставить, напоследок? Для лучшей памяти? Он посмотрел на небо, ухмыльнулся, подобрал дорогой плащ и бодрым шагом отправился расписываться в казённой тетради.
День спустя, сортируя полицейские доклады, мелкий чиновник дорожного департамента вдруг испуганно зашевелил губами, прочитывая молитву, и принялся истово креститься дрожащей рукой: полиция донесла, что Его Высокоблагородие, Кавалер и Граф, Испанских Королевских Войск Полковник и Учёный Медикус Александр Феникс, он же де Калиостр, выехал из всех петербургских застав одновременно и везде оставил свою подпись.
– Счастлив был знакомством, ваша светлость. – Вдруг он потянулся к графу и облобызал его, как велит русский обычай. – Да будет ваша дорога лёгкой и безопасной.
– Благодарю, – откликнулся граф, так и не усвоивший русского «спасибо».
Ещё один высокого роста вельможа приблизился к ним и бережно поцеловал руку графине, слегка задержав её в своих широких ладонях. Графу он лишь высокомерно кивнул, получив столь же холодный кивок в ответ.
Третий сердечно прижал графа к груди, но лобызать не стал. Зато поблагодарил за науку. Даме же он поцеловал руку церемонно, но довольно прохладно.
– Всё, дорогая, идёмте! – И граф первым заспешил к узкой лестнице, ведущей к выходу. Графиня, потупив глаза, следовала за ним.
Провожающие, несмотря на холодную погоду, вышли на балкон наблюдать отъезд. У дверей дома уже довольно давно стояла большая чёрная карета, запряжённая шестёркой упитанных лошадей. Карета была тяжёлой, украшенной золотыми виньетками по обоим бокам и с золочёными набалдашниками над каждым углом. Кучер топтался возле, похлопывая себя по бокам руками в больших рукавицах. Он изрядно подмёрз.
Граф стремительно покинул подъезд, проследовал к услужливо распахнутой лакеем дверце кареты, но тут отступил в сторону, пропуская вперёд жену. Она в последний раз оглядела ровную череду тяжёлых низких зданий под низким небом, грязный лёд замёрзшей реки и неожиданно дерзко устремившуюся к тучам сияющую золотом острую иглу Петропавловского собора, на вершине которой, едва различимый отсюда, застыл охраняющий город ангел.
– Алессандро… – Она подняла большие печальные глаза на мужа и слабо вздохнула.
– Мы вернёмся, Лоренца, я знаю, что мы вернёмся.
Возле дома собралась значительная толпа. Здесь были и вельможи рангом пониже, чем удостоенные церемонии провожания, и торговый люд, и даже слуги и простолюдины. Кто-то пришёл, чтобы проводить в дальний путь лекаря, исцелившего близкого им человека, оказавшего помощь, когда больше не оставалось надежды. Кого-то привело чувство уважения к Мастеру и Магистру, они считали себя обязанными хотя бы провожанием оказать ему прощальную честь. Кто-то пришёл из любопытства, поглазеть на заезжего чародея, которому наша матушка-царица показала от ворот поворот. Кто-то просто остановился, потому что увидел толпу.
Лоренца забралась в карету, граф поднял голову к стоящим на балконе царедворцам.
– Я вернусь! – произнёс он негромко, но внятно, затем взошёл следом за женой.
Лакей закрыл дверь.
Кучер вскарабкался на козлы, качнул вожжами. Карета тронулась. Кучка слуг, как обычно сопровождающих графа в путешествии, поскакала за ней. Из толпы полетели вверх шапки, раздались приветственные крики и пожелания доброй дороги. Вслед кинулись несколько любопытных мальчишек. Карета завернула за угол дома, и мальцы отстали.
Лоренца выглядывала в окно, ей махали вслед обитатели только-только выстроенных соседних домов, также высыпавшие на балконы. Граф сидел, окаменев и глядя прямо перед собой. Впрочем, с его стороны улицы домов пока не было, только какие-то то ли развалины, то ли новострой. Карета свернула налево, прокатила мимо довольно большого деревянного дома и выехала на Литейный проспект. Оттуда дорога вела всё прямо и прямо – на запад.
Как много надежд возлагал он на эту поездку, сколько выдал горделивых обещаний – и явиться во всём величии, и поведать миру тайну происхождения – и такой нелепый провал. Он не рассчитал время, рассказать кому – не поверят! Как они говорят, эти русские: «И на старуху бывает проруха»? И на старика тоже. Или же «ogni regola ha un’ eccezione». Он свёл воедино тайные пророчества и официальные объявления, в точности знал, что будет и где будет, и упустил маленькую, совсем незначительную деталь – когда. Вот и осталось теперь только – «будет». Всё ещё только будет. А он уже есть здесь и сейчас, и его не будет, когда оно, то, что он хотел отыскать, в свою очередь будет здесь. Вот незадача.
Граф от досады ударил кулаком по ни в чём не повинной двери кареты, но аккуратно, чтоб не раскрыть. В результате вместо использования плодов ему пришлось заняться разбрасыванием семян. Сеятель, однако! Да и с милостью величайших, как ни крути, не повезло. И магия не помогла, взбеленилась дурная баба, царица-самодержица, как будто полцарства её морозного, а не мужика на несколько вечеров увели. Ладно, не на несколько, поговаривали, бедный Потёмкин от его жёнушки напрочь голову потерял. Так она же замужняя, да иноземка ко всему, понимать надобно – куда бы он от её величества делся? Побегал да вернулся бы. Нет, прижгло, видать, ретивое. И повелела. А он что, приходится покидать, не судьба, выходит, дожидаться да контролировать, как там семена прорастут. Верить остаётся, надеяться. А знать он будет очень сильно потом.
Да, надеяться. На мальчика, что не подведёт, не забудет, о чём он твердил ему вечерами. Каким должно стать величайшее дело его рук, как выглядеть, где находиться, а главное – что в нём должно быть обязательно. Не потеряет отданный ему на сохранение уникальный ключ, сбережёт и детям своим передаст. Вместе с именем подлинного владельца.
На его сиятельство графа надеяться, что употребит всё своё возможное и невозможное влияние, чтобы мальчика допустили к исполнению вверенного ему поручения. Не посмотрели на то, что молод, никому не известен, да и волю не слишком давно получил. Да что я, это он сейчас молод. Будет, будет известен, обязательно будет. И вольную, вольную ему не передумал бы отписать заносчивый граф. Правда, он любимый ученик Баженова. Вот ещё загвоздка – будущий император в Баженове души не чает. Ладно, пусть не чает, покуда тот в Москве, но в Петербурге ему не жить! И все иноземцы не соперники, уж на это влияния главного Академика по Художествам хватит. Своего протеже сумеет пробить. А Андре не подведёт.
Граф как живого увидел перед собой невысокого, смуглого, как итальянец, кудрявого юношу с быстрыми движениями и живым взглядом тёмных глаз. Ему очень подходила его фамилия, паренёк на самом деле напоминал воронёнка. Молодого, дерзкого, ещё не оперившегося до конца, но уже задиристо посматривающего по сторонам. Может, поэтому Алессандро его заметил, почуял родственный дух? Талантливый мальчик, очень талантливый, и умный, что редкость. Не по-придворному умён, не выгоду свою чует, – по-настоящему, по-мастеровому, как полагается Архитектору. Жаль, рановато его в курс дела вводить, Алессандро очень хотел бы сделать это сам, да опять не судьба.
Карета остановилась. Город закончился, нужно было отметиться на заставе, отписать: «выехал». Граф лениво выбрался на истоптанный лошадьми снег. Ещё, что ли, крестик поставить, напоследок? Для лучшей памяти? Он посмотрел на небо, ухмыльнулся, подобрал дорогой плащ и бодрым шагом отправился расписываться в казённой тетради.
День спустя, сортируя полицейские доклады, мелкий чиновник дорожного департамента вдруг испуганно зашевелил губами, прочитывая молитву, и принялся истово креститься дрожащей рукой: полиция донесла, что Его Высокоблагородие, Кавалер и Граф, Испанских Королевских Войск Полковник и Учёный Медикус Александр Феникс, он же де Калиостр, выехал из всех петербургских застав одновременно и везде оставил свою подпись.
Глава 1
Тысячелетия подряд всё так же катит воды река Неман, что в давние времена называлась Хронос. Её русло может меняться, уходить вправо или же влево, но река неизменно спешит к морю. Три столетия стоит на ней город. Изменялись его имена, уходили и приходили люди, разрушались дома, возникали новые улицы, менялся язык жителей, а город стоит. И намерен стоять дальше, ибо на гербовом поле осеняет его треугольник с расходящимися на все стороны света лучами и с зорким глазом внутри, и девиз его гласит: «Под сим в безопасности». Сегодня его имя такое же, как имя реки, – Неман.
Миллионы лет назад здесь упал огромный метеорит, рухнуло с небес нечто, вдавило каменную кожу Земли. Плавились и трещали скалы, бушевал огненный ад, просыпались вулканы. До сих пор на коре Земли остался шрам – нуклеар, по нему идёт нижнее течение реки Неман, на его территории стоит город. А в самом эпицентре былого взрыва, далеко за холмами, расположен лес, в котором находится одна из самых сильных аномальных зон – Гросвальд.
Заляпанный грязью внедорожник едва полз по заросшей дороге. Грязь под колёсами ещё больше затрудняла движение. Гунна не спешила, она была уверена в себе и в своей машине. Вот поворот, где их столько раз встречали светящиеся шары. Они появлялись ниоткуда и следовали за машиной до самого центра зоны. Сейчас шаров не было, Гунна и без них хорошо знала дорогу, её руки крепко сжимали руль, и на пальце одной из них привычно поблескивал Единорог – кольцо из неизвестного науке металла с пирамидкой и извилистым рогом.
Фрост размеренно шагал по тропе. За плечами лёгкий рюкзак, в руке фонарик – он вышел в путь в середине ночи. Он немного затормозил возле приметной раздвоенной сосны – именно здесь ему довелось встретиться с реликтовым гоминидом, когда они с Шаманом бросились выручать Чёрного, у которого в зоне встала и отказалась заводиться машина. Фрост поёжился – это было не самое приятное воспоминание. Трёхметровое лохматое чудовище – вот что такое на самом деле ваш снежный человек.
Шаман бросил машину в зарослях молодняка и дальше отправился налегке. Идти оставалось недолго – немного по тропе, которая когда-то была дорогой. Потом пересечь поляну, где они с Чёрным некогда творили обряд. Он скосил глаза на кольцо – его палец охватывал тонкий чешуйчатый ободок, от которого вдоль фаланги вытянулось длинное шипастое щупальце. Шаман дошёл до опушки леса, осмотрел местность и двинулся через поле.
В центре Гросвальда есть небольшая, но очень глубокая дыра в земле. Если кинуть туда камень, он будет лететь несколько минут, и ещё долгие минуты будет грохотать, перекатываясь между стен, эхо от его падения. Наверняка из её таинственной глубины даже днём можно видеть звёзды. Сейчас звёзды понемногу меркли и исчезали. Начинался рассвет, тьму сменили быстро светлеющие сумерки, небо на востоке порозовело, но до солнца было ещё далеко.
Трое стояли возле ямы и смотрели по сторонам.
– Ты давно знаешь? – спросил Шаман у Гунны.
– Да. – Татьяна, не отрываясь, смотрела на облака.
– Что ж никому не сказала?
– Кто бы тогда мне поверил?
Шаман замолчал, признавая её правоту.
– Здесь не верить, здесь осознать надо, – заявил Фрост.
– Теперь понимаете, почему у нас здесь самая мощная зона? – Шаман поднял камешек, намереваясь кинуть его в дыру, но передумал и уронил рядом. – Это окно Берсеркера.
– Да, тридевятое царство тридевятое государство. – Гунна шутила, подразумевая нумерацию регионов.
– Всё, теперь игра окончена? – осторожно поинтересовался Фрост.
– Нет. – В этом Шаман был абсолютно уверен. – Скорее, лишь началась. Иванна ничего не говорила? – Он повернулся к Гунне.
– Нет. – Татьяна качнула головой. – Хотя она в курсе.
– Ну это нормально! – произнёс свою коронную фразу Шаман.
Все невольно улыбнулись.
– Началось, – негромко произнесла Гунна.
Ребята тоже посмотрели вверх.
Над лесом зависла огромная летающая тарелка. То ли она телепортировалась к назначенному сроку, то ли болталась здесь уже давно, а сейчас сбросила экран невидимости. Она возникла сразу и без манёвров подхода. Часть летательного аппарата уходила за лес, но и то, что предстало глазам, внушало уважение. С выступа чуть зеленоватого корпуса сорвался и воткнулся в землю яркий белый луч. По нему заскользили прозрачные силуэты. Приближаясь к земле, они обретали объём и плотность, становились похожими на людей. Делегация странных существ собиралась у кромки леса.
– Вот и первый этап, – нарушил молчание Шаман. – Ну что, идём? Поздравим с началом переговоров.
Он выплюнул травинку и первым тронулся к месту высадки. Гунна подмигнула Единорогу и последовала за ним. Фрост усмехнулся и, поправляя на ходу рюкзак, догнал друзей.
Совещание проходило в самом узком кругу: Калина, Люминос и Баал втроём сидели на втором этаже офиса. Хотя совещание – громкое слово: ребята молчали, думая каждый о своём. Калина задумчиво созерцал знакомый пейзаж за окном.
– Скоро они будут здесь. – Он снова уставился в окно.
– Откуда ты знаешь? – уточнил Баал.
– Просто знаю. В тридцать девятом ребята вступили в переговоры. Теперь наш выход.
Чёрный открыл глаза. Сильно болела спина, как вчера, как позавчера, как неделю назад. Он уже почти привык, как привыкают к пыткам. Прямоугольник белого потолка, омерзительного коричневого оттенка стены – да, он в больнице. Промучившись двое суток подряд, вчера он всё же вызвал «скорую» и был доставлен в негостеприимный приёмный покой. Ходить он уже не мог. Цепляясь за стены, опираясь на сиденья стульев, которые поспешно освобождали перед ним ожидающие госпитализации больные, он добрался до регистрационной стойки и отдал паспорт. Не нашлось никого, кто потребовал бы от него соблюдать очередь. Но не нашлось и никого, кто бы ему помог. Мужчины неловко отводили глаза, женщины шептали про себя «какой ужас», одна старушка крестилась. Привычная ко всему врач приёмного методично занесла данные паспорта в историю болезни и вызвала санитаров. В палату его отвезли. Блокирующие боль уколы помогли очень мало, но всё-таки ему удалось уснуть. Сейчас их действие не ощущалось совсем.
Чёрный приподнял голову, огляделся. Тумбочка, на ней стакан с зубной щёткой и пастой, мыльница, знакомая кружка – видимо, пока он спал, кто-то принёс необходимый для существования в больнице набор его вещей. Вчера он ничего не смог взять. Взгляд скользнул по полу и вдруг застыл, остановившись на тапочках возле кровати. Коричневый мягкий плюш, уютные, знакомые домашние тапки. Он не отрывал от них глаз, пока тапки не превратились в два тёмных пятна, и тогда упал на подушку, давясь, захлёбываясь слезами. Тело сводило судорогой от рыданий, каждый всхлип волной жгучей боли прокатывался по позвоночнику и стекал по ноге, но сейчас он едва не приветствовал эту боль. Сильнее, ещё сильнее, – он тонул в мутно-красных волнах и едва слышно, глотая слёзы, шептал: «Папа… Прости… Прости меня, папа…»
Да, он предполагал, что издание этой книги может оказаться опасным. Но как же замечательно всё сложилось: заманчивое предложение от издательства, популярный писатель, который выразил желание взяться за необычный материал. Он десять лет держал эти знания в голове, разве можно было упустить такой шанс? «С чего всё началось, что было до создания группы «Неман»?» – как часто он слышал эти вопросы, и вот появилась возможность ответить сразу всем. Чёрный имел ещё и свою личную, заднюю мысль о том, что в процессе систематизации материала для книги он сумеет наконец разобраться в том, что за всё это время так до конца себе и не объяснил. Сведёт концы с концами, получит целостную картину давних событий, а может быть, и некую дополнительную информацию из «отдалённых источников», почему нет? В возможностях тех, кто называл себя Властелинами Времени, он не сомневался тогда и не усомнился теперь. Беженцы из очень далёкого мира, они потеряли, по их меркам, почти все свои способности, но, по меркам землян, превосходили всё, что принято воображать. Тогда, десять лет назад, они сами пошли на контакт и сами неожиданно его оборвали. Впрочем, они всегда действовали только в своих интересах. Сейчас Чёрный мог задеть эти интересы: он собирался рассказать о давних событиях всё. Всё, что знал, что понимал, и что не понимал – тоже.
Да, он допустил ошибку. Нет – он допустил роковой промах. Он пошёл на риск, однако он посчитал, что основная опасность будет грозить писателю. Конечно, Чёрный предупредил его об этом, предупредил сразу и однозначно, только писатель по этому поводу не беспокоился. Похоже, он просто не верил в то, о чём собирался писать. Для него главное было – развернуть тему. И Чёрный, возможно под влиянием столь лёгкого отношения, не вспомнил то, что знал очень давно и не должен был, права не имел забывать: за любую работу платит заказчик. Не исполнитель. Это закон. Закон магии, но он был магом, и то, что должно было произойти, относилось к магическому действию ничуть не меньше, чем к обычному литературному бизнесу. На самом деле – гораздо больше.
Уже при подготовке материала начались странности: время от времени в цикле телепередач об аномальных явлениях стали появляться серии с участием Чёрного. Ему рассказывали об этом друзья, а пару раз он сам с удивлением следил за трансляцией интервью, которого никогда не давал. Как правило, в этих сериях говорилось про аномалии времени. Это был повод задуматься, но он не понимал, как трактовать такой знак. Он чувствовал, что приблизился к чему-то важному: казалось, ещё чуть-чуть, и горсть эпизодов давнего контакта выстроится по логической связи, нанижется на единую нить. Может быть, это произойдёт благодаря дару и слогу писателя? Придут ответы, найдутся причины, появятся объяснения. Книга рождалась, родилась, ушла в печать. Главный герой старательно разгадывал загадки, участвовал в приключениях и выходил невредимым из передряг. А объяснений так и не появилось, и уже ничего нельзя было изменить.
Чёрный не без труда продрался через молоденький березняк и вышел на вершину холма, когда зазвонил телефон. Обычно в зоне сотовые телефоны не работали, наверно, этот холм оказался чуть выше других, и до него дотянулся сигнал какой-нибудь из ретрансляционных вышек. Чёрный посмотрел на экран – номер был незнаком.
Миллионы лет назад здесь упал огромный метеорит, рухнуло с небес нечто, вдавило каменную кожу Земли. Плавились и трещали скалы, бушевал огненный ад, просыпались вулканы. До сих пор на коре Земли остался шрам – нуклеар, по нему идёт нижнее течение реки Неман, на его территории стоит город. А в самом эпицентре былого взрыва, далеко за холмами, расположен лес, в котором находится одна из самых сильных аномальных зон – Гросвальд.
Заляпанный грязью внедорожник едва полз по заросшей дороге. Грязь под колёсами ещё больше затрудняла движение. Гунна не спешила, она была уверена в себе и в своей машине. Вот поворот, где их столько раз встречали светящиеся шары. Они появлялись ниоткуда и следовали за машиной до самого центра зоны. Сейчас шаров не было, Гунна и без них хорошо знала дорогу, её руки крепко сжимали руль, и на пальце одной из них привычно поблескивал Единорог – кольцо из неизвестного науке металла с пирамидкой и извилистым рогом.
Фрост размеренно шагал по тропе. За плечами лёгкий рюкзак, в руке фонарик – он вышел в путь в середине ночи. Он немного затормозил возле приметной раздвоенной сосны – именно здесь ему довелось встретиться с реликтовым гоминидом, когда они с Шаманом бросились выручать Чёрного, у которого в зоне встала и отказалась заводиться машина. Фрост поёжился – это было не самое приятное воспоминание. Трёхметровое лохматое чудовище – вот что такое на самом деле ваш снежный человек.
Шаман бросил машину в зарослях молодняка и дальше отправился налегке. Идти оставалось недолго – немного по тропе, которая когда-то была дорогой. Потом пересечь поляну, где они с Чёрным некогда творили обряд. Он скосил глаза на кольцо – его палец охватывал тонкий чешуйчатый ободок, от которого вдоль фаланги вытянулось длинное шипастое щупальце. Шаман дошёл до опушки леса, осмотрел местность и двинулся через поле.
В центре Гросвальда есть небольшая, но очень глубокая дыра в земле. Если кинуть туда камень, он будет лететь несколько минут, и ещё долгие минуты будет грохотать, перекатываясь между стен, эхо от его падения. Наверняка из её таинственной глубины даже днём можно видеть звёзды. Сейчас звёзды понемногу меркли и исчезали. Начинался рассвет, тьму сменили быстро светлеющие сумерки, небо на востоке порозовело, но до солнца было ещё далеко.
Трое стояли возле ямы и смотрели по сторонам.
– Ты давно знаешь? – спросил Шаман у Гунны.
– Да. – Татьяна, не отрываясь, смотрела на облака.
– Что ж никому не сказала?
– Кто бы тогда мне поверил?
Шаман замолчал, признавая её правоту.
– Здесь не верить, здесь осознать надо, – заявил Фрост.
– Теперь понимаете, почему у нас здесь самая мощная зона? – Шаман поднял камешек, намереваясь кинуть его в дыру, но передумал и уронил рядом. – Это окно Берсеркера.
– Да, тридевятое царство тридевятое государство. – Гунна шутила, подразумевая нумерацию регионов.
– Всё, теперь игра окончена? – осторожно поинтересовался Фрост.
– Нет. – В этом Шаман был абсолютно уверен. – Скорее, лишь началась. Иванна ничего не говорила? – Он повернулся к Гунне.
– Нет. – Татьяна качнула головой. – Хотя она в курсе.
– Ну это нормально! – произнёс свою коронную фразу Шаман.
Все невольно улыбнулись.
– Началось, – негромко произнесла Гунна.
Ребята тоже посмотрели вверх.
Над лесом зависла огромная летающая тарелка. То ли она телепортировалась к назначенному сроку, то ли болталась здесь уже давно, а сейчас сбросила экран невидимости. Она возникла сразу и без манёвров подхода. Часть летательного аппарата уходила за лес, но и то, что предстало глазам, внушало уважение. С выступа чуть зеленоватого корпуса сорвался и воткнулся в землю яркий белый луч. По нему заскользили прозрачные силуэты. Приближаясь к земле, они обретали объём и плотность, становились похожими на людей. Делегация странных существ собиралась у кромки леса.
– Вот и первый этап, – нарушил молчание Шаман. – Ну что, идём? Поздравим с началом переговоров.
Он выплюнул травинку и первым тронулся к месту высадки. Гунна подмигнула Единорогу и последовала за ним. Фрост усмехнулся и, поправляя на ходу рюкзак, догнал друзей.
Совещание проходило в самом узком кругу: Калина, Люминос и Баал втроём сидели на втором этаже офиса. Хотя совещание – громкое слово: ребята молчали, думая каждый о своём. Калина задумчиво созерцал знакомый пейзаж за окном.
– Скоро они будут здесь. – Он снова уставился в окно.
– Откуда ты знаешь? – уточнил Баал.
– Просто знаю. В тридцать девятом ребята вступили в переговоры. Теперь наш выход.
Чёрный открыл глаза. Сильно болела спина, как вчера, как позавчера, как неделю назад. Он уже почти привык, как привыкают к пыткам. Прямоугольник белого потолка, омерзительного коричневого оттенка стены – да, он в больнице. Промучившись двое суток подряд, вчера он всё же вызвал «скорую» и был доставлен в негостеприимный приёмный покой. Ходить он уже не мог. Цепляясь за стены, опираясь на сиденья стульев, которые поспешно освобождали перед ним ожидающие госпитализации больные, он добрался до регистрационной стойки и отдал паспорт. Не нашлось никого, кто потребовал бы от него соблюдать очередь. Но не нашлось и никого, кто бы ему помог. Мужчины неловко отводили глаза, женщины шептали про себя «какой ужас», одна старушка крестилась. Привычная ко всему врач приёмного методично занесла данные паспорта в историю болезни и вызвала санитаров. В палату его отвезли. Блокирующие боль уколы помогли очень мало, но всё-таки ему удалось уснуть. Сейчас их действие не ощущалось совсем.
Чёрный приподнял голову, огляделся. Тумбочка, на ней стакан с зубной щёткой и пастой, мыльница, знакомая кружка – видимо, пока он спал, кто-то принёс необходимый для существования в больнице набор его вещей. Вчера он ничего не смог взять. Взгляд скользнул по полу и вдруг застыл, остановившись на тапочках возле кровати. Коричневый мягкий плюш, уютные, знакомые домашние тапки. Он не отрывал от них глаз, пока тапки не превратились в два тёмных пятна, и тогда упал на подушку, давясь, захлёбываясь слезами. Тело сводило судорогой от рыданий, каждый всхлип волной жгучей боли прокатывался по позвоночнику и стекал по ноге, но сейчас он едва не приветствовал эту боль. Сильнее, ещё сильнее, – он тонул в мутно-красных волнах и едва слышно, глотая слёзы, шептал: «Папа… Прости… Прости меня, папа…»
Да, он предполагал, что издание этой книги может оказаться опасным. Но как же замечательно всё сложилось: заманчивое предложение от издательства, популярный писатель, который выразил желание взяться за необычный материал. Он десять лет держал эти знания в голове, разве можно было упустить такой шанс? «С чего всё началось, что было до создания группы «Неман»?» – как часто он слышал эти вопросы, и вот появилась возможность ответить сразу всем. Чёрный имел ещё и свою личную, заднюю мысль о том, что в процессе систематизации материала для книги он сумеет наконец разобраться в том, что за всё это время так до конца себе и не объяснил. Сведёт концы с концами, получит целостную картину давних событий, а может быть, и некую дополнительную информацию из «отдалённых источников», почему нет? В возможностях тех, кто называл себя Властелинами Времени, он не сомневался тогда и не усомнился теперь. Беженцы из очень далёкого мира, они потеряли, по их меркам, почти все свои способности, но, по меркам землян, превосходили всё, что принято воображать. Тогда, десять лет назад, они сами пошли на контакт и сами неожиданно его оборвали. Впрочем, они всегда действовали только в своих интересах. Сейчас Чёрный мог задеть эти интересы: он собирался рассказать о давних событиях всё. Всё, что знал, что понимал, и что не понимал – тоже.
Да, он допустил ошибку. Нет – он допустил роковой промах. Он пошёл на риск, однако он посчитал, что основная опасность будет грозить писателю. Конечно, Чёрный предупредил его об этом, предупредил сразу и однозначно, только писатель по этому поводу не беспокоился. Похоже, он просто не верил в то, о чём собирался писать. Для него главное было – развернуть тему. И Чёрный, возможно под влиянием столь лёгкого отношения, не вспомнил то, что знал очень давно и не должен был, права не имел забывать: за любую работу платит заказчик. Не исполнитель. Это закон. Закон магии, но он был магом, и то, что должно было произойти, относилось к магическому действию ничуть не меньше, чем к обычному литературному бизнесу. На самом деле – гораздо больше.
Уже при подготовке материала начались странности: время от времени в цикле телепередач об аномальных явлениях стали появляться серии с участием Чёрного. Ему рассказывали об этом друзья, а пару раз он сам с удивлением следил за трансляцией интервью, которого никогда не давал. Как правило, в этих сериях говорилось про аномалии времени. Это был повод задуматься, но он не понимал, как трактовать такой знак. Он чувствовал, что приблизился к чему-то важному: казалось, ещё чуть-чуть, и горсть эпизодов давнего контакта выстроится по логической связи, нанижется на единую нить. Может быть, это произойдёт благодаря дару и слогу писателя? Придут ответы, найдутся причины, появятся объяснения. Книга рождалась, родилась, ушла в печать. Главный герой старательно разгадывал загадки, участвовал в приключениях и выходил невредимым из передряг. А объяснений так и не появилось, и уже ничего нельзя было изменить.
Чёрный не без труда продрался через молоденький березняк и вышел на вершину холма, когда зазвонил телефон. Обычно в зоне сотовые телефоны не работали, наверно, этот холм оказался чуть выше других, и до него дотянулся сигнал какой-нибудь из ретрансляционных вышек. Чёрный посмотрел на экран – номер был незнаком.