Олеша Юрий Карлович. Три толстяка

   Время во сне проходит гораздо быстрее, чем наяву. Во всяком случае, доктор во сне успел не только доехать до Дворца Трёх Толстяков, но и предстать перед их судом. Каждый стоял перед ним, держа за руку куклу, как цыган держит свою обезьянку в синей юбке.
   Они не хотели слушать никаких объяснений.
   «Ты не выполнил приказа, – говорили они. – Ты заслужил суровую кару. Вместе с куклой ты должен пройти по проволоке над Площадью Звезды. Только сними очки...»
   Доктор просил прощения. Главным образом он боялся за участь куклы... Он говорил так:
   «Я уже привык, я уже умею падать... Если я сорвусь с проволоки и упаду в бассейн, это ничего. Я имею опыт: я падал вместе с башней на площади у городских ворот... Но кукла, бедная кукла! Она разобьётся вдребезги... Пожалейте её... Ведь я уверен, что это не кукла, а живая девочка с чудесным именем, которое я забыл, которое я не могу припомнить...»
   «Нет! – кричали Толстяки. – Нет! Никакого прощения! Таков приказ Трёх Толстяков!»
   Крик был так резок, что доктор проснулся.
   – Таков приказ Трёх Толстяков! – кричал кто-то над самым его ухом.
   Теперь уже доктор не спал. Это кричали наяву. Доктор освободил глаза, или, вернее, очки, из-под шляпы и огляделся. Ночь, пока он спал, успела основательно почернеть.
   Экипаж стоял. Его окружили чёрные фигуры: они-то и подняли крик, впутавшись в сон доктора. Они размахивали фонарями. От этого перелетали решетчатые тени.
   – В чём дело? – спросил доктор. – Где мы находимся? Кто эти люди?
   Одна из фигур приблизилась и подняла фонарь на уровень головы, осветив доктора. Фонарь закачался. Рука, державшая его сверху за кольцо, была в перчатке из грубой кожи, с широким раструбом.
   Доктор понял: гвардейцы.
   – Таков приказ Трёх Толстяков, – повторила фигура.
   Жёлтый свет разрывал её на части. Поблёскивала клеёнчатая шляпа, ночью производившая впечатление железной.
   – Никто не имеет права приблизиться к дворцу ближе чем на километр. Сегодня издали этот приказ. В городе волнения. Дальше ехать нельзя!
   – Да, но мне необходимо явиться во дворец.
   Доктор был возмущён.
   Гвардеец говорил железным голосом:
   – Я начальник караула, капитан Цереп. Я вас не пущу дальше ни на шаг! Поворачивай! – крикнул он кучеру, замахнувшись фонарём.
   Доктору стало не по себе. Однако он не сомневался, что, узнав, кто он и почему ему нужно во дворец, его немедленно пропустят.
   – Я доктор Гаспар Арнери, – сказал он.
   В ответ загремел смех. Со всех сторон заплясали фонари.
   – Гражданин, мы не расположены шутить в такое тревожное время и в такой поздний час, – сказал начальник караула.
   – Я повторяю вам: я доктор Гаспар Арнери.
   Начальник караула впал в ярость. Он медленно и раздельно проговорил, сопровождая каждое слово звяканьем сабли:
   – Для того чтобы проникнуть во дворец, вы прикрываетесь чужим именем. Доктор Гаспар Арнери не шатается по ночам. Особенно в эту ночь. Сейчас он занят важнейшим делом: он воскрешает куклу наследника Тутти. Только завтра утром он явится во дворец. А вас, как обманщика, я арестую!
   – Что?! – Тут уже доктор пришёл в ярость.
   «Что?! Он смеет мне не верить? Хорошо. Я ему сейчас покажу куклу!»
   Доктор протянул руку за куклой – и вдруг...
   Куклы не оказалось. Пока он спал, она выпала из экипажа.
   Доктор похолодел.
   «Может быть, это всё сон?» – мелькнуло у него в сознании.
   Увы! Это была действительность.
   – Ну! – промычал начальник караула, сжимая зубы и шевеля пальцами, державшими фонарь. – Уезжайте к черту! Я вас отпускаю, чтобы не возиться со старикашкой... Вон!
   Пришлось повиноваться. Кучер повернул. Экипаж заскрипел, фыркнула лошадь, железные фонари метнулись в последний раз, и бедный доктор поехал обратно.
   Он не выдержал и заплакал. С ним так грубо разговаривали; его назвали старикашкой; а самое главное – он потерял куклу наследника Тутти!
   «Это значит, что я потерял голову в самом буквальном смысле».
   Он плакал. Очки его вспотели, он ничего не видел. Ему захотелось зарыться головой в подушку. Между тем кучер погонял лошадь. Десять минут огорчался доктор. Но вскоре вернулась к нему обычная его рассудительность.
   «Я ещё могу найти куклу, – обдумывал он. – В эту ночь мало прохожих. Это место всегда пустынно. Может быть, никто за это время не прошёл по дороге...»
   Он приказал кучеру продвигаться шагом и внимательно осматривать путь.
   – Ну что?.. Ну что? – спрашивал он каждую минуту.
   – Ничего не видно. Ничего не видно, – отвечал кучер.
   Он сообщал о совсем ненужных и неинтересных находках:
   – Бочонок.
   – Нет... не то...
   – Хороший, большой кусок стекла.
   – Нет.
   – Рваный башмак.
   – Нет, – всё тише отвечал доктор.
   Кучер старался вовсю. Он высмотрел все глаза. В темноте он видел так хорошо, точно был не кучером, а капитаном океанского парохода.
   – А куклы... вы не видите? Куклы в розовом платьице?
   – Куклы нет, – говорил кучер печальным басом.
   – Ну, в таком случае её подобрали. Больше искать нет смысла... Здесь, на этом месте, я заснул... Тогда ещё она сидела рядом со мной... Ах!
   И доктор снова готов был заплакать.
   Кучер несколько раз сочувственно потянул носом.
   – Что же делать?
   – Ах, я уж не знаю... Ах, я уж не знаю... – Доктор сидел, опустив голову на руки, и покачивался от горя и толчков экипажа. – Я знаю, – сказал он. – Ну конечно... ну конечно... Как мне раньше не пришло это в голову! Она убежала, эта кукла... Я заснул, а она убежала. Ясно. Она была живая. Я сразу это заметил. Впрочем, это не уменьшает моей вины перед Тремя Толстяками...
   Тут ему захотелось кушать. Он помолчал немного, а потом заявил очень торжественно:
   – Я сегодня не обедал! Везите меня к ближайшему трактиру.
   Голод успокоил доктора.
   Долго они ездили по тёмным улицам. Все трактирщики позакрывали свои двери. Все толстяки переживали в эту ночь тревожные часы.
   Они приколотили новые засовы и заставили входы комодами и шкафами. Они забили окна перинами и полосатыми подушками. Они не спали. Все, кто был потолще и побогаче, ожидали в эту ночь нападения. Цепных собак не кормили с утра, чтобы они стали внимательнее и злее. Жуткая ночь наступила для богатых и толстых. Они были уверены, что каждую минуту народ может снова подняться. Слух о том, что несколько гвардейцев изменили Трём Толстякам, искололи куклу наследника Тутти и ушли из дворца, распространился по городу. Это очень тревожило всех богачей и обжор.
   – Черт возьми! – возмущались они. – Мы уже не можем надеяться на гвардейцев. Вчера они подавили восстание народа, а сегодня они направят свои пушки на наши дома.
   Доктор Гаспар потерял всякую надежду утолить свой голод и отдохнуть. Вокруг не было никаких признаков жизни.
   – Неужели ехать домой? – взмолился доктор. – Но это так далеко... Я умру от голода...
   И вдруг он почувствовал запах жаркого. Да, приятно пахло жареным: вероятно, бараниной с луком. А кучер в ту же минуту увидел невдалеке свет. Узкая полоса света шаталась под ветром.
   Что это было?
   – Вот если бы трактир! – воскликнул доктор в восторге.
   Они подъехали.
   Оказалось, вовсе не трактир.
   В стороне от нескольких домишек, на пустыре, стоял дом на колёсах.
   Узкая полоса света оказалась щелью неплотно закрытой двери этого дома.
   Кучер слез с козёл и пошёл на разведку. Доктор, забыв о злоключениях, наслаждался запахом жаркого. Он сопел, посвистывал носом и жмурился.
   – Во-первых, я боюсь собак! – кричал кучер из темноты. – Во-вторых, здесь какие-то ступеньки...
   Всё обошлось благополучно. Кучер взобрался по ступенькам к дверям и постучал.
   – Кто там?
   Узкая полоска света превратилась в широкий, яркий четырёхугольник. Дверь раскрылась. На пороге стоял человек. Среди пустого окрестного мрака на этом ярко освещённом фоне он казался плоским, вырезанным из чёрной бумаги.
   Кучер отвечал за доктора:
   – Это доктор Гаспар Арнери. А вы кто такие? Чей это дом на колёсах?
   – Здесь балаганчик дядюшки Бризака, – ответила китайская тень с порога. Она чему-то обрадовалась, заволновалась, замахала руками. – Пожалуйте, господа, пожалуйте! Мы очень довольны, что доктор Гаспар Арнери посетил балаганчик дядюшки Бризака.
   Счастливый конец! Довольно ночных странствований! Да здравствует балаганчик дядюшки Бризака!
   И доктор, и кучер, и лошадь нашли приют, ужин, отдых. Дом на колёсах оказался гостеприимным домом. В нем жила бродячая труппа дядюшки Бризака.
   Кто не слышал этого имени! Кто не знал о балаганчике дядюшки Бризака! Круглый год балаганчик устраивал свои представления на рыночных площадях в дни праздников и ярмарок. Какие здесь были искусные актёры! Как занимательны были их спектакли! И главным было то, что здесь, в этом балаганчике, выступал канатоходец Тибул.
   Мы уже знаем, что он покрыл себя славой лучшего канатоходца в стране.
   Свидетелями его ловкости мы были на Площади Звезды, когда по проволоке он прошёл над страшной бездной под пулями гвардейцев.
   Сколько мозолей выскакивало на руках зрителей, и маленьких и больших, когда Тибул выступал на рыночных площадях! Так усердно хлопали ему и лавочники, и нищие старухи, и школьники, и солдаты, и все, все... Теперь, впрочем, лавочники и франты сожалели о своём прежнем восторге: «Мы ему рукоплескали, а он сражается против нас!»
   Балаганчик дядюшки Бризака осиротел: гимнаст Тибул покинул его.
   Доктор Гаспар ничего не сказал о том, что произошло с Тибулом. Умолчал он также о кукле наследника Тутти.
   Что увидел доктор в балаганчике, внутри дома на колёсах?
   Его усадили на большом турецком барабане, украшенном пунцовыми треугольниками и золотой проволокой, сплетённой в виде сетки.
   Дом, построенный на манер вагона, состоял из нескольких жилищ, разделённых холщовыми перегородками.
   Был поздний час. Население балаганчика спало. Человек, открывший дверь и казавшийся китайской тенью, был не кто иной, как старый клоун. Звали его Август. Он нёс дежурство в эту ночь. Когда доктор подъехал к балаганчику, Август готовил себе ужин. Действительно, это была баранина с луком.
   Доктор сидел на барабане и осматривал помещение. На ящике горела керосиновая лампа. На стенах висели обручи, обтянутые папиросной бумагой, белой и розовой, длинные полосатые бичи с блестящими металлическими ручками, костюмы, осыпанные золотыми кружочками, расшитые цветами, звёздами, разноцветными лоскутами. Со стен глядели маски. У некоторых торчали рога; у других нос напоминал турецкую туфлю; у третьих рот был от уха до уха. Одна маска отличалась огромными ушами. Самое смешное было то, что уши были человеческие, только очень большие.
   В углу, в клетке, сидел какой-то маленький непонятный зверь.
   У одной из стен стоял длинный деревянный стол. Над ним висели зеркальца. Десять штук. Возле каждого зеркальца торчала свеча, приклеенная к столу собственным соком – стеарином. Свечи не горели.
   На столе валялись коробочки, кисточки, краски, пуховки, парики, лежала розовая пудра, высыхали разноцветные лужицы.
   – Мы удирали сегодня от гвардейцев, – заговорил клоун. – Вы знаете, гимнаст Тибул был нашим актёром. Гвардейцы хотели нас схватить: они думают, что мы спрятали его. – Старый клоун казался очень печальным. – А мы сами не знаем, где гимнаст Тибул. Его, должно быть, убили или посадили в железную клетку.
   Клоун вздыхал и качал седой головой. Зверь в клетке смотрел на доктора кошачьими глазами.
   – Жаль, что вы так поздно приехали к нам, – говорил клоун. – Мы вас очень любим. Вы бы успокоили нас. Мы знаем, что вы друг обездоленных, друг народа. Я вам напомню один случай. Мы давали спектакль на Рынке Бычачьей Печёнки. Это было в прошлом году весной. Моя девочка пела песенку...
   – Так, так... – вспомнил доктор. Вдруг он почувствовал странное волнение.
   – Помните? Вы тогда были на рынке. Вы смотрели наше представление. Моя девочка пела песенку о пироге, который предпочёл лучше сгореть в печке, чем попасть в желудок толстого дворянина...
   – Да, да... помню... Дальше?
   – Знатная дама, старуха, услыхала это и обиделась. Она велела своим носатым слугам выдрать мою девочку за уши.
   – Да, я помню. Я вмешался. Я прогнал слуг. Дама узнала меня, и ей стало стыдно. Правда?
   – Да. Потом вы ушли, а моя девочка сказала, что если бы её выдрали за уши слуги знатной старухи, то она не могла бы жить... Вы её спасли. Она этого никогда не забудет!
   – А где ваша девочка теперь? – спросил доктор. Он очень волновался.
   Тогда старый клоун подошёл к холщовой перегородке и позвал.
   Он сказал странное имя, произнёс два звука, как будто раскрыл маленькую деревянную круглую коробочку, которая трудно раскрывается:
   – Суок!
   Прошло несколько секунд. Потом холщовая створка приподнялась, и оттуда выглянула девочка, чуть наклонив голову с растрёпанными кудрями. Она смотрела на доктора серыми глазами, немного снизу, внимательно и лукаво.
   Доктор поднял глаза и обомлел: это была кукла наследника Тутти!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СУОК

Глава 8
ТРУДНАЯ РОЛЬ МАЛЕНЬКОЙ АКТРИСЫ

   Да, это была она!
   Но, черт возьми, откуда же она взялась? Чудеса? Какие там чудеса! Доктор Гаспар прекрасно знал, что чудес не бывает. Это, решил он, просто обман. Кукла была живая, и когда он имел неосторожность заснуть в экипаже, она удрала, как непослушная девочка.
   – Нечего так улыбаться! Ваша заискивающая улыбка не уменьшает вашей вины, – сказал он строго. – Как видите, судьба вас наказала. Совершенно случайно я вас нашёл там, где найти вас казалось невозможным.
   Кукла вытаращила глаза. Потом она замигала, как маленький кролик, и растерянно посмотрела в сторону клоуна Августа. Тот вздохнул.
   – Кто вы такая, отвечайте прямо!
   Доктор придал своему голосу возможную суровость. Но кукла выглядела так очаровательно, что сердиться было очень трудно.
   – Вот видите, – сказала она, – вы меня забыли. Я Суок.
   – Су-ок... – повторил доктор. – Но ведь вы кукла наследника Тутти!
   – Какая там кукла! Я обыкновенная девочка...
   – Что?.. Вы притворяетесь!
   Кукла вышла из-за перегородки. Лампа ярко освещала её. Она улыбалась, наклонив набок растрёпанную головку. Волосы у неё были такого цвета, как перья у маленьких серых птичек.
   Мохнатый зверёк в клетке смотрел на неё очень внимательно.
   Доктор Гаспар был в полном недоумении. Через некоторое время читатель узнает весь секрет. Но сейчас мы хотим предупредить читателя об одном очень важном обстоятельстве, которое ускользнуло от внимательного взгляда доктора Гаспара Арнери. Человек в минуты волнения порой не замечает таких обстоятельств, которые, как говорят взрослые, бьют в глаза.
   И вот это обстоятельство: теперь, в балаганчике, у куклы был совершенно иной вид.
   Серые глаза её весело блестели. Сейчас она казалась серьёзной и внимательной, но от её печали не осталось и следа. Напротив, вы бы сказали, что это шалунья, притворяющаяся скромницей.
   Затем, дальше. Куда же девалось её прежнее великолепное платье, весь этот розовый шёлк, золотые розы, кружева, блёстки, сказочный наряд, благодаря которому каждая девочка могла бы походить если не на принцессу, то, во всяком случае, на ёлочную игрушку? Теперь, представьте себе, кукла была одета более чем скромно. Блуза с синим матросским воротником, старенькие туфли, достаточно серые для того, чтобы не быть белыми. Туфли были надеты на босу ногу. Не думайте, что от этого простого наряда кукла стала некрасивой. Напротив, он был ей к лицу. Бывают такие замарашки: сперва не удостоишь их взглядом, а потом, присмотревшись внимательнее, видишь, что такая замарашка милей принцессы, тем более что принцессы иногда превращаются в лягушек или, наоборот, лягушки превращаются в принцесс.
   Но вот самое главное, вы помните, на груди у куклы наследника Тутти были страшные чёрные раны. А теперь они исчезли.
   Это была весёлая, здоровая кукла!
   Но доктор Гаспар ничего не заметил. Может быть, уже в следующую минуту он разобрал бы, в чём дело, но как раз в эту следующую минуту кто-то постучал в дверь. Тут дела ещё больше запутались. В балаганчик вошёл негр.
   Кукла завизжала. Зверь в клетке фыркнул, хотя и не был кошкой, а каким-то более сложным животным.
   Мы уже знаем, кто такой негр. Знал это и доктор Гаспар, сделавший этого негра из самого обыкновенного Тибула. Но никто другой секрета не знал.
   Замешательство продолжалось пять минут. Негр вёл себя самым ужасающим образом. Он схватил куклу, поднял её на воздух и начал целовать в щеки и нос, причём этот нос и щеки увёртывались так энергично, что можно было сравнить целующего негра с человеком, который хочет укусить яблоко, висящее на нитке. Старый Август закрыл глаза и, обалдев от страха, раскачивался подобно китайскому императору, решающему вопрос: огрубить ли преступнику голову или заставить съесть живую крысу без сахара?
   Туфля слетела с ноги куклы и попала в лампу. Лампа опрокинулась и испустила дух. Сделалось темно. Ужас достиг своих пределов. Тогда все увидели, что начался рассвет. Щели осветились.
   – Вот уже рассвет, – сказал доктор Гаспар, – и мне нужно идти во дворец Трёх Толстяков вместе с куклой наследника Тутти.
   Негр толкнул дверь. Серый свет с улицы вошёл в жилище. Клоун сидел по-прежнему, и глаза его были закрыты. Кукла спряталась за перегородку.
   Доктор Гаспар наскоро объяснил Тибулу, в чём дело. Он рассказал всю историю о кукле наследника Тутти, о том, как она исчезла и как теперь счастливо нашлась здесь, в балаганчике.
   Кукла прислушивалась за перегородкой и ничего не понимала.
   «Он его называет Тибулом! – удивлялась она. – Какой же это Тибул? Это ужасный негр. Тибул красивый, белый, а не чёрный...»
   Тогда она высунула один глаз и посмотрела. Негр достал из кармана своих красных штанишек продолговатый флакон, откупорил его, отчего флакон пискнул, как воробей, и стал лить на себя из флакона какую-то жидкость. Через секунду произошло чудо. Негр стал белым, красивым и не чёрным. Сомнений не оставалось: это был Тибул!
   – Ура! – закричала кукла и вылетела из-за перегородки прямо на шею к Тибулу.
   Клоун, который ничего не видел и решил, что произошло самое ужасное, упал с того, на чём сидел, и остался без движения. Тибул поднял его за штаны.
   Теперь уже кукла без приглашения расцеловала Тибула.
   – Вот здорово! – говорила она, задыхаясь от восторга. – Как же ты был такой чёрный? А я тебя не узнала...
   – Суок! – сказал Тибул строго.
   Она немедленно спрыгнула с его огромной груди и стала перед ним навытяжку, не хуже хорошего оловянного солдатика.
   – Что? – спросила она как школьница.
   Тибул положил руку на её растрёпанную голову. Она смотрела на него снизу счастливыми серыми глазами.
   – Ты слышала, что говорил доктор Гаспар?
   – Да. Он говорил о том, что Три Толстяка поручили ему вылечить куклу наследника Тутти. Он сказал, что эта кукла удрала из его экипажа. Он говорит, что я – эта кукла.
   – Он ошибается, – заявил Тибул. – Доктор Гаспар, это не кукла, смею вас уверить. Это мой маленький дружок, эта девочка, танцовщица Суок, мой верный товарищ по цирковой работе.
   – Правда! – обрадовалась кукла. – Ведь мы с тобой не раз ходили по проволоке.
   Она была очень довольна, что Тибул назвал её своим верным товарищем.
   – Милый! – шепнула она и потёрлась лицом об его руку.
   – Как? – переспросил доктор. – Неужели это живая девочка? Суок – вы говорите... Да! Да! Действительно! Я теперь вижу ясно. Я вспоминаю... Ведь я видел однажды эту девочку. Да... да... Ведь я спас её от слуг старухи, которые хотели побить её палками! – Тут доктор даже всплеснул руками. – Ха-ха-ха! Ну да, конечно. Оттого мне и казалось таким знакомым личико куклы наследника Тутти. Это просто удивительное сходство, или, как говорят в науке, феномен.
   Всё разъяснилось к общему удовольствию.
   Делалось всё светлей и светлей. На задворках простонал петух. И тут доктор снова опечалился:
   – Да, всё это прекрасно. Но это значит, что у меня куклы наследника Тутти нет, это значит, что я её потерял на самом деле...
   – Это значит, что вы её нашли, – сказал Тибул, прижимая девочку к себе.
   – Ка-а-ак?
   – Так... Ты понимаешь меня, Суок?
   – Кажется, – тихо ответила Суок.
   – Ну? – спросил Тибул.
   – Конечно, – сказала кукла и улыбнулась.
   Доктор ничего не понял.
   – Слушала ли ты меня, когда мы с тобой представляли перед толпой по воскресеньям? Ты стояла на полосатом мостике. Я говорил: «Алле»! – и ты сходила на проволоку и шла ко мне. Я ожидал тебя посередине, очень высоко над толпой. Я выдвигал одно колено, опять говорил тебе: «Алле!» – и ты, став на моё колено, поднималась ко мне на плечи... Тебе было страшно?
   – Нет. Ты говорил мне: «Алле!» – значит, надо было быть спокойной и ничего не бояться.
   – Ну вот, – сказал Тибул, – теперь я тебе тоже говорю: «Алле!» Ты будешь куклой.
   – Я буду куклой.
   – Она будет куклой? – спросил доктор Гаспар. – Что это значит?
   Надеюсь, читатель, что вы поняли! Вам не приходилось переживать стольких волнений и удивлений, как доктору Гаспару, поэтому вы более спокойны и скорее соображаете.
   Подумайте: ведь доктор до сих пор как следует не выспался. И так приходится удивляться его железному организму.
   Не успел проснуться второй петух, как всё было решено. Тибул развил подробный план действий:
   – Ты, Суок, артистка. Я думаю, что, несмотря на свой возраст, ты очень неплохая артистка. Когда весной в нашем балаганчике шла пантомима «Глупый король», ты прекрасно сыграла роль Золотой Кочерыжки. Потом в балете ты представляла переводную картинку и чудно изобразила превращение мельника в чайник. Ты танцуешь лучше всех и лучше всех поешь, у тебя хорошее воображение, и, главное, ты смелая и сообразительная девочка.
   Суок стояла красная от счастья. Она даже чувствовала себя неловко от этих похвал.
   – Итак, ты должна будешь разыграть роль куклы наследника Тутти.
   Суок захлопала в ладоши и поцеловала всех поочерёдно: Тибула, старого Августа и доктора Гаспара.
   – Постой, – продолжал Тибул, – это не всё. Ты знаешь: оружейник Просперо сидит в железной клетке во Дворце Трёх Толстяков. Ты должна освободить оружейника Просперо.
   – Открыть клетку?
   – Да. Я знаю тайну, которая даст возможность Просперо бежать из дворца.
   – Тайну?
   – Да. Там есть подземный ход.
   Тут Тибул рассказал о продавце детских воздушных шаров.
   – Начало этого хода находится где-то в кастрюле – должно быть, в дворцовой кухне. Ты найдёшь этот ход.
   – Хорошо.
   Солнце ещё не встало, но уже проснулись птицы. Зазеленела трава на лужайке, видневшейся из дверей балаганчика.
   При свете загадочный зверь в клетке оказался обыкновенной лисицей.
   – Не будем терять времени! Путь предстоит далёкий.
   Доктор Гаспар сказал:
   – Теперь вы должны выбрать из ваших платьев самое красивое...
   Суок притащила все свои наряды. Они были восхитительны, потому что их смастерила сама Суок. Как всякая талантливая актриса, она отличалась хорошим вкусом.
   Доктор Гаспар долго рылся в разноцветном ворохе.
   – Что же, – сказал он, – я думаю, что это платье подойдёт вполне. Оно ничуть не хуже того, что было на искалеченной кукле. Наденьте его!
   Суок переоделась. В сверкании восходящего солнца стояла она посередине балагана в таком нарядном виде, что, пожалуй, никакая именинница в мире не могла бы с ней потягаться. Платье было розовое. А моментами, когда Суок делала какое-нибудь движение, казалось, что идёт золотой дождь. Платье сверкало, шумело и благоухало.
   – Я готова, – сказала Суок.
   Прощанье продолжалось минуту. Люди, представляющие в цирке, не любят слез. Они слишком часто рискуют своей жизнью. Кроме того, нельзя было слишком жарко обниматься, чтобы не испортить платья.
   – Возвращайся поскорее! – так сказал старый Август и вздохнул.
   – А я иду в рабочие кварталы. Мы должны сделать подсчёт наших сил. Меня ждут рабочие. Они узнали, что я жив и на свободе.
   Тибул завернулся в плащ, надел широкую шляпу, тёмные очки и большой приставной нос, который полагался к костюму паши в пантомиме «Поход в Каир».
   В этом виде его нельзя было узнать. Правда, огромный нос сделал его безобразным, но зато и неузнаваемым.
   Старый Август стал на пороге. Доктор, Тибул и Суок вышли из балаганчика.
   День вступил в свои права.
   – Скорей, скорей! – торопил доктор.
   Через минуту он уже сидел в экипаже вместе с Суок.
   – Вы не боитесь? – спросил он.
   Суок в ответ улыбнулась. Доктор поцеловал её в лоб.
   Улицы ещё были пустынны. Человеческие голоса слышались редко. Но вдруг раздался громкий собачий лай. Потом собака завизжала и зарычала, точно у неё отнимали кость.
   Доктор выглянул из экипажа.
   Представьте, это была та же самая собака, которая укусила силача Лапитупа! Но этого мало.
   Доктор увидел следующее. Собака боролась с человеком. Длинный и тонкий человек с маленькой головкой, в красивом, но странном костюме, похожий на кузнечика, вырывал у собаки что-то розовое, красивое и непонятное. Розовые клочья разлетались во все стороны.
   Человек победил. Он выхватил добычу и, прижимая её к груди, побежал как раз в ту сторону, откуда ехал доктор.
   И когда он встретился с экипажем, то Суок, смотревшая из-за спины доктора, увидела нечто ужасное. Странный человек не бежал, а нёсся изящными скачками, еле касаясь земли, подобно балетному танцору. Зелёные полы его фрака летели за ним, как крылья ветряной мельницы. А на руках... на руках он держал девочку с чёрными ранами на груди.