Страница:
Организатором проекта был ни кто иной как Салтыков. Ему же и принадлежала на форуме эта идея. Сказать по правде, первоначально идею искать ночью в городе клад с фонариками высказал его приятель – Дима Негодяев. А Салтыков, вдохновлённый этой мыслью, положил ей развитие и осуществление.
Итак, старт игры был положен в десять вечера в АГКЦ. Туда же к половине десятого начали стекаться команды игроков. Всего участвовали десять человек – две команды по пятеро. В одной команде были Даниил, Денис, Мими, Фрик и Сантифик. В другой – Паха Мочалыч, которого все звали почему-то Павля; брат Димки Негодяева, Саня; и три девушки с форума: Немезида, Изабель и Сандралэнд. Салтыков, Негодяев-старший и Стас Кунавич не были участниками игры. Они были организаторами, т.е. сами разрабатывали маршрут и прятали клад.
Даниил, Денис и Сантифик пришли в назначенное место в двадцать минут десятого.
Там уже стояла группа молодых людей, в одном из которых Даниил признал Салтыкова.
Тот о чём-то горячо спорил с с каким-то долговязым парнем, и, увидев ребят, только кивнул им головой. Вскоре пришвартовались девушки, и тогда Салтыков предложил всем закурить перед началом игры.
– Я не курю, – отказался Даниил, когда Салтыков протянул ему пачку Винстона.
– Ну смотри. А ты, кстати, кто на форуме?
– На форуме я Фортунтеллер.
– Хм… Фортун-теллер… Чё-то знакомое, но никак вспомнить не могу… DenisS, здорово! – обратился он к Денису, – Как же, тебя помню.
– А Оливу помнишь? – неожиданно спросил Даниил у Салтыкова, – Она, кстати, приезжала тут на-днях. Я с ней виделся.
– С Оливой виделся? – удивился Салтыков, и удивление это живой мимикой изобразилось на его лице, – И чего?
– Ничего. Приезжала на два дня, теперь уехала.
– А, ясно.
Почему-то Салтыкову стало неприятно, когда Даниил завёл разговор об Оливе. Он хотел было переменить тему, как Сандралэнд, стоящая рядом, спросила:
– Какая Олива? С форума что ли?
– Ага, – сказала Изабель, – Только она там больше не живёт.
– А чё так?
– Выгнали.
Салтыкову не нравилась тема разговора. Он не хотел, чтобы обсуждали эту Оливу здесь, так как история её ухода с форума была также напрямую связана и с Ириской, которая пробуждала в нём неприятные воспоминания о турбазе.
– Кстати, девчонки, двадцать пятого числа на Сульфате состоится опен-эйр дискотека! – быстро проговорил Салтыков, – Я организатор. Так что приглашаю вас, так сказать, от всего сердца!
– Хм… Чё за опен-эйр? – спросила Сандралэнд.
– Опен-эйр на Сульфате! – подал голос Фрик, – Настоящее раздолье гопникам.
– Нет уж, мы лучше в М33 пойдём двадцать пятого числа, – сказала Изабель.
К группе молодых людей подошла Мими. Её чёрные волосы были прилизаны гребёнкой, губы, намазанные влажным блеском, слегка полуоткрыты, обнажая в улыбке ряд крупных белых зубов. Она боялась опоздать, поэтому бежала и запыхалась. Но успела даже раньше времени: игра ещё не начиналась.
– А! Машенька! – воскликнул Салтыков, – А мы как раз тебя ждём. Кстати, ты ведь ди-джей? Приходи играть ко мне на дискотеку! Будет очень весело!
– С удовольствием, – улыбаясь, отвечала Мими.
"Бля, я всё время думал, кого же она мне напоминает! – подумал Салтыков про себя – Точняк: зайца! У неё зубы заячьи". Но вслух, конечно, этого не произнёс. Он вообще отличался тем, что думал одно, а говорил совсем другое. Лесть была его обычным приёмом, и он льстил в глаза всем, кому, по каким-либо соображениям, надо было понравиться. Вот Мими, он оценил, могла бы быть неплохим помощником ему в его мероприятиях. Поэтому он льстил ей с той милой прямотой, какая свойственна мужчинам, которые считают всех женщин гораздо глупее себя.
– Ну как, ты сдала сессию? – спросил он её.
– Да, я все экзамены сдала на пятёрки.
– Умница! Я никогда не сомневался в тебе – ты всё делаешь на пять с плюсом.
Мими зарделась от похвал. Что ни говори, а Салтыков знал, чем расположить к себе людей.
– Ну что, перекур окончен! Пора начинать, – объявил Стас.
– Да, пора. Итак, все готовы? Ну, начнём! – Салтыков развернул карту города, где крестиками были отмечены подсказки. Ребята склонились над картой. Старт был дан.
Ребята разделились на команды. Из первой же подсказки команде Даниила стало понятно, что дальше им надо на площадь у Дворца спорта, точнее к строящемуся храму. Это они быстро сообразили, также сообразили, что вторая подсказка спрятана за одной из картонок на заборе вокруг храма. А вот найти ту самую картонку удалось лишь на втором круге вокруг этого забора. С первой подсказкой они справились почти не потеряв времени, впрочем вторую и третью (на шхуне Запад, и у памятника Ленину соответственно) они нашли вообще без проблем. А вот с четвертой возникли проблемы, т.к. надо было искать место, где находится указ Ивана Грозного об основании Архангельска…
– Ну что, кто силён в истории? – спросил Фрик у своих товарищей.
– Я силён, – ответил Сантифик, – Но этот вопрос, увы, вне моей компетенции.
– Как же ты силён, если ты не знаешь истории родного города? – подъебнул его Денис.
– Мой родной город Мурманск, а не Архангельск, – возразил Сантифик.
– Пока вы тут будете спорить, вторая команда нас обгонит! – горячился Фрик, – Так у кого какие соображения на этот счёт?
– Я думаю, это может находиться в краеведческом музее, – подала идею Мими.
Парни удивлённо взглянули на неё. Как же им самим не пришла в голову такая простая мысль?
– Хм… а почему именно там? – усомнился Даниил.
– Ну а где ещё? Больше негде, я думаю, – сказал Фрик, – Так что не будем терять время и направим свои стопы именно туда. Это единственная возможная версия.
Единственная возможная версия о краеведческом музее, однако, не подтвердилась.
Оставалось лишь воспользоваться подсказкой организаторов, из чего выяснилось, что нужно искать областной архив, но они не знали и этого, и только получив точный адрес, ребята отправились в путь…
Между тем, вторая команда очередной подсказкой была отправлена к Кузнечевскому мосту, причём там говорилось, что ориентир, около которого и находится подсказка, можно увидеть с другой стороны моста, т.е. из Соломбалы. Только вот идти туда, да потом еще и возвращаться, им никак не хотелось, поэтому было принято решение сначала попробовать так прочесать берег в районе моста, и довольно быстро они нашли следующую подсказку, в которой была фраза "все железные дороги ведут меня в тупик"…
– Железная дорога… Тупик около железнодорожного вокзала! Вот куда нам надо идти, – сказала Изабель.
– Ты уверена? – спросила Сандралэнд, – Мне так кажется, это совсем с другой стороны.
– Изабель права, – вмешался Саня Негодяев, – Поскольку вокзал железнодорожный в нашем городе один, стало быть и тупик тоже один.
Девушки тяжело вздохнули. Тащиться опять за тридевять земель, пробиваясь через тучи комаров и траву до пояса, было просто влом. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Тем более, первая команда ещё в начале игры вырвалась вперёд, и следовало их обогнать.
А первая команда тем временем, миновав подсказку об Иване Грозном, уже пробивалась к ламповому заводу. Даниил вспомнил, как водил на ламповый завод Оливу и мысленно пожалел, что она не с ними. Ей наверняка было бы интересно побегать по городу ночью в поисках кладов. И сколько всего интересного в Архангельске он не успел ей показать! Оставалось лишь надеяться на её следующий приезд…
– Ты о чём задумался? – окликнул его Денис.
– Я?
– Ну не я же!
– Я задумался о том, что… – Даниил осёкся, – Мне кажется, что клад спрятан именно на ламповом заводе.
– Ты думаешь? – спросила Мими.
– Я не думаю. Я уверен. …А в это время команда Сани Негодяева уже добралась до последней подсказки, указывающей местонахождение клада. Вот только путь до лампового завода от ж/д был неблизкий.
– Побежали! – скомандовал Паха Мочалыч, – Мы должны успеть!
– Но я не могу так быстро бежать, я же на каблуках! – взмолилась Немезида, с трудом ковыляя на высоченных шпильках по шпалам рельс.
– Тогда дай мне руку!
Павля крепко сжал ладонь девушки в своей, и они побежали. Бежали, не останавливаясь, до самого лампового завода. Несмотря на усталость, они далеко оторвались от своих. Запыхавшаяся Немезида обессиленно прислонилась головой к стене старого здания.
– Кажется, успели…
– Полезем на крышу? – предложил Павля, – Или подождём наших?
– Подождём, – сказала Немезида, поправляя заколкой растрепавшиеся волосы.
Павля невольно залюбовался тоненькой девушкой с чёрными локонами, упавшими на её разрумянившиеся от быстрого бега щёки. Отдохнув немного, молодые люди поднялись на крышу лампового завода, откуда был виден в дымке ночного тумана спящий город.
– Становится свежо, – сказала Немезида и вздрогнула.
– Тебе холодно? На пока куртку мою.
Павля накинул свою куртку на плечи девушке и слегка приобнял её. Она молча склонила голову ему на плечо. Молочно-белое небо, подёрнутое тёмными перистыми облаками, слегка зарозовело на востоке. В окресностях лампового завода не было ни души…
– Немезида, знаешь что… – тихо произнёс Павля.
– Что?
Внизу послышался шелест раздвигаемой травы и шум голосов. Ден и Мими, Саня и Изабель, Сандралэнд, Фрик, Сантифик, Даниил – все сошлись в одной точке. А навстречу им с той стороны здания шли организаторы проекта UrbanRoad во главе с Салтыковым.
– Немезида, знаешь что…
– Что? – произнесла она, с улыбкой глядя ему в глаза.
Он оглянулся на шум голосов, доносящийся снизу…
– Ладно, потом.
9
"Расстояние… вёрсты, дали…
Нас расклеили… распаяли…
По трущобам земных широт…
Рассовали нас как сирот…
В глаза мои не смотри… ты расстояние увидишь…
То, которое не сможешь пройти, которое не сможешь… забыть…
О, эта чёртова ангина! Жар… бред… мозги туманятся… Боже мой, когда же это, наконец, закончится?!
Расстояние… вёрсты, мили…
Нас расставили… рассадили…
Чтобы тихо себя вели…
По двум разным концам земли…
Полоска света в коридоре… Ты приехал?! Не включай свет, пожалуйста, зайди ко мне. Сядь на мою постель, возьми мои ладони в свои – как тогда, когда мы с тобой на крышу лазили, помнишь? У меня болели ноги, они уже не слушались меня, но идя рядом с тобой, я почти не чувствовала боли…
Нет, мне померещилось… Ты не приехал. Ты – там, за тысячу километров от меня.
Расстояние… вёрсты, дали…
Мы идём по набережной, взявшись за руки. Река ослепительно блестит на солнце.
Боже мой, какая жара! Как в пустыне.
Расстояние между грубой сединой и детским смехом…
Лишь секундное мгновение, оставленное в снах…
В его сетях не остаётся человеческая сущность, Прозрачная или запачканная во грехах…
Господи, как муторно… Нечем дышать, я не могу разлепить губ. Постель моя горит – это я сгораю… Катится по лицу не то пот, не то слёзы. Хорошо, что Он не видит меня сейчас…
Котя, Котя, Котинька…" Едва оправившись от ангины, с температурой, сидела Олива у компа и писала этот пост у себя в ЖЖ. Пост, защищённый настройками приватности.
"…Дайте душе вылететь, дайте ей вылететь. Господи Всевышний! Не оставляй меня, дай мне сил пережить эту муку. Я не могу больше!!! Всё живое рвётся во мне…
– Я никогда тебя не забуду…
– Я тоже никогда тебя не забуду…
Ты не узнаешь об этом. Я не хочу, чтобы ты читал этот пост. Я выплесну сюда часть моих страданий, но ты не прочитаешь это, ибо тебя это может оттолкнуть от меня. А я этого не хочу.
Ты говоришь, что никогда не любил, никогда не пылал страстью. Но ведь тебе всего семнадцать лет – быть может, твоё время ещё не пришло…
А я… я переживу это. Ещё не такое переживали. Я сильная, я справлюсь. Я выздоровею и буду жить, как прежде.
Нет… Как прежде я жить уже не буду. Я буду жить лучше, чем прежде. И этим я обязана тебе. Спасибо тебе, Кот, за сказку, которую ты мне подарил. Пускай короткую, пускай на один день, но ты сделал меня счастливой.
Пусть я останусь в твоей памяти лёгким эпизодом. Вспоминай меня, когда тебе станет скучно или грустно, вспоминай, как нам было хорошо вместе. Пусть это воспоминание не будет ничем отравлено.
Я не хочу, чтобы ты знал, как я тут мучаюсь без тебя. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я жить без тебя не могу. Хотя на самом деле это так и есть…" От температуры и слабости у Оливы кружилась голова, на глаза наворачивались слёзы. Ей не хватало Даниила как воздуха, она чувствовала, что готова умереть без него. А в это же самое время, по ту сторону монитора, за тридевять земель, другая девушка, влюблённая в него, тоже писала в своём дневнике пост, защищённый настройками приватности.
"Ты ближе всех, но так далеко… И кто знает к чему это приведёт, а осень плачет каждый день своими холодными дождями, и так больно бьёт порывом ветра по лицу, пытаясь привести меня в чувства, а я стою на остановке, закутавшись в пальто не оттого, что мне холодно, а по привычке… И думаю о тебе, пытаюсь понять… хоть немного, кто ты в моей жизни? И зачем то приближаешь, то отталкиваешь меня… Я пытаюсь понять, что это, любовь или зависимость? Тоска или привязанность? Судьба или шутка? Глупо, ведь я сама знаю ответы на все эти вопросы… Ты ближе всех, но так далеко…" Никки прошла в спальню, не зажигая свет, села на тахту. Захлопнулась дверь за Даниилом – и её снова выключило. До следующего его прихода… …А вчера он пришёл и весь вечер сидел в аське – переписывался с Оливой. Никки сидела рядом, вымученно улыбалась. Он же, не глядя на неё, был весь погружён в монитор. Не в силах более сдерживать слёзы, Никки встала и ушла в другую комнату.
– Почему ты ушла? И почему сидишь здесь в темноте? – Даниил появился на пороге.
– Я ушла, чтобы не мешать тебе, – ответила Никки.
– Но ты огорчена, ведь так?
– Нет. Всё в порядке, правда…
– И всё-таки ты огорчена. Настолько, что ещё немного – и из твоих глаз брызнут слёзы. Вот уже одна из них катится по щеке…
Никки отвернулась. Из её глаз и вправду катились слёзы. Ей не хотелось, чтобы Даниил видел эту её слабость. Но он, сев рядом с ней, отёр ей слезу и… поцеловал. Сначала в щёку, потом в губы.
Они не сказали друг другу ни слова. Только напоследок он, прежде чем уйти, произнёс:
– Знаешь… Можно я попрошу тебя об одном…
– О чём?
– Не говори ничего Оливе. Я люблю тебя, но и не хочу, чтобы ей было больно.
Никки помолчала.
– Хорошо, как скажешь…
А сегодня он пришёл совсем другой. Чужой какой-то, холодный, отстранённый. Опять сел перед монитором. Никки подошла сзади, обняла его. А он усмехнулся:
– Вы, девушки, прям как кошки – стоит вас лишь один раз погладить…
Полазил в интернете и ушёл. В прихожей, правда, замялся. Никки тоже стояла и ждала чего-то.
– Ну… опустим сентиментальности, – сказал Даниил, – Пока, Никки.
И ушёл.
А город покрывался непроглядной пеленой дождей и туманов. Мокрые деревья. Мокрые крыши. Мокрые зонты. Мокрые деревянные тротуары…
Он шёл по одному из этих тротуаров и думал. О Никки. Об Оливе. О том, как изменилась его жизнь с тех пор, как он окончательно уверовал в то, что он всемогущ. В то же самое ведь поверили и другие…
А в Москве тоже шёл дождь. И так же под зонтом шла с работы Олива. И на ходу её мысли складывались в стихи:
"…Огни неоновых реклам.
Поток машин. Толпа прохожих,
Спешащих по своим домам
И друг на друга не похожих.
Промозглый дождь. Кричащий свет.
В толпе мелькают чьи-то лица…
Но всё не те. Тебя здесь нет.
И смысла нет здесь находиться…"
10
– Ну что ты занимаешься самоедством? Ты же сама себя ешь! – возмущалась Аня, – Это глупо – в твоём случае надеяться на взаимность…
– Почему глупо? – раздражённо спросила Олива.
– Потому что вы виделись только один день! Неужели ты думаешь, что за один день он в тебя влюбится?
– А почему нет? Я же влюбилась!
– Ну, ты это ты. А он это он.
– Аня права, – вмешалась Настя, другая подруга Оливы, – Он – парень. А ты влюбляешься во всех подряд.
– Так уж и во всех подряд! – Олива даже разозлилась.
– А что, скажешь, не так? Асмолов был? – Был, – Настя загнула палец, – Асмолов – раз, Смирнов с курсов – два. Вовка Поздняков – три. Даже в Сашку Богданова на моём дне рождения ухитрилась влюбиться, хоть видела его первый и последний раз в своей жизни! А теперь какой-то Даниил из Архангельска – это вообще Хуево-Кукуево!
– Да она влюбляется во всё, что движется, – добавила Аня.
– А ну вас! – вспылила Олива, – Ничерта вы не понимаете…
– Мы просто реально смотрим на вещи, – сказала Аня, – А ты витаешь в облаках. Мы пытаемся тебя хоть как-то спустить на землю. Пока ещё не поздно. Пока ты сама не грохнулась и не расшибла себе всю задницу!
– Да пусть грохнется, – снисходительно произнесла Настя, – Видимо, ей нравится самой себе создавать проблемы.
– А знаешь, я что-то проголодалась, – Аня перевела разговор на другую тему, – Может, сходим в ларёк за пирожками?
– А, ну давай сходим. И мороженого возьмём, – ответила Настя.
– Олив, ты пойдёшь с нами до ларька?
– Нет.
– Ну как хочешь.
Олива закрыла дверь за подругами и с досадой прошла в свою комнату. Вот опять они испортили ей настроение… Но ведь есть же разумное зерно в их словах?..
А подруги тем временем, жуя на ходу пирожки, возвращались от ларька.
– А чё за Даниил-то? Ты его знаешь? – спросила Настя.
– Откуда? Только со слов Оливы, – ответила Аня, доедая пирожок с повидлом.
– Я просто думала, может вы в аське переписывались или ещё где…
– Неет… А ты?
– И я не общалась с ним. Впрочем, – подумав, добавила Настя, – Мне тут в аську третьего дня постучался какой-то чел со странным ником… какой-то teller… что-то типа этого. – 42nteller что ли? Так это он и есть!
– Мммм? – Настя даже подавилась пирожком.
– Ну так! – воскликнула Аня, – Точно он! Мне Олива говорила, что у него ник 42nteller, а у меня память хорошая. И чего, он тебе писал?
– Да ничего не писал. Просто я его добавила, вот и всё.
– А как он твой номер аськи узнал?
– Ну как как – сядь да покак! – это была любимая поговорка Насти, которую она вворачивала при каждом удобном случае, – Олива наверно ему болтанула, кто же ещё.
– О да! Это она может…
Покончив с пирожками, девушки принялись за мороженое. Разворачивая рожок, Аня небрежно произнесла:
– А мороженое так себе. Раньше его лучше делали – там вафля была хрустящая. А тут она мягкая как тряпка. Я такое не люблю.
– Может просто долго у них в холодильнике лежало, вот и отсырело – сказала Настя.
– Кошмар! Да оно ещё и просрочено!
– Ну а что ты хочешь? Олива-то у нас вон в каком захолустье живёт. Если тут единственный супермаркет на весь район – это "Пятёрочка", до которой пиздовать как до луны, то и понятно, что в ларьке не только мороженое просрочено, но и пирожки!
Впечатлительная и изнеженная Аня после таких слов почувствовала, что съеденный ею пирожок запросился наружу. Ей до смерти захотелось домой, где всегда есть свежая и качественная еда в "Рамсторе", и нет этих жутких и безликих серых домов, а главное – унылой и безнадёжной запущенности Оливиной квартиры.
– Ну что, может, домой?
Настя понимающе кивнула. Уж в чём-в чём, а в этом она была полностью солидарна с Аней. …А Даниил тем временем стоял возле университета и ждал Дениса, у которого отменили последнюю пару. Он что-то задерживался. Даниил прошёл к корпусу ИИТ, где учился Денис, и увидел его у входа в обществе одногруппников.
Денис не сразу заметил приятеля, т.к. в его компании вовсю шло обсуждение предстоящего футбольного матча. У ИИТшников был свой футбол, и команда Дениса тоже играла за кубок факультета.
– Привет, так ты вот где, – сказал Даниил, тронув Дена за плечо, – А я тебя там жду…
– А, здорово, – рассеянно отвечал Денис, и продолжил мысль, обращённую к своим собеседникам, – Так вот я и говорю, что самое то обидное – гол был нечестный, Роналдо рукой закинул, вот урод…
– Да и не говори! Куда только судьи смотрят! – добавил одногруппник Дениса по кличке Росси.
– Но всё-таки надо отдать должное бразильцам, – вмешался Юра Астафьев, – Сколько у них чемпионских титулов? Вот так. Нам до них ещё очень далеко, а сыграли вполне достойно.
– Да какая разница, сколько у них титулов? – возразил Денис, – С ними вполне можно играть и даже выигрывать!
– Пойдём уже, футбольный фанат, – потерял терпение Даниил, – А то и до завтра будем тут стоять.
– Ага… – Денис оторвался, наконец, от обсуждения матча с Бразилией, – Ладно, ребят, тогда до завтра…
– В среду, в 16:00, не забудь! – крикнул Юра вдогонку Денису.
– А что будет в среду в 16:00? – поинтересовался Даниил у Дениса, когда приятели уже вышли от университета на улицу Розы Люксембург.
– Как что? Играем с МФ3 за четверть финала! – не без гордости произнёс Денис.
– А как с шансами? – прищурясь, спросил Даниил.
– Шансы на победу есть всегда. Но соперники они, конечно, достойные. Играют, надо сказать, вполне реально.
– А вы?
– Ну мы, конечно, тоже стараемся держать марку. Без этого никак!
– Ясно. Ты куда после обеда?
– Я на тренировку. А ты?
– Я? Пока не знаю… Наверно, к Никки.
– К Никки? – переспросил Денис, – Извини конечно, это не моё дело, но… тебе не кажется, что ты пересаливаешь? По-моему, нельзя так злоупотреблять доверием девушки. Ни к чему хорошему это не приведёт.
– Друг мой, – насмешливо произнёс Даниил, – Я всегда держу ситуацию под контролем. Девушек не надо любить. Ими надо пользоваться.
– А если б с тобой поступали точно так же?
– Со мной? – он горько усмехнулся, – А со мной уже поступили. Неважно, кто это был. Но теперь я дал себе установку не влюбляться.
– Хорошо, но причём тут эти девушки? Никки, Олива… Они-то в чём виноваты?
– Ни в чём, – сказал Даниил, – Они хорошие девушки. Но я не собираюсь влюбляться ни в одну из них.
– А я думал, что Олива… понравилась тебе, – осторожно сказал Денис, – Во всяком случае мне показалось в тот день, когда тащили монитор.
– Видишь ли, она хороший друг, так же как и Никки… Но, повторяю, ни к кому из этих девушек любви в том контексте, как понимает её общество, я не испытываю.
– Зря, – сказал Денис, – Очень даже зря.
Даниил только улыбнулся и ничего на это не ответил. …А Никки ждала Даниила. И Олива продолжала любить его на расстоянии, плакать по ночам и писать стихи:
"- Как дела? – Привет… Да нормально всё…
Ах, не верь тому, что я говорю!
Мне тут жизни нет, жизнь моя – костёр,
Я сгорю дотла, я дотла сгорю.
Расставанье – боль, расстоянье – страх
Потерять тебя в суматохе дней…
Ты не должен знать, что душа моя
Рвётся на куски от любви к тебе.
Я сгорю дотла… Может, эта боль
Закалит меня, сделает сильней.
Я пойду на всё, лишь бы быть с тобой.
Будет больно – пусть! Без тебя больней…"
11
Настя уже который день мучилась, не зная, как сказать обо всём Оливе. Иногда Олива просто бесила её своей тупой лирикой и не менее тупыми страданиями, и по кому? По какому-то сопляку, которому бы ещё в игрушки играть! И это-то ладно, но эта голова садовая опять намылилась к нему в Архангельск! Теперь уже зимой, на Новый год. И чего она к нему туда поедет? Какого лешего она попрётся в эту тундру, если очевидно, что этот парень её не любит?! Уххх, так бы и дала бы ей по башке чем-нибудь тяжёлым! Может, хоть тогда у этой чуни мозги на место встанут…
Настя пришла домой, поставила на плиту макароны и села за компьютер. Зашла в аську – 42nteller был в сети. Увидев её онлайн, он тут же поздоровался и они начали болтать.
Вот уже несколько дней она вела переписку с 42. Точнее, вёл он, а она лишь поддерживала беседу. Но поддерживала-таки.
Разговоры шли в основном о магии и эзотерике. Даниил, оставив НЛП и гипноз, который он изучал весной, с головой погрузился в своё новое увлечение. Всё-таки хорошая штука интернет, думал он, столько всего интересного можно там найти. Вот только то, что интернет этот не его, а Никкин, ему на ум шло в самую последнюю очередь.
А Никки и Олива просто возненавидели друг друга. Олива – явно, Никки – тайно, где-то в глубине души. Ведь Даниил сказал ей, что надо любить всех. В этом ведь заключается истинная мудрость бытия, доступная лишь избранным, к коим он причислял себя и Никки – на это Даниил особенно сильно напирал. Никки настолько любила Даниила, что готова была согласиться на всё, что он скажет. Он попросил её не говорить Оливе про их отношения – она дала слово, что не будет ей ничего говорить. Но любить эту Оливу по-настоящему, Никки чувствовала, что – нет, не может. Она сама себя убеждала в том, что любит эту девушку так же, как убеждала себя её тётя, помешанная на здоровом образе жизни, что овсяная каша по утрам и пророщенные злаки – это вкусно. Олива чувствовала затаённую ненависть к себе этой Никки, прикрытую маской любви, как вообще имела способность чувствовать даже на расстоянии любую фальшь, и с каждым разом эта девушка, возомнившая себя ангелом, становилась ей всё более неприятна.
А Даниил, словно бы специально, то и дело стравливал их. И обе девушки, ненавидевшие друг друга, были несчастливы. Обе хотели забрать себе всё внимание Даниила и обе плакали в подушку по ночам от ревности и сознания собственного бессилия. И Никки, и Оливе казалось, что соперница отбирает её счастье. Хотя Даниил, по большому счёту, не принадлежал ни той, ни другой. Он играл обеими девушками как хотел, и их страдания и раздоры вызывали в нём лишь самодовольную улыбку: "Ну вот, я так и знал, что вы из-за меня перегрызётесь…" Настя видела, что творится с её подругой, но что она могла поделать? Никакие доводы, никакие уговоры не действовали на Оливу. Втемяшила себе в башку про любовь, и не хочет видеть очевидного. Вот и теперь впала в депрессию – перестала есть и пить, а на все попытки подруг втолковать ей, что не стоит он того, огрызалась и начинала грубить им. Особенно доставалось Насте: Олива знала, что она общается с Даниилом в аське, и ей это не нравилось.
Итак, старт игры был положен в десять вечера в АГКЦ. Туда же к половине десятого начали стекаться команды игроков. Всего участвовали десять человек – две команды по пятеро. В одной команде были Даниил, Денис, Мими, Фрик и Сантифик. В другой – Паха Мочалыч, которого все звали почему-то Павля; брат Димки Негодяева, Саня; и три девушки с форума: Немезида, Изабель и Сандралэнд. Салтыков, Негодяев-старший и Стас Кунавич не были участниками игры. Они были организаторами, т.е. сами разрабатывали маршрут и прятали клад.
Даниил, Денис и Сантифик пришли в назначенное место в двадцать минут десятого.
Там уже стояла группа молодых людей, в одном из которых Даниил признал Салтыкова.
Тот о чём-то горячо спорил с с каким-то долговязым парнем, и, увидев ребят, только кивнул им головой. Вскоре пришвартовались девушки, и тогда Салтыков предложил всем закурить перед началом игры.
– Я не курю, – отказался Даниил, когда Салтыков протянул ему пачку Винстона.
– Ну смотри. А ты, кстати, кто на форуме?
– На форуме я Фортунтеллер.
– Хм… Фортун-теллер… Чё-то знакомое, но никак вспомнить не могу… DenisS, здорово! – обратился он к Денису, – Как же, тебя помню.
– А Оливу помнишь? – неожиданно спросил Даниил у Салтыкова, – Она, кстати, приезжала тут на-днях. Я с ней виделся.
– С Оливой виделся? – удивился Салтыков, и удивление это живой мимикой изобразилось на его лице, – И чего?
– Ничего. Приезжала на два дня, теперь уехала.
– А, ясно.
Почему-то Салтыкову стало неприятно, когда Даниил завёл разговор об Оливе. Он хотел было переменить тему, как Сандралэнд, стоящая рядом, спросила:
– Какая Олива? С форума что ли?
– Ага, – сказала Изабель, – Только она там больше не живёт.
– А чё так?
– Выгнали.
Салтыкову не нравилась тема разговора. Он не хотел, чтобы обсуждали эту Оливу здесь, так как история её ухода с форума была также напрямую связана и с Ириской, которая пробуждала в нём неприятные воспоминания о турбазе.
– Кстати, девчонки, двадцать пятого числа на Сульфате состоится опен-эйр дискотека! – быстро проговорил Салтыков, – Я организатор. Так что приглашаю вас, так сказать, от всего сердца!
– Хм… Чё за опен-эйр? – спросила Сандралэнд.
– Опен-эйр на Сульфате! – подал голос Фрик, – Настоящее раздолье гопникам.
– Нет уж, мы лучше в М33 пойдём двадцать пятого числа, – сказала Изабель.
К группе молодых людей подошла Мими. Её чёрные волосы были прилизаны гребёнкой, губы, намазанные влажным блеском, слегка полуоткрыты, обнажая в улыбке ряд крупных белых зубов. Она боялась опоздать, поэтому бежала и запыхалась. Но успела даже раньше времени: игра ещё не начиналась.
– А! Машенька! – воскликнул Салтыков, – А мы как раз тебя ждём. Кстати, ты ведь ди-джей? Приходи играть ко мне на дискотеку! Будет очень весело!
– С удовольствием, – улыбаясь, отвечала Мими.
"Бля, я всё время думал, кого же она мне напоминает! – подумал Салтыков про себя – Точняк: зайца! У неё зубы заячьи". Но вслух, конечно, этого не произнёс. Он вообще отличался тем, что думал одно, а говорил совсем другое. Лесть была его обычным приёмом, и он льстил в глаза всем, кому, по каким-либо соображениям, надо было понравиться. Вот Мими, он оценил, могла бы быть неплохим помощником ему в его мероприятиях. Поэтому он льстил ей с той милой прямотой, какая свойственна мужчинам, которые считают всех женщин гораздо глупее себя.
– Ну как, ты сдала сессию? – спросил он её.
– Да, я все экзамены сдала на пятёрки.
– Умница! Я никогда не сомневался в тебе – ты всё делаешь на пять с плюсом.
Мими зарделась от похвал. Что ни говори, а Салтыков знал, чем расположить к себе людей.
– Ну что, перекур окончен! Пора начинать, – объявил Стас.
– Да, пора. Итак, все готовы? Ну, начнём! – Салтыков развернул карту города, где крестиками были отмечены подсказки. Ребята склонились над картой. Старт был дан.
Ребята разделились на команды. Из первой же подсказки команде Даниила стало понятно, что дальше им надо на площадь у Дворца спорта, точнее к строящемуся храму. Это они быстро сообразили, также сообразили, что вторая подсказка спрятана за одной из картонок на заборе вокруг храма. А вот найти ту самую картонку удалось лишь на втором круге вокруг этого забора. С первой подсказкой они справились почти не потеряв времени, впрочем вторую и третью (на шхуне Запад, и у памятника Ленину соответственно) они нашли вообще без проблем. А вот с четвертой возникли проблемы, т.к. надо было искать место, где находится указ Ивана Грозного об основании Архангельска…
– Ну что, кто силён в истории? – спросил Фрик у своих товарищей.
– Я силён, – ответил Сантифик, – Но этот вопрос, увы, вне моей компетенции.
– Как же ты силён, если ты не знаешь истории родного города? – подъебнул его Денис.
– Мой родной город Мурманск, а не Архангельск, – возразил Сантифик.
– Пока вы тут будете спорить, вторая команда нас обгонит! – горячился Фрик, – Так у кого какие соображения на этот счёт?
– Я думаю, это может находиться в краеведческом музее, – подала идею Мими.
Парни удивлённо взглянули на неё. Как же им самим не пришла в голову такая простая мысль?
– Хм… а почему именно там? – усомнился Даниил.
– Ну а где ещё? Больше негде, я думаю, – сказал Фрик, – Так что не будем терять время и направим свои стопы именно туда. Это единственная возможная версия.
Единственная возможная версия о краеведческом музее, однако, не подтвердилась.
Оставалось лишь воспользоваться подсказкой организаторов, из чего выяснилось, что нужно искать областной архив, но они не знали и этого, и только получив точный адрес, ребята отправились в путь…
Между тем, вторая команда очередной подсказкой была отправлена к Кузнечевскому мосту, причём там говорилось, что ориентир, около которого и находится подсказка, можно увидеть с другой стороны моста, т.е. из Соломбалы. Только вот идти туда, да потом еще и возвращаться, им никак не хотелось, поэтому было принято решение сначала попробовать так прочесать берег в районе моста, и довольно быстро они нашли следующую подсказку, в которой была фраза "все железные дороги ведут меня в тупик"…
– Железная дорога… Тупик около железнодорожного вокзала! Вот куда нам надо идти, – сказала Изабель.
– Ты уверена? – спросила Сандралэнд, – Мне так кажется, это совсем с другой стороны.
– Изабель права, – вмешался Саня Негодяев, – Поскольку вокзал железнодорожный в нашем городе один, стало быть и тупик тоже один.
Девушки тяжело вздохнули. Тащиться опять за тридевять земель, пробиваясь через тучи комаров и траву до пояса, было просто влом. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Тем более, первая команда ещё в начале игры вырвалась вперёд, и следовало их обогнать.
А первая команда тем временем, миновав подсказку об Иване Грозном, уже пробивалась к ламповому заводу. Даниил вспомнил, как водил на ламповый завод Оливу и мысленно пожалел, что она не с ними. Ей наверняка было бы интересно побегать по городу ночью в поисках кладов. И сколько всего интересного в Архангельске он не успел ей показать! Оставалось лишь надеяться на её следующий приезд…
– Ты о чём задумался? – окликнул его Денис.
– Я?
– Ну не я же!
– Я задумался о том, что… – Даниил осёкся, – Мне кажется, что клад спрятан именно на ламповом заводе.
– Ты думаешь? – спросила Мими.
– Я не думаю. Я уверен. …А в это время команда Сани Негодяева уже добралась до последней подсказки, указывающей местонахождение клада. Вот только путь до лампового завода от ж/д был неблизкий.
– Побежали! – скомандовал Паха Мочалыч, – Мы должны успеть!
– Но я не могу так быстро бежать, я же на каблуках! – взмолилась Немезида, с трудом ковыляя на высоченных шпильках по шпалам рельс.
– Тогда дай мне руку!
Павля крепко сжал ладонь девушки в своей, и они побежали. Бежали, не останавливаясь, до самого лампового завода. Несмотря на усталость, они далеко оторвались от своих. Запыхавшаяся Немезида обессиленно прислонилась головой к стене старого здания.
– Кажется, успели…
– Полезем на крышу? – предложил Павля, – Или подождём наших?
– Подождём, – сказала Немезида, поправляя заколкой растрепавшиеся волосы.
Павля невольно залюбовался тоненькой девушкой с чёрными локонами, упавшими на её разрумянившиеся от быстрого бега щёки. Отдохнув немного, молодые люди поднялись на крышу лампового завода, откуда был виден в дымке ночного тумана спящий город.
– Становится свежо, – сказала Немезида и вздрогнула.
– Тебе холодно? На пока куртку мою.
Павля накинул свою куртку на плечи девушке и слегка приобнял её. Она молча склонила голову ему на плечо. Молочно-белое небо, подёрнутое тёмными перистыми облаками, слегка зарозовело на востоке. В окресностях лампового завода не было ни души…
– Немезида, знаешь что… – тихо произнёс Павля.
– Что?
Внизу послышался шелест раздвигаемой травы и шум голосов. Ден и Мими, Саня и Изабель, Сандралэнд, Фрик, Сантифик, Даниил – все сошлись в одной точке. А навстречу им с той стороны здания шли организаторы проекта UrbanRoad во главе с Салтыковым.
– Немезида, знаешь что…
– Что? – произнесла она, с улыбкой глядя ему в глаза.
Он оглянулся на шум голосов, доносящийся снизу…
– Ладно, потом.
9
"Расстояние… вёрсты, дали…
Нас расклеили… распаяли…
По трущобам земных широт…
Рассовали нас как сирот…
В глаза мои не смотри… ты расстояние увидишь…
То, которое не сможешь пройти, которое не сможешь… забыть…
О, эта чёртова ангина! Жар… бред… мозги туманятся… Боже мой, когда же это, наконец, закончится?!
Расстояние… вёрсты, мили…
Нас расставили… рассадили…
Чтобы тихо себя вели…
По двум разным концам земли…
Полоска света в коридоре… Ты приехал?! Не включай свет, пожалуйста, зайди ко мне. Сядь на мою постель, возьми мои ладони в свои – как тогда, когда мы с тобой на крышу лазили, помнишь? У меня болели ноги, они уже не слушались меня, но идя рядом с тобой, я почти не чувствовала боли…
Нет, мне померещилось… Ты не приехал. Ты – там, за тысячу километров от меня.
Расстояние… вёрсты, дали…
Мы идём по набережной, взявшись за руки. Река ослепительно блестит на солнце.
Боже мой, какая жара! Как в пустыне.
Расстояние между грубой сединой и детским смехом…
Лишь секундное мгновение, оставленное в снах…
В его сетях не остаётся человеческая сущность, Прозрачная или запачканная во грехах…
Господи, как муторно… Нечем дышать, я не могу разлепить губ. Постель моя горит – это я сгораю… Катится по лицу не то пот, не то слёзы. Хорошо, что Он не видит меня сейчас…
Котя, Котя, Котинька…" Едва оправившись от ангины, с температурой, сидела Олива у компа и писала этот пост у себя в ЖЖ. Пост, защищённый настройками приватности.
"…Дайте душе вылететь, дайте ей вылететь. Господи Всевышний! Не оставляй меня, дай мне сил пережить эту муку. Я не могу больше!!! Всё живое рвётся во мне…
– Я никогда тебя не забуду…
– Я тоже никогда тебя не забуду…
Ты не узнаешь об этом. Я не хочу, чтобы ты читал этот пост. Я выплесну сюда часть моих страданий, но ты не прочитаешь это, ибо тебя это может оттолкнуть от меня. А я этого не хочу.
Ты говоришь, что никогда не любил, никогда не пылал страстью. Но ведь тебе всего семнадцать лет – быть может, твоё время ещё не пришло…
А я… я переживу это. Ещё не такое переживали. Я сильная, я справлюсь. Я выздоровею и буду жить, как прежде.
Нет… Как прежде я жить уже не буду. Я буду жить лучше, чем прежде. И этим я обязана тебе. Спасибо тебе, Кот, за сказку, которую ты мне подарил. Пускай короткую, пускай на один день, но ты сделал меня счастливой.
Пусть я останусь в твоей памяти лёгким эпизодом. Вспоминай меня, когда тебе станет скучно или грустно, вспоминай, как нам было хорошо вместе. Пусть это воспоминание не будет ничем отравлено.
Я не хочу, чтобы ты знал, как я тут мучаюсь без тебя. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я жить без тебя не могу. Хотя на самом деле это так и есть…" От температуры и слабости у Оливы кружилась голова, на глаза наворачивались слёзы. Ей не хватало Даниила как воздуха, она чувствовала, что готова умереть без него. А в это же самое время, по ту сторону монитора, за тридевять земель, другая девушка, влюблённая в него, тоже писала в своём дневнике пост, защищённый настройками приватности.
"Ты ближе всех, но так далеко… И кто знает к чему это приведёт, а осень плачет каждый день своими холодными дождями, и так больно бьёт порывом ветра по лицу, пытаясь привести меня в чувства, а я стою на остановке, закутавшись в пальто не оттого, что мне холодно, а по привычке… И думаю о тебе, пытаюсь понять… хоть немного, кто ты в моей жизни? И зачем то приближаешь, то отталкиваешь меня… Я пытаюсь понять, что это, любовь или зависимость? Тоска или привязанность? Судьба или шутка? Глупо, ведь я сама знаю ответы на все эти вопросы… Ты ближе всех, но так далеко…" Никки прошла в спальню, не зажигая свет, села на тахту. Захлопнулась дверь за Даниилом – и её снова выключило. До следующего его прихода… …А вчера он пришёл и весь вечер сидел в аське – переписывался с Оливой. Никки сидела рядом, вымученно улыбалась. Он же, не глядя на неё, был весь погружён в монитор. Не в силах более сдерживать слёзы, Никки встала и ушла в другую комнату.
– Почему ты ушла? И почему сидишь здесь в темноте? – Даниил появился на пороге.
– Я ушла, чтобы не мешать тебе, – ответила Никки.
– Но ты огорчена, ведь так?
– Нет. Всё в порядке, правда…
– И всё-таки ты огорчена. Настолько, что ещё немного – и из твоих глаз брызнут слёзы. Вот уже одна из них катится по щеке…
Никки отвернулась. Из её глаз и вправду катились слёзы. Ей не хотелось, чтобы Даниил видел эту её слабость. Но он, сев рядом с ней, отёр ей слезу и… поцеловал. Сначала в щёку, потом в губы.
Они не сказали друг другу ни слова. Только напоследок он, прежде чем уйти, произнёс:
– Знаешь… Можно я попрошу тебя об одном…
– О чём?
– Не говори ничего Оливе. Я люблю тебя, но и не хочу, чтобы ей было больно.
Никки помолчала.
– Хорошо, как скажешь…
А сегодня он пришёл совсем другой. Чужой какой-то, холодный, отстранённый. Опять сел перед монитором. Никки подошла сзади, обняла его. А он усмехнулся:
– Вы, девушки, прям как кошки – стоит вас лишь один раз погладить…
Полазил в интернете и ушёл. В прихожей, правда, замялся. Никки тоже стояла и ждала чего-то.
– Ну… опустим сентиментальности, – сказал Даниил, – Пока, Никки.
И ушёл.
А город покрывался непроглядной пеленой дождей и туманов. Мокрые деревья. Мокрые крыши. Мокрые зонты. Мокрые деревянные тротуары…
Он шёл по одному из этих тротуаров и думал. О Никки. Об Оливе. О том, как изменилась его жизнь с тех пор, как он окончательно уверовал в то, что он всемогущ. В то же самое ведь поверили и другие…
А в Москве тоже шёл дождь. И так же под зонтом шла с работы Олива. И на ходу её мысли складывались в стихи:
"…Огни неоновых реклам.
Поток машин. Толпа прохожих,
Спешащих по своим домам
И друг на друга не похожих.
Промозглый дождь. Кричащий свет.
В толпе мелькают чьи-то лица…
Но всё не те. Тебя здесь нет.
И смысла нет здесь находиться…"
10
– Ну что ты занимаешься самоедством? Ты же сама себя ешь! – возмущалась Аня, – Это глупо – в твоём случае надеяться на взаимность…
– Почему глупо? – раздражённо спросила Олива.
– Потому что вы виделись только один день! Неужели ты думаешь, что за один день он в тебя влюбится?
– А почему нет? Я же влюбилась!
– Ну, ты это ты. А он это он.
– Аня права, – вмешалась Настя, другая подруга Оливы, – Он – парень. А ты влюбляешься во всех подряд.
– Так уж и во всех подряд! – Олива даже разозлилась.
– А что, скажешь, не так? Асмолов был? – Был, – Настя загнула палец, – Асмолов – раз, Смирнов с курсов – два. Вовка Поздняков – три. Даже в Сашку Богданова на моём дне рождения ухитрилась влюбиться, хоть видела его первый и последний раз в своей жизни! А теперь какой-то Даниил из Архангельска – это вообще Хуево-Кукуево!
– Да она влюбляется во всё, что движется, – добавила Аня.
– А ну вас! – вспылила Олива, – Ничерта вы не понимаете…
– Мы просто реально смотрим на вещи, – сказала Аня, – А ты витаешь в облаках. Мы пытаемся тебя хоть как-то спустить на землю. Пока ещё не поздно. Пока ты сама не грохнулась и не расшибла себе всю задницу!
– Да пусть грохнется, – снисходительно произнесла Настя, – Видимо, ей нравится самой себе создавать проблемы.
– А знаешь, я что-то проголодалась, – Аня перевела разговор на другую тему, – Может, сходим в ларёк за пирожками?
– А, ну давай сходим. И мороженого возьмём, – ответила Настя.
– Олив, ты пойдёшь с нами до ларька?
– Нет.
– Ну как хочешь.
Олива закрыла дверь за подругами и с досадой прошла в свою комнату. Вот опять они испортили ей настроение… Но ведь есть же разумное зерно в их словах?..
А подруги тем временем, жуя на ходу пирожки, возвращались от ларька.
– А чё за Даниил-то? Ты его знаешь? – спросила Настя.
– Откуда? Только со слов Оливы, – ответила Аня, доедая пирожок с повидлом.
– Я просто думала, может вы в аське переписывались или ещё где…
– Неет… А ты?
– И я не общалась с ним. Впрочем, – подумав, добавила Настя, – Мне тут в аську третьего дня постучался какой-то чел со странным ником… какой-то teller… что-то типа этого. – 42nteller что ли? Так это он и есть!
– Мммм? – Настя даже подавилась пирожком.
– Ну так! – воскликнула Аня, – Точно он! Мне Олива говорила, что у него ник 42nteller, а у меня память хорошая. И чего, он тебе писал?
– Да ничего не писал. Просто я его добавила, вот и всё.
– А как он твой номер аськи узнал?
– Ну как как – сядь да покак! – это была любимая поговорка Насти, которую она вворачивала при каждом удобном случае, – Олива наверно ему болтанула, кто же ещё.
– О да! Это она может…
Покончив с пирожками, девушки принялись за мороженое. Разворачивая рожок, Аня небрежно произнесла:
– А мороженое так себе. Раньше его лучше делали – там вафля была хрустящая. А тут она мягкая как тряпка. Я такое не люблю.
– Может просто долго у них в холодильнике лежало, вот и отсырело – сказала Настя.
– Кошмар! Да оно ещё и просрочено!
– Ну а что ты хочешь? Олива-то у нас вон в каком захолустье живёт. Если тут единственный супермаркет на весь район – это "Пятёрочка", до которой пиздовать как до луны, то и понятно, что в ларьке не только мороженое просрочено, но и пирожки!
Впечатлительная и изнеженная Аня после таких слов почувствовала, что съеденный ею пирожок запросился наружу. Ей до смерти захотелось домой, где всегда есть свежая и качественная еда в "Рамсторе", и нет этих жутких и безликих серых домов, а главное – унылой и безнадёжной запущенности Оливиной квартиры.
– Ну что, может, домой?
Настя понимающе кивнула. Уж в чём-в чём, а в этом она была полностью солидарна с Аней. …А Даниил тем временем стоял возле университета и ждал Дениса, у которого отменили последнюю пару. Он что-то задерживался. Даниил прошёл к корпусу ИИТ, где учился Денис, и увидел его у входа в обществе одногруппников.
Денис не сразу заметил приятеля, т.к. в его компании вовсю шло обсуждение предстоящего футбольного матча. У ИИТшников был свой футбол, и команда Дениса тоже играла за кубок факультета.
– Привет, так ты вот где, – сказал Даниил, тронув Дена за плечо, – А я тебя там жду…
– А, здорово, – рассеянно отвечал Денис, и продолжил мысль, обращённую к своим собеседникам, – Так вот я и говорю, что самое то обидное – гол был нечестный, Роналдо рукой закинул, вот урод…
– Да и не говори! Куда только судьи смотрят! – добавил одногруппник Дениса по кличке Росси.
– Но всё-таки надо отдать должное бразильцам, – вмешался Юра Астафьев, – Сколько у них чемпионских титулов? Вот так. Нам до них ещё очень далеко, а сыграли вполне достойно.
– Да какая разница, сколько у них титулов? – возразил Денис, – С ними вполне можно играть и даже выигрывать!
– Пойдём уже, футбольный фанат, – потерял терпение Даниил, – А то и до завтра будем тут стоять.
– Ага… – Денис оторвался, наконец, от обсуждения матча с Бразилией, – Ладно, ребят, тогда до завтра…
– В среду, в 16:00, не забудь! – крикнул Юра вдогонку Денису.
– А что будет в среду в 16:00? – поинтересовался Даниил у Дениса, когда приятели уже вышли от университета на улицу Розы Люксембург.
– Как что? Играем с МФ3 за четверть финала! – не без гордости произнёс Денис.
– А как с шансами? – прищурясь, спросил Даниил.
– Шансы на победу есть всегда. Но соперники они, конечно, достойные. Играют, надо сказать, вполне реально.
– А вы?
– Ну мы, конечно, тоже стараемся держать марку. Без этого никак!
– Ясно. Ты куда после обеда?
– Я на тренировку. А ты?
– Я? Пока не знаю… Наверно, к Никки.
– К Никки? – переспросил Денис, – Извини конечно, это не моё дело, но… тебе не кажется, что ты пересаливаешь? По-моему, нельзя так злоупотреблять доверием девушки. Ни к чему хорошему это не приведёт.
– Друг мой, – насмешливо произнёс Даниил, – Я всегда держу ситуацию под контролем. Девушек не надо любить. Ими надо пользоваться.
– А если б с тобой поступали точно так же?
– Со мной? – он горько усмехнулся, – А со мной уже поступили. Неважно, кто это был. Но теперь я дал себе установку не влюбляться.
– Хорошо, но причём тут эти девушки? Никки, Олива… Они-то в чём виноваты?
– Ни в чём, – сказал Даниил, – Они хорошие девушки. Но я не собираюсь влюбляться ни в одну из них.
– А я думал, что Олива… понравилась тебе, – осторожно сказал Денис, – Во всяком случае мне показалось в тот день, когда тащили монитор.
– Видишь ли, она хороший друг, так же как и Никки… Но, повторяю, ни к кому из этих девушек любви в том контексте, как понимает её общество, я не испытываю.
– Зря, – сказал Денис, – Очень даже зря.
Даниил только улыбнулся и ничего на это не ответил. …А Никки ждала Даниила. И Олива продолжала любить его на расстоянии, плакать по ночам и писать стихи:
"- Как дела? – Привет… Да нормально всё…
Ах, не верь тому, что я говорю!
Мне тут жизни нет, жизнь моя – костёр,
Я сгорю дотла, я дотла сгорю.
Расставанье – боль, расстоянье – страх
Потерять тебя в суматохе дней…
Ты не должен знать, что душа моя
Рвётся на куски от любви к тебе.
Я сгорю дотла… Может, эта боль
Закалит меня, сделает сильней.
Я пойду на всё, лишь бы быть с тобой.
Будет больно – пусть! Без тебя больней…"
11
Настя уже который день мучилась, не зная, как сказать обо всём Оливе. Иногда Олива просто бесила её своей тупой лирикой и не менее тупыми страданиями, и по кому? По какому-то сопляку, которому бы ещё в игрушки играть! И это-то ладно, но эта голова садовая опять намылилась к нему в Архангельск! Теперь уже зимой, на Новый год. И чего она к нему туда поедет? Какого лешего она попрётся в эту тундру, если очевидно, что этот парень её не любит?! Уххх, так бы и дала бы ей по башке чем-нибудь тяжёлым! Может, хоть тогда у этой чуни мозги на место встанут…
Настя пришла домой, поставила на плиту макароны и села за компьютер. Зашла в аську – 42nteller был в сети. Увидев её онлайн, он тут же поздоровался и они начали болтать.
Вот уже несколько дней она вела переписку с 42. Точнее, вёл он, а она лишь поддерживала беседу. Но поддерживала-таки.
Разговоры шли в основном о магии и эзотерике. Даниил, оставив НЛП и гипноз, который он изучал весной, с головой погрузился в своё новое увлечение. Всё-таки хорошая штука интернет, думал он, столько всего интересного можно там найти. Вот только то, что интернет этот не его, а Никкин, ему на ум шло в самую последнюю очередь.
А Никки и Олива просто возненавидели друг друга. Олива – явно, Никки – тайно, где-то в глубине души. Ведь Даниил сказал ей, что надо любить всех. В этом ведь заключается истинная мудрость бытия, доступная лишь избранным, к коим он причислял себя и Никки – на это Даниил особенно сильно напирал. Никки настолько любила Даниила, что готова была согласиться на всё, что он скажет. Он попросил её не говорить Оливе про их отношения – она дала слово, что не будет ей ничего говорить. Но любить эту Оливу по-настоящему, Никки чувствовала, что – нет, не может. Она сама себя убеждала в том, что любит эту девушку так же, как убеждала себя её тётя, помешанная на здоровом образе жизни, что овсяная каша по утрам и пророщенные злаки – это вкусно. Олива чувствовала затаённую ненависть к себе этой Никки, прикрытую маской любви, как вообще имела способность чувствовать даже на расстоянии любую фальшь, и с каждым разом эта девушка, возомнившая себя ангелом, становилась ей всё более неприятна.
А Даниил, словно бы специально, то и дело стравливал их. И обе девушки, ненавидевшие друг друга, были несчастливы. Обе хотели забрать себе всё внимание Даниила и обе плакали в подушку по ночам от ревности и сознания собственного бессилия. И Никки, и Оливе казалось, что соперница отбирает её счастье. Хотя Даниил, по большому счёту, не принадлежал ни той, ни другой. Он играл обеими девушками как хотел, и их страдания и раздоры вызывали в нём лишь самодовольную улыбку: "Ну вот, я так и знал, что вы из-за меня перегрызётесь…" Настя видела, что творится с её подругой, но что она могла поделать? Никакие доводы, никакие уговоры не действовали на Оливу. Втемяшила себе в башку про любовь, и не хочет видеть очевидного. Вот и теперь впала в депрессию – перестала есть и пить, а на все попытки подруг втолковать ей, что не стоит он того, огрызалась и начинала грубить им. Особенно доставалось Насте: Олива знала, что она общается с Даниилом в аське, и ей это не нравилось.