Омильянович Александр. В Беловежской пуще

   - Да, все это как-то несерьезно. Вчера договорился со мной и не сдержал слова. Сегодня, как я вижу, и с вами обошелся нетактично.
   Клаузер стоял с минуту задумавшись, грыз мундштук трубки и ощупывал своим водянистым взглядом бумаги, лежавшие на столе Штангера.
   - А где этот господин остановился в Беловеже? - прикидываясь наивным, спросил Штангер.
   - Там, в маленькой гостинице. - Клаузер махнул рукой в сторону, где находилось это здание. - Сейчас я еще кое-что проверю, - произнес он и повернулся к двери,
   - Могу ли я быть чем вам полезен, герр капитан?
   - Нет, спасибо, - бросил Клаузер и вышел из комнаты.
   Не прошло и десяти минут, как в комнате у Штангера раздался телефонный звонок.
   - Лейтенант Штангер слушает! - ответил он, сняв трубку. - Тотчас же иду. - Штангер едва узнал Клаузера: тот говорил возбужденно, голос его дрожал,
   Захлопнув несгораемый шкаф, Штангер накинул плащ я быстро зашагал к гостинице для агентов. В коридоре и в открытом номере Штейна толпились офицеры разведки.
   Клаузер с окаменелым бледным лицом стоял, опираясь на столик, и сжимал в руке листок бумаги, который поднял с пола.
   - Теперь вы видите, почему он не пришел вчера на встречу с вами, а сегодня со мной? - произнес он, показывая Штангеру на труп агента.
   - Это ужасно, герр капитан...
   - Но где же была стража? - визгливым голосом крикнул Фриватт - Ведь было три выстрела! Невероятно, чтобы никто их не слышал! Герр капитан, если Никор проник уже в нашу резиденцию, то чем занимается, черт возьми, ваша группа, созданная для борьбы с бандитизмом?!
   Клаузер опустил голову и стоял как пришибленный. Наконец он прервал тягостное молчание:
   - Господа, я прошу вас сохранить все это в тайне. Нельзя допустить, чтобы об этой стало известно. О бандитских подвигах этого Никора и так уже ходят легенды. А этот случай может подорвать моральный дух наших людей. Лейтенанты Хайден и Штангер составят протокол. Надо провести необходимую экспертизу. Труп убитого убрать ночью. Завтра возвращается из Варшавы майор Завелли. Руководство примет все необходимые меры по обеспечению безопасности нашей резиденции.
   Майор Фриватт недовольно пожал плечами и направился к выходу. За ним потянулись и другие офицеры.
   Поздней ночью из ворот дворца выехала повозка. В ней сидели лейтенант Швинд и два солдата с лопатами. Под брезентом виднелись контуры человеческого тела, завернутого в одеяло. Это в свой последний'путь отправился Эдвин Банзер, агент Штейн, номер А-07...
   КРУПНЫЙ ПРОИГРЫШ КАПИТАНА КЛАУЗЕРА
   В беловежском дворце всех арестованных держали в подвале. Там были надежные казематы с толстыми стенами и маленькими окошками, закрытыми решеткой, металлической сеткой и матовым стеклом. Камеры заключенных занимали часть подвала, которая отделялась от остального помещения железными воротами с зарешеченной проходной. День и ночь у ворот стоял часовой, который время от времени проверял через "глазки", что делают в камерах заключенные. Правом входа сюда пользовался лишь узкий круг руководства центра разведки. Другие офицеры могли входить сюда лишь по специальному разрешению Завелли или Клаузера.
   Штангер редко спускался сюда. Лишь несколько раз Завелли или Клаузер поручали ему привести кого-нибудь из заключенных на допрос. Штангер не однажды обдумывал, как бы спасти кого-нибудь из узников этих казематов, однако такой возможности долго не было.
   Дружбу с Хайденом, адъютантом майора Завелли, Штангер завел в первые же недели своего пребывания в Беловеже. Хайден выделялся среди офицеров разведки своей интеллигентностью и начитанностью. Он был моложе Штангера, происходил из старой дворянской семьи из Мекленбурга ж гордился традициями своих предков. Он не питал больших симпатий к третьему рейху. В разговоре с ним нетрудно было почувствовать презрение к гитлеровской правящей касте, особенно к СС и гестапо. Службу в армии Хайден считал долгом по отношению к родине, а работу в разведке - делом чести,
   В первое время Штангер в разговорах с ним не касался этих тем. Он опасался Хайдена, как и-всех офицеров разведки, так как не был уверен в его искренности. Критические высказывания Хайдена могли быть обычной провокацией, рассчитанной на встречную дружескую откровенность. Со временем, однако, Штангер понял, что Хайден говорит с ним искренне. Кроме того, Хайден был хорошим товарищем. С ним можно было выпить, пошутить, развлечься. Немало ценных разведывательных сведений вытянул из него Штангер, поскольку Хайден, будучи адъютантом Завелли, имел доступ к самым секретным бумагам шефа.
   Они не раз подолгу говорили о порядках, царивших в центре. Хайден, так же как и Штангер, особенно ненавидел капитана Клаузера. Подозрительность, грубость, садизм Клаузера по отношению к арестованным и его постоянная демонстрация верности фюреру вызывали у обоих антипатию. Клаузер не пропускай ни одной казни в Беловеже. Известно было также о его "дружеских" контактах с гестапо.
   Штангер давно уже думал о том, как бы обезвредить Клаузера. Однажды, сидя с Хайденом в казино, он начал с ним разговор.
   - Слушай, Ганс, ты много знаешь обо всех наших коллегах. Расскажи мне подробнее о Клаузере.
   Хайден придвинул кресло поближе к Штангеру и, скривив от отвращения рот, произнес:
   - Это скотина и преступник...
   - Не слишком ли строго ты его судишь?
   - Слишком строго? Как офицеру, мне противно подать ему руку. Ты спрашиваешь, что я знаю о Клаузере? Это агент службы безопасности (СД) в нашем центре. В свое время я, вот как ты сейчас, спрашивал о нем у майора. Ты знаешь, у шефа нет от меня тайн. Так вот что он сказал: Клаузер окончил разведшколу СС в Гамбурге, но в документах у него написано, что он был в школе военной разведки. Для тебя не секрет, что "между нами, гестапо и СД идет скрытая борьба. Они, эти выскочки, хотели бы иметь монополию в Германии на все, в том числе и на разведку. И где только могут, они ставят нам палки в колеса. Клаузер ездит в гестапо в Белостоке и дает им сведения о том, что у нас делается. Каждого из нас он наверняка соответствующим образом очернил. Этот зазнавшийся грубиян мечтает оговорить даже Завелли, чтобы занять его место. Скажи, какими успехами может похвастаться Клаузер в разведработе? Никакими! Он умеет только избивать людей на следствии, шпионить за каждым из нас, писать донесения в гестапо. Я его ненавижу! Я бы его уничтожил. Не кто иной, как он, "утопил" нашего ценного агента Бауэра. Помнишь тот случай? Я до сих пор не верю в измену Бауэра. Наверняка это было дело рук Клаузера. Бауэром он хотел ударить по Завелли. Или возьми дело Киллера. Ведь они так дружили! Но стоило Киллеру оступиться, как это чудовище стало на него всех собак вешать. Настрочил донос на полтора десятка страниц, что он уже давно подозревал Киллера. Теперь ты понимаешь, кто такой Клаузер?..
   - Допустим, только я не понимаю одного...
   - Чего?
   - Если майор знает, что Клаузер явлнется агентом СД в нашем центре, то почему не уберет его отсюда? Предлог, пожалуй, нашелся бы.
   Хайден, потирая подбородок, внимательно посмотрел Штангеру в глаза, а потом сказал:
   - Ты рассуждаешь, как ребенок. Разве Завелли подбирает сюда людей? Клаузера направили к нам из Берлина. Не будет его - пришлют кого-нибудь другого из гестапо. Они хотят всюду иметь своих людей. В другие времена я ударил бы его но морде, вызвал бы на дуэль и застрелил, как собаку...
   Долго еще Штангер говорил е Хайденом о Клаузере и других делах разведки в Беловежской пуще. Штангер решил любой ценой обезвредить Клаузера. И чем больше он думал об этом, тем больше убеждался в правильности своего решения. Нужно сделать так, чтобы капитан споткнулся на следствии...
   Пронзительный звонок телефона, стоявшего возле кровати, разбудил Штангера среди ночи. Очнувшись от глубокого сна, он с тревогой схватил трубку. Сердце его, учащенно билось.
   - Лейтенант Штангер слушает!.. Так точно, герр майор. Иду...
   Ополоснув лицо водой, он быстро оделся, положил в карман пистолет и вышел в коридор. С третьего этажа доносились гул голосов и топот ног. Возле кабинета Завелли стояло несколько офицеров из батальона охраны. Штангер вошел и доложил:
   - Герр майор! По вашему приказанию прибыл.
   - Хорошо, - ответил Завелли. Он стоял в окружении офицеров и внимательно читал какой-то документ.
   Штангер взглянул на часы. Был второй час ночи. Видимо, случилось что-то необычное, если в такое время собрался почти весь офицерский состав. Он подошел к заспанному Хайдену и спросил:
   - Тебя тоже разбудили?
   - Черт бы их побрал...
   - Что случилось?
   - Сбили какой-то советский самолет. По-моему, с парашютистами. Схватили пилота и двух в штатском. Сейчас их привезут, а ты будешь переводить их показания. Давно уже не было такой удачи, поэтому это вызвало интерес... - Он не успел докончить фразу. Раздался стук, а вошедший, неизвестный Штангеру офицер доложил, что привезли пленных. Когда их ввели, собравшиеся с любопытством стали их разглядывать.
   Пилот, высокий худощавый блондин, лет двадцати пяти, с тонкими чертами лица, был одет в легкую куртку. Двое в штатском были старше пилота. Конвой внес в кабинет парашюты, радиостанцию, оружие и другое снаряжение и сложил все это возле стола Завелли.
   "Как они попались, да еще со снаряжением? Сколько их было всего? Почему не защищались?" - думал Штангер, рассматривая пленных и их снаряжение.
   Они стояли с безразличным выражением на лицах. Через минуту, когда собравшиеся офицеры насмотрелись на пленных, Завелли приказал увести штатских в соседнюю комнату, а пилота оставить.
   - Спроси его фамилию, - обратился майор к Штангеру.
   - Ваша фамилия? - спросил по-русски Штангер. Пилот вздрогнул при звуках родной речи, с минуту молча смотрел Штангеру в глаза, а потом ответил:
   - Петр Наиров.
   - Возраст?
   - Двадцать четыре года.
   - С какого времени в армии?
   - С июля сорок первого.
   - А до этого?
   - Студент политехнического института.
   Штангер медленно переводил вопросы и ответы, а Хайден записывал их на машинке.
   - Предупредите их, - обратился пилот к Штангеру, - что, кроме биографических данных, я больше ничего не скажу. Я офицер и обязан соблюдать военную тайну,
   - Что он говорит? - заинтересовался Клаузер.
   - Заявлнет, что больше ничего не скажет, что он офицер и так поступить велит ему его долг.
   - Объясни ему, что у нас имеются способы заставить его говорить, ответил Клаузер, смерив пилота ненавидящим взглядом.
   - Господин капитан говорит о насилии. Вы понимаете о каком насилии идет речь? Вам лучше давать показания, для своего же блага, - добавил осторожно Штангер. Пилот с презрением взглянул на него.
   - Спроси его, с какого аэродрома они вылетели! - сказал Завелли. Штангер повторил вопрос по-русски.
   - С полевого аэродрома за линией фронта. Местность мне неизвестна, ответил летчик.
   - Куда летели и где должны были сбросить десант?
   - Не знаю.
   - Кто такие эти штатские?
   - Я их не знаю.
   - Какая летная часть базируется на том аэродроме, откуда вы вылетели?
   - Не знаю.
   - Сколько раз сбрасывали к нам шпионов?
   - Первый раз.
   Клаузер вдруг подошел к русскому и ударил его кулаком в лицо, потом еще раз. В уголках рта у пилота показалась кровь. Наиров вытер рот ладонью, готовый ко всему, что могло с ним случиться. Клаузер, изрыгая проклятья, начал бить его палкой.
   Пилот упал. Когда он поднялся с пола и ему вновь задали вопросы, отвечать он не стал.
   Наирова вытащили в другую комнату и ввели одного из гражданских. На поставленные вопросы он отвечал охотно. Штангер почувствовал, что он лжет: видимо, успел наметить себе тактику и выдумать содержание вымышленных показаний. Допрашивающие слушали его с интересом. Когда же перешли к более подробным показаниям, парашютист стал путаться и давать уклончивые ответы. Клаузер избил и его. В комнату ввели другого парашютиста. Он весь дрожал от страха, так как, очевидно, слышал в коридоре, как били двух предыдущих допрашиваемых. Заговорил он сразу и отвечал на все вопросы, даже дополнял свои показания и без вопросов. Штангер пытался сокращать его ответы, неточно переводить, но дотошные Завелли и Клаузер требовали все подробности. Допрашиваемый сообщил, в частности, что пилот знает очень много, что он сбросил не одну разведгруппу в тыл немцам, так как его самолет использовался специально для этих целей.
   Допрос парашютиста продолжался почти три часа. Завелли приказал поместить пленных в разных камерах и тщательно охранять. Следствие было перенесено на следующий день, а вести его поручили капитану Клаузеру.
   Было пять часов утра. Штангер открыл окно. Свежий утренний воздух, напоенный ароматом леса, пахнул ему в лицо. Он стоял у окна и думал о судьбе пленных, особенно о судьбе Петра Наирова. Штангер любой ценой хотел помочь летчику. Он слишком хорошо знал, каким пыткам будет подвергнут этот стойкий человек на следствии у Клаузера. Но как помочь? Штангер чувствовал себя бессильным. Ключи от камер, в которых содержались узники, ночью были у дежурного офицера. По коридору, где находились камеры, ходил часовой.
   Ложиться спать было уже поздно, и Штангер вышел в парк. День обещал быть солнечным, безоблачным и тихим. Лесная зелень переливалась всеми оттенками. Птицы давали свой утренний концерт.
   После завтрака Штангера вызвали к Завелли. В кабинете уже находились Фриватт и Клаузер. Ему показали пачку газет и листовок, которые были найдены у пленных. Штангер стал переводить их. В одной статье говорилось о скором разгроме фашизма, о поражениях на Восточном фронте, о неминуемой ответственности гитлеровцев за совершенные преступления. Все это вызвало необузданную ярость у слушавших. Анализируя результаты ночного следствия, они начали размышлять о том, как вырвать показания у пилота. Необходимо было сломить его любой ценой.
   - А может, показать ему то, что делается у церкви? - предложил Клаузер.
   - У церкви? - взглянул на него Фриватт. - Подождите... подождите... Это хорошая мысль. Как, Завелли, это подействует на него?
   - А на кого это не подействует? - вставил Клаузер. - Сейчас проверю, есть ли у них кто-нибудь для этого. - Он поднял трубку телефона: - Прошу соединить меня с жандармским управлением... Хайль Гитлер! Это говорит капитав Клаузер. Попрошу к телефону гауптвахмистра Сегарда. Это вы? Прекрасно. У нас такая просьба... Но это не приказ, это просьба... Могли бы вы сегодня устроить "зрелище" у церкви? Нет, не обязательно много. Нам надо показать это кое-кому... Нет, не гость. Тип, который упрямится. Мы думаем, что это подействует на него. Ну хорошо. Время любое. Чем раньше, тем лучше.
   Пилота Петра Наирова и разведчика, который давал ложные показания, вывели в наручниках к церкви. Рядом с ними под деревьями остановились Клаузер, Денгель, Швинд, Хайден и Штангер. От самого входа в здание, где помещались жандармерия и представительство белоетокского гестапо, выстроилась цепь жандармов. Из здания вытащили двух мужчин. Они были обнажены до пояса и связаны. Их волокли жандармы, так как сами они идти не могли. На их телах не было живого места. Их доставили на табуретки. Палачи из банды белорусского атамана Балаховича начали прилаживать им на шею петли.
   - Убийцы! Преступники! Вам отомстят за нашу смерть! Да здравствует... - успел хриплым голосом выдавить из себя один из приговоренных. Палач выбил табуретку из-под его ног.
   Через минуту приволокли трех женщин, а потом двух пятнадцатилетних подростков.
   Штангер краем глаза наблюдал за летчиком и парашютистом. Он понимал, что переживали в эту минуту пленные.
   Экзекуция окончилась. Парашютиста увели в камеру во дворце, а Наирова в кабинет Клаузера на новый допрос.
   - Спроси его, хорошо ли он все видел? - обратился Клаузер к, Штангеру. - Скажи ему, если будет молчать, повиснет, как и эти. Пусть хорошенько подумает. Мы можем создать ему в плену неплохие условия.
   - Ответь ему, - сказал летчик, - что он - убийца невинных женщин и детей. Преступник! Если б я мог, то убил бы каждого из вас.
   Штангер, чтобы уберечь летчика от пыток, перевел его слова по-другому: будто он лишь выполняет свой солдатский долг.
   Потом Клаузер приказал привести, парашютиста, который накануне сразу же заговорил. Тот повторил свои показания в присутствии Наирова и стал уговаривать его признаться. Наиров плюнул в сторону предателя. Клаузер бросился на летчика с резиновой дубинкой.
   Вошел Завелли и приказал увести пленных, так как Клаузеру предстояло написать для "Валли I" сообщение о взятии в плен летчика и двух парашютистов, о результатах следствия. Клаузеру надо было получить и дальнейшие указания. Поскольку Завелли и Фриватта вызвали на совещание в Белосток, следствие вести стал один Клаузер,
   "Риск? Да. Каждый день, прожитый здесь, среди них, - это риск. Если даже найдут при нем эти предметы, он не выдаст. Этот не признается. По-моему, я научился разбираться в людях. Чтобы спасти собственную шкуру, он мог ведь лгать на следствии и юлить. Но не стал же... Пилот мужественный человек и мой соратник по борьбе. После обеда Клаузер снова начнет допрос. Я буду переводчиком. Должен представиться случай..." Так размышлял Штангер, разглядывая тоненькую ножовку и длинное узкое острие ножа.
   Наступил обеденный час. Штангер зашел к Хайдену я спросил:
   - Идем обедать?
   - Сейчас. Но ты только взгляни, какое распоряжение пришло из "Валли I", - сказал тот и протянул Штангеру телеграмму: "Летчика передать в наше распоряжение. Снаряжение тоже. Прислать протоколы показаний парашютиста, который признался. Обоих диверсантов передать в гестапо в Белосток. Подпись: полковник Шмельслегер".
   - Ну что ж, у меня будет меньше работы при переводе, - произнес Штангер, а сам подумал, что теперь нельзя терять ни минуты. Он понимал, что, если сегодня не реализует свой план, завтра уже будет поздно.
   Во время обеда к нему подошел дежурный офицер и вызвал к Клаузеру. Штангер не переставал думать о том, как осуществить свой план: ведь на карту была поставлена жизнь мужественного человека Петра Наирова.
   - Вот тебе разрешение, приведи пилота, - сказал Клаузер, протягивая Штангеру пропуск в помещение для арестованных. Штангер бросил взгляд на столик, заставленный едой.
   Он спустился в подвал. Часовой взглянул на пропуск, открыл тяжелые двери в камеру и дал знак пилоту следовать за ним. Как только вышли из подвала, Штангер вплотную приблизился к летчику и шепнул:
   - Иди медленнее и слушай. Я твой друг... Ты должен мне верить. Я хочу тебя спасти. Завтра тебя увезут отсюда. Я дам тебе кое-что необходимое для побега.
   Пилот замедлил шаги и посмотрел на Штангера с недоверием, но тот продолжал говорить:
   - Не думай, что я провокатор... Если ты поверишь мне, я спасу тебя. Только не выдай меня. На следствии ври, выдумывай, но не молчи, иначе этот палач капитан Клаузер будет пытать тебя. Слушай и запоминай. Ты должен завоевать его доверие. Сделать это можно только "сенсационными" показаниями. Даю тебе нить. В Ромницкой пуще находится охотничий замок Геринга. Выдумай что-нибудь о намечаемом авианалете на него или о готовящейся диверсии, например, скажи, что планируется похищение Геринга. Увидишь, как Клаузер ухватится за это, а ты притупишь его бдительность. Он очень подозрителен и туп как дуб. Только не выдай меня! - повторил он еще раз. - Понял?
   - Спасибо тебе, - ответил Наиров, - большое спасибо. Все понял. Сейчас разыграем...
   Штангер привел пилота в кабинет Клаузера. Тот показал арестованному на кресло:
   - Садись! Есть хочешь?
   - Да.
   - Ешь! Хочу говорить с тобой, как с офицером. Я думаю, со вчерашнего дня ты многое понял.
   - Понял, господин капитан, - ответил Наиров, с аппетитом принимаясь за еду.
   Штангер перевел его слова и вложил в машинку бумагу, Клаузер, прищурившись, попыхивал трубкой и рассматривал пленного летчика. Когда Наиров покончил с едой, Клаузер угостил его сигаретой. Пилот прикурил, глубоко затянулся и обратился к Штангеру:
   - Прошу сказать господину капитану, что я хочу жить. Если будете обращаться со мной по-человечески, я скажу то, чего бы никогда не сказал вам ни под какими пытками...
   Штангер с готовностью перевел эти слова, а Клаузер удовлетворенно закивал головой. Наиров продолжал:
   - Эскадрилья, в которой я служу, условно называется "Сова". Она состоит из семи, специальных самолетов, предназначенных для переброски парашютистов за линию фронта.
   - Записывай, Штангер, - приказал Клаузер, и лейтенант начал выстукивать на машинке показания пилота. Делал он это с затаенной радостью, будто Наиров уже был спасен. Однако проглотит ли эту наживку такой хитрый и подозрительный хищник, каким был Клаузер?..
   - Командиром нашей эскадрильи явлнется полковник Наумов...
   - Минуточку, - перебил Наирова Клаузер. - Спроси его, Штангер, имеет ли Наумов специальную подготовку как разведчик?
   - Да, - кивнул пилот. - Был в какой-то разведшколе...
   По желанию Клаузера Наиров опивал его внешний вид.
   - Аэродром, с которого я вылетел, находится не там, где сказал парашютист. Он ошибается. Их привезли ночью на автомашине с закрытыми окнами, поэтому они могли не узнать местности. Наш аэродром находится в районе Вязьмы, между двумя лесами, возле деревни Черки...
   Клаузер развернул карту и велел летчику показать месторасположение аэродрома. Тот с минуту всматривался в нее, лотом показал какой-то пункт.
   - Вот здесь.
   Клаузер поставил там крестик. Затем пилот рассказал об организации работы аэродрома и системе обеспечения его безопасности.
   - Господин капитан, я долго думал, но решил все-же рассказать вам об одном секретном плане огромной важности. Советская разведка готовит секретную операцию, которая может повлиять даже на исход войны...
   - О, это очень интересно! - оживился Клаузер. - Слушаю тебя.
   - Я хочу жить. Я много думал со вчерашнего дня. Вы сможете гарантировать мне жизнь? Я молод, я не был коммунистом... - Пилот замолчал и жадно впился глазами в Клаузера.
   Тот по-актерски положил руку на сердце и произнес:
   - Даю слово офицера, что создам тебе такие условия жизни, о которых в России ты даже не мечтал. Естественно, если твои показания окажутся действительно очень важными.
   Клаузер уставился на летчика. Капитану уже виделось, как вечером Завелли и Фриватт раскроют от удивления рты, когда он сообщит им сенсационные показания Наирова. Между тем Наиров продолжал;
   - На этих днях на нал аэродром должны прибыть новые десантные самолеты. Кажется, пять штук...
   - С какой целью? - прервал его Клаузер, не в силах сдержать любопытство.
   - Сейчас расскажу, Я тоже должен был принять участие в этой операции. Так вот, в Восточной Пруссии, в Ромницкой пуще, к востоку от Голдапа есть какой-то замок бывшего императора Вильгельма...
   - Есть, - поспешно подтвердил Клаузер, забыв о погасшей трубке.
   - Наша разведка установила, что он принадлежит Герингу и что рейхемаршал и многие другие важные особы должны скоро приехать туда на охоту. Советское командование решило выбросить ночью десант в Ромницкую пущу, захватить замок и взять в плен Геринга и всех, кто там будет...
   - Что?! Что?! Это невозможно!
   - Да, господин капитан, есть такой план...
   Клаузер от удивления открыл рот. Нет, о таких фантастических планах ему не приходилось слышать ни на одном следствии! А сколько он их уже провел! И вот сегодня он первый узнал о покушении на жизнь рейхсмаршала. Какое повышение по службе! Какие награды за раскрытие тайн противника ждут его!..
   - Выпьешь коньяку? - спросил он пилота.
   - Спасибо, я не употребляю алкоголь. Я охотно выпил бы пива или содовой.
   Клаузер вышел из кабинета. Штангер вслушался в его удалявшиеся шаги, а потом одним прыжком оказался возле летчика.
   - Держи... - И подал пленному пилку для металла и нож. - Отсюда не пытайся убежать. Это невозможно. Спрячь это. Завтра в пути, - прошептал Штангер.
   - Спасибо, товарищ.
   - Продолжай в том же духе. Приманка схвачена...
   Штангер опять уселся возле столика, пригладил волосы, принял безразличное выражение лица и, закуржв сигарету, стал смотреть в окно. Вошел Клаузер, а за ним солдат с подносом, на котором стояли бутылка коньяку, пиво, лимонад, холодные закуски и сладости.
   - Выпьешь, Штангер? Это мой великий день.
   - Я тоже так думаю, герр капитан. И восхищаюсь вашей ловкостью. Ну, так за ваше повышение или награду, герр капитан, - ответил Штангер и поднял рюмку.
   Клаузер и Штангер выпили коньяку, а Наиров преспокойно потягивал из стакана пиво. Клаузер, горя нетерпением, стал продолжать допрос.
   Пилот подробно рассказал о подготовке к высадке десанта в Ромницкой пуще. Сам он должен был командовать звеном десантных самолетов. Все другие дела, которые могли интересовать Клаузера, теперь отошли на второй план. Наиров, склонившись над картой Ромницкой пущи, объяснил, что в штабе у русских есть рельефная карта участка пущи вместе с макетом дворца. Он показал даже полянку, где предполагалось сбросить парашютистов. Не знал он только одного: как поступят с захваченными Герингом и другими. Но для Клаузера это уже не имело значения.
   - Скажи, Наиров, какие у тебя есть доказательства того, что ты говоришь правду об этом десанте? - внезапно спросил Клаузер.
   - Извините за фамильярность, герр капитан, но я в свою очередь задам вам вопрос: какие у вас основания мне не верить? - ответил нерастерявшийся Наиров и смело взглянул Клаузеру прямо в глаза.
   Клаузер задал Наирову десятки коварных вопросов, так как все еще сомневался в правдивости его показаний, но пилот говорил так искренне, отвечал с такой готовностью, оперировал такими убедительно выдуманными аргументами, что все сомнения Клаузера постепенно развеялись.