Мы осмотрели некоторые пустовавшие жилые помещения. Они хранили следы фашистской "культуры": углем, красками, а то и просто карандашом на стенах были намалеваны непристойные рисунки с пошлыми стихотворными надписями. Все это вызывало отвращение и ненависть к их авторам. Не выдержав, спросил:
- Почему же оставили эту мерзость на стенах?
- Руки еще не дошли, - махнув рукой, сказал майор. - Всего несколько дней прошло, как сюда перебазировались. Сюда никто вселяться не хочет. Но завтра начнем генеральную чистку...
Так прошел первый день моего пребывания в минно-торпедном полку. А потом потекли боевые будни, наполненные удачами и неудачами фронтовой жизни.
Задание особой важности
...Командира полка и начальника штаба вызвали в Ленинград к генералу Самохину. Пробыли они там недолго. Вместе с ними возвратился майор Пономаренко. Весь руководящий состав полка пригласили на КП.
Увидев Пономаренко, я удивился. Он улыбнулся и обронил:
- Прилетел помогать. Зачем? Сам поймешь. Исчезну, когда освоишься.
Когда все собрались, начальник штаба Иванов сказал:
- Получено задание особой важности: разрушить плотину ГЭС на реке Свирь. Мы, недоумевая, переглянулись.
- Да. Разрушить плотину! Жалко, но надо. Другого выхода нет.
Начальник штаба объяснил собравшимся обстановку и задачу полка.
- Темпы наступления наших войск нарастают, - говорил он. - На Карельском перешейке в ходе ожесточенных боев они продвигаются вперед. Настала пора выбить врага с позиций между Ладожским и Онежским озерами. Туда в спешном порядке подтягиваются свежие резервы Красной Армии, артиллерия, колонны танков. На нас возложено ответственное дело, какого еще не знала практика Великой Отечественной войны.
Свирская ГЭС находилась в руках противника и это значительно усложняло наступательные действия наших войск. Мощные оборонительные сооружения фашистов выше гидроэлектростанции дополнялись естественным препятствием скоплением массы воды на реке Свирь, местами шириной более километра. Не исключалась возможность затопления позиций наших наземных войск ниже плотины. Чтобы ликвидировать эту опасность и облегчить наступление наших войск, требовалось спустить воду из водохранилища, для чего нужно было либо открыть шлюзы, либо взорвать плотину. Но поскольку ГЭС находилась у фашистов и шлюзы открыть нельзя, оставался единственный выход - разрушить плотину. Она представляла собой железобетонную стену, длиной около 300 и шириной 13 метров. В левой ее части находился шандор длиной 35 метров.
- Следует учесть, - говорил начальник штаба, - что уровень воды в водохранилище ниже верхнего края плотины на 1,5 - 2 метра. Наибольшая глубина водоема - до 15 метров. Самым уязвимым местом является шандор, он и намечен для разрушения.
На совещании у командующего флотом специалисты высказали различные мнения относительно сил и средств, необходимых для выполнения боевой задачи, но в конце концов все свелось к одному: разрушить плотину можно только торпедным ударом, постановкой плавающих мин и, наконец, топмачтовым бомбометанием, при котором достигается наибольшая вероятность попадания.
- Нам, - продолжал начальник штаба, - приказано выделить восемь топмачтовиков. Они будут взаимодействовать с пятеркой торпедоносцев и миноносцев. Выполнение задания назначено на 20 - 21 июня 1944 года. Первыми с наступлением рассвета наносят удар торпедоносцы, а затем - топмачтовики. Последними сбрасывают плавающие мины миноносцы.
- Кто из наших будет участвовать? - спросил штурман полка.
- Хотели об этом с вами посоветоваться, - ответил командир полка.
- Думаю, что надо это поручить эскадрилье капитана Тихомирова, предложил майор Добрицкий.
Все согласились с замполитом. Выбор пал не случайно. До войны Иван Васильевич Тихомиров жил в Ленинграде. Он любил в нем каждый уголок, каждый камушек, а воевать пришлось на других фронтах. Долго и настойчиво просил командование перевести в ряды защитников Ленинграда. Наконец, просьбу удовлетворили - его направили в 51-й минно-торпедный полк.
За короткое время пребывания в полку капитан завоевал всеобщее уважение к себе. Его авторитет основывался на высоком летном мастерстве, глубокой человечности, строгой, но справедливой требовательности. Подчиненные верили ему, а в этом залог того, что в бою они выполнят любой приказ командира, пойдут за ним на любое испытание.
На какую-то минуту все замолчали. Нарушил тишину майор Пономаренко. Он сказал:
- Тихомиров - опытный, смелый летчик и умелый руководитель. Но и задание дано сложное и ответственное. Для многих из экипажей это первое суровое испытание. Выдержат ли они? Думаю, что выдержат. Тут многое и от нас зависит.
Майора поддержал начальник штаба Иванов:
- Нужно тщательно подготовиться к операции. Враг несомненно окажет сильное противодействие зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Надо быть готовым к любой неожиданности, следует все предусмотреть, ничего не упустить. В бою любой просчет обходится дорого...
Подготовка к операции развернулась в тот же день.
19 июня эскадрилья Тихомирова провела последний раз усиленную тренировку. Для наглядного изучения цели и безошибочного выхода на нее с малых высот, вблизи линии фронта на сухопутном полигоне, почти в натуральную величину полигонная команда известью изобразила Свирскую ГЭС, на которую каждый экипаж сделал по два-три захода.
Тщательно на картах экипажи изучили район цели. Но тут выяснилось, что на полигоне бомбы весом более 250 килограммов еще никто не сбрасывал. Как же определить баллистические данные бомб более крупного калибра, скажем, 500 и 1000 килограммов, которые будут сброшены на цель? В разрешении этой задачи большая заслуга принадлежала Пономаренко и Заварину. Но и это не все. Из выделенных восьми самолетов наружными держателями тяжелых бомб были оборудованы только четыре самолета, остальные имели внутрифюзеляжные держатели для подвески лишь 250-килограммовых бомб.
Взлетно-посадочная полоса, из-за небольших размеров, требовала от летчиков предельного внимания и позволяла взлет только с уменьшенным запасом горючего и с боевой нагрузкой в полторы тонны. Исходя из этого и был установлен вариант бомбовой нагрузки: четыре топмачтовика берут по одной тысячекилограммовой и пятисоткилограммовой бомбе, а четыре самолета по четыре 250-килограммовых бомбы каждый. Взрыватели ставились так, чтобы обеспечить взрыв бомбы на дне, у основания плотины и чтобы до момента взрыва самолет успел отойти на безопасное расстояние.
Так закончился последний день запланированной напряженной подготовки к выполнению боевой задачи. Всех не покидала мысль - а что принесет следующий, решающий день?
...Раннее утро. Аэродром зажил своей обычной фронтовой жизнью. Рокот прогреваемых моторов сотрясал воздух. Экипажи находились у своих самолетов. Лица у всех суровые, сосредоточенные. Ждали приказа на вылет. Время шло, а его все не было. Люди начали волноваться.
- Может отменили задание? - спросил Тихомирова лейтенант Иосиф Сачко.
Капитан собрался ответить, но его срочно вызвали на КП. Вернувшись, он сообщил:
- Вылет откладывается. Ночью на нашу цель вылетали два торпедоносца. Самолет лейтенанта Шведова попал в туман, неожиданно поднявшийся с озера, отклонился от маршрута и был сбит зенитным огнем фашистов. Экипаж лейтенанта Миронова возвратился на аэродром с торпедой, не выполнив задания. Теперь внезапность нашего удара исключается. Для выяснения обстановки вылетел разведчик. Нам приказано оставаться у машин и ждать команды.
Медленно тянулось время. Но вот и сигнальная ракета. Стрелки на циферблате показывали 9 часов 40 минут, когда первая пара топмачтовиков поднялась в воздух. Ведущим шел капитан Тихомиров. Обязанности штурмана у него выполнял капитан Н. И. Савинов, а стрелка-радиста - старшина М. П. Артамонов. Ведомым у Тихомирова был младший лейтенант Сенюгин. Через заданные интервалы взлетели еще три пары: лейтенанты И. К. Сачко и П. И. Шилкин, старший лейтенант Е. М. Николенко и лейтенант Канторовский, старший лейтенант Н. Ф. Филимонов и лейтенант Б. И. Семенов.
- По маршруту шли, едва не касаясь верхушек сосен, - рассказывал потом Тихомиров. - Это требовало максимального внимания. У меня же в голове была одна мысль: не опоздать с разворотом... То и дело спрашиваю у штурмана, а он уверенно отвечает: "Все нормально!" Волнуюсь, хотя понимаю, что напрасно - Николай Иванович Савинов один из лучших специалистов полка. Волновало и то, как будут действовать экипажи над целью. Правда, еще во время тренировки договорились: перед выходом на объект ведомые каждой пары по команде ведущих увеличивают интервал до двухсот метров и тем самым обеспечивают обоим самолетам свободу противозенитного маневра и прицеливания. Время пребывания на боевом курсе минимальное - три-пять секунд. Заход - со стороны водоема по течению. Сбрасывание бомб - залповое.
...Моторы работают на полную мощность. Скорость максимальная. Голову сверлит одна мысль - только бы не промахнуться, только бы все бомбы уложить в цель.
- И вот уже видна плотина, - подключается к разговору возбужденный лейтенант И. К. Сачко. - Ловлю ее на перекрестие прицела, нажимаю на рычаг сбрасывания и все бомбы сразу отделяются от самолета. При первом ударе о воду из-за небольшого превышения плотины над уровнем реки часть пятисоткилограммовых бомб, делая "барс", перелетела через плотину, а бомбы в тысячу килограммов, делая "барс", ударялись в шандор и падали на дно, под основание плотины, где через установленное время взрывались. Фугасные 250-килограммовые рикошетом уходили под стену плотины, после чего следовал взрыв.
- Ура-а-а! - невольно вырвалось у старшины М. П. Артамонова, увидевшего водяные столбы у плотины, а таких взрывов потом было много.
В результате удара первой восьмерки бомбардировщиков была подорвана часть шандора, уровень воды через три часа заметно снизился. При выходе из атаки летчик старший лейтенант Е. М. Николенко огнем из крупнокалиберных пулеметов рассеял группу фашистских солдат, а стрелки-радисты обстреляли зенитные точки. Все наши самолеты подверглись артиллерийскому и пулеметному обстрелу, но только два получили пулевые пробоины, остальные повреждений не имели. На аэродром все экипажи возвратились благополучно и были готовы совершить повторный вылет.
- Твердый орешек! Попаданий много, а внешний вид плотины не изменился, - делились впечатлениями между собой летчики.
Первый успех вселил в людей уверенность и теперь уже никто не сомневался, что задание особой важности будет выполнено.
Второй удар по правому отсеку шандора произвела четверка топмачтовиков. Отмечено прямое попадание в цель тысячекилограммовой бомбы и четырех фугасных 250-килограммовых. В результате правый отсек шандора был полностью разрушен. Враг вел ожесточенный огонь, но наши летчики действовали исключительно умело и дерзко.
Третий удар эскадрилья нанесла по левому отсеку шандора, сбросив такое же количество бомб как и во втором налете. По наблюдениям экипажей все бомбы попали в плотину.
Целый день наши летчики без передышки делали один боевой вылет за другим, продолжая наносить удары по плотине. Не успевал самолет приземлиться, как его тут же заправляли горючим, подвешивали бомбы, делали беглый осмотр.
Утром 21 июня могучий грохот бомбоударов топмачтовиков И. В. Тихомирова вновь потряс карельские леса. Первыми взлетели летчики Е. М. Николенко и Б. И. Семенов, а за ними ушла в воздух вторая пара - летчики Н. Ф. Филимонов и Сенюгин. Их сменили экипажи И. В. Тихомирова и Канторовского, И. К. Сачко и П. И. Шилкина. Немногим более часа восемь самолетов парами, через неравные промежутки времени поражали плотину. Десять бомб попали в цель и она была разрушена по длине до 35 метров. Река Свирь вошла в нормальное русло.
В тот же день начала громить врага наша артиллерия и пошла в атаку пехота. К исходу дня 21 июня войска 7-й армии Карельского фронта прорвали вражескую оборону и захватили несколько плацдармов на правом берегу реки Свирь. Путь для наступления советских войск был расчищен.
На следующий день командир эскадрильи И. В. Тихомиров сделал разбор боевых полетов. Он отметил, что подготовка и выполнение боевой задачи по разрушению плотины прошли успешно. Враг не ожидал подобного рода операции и не сумел должным образом организовать защиту весьма важного для себя объекта. Примененный способ топмачтового бомбометания показал высокую эффективность и большую вероятность попаданий, равную 60 процентам (сброшено 66 бомб, прямых попаданий - 39).
Мы сделали для себя и определенные выводы. В результате быстрого перемещения самолета при полете на минимально малых высотах над сушей уменьшились потери от огня вражеской зенитной артиллерии, так как наводчики не успевали изменять наводку по горизонту. За 24 самолето-вылета только четыре машины имели незначительные повреждения. Потерь в людском составе не было. Стало ясно, что для уничтожения особо важных объектов на море, в базах, включая крупные боевые корабли, целесообразно применять топмачтовое бомбометание, требующее наименьших затрат сил и средств.
С радостью и гордостью личный состав эскадрильи заслушал телеграмму, поступившую от общевойскового командования, с выражением благодарности участникам операции за большую и своевременную помощь пехоте. Все летчики, вылетавшие на задание, были награждены орденами.
Эскадрилья капитана Тихомирова выдержала первый экзамен на зрелость, действовала дружно, слаженно. Разрушение плотины стало важным этапом в подготовке полка к массированным действиям на море и в базах врага.
Иван Васильевич мечтал еще о многом... Но он не дожил до дня Победы. Герой Советского Союза И. В. Тихомиров погиб при постановке мин в военно-морской базе Клайпеда (Мемель), не успев получить высокую награду Родины - орден Ленина и Золотую Звезду Героя, которыми он был награжден 22 июля 1944 года.
Инженер эскадрильи Василий Максимович Смирнов так рассказывал о последнем полете своего командира:
- В тот день с наступлением темноты Иван Васильевич только что выполнил полет на постановку мин. После посадки, пока его самолет готовили к новому вылету, Тихомиров все время сидел на пне и о чем-то думал. Когда я докладывал, что машина готова к вылету, Иван Васильевич даже не встал. Это показалось мне странным. Направляясь к самолету, он сказал: "Устал я, Василий Максимович, но ведь другие устали еще больше меня, всем трудно!" Затем он быстро сел в кабину, а я встал на плоскость, расправил привязные ремни, поправил парашютные лямки, в кабине все приготовил к запуску и уже на ходу напомнил летчику о переключении бензобаков. Не успел я спрыгнуть на землю как заработал левый мотор... С этого полета наш командир не вернулся. Экипажи, которые в это же время ставили мины, видели в воздухе большой силы взрыв, причина которого неизвестна. Может быть в самолет попал снаряд или вражеская пуля пробила бензобак. Мы потеряли талантливого командира, человека высокой культуры, боевого друга, товарища и наставника...
Фашисты при отступлении разграбили и разрушили Свирскую гидроэлектростанцию. Они вывезли в Германию всю аппаратуру, кабели, моторы, лифты и другое оборудование станции, взорвали мосты, четыре главных турбины и две вспомогательные, сожгли трансформатор. Фашистские варвары полностью уничтожили рабочий поселок Свирской гидроэлектростанции. Отступая под натиском Красной Армии, враг превращал советскую территорию в "зону пустыни".
"Но пусть знают гитлеровские головорезы, что советский народ не простит им ни одного преступления, совершенного ими на советской земле", говорилось в сообщении Совинформбюро вечером 23 июня 1944 года.
Отгремели бои на реке Свирь. Гидроэлектростанция давно восстановлена и дает ток для нужд народного хозяйства, но имена тех, кто освобождал ее от врага, навсегда останутся в памяти народной.
Возрожденная из руин ГЭС - лучший памятник героям.
Верность присяге
...Наступление войск Ленинградского и Карельского фронтов и Краснознаменного Балтийское флота успешно развивалось. Гитлеровское командование принимало все меры, чтобы остановить дальнейшее продвижение советских войск.
Ожесточенные бои шли севернее Ленинграда на Карельском перешейке, готовились крупные наступательные операции наших войск восточнее Ленинграда в направлении Петрозаводска. Большой силы достигли воздушные бои.
К этому времени значительно выросла по своему составу и авиация Краснознаменного Балтийского флота. С вводом в строй 51-го полка минно-торпедная авиация флота удвоилась. Удвоились и обеспечивающие силы. С Черного моря, где война практически закончилась, на Балтику перебазировалась штурмовая авиадивизия. Возросло и количество истребительной авиации.
1-й минно-торпедный полк перебазировался на один из освобожденных аэродромов Литвы и действовал на коммуникациях в южной части Балтийского моря, а район Финского залива и Таллина по-прежнему оставался за нашим полком.
В Финском заливе боевая работа не утихала ни днем, ни ночью. Используя всякую возможность, торпедоносцы наносили удары по вражеским кораблям и по пунктам их стоянок. Дневные экипажи сменялись "ночниками", которые действовали в любых условиях. Это были опытные, обстрелянные экипажи. Их в полку называли "стариками", главной ударной силой. "Стариков" можно было узнать даже по походке, они держались как-то по особенному. Внешне для неискушенного человека могло показаться, что они медлительны и чересчур важничают. На самом же деле это были скромные воздушные бойцы, умевшие все делать без лишней суматохи, четко и строго в указанный срок. В каждом из них никто и никогда не видел какого-либо волнения, нервозности. Любое боевое задание они воспринимали как обычное. Вся молодежь завидовала им, а некоторые, подражая "старикам", свои летные планшеты носили так же - с длинными лямками до пяток и всегда на одном и том же плече.
В ночь на 23 июля 1944 года 51-й минно-торпедный полк нанес первый бомбоудар по вражеским кораблям в западной части Финского залива в районе Палдиски. В нем приняло участие звено из трех самолетов. Задание выполнялось в белую ночь, без истребительного прикрытия. Для выполнения задания были выделены лучшие экипажи полка, имевшие опыт боевой работы и награжденные за успехи в боях с фашистами. Ведущим летел отважный экипаж заместителя командира полка майора И. Н. Пономаренко, трижды награжденного боевыми орденами, а с ним штурман полка майор Г. А. Заварин и в качестве стрелка-радиста начальник связи полка старший лейтенант П. М. Черкашин, который летал на боевые задания на Балтике в составе экипажа с 1941 года и неоднократно награждался.
Ведомыми на задание вылетели: командир 1-й эскадрильи капитан В. А. Меркулов со штурманом капитаном А. И. Рензаевым и начальником связи эскадрильи младшим лейтенантом В. В. Быковым и экипаж заместителя командира 2-й эскадрильи Е. М. Николенко (штурман лейтенант А. М. Грабов и стрелок-радист сержант Ломагин). Все они награждены орденами.
Особенно хочется отметить В. В. Быкова. Он начал войну краснофлотцем, воздушным стрелком-радистом, а закончил ее начальником связи полка, старшим лейтенантом. На его счету 467 боевых вылетов, 21 потопленный вражеский транспорт и корабль в составе экипажа, 8 лично сбитых истребителей фашистов. Вылет прошел успешно. Несмотря на противодействие зенитной артиллерии, прикрывшей вражеские корабли, Пономаренко потопил эсминец типа "Теодор-Ридель", а Меркулов - сетевой заградитель. Николенко атаковал транспорт, но неудачно.
Все самолеты вернулись на свой аэродром. Это было неплохое начало боевых действий на море и поучительный пример всему летному составу.
В 1-м минно-торпедном авиаполку хорошие результаты имели крейсерские ночные полеты (свободный поиск и уничтожение кораблей противника).
Мы пробовали использовать этот опыт и у себя. В ночь на 29 июня в свободный поиск вылетели экипажи старших лейтенантов В. Г. Сафронова и Н. Ф. Филимонова. Шли по маршруту Рижский залив - Ирбенский пролив - Хийумаа Финский залив. Море оказалось окутанным густой дымкой. Обнаружить вражеские корабли не удалось и пришлось возвращаться обратно, не сбросив торпеды.
Следующей ночью в воздух поднялись четыре торпедоносца. Лейтенант Е. П. Захаров обнаружил и атаковал транспорт, но цель не поразил. Капитан П. Н. Михайлов сбросил бомбы в танкер и тоже безуспешно. Не дали результата также полеты над морем капитана Тихомирова и лейтенанта Сквирского.
Тихомирову нельзя было возвращаться на аэродром с бомбами. Он быстро нашел выход и нанес удар по вражескому железнодорожному эшелону, разбив двумя бомбами четыре и повредив шесть вагонов, паровоз, здание станции.
Как ни горько в этом признаться, но свободный ночной поиск оставался в полку слабым местом до конца войны. Редко удавалось визуально, без радиолокационного обеспечения обнаружить и атаковать боевые корабли и транспорты врага.
Результативнее оказались групповые ночные вылеты к базам фашистов. Ярким примером тому может служить весьма успешный удар, нанесенный в ночь на 1 июля по базе вражеских торпедных катеров в Таллинском порту. В нем участвовали экипажи старшего лейтенанта Филимонова и лейтенантов Шилкина и Сачко.
Успешно заканчивались групповые налеты на заранее разведанные цели в дневное время. В них участвовали как торпедоносцы, так и топмачтовики. Один из таких групповых налетов состоялся 5 июля: на рейде в районе Азери торпедно-бомбовыми ударами удалось потопить три вражеских сторожевых корабля и повредить один транспорт.
В группу входили звенья майора Пономаренко, капитана Михайлова и лейтенанта А. М. Гагиева. Они должны были действовать как топмачтовики. С торпедами вылетало звено лейтенанта Карабасова.
Все самолеты вернулись на аэродром целыми. Потеряли мы одного стрелка-радиста сержанта А. П. Дзюбенко - он скончался от тяжелого ранения.
Из приведенных примеров боевых действий в полку сделали некоторые выводы.
Первые полеты были удачными и неудачными. Но каждый из них обогащал нас опытом, давал возможность переходить от менее сложных боевых задач к более сложным, от одиночных крейсерских полетов к групповым комбинированным атакам по заранее разведанным целям. Естественно, что в условиях, когда обстановка на море резко менялась и вражеские транспорты охранялись большим количеством боевых кораблей, групповые удары давали значительно больший эффект, нежели одиночные крейсерские полеты или так называемая "свободная охота".
* * *
В один из июльских дней 1944 года у командира полка собрались все его заместители, начальник штаба Иванов, штурман Заварин, начальник связи Черкашин, командиры эскадрилий. Подводились итоги первых недель боевой деятельности. Говорили и о допущенных ошибках, и о том, что принесло значительные результаты.
- Наши люди, - говорил замполит Добрицкий, - накопили определенный опыт. Этот опыт следует обобщить, изучить, множить.
Разговор прервал телефонный звонок. Трубку взял командир полка:
- Майор Кузнецов слушает...
Мы притихли, внимательно следя за его лицом. Сосредоточенное вначале, оно потом засияло в улыбке.
- Да, да, товарищ полковник. Обязательно передам, сегодня же... Обрадую ребят.
Кузнецов положил трубку, какое-то время помолчал, а потом сказал:
- Звонил командир 8-й минно-торпедной авиадивизии полковник Александр Николаевич Суханов. Разведчики сообщили, что на фарватере Таллина сегодня взорвался крупный транспорт врага - сработала одна из поставленных нами магнитных мин. Командование объявило благодарность экипажам, вылетавшим на задание...
Все обрадовались. И не без основания. Благодарность старшего начальника являлась своего рода оценкой нашей работы по минным постановкам на фарватерах, на рейдах, в портах и базах врага, через которые он подбрасывал боевую технику и подкрепления своим оборонявшимся войскам, вывозил в Германию награбленное в советской стране добро.
Минные постановки выполнялись нами до конца воины. Они входили в число основных задач, решаемых полком на всем протяжении боевой деятельности.
Это было эффективное средство борьбы с вражескими морскими перевозками. На наших минных заграждениях на Балтике фашисты понесли значительные потери, в два с лишним раза превысившие аналогичные потери на других морских театрах. Из шести уничтоженных кораблей и транспортов врага, один погибал на минах.
Во второй половине июля мы вели наиболее интенсивные минные постановки. Почти каждую ночь группы "ночников" вылетали по 2 - 3 раза. Напряженная боевая работа начиналась с наступлением сумерек.
Вылеты производились с таким расчетом, чтобы быть над целью в наиболее темное время суток. Мины ставились одиночными самолетами, парами и звеньями. Все зависело от условий на маршруте и, главным образом, в районе цели. Для отвлечения на себя вражеской противовоздушной обороны проводились демонстрационные бомбоудары по объектам в непосредственной близости от мест, где ставились мины, и это давало положительный результат. Хочется отметить, что задача для бомбардировщика в этом случае была не легче, чем у миноносцев. Он должен был привлечь огонь вражеской зенитной артиллерии и лучи прожектора на себя, находиться вблизи района постановки мин до тех пор, пока все миноносцы не уйдут от цели.
В период белых ночей на минные постановки привлекались и молодые экипажи без специальной тренировки в ночных условиях. Потом наиболее способные из них постепенно втягивались в ночные полеты и полеты в сложных условиях в течение суток. Это был большой риск, но риск вполне оправданный.
- Почему же оставили эту мерзость на стенах?
- Руки еще не дошли, - махнув рукой, сказал майор. - Всего несколько дней прошло, как сюда перебазировались. Сюда никто вселяться не хочет. Но завтра начнем генеральную чистку...
Так прошел первый день моего пребывания в минно-торпедном полку. А потом потекли боевые будни, наполненные удачами и неудачами фронтовой жизни.
Задание особой важности
...Командира полка и начальника штаба вызвали в Ленинград к генералу Самохину. Пробыли они там недолго. Вместе с ними возвратился майор Пономаренко. Весь руководящий состав полка пригласили на КП.
Увидев Пономаренко, я удивился. Он улыбнулся и обронил:
- Прилетел помогать. Зачем? Сам поймешь. Исчезну, когда освоишься.
Когда все собрались, начальник штаба Иванов сказал:
- Получено задание особой важности: разрушить плотину ГЭС на реке Свирь. Мы, недоумевая, переглянулись.
- Да. Разрушить плотину! Жалко, но надо. Другого выхода нет.
Начальник штаба объяснил собравшимся обстановку и задачу полка.
- Темпы наступления наших войск нарастают, - говорил он. - На Карельском перешейке в ходе ожесточенных боев они продвигаются вперед. Настала пора выбить врага с позиций между Ладожским и Онежским озерами. Туда в спешном порядке подтягиваются свежие резервы Красной Армии, артиллерия, колонны танков. На нас возложено ответственное дело, какого еще не знала практика Великой Отечественной войны.
Свирская ГЭС находилась в руках противника и это значительно усложняло наступательные действия наших войск. Мощные оборонительные сооружения фашистов выше гидроэлектростанции дополнялись естественным препятствием скоплением массы воды на реке Свирь, местами шириной более километра. Не исключалась возможность затопления позиций наших наземных войск ниже плотины. Чтобы ликвидировать эту опасность и облегчить наступление наших войск, требовалось спустить воду из водохранилища, для чего нужно было либо открыть шлюзы, либо взорвать плотину. Но поскольку ГЭС находилась у фашистов и шлюзы открыть нельзя, оставался единственный выход - разрушить плотину. Она представляла собой железобетонную стену, длиной около 300 и шириной 13 метров. В левой ее части находился шандор длиной 35 метров.
- Следует учесть, - говорил начальник штаба, - что уровень воды в водохранилище ниже верхнего края плотины на 1,5 - 2 метра. Наибольшая глубина водоема - до 15 метров. Самым уязвимым местом является шандор, он и намечен для разрушения.
На совещании у командующего флотом специалисты высказали различные мнения относительно сил и средств, необходимых для выполнения боевой задачи, но в конце концов все свелось к одному: разрушить плотину можно только торпедным ударом, постановкой плавающих мин и, наконец, топмачтовым бомбометанием, при котором достигается наибольшая вероятность попадания.
- Нам, - продолжал начальник штаба, - приказано выделить восемь топмачтовиков. Они будут взаимодействовать с пятеркой торпедоносцев и миноносцев. Выполнение задания назначено на 20 - 21 июня 1944 года. Первыми с наступлением рассвета наносят удар торпедоносцы, а затем - топмачтовики. Последними сбрасывают плавающие мины миноносцы.
- Кто из наших будет участвовать? - спросил штурман полка.
- Хотели об этом с вами посоветоваться, - ответил командир полка.
- Думаю, что надо это поручить эскадрилье капитана Тихомирова, предложил майор Добрицкий.
Все согласились с замполитом. Выбор пал не случайно. До войны Иван Васильевич Тихомиров жил в Ленинграде. Он любил в нем каждый уголок, каждый камушек, а воевать пришлось на других фронтах. Долго и настойчиво просил командование перевести в ряды защитников Ленинграда. Наконец, просьбу удовлетворили - его направили в 51-й минно-торпедный полк.
За короткое время пребывания в полку капитан завоевал всеобщее уважение к себе. Его авторитет основывался на высоком летном мастерстве, глубокой человечности, строгой, но справедливой требовательности. Подчиненные верили ему, а в этом залог того, что в бою они выполнят любой приказ командира, пойдут за ним на любое испытание.
На какую-то минуту все замолчали. Нарушил тишину майор Пономаренко. Он сказал:
- Тихомиров - опытный, смелый летчик и умелый руководитель. Но и задание дано сложное и ответственное. Для многих из экипажей это первое суровое испытание. Выдержат ли они? Думаю, что выдержат. Тут многое и от нас зависит.
Майора поддержал начальник штаба Иванов:
- Нужно тщательно подготовиться к операции. Враг несомненно окажет сильное противодействие зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Надо быть готовым к любой неожиданности, следует все предусмотреть, ничего не упустить. В бою любой просчет обходится дорого...
Подготовка к операции развернулась в тот же день.
19 июня эскадрилья Тихомирова провела последний раз усиленную тренировку. Для наглядного изучения цели и безошибочного выхода на нее с малых высот, вблизи линии фронта на сухопутном полигоне, почти в натуральную величину полигонная команда известью изобразила Свирскую ГЭС, на которую каждый экипаж сделал по два-три захода.
Тщательно на картах экипажи изучили район цели. Но тут выяснилось, что на полигоне бомбы весом более 250 килограммов еще никто не сбрасывал. Как же определить баллистические данные бомб более крупного калибра, скажем, 500 и 1000 килограммов, которые будут сброшены на цель? В разрешении этой задачи большая заслуга принадлежала Пономаренко и Заварину. Но и это не все. Из выделенных восьми самолетов наружными держателями тяжелых бомб были оборудованы только четыре самолета, остальные имели внутрифюзеляжные держатели для подвески лишь 250-килограммовых бомб.
Взлетно-посадочная полоса, из-за небольших размеров, требовала от летчиков предельного внимания и позволяла взлет только с уменьшенным запасом горючего и с боевой нагрузкой в полторы тонны. Исходя из этого и был установлен вариант бомбовой нагрузки: четыре топмачтовика берут по одной тысячекилограммовой и пятисоткилограммовой бомбе, а четыре самолета по четыре 250-килограммовых бомбы каждый. Взрыватели ставились так, чтобы обеспечить взрыв бомбы на дне, у основания плотины и чтобы до момента взрыва самолет успел отойти на безопасное расстояние.
Так закончился последний день запланированной напряженной подготовки к выполнению боевой задачи. Всех не покидала мысль - а что принесет следующий, решающий день?
...Раннее утро. Аэродром зажил своей обычной фронтовой жизнью. Рокот прогреваемых моторов сотрясал воздух. Экипажи находились у своих самолетов. Лица у всех суровые, сосредоточенные. Ждали приказа на вылет. Время шло, а его все не было. Люди начали волноваться.
- Может отменили задание? - спросил Тихомирова лейтенант Иосиф Сачко.
Капитан собрался ответить, но его срочно вызвали на КП. Вернувшись, он сообщил:
- Вылет откладывается. Ночью на нашу цель вылетали два торпедоносца. Самолет лейтенанта Шведова попал в туман, неожиданно поднявшийся с озера, отклонился от маршрута и был сбит зенитным огнем фашистов. Экипаж лейтенанта Миронова возвратился на аэродром с торпедой, не выполнив задания. Теперь внезапность нашего удара исключается. Для выяснения обстановки вылетел разведчик. Нам приказано оставаться у машин и ждать команды.
Медленно тянулось время. Но вот и сигнальная ракета. Стрелки на циферблате показывали 9 часов 40 минут, когда первая пара топмачтовиков поднялась в воздух. Ведущим шел капитан Тихомиров. Обязанности штурмана у него выполнял капитан Н. И. Савинов, а стрелка-радиста - старшина М. П. Артамонов. Ведомым у Тихомирова был младший лейтенант Сенюгин. Через заданные интервалы взлетели еще три пары: лейтенанты И. К. Сачко и П. И. Шилкин, старший лейтенант Е. М. Николенко и лейтенант Канторовский, старший лейтенант Н. Ф. Филимонов и лейтенант Б. И. Семенов.
- По маршруту шли, едва не касаясь верхушек сосен, - рассказывал потом Тихомиров. - Это требовало максимального внимания. У меня же в голове была одна мысль: не опоздать с разворотом... То и дело спрашиваю у штурмана, а он уверенно отвечает: "Все нормально!" Волнуюсь, хотя понимаю, что напрасно - Николай Иванович Савинов один из лучших специалистов полка. Волновало и то, как будут действовать экипажи над целью. Правда, еще во время тренировки договорились: перед выходом на объект ведомые каждой пары по команде ведущих увеличивают интервал до двухсот метров и тем самым обеспечивают обоим самолетам свободу противозенитного маневра и прицеливания. Время пребывания на боевом курсе минимальное - три-пять секунд. Заход - со стороны водоема по течению. Сбрасывание бомб - залповое.
...Моторы работают на полную мощность. Скорость максимальная. Голову сверлит одна мысль - только бы не промахнуться, только бы все бомбы уложить в цель.
- И вот уже видна плотина, - подключается к разговору возбужденный лейтенант И. К. Сачко. - Ловлю ее на перекрестие прицела, нажимаю на рычаг сбрасывания и все бомбы сразу отделяются от самолета. При первом ударе о воду из-за небольшого превышения плотины над уровнем реки часть пятисоткилограммовых бомб, делая "барс", перелетела через плотину, а бомбы в тысячу килограммов, делая "барс", ударялись в шандор и падали на дно, под основание плотины, где через установленное время взрывались. Фугасные 250-килограммовые рикошетом уходили под стену плотины, после чего следовал взрыв.
- Ура-а-а! - невольно вырвалось у старшины М. П. Артамонова, увидевшего водяные столбы у плотины, а таких взрывов потом было много.
В результате удара первой восьмерки бомбардировщиков была подорвана часть шандора, уровень воды через три часа заметно снизился. При выходе из атаки летчик старший лейтенант Е. М. Николенко огнем из крупнокалиберных пулеметов рассеял группу фашистских солдат, а стрелки-радисты обстреляли зенитные точки. Все наши самолеты подверглись артиллерийскому и пулеметному обстрелу, но только два получили пулевые пробоины, остальные повреждений не имели. На аэродром все экипажи возвратились благополучно и были готовы совершить повторный вылет.
- Твердый орешек! Попаданий много, а внешний вид плотины не изменился, - делились впечатлениями между собой летчики.
Первый успех вселил в людей уверенность и теперь уже никто не сомневался, что задание особой важности будет выполнено.
Второй удар по правому отсеку шандора произвела четверка топмачтовиков. Отмечено прямое попадание в цель тысячекилограммовой бомбы и четырех фугасных 250-килограммовых. В результате правый отсек шандора был полностью разрушен. Враг вел ожесточенный огонь, но наши летчики действовали исключительно умело и дерзко.
Третий удар эскадрилья нанесла по левому отсеку шандора, сбросив такое же количество бомб как и во втором налете. По наблюдениям экипажей все бомбы попали в плотину.
Целый день наши летчики без передышки делали один боевой вылет за другим, продолжая наносить удары по плотине. Не успевал самолет приземлиться, как его тут же заправляли горючим, подвешивали бомбы, делали беглый осмотр.
Утром 21 июня могучий грохот бомбоударов топмачтовиков И. В. Тихомирова вновь потряс карельские леса. Первыми взлетели летчики Е. М. Николенко и Б. И. Семенов, а за ними ушла в воздух вторая пара - летчики Н. Ф. Филимонов и Сенюгин. Их сменили экипажи И. В. Тихомирова и Канторовского, И. К. Сачко и П. И. Шилкина. Немногим более часа восемь самолетов парами, через неравные промежутки времени поражали плотину. Десять бомб попали в цель и она была разрушена по длине до 35 метров. Река Свирь вошла в нормальное русло.
В тот же день начала громить врага наша артиллерия и пошла в атаку пехота. К исходу дня 21 июня войска 7-й армии Карельского фронта прорвали вражескую оборону и захватили несколько плацдармов на правом берегу реки Свирь. Путь для наступления советских войск был расчищен.
На следующий день командир эскадрильи И. В. Тихомиров сделал разбор боевых полетов. Он отметил, что подготовка и выполнение боевой задачи по разрушению плотины прошли успешно. Враг не ожидал подобного рода операции и не сумел должным образом организовать защиту весьма важного для себя объекта. Примененный способ топмачтового бомбометания показал высокую эффективность и большую вероятность попаданий, равную 60 процентам (сброшено 66 бомб, прямых попаданий - 39).
Мы сделали для себя и определенные выводы. В результате быстрого перемещения самолета при полете на минимально малых высотах над сушей уменьшились потери от огня вражеской зенитной артиллерии, так как наводчики не успевали изменять наводку по горизонту. За 24 самолето-вылета только четыре машины имели незначительные повреждения. Потерь в людском составе не было. Стало ясно, что для уничтожения особо важных объектов на море, в базах, включая крупные боевые корабли, целесообразно применять топмачтовое бомбометание, требующее наименьших затрат сил и средств.
С радостью и гордостью личный состав эскадрильи заслушал телеграмму, поступившую от общевойскового командования, с выражением благодарности участникам операции за большую и своевременную помощь пехоте. Все летчики, вылетавшие на задание, были награждены орденами.
Эскадрилья капитана Тихомирова выдержала первый экзамен на зрелость, действовала дружно, слаженно. Разрушение плотины стало важным этапом в подготовке полка к массированным действиям на море и в базах врага.
Иван Васильевич мечтал еще о многом... Но он не дожил до дня Победы. Герой Советского Союза И. В. Тихомиров погиб при постановке мин в военно-морской базе Клайпеда (Мемель), не успев получить высокую награду Родины - орден Ленина и Золотую Звезду Героя, которыми он был награжден 22 июля 1944 года.
Инженер эскадрильи Василий Максимович Смирнов так рассказывал о последнем полете своего командира:
- В тот день с наступлением темноты Иван Васильевич только что выполнил полет на постановку мин. После посадки, пока его самолет готовили к новому вылету, Тихомиров все время сидел на пне и о чем-то думал. Когда я докладывал, что машина готова к вылету, Иван Васильевич даже не встал. Это показалось мне странным. Направляясь к самолету, он сказал: "Устал я, Василий Максимович, но ведь другие устали еще больше меня, всем трудно!" Затем он быстро сел в кабину, а я встал на плоскость, расправил привязные ремни, поправил парашютные лямки, в кабине все приготовил к запуску и уже на ходу напомнил летчику о переключении бензобаков. Не успел я спрыгнуть на землю как заработал левый мотор... С этого полета наш командир не вернулся. Экипажи, которые в это же время ставили мины, видели в воздухе большой силы взрыв, причина которого неизвестна. Может быть в самолет попал снаряд или вражеская пуля пробила бензобак. Мы потеряли талантливого командира, человека высокой культуры, боевого друга, товарища и наставника...
Фашисты при отступлении разграбили и разрушили Свирскую гидроэлектростанцию. Они вывезли в Германию всю аппаратуру, кабели, моторы, лифты и другое оборудование станции, взорвали мосты, четыре главных турбины и две вспомогательные, сожгли трансформатор. Фашистские варвары полностью уничтожили рабочий поселок Свирской гидроэлектростанции. Отступая под натиском Красной Армии, враг превращал советскую территорию в "зону пустыни".
"Но пусть знают гитлеровские головорезы, что советский народ не простит им ни одного преступления, совершенного ими на советской земле", говорилось в сообщении Совинформбюро вечером 23 июня 1944 года.
Отгремели бои на реке Свирь. Гидроэлектростанция давно восстановлена и дает ток для нужд народного хозяйства, но имена тех, кто освобождал ее от врага, навсегда останутся в памяти народной.
Возрожденная из руин ГЭС - лучший памятник героям.
Верность присяге
...Наступление войск Ленинградского и Карельского фронтов и Краснознаменного Балтийское флота успешно развивалось. Гитлеровское командование принимало все меры, чтобы остановить дальнейшее продвижение советских войск.
Ожесточенные бои шли севернее Ленинграда на Карельском перешейке, готовились крупные наступательные операции наших войск восточнее Ленинграда в направлении Петрозаводска. Большой силы достигли воздушные бои.
К этому времени значительно выросла по своему составу и авиация Краснознаменного Балтийского флота. С вводом в строй 51-го полка минно-торпедная авиация флота удвоилась. Удвоились и обеспечивающие силы. С Черного моря, где война практически закончилась, на Балтику перебазировалась штурмовая авиадивизия. Возросло и количество истребительной авиации.
1-й минно-торпедный полк перебазировался на один из освобожденных аэродромов Литвы и действовал на коммуникациях в южной части Балтийского моря, а район Финского залива и Таллина по-прежнему оставался за нашим полком.
В Финском заливе боевая работа не утихала ни днем, ни ночью. Используя всякую возможность, торпедоносцы наносили удары по вражеским кораблям и по пунктам их стоянок. Дневные экипажи сменялись "ночниками", которые действовали в любых условиях. Это были опытные, обстрелянные экипажи. Их в полку называли "стариками", главной ударной силой. "Стариков" можно было узнать даже по походке, они держались как-то по особенному. Внешне для неискушенного человека могло показаться, что они медлительны и чересчур важничают. На самом же деле это были скромные воздушные бойцы, умевшие все делать без лишней суматохи, четко и строго в указанный срок. В каждом из них никто и никогда не видел какого-либо волнения, нервозности. Любое боевое задание они воспринимали как обычное. Вся молодежь завидовала им, а некоторые, подражая "старикам", свои летные планшеты носили так же - с длинными лямками до пяток и всегда на одном и том же плече.
В ночь на 23 июля 1944 года 51-й минно-торпедный полк нанес первый бомбоудар по вражеским кораблям в западной части Финского залива в районе Палдиски. В нем приняло участие звено из трех самолетов. Задание выполнялось в белую ночь, без истребительного прикрытия. Для выполнения задания были выделены лучшие экипажи полка, имевшие опыт боевой работы и награжденные за успехи в боях с фашистами. Ведущим летел отважный экипаж заместителя командира полка майора И. Н. Пономаренко, трижды награжденного боевыми орденами, а с ним штурман полка майор Г. А. Заварин и в качестве стрелка-радиста начальник связи полка старший лейтенант П. М. Черкашин, который летал на боевые задания на Балтике в составе экипажа с 1941 года и неоднократно награждался.
Ведомыми на задание вылетели: командир 1-й эскадрильи капитан В. А. Меркулов со штурманом капитаном А. И. Рензаевым и начальником связи эскадрильи младшим лейтенантом В. В. Быковым и экипаж заместителя командира 2-й эскадрильи Е. М. Николенко (штурман лейтенант А. М. Грабов и стрелок-радист сержант Ломагин). Все они награждены орденами.
Особенно хочется отметить В. В. Быкова. Он начал войну краснофлотцем, воздушным стрелком-радистом, а закончил ее начальником связи полка, старшим лейтенантом. На его счету 467 боевых вылетов, 21 потопленный вражеский транспорт и корабль в составе экипажа, 8 лично сбитых истребителей фашистов. Вылет прошел успешно. Несмотря на противодействие зенитной артиллерии, прикрывшей вражеские корабли, Пономаренко потопил эсминец типа "Теодор-Ридель", а Меркулов - сетевой заградитель. Николенко атаковал транспорт, но неудачно.
Все самолеты вернулись на свой аэродром. Это было неплохое начало боевых действий на море и поучительный пример всему летному составу.
В 1-м минно-торпедном авиаполку хорошие результаты имели крейсерские ночные полеты (свободный поиск и уничтожение кораблей противника).
Мы пробовали использовать этот опыт и у себя. В ночь на 29 июня в свободный поиск вылетели экипажи старших лейтенантов В. Г. Сафронова и Н. Ф. Филимонова. Шли по маршруту Рижский залив - Ирбенский пролив - Хийумаа Финский залив. Море оказалось окутанным густой дымкой. Обнаружить вражеские корабли не удалось и пришлось возвращаться обратно, не сбросив торпеды.
Следующей ночью в воздух поднялись четыре торпедоносца. Лейтенант Е. П. Захаров обнаружил и атаковал транспорт, но цель не поразил. Капитан П. Н. Михайлов сбросил бомбы в танкер и тоже безуспешно. Не дали результата также полеты над морем капитана Тихомирова и лейтенанта Сквирского.
Тихомирову нельзя было возвращаться на аэродром с бомбами. Он быстро нашел выход и нанес удар по вражескому железнодорожному эшелону, разбив двумя бомбами четыре и повредив шесть вагонов, паровоз, здание станции.
Как ни горько в этом признаться, но свободный ночной поиск оставался в полку слабым местом до конца войны. Редко удавалось визуально, без радиолокационного обеспечения обнаружить и атаковать боевые корабли и транспорты врага.
Результативнее оказались групповые ночные вылеты к базам фашистов. Ярким примером тому может служить весьма успешный удар, нанесенный в ночь на 1 июля по базе вражеских торпедных катеров в Таллинском порту. В нем участвовали экипажи старшего лейтенанта Филимонова и лейтенантов Шилкина и Сачко.
Успешно заканчивались групповые налеты на заранее разведанные цели в дневное время. В них участвовали как торпедоносцы, так и топмачтовики. Один из таких групповых налетов состоялся 5 июля: на рейде в районе Азери торпедно-бомбовыми ударами удалось потопить три вражеских сторожевых корабля и повредить один транспорт.
В группу входили звенья майора Пономаренко, капитана Михайлова и лейтенанта А. М. Гагиева. Они должны были действовать как топмачтовики. С торпедами вылетало звено лейтенанта Карабасова.
Все самолеты вернулись на аэродром целыми. Потеряли мы одного стрелка-радиста сержанта А. П. Дзюбенко - он скончался от тяжелого ранения.
Из приведенных примеров боевых действий в полку сделали некоторые выводы.
Первые полеты были удачными и неудачными. Но каждый из них обогащал нас опытом, давал возможность переходить от менее сложных боевых задач к более сложным, от одиночных крейсерских полетов к групповым комбинированным атакам по заранее разведанным целям. Естественно, что в условиях, когда обстановка на море резко менялась и вражеские транспорты охранялись большим количеством боевых кораблей, групповые удары давали значительно больший эффект, нежели одиночные крейсерские полеты или так называемая "свободная охота".
* * *
В один из июльских дней 1944 года у командира полка собрались все его заместители, начальник штаба Иванов, штурман Заварин, начальник связи Черкашин, командиры эскадрилий. Подводились итоги первых недель боевой деятельности. Говорили и о допущенных ошибках, и о том, что принесло значительные результаты.
- Наши люди, - говорил замполит Добрицкий, - накопили определенный опыт. Этот опыт следует обобщить, изучить, множить.
Разговор прервал телефонный звонок. Трубку взял командир полка:
- Майор Кузнецов слушает...
Мы притихли, внимательно следя за его лицом. Сосредоточенное вначале, оно потом засияло в улыбке.
- Да, да, товарищ полковник. Обязательно передам, сегодня же... Обрадую ребят.
Кузнецов положил трубку, какое-то время помолчал, а потом сказал:
- Звонил командир 8-й минно-торпедной авиадивизии полковник Александр Николаевич Суханов. Разведчики сообщили, что на фарватере Таллина сегодня взорвался крупный транспорт врага - сработала одна из поставленных нами магнитных мин. Командование объявило благодарность экипажам, вылетавшим на задание...
Все обрадовались. И не без основания. Благодарность старшего начальника являлась своего рода оценкой нашей работы по минным постановкам на фарватерах, на рейдах, в портах и базах врага, через которые он подбрасывал боевую технику и подкрепления своим оборонявшимся войскам, вывозил в Германию награбленное в советской стране добро.
Минные постановки выполнялись нами до конца воины. Они входили в число основных задач, решаемых полком на всем протяжении боевой деятельности.
Это было эффективное средство борьбы с вражескими морскими перевозками. На наших минных заграждениях на Балтике фашисты понесли значительные потери, в два с лишним раза превысившие аналогичные потери на других морских театрах. Из шести уничтоженных кораблей и транспортов врага, один погибал на минах.
Во второй половине июля мы вели наиболее интенсивные минные постановки. Почти каждую ночь группы "ночников" вылетали по 2 - 3 раза. Напряженная боевая работа начиналась с наступлением сумерек.
Вылеты производились с таким расчетом, чтобы быть над целью в наиболее темное время суток. Мины ставились одиночными самолетами, парами и звеньями. Все зависело от условий на маршруте и, главным образом, в районе цели. Для отвлечения на себя вражеской противовоздушной обороны проводились демонстрационные бомбоудары по объектам в непосредственной близости от мест, где ставились мины, и это давало положительный результат. Хочется отметить, что задача для бомбардировщика в этом случае была не легче, чем у миноносцев. Он должен был привлечь огонь вражеской зенитной артиллерии и лучи прожектора на себя, находиться вблизи района постановки мин до тех пор, пока все миноносцы не уйдут от цели.
В период белых ночей на минные постановки привлекались и молодые экипажи без специальной тренировки в ночных условиях. Потом наиболее способные из них постепенно втягивались в ночные полеты и полеты в сложных условиях в течение суток. Это был большой риск, но риск вполне оправданный.