Программу летной подготовки отрабатывали в запасном авиаполку в Северном Казахстане.
Ситяков хорошо представлял сложность перелета. Предстояло преодолеть немалые трудности. Выполнение задачи осложнялось тем, что местность в Казахстане бедна ориентирами. Экипажам трудно было привыкнуть и к тому, что у американского самолета штурманская кабина располагалась в хвосте, а это затрудняло просмотр передней сферы и земли, что на больших маршрутах, бедных ориентирами, имело существенное значение. На трассе перегона имелось мало аэродромов. Некоторые из них находились на предельной дальности полета. Поэтому всякое, даже незначительное отклонение от маршрута, грозило большими неприятностями.
Состоялся обстоятельный разговор с экипажами. Федор Андреевич рассказал о трудностях, которые следует учитывать, дал советы. Поделились своими мыслями и летчики. От их имени командир эскадрильи майор Тимофей Петрович Апарин заявил:
- Мы знаем, что нелегко придется. Но идет война. Нас ждут на Балтике. Там нужны наши боевые машины. И они все до одной будут доставлены на место...
До. Красноярска добрались благополучно. Здесь группу пополнили еще несколькими экипажами. Накануне вылета по ленинградскому маршруту Ситяков сделал проигрыш полета. Основное внимание он обратил на знание аэродромов и характерных ориентиров трассы, ответил на все волнующие вопросы.
- А морозы нам не помешают? - спросил кто-то из летчиков.
Вопрос не праздный. Стояли настоящие сибирские морозы. Как-то поведет себя иноземная техника, не подведет ли?
- Мы люди привычные. Не из пугливых, - ответил майор. - Думаю, что и самолеты выдержат.
Вечером Ситяков и флагштурман Заварин побывали в казарме, где экипажи проводили последнюю ночь. Люди отдыхали по-разному. Одни коротали время за шахматной доской, другие "рубились" в домино, азартно постукивая костяшками по столу. Были и такие, кто весело отбивал чечетку под баян.
- Не унывают ребята, - улыбаясь, сказал Заварин Федору Андреевичу. - А ведь понимают, что нелегким будет для них перелет.
- Я в них уверен, - ответил Ситяков. - Все будет в порядке...
Точно в назначенное время все пятнадцать самолетов поднялись в воздух. Сделав традиционный круг над аэродромом, машины собрались по пятеркам и взяли курс на Новосибирск. Во главе группы шел экипаж помощника командира полка. В него входили флагштурман майор Заварин, начальник связи группы старший сержант Быков, инженер группы старший техник-лейтенант Смирнов.
Примерно через час Быков сообщил:
- Все экипажи доложили, что материальная часть работает хорошо:
- А как же иначе! - заметил Смирнов. - Наши техники и механики не зря трудились. Ситяков потом рассказывал:
- Никогда не забуду первый перелет. Со спокойной душой вслушиваешься в бодрящий гул моторов, издающих знакомую мелодию. Под тобой, насколько хватает глаз, тайга, скованная суровыми сибирскими морозами. До чего вокруг великолепно! Белое чередуется с зеленым. Всего два цвета, но как красиво они сочетаются. И чем дольше любуешься картиной под самолетом, тем больше она чарует тебя. Где еще в мире найдется такое чудо природы?
Первый перегон прошел благополучно. Их потом Ситяков провел не один и все на отлично. И вот он снова в нашем полку, но уже его командиром.
Впервые с Федором Андреевичем Ситяковым мы встретились на Тихоокеанском флоте. Там я близко узнал его как летчика и хорошего человека. После училища он прибыл к нам в эскадрилью, где я был заместителем командира. Тогда мне приходилось вводить в строй молодых летчиков. Среди них был и лейтенант Ситяков. Теперь вот снова встреча, но уже в боевых условиях. Майор - командир полка, я его заместитель. Оба рады. Сразу поняли друг Друга и в дальнейшем нас связала крепкая фронтовая дружба. Работать с ним было легко.
* * *
Период формирования - это и дни учебы, и дни отдыха. Отдыха от того напряжения, которым была насыщена наша жизнь в последние полтора-два месяца. Мы учились, а выпадала свободная минута - купались, бродили по лесу. По вечерам смотрели кинофильмы. Бывали на концертах художественной самодеятельности в запасном полку. Прослушали несколько лекций по боевой и политической подготовке.
Майор Г. В. Добрицкий - заместитель командира полка по политической части - организовал поездку в Ленинград. Посетили места, где доблестные защитники города-героя в 1941 году остановили врага и 900 дней держали оборону. Довелось послушать немало рассказов о муках и страданиях, пережитых ленинградцами в годы блокады.
Гитлеровцев изгнали с ленинградской земли, но они еще бесчинствовали в Прибалтике. Горько было думать, что под их игом находились сотни наших городов, тысячи сел. Росла ненависть к врагу, укреплялось стремление мстить ему за неисчислимые бедствия, причиненные нашей стране, советским людям.
Полк получил пополнение. Прибыли люди уже повоевавшие, и те, кто еще не нюхал пороху. Такие составляли абсолютное большинство. По существу основой основ нового формирования стала молодежь. Радовало то, что все быстро сжились в единую боевую семью, стремились стать настоящими воинами, умело действовать в предстоявших схватках с врагом.
Наиболее подготовленной оказалась 3-я эскадрилья - в ее состав входили шесть экипажей, участвовавших в перегоне самолетов. Возглавлял эскадрилью капитан Константин Александрович Мещерин, участник войны с белофиннами, награжденный орденом Красного Знамени.
В экипажи перегонщиков входили молодые младшие лейтенанты, им приходилось много летать - иногда по 10 и более часов в день и в различных условиях. Летчики хорошо владели техникой пилотирования, а штурманы самолетовождением. И еще одна очень важная черта - они не просто осваивали самолет, но и готовили себя к бою, выжимая из техники все, на что она способна.
Все не раз подавали рапорты с просьбой отправить на фронт, но им отказывали. Как обрадовались, когда, наконец, это случилось.
Предстоял очередной перегон. Экипажи осмотрели самолеты и спокойно ушли на ночевку. Утром всех разбудил дежурный и сказал, что вызывают в штаб.
В штабе помимо перегонщиков собрался весь летный состав базы. Это уже было необычным. Работники штаба то и дело заходили в комнаты командира полка и начальника штаба...
Наконец всех пригласили в "зал заседаний" - большую пустую комнату. Пришел командир полка. Он объявил:
- Группа наших товарищей отправляется в Ленинград. Вылет завтра утром. Нужно всем тщательно подготовиться. После перегона все вместе с самолетами останетесь на фронте.
- Ура! - вырвалось у летчиков.
- Возможно кто-то хочет остаться перегонщиком? - спросил командир. Пожалуйста, оставайтесь.
- Нет, нет! - одновременно крикнули все. Желающих остаться не оказалось. Все хотели бить фашистов.
* * *
Летный состав полка ускоренным темпом отрабатывал боевое применение самолетов: топмачтовое бомбометание, низкое торпедометание, минные постановки. Занятия проводились на Ладожском озере.
Перегонщики оказались в лучшем положении. Если другие экипажи овладевали одновременно и самолетом и его боевым применением, то перегонщики уже владели машиной отлично. Требовалось лишь отработать боевое использование.
Мы знали, что в предстоящих операциях задачу будут выполнять не одиночные самолеты, а группы, наносящие удары в открытом море по конвоям вражеских судов. Следовательно, одной из главных задач в подготовке летного состава являлась отработка схемы взаимодействия группы, состоявшей из четырех самолетов (двух торпедоносцев и двух топмачтовиков) и пары (торпедоносец и топмачтовик). Такая схема родилась в полку несколько раньше, весной 1944 года. Ее инициаторами были Заварин и Пономаренко, но она еще не прошла проверку в боевых условиях. Сейчас она составляла основу действий тактических групп самолетов и сыграла положительную роль.
При подготовке к боевым действиям командование обращало внимание экипажей на такой важный элемент атаки, как обстрел цели. Опыт показывал, что иногда, особенно в первых полетах, некоторые экипажи допускали серьезные ошибки. Сказывалось отсутствие тренировки в определении расстояния до цели над водной поверхностью. В результате происходило преждевременное развертывание групп, и топмачтовики открывали огонь на большом удалении от намеченного объекта. Молодому летчику и в голову не приходило, что своими неверными действиями он наносит вред прежде всего себе. Во-первых, стрельба с дистанции 10 - 15 километров никому никакого вреда причинить не могла. Во-вторых, этим он выдавал свою неопытность, необстрелянность, что прибавляло уверенности противнику.
Только несколько позже, в неоднократных боях, молодые экипажи приобрели необходимые навыки.
Уже в пору нашей боевой зрелости все мы лишний раз убеждались в том, что для победы над сильным и коварным врагом, кроме отличного владения техникой, необходимы крепкие нервы, быстрота реакции, верный глазомер, непреклонная воля, вера в победу.
12 сентября 1944 года полк успешно закончил переформирование, и на следующий день вновь начал свою боевую деятельность.
Мы - "Таллинские"
...Наш 51-й минно-торпедный полк опять на своем старом аэродроме. К этому времени наступило затишье на Карельском фронте. Сравнительно спокойнее стало и на Ленинградском фронте. В те дни по радио можно было слышать сводку Совинформбюро, в которой сообщалось: "За истекшие сутки на Ленинградском фронте ничего существенного не произошло. Активно действовали разведчики. Отдельные бои носили местный характер". Но это было затишье перед бурей. Готовилось большое наступление войск Ленинградского фронта по освобождению Советской Эстонии. По ночам перемещались дивизии и полки, уточнялись планы наступления, на передовую прибывала новая техника.
Наш полк начал боевую работу уже на следующий день после переформирования. Поднимались в крейсерские полеты парами и одиночно. Перед решающими боями нужно было изучить обстановку в районе действий полка в западной части Финского залива и на коммуникациях, ведущих к Таллину.
С этой целью 13 сентября первым на боевое задание вылетел командир полка майор Ф. А. Ситяков. В экипаж входили штурман полка майор Г. А. Заварин и начальник связи старший лейтенант М. П. Черкашин. 14 сентября вылетел и я. Со мной поднялись в воздух штурман капитан А. И. Рензаев и стрелок-радист старшина Ю. А. Волков.
Как говорилось выше, готовясь к боям всем составом полка, мы выработали новый тактический прием действий торпедоносцев, взяв за основу группу из четырех самолетов (двух торпедоносцев и двух топмачтовиков).
Для проверки схемы 14 сентября в район Таллина вылетела первая пара самолетов группы: торпедоносец заместителя командира эскадрильи В. М. Соколова и топмачтовик командира звена М. В. Николаева. Пару постигла неудача. Хотя она и потопила крупный вражеский транспорт, но в районе цели погиб экипаж Соколова - самолет взорвался в воздухе от прямого попадания фашистского снаряда. В экипаже Николаева были ранены штурман Н. И. Конько и стрелок-радист И. Ф. Иванов.
На следующий день на такое же задание вылетела другая пара: торпедоносец командира звена А. А. Богачева и топмачтовик командира звена Д. Башаева. Обнаружив в западной части Финского залива фашистский транспорт в охранении боевых кораблей, наши летчики смело пошли в атаку. Гитлеровцы открыли бешеный заградительный огонь. У самолета Богачева (штурман Г. П. Штефан, стрелок-радист В. И. Ванчугов) снарядом перебило систему электросбрасывателя и торпеду сбросить на первом заходе не удалось. Летчик, преодолев мощный огонь, при втором заходе прицельно сбросил торпеду при помощи механического сбрасывателя. Но врагу удалось повредить один мотор. Однако Богачев, потопив в паре с Башаевым фашистский транспорт в 7000 тонн, полтора часа на одном моторе вел самолет и дотянул до своего аэродрома. Топмачтовик Башаева тоже получил значительные повреждения. Пришлось вести его до своего аэродрома на малой высоте. Приземление прошло благополучно.
Затем вылетела еще одна пара самолетов - командир звена, он же заместитель командира эскадрильи лейтенант В. М. Борисов, и его ведомый лейтенант С, П. Пудов. В районе острова Гогланд они обнаружили и атаковали фашистский тральщик. Отмечено попадание бомб в корабль.
Тяжелыми были для нас первые боевые полеты. При сильном противодействии врага малейшая неточность или оплошность экипажа приводила к печальным последствиям, но это была и хорошая школа.
Вскоре войска Ленинградского, 1-го Прибалтийского фронтов и моряки КБФ перешли в решительное наступление в общем направлении на Таллин. На аэродроме круглые сутки не утихал гул моторов. Летчики и техники работали с полной отдачей сил. Каждый торопился сделать больше, чтобы внести свой вклад в победу. Ночи проводили без сна, но никто на это не сетовал. Пример во всем показывали коммунисты и комсомольцы.
Это была проверка боеспособности нашего вновь сформированного полка. Надо сказать, что личный состав выдержал испытание с честью.
* * *
Наступил вечер 21 сентября. Командир полка пригласил в свою комнату начальника штаба, заместителей, флагштурмана, начальника связи, командиров эскадрилий. Подводили итоги боевой работы торпедоносцев и топмачтовиков за прошедший день. Неожиданно зазвонил телефон.
- Майор Ситяков слушает...
Наступила недолгая пауза. Мы внимательно следили за лицом командира хотелось знать, с кем и о чем он разговаривает.
- Звонил генерал Шугинин, - сказал Ситяков. - Он сообщил, что завтра сухопутные войска развернут наступление на Таллин. Нам приказано с рассветом 22 сентября иметь в тридцатиминутной готовности к вылету восемь торпедоносцев и топмачтовиков для нанесения удара по фашистским транспортам, которые вывозят из Таллина войска, боевую технику и награбленное добро.
Командир полка тут же поставил боевую задачу:
- Командирам эскадрилий выделить по два экипажа из числа наиболее подготовленных летчиков, штурманов и стрелков-радистов. Два самолета выделит управление. Одну группу поведу я сам, а другую - мой заместитель майор Орленко. Всем экипажам прибыть на аэродром к 5 часам утра. Инженеру полка обеспечить готовность машин к выполнению боевого задания... А теперь - отдыхать!
Отдыхать? Накануне такого дня? Нет, нам долго не спалось. Тем более, когда прослушали по радио очередную сводку Совинформбюро. В ней говорилось, что в течение 21 сентября на Таллинском направлении войска Ленинградского фронта, развивая наступление, овладели городом и узловой железнодорожной станцией Раквере, а также с боями заняли более трехсот других населенных пунктов.
Наши войска достигли успеха и на других участках. Например, наступавшие части к западу от Нарвы полностью очистили от противника перешеек между Чудским озером и Финским заливом и соединились с частями, наступавшими вдоль западного побережья Чудского озера.
Попали в сводку Совинформбюро и мы, летчики. О нас сообщалось: "Авиацией Краснознаменного Балтийского флота в Балтийском море потоплен транспорт противника водоизмещением в 4000 тонн. В Финском заливе советские летчики атаковали и пустили на дно немецкий тральщик".
Каковы-то будут результаты наших завтрашних боевых вылетов?
...Пять часов утра. Все экипажи на аэродроме. Командир полка уточнил боевую задачу. Подробно разработали схему атаки. Еще раз напомнили летчикам о противозенитном маневре и взаимодействии топмачтовиков и торпедоносцев, об осмотрительности - не исключена встреча с вражескими истребителями.
- Наши цели - транспорты и покрупнее! - сказал в заключение командир полка.
Затем попросил слово флагштурман Г. А. Заварин.
- Для перевозки своих войск фашисты используют самые быстроходные суда, - сказал он.- Составленные из них конвои совершают переходы со скоростью до 15 узлов. Сопровождать их могут не только сторожевики и тральщики, но и эсминцы, даже крейсера. Из этого и нужно делать расчеты. И еще одно: наша торпеда - оружие грозное. Но она парогазовая и при движении оставляет на поверхности воды след из пузырьков, а это дает возможность противнику вовремя заметить ее, сманеврировать и уклониться от удара. Вот почему лучше всего установить дистанцию сбрасывания в 600 - 700 метров...
Выступил также замполит майор Добрицкий. Он сказал всего несколько слов:
- Товарищи летчики! Сегодня на вашу долю выпала большая честь выполнить ответственное задание. Вас ожидают немалые трудности, предстоит испытание вашей выдержки и мужества. Но командование верит в каждого из вас. Позвольте пожелать вам большой удачи в бою, счастливого возвращения...
Экипажи ушли к самолетам. Меня задержал начальник штаба Иванов. Неловко сжав мою руку у локтя, он смущенно проговорил:
- Ты, Иван, смотри там... осторожнее... Не лезь на рожон...
Чувствовалось, что Николай Иванович взволнован. Обнимаю его, а он молчит. Потом отвернулся со словами:
- Погода на маршруте и в районе цели хорошая.
- Это плохо, - ответил я. - Нам нужна погода похуже.
Такая пикировщикам годится, а нам лучше, когда сверху прикрывают облака.
У самолетов увидел Добрицкого. Он развил бурную деятельность. На стоянках пестрели боевые листки-молнии. Возле парторгов и комсоргов кучками сидели люди - проводились беседы. Сам замполит стремился обойти все экипажи, подбодрить их парой теплых слов.
А эти слова, ох как нужны были тем, кто вылетал, да и тем, кто оставался на земле. Хотя все верили в успех, были готовы отдать все для того, чтобы сокрушить врага, но все же в сердце таилась тревога: "Не в последний ли раз? Война есть война".
* * *
- Все в порядке! - доложил механик Н. А. Стерликов, когда я подошел к самолету. Штурман капитан Петр Николаевич Сазонов и стрелок-радист Юрий Абрамович Волков готовили свои места.
Моя группа вылетала второй (после группы Ситякова) и времени еще достаточно. Обошел вокруг машины несколько раз и вдруг почувствовал, что одолевает какая-то расслабленность. Но потом, когда сел в самолет и прибавилось работы, быстро пришел "в норму". В кабине все привычно и это тоже настраивает на выполнение боевого задания.
У каждого летчика выработалось правило: сел за штурвал - думай только о противнике, о бое, а все остальное оставляй на земле до возвращения, иначе долго воевать не сможешь.
Мой хронометр показывал шесть часов двадцать пять минут.
В небо взметнулась зеленая ракета - сигнал для взлета группы командира полка. Через установленное время на старте вспыхнули еще две зеленые ракеты - разрешение на взлет второй группы. Запущены и опробованы моторы. Самолет, покачиваясь на неровностях, пошел к взлетной полосе. За мной в кильватере ведомые.
Дал полный оборот моторам, отпустил тормоза и машина, набрав скорость, оторвалась от земли. Не делая обычного круга, пошли на маршрут. Пристроились ведомые. Они идут, плотно прижавшись ко мне: справа командиры звеньев И. И. Репин и М. В. Ремизов, слева - командир звена Г. А. Зубенко. Показал им большой палец. Они в ответ подтвердили, что и у них все в порядке.
Маршрут пролегал через Финский залив. У Порккала-Удд он был перекрыт вражескими противолодочными сетями, которые патрулировались боевыми кораблями, представлявшими серьезное препятствие для торпедоносцев. Но мы всегда, при выходе в Балтийское море, обходили этот район, пролетая над финской территорией подальше от берега и крупных населенных пунктов. Лететь сотню километров на малой высоте над территорией, где еще притаился враг, не очень-то приятно. Нужно смотреть в оба. И прежде чем выйти на чужую территорию мы не всегда придерживались проложенного на карте маршрута. Каждый вдумчиво искал решение, как обмануть бдительность вражеской противовоздушной обороны, с какого направления прорваться в море, чтобы внезапно выйти на цель, учитывая время суток и местонахождение кораблей врага относительно берега.
Пролетая над поляной, мы увидели, как по дороге шел взвод солдат. На малой высоте мы легко и безошибочно определили их принадлежность. Гитлеровцы!
Только я собрался сказать стрелку-радисту Юрию Волкову: "Поддай им!", как он, угадав мою мысль, немедля дал по фашистам очередь из двух башенных крупнокалиберных пулеметов.
Вышли на берег, и впереди, до самого горизонта простиралась морская неприветливая гладь.
Теперь все наше внимание сосредоточено на море, чтобы на предельной дальности обнаружить фашистские транспорты, вышедшие из Таллина, и выгодно развернуть группу в атаку.
В район цели вышли в 12.20, обнаружив два каравана кораблей врага: один в составе нескольких десятков вымпелов, а другой - три транспорта и танкер. Я избрал для атаки второй караван - поменьше и без охранения. Ну, думал, транспорты без боевых кораблей - это находка и нам просто-напросто повезло. Мы зашли на цель с солнечной стороны и атаковали. Торпеды попали в носовую часть, а бомбы - в центральную часть головного транспорта. Вверх взметнулись обломки судна. В то же время на нас обрушился шквал огня. Оказывается, гитлеровцы, уходя из Таллина, поставили на палубу транспортов все, что могло стрелять по самолетам. Это было невероятное зрелище: на пути наших самолетов стояли подвижные завесы огня. Малокалиберные зенитные установки, "строенные" и "счетверенные" пулеметы стреляли осколочными и трассирующими снарядами и пулями. К счастью наша группа в бою потерь не понесла и возвратилась на свой аэродром. Правда, на машине И. И. Репина была повреждена система шасси и при посадке на травяной покров поломали самолет, но экипаж остался цел.
Группа майора Ф. А. Ситякова уничтожила два транспорта: один в. 10 000 тонн, второй - в 7000 тонн.
На обратном маршруте, пролетая мимо Таллина, можно было видеть успешную работу наших "Илов". Вражеские транспорты, грузившиеся в Таллинском порту, подверглись ударам флотских самолетов-штурмовиков, а на внешнем рейде по уже готовым к выходу в море транспортам нанесли удар наши пикирующие бомбардировщики.
На подступах к Таллину, преследуя отступавшего врага, вели бои подвижные передовые отряды 8-й армии генерала Ф. Н. Старикова, в состав которой входил и Эстонский стрелковый корпус генерала Л. А. Пэрна. От корпуса к Таллину двигался передовой отряд под командованием полковника В. Вырка.
После выполнения первого задания всех нас кровно задевало самолюбие ведь летчики первой группы сделали больше и мы это видели.
- Отстаем мы, - удрученно сказал мне летчик М. В. Ремизов.
- Не вешай голову, - успокоил я своего топмачтовика, - в следующий раз догоним.
Второй удар в тот же день наша группа нанесла по конвою, обнаруженному в открытом море. Конвой состоял из четырех транспортов, шедшего в охранении эсминца и тральщика. Подбитого в первом полете И. И. Репина заменил командир 2-й эскадрильи майор Б. К. Ковалев. Я и мой ведомый топмачтовик Г. А. Зубенко атаковали головной транспорт водоизмещением в 8000 тонн. Торпеда и бомбы попали в цель и судно затонуло. Вторая пара (ведущий Ковалев, ведомый Ремизов) успешно атаковала еще один крупный транспорт, который тоже по наблюдению экипажей затонул.
Первая группа во второй полет вылетела в составе пяти машин: торпедоносцы Ситякова и командира 3-й эскадрильи капитана Мещерина и три топмачтовика - Борисов, Богачев и Пудов.
В районе цели капитан Мещерин с ходу атаковал транспорт в 6000 тонн и экипажи видели его потопление. Ведущий Ситяков, не распуская оставшуюся группу, повел ее в атаку на концевой, самый крупный транспорт в 15000 тонн. От попадания торпеды и нескольких бомб крупного калибра, по наблюдению экипажей и фотоснимку, судно погрузилось в морскую пучину.
Всех нас обстреляла вражеская зенитная артиллерия. Истребительная авиация фашистов как на маршруте, так и в районе цели активности не проявляла, так как была скована наступавшими частями Красной Армии на подступах к Таллину.
Кончился день напряженной боевой работы. Сходить дважды в течение дня в торпедную атаку нелегко. Такого боевого напряжения в полку не было со дня его основания.
Зарулив на стоянку, я и мои ведомые выключили моторы. От внезапно наступившей тишины даже заболели барабанные перепонки. Ослабли мышцы, и у всех силы были на пределе - борьбе с врагом отдано все, на что способен человек.
Самолет Г. А. Зубенко из нашей группы во втором полете был подбит. До ближайшего аэродрома летчик шел на одном моторе и произвел посадку с убранным шасси. Экипаж остался невредимым.
В первой группе в районе цели был подбит самолет лейтенанта С. П. Пудова и горящим упал в море. Экипаж - летчик Пудов, штурман младший лейтенант П. М. Быстров и стрелок-радист сержант А. Г. Крамарь - погибли. Самолет капитана К. А. Мещерина имел два прямых попадания снаряда в бензобак и левую плоскость, но он благополучно дотянул до своего аэродрома.
В результате четырех последовательных комбинированных ударов потоплено семь вражеских транспортов.
К концу дня нам стали известны некоторые подробности освобождения Таллина.
Разгромив прикрывавшие город немецко-фашистские части, советские войска к 14 часам 22 сентября освободили столицу Эстонской ССР и главную военно-морскую базу Краснознаменного Балтийского флота - город Таллин. Бойцам 14-го полка 72-й стрелковой дивизии выпала честь первыми водрузить красный флаг на здании Президиума Верховного Совета Эстонской ССР. А командир взвода 354-го стрелкового полка Эстонского корпуса лейтенант Иоханнес Лумисте и ефрейтор Эльмар Нагельман установили красный флаг на древней башне "Длинный Герман".
Ситяков хорошо представлял сложность перелета. Предстояло преодолеть немалые трудности. Выполнение задачи осложнялось тем, что местность в Казахстане бедна ориентирами. Экипажам трудно было привыкнуть и к тому, что у американского самолета штурманская кабина располагалась в хвосте, а это затрудняло просмотр передней сферы и земли, что на больших маршрутах, бедных ориентирами, имело существенное значение. На трассе перегона имелось мало аэродромов. Некоторые из них находились на предельной дальности полета. Поэтому всякое, даже незначительное отклонение от маршрута, грозило большими неприятностями.
Состоялся обстоятельный разговор с экипажами. Федор Андреевич рассказал о трудностях, которые следует учитывать, дал советы. Поделились своими мыслями и летчики. От их имени командир эскадрильи майор Тимофей Петрович Апарин заявил:
- Мы знаем, что нелегко придется. Но идет война. Нас ждут на Балтике. Там нужны наши боевые машины. И они все до одной будут доставлены на место...
До. Красноярска добрались благополучно. Здесь группу пополнили еще несколькими экипажами. Накануне вылета по ленинградскому маршруту Ситяков сделал проигрыш полета. Основное внимание он обратил на знание аэродромов и характерных ориентиров трассы, ответил на все волнующие вопросы.
- А морозы нам не помешают? - спросил кто-то из летчиков.
Вопрос не праздный. Стояли настоящие сибирские морозы. Как-то поведет себя иноземная техника, не подведет ли?
- Мы люди привычные. Не из пугливых, - ответил майор. - Думаю, что и самолеты выдержат.
Вечером Ситяков и флагштурман Заварин побывали в казарме, где экипажи проводили последнюю ночь. Люди отдыхали по-разному. Одни коротали время за шахматной доской, другие "рубились" в домино, азартно постукивая костяшками по столу. Были и такие, кто весело отбивал чечетку под баян.
- Не унывают ребята, - улыбаясь, сказал Заварин Федору Андреевичу. - А ведь понимают, что нелегким будет для них перелет.
- Я в них уверен, - ответил Ситяков. - Все будет в порядке...
Точно в назначенное время все пятнадцать самолетов поднялись в воздух. Сделав традиционный круг над аэродромом, машины собрались по пятеркам и взяли курс на Новосибирск. Во главе группы шел экипаж помощника командира полка. В него входили флагштурман майор Заварин, начальник связи группы старший сержант Быков, инженер группы старший техник-лейтенант Смирнов.
Примерно через час Быков сообщил:
- Все экипажи доложили, что материальная часть работает хорошо:
- А как же иначе! - заметил Смирнов. - Наши техники и механики не зря трудились. Ситяков потом рассказывал:
- Никогда не забуду первый перелет. Со спокойной душой вслушиваешься в бодрящий гул моторов, издающих знакомую мелодию. Под тобой, насколько хватает глаз, тайга, скованная суровыми сибирскими морозами. До чего вокруг великолепно! Белое чередуется с зеленым. Всего два цвета, но как красиво они сочетаются. И чем дольше любуешься картиной под самолетом, тем больше она чарует тебя. Где еще в мире найдется такое чудо природы?
Первый перегон прошел благополучно. Их потом Ситяков провел не один и все на отлично. И вот он снова в нашем полку, но уже его командиром.
Впервые с Федором Андреевичем Ситяковым мы встретились на Тихоокеанском флоте. Там я близко узнал его как летчика и хорошего человека. После училища он прибыл к нам в эскадрилью, где я был заместителем командира. Тогда мне приходилось вводить в строй молодых летчиков. Среди них был и лейтенант Ситяков. Теперь вот снова встреча, но уже в боевых условиях. Майор - командир полка, я его заместитель. Оба рады. Сразу поняли друг Друга и в дальнейшем нас связала крепкая фронтовая дружба. Работать с ним было легко.
* * *
Период формирования - это и дни учебы, и дни отдыха. Отдыха от того напряжения, которым была насыщена наша жизнь в последние полтора-два месяца. Мы учились, а выпадала свободная минута - купались, бродили по лесу. По вечерам смотрели кинофильмы. Бывали на концертах художественной самодеятельности в запасном полку. Прослушали несколько лекций по боевой и политической подготовке.
Майор Г. В. Добрицкий - заместитель командира полка по политической части - организовал поездку в Ленинград. Посетили места, где доблестные защитники города-героя в 1941 году остановили врага и 900 дней держали оборону. Довелось послушать немало рассказов о муках и страданиях, пережитых ленинградцами в годы блокады.
Гитлеровцев изгнали с ленинградской земли, но они еще бесчинствовали в Прибалтике. Горько было думать, что под их игом находились сотни наших городов, тысячи сел. Росла ненависть к врагу, укреплялось стремление мстить ему за неисчислимые бедствия, причиненные нашей стране, советским людям.
Полк получил пополнение. Прибыли люди уже повоевавшие, и те, кто еще не нюхал пороху. Такие составляли абсолютное большинство. По существу основой основ нового формирования стала молодежь. Радовало то, что все быстро сжились в единую боевую семью, стремились стать настоящими воинами, умело действовать в предстоявших схватках с врагом.
Наиболее подготовленной оказалась 3-я эскадрилья - в ее состав входили шесть экипажей, участвовавших в перегоне самолетов. Возглавлял эскадрилью капитан Константин Александрович Мещерин, участник войны с белофиннами, награжденный орденом Красного Знамени.
В экипажи перегонщиков входили молодые младшие лейтенанты, им приходилось много летать - иногда по 10 и более часов в день и в различных условиях. Летчики хорошо владели техникой пилотирования, а штурманы самолетовождением. И еще одна очень важная черта - они не просто осваивали самолет, но и готовили себя к бою, выжимая из техники все, на что она способна.
Все не раз подавали рапорты с просьбой отправить на фронт, но им отказывали. Как обрадовались, когда, наконец, это случилось.
Предстоял очередной перегон. Экипажи осмотрели самолеты и спокойно ушли на ночевку. Утром всех разбудил дежурный и сказал, что вызывают в штаб.
В штабе помимо перегонщиков собрался весь летный состав базы. Это уже было необычным. Работники штаба то и дело заходили в комнаты командира полка и начальника штаба...
Наконец всех пригласили в "зал заседаний" - большую пустую комнату. Пришел командир полка. Он объявил:
- Группа наших товарищей отправляется в Ленинград. Вылет завтра утром. Нужно всем тщательно подготовиться. После перегона все вместе с самолетами останетесь на фронте.
- Ура! - вырвалось у летчиков.
- Возможно кто-то хочет остаться перегонщиком? - спросил командир. Пожалуйста, оставайтесь.
- Нет, нет! - одновременно крикнули все. Желающих остаться не оказалось. Все хотели бить фашистов.
* * *
Летный состав полка ускоренным темпом отрабатывал боевое применение самолетов: топмачтовое бомбометание, низкое торпедометание, минные постановки. Занятия проводились на Ладожском озере.
Перегонщики оказались в лучшем положении. Если другие экипажи овладевали одновременно и самолетом и его боевым применением, то перегонщики уже владели машиной отлично. Требовалось лишь отработать боевое использование.
Мы знали, что в предстоящих операциях задачу будут выполнять не одиночные самолеты, а группы, наносящие удары в открытом море по конвоям вражеских судов. Следовательно, одной из главных задач в подготовке летного состава являлась отработка схемы взаимодействия группы, состоявшей из четырех самолетов (двух торпедоносцев и двух топмачтовиков) и пары (торпедоносец и топмачтовик). Такая схема родилась в полку несколько раньше, весной 1944 года. Ее инициаторами были Заварин и Пономаренко, но она еще не прошла проверку в боевых условиях. Сейчас она составляла основу действий тактических групп самолетов и сыграла положительную роль.
При подготовке к боевым действиям командование обращало внимание экипажей на такой важный элемент атаки, как обстрел цели. Опыт показывал, что иногда, особенно в первых полетах, некоторые экипажи допускали серьезные ошибки. Сказывалось отсутствие тренировки в определении расстояния до цели над водной поверхностью. В результате происходило преждевременное развертывание групп, и топмачтовики открывали огонь на большом удалении от намеченного объекта. Молодому летчику и в голову не приходило, что своими неверными действиями он наносит вред прежде всего себе. Во-первых, стрельба с дистанции 10 - 15 километров никому никакого вреда причинить не могла. Во-вторых, этим он выдавал свою неопытность, необстрелянность, что прибавляло уверенности противнику.
Только несколько позже, в неоднократных боях, молодые экипажи приобрели необходимые навыки.
Уже в пору нашей боевой зрелости все мы лишний раз убеждались в том, что для победы над сильным и коварным врагом, кроме отличного владения техникой, необходимы крепкие нервы, быстрота реакции, верный глазомер, непреклонная воля, вера в победу.
12 сентября 1944 года полк успешно закончил переформирование, и на следующий день вновь начал свою боевую деятельность.
Мы - "Таллинские"
...Наш 51-й минно-торпедный полк опять на своем старом аэродроме. К этому времени наступило затишье на Карельском фронте. Сравнительно спокойнее стало и на Ленинградском фронте. В те дни по радио можно было слышать сводку Совинформбюро, в которой сообщалось: "За истекшие сутки на Ленинградском фронте ничего существенного не произошло. Активно действовали разведчики. Отдельные бои носили местный характер". Но это было затишье перед бурей. Готовилось большое наступление войск Ленинградского фронта по освобождению Советской Эстонии. По ночам перемещались дивизии и полки, уточнялись планы наступления, на передовую прибывала новая техника.
Наш полк начал боевую работу уже на следующий день после переформирования. Поднимались в крейсерские полеты парами и одиночно. Перед решающими боями нужно было изучить обстановку в районе действий полка в западной части Финского залива и на коммуникациях, ведущих к Таллину.
С этой целью 13 сентября первым на боевое задание вылетел командир полка майор Ф. А. Ситяков. В экипаж входили штурман полка майор Г. А. Заварин и начальник связи старший лейтенант М. П. Черкашин. 14 сентября вылетел и я. Со мной поднялись в воздух штурман капитан А. И. Рензаев и стрелок-радист старшина Ю. А. Волков.
Как говорилось выше, готовясь к боям всем составом полка, мы выработали новый тактический прием действий торпедоносцев, взяв за основу группу из четырех самолетов (двух торпедоносцев и двух топмачтовиков).
Для проверки схемы 14 сентября в район Таллина вылетела первая пара самолетов группы: торпедоносец заместителя командира эскадрильи В. М. Соколова и топмачтовик командира звена М. В. Николаева. Пару постигла неудача. Хотя она и потопила крупный вражеский транспорт, но в районе цели погиб экипаж Соколова - самолет взорвался в воздухе от прямого попадания фашистского снаряда. В экипаже Николаева были ранены штурман Н. И. Конько и стрелок-радист И. Ф. Иванов.
На следующий день на такое же задание вылетела другая пара: торпедоносец командира звена А. А. Богачева и топмачтовик командира звена Д. Башаева. Обнаружив в западной части Финского залива фашистский транспорт в охранении боевых кораблей, наши летчики смело пошли в атаку. Гитлеровцы открыли бешеный заградительный огонь. У самолета Богачева (штурман Г. П. Штефан, стрелок-радист В. И. Ванчугов) снарядом перебило систему электросбрасывателя и торпеду сбросить на первом заходе не удалось. Летчик, преодолев мощный огонь, при втором заходе прицельно сбросил торпеду при помощи механического сбрасывателя. Но врагу удалось повредить один мотор. Однако Богачев, потопив в паре с Башаевым фашистский транспорт в 7000 тонн, полтора часа на одном моторе вел самолет и дотянул до своего аэродрома. Топмачтовик Башаева тоже получил значительные повреждения. Пришлось вести его до своего аэродрома на малой высоте. Приземление прошло благополучно.
Затем вылетела еще одна пара самолетов - командир звена, он же заместитель командира эскадрильи лейтенант В. М. Борисов, и его ведомый лейтенант С, П. Пудов. В районе острова Гогланд они обнаружили и атаковали фашистский тральщик. Отмечено попадание бомб в корабль.
Тяжелыми были для нас первые боевые полеты. При сильном противодействии врага малейшая неточность или оплошность экипажа приводила к печальным последствиям, но это была и хорошая школа.
Вскоре войска Ленинградского, 1-го Прибалтийского фронтов и моряки КБФ перешли в решительное наступление в общем направлении на Таллин. На аэродроме круглые сутки не утихал гул моторов. Летчики и техники работали с полной отдачей сил. Каждый торопился сделать больше, чтобы внести свой вклад в победу. Ночи проводили без сна, но никто на это не сетовал. Пример во всем показывали коммунисты и комсомольцы.
Это была проверка боеспособности нашего вновь сформированного полка. Надо сказать, что личный состав выдержал испытание с честью.
* * *
Наступил вечер 21 сентября. Командир полка пригласил в свою комнату начальника штаба, заместителей, флагштурмана, начальника связи, командиров эскадрилий. Подводили итоги боевой работы торпедоносцев и топмачтовиков за прошедший день. Неожиданно зазвонил телефон.
- Майор Ситяков слушает...
Наступила недолгая пауза. Мы внимательно следили за лицом командира хотелось знать, с кем и о чем он разговаривает.
- Звонил генерал Шугинин, - сказал Ситяков. - Он сообщил, что завтра сухопутные войска развернут наступление на Таллин. Нам приказано с рассветом 22 сентября иметь в тридцатиминутной готовности к вылету восемь торпедоносцев и топмачтовиков для нанесения удара по фашистским транспортам, которые вывозят из Таллина войска, боевую технику и награбленное добро.
Командир полка тут же поставил боевую задачу:
- Командирам эскадрилий выделить по два экипажа из числа наиболее подготовленных летчиков, штурманов и стрелков-радистов. Два самолета выделит управление. Одну группу поведу я сам, а другую - мой заместитель майор Орленко. Всем экипажам прибыть на аэродром к 5 часам утра. Инженеру полка обеспечить готовность машин к выполнению боевого задания... А теперь - отдыхать!
Отдыхать? Накануне такого дня? Нет, нам долго не спалось. Тем более, когда прослушали по радио очередную сводку Совинформбюро. В ней говорилось, что в течение 21 сентября на Таллинском направлении войска Ленинградского фронта, развивая наступление, овладели городом и узловой железнодорожной станцией Раквере, а также с боями заняли более трехсот других населенных пунктов.
Наши войска достигли успеха и на других участках. Например, наступавшие части к западу от Нарвы полностью очистили от противника перешеек между Чудским озером и Финским заливом и соединились с частями, наступавшими вдоль западного побережья Чудского озера.
Попали в сводку Совинформбюро и мы, летчики. О нас сообщалось: "Авиацией Краснознаменного Балтийского флота в Балтийском море потоплен транспорт противника водоизмещением в 4000 тонн. В Финском заливе советские летчики атаковали и пустили на дно немецкий тральщик".
Каковы-то будут результаты наших завтрашних боевых вылетов?
...Пять часов утра. Все экипажи на аэродроме. Командир полка уточнил боевую задачу. Подробно разработали схему атаки. Еще раз напомнили летчикам о противозенитном маневре и взаимодействии топмачтовиков и торпедоносцев, об осмотрительности - не исключена встреча с вражескими истребителями.
- Наши цели - транспорты и покрупнее! - сказал в заключение командир полка.
Затем попросил слово флагштурман Г. А. Заварин.
- Для перевозки своих войск фашисты используют самые быстроходные суда, - сказал он.- Составленные из них конвои совершают переходы со скоростью до 15 узлов. Сопровождать их могут не только сторожевики и тральщики, но и эсминцы, даже крейсера. Из этого и нужно делать расчеты. И еще одно: наша торпеда - оружие грозное. Но она парогазовая и при движении оставляет на поверхности воды след из пузырьков, а это дает возможность противнику вовремя заметить ее, сманеврировать и уклониться от удара. Вот почему лучше всего установить дистанцию сбрасывания в 600 - 700 метров...
Выступил также замполит майор Добрицкий. Он сказал всего несколько слов:
- Товарищи летчики! Сегодня на вашу долю выпала большая честь выполнить ответственное задание. Вас ожидают немалые трудности, предстоит испытание вашей выдержки и мужества. Но командование верит в каждого из вас. Позвольте пожелать вам большой удачи в бою, счастливого возвращения...
Экипажи ушли к самолетам. Меня задержал начальник штаба Иванов. Неловко сжав мою руку у локтя, он смущенно проговорил:
- Ты, Иван, смотри там... осторожнее... Не лезь на рожон...
Чувствовалось, что Николай Иванович взволнован. Обнимаю его, а он молчит. Потом отвернулся со словами:
- Погода на маршруте и в районе цели хорошая.
- Это плохо, - ответил я. - Нам нужна погода похуже.
Такая пикировщикам годится, а нам лучше, когда сверху прикрывают облака.
У самолетов увидел Добрицкого. Он развил бурную деятельность. На стоянках пестрели боевые листки-молнии. Возле парторгов и комсоргов кучками сидели люди - проводились беседы. Сам замполит стремился обойти все экипажи, подбодрить их парой теплых слов.
А эти слова, ох как нужны были тем, кто вылетал, да и тем, кто оставался на земле. Хотя все верили в успех, были готовы отдать все для того, чтобы сокрушить врага, но все же в сердце таилась тревога: "Не в последний ли раз? Война есть война".
* * *
- Все в порядке! - доложил механик Н. А. Стерликов, когда я подошел к самолету. Штурман капитан Петр Николаевич Сазонов и стрелок-радист Юрий Абрамович Волков готовили свои места.
Моя группа вылетала второй (после группы Ситякова) и времени еще достаточно. Обошел вокруг машины несколько раз и вдруг почувствовал, что одолевает какая-то расслабленность. Но потом, когда сел в самолет и прибавилось работы, быстро пришел "в норму". В кабине все привычно и это тоже настраивает на выполнение боевого задания.
У каждого летчика выработалось правило: сел за штурвал - думай только о противнике, о бое, а все остальное оставляй на земле до возвращения, иначе долго воевать не сможешь.
Мой хронометр показывал шесть часов двадцать пять минут.
В небо взметнулась зеленая ракета - сигнал для взлета группы командира полка. Через установленное время на старте вспыхнули еще две зеленые ракеты - разрешение на взлет второй группы. Запущены и опробованы моторы. Самолет, покачиваясь на неровностях, пошел к взлетной полосе. За мной в кильватере ведомые.
Дал полный оборот моторам, отпустил тормоза и машина, набрав скорость, оторвалась от земли. Не делая обычного круга, пошли на маршрут. Пристроились ведомые. Они идут, плотно прижавшись ко мне: справа командиры звеньев И. И. Репин и М. В. Ремизов, слева - командир звена Г. А. Зубенко. Показал им большой палец. Они в ответ подтвердили, что и у них все в порядке.
Маршрут пролегал через Финский залив. У Порккала-Удд он был перекрыт вражескими противолодочными сетями, которые патрулировались боевыми кораблями, представлявшими серьезное препятствие для торпедоносцев. Но мы всегда, при выходе в Балтийское море, обходили этот район, пролетая над финской территорией подальше от берега и крупных населенных пунктов. Лететь сотню километров на малой высоте над территорией, где еще притаился враг, не очень-то приятно. Нужно смотреть в оба. И прежде чем выйти на чужую территорию мы не всегда придерживались проложенного на карте маршрута. Каждый вдумчиво искал решение, как обмануть бдительность вражеской противовоздушной обороны, с какого направления прорваться в море, чтобы внезапно выйти на цель, учитывая время суток и местонахождение кораблей врага относительно берега.
Пролетая над поляной, мы увидели, как по дороге шел взвод солдат. На малой высоте мы легко и безошибочно определили их принадлежность. Гитлеровцы!
Только я собрался сказать стрелку-радисту Юрию Волкову: "Поддай им!", как он, угадав мою мысль, немедля дал по фашистам очередь из двух башенных крупнокалиберных пулеметов.
Вышли на берег, и впереди, до самого горизонта простиралась морская неприветливая гладь.
Теперь все наше внимание сосредоточено на море, чтобы на предельной дальности обнаружить фашистские транспорты, вышедшие из Таллина, и выгодно развернуть группу в атаку.
В район цели вышли в 12.20, обнаружив два каравана кораблей врага: один в составе нескольких десятков вымпелов, а другой - три транспорта и танкер. Я избрал для атаки второй караван - поменьше и без охранения. Ну, думал, транспорты без боевых кораблей - это находка и нам просто-напросто повезло. Мы зашли на цель с солнечной стороны и атаковали. Торпеды попали в носовую часть, а бомбы - в центральную часть головного транспорта. Вверх взметнулись обломки судна. В то же время на нас обрушился шквал огня. Оказывается, гитлеровцы, уходя из Таллина, поставили на палубу транспортов все, что могло стрелять по самолетам. Это было невероятное зрелище: на пути наших самолетов стояли подвижные завесы огня. Малокалиберные зенитные установки, "строенные" и "счетверенные" пулеметы стреляли осколочными и трассирующими снарядами и пулями. К счастью наша группа в бою потерь не понесла и возвратилась на свой аэродром. Правда, на машине И. И. Репина была повреждена система шасси и при посадке на травяной покров поломали самолет, но экипаж остался цел.
Группа майора Ф. А. Ситякова уничтожила два транспорта: один в. 10 000 тонн, второй - в 7000 тонн.
На обратном маршруте, пролетая мимо Таллина, можно было видеть успешную работу наших "Илов". Вражеские транспорты, грузившиеся в Таллинском порту, подверглись ударам флотских самолетов-штурмовиков, а на внешнем рейде по уже готовым к выходу в море транспортам нанесли удар наши пикирующие бомбардировщики.
На подступах к Таллину, преследуя отступавшего врага, вели бои подвижные передовые отряды 8-й армии генерала Ф. Н. Старикова, в состав которой входил и Эстонский стрелковый корпус генерала Л. А. Пэрна. От корпуса к Таллину двигался передовой отряд под командованием полковника В. Вырка.
После выполнения первого задания всех нас кровно задевало самолюбие ведь летчики первой группы сделали больше и мы это видели.
- Отстаем мы, - удрученно сказал мне летчик М. В. Ремизов.
- Не вешай голову, - успокоил я своего топмачтовика, - в следующий раз догоним.
Второй удар в тот же день наша группа нанесла по конвою, обнаруженному в открытом море. Конвой состоял из четырех транспортов, шедшего в охранении эсминца и тральщика. Подбитого в первом полете И. И. Репина заменил командир 2-й эскадрильи майор Б. К. Ковалев. Я и мой ведомый топмачтовик Г. А. Зубенко атаковали головной транспорт водоизмещением в 8000 тонн. Торпеда и бомбы попали в цель и судно затонуло. Вторая пара (ведущий Ковалев, ведомый Ремизов) успешно атаковала еще один крупный транспорт, который тоже по наблюдению экипажей затонул.
Первая группа во второй полет вылетела в составе пяти машин: торпедоносцы Ситякова и командира 3-й эскадрильи капитана Мещерина и три топмачтовика - Борисов, Богачев и Пудов.
В районе цели капитан Мещерин с ходу атаковал транспорт в 6000 тонн и экипажи видели его потопление. Ведущий Ситяков, не распуская оставшуюся группу, повел ее в атаку на концевой, самый крупный транспорт в 15000 тонн. От попадания торпеды и нескольких бомб крупного калибра, по наблюдению экипажей и фотоснимку, судно погрузилось в морскую пучину.
Всех нас обстреляла вражеская зенитная артиллерия. Истребительная авиация фашистов как на маршруте, так и в районе цели активности не проявляла, так как была скована наступавшими частями Красной Армии на подступах к Таллину.
Кончился день напряженной боевой работы. Сходить дважды в течение дня в торпедную атаку нелегко. Такого боевого напряжения в полку не было со дня его основания.
Зарулив на стоянку, я и мои ведомые выключили моторы. От внезапно наступившей тишины даже заболели барабанные перепонки. Ослабли мышцы, и у всех силы были на пределе - борьбе с врагом отдано все, на что способен человек.
Самолет Г. А. Зубенко из нашей группы во втором полете был подбит. До ближайшего аэродрома летчик шел на одном моторе и произвел посадку с убранным шасси. Экипаж остался невредимым.
В первой группе в районе цели был подбит самолет лейтенанта С. П. Пудова и горящим упал в море. Экипаж - летчик Пудов, штурман младший лейтенант П. М. Быстров и стрелок-радист сержант А. Г. Крамарь - погибли. Самолет капитана К. А. Мещерина имел два прямых попадания снаряда в бензобак и левую плоскость, но он благополучно дотянул до своего аэродрома.
В результате четырех последовательных комбинированных ударов потоплено семь вражеских транспортов.
К концу дня нам стали известны некоторые подробности освобождения Таллина.
Разгромив прикрывавшие город немецко-фашистские части, советские войска к 14 часам 22 сентября освободили столицу Эстонской ССР и главную военно-морскую базу Краснознаменного Балтийского флота - город Таллин. Бойцам 14-го полка 72-й стрелковой дивизии выпала честь первыми водрузить красный флаг на здании Президиума Верховного Совета Эстонской ССР. А командир взвода 354-го стрелкового полка Эстонского корпуса лейтенант Иоханнес Лумисте и ефрейтор Эльмар Нагельман установили красный флаг на древней башне "Длинный Герман".