Страница:
– Ты в порядке? – спросил Славек.
– Да, а что?
– Ты мне вчера вечером долг отдал.
– Правда? И большой долг?
– Пятьдесят риттеров.
– И все?
– Все.
– Ну так радуйся.
– Не могу я радоваться, ты же сказал, что долг никогда не вернешь.
– Почему?
– Цитировал маршала Такеду.
– В смысле?
– «Отдавать долги нужно только врагам».
– И что?.. А, ну да, извини, врубился. Так что ты теперь от меня хочешь?
– Почему ты в таком виде?
– А в каком я виде?
Роджер осмотрел на себя и стряхнул пылинку с рукава своего лучшего пиджака. Правда, под ним была только спортивная майка фанов клуба «Бобры», на ногах – серые носки. А между носками и пиджаком не оказалось совсем ничего. То есть кое-что, конечно было, но это была не одежда.
– Извини, я пойду, прилягу, – сказал Роджер и, закрыв дверь, вернулся в комнату.
Итак, на нем не было штанов. Пиджак от костюма за три сотни риттеров был, а штанов не оказалось.
– Надо думать, надо вспоминать, – сказал себе Роджер.
Отсутствие штанов его не пугало, такое уже случалось, следовало лишь вспомнить – где и когда. Но неожиданно его взгляд упал на стул возле смятой постели, и на нем в прозрачной пластиковой упаковке он рассмотрел те самые пропавшие штаны.
Повод для радости был, но вот упаковка… На ней имелась бирка с регистрационным номером, кодом упаковщика и названием фирмы «Миннели – трезвый взгляд».
– Ах вон оно что! – воскликнул Роджер и засмеялся. Теперь было понятно, почему он не испытал привычного похмелья после передозировки, а ведь передозировка была – с прошлого вечера он совсем ничего не помнил.
Закатав рукав на правой руке, он увидел приклеенный на месте укола пластырь с теми же исходными данными фирмы и растекшийся за пределы пластыря синяк.
Испытав облегчение от факта обнаружения штанов, Роджер озаботился тем, кто оплатил недешевые услуги «Миннели – трезвого взгляда». Сам он никогда не сдавался и стойко переносил все тяготы своего образа жизни, не впутывая в них всяких «Миннели» с их «взглядами», тем более за такие бабки. Но что, если ему пришлют счет на пять сотен за все их облегчения, что тогда?
– Думай, Роджер, вспоминай, – приказал он себе и сел на кровати.
Янгера вспомнить удалось сразу, с его-то рожей это было неудивительно. Потом был флайер в «Голубую лагуну», малолетка с навязчивыми поцелуями, а еще какая-то баба. Да, точно, они еще пили из горла желтый ром…
– Что ж это за баба? – силился вспомнить Роджер. Он был готов послать ей букет, если бы выяснилось, что не он платил фирме «Миннели».
И вдруг…
– Не может быть!
Роджер даже вскочил с кровати.
– Неужели это была она? Да! Точно!..
И он хлопнул себя по голому колену.
Теперь воспоминания полились рекой: он принял немного в баре, потом пошел размяться, потом вроде драка, затем снова бар, выпивка и точно она – Пенелопа Кьюзак, младший партнер «Кехлер и Янг».
– Мы говорили о работе, – вспомнил Роджер и, подойдя к столу, достал из выдвижного ящика коробку мятных леденцов. Мятные он не любил, но под их грудой притаились несколько вишневых и апельсиновых.
– А потом она призналась, что вызвала вытрезвителей! – вслух произнес Роджер, разгрызая леденец. – Точно, она их оплатила, а не я!.. Отлично!..
Довольный собой, Роджер подошел к покосившемуся шкафу, открыл его и нашел спортивные штаны – они сейчас годились лучше всех остальных. Потом прошел на кухню, включил чайник и, выбрав в мойке самый чистый стакан, поставил на стол. Он собирался выпить чаю.
Обрывки воспоминаний собирались в единое целое, и теперь он вспомнил какие-то разговоры, шутки, смех Пенелопы и даже то, что они перешли на ты. А еще – как крепко ее задела эта малолетка! Кажется, Пенни даже уделала ее одним ударом с правой! Или с левой?
Роджер стал вспоминать, двигая то одной рукой, то другой. Впрочем, совсем не важно. Они расстались лучшими друзьями, и теперь можно было спокойно отправляться на задание, зная, что здесь у него есть красивая и умная женщина-друг. Да, такое бывает, что ни трепали бы самцы с передозом тестостерона.
– В конце концов, Роджер, ты разведчик и все такое. Ты – профессионал.
Чайник вскипел, Роджер налил кипяток в стакан и бросил заварку. Кажется, это был «брусничный сбор» или «кока-кола», по цвету эти таблетки были почти одинаковы.
Какое-то время таблетка шипела и хаотична перемещалась по стакану, то и дело меняя цвет пойла, но потом процесс стал приходить в норму, если не считать пару всплывших вермишелин от быстросупа, который он заваривал в этом стакане три дня назад. Но это пустяк – выбросить пару вермишелин нетрудно. И поджаренный лук тоже, и кусок искусственного мяса. Пустяк.
Лязгнул сигнал «петакома», Роджер подскочил к кухонному приемнику и, нажав кнопку «без видео», ответил:
– Аллеу, слушаю вас!..
– Ты сука, Вуйначек! Сука и мразь!.. – завизжала какая-то женщина, и Роджер тотчас ударил на «отбой», потом попятился и плюхнулся на табуретку.
– Я не должен был этого делать, не должен был… – подавленно произнес он и закрыл лицо ладонями, понимая, что теперь ничего сделать уже не возможно.
Значит, что-то у них все же было. Кажется, она говорила про поцелуи, про его настойчивость, про… Ох, это уже неважно. Теперь она наверняка подключит своих адвокатов. Хорошо оплачиваемых адвокатов «Кехлер и Янг». Адвокатов Роджер не боялся, он мог закопать их в парке «Акведук», если потребуется, но…
Снова лязгнул сигнал, и Роджер был вынужден ответить.
– Да… – выдохнул он, ожидая урагана угроз и оскорблений.
– Ну ты чего, в самом деле, по кнопкам хлопаешь?! Будешь забирать свой долбаный заказ, морда? Пятьдесят пар стираных и глаженых носок? Три недели лежат! Ну не крыса ли ты после этого, Вуйначек? Двадцать риттеров зажал?..
– Ирина, это ты? – спросил он, узнав голос прачки, которой отдавал в стирку вещи.
– Нет, блин, королева Катерина Сафская. Опять, что ли, обдолбанный и без трусов валяешься?
– Нет, с чего ты взяла?! – воскликнул Роджер, интуитивно прикрывая рукой промежность. – Сегодня же присылай курьера, все оплачу, плюс чаевые и все такое.
– Он уже дважды приходил, а ты прячешься!..
– Я… я уезжал, Ирина. Отдам сотню тебе и ему, давай на этом закончим.
– Давай закончим, – удивленно произнесла прачка и отключилась.
– Уфф, – выдохнул Роджер. – Спутал прачку с младшим партнером уважаемой юридической конторы. Дурак.
Таблетка в стакане успокоилась, и он сделал глоток получившейся смеси – чего-то среднее между чаем и супом трехдневной давности.
– Ты хороший парень, Вуйначек, – сообщил себе Роджер, переходя из кухни в комнату. – И ты напрасно подозреваешь себя в разного рода мерзостях. Ты честный, ты умный и теперь уже по-настоящему востребованный. Перестань хвататься за клочки всего старого, теперь ты снова в струе.
С этими словами Роджер сунул руку в карман пиджака и вытащил скомканные женские трусики.
– Так, – сказал он, бессильно опускаясь на кровать. – Стопудово малолетка подсунула, провокации захотела.
Снова накатила эта тошнотная волна воспоминаний, какие-то всхлипы, стоны, полицейские сирены и журчание воды в унитазе. Не могла малолетка проделать это, Пенни сразу дала ей в лобешник. Хотя та могла сначала тиснуть белье в карман, а потом начать привязываться. Могла? Могла.
Роджер растянул трусики и увидел монограмму «П.К.» – Пенелопа Кьюзак.
– Ох, ма… Я не должен был этого делать… Не должен…
20
21
22
23
– Да, а что?
– Ты мне вчера вечером долг отдал.
– Правда? И большой долг?
– Пятьдесят риттеров.
– И все?
– Все.
– Ну так радуйся.
– Не могу я радоваться, ты же сказал, что долг никогда не вернешь.
– Почему?
– Цитировал маршала Такеду.
– В смысле?
– «Отдавать долги нужно только врагам».
– И что?.. А, ну да, извини, врубился. Так что ты теперь от меня хочешь?
– Почему ты в таком виде?
– А в каком я виде?
Роджер осмотрел на себя и стряхнул пылинку с рукава своего лучшего пиджака. Правда, под ним была только спортивная майка фанов клуба «Бобры», на ногах – серые носки. А между носками и пиджаком не оказалось совсем ничего. То есть кое-что, конечно было, но это была не одежда.
– Извини, я пойду, прилягу, – сказал Роджер и, закрыв дверь, вернулся в комнату.
Итак, на нем не было штанов. Пиджак от костюма за три сотни риттеров был, а штанов не оказалось.
– Надо думать, надо вспоминать, – сказал себе Роджер.
Отсутствие штанов его не пугало, такое уже случалось, следовало лишь вспомнить – где и когда. Но неожиданно его взгляд упал на стул возле смятой постели, и на нем в прозрачной пластиковой упаковке он рассмотрел те самые пропавшие штаны.
Повод для радости был, но вот упаковка… На ней имелась бирка с регистрационным номером, кодом упаковщика и названием фирмы «Миннели – трезвый взгляд».
– Ах вон оно что! – воскликнул Роджер и засмеялся. Теперь было понятно, почему он не испытал привычного похмелья после передозировки, а ведь передозировка была – с прошлого вечера он совсем ничего не помнил.
Закатав рукав на правой руке, он увидел приклеенный на месте укола пластырь с теми же исходными данными фирмы и растекшийся за пределы пластыря синяк.
Испытав облегчение от факта обнаружения штанов, Роджер озаботился тем, кто оплатил недешевые услуги «Миннели – трезвого взгляда». Сам он никогда не сдавался и стойко переносил все тяготы своего образа жизни, не впутывая в них всяких «Миннели» с их «взглядами», тем более за такие бабки. Но что, если ему пришлют счет на пять сотен за все их облегчения, что тогда?
– Думай, Роджер, вспоминай, – приказал он себе и сел на кровати.
Янгера вспомнить удалось сразу, с его-то рожей это было неудивительно. Потом был флайер в «Голубую лагуну», малолетка с навязчивыми поцелуями, а еще какая-то баба. Да, точно, они еще пили из горла желтый ром…
– Что ж это за баба? – силился вспомнить Роджер. Он был готов послать ей букет, если бы выяснилось, что не он платил фирме «Миннели».
И вдруг…
– Не может быть!
Роджер даже вскочил с кровати.
– Неужели это была она? Да! Точно!..
И он хлопнул себя по голому колену.
Теперь воспоминания полились рекой: он принял немного в баре, потом пошел размяться, потом вроде драка, затем снова бар, выпивка и точно она – Пенелопа Кьюзак, младший партнер «Кехлер и Янг».
– Мы говорили о работе, – вспомнил Роджер и, подойдя к столу, достал из выдвижного ящика коробку мятных леденцов. Мятные он не любил, но под их грудой притаились несколько вишневых и апельсиновых.
– А потом она призналась, что вызвала вытрезвителей! – вслух произнес Роджер, разгрызая леденец. – Точно, она их оплатила, а не я!.. Отлично!..
Довольный собой, Роджер подошел к покосившемуся шкафу, открыл его и нашел спортивные штаны – они сейчас годились лучше всех остальных. Потом прошел на кухню, включил чайник и, выбрав в мойке самый чистый стакан, поставил на стол. Он собирался выпить чаю.
Обрывки воспоминаний собирались в единое целое, и теперь он вспомнил какие-то разговоры, шутки, смех Пенелопы и даже то, что они перешли на ты. А еще – как крепко ее задела эта малолетка! Кажется, Пенни даже уделала ее одним ударом с правой! Или с левой?
Роджер стал вспоминать, двигая то одной рукой, то другой. Впрочем, совсем не важно. Они расстались лучшими друзьями, и теперь можно было спокойно отправляться на задание, зная, что здесь у него есть красивая и умная женщина-друг. Да, такое бывает, что ни трепали бы самцы с передозом тестостерона.
– В конце концов, Роджер, ты разведчик и все такое. Ты – профессионал.
Чайник вскипел, Роджер налил кипяток в стакан и бросил заварку. Кажется, это был «брусничный сбор» или «кока-кола», по цвету эти таблетки были почти одинаковы.
Какое-то время таблетка шипела и хаотична перемещалась по стакану, то и дело меняя цвет пойла, но потом процесс стал приходить в норму, если не считать пару всплывших вермишелин от быстросупа, который он заваривал в этом стакане три дня назад. Но это пустяк – выбросить пару вермишелин нетрудно. И поджаренный лук тоже, и кусок искусственного мяса. Пустяк.
Лязгнул сигнал «петакома», Роджер подскочил к кухонному приемнику и, нажав кнопку «без видео», ответил:
– Аллеу, слушаю вас!..
– Ты сука, Вуйначек! Сука и мразь!.. – завизжала какая-то женщина, и Роджер тотчас ударил на «отбой», потом попятился и плюхнулся на табуретку.
– Я не должен был этого делать, не должен был… – подавленно произнес он и закрыл лицо ладонями, понимая, что теперь ничего сделать уже не возможно.
Значит, что-то у них все же было. Кажется, она говорила про поцелуи, про его настойчивость, про… Ох, это уже неважно. Теперь она наверняка подключит своих адвокатов. Хорошо оплачиваемых адвокатов «Кехлер и Янг». Адвокатов Роджер не боялся, он мог закопать их в парке «Акведук», если потребуется, но…
Снова лязгнул сигнал, и Роджер был вынужден ответить.
– Да… – выдохнул он, ожидая урагана угроз и оскорблений.
– Ну ты чего, в самом деле, по кнопкам хлопаешь?! Будешь забирать свой долбаный заказ, морда? Пятьдесят пар стираных и глаженых носок? Три недели лежат! Ну не крыса ли ты после этого, Вуйначек? Двадцать риттеров зажал?..
– Ирина, это ты? – спросил он, узнав голос прачки, которой отдавал в стирку вещи.
– Нет, блин, королева Катерина Сафская. Опять, что ли, обдолбанный и без трусов валяешься?
– Нет, с чего ты взяла?! – воскликнул Роджер, интуитивно прикрывая рукой промежность. – Сегодня же присылай курьера, все оплачу, плюс чаевые и все такое.
– Он уже дважды приходил, а ты прячешься!..
– Я… я уезжал, Ирина. Отдам сотню тебе и ему, давай на этом закончим.
– Давай закончим, – удивленно произнесла прачка и отключилась.
– Уфф, – выдохнул Роджер. – Спутал прачку с младшим партнером уважаемой юридической конторы. Дурак.
Таблетка в стакане успокоилась, и он сделал глоток получившейся смеси – чего-то среднее между чаем и супом трехдневной давности.
– Ты хороший парень, Вуйначек, – сообщил себе Роджер, переходя из кухни в комнату. – И ты напрасно подозреваешь себя в разного рода мерзостях. Ты честный, ты умный и теперь уже по-настоящему востребованный. Перестань хвататься за клочки всего старого, теперь ты снова в струе.
С этими словами Роджер сунул руку в карман пиджака и вытащил скомканные женские трусики.
– Так, – сказал он, бессильно опускаясь на кровать. – Стопудово малолетка подсунула, провокации захотела.
Снова накатила эта тошнотная волна воспоминаний, какие-то всхлипы, стоны, полицейские сирены и журчание воды в унитазе. Не могла малолетка проделать это, Пенни сразу дала ей в лобешник. Хотя та могла сначала тиснуть белье в карман, а потом начать привязываться. Могла? Могла.
Роджер растянул трусики и увидел монограмму «П.К.» – Пенелопа Кьюзак.
– Ох, ма… Я не должен был этого делать… Не должен…
20
Где-то в полдень, когда Роджер уже привел себя в порядок, в дверь снова постучали, и он вышел открыть, полагая, что его сосед пришел продолжить разговор, однако это оказался Янгер.
– Ты?
– Дело есть, нужно срочно сгонять в одно место.
– Были уже вчера в одном месте…
– Да, только это немного другое место.
– А чего так?
– Я могу зайти?
– Зайди, – пожал плечами Роджер и посторонился, пропуская Янгера в прихожую. Потом закрыл дверь. – Чего случилось?
– Видишь ли, Роджер… – видно было, что Янгеру не совсем удобно говорить на эту тему. – Дело в том, что курирую операцию я, а пакет кодировки дал директор.
– И что? – делано удивился Роджер, хотя уже понял, в чем дело. Секреты собственной операции кураторы не доверяли никому, ведь тогда они не могли бы отследить концы в случае провала.
– Я должен перезаписать текст по новому коду.
– Да ты издеваешься, что ли?! Снова жечь по живому?!
– Нет, успокойся. Базу нарезали, теперь новый код ляжет легко. Тем более он трех-, а не четырехуровневый. Так что ты точно ничего не почувствуешь, а я буду стоять рядом и держать тебя за руку. Честное слово, Роджер, без всяких шуток.
– Ладно, дай время собраться. Чаю хочешь?
– Чаю? Вот если бы какао…
– Есть и такая версия, «чип-сорок», форматированный, но окраска плотная…
– Давай, – согласился Янгер, и Роджер провел его на кухню. – Как там было вчера, небось оторвался по полной?
– Да уж, – улыбнулся Роджер, но не слишком радостно. С одной стороны, конечно, он не виноват, это все алкоголь, который к тому же покупал не он. А с другой – осадочек остался, мерзкий такой осадочек. – Ладно, ты пей свое какао, а я пойду оденусь. Я быстренько.
И, оставив Янгера на кухне, он вышел, а тот сел на табурет и стал потягивать напиток, стараясь сосредоточиться на его вкусе, а не на том, из чего и как его могли сделать.
Сам Янгер отчасти тоже присутствовал на вчерашней гулянке Роджера, правда, в качестве наблюдателя через посредническое лицо. И этим лицом был некто Хрящ, грабитель из центрального района, которого Янгер нашел благодаря криминальной картотеке.
Генерал Лангарфи отдал однозначный приказ – провести проверку кондиции Роджера, и обойти этот приказ было невозможно, поэтому Янгер нашел этого Хряща, вытащил из пивнухи и предложил пятьдесят риттеров за простую работу.
– Покажу тебе человечка, нужно взять его кошелек и принести мне. Все деньги в кошельке твои, мне нужен сам кошелек и то, что будет, кроме денег.
– А сам-то чего? Вроде не хилый…
– Я на такое пойти не могу – он меня знает.
– Тогда гони сотню.
– Хорошо, но второй полтинник после кошелька.
– Идет, начальник, пойдем. Покажешь своего человечка.
Найти Роджера оказалось нетрудно, он взял фланер, значит, следовало ждать возле «Голубой лагуны». Там он вскоре и появился, в костюме и в приподнятом настроении.
– Вот этот. Подождешь, когда выйдет подышать, и все сделаешь. Я буду в проулке, где договаривались.
– Хорошо, начальник, не вопрос.
И Янгер ушел, немного волнуясь за Роджера как за потенциального исполнителя задания. Возможно, Хрящ был слишком крутоват, и следовало найти бандита поплоше, однако майор знал, что директор службы проверяет все отчеты по Вуйначеку, поэтому халтура тут не прокатит.
Янгер вернулся в проулок возле пивнухи, поставил к стене какой-то ящик и, сев на него, стал смотреть на зажигавшиеся в небе звезды – в это время года быстро темнело.
На главной улице через полквартала шумел транспорт, то и дело проносились кареты «Скорой помощи» и полицейские машины, оглашая окрестности пронзительными сиренами.
Уже почти стемнело, и вдоль переулка зажглась половина от полагавшихся фонарей, остальные побили урки, чтобы было комфортнее.
Из пивнухи выкатили двое каких-то подонков. Они «ботали на фене», врали друг другу про какие-то несуществующие победы над копами и, заметив Янгера, остановились.
– Эй, ты чего здесь делаешь, фраер?
– Валите отсюда, – устало произнес Янгер. Последнюю неделю с подготовкой операции он недосыпал.
Подонки прислушались к инстинкту самосохранения и убрались восвояси, а вскоре с улицы в переулок заскочил Хрящ и зашагал к пивной. Потом заметил Янгера и, приблизившись, протянул смятый полтинник.
– Вот, возьми, ничего не вышло.
– Почему? – спросил Янгер, поднимаясь.
– Не стал я за сотню рисковать – стремно.
– А чего там стремного? – не понял Янгер.
– Ну, я когда выходить стал, прямо на него наткнулся, он пятерых холландеров затрамбовал. А я на такое не подписывался, так что держи свой задаток.
– Не нужно задатка, будем считать, что ты его отработал, – сказал Янгер и, одернув пиджак, пошел прочь.
– Эй, ну нехорошо как-то, чем же я отработал?
– Информацией, Хрящ, информацией. Не парься, иди выпей и забудь, что виделись.
– Ну… – Хрящ пожал плечами, посмотрел на смятый полтинник и, сунув его в карман, пошел в пивную.
– Ты?
– Дело есть, нужно срочно сгонять в одно место.
– Были уже вчера в одном месте…
– Да, только это немного другое место.
– А чего так?
– Я могу зайти?
– Зайди, – пожал плечами Роджер и посторонился, пропуская Янгера в прихожую. Потом закрыл дверь. – Чего случилось?
– Видишь ли, Роджер… – видно было, что Янгеру не совсем удобно говорить на эту тему. – Дело в том, что курирую операцию я, а пакет кодировки дал директор.
– И что? – делано удивился Роджер, хотя уже понял, в чем дело. Секреты собственной операции кураторы не доверяли никому, ведь тогда они не могли бы отследить концы в случае провала.
– Я должен перезаписать текст по новому коду.
– Да ты издеваешься, что ли?! Снова жечь по живому?!
– Нет, успокойся. Базу нарезали, теперь новый код ляжет легко. Тем более он трех-, а не четырехуровневый. Так что ты точно ничего не почувствуешь, а я буду стоять рядом и держать тебя за руку. Честное слово, Роджер, без всяких шуток.
– Ладно, дай время собраться. Чаю хочешь?
– Чаю? Вот если бы какао…
– Есть и такая версия, «чип-сорок», форматированный, но окраска плотная…
– Давай, – согласился Янгер, и Роджер провел его на кухню. – Как там было вчера, небось оторвался по полной?
– Да уж, – улыбнулся Роджер, но не слишком радостно. С одной стороны, конечно, он не виноват, это все алкоголь, который к тому же покупал не он. А с другой – осадочек остался, мерзкий такой осадочек. – Ладно, ты пей свое какао, а я пойду оденусь. Я быстренько.
И, оставив Янгера на кухне, он вышел, а тот сел на табурет и стал потягивать напиток, стараясь сосредоточиться на его вкусе, а не на том, из чего и как его могли сделать.
Сам Янгер отчасти тоже присутствовал на вчерашней гулянке Роджера, правда, в качестве наблюдателя через посредническое лицо. И этим лицом был некто Хрящ, грабитель из центрального района, которого Янгер нашел благодаря криминальной картотеке.
Генерал Лангарфи отдал однозначный приказ – провести проверку кондиции Роджера, и обойти этот приказ было невозможно, поэтому Янгер нашел этого Хряща, вытащил из пивнухи и предложил пятьдесят риттеров за простую работу.
– Покажу тебе человечка, нужно взять его кошелек и принести мне. Все деньги в кошельке твои, мне нужен сам кошелек и то, что будет, кроме денег.
– А сам-то чего? Вроде не хилый…
– Я на такое пойти не могу – он меня знает.
– Тогда гони сотню.
– Хорошо, но второй полтинник после кошелька.
– Идет, начальник, пойдем. Покажешь своего человечка.
Найти Роджера оказалось нетрудно, он взял фланер, значит, следовало ждать возле «Голубой лагуны». Там он вскоре и появился, в костюме и в приподнятом настроении.
– Вот этот. Подождешь, когда выйдет подышать, и все сделаешь. Я буду в проулке, где договаривались.
– Хорошо, начальник, не вопрос.
И Янгер ушел, немного волнуясь за Роджера как за потенциального исполнителя задания. Возможно, Хрящ был слишком крутоват, и следовало найти бандита поплоше, однако майор знал, что директор службы проверяет все отчеты по Вуйначеку, поэтому халтура тут не прокатит.
Янгер вернулся в проулок возле пивнухи, поставил к стене какой-то ящик и, сев на него, стал смотреть на зажигавшиеся в небе звезды – в это время года быстро темнело.
На главной улице через полквартала шумел транспорт, то и дело проносились кареты «Скорой помощи» и полицейские машины, оглашая окрестности пронзительными сиренами.
Уже почти стемнело, и вдоль переулка зажглась половина от полагавшихся фонарей, остальные побили урки, чтобы было комфортнее.
Из пивнухи выкатили двое каких-то подонков. Они «ботали на фене», врали друг другу про какие-то несуществующие победы над копами и, заметив Янгера, остановились.
– Эй, ты чего здесь делаешь, фраер?
– Валите отсюда, – устало произнес Янгер. Последнюю неделю с подготовкой операции он недосыпал.
Подонки прислушались к инстинкту самосохранения и убрались восвояси, а вскоре с улицы в переулок заскочил Хрящ и зашагал к пивной. Потом заметил Янгера и, приблизившись, протянул смятый полтинник.
– Вот, возьми, ничего не вышло.
– Почему? – спросил Янгер, поднимаясь.
– Не стал я за сотню рисковать – стремно.
– А чего там стремного? – не понял Янгер.
– Ну, я когда выходить стал, прямо на него наткнулся, он пятерых холландеров затрамбовал. А я на такое не подписывался, так что держи свой задаток.
– Не нужно задатка, будем считать, что ты его отработал, – сказал Янгер и, одернув пиджак, пошел прочь.
– Эй, ну нехорошо как-то, чем же я отработал?
– Информацией, Хрящ, информацией. Не парься, иди выпей и забудь, что виделись.
– Ну… – Хрящ пожал плечами, посмотрел на смятый полтинник и, сунув его в карман, пошел в пивную.
21
Пододвинув гостевой стул, генерал Лагарфи забросил на него ноги и расстегнул чуть тесноватый пиджак. За последнюю неделю он снова набрал вес, увлекшись шоколадными пряниками с усилителями вкуса четвертой категории. Да, он знал, что баловство с усилителями до добра не доводит, однако и не подозревал, что они затягивают так быстро.
Пришлось пройти двухчасовую корректирующую программу отвыкания, заплатив врачу за анонимный прием немалые деньги, и вот теперь его к этим пряникам уже не тянуло. Ну, почти не тянуло.
Генерал посмотрел на часы. Он ждал уже двадцать минут, но мог подождать и еще, ведь тот, чьего звонка генерал ждал, был на задании.
Он вернул сигнал с отсечкой, что, дескать, принял к сведению приказ начальника связаться с ним, но, видимо, пока не мог отвлечься.
Лагарфи вздохнул, побарабанил пальцами по столу, и в этот момент зажужжал его персональный коннектор. Полковник включил его на громкую связь – за утечки из своего кабинета он не боялся.
– Это я, сэр, наконец-то освободился.
– Отлично, майор. Мне нужно, чтобы вы с недельку походили за Янгером.
– Надо, значит, походим, сэр. А что, есть какие-то…
– Нет-нет, скорее это для профилактики, чтобы быть спокойным. Ему предстоит кураторство, хочется быть уверенным, что он в порядке.
– Да, сэр, конечно. Доклад раз в сутки?
– Давайте через каждые шесть часов, так будет правильнее.
– Хорошо, сэр. Я подключусь к этому прямо сейчас.
– Вот именно, майор, это я и хотел вам сказать.
Отключившись, Лагарфи посидел еще немного, прикидывая, что он еще за сегодня должен сделать, затем поднялся и вышел в приемную, невольно застав врасплох секретаря Жонао. Тот ударил по кнопке, чтобы погасить на мониторе окно с сериалом, но, что-то перепутав, только прибавил громкости.
– Я отлучусь ненадолго… – сказал полковник.
«…ты уже никогда не вернешься, потому что только она будет манить тебя взглядом…»
«О, не говори так!»
– Да, сэр, я понял. Если позвонят из «си-четырнадцать», что им сказать?
– Скажите, что я раздумываю об их предложении.
– Сенатор Росторн, сэр, он собирался подъехать, чтобы обсудить…
– «…только ты и никто другой!»
– «О, Аманда!»
– «О, Джозеф!»
Генерал сделал вид, что ничего не замечает, и Жонао приходилось делать то же самое, однако это было мучительно, ведь он полгода следил за развитием сюжета и вот теперь был вынужден отвлечься.
– Наври что-нибудь этому сенатору, а я удаляюсь.
– Хорошо, сэр.
Генерал выскользнул в коридор и поспешил к выходу из здания, вновь и вновь перебирая дела, которые за сегодня предстояло выполнить. Сначала важные, потом остальное.
На проходной его узнали, хотя он предъявил резервные документы. А значит, его водитель уже получил сигнал, что босс идет на стоянку, и стало быть, появится возле автомобиля раньше него.
Выйдя на крыльцо, генерал сплюнул от досады. Ну почему его опознали? И как?
Заметив его появление, по углам парковки шевельнулись скрытые в статуях купидонов камеры, отслеживая нервные движения директора службы. Дежурный сотрудник, скрывавшийся за поднятым капотом одного из автомобилей, осторожно выглянул из своего убежища.
Несмотря на отсутствие видимых часовых и высоких стен с колючей проволокой, здание службы было не так уж беззащитно.
Подойдя к своему служебному «Блэкберду», наряженному в лакированную манишку утилитарного семейного «Саабо», полковник обнаружил готового к трудовым подвигам водителя.
– Куда рванем, сэр?
– Кто рванет, а кто и спать завалится.
Генерал забрал у водителя ключи и улыбнулся.
– И что теперь? – удивился тот.
– Вали обратно в дежурку, а я один прошвырнусь.
– Но куда, сэр? – вырвалось у водилы.
– По бабам, разумеется.
– Как скажете, сэр, – нехотя согласился тот.
Пришлось пройти двухчасовую корректирующую программу отвыкания, заплатив врачу за анонимный прием немалые деньги, и вот теперь его к этим пряникам уже не тянуло. Ну, почти не тянуло.
Генерал посмотрел на часы. Он ждал уже двадцать минут, но мог подождать и еще, ведь тот, чьего звонка генерал ждал, был на задании.
Он вернул сигнал с отсечкой, что, дескать, принял к сведению приказ начальника связаться с ним, но, видимо, пока не мог отвлечься.
Лагарфи вздохнул, побарабанил пальцами по столу, и в этот момент зажужжал его персональный коннектор. Полковник включил его на громкую связь – за утечки из своего кабинета он не боялся.
– Это я, сэр, наконец-то освободился.
– Отлично, майор. Мне нужно, чтобы вы с недельку походили за Янгером.
– Надо, значит, походим, сэр. А что, есть какие-то…
– Нет-нет, скорее это для профилактики, чтобы быть спокойным. Ему предстоит кураторство, хочется быть уверенным, что он в порядке.
– Да, сэр, конечно. Доклад раз в сутки?
– Давайте через каждые шесть часов, так будет правильнее.
– Хорошо, сэр. Я подключусь к этому прямо сейчас.
– Вот именно, майор, это я и хотел вам сказать.
Отключившись, Лагарфи посидел еще немного, прикидывая, что он еще за сегодня должен сделать, затем поднялся и вышел в приемную, невольно застав врасплох секретаря Жонао. Тот ударил по кнопке, чтобы погасить на мониторе окно с сериалом, но, что-то перепутав, только прибавил громкости.
– Я отлучусь ненадолго… – сказал полковник.
«…ты уже никогда не вернешься, потому что только она будет манить тебя взглядом…»
«О, не говори так!»
– Да, сэр, я понял. Если позвонят из «си-четырнадцать», что им сказать?
– Скажите, что я раздумываю об их предложении.
– Сенатор Росторн, сэр, он собирался подъехать, чтобы обсудить…
– «…только ты и никто другой!»
– «О, Аманда!»
– «О, Джозеф!»
Генерал сделал вид, что ничего не замечает, и Жонао приходилось делать то же самое, однако это было мучительно, ведь он полгода следил за развитием сюжета и вот теперь был вынужден отвлечься.
– Наври что-нибудь этому сенатору, а я удаляюсь.
– Хорошо, сэр.
Генерал выскользнул в коридор и поспешил к выходу из здания, вновь и вновь перебирая дела, которые за сегодня предстояло выполнить. Сначала важные, потом остальное.
На проходной его узнали, хотя он предъявил резервные документы. А значит, его водитель уже получил сигнал, что босс идет на стоянку, и стало быть, появится возле автомобиля раньше него.
Выйдя на крыльцо, генерал сплюнул от досады. Ну почему его опознали? И как?
Заметив его появление, по углам парковки шевельнулись скрытые в статуях купидонов камеры, отслеживая нервные движения директора службы. Дежурный сотрудник, скрывавшийся за поднятым капотом одного из автомобилей, осторожно выглянул из своего убежища.
Несмотря на отсутствие видимых часовых и высоких стен с колючей проволокой, здание службы было не так уж беззащитно.
Подойдя к своему служебному «Блэкберду», наряженному в лакированную манишку утилитарного семейного «Саабо», полковник обнаружил готового к трудовым подвигам водителя.
– Куда рванем, сэр?
– Кто рванет, а кто и спать завалится.
Генерал забрал у водителя ключи и улыбнулся.
– И что теперь? – удивился тот.
– Вали обратно в дежурку, а я один прошвырнусь.
– Но куда, сэр? – вырвалось у водилы.
– По бабам, разумеется.
– Как скажете, сэр, – нехотя согласился тот.
22
Прежде Лагарфи полагал, что не такая уж это сложная работа – вертеть рулем, давить на педали и время от времени посылать ругательства в адрес других водителей.
Но в реальности все оказалось сложнее, и это ему орали, чтобы смотрел за дорогой, включал повороты и все такое прочее. И что самое неприятное, он довольно быстро обнаружил хвост – микроавтобус с ободранным боком. Тот держался прямо за «Блэкбердом», не напирая на корму, но и не отставая дальше двадцати-тридцати метров.
Коммуникатор в кармане предательски задрожал, показывая, что тоже боится. Генерал был вынужден ответить.
– Мистер Козыревский? – спросил милый женский голос.
– Да, это я, – отозвался Лагарфи, подтверждая свое резервное имя.
– Нам ждать вас сегодня?
– Ну разумеется. Я уже в дороге.
– Принято.
Лагарфи дернул руль, сворачивая в переулок и заставляя микроавтобус с ободранным боком жечь свои тормоза. Преследователь сумел вписаться в поворот и сбросил обороты, ожидая новых маневров Лагарфи.
– Ну ладно, урод, – сказал генерал и остановил машину на дворовой стоянке. Затем вышел, хлопнул дверцей и поспешил в подъезд, на ходу щелкнув в кармане брелоком для подавления камер видеонаблюдения.
Потом нырнул под лестницу и стал ждать.
С момента назначения на должность он еще ни разу не использовал навыков, приобретенных на спецкурсе, куда пришлось кататься в течение полугода. Генерал вспомнил, как трудно было поначалу и как хотелось послать подальше все – и высокую должность, и людей, которые протолкнули его на этот пост. Одно дело – сидеть в удобном кресле, подписывая какие-то бумажки, и совсем другое – наматывать круги на солнцепеке и драться на кулаках с молодыми и сильными инструкторами, которые хотя и поддавались, но, случалось, давали понять, кто тут главный.
Однако позже он за этот курс был даже благодарен, ведь, помимо физической подготовки, с ним работали психологи, помогая, как они выражались, «распрямить плечи». И – да, он их распрямил и избавился от многий фобий, которые преследовали его до этого всю жизнь и которые он давно считал частью своей натуры.
На крыльце шаркнули подошвы, затем пауза, и, наконец, открылась дверь. Лагарфи достал пистолет – он не был намерен шутить, только не сегодня.
На полу проявилась тень преследователя, это был точно он, другой не стал бы так красться.
Лагарфи поднял пистолет и затаил дыхание. Шаг, еще шаг, преследователь появился совсем рядом, и генерал выстрелил.
Пуля отбросила незнакомца к стене, и, ударившись о нее, он сполз на пол, оставив на серой краске полосу крови.
– Кто тебя послал, сволочь? – зло спросил Лагарфи, собираясь сделать контрольный выстрел.
– Я… я… – изо рта раненого шла кровь, и он не мог говорить, только приподнял ослабевшую руку, показав висевший на ней жетон с личным номером.
– Ах, чтоб вас! – топнул ногой Лагарфи. – Я же отказался от охраны!..
Он убрал пистолет и выскочил из подъезда через другую дверь. Теперь ему предстоял разговор с начальником охраны, которого он дважды предупреждал, что отказывается от сопровождения.
– Но почему, сэр? – удивлялся тот.
– Я не собираюсь обсуждать это с вами, капитан Эверетт.
«Значит, все-таки не понял», – размышлял Лагарфи, останавливаясь возле женского розово-серебристого автомобильчика.
Замок легко поддался электронной отмычке, едва полковник притронулся к дверце. Стараясь не поддаваться страхам, метавшимся вокруг, как перепуганные кошки, он сел на слишком высокое кресло, запустил кнопкой двигатель и поморщился, едва вдохнув напоенный духами воздух.
«Поехали», – скомандовал себе генерал, и автомобильчик недовольно замяукал, рыская расшатанными рулевыми тягами и вздрагивая всем корпусом, словно просыпаясь и недовольно потягиваясь после сна.
Лагарфи вывел машину со двора и встроился в поток уличного движения.
– Алле, мистер Козыревский?
– Да, фрейлейн, я здесь.
– Вы помните, мистер Козыревский, что…
– Я уже в дороге, мадам. Буквально вижу крышу вашего здания, – начал сердиться Лагарфи. Разве понимает эта дурочка, что он сейчас чуть не добил сотрудника своей собственной охраны? Лагарфи еще предстояло подумать над тем, почему капитан Эверетт продолжил сопровождение, хотя ему дважды было сказано, что…
Перед машиной метнулась крыса, и Лагарфи дернул руль. Ну откуда здесь эти твари? Куда смотрят власти города?
– Мы ждем вас и напоминаем, что ориентировочные временные границы вашего визита смещаются в следующих параметрах…
Дальше последовала целая цепочка каких-то цифр и голосовых искажений, которых Лагарфи не то что не понял, но даже никогда не слышал.
Впрочем, сейчас генерал меньше всего думал о том, что рассказывает ему этот имитатор женского голоса, он внимательно вглядывался в экран панорамы заднего вида – как будто никаких хвостов.
«Порядок», – сказал себе Лагарфи и свернул в очередной дворик, на этот раз – совершенно искусственный. С ложными детскими качелями и макетами припаркованных машин.
Но в реальности все оказалось сложнее, и это ему орали, чтобы смотрел за дорогой, включал повороты и все такое прочее. И что самое неприятное, он довольно быстро обнаружил хвост – микроавтобус с ободранным боком. Тот держался прямо за «Блэкбердом», не напирая на корму, но и не отставая дальше двадцати-тридцати метров.
Коммуникатор в кармане предательски задрожал, показывая, что тоже боится. Генерал был вынужден ответить.
– Мистер Козыревский? – спросил милый женский голос.
– Да, это я, – отозвался Лагарфи, подтверждая свое резервное имя.
– Нам ждать вас сегодня?
– Ну разумеется. Я уже в дороге.
– Принято.
Лагарфи дернул руль, сворачивая в переулок и заставляя микроавтобус с ободранным боком жечь свои тормоза. Преследователь сумел вписаться в поворот и сбросил обороты, ожидая новых маневров Лагарфи.
– Ну ладно, урод, – сказал генерал и остановил машину на дворовой стоянке. Затем вышел, хлопнул дверцей и поспешил в подъезд, на ходу щелкнув в кармане брелоком для подавления камер видеонаблюдения.
Потом нырнул под лестницу и стал ждать.
С момента назначения на должность он еще ни разу не использовал навыков, приобретенных на спецкурсе, куда пришлось кататься в течение полугода. Генерал вспомнил, как трудно было поначалу и как хотелось послать подальше все – и высокую должность, и людей, которые протолкнули его на этот пост. Одно дело – сидеть в удобном кресле, подписывая какие-то бумажки, и совсем другое – наматывать круги на солнцепеке и драться на кулаках с молодыми и сильными инструкторами, которые хотя и поддавались, но, случалось, давали понять, кто тут главный.
Однако позже он за этот курс был даже благодарен, ведь, помимо физической подготовки, с ним работали психологи, помогая, как они выражались, «распрямить плечи». И – да, он их распрямил и избавился от многий фобий, которые преследовали его до этого всю жизнь и которые он давно считал частью своей натуры.
На крыльце шаркнули подошвы, затем пауза, и, наконец, открылась дверь. Лагарфи достал пистолет – он не был намерен шутить, только не сегодня.
На полу проявилась тень преследователя, это был точно он, другой не стал бы так красться.
Лагарфи поднял пистолет и затаил дыхание. Шаг, еще шаг, преследователь появился совсем рядом, и генерал выстрелил.
Пуля отбросила незнакомца к стене, и, ударившись о нее, он сполз на пол, оставив на серой краске полосу крови.
– Кто тебя послал, сволочь? – зло спросил Лагарфи, собираясь сделать контрольный выстрел.
– Я… я… – изо рта раненого шла кровь, и он не мог говорить, только приподнял ослабевшую руку, показав висевший на ней жетон с личным номером.
– Ах, чтоб вас! – топнул ногой Лагарфи. – Я же отказался от охраны!..
Он убрал пистолет и выскочил из подъезда через другую дверь. Теперь ему предстоял разговор с начальником охраны, которого он дважды предупреждал, что отказывается от сопровождения.
– Но почему, сэр? – удивлялся тот.
– Я не собираюсь обсуждать это с вами, капитан Эверетт.
«Значит, все-таки не понял», – размышлял Лагарфи, останавливаясь возле женского розово-серебристого автомобильчика.
Замок легко поддался электронной отмычке, едва полковник притронулся к дверце. Стараясь не поддаваться страхам, метавшимся вокруг, как перепуганные кошки, он сел на слишком высокое кресло, запустил кнопкой двигатель и поморщился, едва вдохнув напоенный духами воздух.
«Поехали», – скомандовал себе генерал, и автомобильчик недовольно замяукал, рыская расшатанными рулевыми тягами и вздрагивая всем корпусом, словно просыпаясь и недовольно потягиваясь после сна.
Лагарфи вывел машину со двора и встроился в поток уличного движения.
– Алле, мистер Козыревский?
– Да, фрейлейн, я здесь.
– Вы помните, мистер Козыревский, что…
– Я уже в дороге, мадам. Буквально вижу крышу вашего здания, – начал сердиться Лагарфи. Разве понимает эта дурочка, что он сейчас чуть не добил сотрудника своей собственной охраны? Лагарфи еще предстояло подумать над тем, почему капитан Эверетт продолжил сопровождение, хотя ему дважды было сказано, что…
Перед машиной метнулась крыса, и Лагарфи дернул руль. Ну откуда здесь эти твари? Куда смотрят власти города?
– Мы ждем вас и напоминаем, что ориентировочные временные границы вашего визита смещаются в следующих параметрах…
Дальше последовала целая цепочка каких-то цифр и голосовых искажений, которых Лагарфи не то что не понял, но даже никогда не слышал.
Впрочем, сейчас генерал меньше всего думал о том, что рассказывает ему этот имитатор женского голоса, он внимательно вглядывался в экран панорамы заднего вида – как будто никаких хвостов.
«Порядок», – сказал себе Лагарфи и свернул в очередной дворик, на этот раз – совершенно искусственный. С ложными детскими качелями и макетами припаркованных машин.
23
Он вошел в здание через дверь под неброской вывеской и сразу был остановлен охранником, одетым в полувоенную форму, как множество охранников в этом городе.
– Здравствуйте, сэр. Вы к кому?
– Мне назначено, – ответил Лагарфи, он не первый раз приходил сюда.
– Кто вам назначил?
– Мне нужно в двадцать шестую комнату…
– Вот как?
Охранник заглянул на лежащий на стойке планшет и разблокировал турникет.
– Проходите, вас уже ждут. Оружие оставите на ярусе.
Лагарфи кивнул и пошел по уже знакомому маршруту. В коридорах вполне обычного офисного здания было тихо, лишь где-то в дальнем конце коридора женские голоса обсуждали, куда поставить автомат с питьевой водой.
Добравшись до лифтового холла, он вошел в кабину и нажал нужную кнопку. Кабина чуть покачнулась и загудела, как и в прошлые его посещения, но никакого перемещения не чувствовалось, как будто в механизме что-то отказало. Потом дверцы распахнулись, и в лицо Лагарфи ударил свежий ветер, наполненный запахом нагретых солнцем трав. В прошлый раз, в момент секундных видений, он рассмотрел не больше прежнего – какая-то долина, роща и, кажется, берег моря.
Наконец все закончилось, дверцы распахнулись по-настоящему, и он вышел в коридор, пропахший недорогим дезинфектором из системы кондиционирования воздуха.
– Сэр, у вас есть что предъявить? – задал вопрос охранник, стоявший перед очередным турникетом.
– Да, конечно, – кивнул Лагарфи и шагнул к стойке с выдвижными металлическими ящиками, где можно было оставить оружие и какие-то другие запрещенные вещи.
Пока Лагарфи возился с ящиком, он почти не дышал, закусив губу, чтобы подавить неприятное ощущение. Под испытующими взглядами здешних охранников он чувствовал себя совершенно беспомощным.
– Все? – спросил охранник, когда Лагарфи задвинул ящик.
– Так точно, – кивнул тот и нервно улыбнулся.
Как и в прошлые разы, он ожидал, что охранник захочет проверить, не оставил ли гость что-то запрещенное, но, видимо, охранники верили ему на слово, по крайней мере, Лагарфи хотелось так думать.
– Проходите, сэр. Добро пожаловать.
Лагарфи прошел мимо охранника и наконец обрел способность ровно дышать. Что за людей они ставят в охрану?
Дойдя до двери с нужным номером, генерал толкнул ее и на мгновение оказался во власти очередной осязаемой картины: ночь, звон цикад и где-то внизу, под скалами, приглушенное дыхание океана.
– Как вам наши картины, генерал? – улыбнулся куратор Лагарфи, которого звали мистер Смайли.
– Поначалу было непривычно, но теперь мне даже нравится.
– Для каждого субъекта они свои собственные.
– Как мило. Я могу присесть, сэр?
– Садитесь, конечно, дорогой Лагарфи, и оставьте этот служебный язык. Не нужно никаких «сэров» и «господинов», я – старина Смайли, для вас просто друг.
– Да, сэр, я помню, вы мне это уже говорили, – сказал Лагарфи, которому отчасти даже нравилось чувствовать себя подчиненным таким особам, как этот Смайли. В какой-то мере это снимало с него ответственность, которая его угнетала.
– Итак, с чем пришли, дорогой Лагарфи?
– В ближайшее время нами планируется две операции по переброске информации. Несколько умников из правительства решили воспользоваться нашими особыми каналами.
– Их можно понять, мы не всегда работаем безупречно тонко, – со вздохом произнес Смайли, покручивая в руках нечто похожее на карандаш, но не карандаш. Точно не карандаш, Лагарфи подозревал, что это инициатор какого-то сканера, с помощью которого проверяют правдивость его слов или общую лояльность.
– Да, они постоянно что-то замечают, собирают собственные комитеты, забрасывают нас требованиями принять меры.
– Здравствуйте, сэр. Вы к кому?
– Мне назначено, – ответил Лагарфи, он не первый раз приходил сюда.
– Кто вам назначил?
– Мне нужно в двадцать шестую комнату…
– Вот как?
Охранник заглянул на лежащий на стойке планшет и разблокировал турникет.
– Проходите, вас уже ждут. Оружие оставите на ярусе.
Лагарфи кивнул и пошел по уже знакомому маршруту. В коридорах вполне обычного офисного здания было тихо, лишь где-то в дальнем конце коридора женские голоса обсуждали, куда поставить автомат с питьевой водой.
Добравшись до лифтового холла, он вошел в кабину и нажал нужную кнопку. Кабина чуть покачнулась и загудела, как и в прошлые его посещения, но никакого перемещения не чувствовалось, как будто в механизме что-то отказало. Потом дверцы распахнулись, и в лицо Лагарфи ударил свежий ветер, наполненный запахом нагретых солнцем трав. В прошлый раз, в момент секундных видений, он рассмотрел не больше прежнего – какая-то долина, роща и, кажется, берег моря.
Наконец все закончилось, дверцы распахнулись по-настоящему, и он вышел в коридор, пропахший недорогим дезинфектором из системы кондиционирования воздуха.
– Сэр, у вас есть что предъявить? – задал вопрос охранник, стоявший перед очередным турникетом.
– Да, конечно, – кивнул Лагарфи и шагнул к стойке с выдвижными металлическими ящиками, где можно было оставить оружие и какие-то другие запрещенные вещи.
Пока Лагарфи возился с ящиком, он почти не дышал, закусив губу, чтобы подавить неприятное ощущение. Под испытующими взглядами здешних охранников он чувствовал себя совершенно беспомощным.
– Все? – спросил охранник, когда Лагарфи задвинул ящик.
– Так точно, – кивнул тот и нервно улыбнулся.
Как и в прошлые разы, он ожидал, что охранник захочет проверить, не оставил ли гость что-то запрещенное, но, видимо, охранники верили ему на слово, по крайней мере, Лагарфи хотелось так думать.
– Проходите, сэр. Добро пожаловать.
Лагарфи прошел мимо охранника и наконец обрел способность ровно дышать. Что за людей они ставят в охрану?
Дойдя до двери с нужным номером, генерал толкнул ее и на мгновение оказался во власти очередной осязаемой картины: ночь, звон цикад и где-то внизу, под скалами, приглушенное дыхание океана.
– Как вам наши картины, генерал? – улыбнулся куратор Лагарфи, которого звали мистер Смайли.
– Поначалу было непривычно, но теперь мне даже нравится.
– Для каждого субъекта они свои собственные.
– Как мило. Я могу присесть, сэр?
– Садитесь, конечно, дорогой Лагарфи, и оставьте этот служебный язык. Не нужно никаких «сэров» и «господинов», я – старина Смайли, для вас просто друг.
– Да, сэр, я помню, вы мне это уже говорили, – сказал Лагарфи, которому отчасти даже нравилось чувствовать себя подчиненным таким особам, как этот Смайли. В какой-то мере это снимало с него ответственность, которая его угнетала.
– Итак, с чем пришли, дорогой Лагарфи?
– В ближайшее время нами планируется две операции по переброске информации. Несколько умников из правительства решили воспользоваться нашими особыми каналами.
– Их можно понять, мы не всегда работаем безупречно тонко, – со вздохом произнес Смайли, покручивая в руках нечто похожее на карандаш, но не карандаш. Точно не карандаш, Лагарфи подозревал, что это инициатор какого-то сканера, с помощью которого проверяют правдивость его слов или общую лояльность.
– Да, они постоянно что-то замечают, собирают собственные комитеты, забрасывают нас требованиями принять меры.