Алекс Орлов
Правила большой игры

1

   На пригороды спустилась ночь, и насекомые наперегонки полетели к уличным фонарям, чтобы самоотверженно биться о стеклянные колбы и, обессилев, упасть на дорогу.
   Одно за другим гасли окна: в пригородах ложились рано.
   – По-моему, здесь комары, – хлопнув себя по щеке, сообщил Рон.
   – Это не комары, – возразил Джек, в свою очередь прихлопывая насекомое на запястье.
   – А что же это?
   – Лесные блохи…
   – Этого только не хватало. – Рон неистово зачесался. – Терпеть не могу блох, тем более лесных.
   – Ладно, наплюй… Смотри, он начинает гасить свет.
   Рон немного привстал: ему мешала ветка.
   – Точно. – В двухэтажном коттедже, за которым они наблюдали уже три часа, стали гаснуть окна. В одном из них было видно, как хозяин поднимается по лестнице на второй этаж.
   – Тарелку понес, видел?
   – Ага.
   – А кому? Он же вроде один живет.
   – Наверху кто-то есть, собака или больная жена.
   – Собака нам нежелательна, если залает, старик может вызвать полицию.
   Наконец во всем коттедже стало темно, только один небольшой фонарь освещал крыльцо, выхватывая из темноты кусок лужайки с неровно подстриженным газоном и неумело посаженными на клумбах цветами.
   – Нет, если бы в доме была женщина, цветы вы глядели бы получше, – пришел к выводу Джек.
   – Согласен, а на бельевой веревки были быка кие-то женские вещи.
   – Тут ты прав.
   Напарники замолчали, глядя на эту самую бельевую веревку, где висели две пары брюк и несколько рубашек устаревших фасонов – гражданская одежда, именно то, что требовалось.
   Где– то залаяли собаки. Рон оглянулся.
   – По-моему, где-то сзади…
   – Ладно, пошли.
   – Может, подождем еще?
   – Подождать? – Джек прислушался к доносившемуся из леса шуму. Собак там становилось все больше – их отпускали за ограду хозяева, чтобы псы патрулировали территорию. В последнее время в домах участились кражи, и, поскольку полиция не могла навести порядок, обитатели пригородов договорились выпускать на ночь собак, отсидевших на привязи дневную смену. Правда, существовала опасность, что они покусают припозднившихся прохожих, однако местные ложились рано, а все чужаки были для них ворами. А ворам – и поделом.
   Боюсь, скоро нами заинтересуются собаки, тогда придется уносить ноги.
   – Если не покусают, то облают так, что всю округу поднимут, – согласился Рон, прислушиваясь к треску кустов и радостному повизгиванию.
   – Держи…
   Джек передал Рону автомат, узкий чемоданчик и стал карабкаться по ржавой сетке. Наверху его ждали загнутые кверху концы толстой проволоки, однако
   Джека с Роном трудно было испугать подобными вещами, на войне им приходилось преодолевать куда более страшные заграждения.
   Спустившись на территорию участка, Джек принял у Рона оба автомата и драгоценный чемоданчик, за обладание которым прошлой ночью погибло несколько десятков человек.
   Бой был чудовищно жестоким, кровь лилась рекой, но Джек и Рон так и не выяснили истинную ценность захваченного ими трофея.
   Когда напарник перелез через забор, Джек отдал ему его оружие.
   – Пошли.
   Они осторожно двинулись к небольшому пятну света. Окна оставались темными, и вокруг было тихо, если не считать все усиливающийся шум от собачьих игрищ. Опьяненные свободой псы носились по прилегавшему к участкам лесу и устраивали потасовки.
   – Давай, Рон, – сказал Джек, отходя в темноту.
   Они давно работали в паре, и всегда кто-то один выполнял роль прикрывающего.
   Рон подкрался к веревке и ощупал брюки – они были еще сырыми. Впрочем, это не имело значения, главное, чтобы обе пары оказались достаточно просторными.
   Рубашек висело пять, то есть имелся какой-то выбор. Вот только расцветки были яркими, а фасоны староватыми. Рону вспомнилось, он сам носил такие лет двадцать назад. Хозяин коттеджа был постарше его, но к вещам своей молодости питал слабость. Все рубашки были в хорошем состоянии, насколько можно было разглядеть при свете дежурного фонаря.
   «Хорошо же мы будем выглядеть в этих тряпках», – ухмыльнулся Рон, снимая трофеи с веревки. Теперь можно было уходить.
   Неожиданно из-за угла появился хозяин, в шлепанцах на босу ногу и в халате. Его седые волосы были всклокочены, отчего он походил на одуванчик.
   В руках одуванчик держал двуствольное ружье, нацеленное на Рона.
   – Руки вверх, воришка!
   Рон не столько испугался, сколько удивился. Если бы хозяин выходил через главную дверь, можно было успеть спрятаться, но старик воспользовался черным ходом. Всего не предусмотреть.
   «Где же Джек?» – подумал Рон, держа автомат так, чтобы хозяин дома его не заметил. Поднимать здесь шум, а тем более стрельбу не хотелось.
   Появился Джек, он шагнул из темноты, оказавшись позади старика с ружьем. Прихватив двустволку одной рукой, Джек несильно тюкнул его ребром ладони, но склочный старик, падая, сумел дернуть спусковой крючок, и ружье выстрелило в небо.
   Джеку показалось, что выстрел прозвучал громче взрыва. Собаки, на мгновение замолчав, прекратили игры, а затем залаяли все разом, в том числе и те, кого не выпустили на ночную прогулку.
   В окнах домов стал зажигаться свет, послышались голоса.
   – Уходим, уходим! – свистящим шепотом произнес Рон, но Джек задержался возле старика, проверяя пульс, – ему показалось, что он слишком сильно уда рил хозяина дома. Наверное, выглядело это странно, учитывая, что несколько часов назад он застрелил по крайней мере десять охранников подземного бункера.
   Нащупав у старика пульс, Джек побежал следом за Роном.
   Они с разбегу перемахнули через забор, а со стороны шоссе уже доносились полицейские сирены.
   – По нашу душу… – сказал Рон, прислушиваясь.
   – Не обязательно, они могут мимо ехать.
   Напарники двинулась в глубь леса. Рон шел первым, ухитряясь даже в полной темноте обходить сухие кусты с острыми ветками. Он восемь лет провоевал в разведке и умел ориентироваться ночью не хуже летучей мыши.

2

   Отход беглецов был замечен собаками. Позабыв про свои игры, они образовали грозную стаю и неожиданно появились перед Джеком и Роном из зарослей репейника.
   – Стоп, мерзавцы! – громко сказал Рон, непонятно к кому обращаясь.
   Глаза собак светились в темноте рубинами. Рон скрутил добытую одежду в комок и сунул под мышку, затем осторожно достал нож. Он знал, что собаки не любят резких движений, тем более собравшиеся в стаю и уверенные в своей победе.
   – Придется стрелять.
   – Не хотелось бы…
   Собаки понемногу сжимали кольцо. Их было не меньше дюжины.
   – Я попробую огреть их дубиной…
   Рон ухватился за ветку вязника и срубил ее ударом ножа. Собаки, всхрапнув от ярости, рванули к нему. Пришлось отбросить ветку. Первая собака вцепилась ему в лодыжку.
   Реакция Рона была молниеносной: взмах рукой – и смертельно раненный пес покатился, хрипя и брызгая кровью. После этого на Рона набросилась вся свора, и он упал, старательно прикрывая добытую одежду. Псы остервенело, вцеплялись в ботинки, в ноги, в руки, в спину и голову, однако защитные накладки, бронежилет и шлем оказались им не по зубам.
   Джека атаковали только два пса, остальные были заняты Роном, однако стрелять все равно пришлось.
   Щурясь от ярких вспышек одиннадцатимиллиметрового SFATa, Джек выстрелил несколько раз, стараясь экономить патроны. Скуля и визгливо лая, уцелевшие и раненые собаки понеслись прочь. Рон приподнял голову и быстро встал на ноги.
   – Караул!
   – Помогите!
   – Где полиция?! – доносилось со стороны коттеджей.
   – Ишь как разошлись, болезные, – произнес Рон.
   – Одежда цела?
   – Вроде, хотя кровью могли запачкать…
   И они двинулись дальше, сопровождаемые криками переполошившихся обитателей северного пригорода.
   Напарники шли быстро, обходя заваленные сушняком участки и открытые поляны, на которых повсюду попадались следы пребывания человека – это был не лес, а скорее парк, днем здесь всегда можно было встретить отдыхающих.
   В одном месте пришлось пересечь освещенную фонарями аллею, на ней было несколько скамеек и пьяный бродяга. Заметив какое-то движение, он крикнул:
   – Алле! Все – ко мне!
   Джек и Рон прошли не останавливаясь.
   – Алле! Официант! Два пива – сдачи не надо!
   Издалека донесся свист турбин. Джек с Роном прижались к стволам деревьев и стали внимательно следить за полицейским айрмаком. Он медленно двигался вдоль аллеи, обшаривая прожекторами все подозрительные места.
   Пучок света выхватил скамейку с пьяницей, на миг задержался, и айрмак двинулся дальше.
   – Быстро сработали, – сказал Рон.
   – Это мог быть обычный патруль.
   – Обычный патруль? На айрмаке?
   – А почему нет?
   – Ладно, пошли дальше.

3

   Они не останавливались до самого утра и, по мнению Джека, отмахали километров двадцать, пока не уткнулись в небольшую речушку. Она текла в сторону города и когда-то впадала в реку Дарелл, однако теперь небольшой приток упрятали в бетонные трубы.
   – Тихо как, – сказал Рон, глядя, как клубится над водой туман. Парочка длинноногих птиц, похожих на чибисов, деловито расхаживала по мелководью.
   Редкими всплесками, словно нехотя, давала о себе знать сонная рыба.
   – Бежать дальше нет смысла, как думаешь, командир?
   Джек осмотрелся: берега выглядели достаточно дико для любителей отдыха на природе.
   – Так-то оно так, но лучше бы перебраться на ту сторону, на случай…
   – Если за нами погоня?
   Наверное, так.
   – Нет никакой погони, это я тебе точно говорю.
   Рон снова прислушался.
   – Когда за мной кто-то идет, я не спокоен – ты знаешь.
   – Знаю, – кивнул Джек.
   Они помолчали, глядя на дымящуюся речку и прислушиваясь к разносившимся над ней крикам птиц.
   – Давай сделаем тайники, переоденемся, – решился Джек.
   – Чемоданчик тоже оставим?
   – Думаю, лучше оставить. Есть люди, которые знают, как он выглядит. Нас могут пристрелить прямо в городе.
   – А без него?
   – А без него даже в – этих дурацких шмотках у нас будет шанс.
   – Ладно. – Рон повернулся к лесу. – Предлагаю копать вон под тем дубровником.
   – Дубровник? Я думал, это ситаб, – сказал Джек, рассматривая мощную крону дерева.
   – Неважно, здесь, на Цитрагоне, дубровника от ситаба никак не отличишь. Под ним и будем копать.
   Напарники подошли к выбранному дереву, оно стояло метрах в сорока от берега.
   – Главное, потом найти – это место, а то ведь ориентиров нет.
   – Ориентиров нет, – согласился Рон. – Значит, при отходе будем как-то привязываться. Как думаешь, сколько до города?
   – Километров тридцать… – ответил Джек, мастерски подрезая титановым ножом дерн.
   Рон аккуратно развесил на кустах трофейную одежду и спустился к речке, чтобы сорвать несколько речных лопухов. Он принес их и разложил так, чтобы Джеку удобно было выкладывать на них грунт. Пустяков в обустройстве тайника не существовало – важна была каждая мелочь. По свежей земле на траве и по просевшей поверхности дерна можно было отыскать чужой тайник, особенно если знаешь, что идешь по следу.
   Пока Джек трудился, не разгибая спины, Рон нес караульную службу. Свою помощь напарнику он не предлагал, поскольку знал, что лучше и правильнее Джека никто яму не сделает – схроны были пунктиком бывшего лейтенанта.
   – Все, – негромко сказал Джек, поднимаясь.
   – Толково, – оценил работу Рон и, отстегнув шлем, положил его на траву рядом с автоматом. Затем пришла очередь накладок, налокотников, парапластового бронежилета, высоких ботинок и, наконец, робы из специального материала.
   – Ты смотри, собачьи клыки не оставили на ней ни одной затяжечки, – сказал Рон, разглаживая снятое обмундирование.
   – Как ты думаешь, майку снять? – спросил он, растягивая на животе комплект армейского белья.
   – Думаю, придется. Хаки, будет просвечивать сквозь рубашку.
   – Вот и я так думаю, – вздохнул Рон и начал стягивать майку – белье ему нравилось, во время службы заиметь такую пару считалось большой удачей.
   Оставшись в хлопковых армейских трусах – тоже цвета хаки, Рон снял с ветки брюки. Ему достались серые, одевались они трудно, поскольку еще не высохли.
   – Ох, и дерьмово я себя в них чувствую, – пожаловался Рон, застегивая ширинку.
   – Не до жиру.
   – Вот и я об этом, – вздохнул Рон и снял с ветки рубашку. – Ничего, что я с бабочками взял? А тебе с гвоздиками досталась.
   – Ничего, – криво усмехнулся Джек. – Скручивай обмундирование потуже, боюсь, в яме места не хватит.
   – Хватит, ботинки-то мы опять наденем и авто маты заберем.
   – Да, – вздохнул Джек. – Без автоматов мы никто.
   – Ну как тебе? – спросил Рон, застегнув рубашку на все пуговицы.
   – Лучше не спрашивай, – ответил Джек, снимая шлем.
   – А по-моему, неплохо…
   Рон осмотрел себя, одернул штанины, наводя на них символические стрелки. Рубашка ему понравилась, в молодости у него была такая же.
   – Когда-то я точно в такой рубашке пользовался у девчонок большим спросом.
   – Не с твоей теперешней мордой, – обронил Джек, скручивая обмундирование.
   – Возможно. – Рон вздохнул. – Годы никого не щадят.
   Он присел на траву и принялся зашнуровывать ботинки – вот они-то никак не вязались с его гражданским костюмом. Закончив обуваться, Рон поднялся и, проверив автомат, посмотрел по сторонам. Стало значительно светлее, солнце должно было вот-вот показаться над горизонтом.
   Джек разместил на дне ямки чемоданчик, на него уложил их с Роном обмундирование и принялся аккуратно засыпать тайник, стараясь не перепачкать траву грунтом. Когда яма была заполнена, Джек тщательно уложил квадратик дерна. Лишнюю землю пришлось растаскивать по округе, высыпая под кустами среди высокой травы. Оставшиеся речные лопухи Рон отнес к реке и закопал в песке.
   – Ну как? – спросил Джек.
   – Как всегда, лейтенант.
   Они снова спустились к реке, вымыли руки и старательно замели отпечатки рифленых подошв.
   – Кажется, все, Рон.
   – Нормально, Джек, можно уходить.
   Только они двинулись к городу – показалось солнце. Ожил дремавший в кронах ветерок, и на воде появилась рябь, туман растворился в прохладном воздухе, словно его и не было. Разом проснулись птицы, возле камышей затрепетали слюдяными крылышками стрекозы.
   – Хорошо как, – негромко сказал Рон.
   – Неплохо, – отозвался Джек.
   – Как будем до города добираться? Денег-то ни одного рваного бата.
   – Деньги в банке.
   – Но до банка еще добраться нужно.
   – Доберемся на такси.
   – Шутишь? – Рон испытующе посмотрел на Джека. – Таксисты за просто так не возят.
   – Тогда мы займем денег.
   – У кого?
   – Не у кого, а где. На какой-нибудь бензоколонке.
   О да, и прицепим себе на задницу всех полицейских округа.
   – Думаю, они уже прицепились.
   Джек вздохнул.

4

   Капитан полиции Буанзен зевнул и посмотрел на настенные часы. Они показывали половину седьмого утра. В десять заканчивалось его дежурство, однако по опыту Буанзен знал, что иногда утренние часы приносят множество неприятностей.
   Ночь прошла относительно спокойно, если не считать грохота канонады, доносившегося со стороны набережной. Поначалу многие переполошились, испугался и дежурный по городу, однако позже все разъяснилось – охранная фирма «Баярд» повинилась, что это на их склад снова было совершено нападение. Такое случалось и прежде, «Баярд» охранял что-то очень важное, и на его объекты с удивительной регулярностью нападали злоумышленники. Иногда о ночных перестрелках сообщала речная полиция, но в этот раз грохот был такой, что его слышали во всех районах города.
   Капитану Буанзену канонада на складах «Баярда» показалась подозрительной, но кто его спрашивает? У «Баярда» были такие связи, что начальство предпочитало не произносить название агентства вслух. За «Баярдом» стоял «Филипп Таккер» гигантская охранная компания, клиентами которой являлись монстры вроде «Фьорда», производившего львиную долю программного обеспечения к высокоскоростным ваквантерам.
   Даже смешно было сравнивать: с одной стороны, «Фьорд», а с другой – капитан Буанзен со своими подозрениями. Сиди на своем месте и радуйся, что дежурство обошлось без «мокрухи». То есть трупы все же были, около трех утра патрульные сообщили о двух «жмуриках», однако, как выяснилось вскоре, это оказались какие-то бродяги. Какое же это убийство? Так, недоразумение.
   Чуть раньше пришлось зафиксировать два изнасилования, но и с этим разобрались на месте: одного из злоумышленников преследовал полицейский наряд и скрутил на границе района, а второй попался тепленьким – он не смог сбежать, поскольку был травмирован зубами своей жертвы. Теперь бедняга находился в больнице, где хирурги пытались пришить ему хоть что-то из того, что у него было раньше.
   Чуть позже поступил сигнал о семейном скандале – сначала муж бил жену, потом жена мстила мужу, и так продолжалось полночи, пока соседи не вызвали полицию.
   Супругов привезли в отделение в наручниках и поместили в разные клетки, однако они так громко орали друг на друга, продолжая ссору, что Буанзену пришлось пригрозить им «холодной», где «вода по колено, а в углах водоплавающие крысы». Почему-то упоминание о водоплавающих крысах успокаивало даже самых отъявленных дебоширов. Что-то ужасное было в этих словах – водоплавающая крыса.
   Присмирели и супруги, а вместе с ними взяла паузу и вся преступность в районе. Патрульные не сообщали ни о торговцах наркотиками, ни о попытках взлома, ни даже о разбитой витрине на Кармайн-стрит, которую последние три ночи упорно разбивал неизвестный маньяк.
   «Нет, так легко закончить дежурство мне не дадут», – думал капитан Буанзен, следя за минутной стрелкой. И он оказался прав: без двадцати семь поступил вызов из северо-запада – в пригороде Барух случилась перестрелка.
   Еще пару месяцев назад он бы об этом даже не узнал – где его участок, а где пригород Барух, но на последнем совещании в городском управлении было решено помочь службе пригородных шерифов, поскольку они не справлялись с захлестнувшей их территорию волной воровства и грабежей. Шефствовать над Барухом выпало сорок второму участку, в котором и служил капитан Буанзен.
   «Ну и ладно, вернусь, попью кофе – тут и дежурству конец», – подумал он, оставляя прокуренное помещение участка.
   Вместе с молчаливым сержантом они отправились в дорогу и к восьми утра прибыли на место. Деревенский шериф по фамилии то ли Гутхор, то ли Гутторн – капитан не разобрал, да и не собирался выяснять – сопроводил городских полицейских к дому, где и случилась перестрелка.

5

   Пострадавшим оказался Кшиштоф Паллец, шестидесятипятилетний пенсионер, проживавший в своем коттедже последние двадцать шесть лет, ранее не судимый, всю жизнь проработавший бухгалтером на табачной фабрике Свифта. Эти и многие другие сведения о себе пострадавший сообщил полицейскому и готов был еще долго рассказывать, если бы капитан время от времени не возвращал его к предмету расследования.
   – Это было нападение, офицер! Персональное на падение! – объявил старик, потрясая головой, обернутой мокрым полотенцем. Он был необыкновенно возбужден и горел желанием оказать органам всю не обходимую помощь.
   – Я стоял здесь, а он стоял там! – рассказывал старик, перебегая с места на место.
   С чего все началось, сэр?
   – С чего началось?
   Пострадавший на мгновение задумался.
   – Ах да, конечно! Дело в том, что я плохо засыпаю и, случается, подхожу к окну – вот к этому… – Он повернулся и указал на окно первого этажа. – Это моя спальня, но раньше я держал в этой комнате птиц.
   – И что же вы увидели, сэр?
   – Сначала ничего, потом пошел в туалет, а у меня, знаете ли, плохо отходит моча и случаются рези. Я провел в туалете минут двадцать, хотя поклясться не могу, возможно, чуть больше, а когда возвратился в спальню, снова подошел к окну… Собаки в лесу вели себя очень шумно, это меня насторожило.
   – Вы имеете в виду парк, сэр?
   – Это дальше парк, офицер, а здесь у нас настоящая чащоба! Порядок никто не желает наводить, у вас в городе, может, и не так, а наши местные власти вор на воре и вором погоняет.
   – Мистер Паллец, это к делу не относится, – напомнил шериф, который и являлся представителем местных властей.
   – Давайте начнем прямо с нападения, мистер Паллец, – предложил Буанзен. Он еще надеялся успеть выпить кофе перед сдачей дежурства.
   – Да-да, офицер, я как раз к этому и приближаюсь.
   Одним словом, подхожу я к окну и вижу: стоит черный человек.
   – Что значит «черный», сэр?
   – Черный – значит черный. Голова черная, руки черные, ноги черные.
   – То есть вы хотите сказать, что это был бангиец?
   – Если бы это был бангиец, офицер, я бы так и сказал – бангиец, а я говорю: он был черный.
   Сплошь.
   Капитан Буанзен и шериф переглянулись.
   – Что он делал, этот черный человек? – спросил капитан.
   – Он воровал мое белье… – произнес мистер Паллец таким тоном, словно сообщал о государственной измене.
   – Черный человек воровал белье, – повторил капитан. – Скажите, сэр, это было какое-то особенное белье?
   – Нет, ничего необычного, вот, посмотрите, при щепки остались, а вещей-то и нет.
   – Что же пропало?
   – Две пары брюк. Я стираю их сам. Другие носят в химчистку, но это дорого, и я не могу себе этого позволить. К тому же обе пары мне покупала моя покойная жена Эльза, я ведь теперь вдовец, офицер.
   – Примите мои соболезнования, сэр, но нельзя ли перейти к самому происшествию.
   – Я о нем и рассказываю, офицер. Вот же, пропали двое брюк и две рубашки. Это для меня не происшествие, а целая драма.
   – Кто первым стрелял – они или вы?
   – Сейчас я и до этого дойду, офицер. Заметив черного человека, я поспешил в соседнюю комнату, там прежде была библиотека, но почти все книги поели лесные термиты, пришлось отдать в школу.
   Так вот, о чем это я? Ах да! Ружье! У меня есть чудесное ружье, которое осталось мне от отца, – марки «Берроун». Замечательное ружье двенадцатого калибра!
   Старик так разошелся, что полотенце с его головы упало, однако он не обратил на это внимания. Его лицо разрумянилось, глаза блестели.
   – Я взял ружье и зарядил его картечью! Вообще-то я охотился только на боровую дичь, а для нее хороша дробь «третий номер», бывало, годился и «четвертый», но для охраны дома – только картечь, скажу я вам.
   Только картечь «два нуля».
   – Вы зарядили ружье и вышли из дома. Что было дальше? – попытался помочь капитан. Чашка горя чего кофе перед – сдачей дежурства превращалась в несбыточную мечту.
   – Я не просто вышел, офицер, я воспользовался черным ходом и появился совершенно неожиданно для злоумышленника. Он как раз рубашками занимался, шельмец.
   – Вы что-нибудь сказали ему?
   – Нет, ничего особенного не сказал, а только: руки вверх, воришка!
   – И он начал стрелять?
   – Не помню. Свет померк, и я свалился, а на шее потом синяк образовался – мне это потом наш доктор сказал, Скотт его фамилия.
   Буанзен подошел к потерпевшему и осмотрел синяк на шее. Действительно, было похоже на след от удара – точного и хорошо рассчитанного. Чуть сильнее – и мистер Паллец уже никогда бы не очнулся.
   Послушав потерпевшего еще немного, капитан Буанзен свернул разговор и, пообещав обязательно разобраться, покинул участок мистера Паллеца.
   В сопровождении молчаливого сержанта и деревенского шерифа капитан Баунзен направился к служебной машине. На середине пути он не удержался и спросил с раздражением:
   – Неужели нужно было вызывать нас, чтобы разобраться в такой малости, как кража штанов?
   – Но ведь была еще перестрелка, сэр…
   – Какая перестрелка? Выстрел из охотничьего ружья? – Буанзен открыл дверцу, чтобы сесть в служебный автомобиль.
   – Чуть позже была стрельба из автоматического оружия.
   – Где?
   – Там, в лесу. – Шериф махнул рукой,
   – И у вас есть свидетели?
   – Не только свидетели, сэр. Вот…
   Он разжал кулак и показал Буанзену две гильзы.
   – Это что же, автоматическое оружие?
   – Так точно, сэр.
   – Великоват калибр, вам не кажется?
   – Я заглянул в справочник, сэр. Такие патроны используются в трех системах – две из них уже уста рели, а одна еще применяется для спецопераций укороченный автомат SFAT.
   И куда же, по-вашему, стреляли из такого автомата? По деревьям?
   – Нет, сэр. Злоумышленники расстреляли целый десяток собак.
   – Собак? – Баунзен с сержантом переглянулись.
   Очень уж нелепо это звучало.
   – Да, сэр. Там повсюду кровь, выпущенные кишки – ужас, одним словом.
   – Какая мерзость, – покачал головой капитан (дома у него жил спаниель). – Что же получается, собаки напали на них, и они стали отстреливаться?
   – По всей видимости, так, сэр.
   – Пожалуй, – произнес Буанзен после паузы. – Но зачем ворам, которые промышляют воровством штанов, таскать с собой такие пушки?
   – А может, это и не воры, сэр? Мистер Паллец утверждал, что человек был черный. Не исключено, что на нем было маскировочное обмундирование, а на голове шлем.
   – Ладно. – Капитан вздохнул. – Мы об этом еще подумаем. Вы! Отдадите мне гильзы?
   – Конечно, сэр, возьмите. Я себе еще смогу набрать, там много осталось.