Страница:
Теперь Джеки поняла, почему Эйдриан пожелал поменяться с Рори и Чансом. Этот домик был гораздо меньше гостиницы, но обладал главным — комфортом и уединением, тогда как в гостиничных апартаментах жизнь не затихала ни на минуту. Джеки и сама всегда чувствовала себя в особняке немного скованно, но жизнь в таком домике, как этот, пришлась бы ей по вкусу.
При этой мысли Джеки вновь почувствовала приступ паники.
— Вот!
— Ой! — Джеки, резко обернувшись, увидела Эйдриана, стоявшего у нее за спиной. — Ты так незаметно подкрался!
— Извини. — Он протянул ей бокал.
— Спасибо.
— Здесь посидим или на улице?
— Лучше на улице, — поспешно ответила Джеки, рассчитывая обуздать свои чувства. Она вышла за ним на веранду, где слышался шелест листвы, и устроилась в одном из кресел-качалок.
Эйдриан зажег свечу на столе между кресел и сел, положив ноги на перила. На его лице играли отблески пламени.
— Создаешь романтическую обстановку? — съязвила Джеки.
— Ну, ведь сегодня День святого Валентина, — отшутился Эйдриан.
— Верно. — Джеки нахмурилась, потому что сама напрочь забыла об этом. — Ты должен проводить этот вечер с одной из тех женщин, которые уговаривают тебя остаться с ними на всю ночь.
— Мне и с тобой хорошо. — Он улыбнулся, глядя в бокал, но выглядел он таким усталым, что Джеки начала сомневаться, будто Эйдриан, по его словам, сразу не уснет и ему требуется время, чтобы прийти в себя. Раз так, она допьет свой бокал и уйдет.
Джеки посмотрела на бухту.
— Я смотрю, рабочая платформа прибыла, но Карла что-то не видно. Хотя он, как я понимаю, здесь?
— Здесь. Эллисон поселила его в большом бунгало, где он последующие несколько месяцев будет жить и где расположится его штаб-квартира. Очевидно, ему не слишком хочется, чтобы во время его работы вокруг толпился народ. Он сегодня недолго терпел телевизионщиков, а потом закрылся в своем бунгало и с тех пор оттуда носа не высовывает.
— Стало быть, работа сегодня уже стартовала?
— Сделано только несколько предварительных погружений, чтобы установить какую-то там сетку или еще что-то в этом духе. По-моему, он планирует всерьез приступить к делу завтра. — Эйдриан сидел, по-прежнему уставившись в свой бокал. — Что касается Карла, мне тут в голову пришла одна мысль.
— Да? — Что-то в его голосе насторожило Джеки.
— Если я лезу не в свое дело, можешь заткнуть меня. — Джеки напряглась, приготовившись к чему-то неприятному.
— Так в чем вопрос?
— В тот день в Туристическом центре у меня сложилось впечатление, что враждебность Карла по огношению к твоему отцу была не просто вполне объяснимой неприязнью археолога к искателям сокровищ. И я задумался, не было ли для этого какой-либо иной причины.
Джеки была не вполне уверена, стоит ли продолжать этот разговор, но напомнила себе, что они с Эйдрианом друзья, а у друзей нет друг от друга секретов.
— Они когда-то с отцом дружили. И даже вместе работали инструкторами по дайвингу на каком-то курорте, где познакомились мои родители. Я точно не знаю, что там у них произошло. Папа никогда не говорил о Карле, только ругался, обзывая его злобным ничтожеством.
— Тут действительно, кажется, не обошлось без истории.
— Наверное. — Джеки пригубила из своего бокала. — Думаю, мне этого уже никогда не узнать. Отца больше нет, а Карл, судя по всему, не горит желанием дружить со мной.
— Я это заметил. — В глазах Эйдриана отразилось такое сочувствие, от которого у Джеки заныло в груди. — Жаль, что на проект пригласили именно его, а не кого-то еще, но это решение исторического общества, а поскольку оно субсидирует работы, то, значит, всем распоряжается. Мне жаль.
— Жалеть не стоит. Карл отличный специалист. Один из лучших, как мне говорили. Проект важнее, чем мои личные предпочтения.
— Но не осложнит ли тебе это жизнь на ближайшее время?
— Все мои волнения связаны только с тем, как отразится на вашей семье мое участие в этом деле.
— Джеки… — заговорил Эйдриан предостерегающим тоном.
— Нет, дай мне договорить. — Джеки сильнее стиснула бокал в руке. — Вы все отнеслись ко мне доброжелательно, я вам за это очень благодарна и надеюсь, у вас не будет причины пожалеть о том, что вы мне предложили сотрудничество.
— Никогда. — Эйдриан тяжко вздохнул. — И, прежде всего потому, что без тебя наш план был бы неосуществим.
— Я не думаю. Скотт провел достаточно серьезные исследования, и вы, в конце концов, добились бы, чего хотели.
Эйдриан внимательно на нее посмотрел.
— Ты что, правда, так считаешь?
— Я в этом уверена. Эйдриан покачал головой:
— Беру свои слова назад. Ты, оказывается, вовсе не побитая собака, ты из породы убежденных мучеников.
— Прости, не поняла? — нахмурилась Джеки.
— Джеки, — мягко проговорил он, спустив ноги на пол, подавшись к ней всем телом. — Тебе нет необходимости все время быть такой несгибаемой. Если тебе когда-нибудь нужно поплакать на чьем-то плече, то у меня их, к твоему сведению, целых два, и они от этого не растают.
Джеки натянуто рассмеялась:
— Спасибо за предложение, но я уже давно усвоила, что мало проку плакаться другим, этим делу не поможешь.
— Стало быть, ты предпочитаешь плакать в одиночку?
— Я вообще не говорила, что плачу. Это глупая и бесполезная трата времени и сил. — Эйдриан пристально посмотрел на нее, и Джеки пошла на попятный. — Ну, разве что иногда, втихомолку, — созналась она.
— Как я уже сказал, не обязательно всегда быть сильной. — Эйдриан сжал ее свободную руку. — Хотя я временами просто восхищаюсь твоей стойкостью.
— Не надо, Эйдриан. — Горло у Джеки перехватило, и ее голос сорвался. — У меня сегодня был очень тяжелый день, и вывести меня из равновесия ничего не стоит, поэтому не надо, хорошо?
— Нет, надо. Понятно: ты не привыкла, чтобы тебя жалели, и потому не знаешь, как вести себя при этом. Но я как представлю, что тебе довелось пережить, все бы сделал, лишь бы повернуть время вспять, чтобы находиться рядом с тобой, когда тебе бывало страшно или одиноко.
— Перестань. Прошу тебя. — Ее плечо дернулось, и она, поставив свой бокал, закрыла рукой лицо.
— Но теперь я с тобой. И хочу, чтобы ты помнила об этом. — Джеки не выдержала и всхлипнула, потом еще раз.
— Иди сюда. — Эйдриан потянул ее за руку, поднимая с кресла и усаживая к себе на колени. Джеки подчинилась с большей готовностью, чем ей хотелось бы, и, свернувшись калачиком, уткнулась лицом в его плечо. Эйдриан обнял ее и начал укачивать, стараясь успокоить.
— Прости. — Слова еле-еле вырывались из сведенного судорогой горла. — Я просто устала.
— Ничего. — Он поцеловал ее в лоб, но Джеки от этого лишь еще больше расплакалась. — Расскажи мне, от чего ты устала.
Господи! Ну и вопрос!
— Я устала жить, словно на пороховой бочке, постоянно находясь в страхе, что любой мой поступок повлечет за собой катастрофу всей моей жизни, и злюсь на отца за то, какую жизнь он мне устроил. — Джеки почувствовала горечь во рту, которая обожгла горло. — Господи, прости меня, это, конечно, грех, но я не могу простить его!
— Ты имеешь на это право.
— Нет, не имею. — Джеки, подняв голову, внимательно посмотрела на Эйдриана. — Он ведь хотел как лучше. Я любила его, несмотря на то, что он был большой ребенок, и мне его страшно не хватает. Но порой, порой… — Ее рука сжалась в кулак. — …где-то в глубине души я просто ненавижу его и почти рада тому, что его больше нет. Господи! — Джеки, снова зарыдав, спрятала лицо на груди у Эйдриана.
— Ну, ну, — бормотал он, гладя ее по спине.
— Я не то хотела сказать. Я никогда не желала ему смерти.
— Конечно, не желала, но нет ничего удивительного в том, что ты на него зла. Он поставил тебя в ужасное положение, и ты до сих пор страдаешь из-за него, расхлебываешь кашу, которую он заварил. Но послушай меня. — Эйдриан взял Джеки за плечи и отстранил от себя немного, чтобы видеть ее лицо. — Тебе не нужно больше бояться. Все будет хорошо.
— Что ты такое говоришь? Ведь вся моя жизнь может в одночасье взлететь на воздух.
— Этого никогда не случится. — Большими пальцами рук Эйдриан вытер ее слезы. — Нам благодаря Маргарите сопутствует удача, так что успех нам во всем гарантирован.
— Если она талисман удачи, то я — проклятие, и это все сведет на нет.
— Ты не должна так говорить о себе. Более того — теперь, когда нас с тобой связывает общее дело, Маргарита будет помогать и тебе.
— Я не верю в привидения.
— Тогда верь в меня. — Эйдриан взял ее лицо в руки и заглянул Джеки в глаза. — Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой.
— Прости, — прошептала она с блестящими от слез глазами. — Я и в тебя тоже не верю. Ты слишком хорош, чтобы быть правдой.
Эйдриан расхохотался:
— В этом можешь не сомневаться и скажи это Эллисон в следующий раз, когда она будет распекать меня за то, что я не в меру заботливый старший брат, который сует нос не в свое дело.
— Эх, не знает она своего счастья. Мне бы такого брата!
— Зато теперь у тебя есть такой друг, как я, а это даже лучше, потому что позволяет нам заниматься тем, чем мы занимались прошлой ночью.
Джеки, издав смешок, вытерла нос тыльной стороной ладони.
— Мне нужен платок.
— Вот видишь, все-таки нельзя обо мне сказать, что я слишком хорош, чтобы быть правдой: если бы это было так, я выхватил бы из своего заднего кармана носовой платок и протянул его тебе.
— Правда. Ты не совершенный.
— Значит, ты веришь, что я всегда буду рядом и помогу тебе, что бы ни случилось?
— Только если ты дашь платок.
— Это можно. — Поднявшись, Эйдриан повернулся и усадил Джеки в кресло. — С тобой все будет в порядке, пока я схожу за платком?
Джеки подняла голову. В ее мокрых глазах поблескивало пламя свечи.
— Я как-то обходилась без тебя до этого. Думаю, еще несколько минут я выдержу.
Эйдриан вошел в дом, а когда вернулся с коробкой бумажных носовых платков, Джеки стояла у лестницы.
— Уходишь? — спросил он с удивлением.
— Да. — Она взяла платок и высморкалась. — Нехорошо, конечно, вот так плакать и сразу убегать, но я… — Она взглянула на него из-под мокрых ресниц и отвела глаза. — Мне пора идти.
Дружеское участие превратилось в настойчивое стремление обладать. Эйдриану страстно захотелось снова заключить ее в объятия и поцеловать, но на сей раз не для того, чтобы успокоить.
— На вот, возьми всю коробку. — Джеки покачала головой:
— Я уже успокоилась. — Еще один быстрый взгляд — и они оба ощутили неловкость. — Спасибо, что дал поплакать на плече.
— Всегда к твоим услугам, — заверил Эйдриан, подавляя в себе желание удержать Джеки, взять на руки, отнести в дом, рассказать о своих собственных, таких противоречивых и сбивающих с толку чувствах.
Он смотрел, как она шла вниз по тропе, ведущей к берегу бухты, постепенно исчезая в темноте, и наконец понял, как Маргарита с Джеком могли долгие годы любить друг друга, ни словом не обмолвившись о своей страсти. Когда заветные слова произнесены, ни о какой дружбе не может быть и речи. Признание в любви меняет жизнь, а ни Маргарита, ни Джек не были к этому готовы.
Но было ли чувство Эйдриана к Джеки любовью? Что же делать, если это так? И как повела бы она себя, если б он признался ей в этом? Побежала бы она от него как черт от ладана или, напротив, дала бы ему шанс?
Глава 17
Глава 18
При этой мысли Джеки вновь почувствовала приступ паники.
— Вот!
— Ой! — Джеки, резко обернувшись, увидела Эйдриана, стоявшего у нее за спиной. — Ты так незаметно подкрался!
— Извини. — Он протянул ей бокал.
— Спасибо.
— Здесь посидим или на улице?
— Лучше на улице, — поспешно ответила Джеки, рассчитывая обуздать свои чувства. Она вышла за ним на веранду, где слышался шелест листвы, и устроилась в одном из кресел-качалок.
Эйдриан зажег свечу на столе между кресел и сел, положив ноги на перила. На его лице играли отблески пламени.
— Создаешь романтическую обстановку? — съязвила Джеки.
— Ну, ведь сегодня День святого Валентина, — отшутился Эйдриан.
— Верно. — Джеки нахмурилась, потому что сама напрочь забыла об этом. — Ты должен проводить этот вечер с одной из тех женщин, которые уговаривают тебя остаться с ними на всю ночь.
— Мне и с тобой хорошо. — Он улыбнулся, глядя в бокал, но выглядел он таким усталым, что Джеки начала сомневаться, будто Эйдриан, по его словам, сразу не уснет и ему требуется время, чтобы прийти в себя. Раз так, она допьет свой бокал и уйдет.
Джеки посмотрела на бухту.
— Я смотрю, рабочая платформа прибыла, но Карла что-то не видно. Хотя он, как я понимаю, здесь?
— Здесь. Эллисон поселила его в большом бунгало, где он последующие несколько месяцев будет жить и где расположится его штаб-квартира. Очевидно, ему не слишком хочется, чтобы во время его работы вокруг толпился народ. Он сегодня недолго терпел телевизионщиков, а потом закрылся в своем бунгало и с тех пор оттуда носа не высовывает.
— Стало быть, работа сегодня уже стартовала?
— Сделано только несколько предварительных погружений, чтобы установить какую-то там сетку или еще что-то в этом духе. По-моему, он планирует всерьез приступить к делу завтра. — Эйдриан сидел, по-прежнему уставившись в свой бокал. — Что касается Карла, мне тут в голову пришла одна мысль.
— Да? — Что-то в его голосе насторожило Джеки.
— Если я лезу не в свое дело, можешь заткнуть меня. — Джеки напряглась, приготовившись к чему-то неприятному.
— Так в чем вопрос?
— В тот день в Туристическом центре у меня сложилось впечатление, что враждебность Карла по огношению к твоему отцу была не просто вполне объяснимой неприязнью археолога к искателям сокровищ. И я задумался, не было ли для этого какой-либо иной причины.
Джеки была не вполне уверена, стоит ли продолжать этот разговор, но напомнила себе, что они с Эйдрианом друзья, а у друзей нет друг от друга секретов.
— Они когда-то с отцом дружили. И даже вместе работали инструкторами по дайвингу на каком-то курорте, где познакомились мои родители. Я точно не знаю, что там у них произошло. Папа никогда не говорил о Карле, только ругался, обзывая его злобным ничтожеством.
— Тут действительно, кажется, не обошлось без истории.
— Наверное. — Джеки пригубила из своего бокала. — Думаю, мне этого уже никогда не узнать. Отца больше нет, а Карл, судя по всему, не горит желанием дружить со мной.
— Я это заметил. — В глазах Эйдриана отразилось такое сочувствие, от которого у Джеки заныло в груди. — Жаль, что на проект пригласили именно его, а не кого-то еще, но это решение исторического общества, а поскольку оно субсидирует работы, то, значит, всем распоряжается. Мне жаль.
— Жалеть не стоит. Карл отличный специалист. Один из лучших, как мне говорили. Проект важнее, чем мои личные предпочтения.
— Но не осложнит ли тебе это жизнь на ближайшее время?
— Все мои волнения связаны только с тем, как отразится на вашей семье мое участие в этом деле.
— Джеки… — заговорил Эйдриан предостерегающим тоном.
— Нет, дай мне договорить. — Джеки сильнее стиснула бокал в руке. — Вы все отнеслись ко мне доброжелательно, я вам за это очень благодарна и надеюсь, у вас не будет причины пожалеть о том, что вы мне предложили сотрудничество.
— Никогда. — Эйдриан тяжко вздохнул. — И, прежде всего потому, что без тебя наш план был бы неосуществим.
— Я не думаю. Скотт провел достаточно серьезные исследования, и вы, в конце концов, добились бы, чего хотели.
Эйдриан внимательно на нее посмотрел.
— Ты что, правда, так считаешь?
— Я в этом уверена. Эйдриан покачал головой:
— Беру свои слова назад. Ты, оказывается, вовсе не побитая собака, ты из породы убежденных мучеников.
— Прости, не поняла? — нахмурилась Джеки.
— Джеки, — мягко проговорил он, спустив ноги на пол, подавшись к ней всем телом. — Тебе нет необходимости все время быть такой несгибаемой. Если тебе когда-нибудь нужно поплакать на чьем-то плече, то у меня их, к твоему сведению, целых два, и они от этого не растают.
Джеки натянуто рассмеялась:
— Спасибо за предложение, но я уже давно усвоила, что мало проку плакаться другим, этим делу не поможешь.
— Стало быть, ты предпочитаешь плакать в одиночку?
— Я вообще не говорила, что плачу. Это глупая и бесполезная трата времени и сил. — Эйдриан пристально посмотрел на нее, и Джеки пошла на попятный. — Ну, разве что иногда, втихомолку, — созналась она.
— Как я уже сказал, не обязательно всегда быть сильной. — Эйдриан сжал ее свободную руку. — Хотя я временами просто восхищаюсь твоей стойкостью.
— Не надо, Эйдриан. — Горло у Джеки перехватило, и ее голос сорвался. — У меня сегодня был очень тяжелый день, и вывести меня из равновесия ничего не стоит, поэтому не надо, хорошо?
— Нет, надо. Понятно: ты не привыкла, чтобы тебя жалели, и потому не знаешь, как вести себя при этом. Но я как представлю, что тебе довелось пережить, все бы сделал, лишь бы повернуть время вспять, чтобы находиться рядом с тобой, когда тебе бывало страшно или одиноко.
— Перестань. Прошу тебя. — Ее плечо дернулось, и она, поставив свой бокал, закрыла рукой лицо.
— Но теперь я с тобой. И хочу, чтобы ты помнила об этом. — Джеки не выдержала и всхлипнула, потом еще раз.
— Иди сюда. — Эйдриан потянул ее за руку, поднимая с кресла и усаживая к себе на колени. Джеки подчинилась с большей готовностью, чем ей хотелось бы, и, свернувшись калачиком, уткнулась лицом в его плечо. Эйдриан обнял ее и начал укачивать, стараясь успокоить.
— Прости. — Слова еле-еле вырывались из сведенного судорогой горла. — Я просто устала.
— Ничего. — Он поцеловал ее в лоб, но Джеки от этого лишь еще больше расплакалась. — Расскажи мне, от чего ты устала.
Господи! Ну и вопрос!
— Я устала жить, словно на пороховой бочке, постоянно находясь в страхе, что любой мой поступок повлечет за собой катастрофу всей моей жизни, и злюсь на отца за то, какую жизнь он мне устроил. — Джеки почувствовала горечь во рту, которая обожгла горло. — Господи, прости меня, это, конечно, грех, но я не могу простить его!
— Ты имеешь на это право.
— Нет, не имею. — Джеки, подняв голову, внимательно посмотрела на Эйдриана. — Он ведь хотел как лучше. Я любила его, несмотря на то, что он был большой ребенок, и мне его страшно не хватает. Но порой, порой… — Ее рука сжалась в кулак. — …где-то в глубине души я просто ненавижу его и почти рада тому, что его больше нет. Господи! — Джеки, снова зарыдав, спрятала лицо на груди у Эйдриана.
— Ну, ну, — бормотал он, гладя ее по спине.
— Я не то хотела сказать. Я никогда не желала ему смерти.
— Конечно, не желала, но нет ничего удивительного в том, что ты на него зла. Он поставил тебя в ужасное положение, и ты до сих пор страдаешь из-за него, расхлебываешь кашу, которую он заварил. Но послушай меня. — Эйдриан взял Джеки за плечи и отстранил от себя немного, чтобы видеть ее лицо. — Тебе не нужно больше бояться. Все будет хорошо.
— Что ты такое говоришь? Ведь вся моя жизнь может в одночасье взлететь на воздух.
— Этого никогда не случится. — Большими пальцами рук Эйдриан вытер ее слезы. — Нам благодаря Маргарите сопутствует удача, так что успех нам во всем гарантирован.
— Если она талисман удачи, то я — проклятие, и это все сведет на нет.
— Ты не должна так говорить о себе. Более того — теперь, когда нас с тобой связывает общее дело, Маргарита будет помогать и тебе.
— Я не верю в привидения.
— Тогда верь в меня. — Эйдриан взял ее лицо в руки и заглянул Джеки в глаза. — Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой.
— Прости, — прошептала она с блестящими от слез глазами. — Я и в тебя тоже не верю. Ты слишком хорош, чтобы быть правдой.
Эйдриан расхохотался:
— В этом можешь не сомневаться и скажи это Эллисон в следующий раз, когда она будет распекать меня за то, что я не в меру заботливый старший брат, который сует нос не в свое дело.
— Эх, не знает она своего счастья. Мне бы такого брата!
— Зато теперь у тебя есть такой друг, как я, а это даже лучше, потому что позволяет нам заниматься тем, чем мы занимались прошлой ночью.
Джеки, издав смешок, вытерла нос тыльной стороной ладони.
— Мне нужен платок.
— Вот видишь, все-таки нельзя обо мне сказать, что я слишком хорош, чтобы быть правдой: если бы это было так, я выхватил бы из своего заднего кармана носовой платок и протянул его тебе.
— Правда. Ты не совершенный.
— Значит, ты веришь, что я всегда буду рядом и помогу тебе, что бы ни случилось?
— Только если ты дашь платок.
— Это можно. — Поднявшись, Эйдриан повернулся и усадил Джеки в кресло. — С тобой все будет в порядке, пока я схожу за платком?
Джеки подняла голову. В ее мокрых глазах поблескивало пламя свечи.
— Я как-то обходилась без тебя до этого. Думаю, еще несколько минут я выдержу.
Эйдриан вошел в дом, а когда вернулся с коробкой бумажных носовых платков, Джеки стояла у лестницы.
— Уходишь? — спросил он с удивлением.
— Да. — Она взяла платок и высморкалась. — Нехорошо, конечно, вот так плакать и сразу убегать, но я… — Она взглянула на него из-под мокрых ресниц и отвела глаза. — Мне пора идти.
Дружеское участие превратилось в настойчивое стремление обладать. Эйдриану страстно захотелось снова заключить ее в объятия и поцеловать, но на сей раз не для того, чтобы успокоить.
— На вот, возьми всю коробку. — Джеки покачала головой:
— Я уже успокоилась. — Еще один быстрый взгляд — и они оба ощутили неловкость. — Спасибо, что дал поплакать на плече.
— Всегда к твоим услугам, — заверил Эйдриан, подавляя в себе желание удержать Джеки, взять на руки, отнести в дом, рассказать о своих собственных, таких противоречивых и сбивающих с толку чувствах.
Он смотрел, как она шла вниз по тропе, ведущей к берегу бухты, постепенно исчезая в темноте, и наконец понял, как Маргарита с Джеком могли долгие годы любить друг друга, ни словом не обмолвившись о своей страсти. Когда заветные слова произнесены, ни о какой дружбе не может быть и речи. Признание в любви меняет жизнь, а ни Маргарита, ни Джек не были к этому готовы.
Но было ли чувство Эйдриана к Джеки любовью? Что же делать, если это так? И как повела бы она себя, если б он признался ей в этом? Побежала бы она от него как черт от ладана или, напротив, дала бы ему шанс?
Глава 17
«Верь мне, — сказал Эйдриан. — Что бы ни случилось, я всегда буду рядом».
Джеки почти всю ночь повторяла про себя эти слова, беспокойно ворочаясь с боку на бок, пока сон наконец не одолел ее. Поднявшись до рассвета, она надела шорты, бесшумно выскользнула из каюты и в царившей на острове предрассветной тишине направилась по берегу к беговой дорожке.
Но и тогда слова Эйдриана неотступно следовали за ней. «Верь. Верь. Верь». Они звучали в такт ее шагам, а голос Эйдриана, не умолкавший в голове, все больше напоминал голос отца. «Верь мне, дочка, все будет хорошо».
По иронии судьбы, всякий раз вскоре после того, как отец в очередной раз произносил эти слова, им приходилось спешноуносить ноги от портовых властей, чтобы их не упрятали в каталажку. Бывало, им, находящимся уже на волосок от гибели, удавалось в последний момент скрыться на своем паруснике. Но пару раз они все-таки поплатились и своим судном, и всем имевшимся на нем имуществом. Джеки до сих пор не могла избавиться от чувства горечи из-за того, что им приходилось, срываясь с места, бросать все нажитое.
И вот, пожалуйста, теперь Эйдриан просит поверить в то, чтобудущее не готовит ей какой-нибудь очередной катастрофы, а если несчастье все-таки произойдет, он не покинет ее в беде,как это сделали многие из ее близких.
Странно, но Джеки отчего-то хотелось верить ему. Она желалаэтого с таким неистовством, что сама пугалась.
Онаперешла на бег, пытаясь оторваться от преследовавших ее по пятам воспоминаний и от своего нынешнего искушения. Завершив первый круг, она заставила себя прибавить скорость. Джеки бежала, пока не заболели ноги и от жара не повалил пар изо рта, а дыхание не стало обжигать горло.
«Что бы ни случилось, я буду рядом».
«Не будешь», — про себя заспорила с ним Джеки. Ее сердце стучало громче, чем скрипел гравий под ногами. «Не верь ему, не верь ему, не верь ему».
Ее собственные слова в конце концов заглушили слова Эйдриана.Именно в этот момент она почувствовала боль в боку. Она, спотыкаясь, остановилась и нагнулась вперед, опершись руками в колени, силясь отдышаться. Голова ее, казалось, вот-вотлопнет, но по крайней мере наконец-то пропало желание верить вдобрые намерения Эйдриана. Это доказывало, что, еслибежать достаточно далеко и достаточно долго, можно убежать от всего.
Зажав бок ладонью, Джеки выпрямилась, намереваясь пройтись размеренным шагом, чтобы остыть.
— А я все сижу и думаю, надолго ли тебя хватит, — послышался голос из-за деревьев.
Ойкнув от неожиданности, Джеки обернулась и обнаружила перед собой бунгало. Примостившийся на ступенях крыльца Карл Райдер в гидрокостюме попивал кофе. Воттебе и убежала, называется, от прошлого.
— И… давно… вы здесь сидите? — тяжело дыша, поинтересовалась она.
— Примерно три круга. Ты что, готовишься к марафонскому забегу?
— Нет, просто… бегаю. — Джеки махнула в его сторону рукой, указывая на костюм для подводного плавания. — А вы собираетесь нырять в такой темноте?
— Будь я уверен, что это спасет меня от внимания прессы, я бы, наверное, поступил именно так. — Карл посмотрел на небо. — Впрочем, теперь уже, в общем-то, и не темно.
Джеки тоже запрокинула голову и увидела, что чистое небо на востоке посветлело и на бледной синеве проступила оранжевая полоска.
— Верно. Значит, мне пора возвращаться на корабль.
— Я провожу тебя. — Карл отставил в сторону кофейную кружку и схватил лежавшую у его ног сумку со снаряжением.
— Ничего-ничего, — поспешила уверить его Джеки. — Не стоит вам утруждаться.
— Мне все равно с тобой по пути.
«Ну вот! Прекрасно!» — подумала Джеки, когда Карл зашагал рядом с ней по дорожке, лишив ее возможности вежливо отказаться от его компании. Ничего не поделаешь, придется идти вместе с ним. Этого ей только и не хватало для полного счастья — прогулки с Карлом Райдером.
Несколько ярдов они шли, не нарушая неловкого молчания.
— Я… э-э… тут все думал, — наконец проговорил Карл. — Мы с тобой в последующие месяцы будем часто видеться. Поэтому, вероятно, лучше нам заранее кое-что обговорить.
— Вот как? — с опаской отозвалась Джеки, силясь угадать, не собирается ли он ей припомнить все прошлые грехи, чтобы продемонстрировать, как мало он ее уважает, точно она сама этого не знала.
— Да, — вздохнул он. — Начну с того, что попрошу у тебя прощения.
— Ч-что? — Джеки чуть не споткнулась.
— За то, в какое неловкое положение я тебя поставил осенью перед представителями исторического общества. Я не имел права вымещать на тебе недовольство твоей матерью.
— Недовольство моей матерью? — Джеки сделала большие глаза. — Я думала, вы испытывали неприязнь к моему отцу.
— Это так. Или было так. — Карл понурился. — Я так долго злился на него, что, когда узнал о его смерти, мне стало не по себе.
— Да. Я… м-м… я знаю, что вы хотите сказать.
Карл удивленно взглянул на Джеки, но возобновил разговор не сразу. Джеки готова была уже найти уважительный повод, чтобы броситься от него бежать, как вдруг Карл продолжил:
— Ну и как Серена приняла смерть Бадди?
Джеки бросила на него настороженный взгляд, гадая, к чему он клонит.
— Она прислала свои соболезнования.
— Она не присутствовала на похоронах?
— Мистер Райдер. — Джеки остановилась и повернулась к нему лицом. — Это, правда, вас не касается, но мои родители развелись, когда мне было пять лет.
Карл пристально взглянул на нее и невесело рассмеялся:
— Ну, тогда это, наверное, объясняет, почему вы с ним всегда были одни. Любопытно, что Бадди никогда не упоминал об этом, когда наши пути пересекались. — Он ничего не произнес вслух, но Джеки могла поклясться, что слышала, как он прибавил: «Несчастный сукин сын». Карл провел рукой по своим спутанным волосам. — Один раз я так рассиропился, что поинтересовался у него, как она, но он лишь сверкнул одной из своих самодовольных улыбок и ответил: «Счастлива. Лучше не бывает».
— Не уверена, что моя мать вообще способна быть счастливой. — Они продолжили путь. — Разве что кто-то подарит ей целое состояние, впрочем, и тогда она найдет причину для недовольства.
— Ты похожа на нее. Не один в один, конечно, но похожа. Особенно глаза. Наверное, именно это буквально оглушило меня в тот день. Я поднял голову, и на цолю секунды мне па чудилось, что передо мной Серена. Чуть с сердцем плохо не сделалось.
— Я и не думала, что вы ее так хорошо знали.
— Отец что, тебе не рассказывал? А впрочем, ничего удивительного. Джеки… — Карл остановился на том месте, где лесная дорожка переходила в песчаный пляж. — Мы с твоей матерью были помолвлены, когда я познакомил ее с Бадди.
Джеки изумленно уставилась на Райдера, пытаясь представить себе свою эгоистичную мать, экзотическую красавицу, рядом с мужчиной, который напоминал ей большого, верного золотистого ретривера.
— Мы с ней работали на курорте на Бекии. Я тогда был настолько глуп, что верил каждому ее слову. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что был ей нужен лишь как билет, дающий шанс вырваться с этого острова и из нищеты.
Джеки хотелось сказать ему, что и Бадди она использовала в том же качестве и, расставшись с ним, сменила одного за другим еще множество мужчин, каждый из которых был богаче предыдущего.
— На курорте искали еще одного инструктора по дайвингу, — продолжал Карл. — Вот я и позвал своего доброго старого друга Бадди Тейлора. Говорю ему: «Давай перебирайся на острова. Я устрою тебя на работу». Когда он приехал, я познакомил его со своей невестой и даже поселил у себя на лето.
Джеки посмотрела вдаль, туда, где в бухте стояла ее шхуна, темной громадой выделяясь на фоне яркой зари. Команда Карла собралась на берегу, готовясь к работе. Джеки разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны, ей хотелось поскорее укрыться на шхуне, а с другой — остаться и выслушать Карла до конца.
— Полагаю, ты знаешь, почему Бадди уехал с Бекии? — спросил он.
— Точно не знаю, но догадываюсь.
— Через несколько месяцев после его приезда руководство поймало его на распространении наркотиков. Такая реклама была им не нужна, а потому они приняли решение, не поднимая лишнего шума, просто выслать его с острова. Бадди отчаливал на своей новенькой, сияющей парусной шлюпке, и Серена отправилась с ним, бросив меня одного, совершенно потрясенного, стоять на берегу. — Карл уронил голову. — Ну и дурак же я был! Только тогда я сообразил, что моя невеста спала с моим лучшим другом.
— Мне жаль. — Джеки поняла, что Карл — еще одна жертва ее родителей, и ее сердце наполнилось к нему жалостью. — Я не знала.
— Я никогда бы не рассказал тебе об этом, если бы… предстоящие встречи с тобой не обещали стать для меня тяжелым испытанием. Всякий раз, взглянув на тебя, я буду видеть глаза твоей матери. Поэтому мне хотелось, чтоб ты знала: если я с тобой не слишком приветлив, это, по существу, не касается тебя лично.
— Мне, правда, очень жаль. Если бы я как-то могла загладить перед вами вину моей матери, я бы непременно сделала это.
Карл вскинул голову.
— Я на это и не надеялся.
— Я знаю, но… — Джеки осеклась, вспомнив слова Эйдриана, эхом прозвучавшие в ее голове: «Не будь побитой собакой». — Ничего, это я так.
— Понимаю, мне бы уж давно пора забыть ее. — Карл вздохнул, ступая на простиравшееся перед пирсом пространство. — Но Серена из тех женщин, которых не так просто выбросить из головы. Я ведь после нее ни с одной женщиной не мог сойтись надолго.
— Вы еще любите ее? Карл усмехнулся:
— Ничуть — после того, как они с Бадди исподтишка нанесли мне такой удар. Однако в результате всего этого у меня возникла серьезная проблема — психологи называют ее «отсутствие доверия к другим людям». А недостаток доверия разрушает человеческие взаимоотношения.
— Лично я считаю, что проблему доверия несколько преувеличивают.
Карл, изумленно посмотрев на Джеки, рассмеялся:
— Надо же! Оказывается, есть люди еще циничнее меня. Я поражен.
Джеки бросила взгляд на гостиницу, высившуюся на холме, и подумала, что Эйдриан сейчас уже, должно быть, на кухне.
«Доверься мне».
«Не могу».
В одном из окон башни, где когда-то жила Маргарита, блеснули лучи утреннего солнца, ослепив Джеки, и она подняла руку, заслоняясь от света. На память пришел отрывок из дневников Маргариты. Во время их последней встречи Джек снова умолял ее бежать с ним. Но Маргарита, не вполне доверяя ему, отказалась. Ей хотелось верить в его любовь, но она никак не могла перебороть страх. Опасение вновь испытать разочарование и память о прошлых ошибках удержали ее.
По спине Джеки пробежала дрожь: до нее неожиданно дошло, что недоверие не только разрушило жизнь Маргариты, но и привело ее к гибели. При том, что где-то в глубине души она никогда не переставала стремиться к счастью и верила в существование любви. В Маргарите причудливым образом сочетались надежда и страх, который часто одерживал над ней верх, хотя и надежда не желала умирать.
— Знаешь, — сказал Карл, когда они дошли до пирса, — а я ведь помню, как увидел тебя в первый раз.
— А? — Джеки пришлось отвлечься от мыслей об истории Маргариты и Джека. — Простите, что вы сказали?
— Я говорю, что помню, как в первый раз увидел тебя. Ты тогда еще и ходить-то толком не умела. — Они остановились возле плоскодонной лодки, перевозившей водолазов на рабочую платформу. — Только тогда я осознал, что у Бадди с Сереной ребенок, и, посмотрев на тебя, я подумал: «А ведь она могла бы быть моей дочерью».
Джеки, не веря своим ушам, уставилась на Карла.
— Я…
— Господи! Ну что на это можно сказать?
— Мне жаль.
— Мне тоже. — Он робко посмотрел на нее. — Ты казалась таким милым ребенком.
— Я… — Джеки не отважилась признаться ему: она и сама не раз мечтала, чтобы ее отец был похож на него. — Спасибо вам.
— Ну-с. — Карл собрался идти. — Пора приступать к работе, наверное.
— Мистер Райдер?
— Да?
— Я… м-м… я хочу, чтобы вы знали: я всегда восхищалась вашей работой. Наш мир, мир охотников за сокровищами и археологов, тесен, и я многое о вас слышала. И… э-э… я знаю, кем был мой отец, понимаю, что я была его сообщницей, но в глубине души я всегда хотела…
— Чего?
— Стать археологом-подводником, как вы. — На лице Карла выразилось удивление.
— А ты никогда не думала о том, чтобы заняться этим сейчас?
— Думала, конечно, однако смирилась с тем, что не имею ни времени, ни денег на получение сертификата. Но я восхищаюсь тем, что вы делаете. И… — Джеки сделала глубокий вдох и отчаянно, словно бросилась в воду с головой, продолжила: — Я понимаю, я буду здесь только несколько дней в месяц, но если вам вдруг потребуется опытный водолаз на добровольных началах… — Она заметила, что Карл хмурится, и сразу же пошла на попятный. — Не беспокойтесь. Глупая мысль. Забудьте о том, что я вам только что сказала.
— Вообще-то… — раздумчиво кивнул он. — Я об этом подумаю.
— Правда? — Сердце у Джеки замерло.
— Ничего не обещаю. У меня правила, которые нужно соблюдать.
— Да. Разумеется. Я понимаю.
— Но я буду иметь это в виду.
— Серьезно? — Джеки готова была прыгать от радости. — Вы не шутите?
— Не шучу, — улыбнулся Карл.
— Ну, тогда… — Боясь показаться дурой, Джеки начала отступать. — Думаю, нам обоим пора за работу.
— Джеки? — окликнул ее Карл, когда она направилась к трапу.
— Да?
— Надеюсь, ты правильно меня поймешь…
— Что?
— У тебя глаза матери, но этим ваше сходство исчерпывается.
Джеки хотела было ответить «спасибо», но побоялась, что это прозвучит как предательство по отношению к матери.
— Дайте знать, если вам понадобится дайвер.
— Обязательно.
Джеки почти всю ночь повторяла про себя эти слова, беспокойно ворочаясь с боку на бок, пока сон наконец не одолел ее. Поднявшись до рассвета, она надела шорты, бесшумно выскользнула из каюты и в царившей на острове предрассветной тишине направилась по берегу к беговой дорожке.
Но и тогда слова Эйдриана неотступно следовали за ней. «Верь. Верь. Верь». Они звучали в такт ее шагам, а голос Эйдриана, не умолкавший в голове, все больше напоминал голос отца. «Верь мне, дочка, все будет хорошо».
По иронии судьбы, всякий раз вскоре после того, как отец в очередной раз произносил эти слова, им приходилось спешноуносить ноги от портовых властей, чтобы их не упрятали в каталажку. Бывало, им, находящимся уже на волосок от гибели, удавалось в последний момент скрыться на своем паруснике. Но пару раз они все-таки поплатились и своим судном, и всем имевшимся на нем имуществом. Джеки до сих пор не могла избавиться от чувства горечи из-за того, что им приходилось, срываясь с места, бросать все нажитое.
И вот, пожалуйста, теперь Эйдриан просит поверить в то, чтобудущее не готовит ей какой-нибудь очередной катастрофы, а если несчастье все-таки произойдет, он не покинет ее в беде,как это сделали многие из ее близких.
Странно, но Джеки отчего-то хотелось верить ему. Она желалаэтого с таким неистовством, что сама пугалась.
Онаперешла на бег, пытаясь оторваться от преследовавших ее по пятам воспоминаний и от своего нынешнего искушения. Завершив первый круг, она заставила себя прибавить скорость. Джеки бежала, пока не заболели ноги и от жара не повалил пар изо рта, а дыхание не стало обжигать горло.
«Что бы ни случилось, я буду рядом».
«Не будешь», — про себя заспорила с ним Джеки. Ее сердце стучало громче, чем скрипел гравий под ногами. «Не верь ему, не верь ему, не верь ему».
Ее собственные слова в конце концов заглушили слова Эйдриана.Именно в этот момент она почувствовала боль в боку. Она, спотыкаясь, остановилась и нагнулась вперед, опершись руками в колени, силясь отдышаться. Голова ее, казалось, вот-вотлопнет, но по крайней мере наконец-то пропало желание верить вдобрые намерения Эйдриана. Это доказывало, что, еслибежать достаточно далеко и достаточно долго, можно убежать от всего.
Зажав бок ладонью, Джеки выпрямилась, намереваясь пройтись размеренным шагом, чтобы остыть.
— А я все сижу и думаю, надолго ли тебя хватит, — послышался голос из-за деревьев.
Ойкнув от неожиданности, Джеки обернулась и обнаружила перед собой бунгало. Примостившийся на ступенях крыльца Карл Райдер в гидрокостюме попивал кофе. Воттебе и убежала, называется, от прошлого.
— И… давно… вы здесь сидите? — тяжело дыша, поинтересовалась она.
— Примерно три круга. Ты что, готовишься к марафонскому забегу?
— Нет, просто… бегаю. — Джеки махнула в его сторону рукой, указывая на костюм для подводного плавания. — А вы собираетесь нырять в такой темноте?
— Будь я уверен, что это спасет меня от внимания прессы, я бы, наверное, поступил именно так. — Карл посмотрел на небо. — Впрочем, теперь уже, в общем-то, и не темно.
Джеки тоже запрокинула голову и увидела, что чистое небо на востоке посветлело и на бледной синеве проступила оранжевая полоска.
— Верно. Значит, мне пора возвращаться на корабль.
— Я провожу тебя. — Карл отставил в сторону кофейную кружку и схватил лежавшую у его ног сумку со снаряжением.
— Ничего-ничего, — поспешила уверить его Джеки. — Не стоит вам утруждаться.
— Мне все равно с тобой по пути.
«Ну вот! Прекрасно!» — подумала Джеки, когда Карл зашагал рядом с ней по дорожке, лишив ее возможности вежливо отказаться от его компании. Ничего не поделаешь, придется идти вместе с ним. Этого ей только и не хватало для полного счастья — прогулки с Карлом Райдером.
Несколько ярдов они шли, не нарушая неловкого молчания.
— Я… э-э… тут все думал, — наконец проговорил Карл. — Мы с тобой в последующие месяцы будем часто видеться. Поэтому, вероятно, лучше нам заранее кое-что обговорить.
— Вот как? — с опаской отозвалась Джеки, силясь угадать, не собирается ли он ей припомнить все прошлые грехи, чтобы продемонстрировать, как мало он ее уважает, точно она сама этого не знала.
— Да, — вздохнул он. — Начну с того, что попрошу у тебя прощения.
— Ч-что? — Джеки чуть не споткнулась.
— За то, в какое неловкое положение я тебя поставил осенью перед представителями исторического общества. Я не имел права вымещать на тебе недовольство твоей матерью.
— Недовольство моей матерью? — Джеки сделала большие глаза. — Я думала, вы испытывали неприязнь к моему отцу.
— Это так. Или было так. — Карл понурился. — Я так долго злился на него, что, когда узнал о его смерти, мне стало не по себе.
— Да. Я… м-м… я знаю, что вы хотите сказать.
Карл удивленно взглянул на Джеки, но возобновил разговор не сразу. Джеки готова была уже найти уважительный повод, чтобы броситься от него бежать, как вдруг Карл продолжил:
— Ну и как Серена приняла смерть Бадди?
Джеки бросила на него настороженный взгляд, гадая, к чему он клонит.
— Она прислала свои соболезнования.
— Она не присутствовала на похоронах?
— Мистер Райдер. — Джеки остановилась и повернулась к нему лицом. — Это, правда, вас не касается, но мои родители развелись, когда мне было пять лет.
Карл пристально взглянул на нее и невесело рассмеялся:
— Ну, тогда это, наверное, объясняет, почему вы с ним всегда были одни. Любопытно, что Бадди никогда не упоминал об этом, когда наши пути пересекались. — Он ничего не произнес вслух, но Джеки могла поклясться, что слышала, как он прибавил: «Несчастный сукин сын». Карл провел рукой по своим спутанным волосам. — Один раз я так рассиропился, что поинтересовался у него, как она, но он лишь сверкнул одной из своих самодовольных улыбок и ответил: «Счастлива. Лучше не бывает».
— Не уверена, что моя мать вообще способна быть счастливой. — Они продолжили путь. — Разве что кто-то подарит ей целое состояние, впрочем, и тогда она найдет причину для недовольства.
— Ты похожа на нее. Не один в один, конечно, но похожа. Особенно глаза. Наверное, именно это буквально оглушило меня в тот день. Я поднял голову, и на цолю секунды мне па чудилось, что передо мной Серена. Чуть с сердцем плохо не сделалось.
— Я и не думала, что вы ее так хорошо знали.
— Отец что, тебе не рассказывал? А впрочем, ничего удивительного. Джеки… — Карл остановился на том месте, где лесная дорожка переходила в песчаный пляж. — Мы с твоей матерью были помолвлены, когда я познакомил ее с Бадди.
Джеки изумленно уставилась на Райдера, пытаясь представить себе свою эгоистичную мать, экзотическую красавицу, рядом с мужчиной, который напоминал ей большого, верного золотистого ретривера.
— Мы с ней работали на курорте на Бекии. Я тогда был настолько глуп, что верил каждому ее слову. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что был ей нужен лишь как билет, дающий шанс вырваться с этого острова и из нищеты.
Джеки хотелось сказать ему, что и Бадди она использовала в том же качестве и, расставшись с ним, сменила одного за другим еще множество мужчин, каждый из которых был богаче предыдущего.
— На курорте искали еще одного инструктора по дайвингу, — продолжал Карл. — Вот я и позвал своего доброго старого друга Бадди Тейлора. Говорю ему: «Давай перебирайся на острова. Я устрою тебя на работу». Когда он приехал, я познакомил его со своей невестой и даже поселил у себя на лето.
Джеки посмотрела вдаль, туда, где в бухте стояла ее шхуна, темной громадой выделяясь на фоне яркой зари. Команда Карла собралась на берегу, готовясь к работе. Джеки разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны, ей хотелось поскорее укрыться на шхуне, а с другой — остаться и выслушать Карла до конца.
— Полагаю, ты знаешь, почему Бадди уехал с Бекии? — спросил он.
— Точно не знаю, но догадываюсь.
— Через несколько месяцев после его приезда руководство поймало его на распространении наркотиков. Такая реклама была им не нужна, а потому они приняли решение, не поднимая лишнего шума, просто выслать его с острова. Бадди отчаливал на своей новенькой, сияющей парусной шлюпке, и Серена отправилась с ним, бросив меня одного, совершенно потрясенного, стоять на берегу. — Карл уронил голову. — Ну и дурак же я был! Только тогда я сообразил, что моя невеста спала с моим лучшим другом.
— Мне жаль. — Джеки поняла, что Карл — еще одна жертва ее родителей, и ее сердце наполнилось к нему жалостью. — Я не знала.
— Я никогда бы не рассказал тебе об этом, если бы… предстоящие встречи с тобой не обещали стать для меня тяжелым испытанием. Всякий раз, взглянув на тебя, я буду видеть глаза твоей матери. Поэтому мне хотелось, чтоб ты знала: если я с тобой не слишком приветлив, это, по существу, не касается тебя лично.
— Мне, правда, очень жаль. Если бы я как-то могла загладить перед вами вину моей матери, я бы непременно сделала это.
Карл вскинул голову.
— Я на это и не надеялся.
— Я знаю, но… — Джеки осеклась, вспомнив слова Эйдриана, эхом прозвучавшие в ее голове: «Не будь побитой собакой». — Ничего, это я так.
— Понимаю, мне бы уж давно пора забыть ее. — Карл вздохнул, ступая на простиравшееся перед пирсом пространство. — Но Серена из тех женщин, которых не так просто выбросить из головы. Я ведь после нее ни с одной женщиной не мог сойтись надолго.
— Вы еще любите ее? Карл усмехнулся:
— Ничуть — после того, как они с Бадди исподтишка нанесли мне такой удар. Однако в результате всего этого у меня возникла серьезная проблема — психологи называют ее «отсутствие доверия к другим людям». А недостаток доверия разрушает человеческие взаимоотношения.
— Лично я считаю, что проблему доверия несколько преувеличивают.
Карл, изумленно посмотрев на Джеки, рассмеялся:
— Надо же! Оказывается, есть люди еще циничнее меня. Я поражен.
Джеки бросила взгляд на гостиницу, высившуюся на холме, и подумала, что Эйдриан сейчас уже, должно быть, на кухне.
«Доверься мне».
«Не могу».
В одном из окон башни, где когда-то жила Маргарита, блеснули лучи утреннего солнца, ослепив Джеки, и она подняла руку, заслоняясь от света. На память пришел отрывок из дневников Маргариты. Во время их последней встречи Джек снова умолял ее бежать с ним. Но Маргарита, не вполне доверяя ему, отказалась. Ей хотелось верить в его любовь, но она никак не могла перебороть страх. Опасение вновь испытать разочарование и память о прошлых ошибках удержали ее.
По спине Джеки пробежала дрожь: до нее неожиданно дошло, что недоверие не только разрушило жизнь Маргариты, но и привело ее к гибели. При том, что где-то в глубине души она никогда не переставала стремиться к счастью и верила в существование любви. В Маргарите причудливым образом сочетались надежда и страх, который часто одерживал над ней верх, хотя и надежда не желала умирать.
— Знаешь, — сказал Карл, когда они дошли до пирса, — а я ведь помню, как увидел тебя в первый раз.
— А? — Джеки пришлось отвлечься от мыслей об истории Маргариты и Джека. — Простите, что вы сказали?
— Я говорю, что помню, как в первый раз увидел тебя. Ты тогда еще и ходить-то толком не умела. — Они остановились возле плоскодонной лодки, перевозившей водолазов на рабочую платформу. — Только тогда я осознал, что у Бадди с Сереной ребенок, и, посмотрев на тебя, я подумал: «А ведь она могла бы быть моей дочерью».
Джеки, не веря своим ушам, уставилась на Карла.
— Я…
— Господи! Ну что на это можно сказать?
— Мне жаль.
— Мне тоже. — Он робко посмотрел на нее. — Ты казалась таким милым ребенком.
— Я… — Джеки не отважилась признаться ему: она и сама не раз мечтала, чтобы ее отец был похож на него. — Спасибо вам.
— Ну-с. — Карл собрался идти. — Пора приступать к работе, наверное.
— Мистер Райдер?
— Да?
— Я… м-м… я хочу, чтобы вы знали: я всегда восхищалась вашей работой. Наш мир, мир охотников за сокровищами и археологов, тесен, и я многое о вас слышала. И… э-э… я знаю, кем был мой отец, понимаю, что я была его сообщницей, но в глубине души я всегда хотела…
— Чего?
— Стать археологом-подводником, как вы. — На лице Карла выразилось удивление.
— А ты никогда не думала о том, чтобы заняться этим сейчас?
— Думала, конечно, однако смирилась с тем, что не имею ни времени, ни денег на получение сертификата. Но я восхищаюсь тем, что вы делаете. И… — Джеки сделала глубокий вдох и отчаянно, словно бросилась в воду с головой, продолжила: — Я понимаю, я буду здесь только несколько дней в месяц, но если вам вдруг потребуется опытный водолаз на добровольных началах… — Она заметила, что Карл хмурится, и сразу же пошла на попятный. — Не беспокойтесь. Глупая мысль. Забудьте о том, что я вам только что сказала.
— Вообще-то… — раздумчиво кивнул он. — Я об этом подумаю.
— Правда? — Сердце у Джеки замерло.
— Ничего не обещаю. У меня правила, которые нужно соблюдать.
— Да. Разумеется. Я понимаю.
— Но я буду иметь это в виду.
— Серьезно? — Джеки готова была прыгать от радости. — Вы не шутите?
— Не шучу, — улыбнулся Карл.
— Ну, тогда… — Боясь показаться дурой, Джеки начала отступать. — Думаю, нам обоим пора за работу.
— Джеки? — окликнул ее Карл, когда она направилась к трапу.
— Да?
— Надеюсь, ты правильно меня поймешь…
— Что?
— У тебя глаза матери, но этим ваше сходство исчерпывается.
Джеки хотела было ответить «спасибо», но побоялась, что это прозвучит как предательство по отношению к матери.
— Дайте знать, если вам понадобится дайвер.
— Обязательно.
Глава 18
— Ку-ку!
Обернувшись на голос, Эйдриан увидел Джеки, широко улыбающуюся на пороге кухни.
Обернувшись на голос, Эйдриан увидел Джеки, широко улыбающуюся на пороге кухни.