Осборн Мэгги. Лучший мужчина

   — Все что ни попросишь.
   — Достань, пожалуйста, мой спальный мешок.
   Джон посмотрел на небо, несколько озадаченный ее просьбой.
   — Конечно.
   — Положи его вон там, возле палатки, а потом, пожалуйста, оставь меня одну.
   Джон пошел выполнять ее просьбу, но до того как он повернулся к ней спиной, она успела увидеть, что лицо его исказилось болью.
   — Спокойной ночи, любовь моя. Добрых тебе снов.
   Стоя на четвереньках, Алекс развернула спальник, дрожащими руками перебирая вещи. Надо было удостовериться, что там есть все, что ей требовалось. Потом она легла и закрыла глаза руками.
   «Я могу. И в этом я не ошибаюсь. Никогда еще я не поступала так правильно».
 
   Фредди и Дэл сидели на пригорке плечом к плечу и смотрели через костер на Лутера и Лес. Лес и Лутер держались за руки, заглядывая в глаза друг другу, и эта трогательная сцена привносила что-то очень хорошее в грустные мысли, которые теснились в голове у Фредди.
   Ей не хотелось, чтобы этот перегон заканчивался.
   Никогда больше не испытает она того неописуемого возбуждения, когда гонишь быка в стадо, никогда не придется ей спать под звездным небом. Никогда больше жесткое мясо и непропеченный хлеб не покажутся ей пищей богов. Никогда не придется ей с такой же ясностью почувствовать всю силу своих рук, ног и тела. И горячий конь не понесет ее больше в прерии, и не лежать ей в объятиях мужчины, которого она любит всей душой.
   Фредди прислонилась к плечу Фриско и закрыла глаза. Им не жить вместе, если кто-то из них не предаст свою мечту, не растопчет мечту другого. Почему, почему нельзя что-нибудь придумать, что устраивало бы обоих?
   Дэл обнял ее одной рукой.
   — С тобой все в порядке?
   — Я чувствую себя так же беспомощно, как, по-видимому, чувствует себя Джон.
   Джон сидел неподалеку от Лутера и Лес, сжимая в руках пустую чашку, и смотрел на огонь, на язычки пламени, касавшиеся дна кофейника. Последнюю неделю он был почти таким же молчаливым, как вначале, когда еще не мог говорить.
   — Где же Алекс? — спросил Дэл, нахмурившись, и посмотрел в сторону полевой кухни.
   — Не знаю. Ее уже не видно несколько часов.
   И вдруг она услышала, как вскрикнул Дринкуотер, а другой погонщик уронил кружку. Пальцы Фриско больно сжали ее плечо, и Фредди взглянула в том же направлении, куда смотрели все. Алекс стояла возле фонаря, висящего на фургоне, опираясь на костыль.
   Но это была не та Алекс, которую Фредди видела в течение последних нескольких месяцев. Ее роскошные светлые волосы были убраны в высокую прическу и украшены крохотными дикими розочками. На ней было синее шелковое платье, которое очень шло к ее глазам. Такой красивой и элегантной Фредди ее ни разу не видела.
   Глядя на Джона, Алекс сделала несколько шагов к нему с помощью костыля. Фредди поднялась, и другие погонщики молча встали, наблюдая за развитием событий. Тишина стояла такая, что слышно было, как трещит в костре хворост, как ворочаются сонные лонгхорны.
   Когда Джон встал, Фредди затаила дыхание, чувствуя, как в горле растет комок. Глаза его осветились пониманием, он всплеснул руками, не зная, что делать от счастья, и в глазах его заблестела влага.
   Алекс подошла к костру и обвела взглядом лица погонщиков.
   — Спасибо, — сказала она, обращаясь к Фредди. Ее тихий голос в тишине звучал очень громко. — Я люблю тебя.
   Фредди кивнула, улыбнулась и заморгала часто-часто. Она сжала руку Дэла так, что побелели костяшки пальцев.
   Затем Алекс, набрав в легкие воздух, швырнула костыль в огонь. Погонщики разом охнули, Фредди вскрикнула, но Алекс не упала. Она стояла ровно, развернув плечи, статная и красивая, с высоко поднятой головой, и сияющими глазами смотрела на Джона. Когда он бросился к ней, она улыбнулась и покачала головой. Затем, решительно поджав губы, она сделала к нему свой первый шаг, покачиваясь и расставив для равновесия руки, затем, удерживая взгляд на его лице, сделала второй шаг.
   Дэл откинул голову и издал боевой клич. Погонщики взорвались аплодисментами и бурно стали поздравлять Алекс, которая от волнения споткнулась и упала в объятия Джона. Он прижимал ее к себе, пряча лицо в облаке ее волос. Кружки с кофе взметнулись в воздух, ковбои выкрикивали шутливые тосты, каждый старался похлопать Алекс по плечу и сказать что-нибудь ободряющее. Лес вытирала счастливые слезы. И Фредди тоже смахнула слезу.
   Джон повел Алекс подальше от костра — они, естественно, искали уединения. Они шли в обнимку, заглядывая друг другу в глаза. Фредди не сомневалась, что Алекс научится обращаться с протезом как с родной ногой, ибо все, за что она бралась, Алекс всегда доводила до совершенства.
   Дэл обнял Фредди, коснувшись подбородком ее макушки.
   — Что бы ты ей ни сказала, каким бы образом ни помогла… Я рад.
   — И я тоже, — ответила она тихо, глядя, как Джон подхватил под руку споткнувшуюся Алекс.
   Она слышала, как они оба рассмеялись, видела, как повернулись друг к другу лицом и слились в один силуэт.
   У Алекс был Джон. У Лес был Лутер. У Фредди — еще несколько дней горько-сладостного счастья.
 
   Долгое, трудное путешествие подошло к концу.
   Стадо улеглось спать на берегу Смоки-Хил-Ривер, что протекает в паре миль от Абилина. Утром они поведут лонг-хорнов по главной улице к загонам, где стадо пересчитают, взвесят, а затем погрузят в железнодорожные вагоны и повезут в Чикаго.
   По традиции последнюю ночь никто не спал. Все сидели вокруг костра, вспоминая все самое хорошее и самое плохое, что случилось за время перегона, и заранее смеялись над теми байками, полными выдумки и преувеличений, которые рассказывали и будут рассказывать друг другу ковбои от Техаса до Канзаса. Фредди слушала их, сколько могла, но понимая, что настроение ее не улучшится, готовая расплакаться и не желая портить другим праздник, отошла от костра. В последний раз она хотела посмотреть на спящий скот, в последний раз послушать, как во сне фыркают быки, а затем, коротко промычав, снова ложатся.
   Как она и думала, Дэл последовал за ней в темноту, подошел к ней сзади и обнял за талию. Вместе они слушали, как ковбои в ночном обходе поют потихоньку нескончаемые «колыбельные», успокаивая своими голосами дремлющий скот.
   Каждую ночь они теперь уходили подальше, чтобы побыть вдвоем. Каждую ночь они любили друг друга, но чувство безнадежности и отчаяния мешало им сполна насладиться страстью. Фредди знала, что эта ночь будет худшей из всех. Закрыв глаза, она прислонилась к его груди, призывая себя не портить последнюю ночь слезами. Потом у нее будет сколько угодно времени, чтобы наплакаться всласть.
   — Дэл, я могла бы поехать в Монтану… Мне понравится жить на ранчо, я знаю. Раньше я не могла бы так сказать. Теперь я знаю лонгхорнов и понимаю, что такое вести дела ранчо.
   Дэл опустил голову и поцеловал ее в висок.
   — Но ты возненавидишь снег и холодные зимы. И городов там нет, по крайней мере достаточно больших, чтобы построить театр, Фредди. — Помолчав, Фриско добавил: — Возле Сан-Франциско тоже могут быть ранчо.
   Когда Фредди заявила, что скорее всего земля там распахана и засеяна, Дэл высказал предположение, что для него и в городе, возможно, найдется работа.
   — Работа найдется, но только не по душе. Я знаю: ты рожден быть ковбоем.
   Оба понимали, что их положение безнадежно. Этот разговор повторялся с вариациями не один раз, и всякий раз они думали, что вот-вот найдут ответ, который по случайности просмотрели.
   — Я люблю тебя, Фредди! И это меня убивает.
   — Дэл, послушай, я плохая актриса, и идея о приобретении театра с самого начала была идиотской. Позволь мне поехать в Монтану с тобой. Я готова от всего отказаться, только не от тебя!
   — Фредди, Дэл! — окликнула их Лес, толкая перед собой Алекс в кресле-каталке. — Мы хотим с вами поговорить.
   Фредди неохотно выскользнула из объятий Дэла.
   — Алекс, скажи им, что мы решили.
   Алекс наклонилась, ставя коляску на тормоз, и луна блеснула серебром на ее светлых волосах.
   — Во-первых, я хочу сказать, что коляска — не шаг к отступлению, просто я не хотела спотыкаться о кочки в темноте и падать через каждые две минуты, шагая на протезе, к которому еще не успела привыкнуть.
   — Им все равно, — нетерпеливо перебила ее Лес. — Спроси же их!
   — О чем? — нахмурилась Фредди.
   — Я знаю, что мне говорить! — Алекс метнула недовольный взгляд на Лес. — Мы с Джоном из Абилина поедем в Бостон, как только Лутер завершит все бумажные дела по завещанию отца. Мы намерены время от времени наведываться на запад, но дом у нас будет на востоке.
   Алекс бросила взгляд на младшую сестру.
   — Лес и Лутер собираются поселиться в Клисе, в доме Лутера. По мере того как семья будет расти, дом будет достраиваться, но жить они решили в городе. Однако возникает одна серьезная проблема… Никто из нас не хочет продавать «Королевские луга». Отец построил ранчо для себя, и он его любил. Он придумал это путешествие, и неспроста, я думаю; он больше всего хотел, чтобы мы полюбили и дело его жизни, и ранчо. И все произошло так, как желал па. Думаю, это случилось со всеми нами.
   Господи! Кажется, уже ясно, куда они клонят. Фредди переводила взгляд с одной сестры на другую. Обе улыбались.
   — Мы с Лес хотели бы, чтобы ранчо «Королевские луга» осталось достоянием семьи, но Джон — врач, Лутер — адвокат, и никто из них не желает отказываться от своих любимых профессий ради ранчо. Так что нам нужен лучший в Техасе управляющий, который бы взял на себя труд вести дела. Дэл, мы хотим, чтобы ты принял ранчо. К тому же может случиться, что моя сестра решит, что первый и единственный театр в Клисе окажется более любим публикой, чем очередной в Сан-Франциско. И если вы оба поймете, что созданы друг для друга, и захотите жить вместе на ранчо, мы все будем счастливы. Но независимо от решения Фредди мы бы хотели, Дэл, попросить тебя позаботиться о «Королевских лугах». Если, конечно, твое сердце чуть поостыло к Монтане.
   Фредди не спускала глаз с Фриско.
   — Господи, — прошептала она, — как мы оба не видели очевидного? Театр в Клисе будет сенсацией! Он завоюет сердца публики еще до того, как поднимется занавес. Тем более что ближайший театр, с которым мы могли бы вступить в соревнование, находится в сотне миль от города. Те самые господа, которые воротили от меня нос, полюбят меня за то, что я подарила им театр, Шекспира и немного культуры!
   — Я мог бы трудиться всю жизнь, но не построить такого превосходного ранчо, как то, что создал ваш отец. В ту самую минуту, как я увидел владения Джо, я понял, что…
   Фредди подскочила к Дэлу и крепко чмокнула в губы.
   — Я хочу, чтобы ты был в первом ряду на каждой премьере. А я буду сопровождать тебя по крайней мере в одном перегоне в год.
   Дэл подхватил ее и, оторвав от земли, закружил в диком вихре, который завершился долгим и нежным поцелуем.
   — Мы с тобой построим такой театр, что Сан-Франциско умрет от зависти!
   — И такое ранчо, что Монтане и не снилось!
   — Думаю, что вы принимаете наше предложение, — сухо заметила Алекс.
   Лес со смехом сняла коляску Алекс с тормоза и, взявшись за поручни, заявила:
   — Как сказала бы Фредди, не будь она так поглощена поцелуями, нам пора покинуть сцену.
   Лес и Алекс уже добрались до костра, когда Фредди догнала их и, расцеловав обеих, сквозь смех и слезы воскликнула:
   — Спасибо вам! Не знаю, что бы мы делали, если б не вы… Я так люблю вас обеих!
   Фредди переполняли чувства. Она должна была сказать им, как много для нее значат их союз, их дружба, как сильно она любит своих сестер.
   — Алекс! Пообещай, что вы с Джоном будете приезжать по крайней мере раз в год, а нам, Лес, никто не должен мешать видеться хотя бы раз в неделю!
   Сестры взялись за руки; слезы текли у них по щекам.
   — Как мне будет вас не хватать! — сказала Алекс, сжимая руки Лес и Фредди. — Как только мы с Джоном устроимся, вы должны приехать и…
   — Фредерика Рорк! — крикнул Дэл. — Иди ко мне! Ковбой желает поговорить с тобой насчет свадьбы!
   Сестры с испугом посмотрели на спящих быков и рассмеялись. Фредди обняла сестер, расцеловала их и бросилась в темноту — навстречу своему будущему, в объятия мужчины, без которого не мыслила дальнейшей жизни.
   В эту ночь их любовь ничем не была омрачена. Ночь была наполнена страстью и нежностью, радостью и обещаниями. Любви было столько, что ее хватило бы на то, чтобы заполнить всю громаду пустынных прерий.
 
   Последний день выдался жарким. С самого рассвета припекало солнце. В воздухе чувствовалось праздничное возбуждение. В последний раз потушили костер. В последний раз в фургон сложили вещи, и погонщики оседлали лошадей для последней недолгой скачки.
   Дэл объехал стадо, в последний раз сосчитав быков, и принял решение, которым собирался гордиться всю жизнь. С улыбкой он велел Грейди оседлать еще одного коня и кивком головы пригласил озадаченных Фредди и Лес следовать за ним. Неспешно подъехав к фургону, он остановил коня возле Алекс, которая уже заняла привычное место возницы и собиралась двинуться в путь.
   — Милые дамы, — начал Фриско, — в вас стреляли, вы получили раны и от пуль, и от рогов, вас чуть не затоптали быки. Я требовал от вас почти невозможного, но вы ни разу меня не подвели.
   Фриско посмотрел на Алекс.
   — Теперь я собираюсь попросить вас еще об одном одолжении. Алекс, вы говорили, что ездили когда-то верхом. Можете сделать это снова? Как вы думаете, вы могли бы продержаться в седле две с половиной мили?
   — Мистер Фриско, — с чувством ответила Алекс, — теперь уж вам должно быть известно, что слова «не могу» мы с сестрами оставили в прошлом. Мы можем сделать все что угодно!
   — Вот это ответ!
   Фредди слушала, и на глаза у нее наворачивались слезы. Она будет любить Дэла всю оставшуюся жизнь, но, кажется, никогда не сможет любить его сильнее, чем в эту минуту.
   Лицо Алекс осветила сияющая улыбка.
   — Спасибо, Дэл! Я всегда буду вам благодарна за это.
   Все ждали, пока Джон поможет ей сесть в седло, а затем Дэл крикнул погонщикам:
   — Калеб и Билл, вы будете объезжать стадо по кругу. Дринкуотер и Чарли берут на себя фланги. Дан и Джеймс, вам достался хвост.
   Дэл махнул шляпой на север.
   — Ну, поехали!
   — А кто поедет впереди, босс? — с хитрой ухмылкой спросил Грейди.
   — Сестры Рорк поведут быков.
   Дэл прижал шляпу к груди, и погонщики заулыбались. Не было среди них человека, который бы не считал, что женщины заслужили это право. Не было человека, который не снял бы перед ними шляпу.
   Сестры Рорк, держась уверенно и прямо в седле, въехали в Абилин впереди двухтысячного стада лонгхорнов. Огромное стадо растянулось по главной улице, и все, кто вышел в этот день встречать их, уже никогда не забудут этого зрелища.