Страница:
— О чем вы думаете? — спросил ее Фриско, неожиданно напомнив о себе.
Алекс схватилась за костыль, чтобы не упасть. Она мыла посуду, прислонившись к столу и одновременно балансируя на костыле, чтобы обе руки были свободными.
— Ворошу в памяти прошлое, — ответила Алекс, удивившись собственной откровенности.
— Было бы лучше, если б вы ворошили в памяти рецепты бисквитов, — заметил Фриско.
Алекс подняла голову, приготовившись отчитать его по первое число, но, заметив в его взгляде озорной огонек, после недолгого колебания рассмеялась:
— Никогда из меня не получится хорошей поварихи. Нет у меня к этому призвания.
— Возможно, со временем дела у вас пойдут лучше, — сказал он, прогуливаясь вдоль борта фургона и проверяя, правильно ли развешана и упакована кухонная утварь. — Я знаю, что вы не можете впрячь мулов в повозку…
— Нет, не могу, — сказала Алекс слабым голосом.
Было так много вещей, которых она не могла делать!
— Так что Грейди будет выполнять эту работу во время перегона. Сейчас он работает тренером, воспитывает вашу команду, — добавил Дэл, поглядывая в сторону дома; за домом Грейди действительно работал с животными, которым предстояло везти фургон, обучая их действовать слаженно. — Вы когда-нибудь управляли фургоном?
— Раньше мне иногда доводилось править лошадьми. У нас в Бостоне был неплохой экипаж.
Грейди, появившийся из-за угла дома, помахал Алекс. Он вел за собой четырех мулов, которые, как ей показалось, совсем не походили на послушных, привыкших к упряжи животных.
— Но это было давно, — сказала она, сжимая ладони. — К тому же экипаж был запряжен всего двумя лошадьми.
— Но у вас есть некоторый опыт. И это уже хорошо. Теперь о распорядке дня. Как только вы упакуете вещи и Грейди запряжет фургон, вы последуете за проводником на место дневной стоянки. Дорога на Абилин давно проторена и имеет массу указателей, так что проводников мы можем спокойно менять. Проводник будет выбирать наиболее подходящее место для лагеря, по возможности возле водоема и чтобы трава была сочной. Кстати, стадо всегда будет пастись слева от стоянки. Как только проводник укажет место, он вернется назад к стаду.
Алекс побледнела:
— Вы хотите сказать, что я буду весь день одна?
Ничего хуже этого она не могла представить.
— Мой помощник будет поблизости. Немного позади вас.
Фриско не удалось развеять ее тревоги.
— Так с какой же скоростью мне придется гнать мулов, чтобы быть впереди стада? — Алекс не имела ни малейшего представления о том, как быстро передвигаются лонгхорны.
Дэл усмехнулся:
— Ваша задача — не отставать от проводника. Сами все поймете.
Следующие два часа были самыми трудными в жизни Алекс. Их можно было сравнить разве что с тем временем, когда она узнала о гибели Пайтона и ампутации собственной ноги. В тот самый момент, когда Алекс следом за Фриско выехала со двора и оказалась посреди бескрайней прерии, она потеряла контроль над мулами, у нее едва хватило сил удержаться на скамье и не свалиться вниз, под колеса фургона. Вцепившись в поводья, она молилась лишь о том, чтобы поскорее пришло избавление от этого кошмара. И молитвы ее оказались услышаны — она была жива. Дребезжание посуды и грохот копыт оглушали, ее мотало с одного конца скамьи на другой, словно игральные кости в колпаке, пыль клубилась, затмевая обзор, но основным чувством был жуткий, ни с чем не сравнимый страх.
Когда Фриско наконец остановился и мулы встали, Алекс, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. Он ничего не сказал, лишь закурил, прислонившись к колесу повозки, и стал ждать, когда она выберется из нее.
— Я не могу! — Это первое, что сказала Алекс, обретя дар речи.
Шляпа потерялась где-то по дороге, рукав жакета оторвался, и нога предательски дрожала. Алекс была уверена, что получила множество синяков и ссадин. Отыскав платок, она вытерла глаза и нос.
— Я пережила самые страшные минуты… Все, о чем я могла думать, это о той катастрофе… И о Пайтоне, и…
Только теперь Фриско протянул ей руку и помог спуститься. Костыль он предусмотрительно держал в руке, чтобы она могла опереться на него, пока сам он снимет ее кресло.
— Каждая из вас утверждает, что не может… а потом делает.
— Это другой случай. Дэл, прошу вас, поймите… Я не хочу еще раз пережить такое!
Алекс повернула голову, с трудом различая борта полевой кухни, — эти бескрайние просторы вызывали у нее головокружение. Она сначала назвала Дэла по имени и только потом осознала, что позволила себе непростительную фамильярность.
— Я все еще помню тот миг, когда карета накренилась и я поняла, что сейчас она перевернется. — Вздрагивая, Алекс закрыла глаза и расплакалась. — И потом, воспоминания о мертвом муже, лежавшем так тихо, с открытыми глазами, неподвижно глядящими в небо, и о дожде, заливавшем его лицо…
Фриско подкатил к Алекс кресло.
— Хотите, чтобы я сказал, что вам не надо в это ввязываться? Этого вы от меня ждете, Алекс? — спросил он, обойдя кресло кругом, чтобы посмотреть ей в глаза. — Хорошо, оставайтесь на ранчо, возвращайтесь на восток, делайте что хотите. Никто не принуждает вас к участию в перегоне. Это ваш выбор. Но если вы решили участвовать в нем, тогда прекратите бояться и делайте то, что от вас требуется.
Алекс опустилась в кресло, наслаждаясь наконец-то представившейся возможностью расслабиться и дать отдохнуть ноге, дрожащей от непривычной нагрузки. Справившись со слезами, она открыла глаза и посмотрела на Фриско. Тот сидел на земле прямо перед ней, сложив на коленях руки.
Разве мог он понять ее боль и ее страх? Разве мог он, здоровый и крепкий мужчина, понять, что такое лишиться ноги в расцвете лет? И уж конечно, он не мог понять, что такое муки душевные. Не зная всех обстоятельств той злополучной ночи, никто не мог ее понять… Ему было все равно, что она чувствует, и наплевать, как трудно ей сделать то, что он от нее требовал.
— Вас заботит лишь получение денег, — сказала Алекс, вкладывая в эти слова всю меру своего презрения к этому бесчувственному человеку.
Дэл, подумав с минуту, кивнул:
— Верно. Я здесь из-за денег. По той же причине, что и вы.
Алекс вспыхнула и отвернулась, устыдившись своих слов и того, что за ними стояло. К чему был этот тон превосходства, если всеми ими двигали одни и те же побуждения? У нее не было выбора, и Дэл прекрасно это понимал. Сердито поджав губы, она откатила кресло на несколько шагов в сторону. Вновь ей предстояла унизительная процедура: слезать с коляски и ползать по земле.
— Я собираюсь делать яму для костра.
— Хорошо, — ответил Фриско, похлопывая себя по карманам в поисках сигары. — Представьте, что через четыре часа сюда прибудут двенадцать голодных ковбоев.
Грунт в прерии оказался намного тверже, чем во дворе дома, и Алекс сто раз вспотела, прежде чем сумела выкопать яму. Но несмотря ни на что, она сделала то, чего он ждал от нее. Обернувшись, чтобы сообщить ему об этом, Алекс бросила взгляд на сетку, подвязанную под повозкой. Там хранился хворост.
— Нечем разводить костер! — в ужасе воскликнула Алекс.
Во время этой безумной скачки на тряских кочках она растеряла весь хворост. Что делать? Как теперь быть? Ничего не приходило в голову.
Фриско вынул из повозки мешок и палку. Алекс, изучая содержимое фургона, обратила внимание на эти странные предметы, но не знала, для чего они тут.
— Вы не первый повар, который обнаруживает, что хвороста для костра нет. — С этими словами Фриско бросил мешок Алекс на колени и протянул ей палку с гвоздем на конце. — Придется разводить костер с помощью «угля прерий».
— И что это такое?
— Коровьи лепешки. Чем суше, тем лучше.
Увидев, что Алекс от удивления раскрыла рот, Дэл засмеялся:
— Нет, пища не будет вонять навозом, если вы, конечно, не уроните лепешки в котел.
Теперь она поняла. Он рассчитывал, что она станет ездить по округе, собирая в мешок коровий навоз! По спине ее пробежала дрожь отвращения. Сегодня ей придется распрощаться с остатками гордости.
Трясущимися руками вращая колеса инвалидной коляски, Алекс откатилась подальше от повозки. Дальше падать было некуда: она достигла дна.
— Ну как тебе, Пайтон? Если ты жаждал отмщения, то вот оно, — прошептала она, вглядываясь в золотистую дымку на горизонте, где, должно быть, располагался рай. — Сегодня твой день.
С каменным лицом, не замечая катившихся по щекам слез, она принялась поддевать гвоздем сухие лепешки и складывать в лежащий на коленях мешок.
Глава 8
Алекс схватилась за костыль, чтобы не упасть. Она мыла посуду, прислонившись к столу и одновременно балансируя на костыле, чтобы обе руки были свободными.
— Ворошу в памяти прошлое, — ответила Алекс, удивившись собственной откровенности.
— Было бы лучше, если б вы ворошили в памяти рецепты бисквитов, — заметил Фриско.
Алекс подняла голову, приготовившись отчитать его по первое число, но, заметив в его взгляде озорной огонек, после недолгого колебания рассмеялась:
— Никогда из меня не получится хорошей поварихи. Нет у меня к этому призвания.
— Возможно, со временем дела у вас пойдут лучше, — сказал он, прогуливаясь вдоль борта фургона и проверяя, правильно ли развешана и упакована кухонная утварь. — Я знаю, что вы не можете впрячь мулов в повозку…
— Нет, не могу, — сказала Алекс слабым голосом.
Было так много вещей, которых она не могла делать!
— Так что Грейди будет выполнять эту работу во время перегона. Сейчас он работает тренером, воспитывает вашу команду, — добавил Дэл, поглядывая в сторону дома; за домом Грейди действительно работал с животными, которым предстояло везти фургон, обучая их действовать слаженно. — Вы когда-нибудь управляли фургоном?
— Раньше мне иногда доводилось править лошадьми. У нас в Бостоне был неплохой экипаж.
Грейди, появившийся из-за угла дома, помахал Алекс. Он вел за собой четырех мулов, которые, как ей показалось, совсем не походили на послушных, привыкших к упряжи животных.
— Но это было давно, — сказала она, сжимая ладони. — К тому же экипаж был запряжен всего двумя лошадьми.
— Но у вас есть некоторый опыт. И это уже хорошо. Теперь о распорядке дня. Как только вы упакуете вещи и Грейди запряжет фургон, вы последуете за проводником на место дневной стоянки. Дорога на Абилин давно проторена и имеет массу указателей, так что проводников мы можем спокойно менять. Проводник будет выбирать наиболее подходящее место для лагеря, по возможности возле водоема и чтобы трава была сочной. Кстати, стадо всегда будет пастись слева от стоянки. Как только проводник укажет место, он вернется назад к стаду.
Алекс побледнела:
— Вы хотите сказать, что я буду весь день одна?
Ничего хуже этого она не могла представить.
— Мой помощник будет поблизости. Немного позади вас.
Фриско не удалось развеять ее тревоги.
— Так с какой же скоростью мне придется гнать мулов, чтобы быть впереди стада? — Алекс не имела ни малейшего представления о том, как быстро передвигаются лонгхорны.
Дэл усмехнулся:
— Ваша задача — не отставать от проводника. Сами все поймете.
Следующие два часа были самыми трудными в жизни Алекс. Их можно было сравнить разве что с тем временем, когда она узнала о гибели Пайтона и ампутации собственной ноги. В тот самый момент, когда Алекс следом за Фриско выехала со двора и оказалась посреди бескрайней прерии, она потеряла контроль над мулами, у нее едва хватило сил удержаться на скамье и не свалиться вниз, под колеса фургона. Вцепившись в поводья, она молилась лишь о том, чтобы поскорее пришло избавление от этого кошмара. И молитвы ее оказались услышаны — она была жива. Дребезжание посуды и грохот копыт оглушали, ее мотало с одного конца скамьи на другой, словно игральные кости в колпаке, пыль клубилась, затмевая обзор, но основным чувством был жуткий, ни с чем не сравнимый страх.
Когда Фриско наконец остановился и мулы встали, Алекс, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. Он ничего не сказал, лишь закурил, прислонившись к колесу повозки, и стал ждать, когда она выберется из нее.
— Я не могу! — Это первое, что сказала Алекс, обретя дар речи.
Шляпа потерялась где-то по дороге, рукав жакета оторвался, и нога предательски дрожала. Алекс была уверена, что получила множество синяков и ссадин. Отыскав платок, она вытерла глаза и нос.
— Я пережила самые страшные минуты… Все, о чем я могла думать, это о той катастрофе… И о Пайтоне, и…
Только теперь Фриско протянул ей руку и помог спуститься. Костыль он предусмотрительно держал в руке, чтобы она могла опереться на него, пока сам он снимет ее кресло.
— Каждая из вас утверждает, что не может… а потом делает.
— Это другой случай. Дэл, прошу вас, поймите… Я не хочу еще раз пережить такое!
Алекс повернула голову, с трудом различая борта полевой кухни, — эти бескрайние просторы вызывали у нее головокружение. Она сначала назвала Дэла по имени и только потом осознала, что позволила себе непростительную фамильярность.
— Я все еще помню тот миг, когда карета накренилась и я поняла, что сейчас она перевернется. — Вздрагивая, Алекс закрыла глаза и расплакалась. — И потом, воспоминания о мертвом муже, лежавшем так тихо, с открытыми глазами, неподвижно глядящими в небо, и о дожде, заливавшем его лицо…
Фриско подкатил к Алекс кресло.
— Хотите, чтобы я сказал, что вам не надо в это ввязываться? Этого вы от меня ждете, Алекс? — спросил он, обойдя кресло кругом, чтобы посмотреть ей в глаза. — Хорошо, оставайтесь на ранчо, возвращайтесь на восток, делайте что хотите. Никто не принуждает вас к участию в перегоне. Это ваш выбор. Но если вы решили участвовать в нем, тогда прекратите бояться и делайте то, что от вас требуется.
Алекс опустилась в кресло, наслаждаясь наконец-то представившейся возможностью расслабиться и дать отдохнуть ноге, дрожащей от непривычной нагрузки. Справившись со слезами, она открыла глаза и посмотрела на Фриско. Тот сидел на земле прямо перед ней, сложив на коленях руки.
Разве мог он понять ее боль и ее страх? Разве мог он, здоровый и крепкий мужчина, понять, что такое лишиться ноги в расцвете лет? И уж конечно, он не мог понять, что такое муки душевные. Не зная всех обстоятельств той злополучной ночи, никто не мог ее понять… Ему было все равно, что она чувствует, и наплевать, как трудно ей сделать то, что он от нее требовал.
— Вас заботит лишь получение денег, — сказала Алекс, вкладывая в эти слова всю меру своего презрения к этому бесчувственному человеку.
Дэл, подумав с минуту, кивнул:
— Верно. Я здесь из-за денег. По той же причине, что и вы.
Алекс вспыхнула и отвернулась, устыдившись своих слов и того, что за ними стояло. К чему был этот тон превосходства, если всеми ими двигали одни и те же побуждения? У нее не было выбора, и Дэл прекрасно это понимал. Сердито поджав губы, она откатила кресло на несколько шагов в сторону. Вновь ей предстояла унизительная процедура: слезать с коляски и ползать по земле.
— Я собираюсь делать яму для костра.
— Хорошо, — ответил Фриско, похлопывая себя по карманам в поисках сигары. — Представьте, что через четыре часа сюда прибудут двенадцать голодных ковбоев.
Грунт в прерии оказался намного тверже, чем во дворе дома, и Алекс сто раз вспотела, прежде чем сумела выкопать яму. Но несмотря ни на что, она сделала то, чего он ждал от нее. Обернувшись, чтобы сообщить ему об этом, Алекс бросила взгляд на сетку, подвязанную под повозкой. Там хранился хворост.
— Нечем разводить костер! — в ужасе воскликнула Алекс.
Во время этой безумной скачки на тряских кочках она растеряла весь хворост. Что делать? Как теперь быть? Ничего не приходило в голову.
Фриско вынул из повозки мешок и палку. Алекс, изучая содержимое фургона, обратила внимание на эти странные предметы, но не знала, для чего они тут.
— Вы не первый повар, который обнаруживает, что хвороста для костра нет. — С этими словами Фриско бросил мешок Алекс на колени и протянул ей палку с гвоздем на конце. — Придется разводить костер с помощью «угля прерий».
— И что это такое?
— Коровьи лепешки. Чем суше, тем лучше.
Увидев, что Алекс от удивления раскрыла рот, Дэл засмеялся:
— Нет, пища не будет вонять навозом, если вы, конечно, не уроните лепешки в котел.
Теперь она поняла. Он рассчитывал, что она станет ездить по округе, собирая в мешок коровий навоз! По спине ее пробежала дрожь отвращения. Сегодня ей придется распрощаться с остатками гордости.
Трясущимися руками вращая колеса инвалидной коляски, Алекс откатилась подальше от повозки. Дальше падать было некуда: она достигла дна.
— Ну как тебе, Пайтон? Если ты жаждал отмщения, то вот оно, — прошептала она, вглядываясь в золотистую дымку на горизонте, где, должно быть, располагался рай. — Сегодня твой день.
С каменным лицом, не замечая катившихся по щекам слез, она принялась поддевать гвоздем сухие лепешки и складывать в лежащий на коленях мешок.
Глава 8
Вечером накануне отправления в просторном холле господского дома на ранчо «Королевские луга» собралась довольно большая компания. Фредди стояла у двери рядом с Фриско и его двумя главными помощниками. Там присутствовали девять ковбоев: все как на подбор стройные и мускулистые ребята с суровыми обветренными лицами. Исподволь они бросали испытующие взгляды на Фредди и ее сестер. То же любопытство, крепко приправленное сомнением, читалось во взглядах присутствующих, обращенных то к Фриско, то к Лоле, которая сидела у окна как раз напротив Фриско. Странный альянс, если не сказать больше.
Как бы Фредди ни относилась к Уорду Хэму, как бы ни презирала его, факт оставался фактом: его лавочка была местом сбора всех городских сплетен, и пикантная новость, которую он сообщил Лес, заслуживала внимания. Фредди переводила взгляд с Фриско на Лолу с ее многозначительной усмешкой и думала, как ей поступить с информацией Хэма. Как бы там ни было, до утра следующего дня она должна была решить терзавшую ее загадку.
Скользнув глазами по Лутеру Морланду, склонившемуся над кипой документов, она наконец позволила себе посмотреть на Джека Колдуэлла. Он давно пытался перехватить ее взгляд, но она старательно избегала встречаться с ним глазами, вплоть до этого момента. Сегодня на нем были брюки в полоску, малиновый парчовый жилет и белоснежная рубашка. Его облик разительно контрастировал с обликом Дэла. Фриско явился на высокое собрание в рабочих штанах, заправленных в сапоги, в полинявшей серой военной рубахе и поношенном кожаном жилете. Но даже в такой невзрачной одежде он приковывал к себе взгляд Фредди. Пожалуй, внешне он нравился ей больше Джека Колдуэлла.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто на этом собрании пользуется наибольшим авторитетом. При этом Фриско совершенно не прилагал усилий к тому, чтобы утвердить его. Все получилось словно само собой. Он был немногословен, если не сказать молчалив. Никаких вступительных речей. Поздоровавшись, он неторопливо обвел взглядом присутствующих, давая возможность участникам перегона и наблюдателям присмотреться друг к другу и обменяться впечатлениями. Но когда он засунул руки в задние карманы штанов и чуть покачнулся на каблуках, шум голосов стих и все посмотрели на него.
— Я хочу, чтобы с восходом солнца все были на своих местах. Калеб, вы будете проводником.
Фредди вытянула шею, стараясь получше разглядеть высокого мужчину с приятными чертами лица по имени Калеб Уэбстер.
— Алекс, вы поедете следом за Калебом, а Грейди будет держаться с табуном в непосредственной близости от вас, чуть позади, и поможет вам в случае необходимости.
Далее Фриско обратился к погонщикам, расставляя их по местам: половину с правого фланга, половину с левого. Теперь настала очередь Фредди и Лес.
— Вы вдвоем будете подгонять хвост, и я, когда представится возможность, подъеду к вам проверить вашу работу.
— Что значит «хвост»? — спросила Фредди.
Щеки ее сделались пунцовыми, когда она заметила реакцию на свой вопрос. Погонщики переглянулись, тревожно перешептываясь, а Лола и Джек обменялись взглядами радостного удивления. До сих пор Лола ни слова не сказала своим падчерицам, чему Фредди была только рада. Мысленно Фредди пожелала ей подавиться пуншем, который та пила мелкими глотками, растягивая удовольствие.
— Хвост — это те животные, которые идут последними, отстают. Ваша задача состоит в том, чтобы подгонять лентяев.
Фриско повернул голову к Лутеру Морланду, послав ледяной взгляд Колдуэллу.
— Как я понял, вы будете делить одну повозку, а у Хэма будет собственная. — Дэл смотрел на Колдуэлла с откровенной неприязнью. — По правилам во время перегона соблюдается сухой закон и никаких азартных игр.
Джек откинулся на спинку стула:
— Не вижу никакого вреда в том, чтобы перекинуться в картишки… по-дружески.
— А я никогда не видел, чтобы в карты играли по-дружески! — парировал Фриско. — Стоит вам нарушить уговор, и вы лишаетесь права следить за перегоном. Миссис Рорк придется нанимать другого представителя.
Пришла очередь обратиться к Уорду:
— То же самое относится и к вам. С еще одним условием: вы не вмешиваетесь в работу погонщиков и других работников — никоим образом. Если вас это не устраивает — до свидания. Вы наблюдаете, и это все.
Уорд напыжился и подскочил со стула:
— Но я рассчитывал проводить время с моей невестой!
— Если у нее хватит сил на светскую жизнь после окончания рабочего дня, я не возражаю. Но если это скажется на ее работе, я ее предупрежу. После второго предупреждения она выходит из игры. Это понятно?
Пунцовая от смущения, Лес кивнула. Уорд только негодующе пыхтел.
— Здесь каждый знаком с завещанием Джо Рорка. Мы начинаем перегон с двумя тысячами двумястами двенадцатью бычками. Десять процентов — не такой уж надежный запас, но мы имеем то, что имеем, и вынуждены этим довольствоваться.
Грейди вышел вперед:
— Можем мы заклеймить животных, которые приблудятся к стаду по дороге?
— Это будет нечестно, мистер Коул, не так ли? — Лола погрозила Коулу пальцем, словно непослушному мальчику, и Фредди поморщилась от ненависти к мачехе.
— Лутер, дайте нам разъяснение. — Фриско ждал, пока Морланд сверится с текстом завещания.
— Здесь нет запрещения присоединять к стаду животных, которые могут приблудиться по дороге, — веско заявил Лутер.
Лола ткнула Джека локтем в ребро, и он вытянулся в струнку:
— Как представитель миссис Рорк, я вынужден возразить. Что помешает мистеру Фриско постоянно отлавливать новых животных и клеймить их? Это не что иное, как мошенничество.
Лола оживленно закивала.
— Если мы подберем десять бычков по дороге, то общее количество будет как раз таким, с какого я думал начинать перегон, — сказал Фриско.
Лутер обратился к Лоле и Джеку с текстом завещания в руке:
— Джо Рорк не запрещает ловить диких животных. Все запреты касаются лишь покупки новых бычков.
Вдова Рорк явно осталась недовольна. Она нахмурилась и надула губы.
Фриско вновь обвел взглядом участников перегона.
— Поскольку я уполномочен представлять здесь интересы сестер Рорк, позвольте напомнить вам, что все вы работаете на них. Сестры Рорк наняли нас, чтобы доставить две тысячи быков в Абилин, что мы и намерены сделать. Мне не надо напоминать вам, ребята, что мы все равно потеряем некое число животных, но предел потерь вам хорошо известен. Так что обращайтесь с каждым из быков так, словно от него одного зависит наш успех.
Качнувшись на каблуках, Фриско взглянул каждому из ковбоев в глаза, словно призывал еще раз взвесить свое решение.
— Вот так. Перед тем как вернуться в город, я хотел бы поговорить с Лес, Алекс и Фредди. Лес, мы не могли бы выйти?
Уорд подпрыгнул, увидев, что Лес послушно направилась следом за Фриско к двери. Фриско остановился и, подойдя к Уорду нос к носу, сказал:
— Никто из моих ковбоев не является на работу с партнером или партнершей на запятках. Это относится и к Лес. Я хочу поговорить с ней, а не с вами.
Фредди поднялась и, с наслаждением растягивая слова, спросила у Хэма:
— Не хотите ли пуншу, сударь?
Если бы он окликнул ее сестру, Фредди не задумываясь плеснула бы горячим напитком в его мерзкую, красную от гнева рожу.
Счастливая оттого, что ей наконец удалось вырваться из переполненной душной комнаты, Лес остановилась на крыльце, вдохнув полной грудью свежий ночной воздух. Фриско между тем спустился вниз по ступеням.
— Уверяю вас, мистер Хэм не будет вмешиваться, — сказала, догнав его, Лес.
В голосе ее звучали тревога и волнение, она с трудом подавила желание извиниться за поведение Уорда.
— Он заинтересован в успехе не меньше нас, — добавила она.
Фриско отвел ее к ограде, отделяющей палисадник возле дома от остальной территории ранчо, и положил локти на забор, глядя куда-то в сторону темнеющих очертаний амбаров.
— Ты много сделала и многому научилась. Но чтобы стать настоящим ковбоем, требуются даже не месяцы — годы. Ты ни разу не видела панического бегства стада, не переправляла животных через реку.
Сняв шляпу, он провел ладонью по волосам.
— Многому тебе придется учиться на ходу, тут уж ничего не поделаешь. В последний раз, когда я гнал стадо на север, погибли два человека, Лес. Перегон — серьезное испытание даже для опытных ковбоев, а тебя опытной не назовешь.
Только сейчас он обернулся, чтобы посмотреть в ее бледное лицо.
— Если у тебя есть какие-то опасения или предчувствия, я хотел бы услышать о них прямо сейчас.
— Каждый день я говорю себе, что не справлюсь, и, честно говоря, я боюсь до смерти, — прошептала она, машинально отщипывая от забора щепки. — Но у меня нет выбора.
Дэл скользнул взглядом по синяку у нее на скуле, затем как бы невзначай посмотрел на темный след на запястье.
— Во время учебы ты пострадала физически больше остальных, — сказал он. — И это меня тревожит. Ты, случаем, не из тех, кто как магнит притягивает неприятности?
Его вопрос поразил Лес настолько, что она не сразу поняла, что он относит следы от побоев на ее теле на счет падений.
— Пожалуй, — осторожно ответила она.
Дэл со вздохом кивнул, после чего с явным усилием над собой добавил:
— И еще, Лес, постарайся свести свое общение с женихом к минимуму. Усталый ковбой представляет опасность для себя самого и для всех остальных.
Когда, проводив Уорда до его экипажа, Лес передала ему содержание разговора с боссом, Хэм стукнул кулаком о ладонь и выругался.
— Он уже пытается нас разделить. Ну что же, ничего у него не выйдет. Так ты не хочешь пожелать мне удачи? — спросил Уорд, поднимая глаза на невесту, одной рукой уже держась за дверцу экипажа. — Я продал магазин, я все поставил на карту. Для нас я жертвую всем, а это не так легко.
— Но тебе по крайней мере не придется пасти лонгхорнов, — усмехнувшись, заметила Лес.
— Это упрек? — насупившись, спросил Уорд.
Лес слишком хорошо знала, чему обычно предшествовало это выражение.
— Нет, — торопливо проговорила она, положив ладонь ему на грудь. — Я просто хотела сказать, что предстоящие месяцы ни для кого из нас не будут легкими. Это все. И я знаю, как будет трудно тебе.
Лес не кривила душой. Она понимала, что жизнь, ограниченная бортами и пологом повозки, не сулит ничего приятного: неуютно и одиноко. Конечно, помимо Уорда, сопровождать их будут Лутер Морланд и Джек Колдуэлл, однако Уорд не перебросится ни словом с таким грязным типом, как Джек, если только в случае крайней нужды. Что касается Лутера, то занудливее его вряд ли найдется человек в Клисе. Каждый вечер Уорд будет искать ее общества.
— Ну ладно, — сказал Хэм, дергая поводья. — Завтра трубы позовут нас в поход.
Время от времени он делал подобные выспренние заявления, и всякий раз Лес чувствовала себя неуютно.
— Надеюсь, перегон пройдет удачно, — сказал в заключение Уорд. — Если нет, я спрошу с тебя.
Последнюю фразу Хэм произнес словно в шутку, но Лес услышала в его словах и настоящую угрозу. Прикусив губу и нервно потирая руки, она смотрела на удаляющийся экипаж, постепенно растворявшийся в ночной мгле.
Медленно она пошла к дому, предвкушая последнюю ночь в настоящей кровати. Если бы можно было сделать так, чтобы завтра никогда не наступило!
— Грейди говорит, что вы гнали повозку вокруг ранчо так, будто от чертей убегали, и заставляли его есть пять раз за день.
Алекс подкатила кресло к колесу повозки и дотронулась до деревянных спиц.
— Я всего лишь следовала вашим советам, мистер Фрис-ко. Старалась забыть о страхе и делать то, что от меня требуется.
Каждый день она просыпалась с металлическим привкусом страха во рту и ложилась спать с тем же ощущением, разве что еще более сильным.
Откинув голову, она смотрела на звезды.
— Завтра будет ясно.
Наступило неловкое молчание. Алекс беспокойно заерзала в кресле.
— Это путешествие будет для вас, Алекс, с вашей болезненной гордостью, особенно тяжким испытанием.
Она знала, что он имеет в виду такие неизбежные в ее положении вещи, как ползание по земле и выкапывание костровой ямы.
— Вы сможете дойти до конца, Алекс?
Действительно, сможет ли она дойти до конца? И где тот предел, дальше которого она уже не сможет? И есть ли он вообще? Когда она решит сдаться?
— У меня нет выбора, — тихо сказала она. — А вы, мистер Фриско, вы пойдете до конца?
Вопрос имел под собой почву. Уорд передал им ходящие по городу слухи.
Дэл рассмеялся:
— У меня тоже нет выбора. Для всех нас успех означает все.
— Если говорить честно, мистер Фриско, каковы, по-вашему, наши шансы на победу? — Алекс незаметно сжала кулаки.
— Я бы не стал ввязываться во все это, если бы не было реальной возможности победить.
Она гнала повозку на сумасшедшей скорости, точно как он велел, и училась обуздывать страх, тело ее покрывалось синяками и царапинами, она обжигала пальцы о горячие крышки и котлы, она ломала ногти, выворачивая землю. От хождения на костыле нога ее мучительно ныла и предательски дрожала, веки болели так, словно под них насыпали песок: от долгих бессонных ночей, проведенных в тягостных раздумьях. И все это было всего лишь прелюдией к чему-то еще более страшному.
— Я не могу гарантировать успех, — помолчав, сказал Дэл. — Слишком много всего может произойти, чего не предусмотришь заранее. Мы потеряем какое-то количество быков, без этого не бывает. Я не могу уверять, что мы доставим точно две тысячи голов в Абилин, но я могу обещать, что буду делать все, чтобы достичь успеха.
— Я понимаю.
Алекс нуждалась в твердых гарантиях, но таковых не существовало.
— Спокойной ночи, мистер Фриско, — сказала она и покатила кресло к входу в дом со стороны кухни.
Фредди ждала его на веранде, у парадного входа. Покачиваясь на качелях, она слушала страстное пение лягушек. Наступала весна. Погода все еще оставалась неустойчивой: то теплой и солнечной, то хмурой и дождливой, но дни заметно удлинились.
Дэл возник из темноты, словно она вызвала его к себе силой собственных мыслей. Фредди подняла голову, и он сел рядом с ней на качели. Фредди неодобрительно нахмурилась. Она ожидала, что он сядет на один из стульев. Осторожно отодвинувшись от его мускулистого бедра и запаха кожи, сигар и того неопределенного свежего аромата, который отличает людей, проводящих много времени на воздухе, она поправила юбку, решая, что следует сделать: первой задать вопрос или дождаться, пока заговорит он.
— Ты меня беспокоишь больше других, — без обиняков перейдя на ты, начал Дэл. — Этот перегон не театральное шоу, поставленное для твоего удовольствия. От тебя не ждут, чтобы ты развлекала ковбоев, ты должна работать. И работать как следует, а не так себе, спустя рукава, как это было до сих пор.
Возмущенная до глубины души, Фредди круто развернулась к нему, воскликнув:
— Работаю, как умею!
Он смотрел на нее, освещенную желтоватым светом, лившимся из окон.
— Ты самая способная из всех, Фредди, но ты не используешь своих возможностей. Ты позволяешь Лес устанавливать темп и только держишься с ней наравне, но стоит тебе приложить хоть немного больше старания, и ты бы стреляла лучше, лучше кидала лассо и лучше бы ездила верхом.
— Хотите верьте, хотите нет, но я не собираюсь всю жизнь работать ковбоем! И мне ни к чему лучше закидывать лассо, лучше стрелять и лучше ездить верхом, чтобы отображать эти действия на сцене.
— Этим ты намерена заняться, когда все закончится? Вернуться на сцену?
— Я намерена купить театр в Сан-Франциско на мою долю наследства. Здорово, правда? — Глаза ее возбужденно блестели. — Мечта всей жизни, — продолжала она. — Этот театр будет моим, я смогу выбирать любую роль, какую пожелаю, и никто не скажет, что я еще не готова ее сыграть.
Она представляла себя стоящей перед темно-бордовым бархатным занавесом, представляла, как изящно делает реверанс и грациозно склоняется, чтобы поднять один из бесчисленных букетов от благодарных почитателей ее таланта, а ими уже усыпана сцена. Картина представлялась ей настолько реальной, что она почти слышала грохот аплодисментов.
— Ничего этого не будет, если мы не приведем стадо в Абилин.
Итак, снова начинаются упреки.
— Но кроме меня, будут и другие ковбои, — уходя в глухую оборону, сказала Фредди.
Ну почему он все норовит поддеть ее, разозлить?
Как бы Фредди ни относилась к Уорду Хэму, как бы ни презирала его, факт оставался фактом: его лавочка была местом сбора всех городских сплетен, и пикантная новость, которую он сообщил Лес, заслуживала внимания. Фредди переводила взгляд с Фриско на Лолу с ее многозначительной усмешкой и думала, как ей поступить с информацией Хэма. Как бы там ни было, до утра следующего дня она должна была решить терзавшую ее загадку.
Скользнув глазами по Лутеру Морланду, склонившемуся над кипой документов, она наконец позволила себе посмотреть на Джека Колдуэлла. Он давно пытался перехватить ее взгляд, но она старательно избегала встречаться с ним глазами, вплоть до этого момента. Сегодня на нем были брюки в полоску, малиновый парчовый жилет и белоснежная рубашка. Его облик разительно контрастировал с обликом Дэла. Фриско явился на высокое собрание в рабочих штанах, заправленных в сапоги, в полинявшей серой военной рубахе и поношенном кожаном жилете. Но даже в такой невзрачной одежде он приковывал к себе взгляд Фредди. Пожалуй, внешне он нравился ей больше Джека Колдуэлла.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто на этом собрании пользуется наибольшим авторитетом. При этом Фриско совершенно не прилагал усилий к тому, чтобы утвердить его. Все получилось словно само собой. Он был немногословен, если не сказать молчалив. Никаких вступительных речей. Поздоровавшись, он неторопливо обвел взглядом присутствующих, давая возможность участникам перегона и наблюдателям присмотреться друг к другу и обменяться впечатлениями. Но когда он засунул руки в задние карманы штанов и чуть покачнулся на каблуках, шум голосов стих и все посмотрели на него.
— Я хочу, чтобы с восходом солнца все были на своих местах. Калеб, вы будете проводником.
Фредди вытянула шею, стараясь получше разглядеть высокого мужчину с приятными чертами лица по имени Калеб Уэбстер.
— Алекс, вы поедете следом за Калебом, а Грейди будет держаться с табуном в непосредственной близости от вас, чуть позади, и поможет вам в случае необходимости.
Далее Фриско обратился к погонщикам, расставляя их по местам: половину с правого фланга, половину с левого. Теперь настала очередь Фредди и Лес.
— Вы вдвоем будете подгонять хвост, и я, когда представится возможность, подъеду к вам проверить вашу работу.
— Что значит «хвост»? — спросила Фредди.
Щеки ее сделались пунцовыми, когда она заметила реакцию на свой вопрос. Погонщики переглянулись, тревожно перешептываясь, а Лола и Джек обменялись взглядами радостного удивления. До сих пор Лола ни слова не сказала своим падчерицам, чему Фредди была только рада. Мысленно Фредди пожелала ей подавиться пуншем, который та пила мелкими глотками, растягивая удовольствие.
— Хвост — это те животные, которые идут последними, отстают. Ваша задача состоит в том, чтобы подгонять лентяев.
Фриско повернул голову к Лутеру Морланду, послав ледяной взгляд Колдуэллу.
— Как я понял, вы будете делить одну повозку, а у Хэма будет собственная. — Дэл смотрел на Колдуэлла с откровенной неприязнью. — По правилам во время перегона соблюдается сухой закон и никаких азартных игр.
Джек откинулся на спинку стула:
— Не вижу никакого вреда в том, чтобы перекинуться в картишки… по-дружески.
— А я никогда не видел, чтобы в карты играли по-дружески! — парировал Фриско. — Стоит вам нарушить уговор, и вы лишаетесь права следить за перегоном. Миссис Рорк придется нанимать другого представителя.
Пришла очередь обратиться к Уорду:
— То же самое относится и к вам. С еще одним условием: вы не вмешиваетесь в работу погонщиков и других работников — никоим образом. Если вас это не устраивает — до свидания. Вы наблюдаете, и это все.
Уорд напыжился и подскочил со стула:
— Но я рассчитывал проводить время с моей невестой!
— Если у нее хватит сил на светскую жизнь после окончания рабочего дня, я не возражаю. Но если это скажется на ее работе, я ее предупрежу. После второго предупреждения она выходит из игры. Это понятно?
Пунцовая от смущения, Лес кивнула. Уорд только негодующе пыхтел.
— Здесь каждый знаком с завещанием Джо Рорка. Мы начинаем перегон с двумя тысячами двумястами двенадцатью бычками. Десять процентов — не такой уж надежный запас, но мы имеем то, что имеем, и вынуждены этим довольствоваться.
Грейди вышел вперед:
— Можем мы заклеймить животных, которые приблудятся к стаду по дороге?
— Это будет нечестно, мистер Коул, не так ли? — Лола погрозила Коулу пальцем, словно непослушному мальчику, и Фредди поморщилась от ненависти к мачехе.
— Лутер, дайте нам разъяснение. — Фриско ждал, пока Морланд сверится с текстом завещания.
— Здесь нет запрещения присоединять к стаду животных, которые могут приблудиться по дороге, — веско заявил Лутер.
Лола ткнула Джека локтем в ребро, и он вытянулся в струнку:
— Как представитель миссис Рорк, я вынужден возразить. Что помешает мистеру Фриско постоянно отлавливать новых животных и клеймить их? Это не что иное, как мошенничество.
Лола оживленно закивала.
— Если мы подберем десять бычков по дороге, то общее количество будет как раз таким, с какого я думал начинать перегон, — сказал Фриско.
Лутер обратился к Лоле и Джеку с текстом завещания в руке:
— Джо Рорк не запрещает ловить диких животных. Все запреты касаются лишь покупки новых бычков.
Вдова Рорк явно осталась недовольна. Она нахмурилась и надула губы.
Фриско вновь обвел взглядом участников перегона.
— Поскольку я уполномочен представлять здесь интересы сестер Рорк, позвольте напомнить вам, что все вы работаете на них. Сестры Рорк наняли нас, чтобы доставить две тысячи быков в Абилин, что мы и намерены сделать. Мне не надо напоминать вам, ребята, что мы все равно потеряем некое число животных, но предел потерь вам хорошо известен. Так что обращайтесь с каждым из быков так, словно от него одного зависит наш успех.
Качнувшись на каблуках, Фриско взглянул каждому из ковбоев в глаза, словно призывал еще раз взвесить свое решение.
— Вот так. Перед тем как вернуться в город, я хотел бы поговорить с Лес, Алекс и Фредди. Лес, мы не могли бы выйти?
Уорд подпрыгнул, увидев, что Лес послушно направилась следом за Фриско к двери. Фриско остановился и, подойдя к Уорду нос к носу, сказал:
— Никто из моих ковбоев не является на работу с партнером или партнершей на запятках. Это относится и к Лес. Я хочу поговорить с ней, а не с вами.
Фредди поднялась и, с наслаждением растягивая слова, спросила у Хэма:
— Не хотите ли пуншу, сударь?
Если бы он окликнул ее сестру, Фредди не задумываясь плеснула бы горячим напитком в его мерзкую, красную от гнева рожу.
Счастливая оттого, что ей наконец удалось вырваться из переполненной душной комнаты, Лес остановилась на крыльце, вдохнув полной грудью свежий ночной воздух. Фриско между тем спустился вниз по ступеням.
— Уверяю вас, мистер Хэм не будет вмешиваться, — сказала, догнав его, Лес.
В голосе ее звучали тревога и волнение, она с трудом подавила желание извиниться за поведение Уорда.
— Он заинтересован в успехе не меньше нас, — добавила она.
Фриско отвел ее к ограде, отделяющей палисадник возле дома от остальной территории ранчо, и положил локти на забор, глядя куда-то в сторону темнеющих очертаний амбаров.
— Ты много сделала и многому научилась. Но чтобы стать настоящим ковбоем, требуются даже не месяцы — годы. Ты ни разу не видела панического бегства стада, не переправляла животных через реку.
Сняв шляпу, он провел ладонью по волосам.
— Многому тебе придется учиться на ходу, тут уж ничего не поделаешь. В последний раз, когда я гнал стадо на север, погибли два человека, Лес. Перегон — серьезное испытание даже для опытных ковбоев, а тебя опытной не назовешь.
Только сейчас он обернулся, чтобы посмотреть в ее бледное лицо.
— Если у тебя есть какие-то опасения или предчувствия, я хотел бы услышать о них прямо сейчас.
— Каждый день я говорю себе, что не справлюсь, и, честно говоря, я боюсь до смерти, — прошептала она, машинально отщипывая от забора щепки. — Но у меня нет выбора.
Дэл скользнул взглядом по синяку у нее на скуле, затем как бы невзначай посмотрел на темный след на запястье.
— Во время учебы ты пострадала физически больше остальных, — сказал он. — И это меня тревожит. Ты, случаем, не из тех, кто как магнит притягивает неприятности?
Его вопрос поразил Лес настолько, что она не сразу поняла, что он относит следы от побоев на ее теле на счет падений.
— Пожалуй, — осторожно ответила она.
Дэл со вздохом кивнул, после чего с явным усилием над собой добавил:
— И еще, Лес, постарайся свести свое общение с женихом к минимуму. Усталый ковбой представляет опасность для себя самого и для всех остальных.
Когда, проводив Уорда до его экипажа, Лес передала ему содержание разговора с боссом, Хэм стукнул кулаком о ладонь и выругался.
— Он уже пытается нас разделить. Ну что же, ничего у него не выйдет. Так ты не хочешь пожелать мне удачи? — спросил Уорд, поднимая глаза на невесту, одной рукой уже держась за дверцу экипажа. — Я продал магазин, я все поставил на карту. Для нас я жертвую всем, а это не так легко.
— Но тебе по крайней мере не придется пасти лонгхорнов, — усмехнувшись, заметила Лес.
— Это упрек? — насупившись, спросил Уорд.
Лес слишком хорошо знала, чему обычно предшествовало это выражение.
— Нет, — торопливо проговорила она, положив ладонь ему на грудь. — Я просто хотела сказать, что предстоящие месяцы ни для кого из нас не будут легкими. Это все. И я знаю, как будет трудно тебе.
Лес не кривила душой. Она понимала, что жизнь, ограниченная бортами и пологом повозки, не сулит ничего приятного: неуютно и одиноко. Конечно, помимо Уорда, сопровождать их будут Лутер Морланд и Джек Колдуэлл, однако Уорд не перебросится ни словом с таким грязным типом, как Джек, если только в случае крайней нужды. Что касается Лутера, то занудливее его вряд ли найдется человек в Клисе. Каждый вечер Уорд будет искать ее общества.
— Ну ладно, — сказал Хэм, дергая поводья. — Завтра трубы позовут нас в поход.
Время от времени он делал подобные выспренние заявления, и всякий раз Лес чувствовала себя неуютно.
— Надеюсь, перегон пройдет удачно, — сказал в заключение Уорд. — Если нет, я спрошу с тебя.
Последнюю фразу Хэм произнес словно в шутку, но Лес услышала в его словах и настоящую угрозу. Прикусив губу и нервно потирая руки, она смотрела на удаляющийся экипаж, постепенно растворявшийся в ночной мгле.
Медленно она пошла к дому, предвкушая последнюю ночь в настоящей кровати. Если бы можно было сделать так, чтобы завтра никогда не наступило!
— Грейди говорит, что вы гнали повозку вокруг ранчо так, будто от чертей убегали, и заставляли его есть пять раз за день.
Алекс подкатила кресло к колесу повозки и дотронулась до деревянных спиц.
— Я всего лишь следовала вашим советам, мистер Фрис-ко. Старалась забыть о страхе и делать то, что от меня требуется.
Каждый день она просыпалась с металлическим привкусом страха во рту и ложилась спать с тем же ощущением, разве что еще более сильным.
Откинув голову, она смотрела на звезды.
— Завтра будет ясно.
Наступило неловкое молчание. Алекс беспокойно заерзала в кресле.
— Это путешествие будет для вас, Алекс, с вашей болезненной гордостью, особенно тяжким испытанием.
Она знала, что он имеет в виду такие неизбежные в ее положении вещи, как ползание по земле и выкапывание костровой ямы.
— Вы сможете дойти до конца, Алекс?
Действительно, сможет ли она дойти до конца? И где тот предел, дальше которого она уже не сможет? И есть ли он вообще? Когда она решит сдаться?
— У меня нет выбора, — тихо сказала она. — А вы, мистер Фриско, вы пойдете до конца?
Вопрос имел под собой почву. Уорд передал им ходящие по городу слухи.
Дэл рассмеялся:
— У меня тоже нет выбора. Для всех нас успех означает все.
— Если говорить честно, мистер Фриско, каковы, по-вашему, наши шансы на победу? — Алекс незаметно сжала кулаки.
— Я бы не стал ввязываться во все это, если бы не было реальной возможности победить.
Она гнала повозку на сумасшедшей скорости, точно как он велел, и училась обуздывать страх, тело ее покрывалось синяками и царапинами, она обжигала пальцы о горячие крышки и котлы, она ломала ногти, выворачивая землю. От хождения на костыле нога ее мучительно ныла и предательски дрожала, веки болели так, словно под них насыпали песок: от долгих бессонных ночей, проведенных в тягостных раздумьях. И все это было всего лишь прелюдией к чему-то еще более страшному.
— Я не могу гарантировать успех, — помолчав, сказал Дэл. — Слишком много всего может произойти, чего не предусмотришь заранее. Мы потеряем какое-то количество быков, без этого не бывает. Я не могу уверять, что мы доставим точно две тысячи голов в Абилин, но я могу обещать, что буду делать все, чтобы достичь успеха.
— Я понимаю.
Алекс нуждалась в твердых гарантиях, но таковых не существовало.
— Спокойной ночи, мистер Фриско, — сказала она и покатила кресло к входу в дом со стороны кухни.
Фредди ждала его на веранде, у парадного входа. Покачиваясь на качелях, она слушала страстное пение лягушек. Наступала весна. Погода все еще оставалась неустойчивой: то теплой и солнечной, то хмурой и дождливой, но дни заметно удлинились.
Дэл возник из темноты, словно она вызвала его к себе силой собственных мыслей. Фредди подняла голову, и он сел рядом с ней на качели. Фредди неодобрительно нахмурилась. Она ожидала, что он сядет на один из стульев. Осторожно отодвинувшись от его мускулистого бедра и запаха кожи, сигар и того неопределенного свежего аромата, который отличает людей, проводящих много времени на воздухе, она поправила юбку, решая, что следует сделать: первой задать вопрос или дождаться, пока заговорит он.
— Ты меня беспокоишь больше других, — без обиняков перейдя на ты, начал Дэл. — Этот перегон не театральное шоу, поставленное для твоего удовольствия. От тебя не ждут, чтобы ты развлекала ковбоев, ты должна работать. И работать как следует, а не так себе, спустя рукава, как это было до сих пор.
Возмущенная до глубины души, Фредди круто развернулась к нему, воскликнув:
— Работаю, как умею!
Он смотрел на нее, освещенную желтоватым светом, лившимся из окон.
— Ты самая способная из всех, Фредди, но ты не используешь своих возможностей. Ты позволяешь Лес устанавливать темп и только держишься с ней наравне, но стоит тебе приложить хоть немного больше старания, и ты бы стреляла лучше, лучше кидала лассо и лучше бы ездила верхом.
— Хотите верьте, хотите нет, но я не собираюсь всю жизнь работать ковбоем! И мне ни к чему лучше закидывать лассо, лучше стрелять и лучше ездить верхом, чтобы отображать эти действия на сцене.
— Этим ты намерена заняться, когда все закончится? Вернуться на сцену?
— Я намерена купить театр в Сан-Франциско на мою долю наследства. Здорово, правда? — Глаза ее возбужденно блестели. — Мечта всей жизни, — продолжала она. — Этот театр будет моим, я смогу выбирать любую роль, какую пожелаю, и никто не скажет, что я еще не готова ее сыграть.
Она представляла себя стоящей перед темно-бордовым бархатным занавесом, представляла, как изящно делает реверанс и грациозно склоняется, чтобы поднять один из бесчисленных букетов от благодарных почитателей ее таланта, а ими уже усыпана сцена. Картина представлялась ей настолько реальной, что она почти слышала грохот аплодисментов.
— Ничего этого не будет, если мы не приведем стадо в Абилин.
Итак, снова начинаются упреки.
— Но кроме меня, будут и другие ковбои, — уходя в глухую оборону, сказала Фредди.
Ну почему он все норовит поддеть ее, разозлить?