Остин Несси. Прилежная ученица

   Чтобы не поддаться искушению, он положил руки в карманы. Эвелина просто покачала головой и не стала ничего объяснять.
   – Ничего страшного. Уже все в порядке.
   – Это не ответ. Что случилось?
   Его ласковый голос разрушил все барьеры, которые она возвела между ними, и Эвелина опять захлюпала.
   – Я думала о Ванессе. – Ее голос дрожал. – Если бы все сложилось по-другому…
   – Бедная Эвелина, – прошептал он и мягко протянул к ней руки.
   И она, уже не сопротивляясь, пошла ему навстречу, уткнулась в его грудь и разрыдалась.
   Он гладил ее по спине, утешая какими-то словами, значение которых она не понимала. Его ладони касались ее волос, утопая в их шелковистости.
   – Не плачь, девочка. Все будет хорошо.
   Эвелина чувствовала тепло его рук и его неповторимый запах. Внезапно, прежде чем волна желания настигла ее, она ясно, как никогда, вспомнила о своем сне.
   – Ты вчера ночью заходил в мою комнату! – обвинила она его и отстранилась.
   – Ты кричала во сне, – хрипловатым голосом проговорил Алессандро. – Я зашел, чтобы проверить, все ли с тобой в порядке.
   Эвелина внезапно смутилась, так как отчетливо вспомнила, о чем был ее сон. Интересно, что же конкретно она кричала? Но спросить Алессандро она не осмелилась и решила свернуть на менее опасную для нее тему.
   – Ты так поздно вернулся домой?
   – Да. Дела меня немного задержали.
   – Ты вчера вечером говорил с женщиной по имени Камилла. Ты с ней встречался?
   – Да.
   Что-то смутное в его голосе насторожило ее. Неужели события последних дней настолько обострили ее чувства, что она может читать его тайные мысли по интонации короткого предложения? Каким-то внутренним женским чутьем Эвелина поняла, что эта женщина играет определенную роль в жизни Алессандро.
   – Она твоя любовница… – скорее утверждающе, чем вопросительно, сказала она.
   Алессандро ничего не ответил, а лишь молча смотрел на нее.
   – И давно? – продолжала бесцеремонно допытываться Эвелина, не сводя с него пронзительных голубых глаз.
   Алессандро был не в силах отвести взгляд. Повисла тяжелая неприятная пауза, после которой он ответил на ее вопрос, гадая в душе, зачем он это делает.
   – Мы начали встречаться через полгода после моей женитьбы.
   Он убеждал себя, что ей не должно быть никакого дела до его личной жизни, но реакция Эвелины в который раз удивила его.
   Она стремительно набросилась на него, занеся маленькие кулачки над его грудью, но Алессандро без труда перехватил ее руки.
   – Ругай меня, кричи, но не давай воли рукам. Этого я не позволю.
   – Твоя Камилла будет недовольна, если я испорчу твое прекрасное лицо?
   – Эвелина, прекрати!
   – Отпусти меня сейчас же.
   – Пообещай, что не будешь драться и царапаться.
   – Очень ты мне нужен…
   Он ее отпустил, и она успела изо всех сил ударить его по широкой груди, прежде чем он опять схватил ее.
   – Ты соврала… Ты ведь обещала не бросаться на меня…
   – Как ты смел провести прошлую ночь, ночь сразу же после похорон твоей жены, в объятиях другой женщины!
   – Ты задаешь мне вопросы, которые тебя вовсе не касаются, и бесишься, когда получаешь не те ответы, которых ожидаешь. Что же я могу поделать?
   Как жаль, что он крепко держит ее, а не то она обязательно расцарапала бы его наглую физиономию.
   – Ты бросил своего сына одного и пошел заниматься любовью с какой-то женщиной!
   – Мой сын крепко спал и был оставлен под неусыпным оком Лючии, – тут же взвился он.
   – Ты мне просто отвратителен! – Она не прекращала поток обвинений. – Ты не мог переждать немного, прежде чем бросаться в объятия своей любовницы?
   – Ну-ка потише! Сбавь обороты! – Он отпустил ее, когда почувствовал, что ее запал пропал, как будто воздух вышел из воздушного шарика, и она бессильно опустилась в кресло, стоящее поблизости.
   – Я совсем не удивляюсь теперь тому, что Ванесса была так несчастна! – прошептала Эвелина.
   Но Алессандро был уже сыт по горло этими ее обвинениями и разоблачениями. Он большими шагами подошел к ней и рывком поставил на ноги. Железной хваткой вцепившись в ее плечи, он тряс ее, повторяя:
   – Как ты можешь судить меня, когда не имеешь ни малейшего понятия, что за брак был у нас!
   – Я знаю достаточно!
   – Ты угомонишься или нет?
   – Ни за что!
   Губы Эвелины тряслись то ли от неудержимого гнева, то ли еще от какого-то подспудного чувства, и что-то внутри него оборвалось, высвобождая годами копившуюся страсть, будто порвалась эластичная нить, растянутая сверх предела напряжения. Будто желая наказать ее, а может быть и себя самого заодно, он яростно рванул ее на себя так, что она споткнулась и упала на его широкую грудь, а его губы безжалостно вторглись в ее.
   Эвелину охватило бешенство, которое уже, казалось, оставило ее. Она чувствовала всю нелепость и несправедливость происходящего. Его губы снились ей прошлой ночью, и вот теперь ее мечты воплощались в реальность каким-то непостижимо искаженным образом.
   Почему же она не оттолкнет его, не пустит в ход свои кулаки и ногти, как пыталась сделать всего несколько секунд назад? Почему у нее подгибаются коленки от слабости, а из ее губ вырывается лишь слабый нечленораздельный стон вместо осмысленного протеста? И почему неудержимый напор его губ заставляет ее тело плавиться в его руках? Какой жар пылает внутри его тела, воспламеняя и ее настолько, что нет больше сил и желания спасаться от пожара его страсти? Почему она горит так, будто никогда прежде мужчины не целовали ее?
   А разве кто-то смел целовать ее так раньше?
   Алессандро почувствовал, как ее руки, словно змеи, обвились вокруг его шеи и ее мягкая полная грудь прижалась к его мощному торсу. Ему казалось, что он сейчас просто займется пламенем от желания. Больше всего ему хотелось задрать ее юбку и…
   Мысли Эвелины спутались, и в ее жизни в данную минуту не осталось ничего важнее этих настойчивых губ, мучающих ее и доставляющих наслаждение.
   Но как она могла допустить такое? Разве она забыла, что это тот самый мужчина, который изменял ее кузине, который таскался по женщинам в ночь после ее похорон! Мужчина, сексуальность которого не могла оставить равнодушной ни одну женщину, превращая ее в жаждущую и жадную до ласк самку.
   Эвелина уперлась руками в его грудь, и он сразу же отпустил ее, насмешливо взглянув сверху вниз своими темными глазами. У нее перехватило дыхание, и ей пришлось перевести дух, прежде чем она смогла сказать что-то.
   – Что еще мне нужно знать! – гневно вырвалось у нее. – Вот за кого умудрилась выйти замуж Ванесса! Ты раздаешь свои поцелуи направо и налево, лишь бы заткнуть рот женщине.
   Алессандро покачал головой. Он вовсе не был неразборчивым, как пытается представить Эвелина. Он поцеловал ее потому, что хотел этого так давно и так неотступно. Теперь ее нежный и чистый запах будет преследовать его каждую ночь, во сне и наяву.
   – Это все равно должно было произойти когда-то между нами, ты ведь прекрасно это знаешь!
   Эвелина сверкнула на него голубыми молниями.
   – Да, конечно, разве я могу забыть, как ты смотрел на меня тогда, в нашу первую встречу, как будто хотел немедленно уложить меня в постель!
   – Да? Ну тогда я должен напомнить тебе, что у меня тогда сложилось впечатление, что ты не очень-то стала бы возражать!
   То, что он говорил чистую правду, вовсе не уменьшило ее гнева.
   – Я сразу догадалась, за кого собирается замуж моя кузина – за донжуана, который не пропустит ни одну юбку. Нужно было сразу же ей сказать об этом, – разъяренно выпалила Эвелина. – И если бы она не была беременной, я непременно сделала бы это.
   – Мне кажется, что ты зашла слишком далеко на этот раз, Эвелина. – Его голос был опасно мягким.
   С какой стати он должен оберегать честь своей покойной жены, когда Эвелина вешает на него всех собак?
   – Придется, видимо, открыть тебе глаза на то, какой прекрасный брак был у меня с твоей кузиной. А потом посмотрим, осмелишься ли ты судить меня.
   – Ты думаешь, я поверю тебе?
   – Я никогда не прибегал ко лжи, пытаясь выгородить себя! – запальчиво воскликнул Алессандро.
   Аристократическое презрение, прозвучавшее в его голосе, заставило Эвелину поверить в это.
   – Все это неприятно вспоминать, но нам нужно расставить все ночки над «i», – начал Алессандро свой рассказ. – Как я говорил, мне сначала очень понравилась Ванесса. Она была такая красивая, веселая и немножко сумасшедшая. – Он вздохнул, подумав, что жизнь, возможно, могла бы сложиться по-другому, если можно было бы заглянуть в будущее. – Нам было очень хорошо вместе.
   – Как ты можешь быть таким холодным и рассудочным!
   – Но если было именно так? – запальчиво возразил он. – Я не лицемер. Как бы я ни хотел, чтобы все обернулось иначе, ничего уже, к сожалению, не исправишь. К тому же я не собираюсь говорить о чувствах, которых не испытывал. Я никогда не был влюблен в Ванессу, Эвелина, ты должна это знать. Да и сама Ванесса это прекрасно понимала. Я никогда не делал секрета из этого. Мы оба знали, что наши отношения не имеют будущего.
   Эвелина ошеломленно смотрела на него.
   – Но ты ведь женился на ней! Зачем же ты сделал это, если не любил ее?
   – Я женился, да ты и сама это знаешь, потому что она ждала ребенка. Ребенок стал для меня полной неожиданностью.
   – Если ты пытаешься уверить меня, что Ванесса попыталась женить тебя, намеренно забеременев, то у тебя ничего не получится. Я не думаю, что у нее была необходимость прибегать к этому трюку. Кроме того, я точно знаю, что она пила таблетки. Она мне сама говорила.
   – А еще что она говорила тебе?
   – Она говорила, что ребенок появился в результате случайности, у нее были проблемы с желудком, и она на какое-то время перестала пить таблетки, и тогда это произошло…
   – Эвелина, я не хотел бы чернить память Ванессы, но она целенаправленно спланировала эту беременность. Я искал какие-то бумаги в столе, когда нашел ее таблетки. Упаковка даже не была распечатана. Когда я прямо спросил ее об этом, она призналась, что и вправду бросила предохраняться, не предупредив меня.
   Эвелина тяжело вздохнула. Ей вспомнилась предсвадебная болтовня Ванессы. Она восторженно рассказывала, какой Алессандро потрясающий мужчина и как она думает, как бы «охомутать» его. Неужели она и вправду все это спланировала? Сердце Эвелины упало, потому что ответ был слишком очевиден.
   – У Ванессы было трудное детство, – постаралась оправдать кузину Эвелина. – Она почти не видела своих родителей, и ей всегда хотелось быть под чьим-нибудь надежным крылом…
   – Да я ведь ее вовсе не обвиняю ни в чем, – мягко сказал Алессандро. – Я просто рассказываю тебе, как это все было на самом деле.
   – Но ты ведь мог и не жениться на ней, хотя она и ждала ребенка, – настаивала Эвелина. – Мы ведь живем не в XIX веке. Ты не любил ее и сразу должен был понимать, что ваш брак вряд ли будет счастливым.
   – О чем ты говоришь? На мне лежала ответственность за малыша. Ведь это мой ребенок! Ванесса не хотела, чтобы наш сын родился вне брака. И я, разумеется, тоже. Мы подумали, что из нашей женитьбы при взаимных усилиях может получиться что-то стоящее. Ей хотелось чувства защищенности и благополучия, которые мог дать ей брак и которые я сам готов был дать ей. Я же мечтал о сыне, которого успел полюбить еще до рождения.
   – Итак, это был брак по расчету?
   – Это был брак по практическим соображениям.
   – И вы это честно сказали друг другу с самого начала? – горячо вопрошала Эвелина. – Ты сразу же дал ей знать, что не сможешь хранить ей верность? И она не возражала ничего против твоих любовниц?
   Алессандро ответил не сразу.
   – Нет, конечно, нет. Да я вначале и не собирался заводить интрижки вне дома. Эвелина, у тебя обо мне совершенно превратное представление, – тяжело вздохнул он. – Я был полон решимости блюсти свои свадебные обещания. Хранить верность такой женщине, как Ванесса, было вовсе не трудно. Эвелина, ты знаешь, ведь брак основывается не только на любви, но и на тысяче других, не менее важных вещей. Кстати, многие культуры здраво полагают, что брак прочнее, если в нем задействованы скорее уважение и доверие, чем любовь.
   – Но? – Эвелина чувствовала, что где-то в его словах сквозило это «но».
   Алессандро осторожно выбирал слова, стараясь не задеть ее чувства, но, видимо, горькую правду невозможно сказать, никого не ранив.
   – Получилось так, что жизнь, которую я предложил Ванессе, не вполне ее устраивала.
   – О чем ты говоришь? Ведь она тебя обожала!
   – Нет, Эвелина, ты все преувеличиваешь. – Он решительно покачал головой. – Ей нравилось думать о тех перспективах, которые открывались перед ней, но они не совсем соответствовали действительности. Ей нравилась роскошь и блеск вечеринок, дискотеки и рестораны. Ей нравилось быть любовницей плейбоя, каковым я был, когда мы познакомились.
   Было видно, что этот разговор давался Алессандро нелегко. Он немного помолчал, а затем продолжил:
   – Все дело в том, что жена Алессандро Кастальветрано и хозяйка поместья имеет несколько иные обязанности. Ванессе не нравился спокойный ритм жизни здесь. Ей было скучно. Ей хотелось жить в Риме или в Венеции, но я не мог находиться там подолгу, у меня были дела здесь.
   – Можно было бы найти какой-нибудь компромисс, – упрямо сказала Эвелина. – Например, ездить туда по выходным.
   – Мы сначала так и делали. И мы продолжали жить в том же духе, пока не появился Ренцо. С рождением ребенка все в доме меняется.
   – Можно было бы найти какой-то выход, – продолжала твердить Эвелина.
   – Так говорят все, у кого нет детей. Когда у тебя маленький ребенок, вряд ли возможно протанцевать всю ночь на дискотеке, а потом спать полдня и при этом оставаться хорошей матерью. А Ванесса не желала ничего менять в своем образе жизни. В отличие от меня. В конце концов она стала летать в Рим одна и задерживалась там на несколько дней. Мне пришлось сказать ей, что если так будет продолжаться и дальше, с течением временем нам придется жить каждому своей собственной жизнью.
   – И тогда ты завел себе любовницу… – Эвелина скорее утверждала, чем спрашивала.
   – Вовсе нет, – ответил Алессандро с вымученной улыбкой. – Я предложил вещь, совершенно невиданную здесь, в Италии. Мы обратились к психологу для консультаций по вопросам брака. И после трех совместных сеансов Ванесса вдруг сообщила мне открыто, что у нее есть другой мужчина. Только тогда, и ни днем раньше, я тоже стал обращать внимание на других женщин.
   Эвелина поверила ему, сама не зная почему. В ее сердце поднималось сострадание.
   – Алессандро, это все звучит так ужасно… Почему же вы не развелись?
   Он невесело рассмеялся.
   – Ты забываешь, что мы живем в Италии, а не в Америке. Конечно, со временем происходят какие-то перемены, но развод у нас и сейчас не такое уж простое дело. Мне совсем не хотелось проходить через серию судебных разбирательств, на которых будут долго выяснять, кто виноват, а потом решать вопрос о том, кому будет доверена опека над ребенком. Мне хотелось, чтобы Ренцо жил с двумя родителями. Я знаю множество семей, где оба супруга живут своей собственной жизнью, и дети страдают от этого гораздо меньше, чем от развода.
   – А затем Ванесса умерла.
   Эвелина задумчиво посмотрела на Алессандро и поняла, что плакатный образ, сложившийся в ее представлении за эти годы, сейчас полностью разрушился.
   Теперь перед ней сидел обычный человек со своими слабостями и трудностями. Он был для нее теперь не книжным героем-любовником, не роковым чувственным красавцем, губителем женских душ. Короче, вовсе не таким однозначным, хотя и сексуально привлекательным типом, каким она его считала. Алессандро был разным, был сложным, как и любой другой, а может, еще сложнее. Этот богатый, влиятельный, красивый мужчина, может быть, и не любил Ванессу так, как она этого заслуживала, но разве это его вина? Ему было не дано любить, зато он обладал большим чувством ответственности и долга.
   Пожалуй, он достоин сочувствия. Алессандро помрачнел.
   – Ты считаешь меня таким негодяем, который радуется при мысли, что мать его ребенка погибла? Может, я и чувствую некоторое облегчение от того, что наша двойная жизнь закончилась, но меня гложет чувство вины за это.
   – Я понимаю тебя, – вынуждена была признаться Эвелина. – Никто из нас не застрахован от спонтанных чувств, за которые мы сами себя осуждаем, – с горечью добавила она.
   Бедная Ванесса. Она так хотела заарканить Алессандро и получила его вопреки всему, но он дал ей только часть себя. Его сердце принадлежало лишь ему. Он никогда еще не дарил его ни одной женщине. А ей он честно пытался отдать то, что мог. Но глупая девочка отбросила все это, как ненужную вещь, в своей гонке по шоссе жизни.
   Эти новые открытия не доставили Эвелине никакой радости. Ей вовсе не хотелось думать об Алессандро, как о хорошем человеке. Ей так труднее было защищаться от неотступной тяги к нему. Ведь он не мог принадлежать ей ни в каком случае, нужно не забывать об этом.
   Этот поцелуй еще раз подтвердил, что их сильно тянет друг к другу, но, видимо, любая женщина, к которой он притрагивается, уже не может устоять перед его чарами. Какая бы женщина не загорелась от желания, когда такой мужчина, как Алессандро, целует ее?
   И еще одно она успела позабыть. Может, его поведение по отношению к Ванессе и можно было как-то оправдать, но его побег в постель любовницы сразу же после похорон жены все равно остается нелицеприятным фактом.
   – Но это вовсе не меняет моего отношения к тому, что ты вдруг стал целовать меня. И к тому же после ночи, которую провел у любовницы! – нервно воскликнула Эвелина, стараясь забыть, что именно такой поцелуй снился ей сегодня. – Ты, видимо, совсем не питаешь никакого уважения хотя бы к одной из нас.
   Его глаза помрачнели, но он не стал ей возражать. Чем меньше она узнает, тем быстрее уедет. А Алессандро хотел, чтобы она уехала. Он совсем не знал, что за человек эта Эвелина Иствуд. Единственное, что было ему известно, это то, что они при первой же встрече чуть не ринулись в объятия друг друга, повинуясь какой-то тревожной силе, которая не задает вопросов. И то, что сейчас в их поцелуе таилось так много обещания, которому было очень трудно противостоять…
   Но Алессандро не знал, почему она приехала сюда и не торопится уезжать. Чего она добивается? Что происходит в ее хорошенькой головке? Нет, она нужна ему здесь не больше, чем заноза в пятке.
   – И что же нам делать с этим, Лина? – проговорил он.
   Взгляд Алессандро обжег ее щеки. Она никак не могла понять, что же он имеет в виду, и растерянно смотрела на него. Что нам делать со всем этим? Если бы она знала! Она уже больше года задает себе этот вопрос.
   – Я хотел узнать, не изменились ли твои планы из-за того, что произошло между нами? Собираешься ли ты уезжать? – уточнил он свой вопрос.
   – Теперь я поняла. Ты для того поцеловал меня, чтобы я поскорее убралась отсюда? Ты думал, что я буду настолько потрясена твоим поведением, что выскочу из этой комнаты и сразу же полечу в аэропорт? И оставлю свои попытки познакомиться с Ренцо поближе? Нет, Алессандро, ты не на ту напал…
   – Ты все еще хочешь задержаться здесь? – спросил он недоуменно.
   Эвелина лишь покачала головой. Не могла же она в самом деле сказать ему сейчас, что она должна свозить Ренцо к его прабабушке в Англию. Инстинкт самосохранения строго предупредил ее, что в этом случае не стоит торопиться открывать ему всю правду.
   – Я не думаю, что здесь следует употреблять слово «хочу». Лучше сказать – нужно, должна. Ренцо должен знать, что у него есть родственники и со стороны матери.
   – Ну что ж… – Он холодно кивнул и пожал плечами, а затем напомнил: – Ты не закончила свой завтрак.
   – Теперь мы будем делать вид, что ничего не произошло?
   – А ничего и не произошло. И не произойдет впредь. – Неожиданно его губы сложились в циничную ухмылку. – Но если ты сама пригласишь меня продолжить наши опыты, я не откажусь.
   – Не бойся, тебе это не грозит. Алессандро взял кофейник и налил себе чашечку кофе.
   – Лина, ты думаешь, что мы сможем мирно ужиться? – совершенно серьезно спросил он.
   Сможет ли она не замечать того электричества, которое возникает в атмосфере каждый раз, как они подходят друг к другу? Она неуверенно кивнула.
   – Тогда нам нужно постараться быть вежливыми и придерживаться определенных правил общения, принятых между родственниками. Ты согласна?
   На ее лице застыла нерешительность.
   – У тебя есть какое-то другое предложение? – раздраженно спросил Алессандро. – Будем есть поодиночке каждый в своей комнате? Не будем разговаривать? Совсем перестанем общаться друг с другом? Но тогда у тебя не будет возможности видеться с племянником, что, как ты утверждаешь, является целью твоего пребывания здесь.
   – Это действительно так! Иначе зачем бы еще я торчала здесь?
   Он опять пожал плечами и взял с тарелки персик.
   – Я мог бы предложить тебе пару правдоподобных причин.
   – Например?
   – Возможно, ты хочешь узнать, не принадлежала ли твоей кузине какая-то собственность, которая может перейти тебе по завещанию.
   Эвелина охнула и всплеснула руками.
   – Алессандро, ты не перестаешь удивлять меня. Я считала, что уже знаю о тебе все самое худшее, но ты каждый день готовишь мне новые сюрпризы. Не хотела бы разочаровывать тебя, но меня мало интересуют твои деньги.
   Он смотрел на нее, не отрываясь. – Что бы ты там ни говорила, но нам придется прийти к какому-то компромиссу. Если моя жена знала о моих отношениях с Камиллой и принимала их, то я не вижу никакой причины, почему бы это должно волновать и задевать тебя. Ведь такой причины нет, правда? – Он посмотрел на нее так, что у нее опять вкралось смутное подозрение, что он абсолютно точно знает, что такая причина у нее есть.
   – Так что не стоит нам ругаться каждую минуту пребывания вместе. То, что мы думаем друг о друге, не так уж и важно. Как и то, что мы чувствуем… Единственное, что нас объединяет, это наши родственные связи с Ренцо, что бы ни утверждали наши тела.
   Его слова ранили ее, как кинжалы.
   – Ты, наверное, прав. Я согласна. Ты прав, мы должны поддерживать цивилизованные отношения ради мальчика.
   – Прекрасно. Да, пока я не забыл. – Он продолжал чистить персик и говорил как бы между прочим. – В следующие выходные у нас в Риме – семейное торжество. Я собираюсь взять Ренцо с собой. Если ты все еще будешь здесь, можешь поехать с нами.
   – Ты это серьезно?
   – Абсолютно.
   – А не рановато ли устраивать праздники так скоро после похорон?
   Должен он хоть соблюсти какое-то подобие траура!
   Теперь он резал персик, вонзая лезвие ножа в розовую мякоть, источающую сок.
   – Что поделаешь, ведь жизнь продолжается. И я не должен забывать о сыне. Соберется вся семья, и все хотели бы, чтобы и Ренцо был с нами.
   – И они, конечно, хотели бы утешить тебя. Скорбящего вдовца, – неодобрительно хмыкнула Эвелина.
   Алессандро оставался совершенно спокоен.
   – Решай сама. Если хочешь, поехали с нами. Нет – я не очень расстроюсь.
   – Я не взяла с собой ничего подходящего для сборищ такого рода.
   – Это не трудно уладить. – Его улыбка была способна растопить любое сердце. – Завтра поедем по магазинам. Я думаю, что мы сможем купить что-то на твой вкус.
   Его предложение имело какой-то двусмысленный привкус. Вот так же он мог водить по магазинам свою любовницу. Наверное, точно таким же тоном он говорит с Камиллой. Но почему-то сердце Эвелины радостно задрожало, невзирая на гневные протесты разума.

Глава 6

   Алессандро назвал адрес, и машина тронулась с места. Шикарный автомобиль двинулся из аэропорта в центр Рима.
   – Смотри внимательно, Эвелина. Любуйся Римом, он незабываем.
   Эвелина послушно посмотрела в окно, думая, однако, о том, что красоты любого города, даже такого прекрасного, как Рим, не могли сравниться с привлекательностью мужчины, сидящего рядом с ней.
   Их отношения резко изменились с тех пор, как Алессандро поведал ей историю своего брака.
   Они больше не ругались, не ссорились, не выясняли отношений. Они всегда были подчеркнуто вежливы, может быть, даже слишком вежливы. Казалось, что они договорились сохранять определенную дистанцию между собой, которую ни один из них не собирался нарушать.
   Теперь Эвелина была вынуждена признать, что Алессандро оказался прав. Разве было у нее какое-то право влезать в его личную жизнь? Это ведь была его жизнь, его выбор, и она не имела ко всему этому никакого отношения. Но все же сердце у нее болело каждый раз, когда она думала об Алессандро и его любовнице. Но, насколько она знала, ночных визитов к Камилле больше не было, по крайней мере она ничего о них не знала.
   Эвелина догадывалась, что Алессандро решил затаиться, выждать, пока она не уедет в Америку, и она уже подумывала возвращаться, хотя и никак не могла назначить окончательную дату отъезда. Было понятно, что она не может жить здесь вечно, но у нее не хватало смелости попросить Алессандро отпустить Ренцо с ней в Бостон. Нужно заметить, что с каждым днем ее решимость все уменьшалась.
   Как бы то ни было, несколько дней перед семейным торжеством были на редкость приятными для них обоих.
   По утрам Алессандро уезжал на работу, оставляя Эвелину с Лючией и Ренцо. Теперь, когда Эвелина завоевала безграничное доверие старой няньки и искреннюю привязанность мальчика, Лючия не запрещала ей взваливать на свои плечи основную заботу о племяннике. И Эвелина была этому рада. Под бдительным надзором Лючии она даже стала учить малыша плавать. Как-то раз Алессандро пришел домой непривычно рано и, к своему удивлению, обнаружил эту парочку в бассейне. Эвелина с Ренцо радостно плескались в воде, не обращая никакого внимания на окружающих.