Страница:
Но надо быть честным перед самим собой. Разве то, что он испытывает к ней, можно назвать лишь одним словом – вожделение? И сможет ли он простить себе, если не предложит ей ничего больше этого?
В этот момент Эвелина приоткрыла губы, и он понял, что пропал.
Он нежно взял ее руку и поднес ее к губам, медленно и искусно целуя каждый пальчик, не отводя при этом взгляда от ее потемневших глаз.
– А сможешь ли ты уйти из компании, не пожалев об этом после?
– Мне об этом еще нужно подумать. Я люблю свою работу, и, наверное, мне будет ее не хватать.
Может быть, она сможет продолжить работать в Италии в качестве консультанта по рекламе? Открыть там филиал? Или, может быть, будет честнее по отношению к Рику полностью выйти из компании и порвать с нею раз и навсегда? Сможет ли она оставаться независимой, если выведет свой капитал из агентства? Единственное, что она решила для себя, – никогда, ни при каких условиях она не будет содержанкой. Она улыбнулась Алессандро.
– Незаменимых людей не бывает. Пожалуй, моя работа без меня обойдется. Наверное, Рен– цо я нужнее. Как ты считаешь?
И Алессандро признал про себя, что никто другой так не нужен Ренцо, как она. Эвелина любила мальчика и заботилась о нем так, как не могла этого делать Ванесса, упокой, Господи, ее душу.
– Знаешь, я сейчас очень хотел бы отвести тебя в какое-нибудь уединенное место, где мы могли бы скрепить наш договор поцелуями и… и чем-нибудь большим, – прошептал он. – Где мы могли бы укрыться, Эвелина?
Скрепить наш договор? Какие казенные, какие холодные слова, так не соответствующие ситуации… Но даже они не могли уменьшить ее стремление к нему, и на одно мгновение Эвелина поддалась напору его страсти и уже подумала, что они могли бы уйти в дальнюю рощицу, где в детстве они с Ванессой прятались от родителей.
– Я бы тоже этого хотела, Алессандро, – горячо прошептала она, уже понимая, что еще не время, что не надо это делать вот так, наспех, и пытаясь изгнать из воображения соблазнительное зрелище его обнаженного тела, – но мы должны подождать. Нас ждет бабушка. И Ренцо. Ее рассудительность иногда выводила его из себя, хотя он и не мог не признать, что она права.
– Тогда нам пора возвращаться. А то я не удержусь и зацелую тебя до полусмерти.
– Ты думаешь, у тебя получится? – поддразнила его Эвелина.
– Хочешь попробовать?
Алессандро снова прижал ее к себе, но Эвелина мягко отстранилась и покачала головой, не очень доверяя своей выдержке. Она попробовала представить себе какого-то другого мужчину, которому бы сошла с рук такая похвальба, но ей это не удалось.
Глава 9
Глава 10
В этот момент Эвелина приоткрыла губы, и он понял, что пропал.
Он нежно взял ее руку и поднес ее к губам, медленно и искусно целуя каждый пальчик, не отводя при этом взгляда от ее потемневших глаз.
– А сможешь ли ты уйти из компании, не пожалев об этом после?
– Мне об этом еще нужно подумать. Я люблю свою работу, и, наверное, мне будет ее не хватать.
Может быть, она сможет продолжить работать в Италии в качестве консультанта по рекламе? Открыть там филиал? Или, может быть, будет честнее по отношению к Рику полностью выйти из компании и порвать с нею раз и навсегда? Сможет ли она оставаться независимой, если выведет свой капитал из агентства? Единственное, что она решила для себя, – никогда, ни при каких условиях она не будет содержанкой. Она улыбнулась Алессандро.
– Незаменимых людей не бывает. Пожалуй, моя работа без меня обойдется. Наверное, Рен– цо я нужнее. Как ты считаешь?
И Алессандро признал про себя, что никто другой так не нужен Ренцо, как она. Эвелина любила мальчика и заботилась о нем так, как не могла этого делать Ванесса, упокой, Господи, ее душу.
– Знаешь, я сейчас очень хотел бы отвести тебя в какое-нибудь уединенное место, где мы могли бы скрепить наш договор поцелуями и… и чем-нибудь большим, – прошептал он. – Где мы могли бы укрыться, Эвелина?
Скрепить наш договор? Какие казенные, какие холодные слова, так не соответствующие ситуации… Но даже они не могли уменьшить ее стремление к нему, и на одно мгновение Эвелина поддалась напору его страсти и уже подумала, что они могли бы уйти в дальнюю рощицу, где в детстве они с Ванессой прятались от родителей.
– Я бы тоже этого хотела, Алессандро, – горячо прошептала она, уже понимая, что еще не время, что не надо это делать вот так, наспех, и пытаясь изгнать из воображения соблазнительное зрелище его обнаженного тела, – но мы должны подождать. Нас ждет бабушка. И Ренцо. Ее рассудительность иногда выводила его из себя, хотя он и не мог не признать, что она права.
– Тогда нам пора возвращаться. А то я не удержусь и зацелую тебя до полусмерти.
– Ты думаешь, у тебя получится? – поддразнила его Эвелина.
– Хочешь попробовать?
Алессандро снова прижал ее к себе, но Эвелина мягко отстранилась и покачала головой, не очень доверяя своей выдержке. Она попробовала представить себе какого-то другого мужчину, которому бы сошла с рук такая похвальба, но ей это не удалось.
Глава 9
– Ну вот ты наконец и здесь, – выдохнул Алессандро.
У Эвелины тоже перехватило дыхание еще в тот миг, когда она увидела его в зале ожидания. Высокий, выше всех, в белоснежной рубашке и темных хлопковых брюках, он был так красив, что захватывало дух.
– Да, наконец я здесь, – словно эхо повторила она за ним.
Алессандро встретил ее в аэропорту, и они с трудом вынесли долгую дорогу в поместье. Она так хотела, чтобы он поцеловал ее, но он почему-то не стал этого делать, и теперь, когда уже и Ренцо уложили спать, он все еще почему-то колебался, а она не смела его спросить об этом.
Не может же он сожалеть о своем решении пригласить ее сюда, в Ареццио, и это после того, как весь месяц она пыталась безболезненно для других перестроить свою жизнь? Почему же он стоит сейчас так далеко от нее, на таком пугающе недоступном расстоянии? Может, за это время в его жизни появилась другая женщина?
А Алессандро наслаждался чувством предвкушения, продлевая его еще немного. Его чувственный голод достиг своего пика. Наконец то, чего он жаждал так давно и страстно, было даровано ему.
Он не осмелился прикоснуться к Эвелине ни в аэропорту, ни в машине, и не только потому, что на этот раз он взял с собой Ренцо, но и потому, что его самоконтроль мог дать трещину в любое мгновение. Сразу после того, как он коснется ее губ. Стоило ли начинать совместную жизнь с торопливого секса в машине, да еще с маленьким, сладко спящим ребенком на заднем сиденье?
Алессандро налил вина и протянул Эвелине бокал.
– Легко ли было уезжать?
Она взяла бокал, немножко обидевшись. Он вел себя так, как будто принимал ее на работу, задавал какие-то отстраненные вопросы и был подчеркнуто вежлив. Ну что ж. Вероятно, он ставил ее на место. Это ведь почти так и было – она приехала сюда нянчить его сына…
– Я бы так не сказала.
Не могла же она рассказать ему, что почти все пытались отговорить ее от поездки. Ее родители неоднократно спрашивали ее, а понимает ли она вообще, что делает. Рик несколько раз от всей души назвал ее сумасшедшей. Даже бабушка выглядела не на шутку обеспокоенной.
– Эх, Лина, Лина, ты уверена, что правильно поступаешь? – спросила она уже перед самым отъездом.
– Я очень привязана к Ренцо, – упрямо повторила свою версию Эвелина.
– Только к Ренцо? – проницательно спросила бабушка.
– Что ты имеешь в виду? – покраснела Эвелина.
– Я никак не пойму, в чем будут заключаться твои обязанности? Ты одна будешь заниматься воспитанием Ренцо?
– Понимаешь, Алессандро хочет, чтобы воспитанием его сына занимался кто-то близкий. Он сам тоже сможет помогать мне, когда будет свободен. Кроме того, девушка из деревни иногда может посидеть с Ренно, если мне будет нужен выходной. Да, забыла, в поместье есть и кухарка, и горничная, и садовник. Так что я не буду перегружена работой по дому. К тому же там, на вилле, так чудесно…
Бабушка недоуменно подняла брови. – Ты ничего от меня не скрываешь? Эвелина вздохнула, раздумывая, а не сказать ли бабушке правду? Но, с другой стороны, как можно признаться восьмидесятилетней старушке, что ты согласилась стать любовницей человека, которого якобы так долго ненавидела?
– Все это трудно объяснить, – сказала она неуверенно. – Не знаю точно, что может произойти, но…
– Ты влюблена в него, да?
Эвелина прикусила губу, не желая врать, но одновременно и стараясь не доставлять бабушке дополнительного беспокойства. А кроме того, разве она сама была уверена в этом? Ей самой казалось, что она действительно любит Алессандро, но, может быть, женщины часто маскируют словом «любовь» свое плотское желание?
– Я и сама толком не понимаю, что я чувствую, – призналась Эвелина. Она отвела взгляд от мудрых глаз бабушки. – Ты, наверное, думаешь, что Алессандро был несправедлив по отношению к Ванессе…
– Я никогда этого не говорила, – возразила миссис Иствуд. – Ни один человек не может быть средоточием одних только положительных или одних отрицательных качеств. Иногда совместная жизнь не складывается по той простой причине, что два человека не подходят друг другу. Я думаю, именно так и случилось с Ванессой и Алессандро. А тебе я хочу сказать единственное – будь осторожна. Я прекрасно понимаю, что Алессандро – весьма привлекательный мужчина, но кто знает, может, он мужчина и не для тебя?
Эвелина вспоминала эти слова, пока летела в самолете, понимая, что бабушка, конечно, говорила правду, которая, к сожалению, уже не могла ничего изменить. Теперь у нее уже нет пути назад. Она сдала все дела фирмы Рику. С карьерой покончено. К тому же у нее есть определенные обязательства перед маленьким Ренцо и перед Алессандро, который сейчас стоит как истукан на другом конце роскошной гостиной.
Если он думает, что она сделает первый шаг, то сильно ошибается. Она и так уже пожертвовала многим – всей своей прежней жизнью. Неужели она в придачу должна еще и полностью капитулировать?
Алессандро заметил, как напряжение свело ее плечи. Эвелина становилась все более скованной, и было заметно, что она не на шутку нервничает. У нее наверняка были сомнения на его счет, и, если он прямо сейчас скажет ей о своих намерениях, не почувствует ли она, что ее используют?
– Присядь, пожалуйста. – Он улыбнулся ей. О Господи. Это было просто ужасно. И ради этого она оставила свою жизнь в Бостоне? Ради этой неопределенности? Казалось, даже воздух в этой комнате знал, зачем она находится здесь, – разве не для того, чтобы заняться с Алессандро любовью после бесконечного ожидания, которое длилось, как ей показалось, всю ее жизнь? Он знал это, и она знала это, но почему-то ничего не происходило.
Эвелина дрожащей рукой поставила нетронутый бокал на столик.
– Я не хочу сидеть. Я пойду наверх и приму душ. Я очень устала.
Но для Алессандро сама мысль, что Эвелина сейчас исчезнет из его жизни хоть на одну секунду, была невыносимой. Он долго пытался изображать из себя хозяина дома и примерного джентльмена, а не неловкого любовника, у которого чешется в одном месте. Но, кажется, Эвелине Иствуд нет дела до его переживаний.
Алессандро тоже поставил свой бокал и пошел к Эвелине с грацией пантеры.
– Ты хочешь подняться наверх, дорогая? – переспросил он ее хрипловатым голосом.
Она смотрела в пол. – Да.
– А в какой же комнате ты собираешься остановиться?
– В той же комнате, в которой я останавливалась прежде.
В этом она была уверена. Ведь любовниц положено держать на расстоянии, правда ведь? И, может, это расстояние позволит ей создать хоть какой-то заградительный барьер вокруг своего хрупкого сердца?
– Нет, ты будешь жить в моей комнате, – возразил ей он. – Только в моей. Я слишком долго ждал.
Алессандро поцеловал ее так, как будто ничто на этом свете больше не могло бы удержать его от этого. И она поняла, что ее ожиданию пришел конец. Получается, он специально держал ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы она плавилась от желания? Чтобы она превратилась в создание, исстрадавшееся от жажды? И он, видимо, был прав, потому что именно так и случилось…
Она попыталась произнести его имя, но его губы слились с ее губами, щедро утоляя ее жажду. Поток обжигающего пламени пробежал по телу Эвелины. Ее охватило чувство неистового восторга, беспредельной радости. Она почувствовала, как напряглись ее груди и затвердели соски, и этот порыв ее тела был таким же естественным и непроизвольным, как и реакция на ее близость Алессандро. Она с восхищением ощущала восставшее во всю мощь свидетельство его страсти.
Поцелуи Алессандро становились все более горячими и требовательными. Они уговаривали и завоевывали, обжигали и завладевали…
Эвелина с упоением ощущала жар его тела и силу рук. Его ласки лишали ее сознания, оставляя только безграничное, волнующее наслаждение. Она еще крепче обвила руками его шею, словно боясь утонуть, в то время как он погружал ее в глубины чувств и ощущений.
Целуя ее, Алессандро в то же время нежно исследовал пальцами ее округлые груди. Слегка склонившись вперед, он коснулся губами нежной кожи ее шеи и принялся смаковать ее, впитывать ее вкус с усердием и деликатностью кота, слизывающего сливки с ложки.
Все тело Эвелины трепетало от желания. Она беспокойно задвигалась, желая еще большей близости.
Он почувствовал это. Руки Алессандро передвинулись, ладони соскользнули вниз вдоль ее тела. Ее ожидание, жар и нежность женского тела прозвучали для него песнью сирены – такой же древней, как любовь мужчины и женщины.
С неподражаемой мягкостью и властностью ладони Алессандро подхватили ее горячие груди и приподняли их вверх, словно взвешивая эти созревшие только для него плоды, наслаждаясь их сладостной тяжестью. Он жаждал ощутить пальцами и языком твердость и нежность ее обнаженных сосков, но в то же время боялся себя. Эвелина выгнула спину в томном, страстном движении, наслаждаясь его прикосновениями. Ее соски были такими же, как все ее тело, – возбужденными, твердыми, ненасытно жаждущими новых ласк.
Алессандро, затаив дыхание, начал расстегивать ее платье. Его сильные пальцы слегка дрожали. Дрожь пронзила и Эвелину, когда он, спустив бретельки, обхватил ее сосок губами.
Рука Алессандро соскользнула вниз к ее лодыжке, а затем осторожно и медленно пробралась под юбку. Эвелина ощутила прикосновения его ласкающих пальцев на своей ноге и почувствовала, как что-то начало пульсировать у нее глубоко внутри. Ее лоно заполнила горячая влага. Она внезапно ощутила потребность коснуться Алессандро и исследовать его тело так же, как он исследовал ее. Расстегнув его рубашку, Эвелина погладила рукой горячую кожу, ощутив под ней упругие, сильные мышцы. Она принялась медленно ласкать эти шелковистые бугры мускулов, так не похожих на ее собственные.
Ее легкие прикосновения потрясли Алессандро. Его охватила почти животная страсть, не оставлявшая времени и сил для нежных и неторопливых ласк. Больше всего на свете в эту минуту ему хотелось одним движением сорвать с Эвелины уже смятое его нетерпеливыми руками платье и войти в нее, вонзиться в ее лоно со всей силой терзавшего его желания. Он заговорил с ней, и слова давались ему с трудом:
– Сага mia, что ты делаешь? Ты хочешь, чтобы я взял тебя прямо здесь на полу?
– Но здесь есть еще и диван… – нетерпеливо прошептала она.
– Нет, это впервые должно происходить в постели, – возразил он, поднял ее на руки и понес наверх.
– Мне кажется, ты смотришь слишком много старых фильмов, – тихо засмеялась Эвелина.
– Не думаю.
Пока Алессандро нес ее вверх по ступенькам, он склонил голову к ее полуобнаженной груди и коснулся языком ее соска.
– Твое сердце у меня под рукой, – прошептал он.
Открыв дверь в спальню ногой, Алессандро, сжав зубы, с трудом сдерживая себя, аккуратно уложил Эвелину на постель и снял с нее платье. Она выгнулась ему навстречу, бесстыдно предлагая ему груди. И он с прерывистым стоном принял то, что Эвелина так бесхитростно предложила. Он ласкал ее груди и пощипывал соски до тех пор, пока она не начала всхлипывать от наслаждения. Каждый ее возглас был словно яростный удар по изнывающему от желания телу Алессандро.
Алессандро завладел ее ртом в поцелуе, не оставившем у нее никаких сомнений в силе его желания. А потом скользнул пальцами по коже ее живота, и вскоре его длинные пальцы нетерпеливо проникли под край ее трусиков.
Издав гортанное восклицание, Эвелина изогнулась и раскинула ноги, облегчая Алессандро доступ. Он дразнил пальцами теплую, влажную плоть, трепещущую под его руками, и наконец нащупал маленькую тугую пуговку, проступающую из мягких складок.
Эвелина протяжно вздохнула – он достиг сокровенных глубин ее тела. Она содрогнулась раз, другой, и пальцы Алессандро омыла горячая влага.
Тогда Алессандро притянул ее к себе, сдернул кусочек ткани, разделяющий их, и осторожно проник в ее лоно. Бесконечный миг они просто лежали, обнявшись, впитывая сознание разделенного желания, абсолютного единства.
Затем его бедра задвигались, отделив Эвелину от остального мира, оставив ей только одно чувство – наслаждение. Не переставая стонать, она бездумно отдавалась ему, с готовностью отвечая на его движения, многократно удваивая напряжение страстного танца.
Он издал гортанный, почти животный рык. Она ответила ему хриплым вскриком и мелкой нежной дрожью, лишившей Алессандро остатков самообладания. Выкрикнув ее имя, он слился с ней с отчаянном порыве.
Экстаз преобразил Эвелину. Волна за волной наслаждение окатывало ее, лишая возможности дышать, видеть, говорить. Даже мыслить. Она только крепче прижималась к Алессандро и на каком-то подсознательном уровне понимала, что она одновременно и потеряла что-то, и еще больше обрела.
У Эвелины тоже перехватило дыхание еще в тот миг, когда она увидела его в зале ожидания. Высокий, выше всех, в белоснежной рубашке и темных хлопковых брюках, он был так красив, что захватывало дух.
– Да, наконец я здесь, – словно эхо повторила она за ним.
Алессандро встретил ее в аэропорту, и они с трудом вынесли долгую дорогу в поместье. Она так хотела, чтобы он поцеловал ее, но он почему-то не стал этого делать, и теперь, когда уже и Ренцо уложили спать, он все еще почему-то колебался, а она не смела его спросить об этом.
Не может же он сожалеть о своем решении пригласить ее сюда, в Ареццио, и это после того, как весь месяц она пыталась безболезненно для других перестроить свою жизнь? Почему же он стоит сейчас так далеко от нее, на таком пугающе недоступном расстоянии? Может, за это время в его жизни появилась другая женщина?
А Алессандро наслаждался чувством предвкушения, продлевая его еще немного. Его чувственный голод достиг своего пика. Наконец то, чего он жаждал так давно и страстно, было даровано ему.
Он не осмелился прикоснуться к Эвелине ни в аэропорту, ни в машине, и не только потому, что на этот раз он взял с собой Ренцо, но и потому, что его самоконтроль мог дать трещину в любое мгновение. Сразу после того, как он коснется ее губ. Стоило ли начинать совместную жизнь с торопливого секса в машине, да еще с маленьким, сладко спящим ребенком на заднем сиденье?
Алессандро налил вина и протянул Эвелине бокал.
– Легко ли было уезжать?
Она взяла бокал, немножко обидевшись. Он вел себя так, как будто принимал ее на работу, задавал какие-то отстраненные вопросы и был подчеркнуто вежлив. Ну что ж. Вероятно, он ставил ее на место. Это ведь почти так и было – она приехала сюда нянчить его сына…
– Я бы так не сказала.
Не могла же она рассказать ему, что почти все пытались отговорить ее от поездки. Ее родители неоднократно спрашивали ее, а понимает ли она вообще, что делает. Рик несколько раз от всей души назвал ее сумасшедшей. Даже бабушка выглядела не на шутку обеспокоенной.
– Эх, Лина, Лина, ты уверена, что правильно поступаешь? – спросила она уже перед самым отъездом.
– Я очень привязана к Ренцо, – упрямо повторила свою версию Эвелина.
– Только к Ренцо? – проницательно спросила бабушка.
– Что ты имеешь в виду? – покраснела Эвелина.
– Я никак не пойму, в чем будут заключаться твои обязанности? Ты одна будешь заниматься воспитанием Ренцо?
– Понимаешь, Алессандро хочет, чтобы воспитанием его сына занимался кто-то близкий. Он сам тоже сможет помогать мне, когда будет свободен. Кроме того, девушка из деревни иногда может посидеть с Ренно, если мне будет нужен выходной. Да, забыла, в поместье есть и кухарка, и горничная, и садовник. Так что я не буду перегружена работой по дому. К тому же там, на вилле, так чудесно…
Бабушка недоуменно подняла брови. – Ты ничего от меня не скрываешь? Эвелина вздохнула, раздумывая, а не сказать ли бабушке правду? Но, с другой стороны, как можно признаться восьмидесятилетней старушке, что ты согласилась стать любовницей человека, которого якобы так долго ненавидела?
– Все это трудно объяснить, – сказала она неуверенно. – Не знаю точно, что может произойти, но…
– Ты влюблена в него, да?
Эвелина прикусила губу, не желая врать, но одновременно и стараясь не доставлять бабушке дополнительного беспокойства. А кроме того, разве она сама была уверена в этом? Ей самой казалось, что она действительно любит Алессандро, но, может быть, женщины часто маскируют словом «любовь» свое плотское желание?
– Я и сама толком не понимаю, что я чувствую, – призналась Эвелина. Она отвела взгляд от мудрых глаз бабушки. – Ты, наверное, думаешь, что Алессандро был несправедлив по отношению к Ванессе…
– Я никогда этого не говорила, – возразила миссис Иствуд. – Ни один человек не может быть средоточием одних только положительных или одних отрицательных качеств. Иногда совместная жизнь не складывается по той простой причине, что два человека не подходят друг другу. Я думаю, именно так и случилось с Ванессой и Алессандро. А тебе я хочу сказать единственное – будь осторожна. Я прекрасно понимаю, что Алессандро – весьма привлекательный мужчина, но кто знает, может, он мужчина и не для тебя?
Эвелина вспоминала эти слова, пока летела в самолете, понимая, что бабушка, конечно, говорила правду, которая, к сожалению, уже не могла ничего изменить. Теперь у нее уже нет пути назад. Она сдала все дела фирмы Рику. С карьерой покончено. К тому же у нее есть определенные обязательства перед маленьким Ренцо и перед Алессандро, который сейчас стоит как истукан на другом конце роскошной гостиной.
Если он думает, что она сделает первый шаг, то сильно ошибается. Она и так уже пожертвовала многим – всей своей прежней жизнью. Неужели она в придачу должна еще и полностью капитулировать?
Алессандро заметил, как напряжение свело ее плечи. Эвелина становилась все более скованной, и было заметно, что она не на шутку нервничает. У нее наверняка были сомнения на его счет, и, если он прямо сейчас скажет ей о своих намерениях, не почувствует ли она, что ее используют?
– Присядь, пожалуйста. – Он улыбнулся ей. О Господи. Это было просто ужасно. И ради этого она оставила свою жизнь в Бостоне? Ради этой неопределенности? Казалось, даже воздух в этой комнате знал, зачем она находится здесь, – разве не для того, чтобы заняться с Алессандро любовью после бесконечного ожидания, которое длилось, как ей показалось, всю ее жизнь? Он знал это, и она знала это, но почему-то ничего не происходило.
Эвелина дрожащей рукой поставила нетронутый бокал на столик.
– Я не хочу сидеть. Я пойду наверх и приму душ. Я очень устала.
Но для Алессандро сама мысль, что Эвелина сейчас исчезнет из его жизни хоть на одну секунду, была невыносимой. Он долго пытался изображать из себя хозяина дома и примерного джентльмена, а не неловкого любовника, у которого чешется в одном месте. Но, кажется, Эвелине Иствуд нет дела до его переживаний.
Алессандро тоже поставил свой бокал и пошел к Эвелине с грацией пантеры.
– Ты хочешь подняться наверх, дорогая? – переспросил он ее хрипловатым голосом.
Она смотрела в пол. – Да.
– А в какой же комнате ты собираешься остановиться?
– В той же комнате, в которой я останавливалась прежде.
В этом она была уверена. Ведь любовниц положено держать на расстоянии, правда ведь? И, может, это расстояние позволит ей создать хоть какой-то заградительный барьер вокруг своего хрупкого сердца?
– Нет, ты будешь жить в моей комнате, – возразил ей он. – Только в моей. Я слишком долго ждал.
Алессандро поцеловал ее так, как будто ничто на этом свете больше не могло бы удержать его от этого. И она поняла, что ее ожиданию пришел конец. Получается, он специально держал ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы она плавилась от желания? Чтобы она превратилась в создание, исстрадавшееся от жажды? И он, видимо, был прав, потому что именно так и случилось…
Она попыталась произнести его имя, но его губы слились с ее губами, щедро утоляя ее жажду. Поток обжигающего пламени пробежал по телу Эвелины. Ее охватило чувство неистового восторга, беспредельной радости. Она почувствовала, как напряглись ее груди и затвердели соски, и этот порыв ее тела был таким же естественным и непроизвольным, как и реакция на ее близость Алессандро. Она с восхищением ощущала восставшее во всю мощь свидетельство его страсти.
Поцелуи Алессандро становились все более горячими и требовательными. Они уговаривали и завоевывали, обжигали и завладевали…
Эвелина с упоением ощущала жар его тела и силу рук. Его ласки лишали ее сознания, оставляя только безграничное, волнующее наслаждение. Она еще крепче обвила руками его шею, словно боясь утонуть, в то время как он погружал ее в глубины чувств и ощущений.
Целуя ее, Алессандро в то же время нежно исследовал пальцами ее округлые груди. Слегка склонившись вперед, он коснулся губами нежной кожи ее шеи и принялся смаковать ее, впитывать ее вкус с усердием и деликатностью кота, слизывающего сливки с ложки.
Все тело Эвелины трепетало от желания. Она беспокойно задвигалась, желая еще большей близости.
Он почувствовал это. Руки Алессандро передвинулись, ладони соскользнули вниз вдоль ее тела. Ее ожидание, жар и нежность женского тела прозвучали для него песнью сирены – такой же древней, как любовь мужчины и женщины.
С неподражаемой мягкостью и властностью ладони Алессандро подхватили ее горячие груди и приподняли их вверх, словно взвешивая эти созревшие только для него плоды, наслаждаясь их сладостной тяжестью. Он жаждал ощутить пальцами и языком твердость и нежность ее обнаженных сосков, но в то же время боялся себя. Эвелина выгнула спину в томном, страстном движении, наслаждаясь его прикосновениями. Ее соски были такими же, как все ее тело, – возбужденными, твердыми, ненасытно жаждущими новых ласк.
Алессандро, затаив дыхание, начал расстегивать ее платье. Его сильные пальцы слегка дрожали. Дрожь пронзила и Эвелину, когда он, спустив бретельки, обхватил ее сосок губами.
Рука Алессандро соскользнула вниз к ее лодыжке, а затем осторожно и медленно пробралась под юбку. Эвелина ощутила прикосновения его ласкающих пальцев на своей ноге и почувствовала, как что-то начало пульсировать у нее глубоко внутри. Ее лоно заполнила горячая влага. Она внезапно ощутила потребность коснуться Алессандро и исследовать его тело так же, как он исследовал ее. Расстегнув его рубашку, Эвелина погладила рукой горячую кожу, ощутив под ней упругие, сильные мышцы. Она принялась медленно ласкать эти шелковистые бугры мускулов, так не похожих на ее собственные.
Ее легкие прикосновения потрясли Алессандро. Его охватила почти животная страсть, не оставлявшая времени и сил для нежных и неторопливых ласк. Больше всего на свете в эту минуту ему хотелось одним движением сорвать с Эвелины уже смятое его нетерпеливыми руками платье и войти в нее, вонзиться в ее лоно со всей силой терзавшего его желания. Он заговорил с ней, и слова давались ему с трудом:
– Сага mia, что ты делаешь? Ты хочешь, чтобы я взял тебя прямо здесь на полу?
– Но здесь есть еще и диван… – нетерпеливо прошептала она.
– Нет, это впервые должно происходить в постели, – возразил он, поднял ее на руки и понес наверх.
– Мне кажется, ты смотришь слишком много старых фильмов, – тихо засмеялась Эвелина.
– Не думаю.
Пока Алессандро нес ее вверх по ступенькам, он склонил голову к ее полуобнаженной груди и коснулся языком ее соска.
– Твое сердце у меня под рукой, – прошептал он.
Открыв дверь в спальню ногой, Алессандро, сжав зубы, с трудом сдерживая себя, аккуратно уложил Эвелину на постель и снял с нее платье. Она выгнулась ему навстречу, бесстыдно предлагая ему груди. И он с прерывистым стоном принял то, что Эвелина так бесхитростно предложила. Он ласкал ее груди и пощипывал соски до тех пор, пока она не начала всхлипывать от наслаждения. Каждый ее возглас был словно яростный удар по изнывающему от желания телу Алессандро.
Алессандро завладел ее ртом в поцелуе, не оставившем у нее никаких сомнений в силе его желания. А потом скользнул пальцами по коже ее живота, и вскоре его длинные пальцы нетерпеливо проникли под край ее трусиков.
Издав гортанное восклицание, Эвелина изогнулась и раскинула ноги, облегчая Алессандро доступ. Он дразнил пальцами теплую, влажную плоть, трепещущую под его руками, и наконец нащупал маленькую тугую пуговку, проступающую из мягких складок.
Эвелина протяжно вздохнула – он достиг сокровенных глубин ее тела. Она содрогнулась раз, другой, и пальцы Алессандро омыла горячая влага.
Тогда Алессандро притянул ее к себе, сдернул кусочек ткани, разделяющий их, и осторожно проник в ее лоно. Бесконечный миг они просто лежали, обнявшись, впитывая сознание разделенного желания, абсолютного единства.
Затем его бедра задвигались, отделив Эвелину от остального мира, оставив ей только одно чувство – наслаждение. Не переставая стонать, она бездумно отдавалась ему, с готовностью отвечая на его движения, многократно удваивая напряжение страстного танца.
Он издал гортанный, почти животный рык. Она ответила ему хриплым вскриком и мелкой нежной дрожью, лишившей Алессандро остатков самообладания. Выкрикнув ее имя, он слился с ней с отчаянном порыве.
Экстаз преобразил Эвелину. Волна за волной наслаждение окатывало ее, лишая возможности дышать, видеть, говорить. Даже мыслить. Она только крепче прижималась к Алессандро и на каком-то подсознательном уровне понимала, что она одновременно и потеряла что-то, и еще больше обрела.
Глава 10
Эвелина шла через залитый солнцем сад к бассейну, откуда доносился радостный смех. Миновав тенистый шатер из деревьев, она увидела, как Алессандро втирает крем в спинку Рен-цо, и у нее перехватило дыхание, как, впрочем, и всегда, когда она видела его. Она вздохнула.
Эвелина никогда не думала, что ее чувства к Алессандро могут стать еще сильнее. Три месяца совместной жизни нисколько не уменьшили того сногсшибательного впечатления, которое он производил на нее. Может, это было не так уж и удивительно. Разве жаркие ночи, проведенные вдвоем, не должны были усилить ее чувства?
Ах, если бы только и он любил ее хоть немного… Но не похоже, что это произойдет когда-то, и ей, видимо, придется научиться жить с сознанием этого печального факта. Она всегда была прилежной ученицей, она сможет научиться и этому. Насколько она помнила себя, она всегда училась. Сначала она покоряла высоты наук в университете, затем училась делать хорошую и успешную рекламу, быть преуспевающей деловой женщиной. Теперь ей придется научиться быть идеальной любовницей. Хотя и жаловаться ей вроде не на что. Алессандро по отношению к ней безупречен. Он всегда держится с той настоящей врожденной галантностью, которой можно было ожидать от потомственного аристократа.
Нельзя отрицать, им все это время было хорошо вместе. Они смеялись над шутками друг друга. Они читали газеты за завтраком и обсуждали вопросы мировой политики, как будто они и вправду были одной семьей. Иногда он учил ее каким-то фразам на итальянском, и она постепенно стала понимать его родной язык все лучше и лучше.
Так чего же ей не хватает? Слов о вечной любви? Но ведь она с самого начала знала, на что идет. Он не нарушал никаких клятв, потому что никогда и не давал их.
Алессандро поднял голову и увидел ее. – Его черные глаза немного сузились, как бывало всякий раз, когда он смотрел на нее. Широкая улыбка осветила его лицо.
– Привет! – крикнул он ей и махнул рукой.
Эвелина все еще никак не могла привыкнуть к его удивительной красоте. За что Господь наградил одного человека сразу столькими дарами?
Маленькие капельки воды, как бриллианты, сияли на его загорелом теле. Его от природы смуглая кожа оливкового оттенка стала еще темнее от загара. На нем были черные плавки, но не те откровенные трусики, которыми щеголяли юноши на пляжах. Тем не менее они прекрасно подчеркивали его мужские достоинства. Это тело она узнала уже так хорошо, и никак не могла им насытиться.
Она улыбнулась и помахала ему, и Ренцо тоже наконец заметил ее и взвизгнул от восторга.
– Ли-на!
Эвелина сначала ускорила шаг, а потом побежала к нему с распростертыми объятиями и подхватила его на руки.
– Buonagiorno, Ренцо!
Как всегда, ее не очень успешная попытка говорить по-итальянски вызвала у Ренцо веселое хихиканье, но она шутливо погрозила ему пальцем:
– Подожди немного! Скоро я буду говорить по-итальянски лучше, чем ты! – пообещала она, ероша его волосы.
Эвелина села на песок рядом с ним, и Алессандро который уже раз удивился скромности ее купальника. Она не была любительницей купальных костюмов, которые представляли собой бесстыдную комбинацию из трех крохотных треугольничков. Алессандро всегда казалось, что женщины на пляже использовали загорание лишь как предлог для того, чтобы как можно больше оголить свое тело.
Однако трудно было представить себе другое одеяние, которое бы так шло Эвелине. Цвет ее купальника делал синеву ее глаз еще ярче, а покрой плавок подчеркивал и без того длинные ноги. И хотя грудь была стыдливо прикрыта почти полностью, но тонкая ткань не могла скрыть ее великолепную, изысканную форму… Господи, ее грудь, грудь, на которой покоилась его голова прошлой ночью…
– Пойдем купаться? – предложила она Ренцо, и тот радостно протянул к ней свои ручки.
Эвелина взяла Ренцо на руки, вдыхая его удивительный детский запах, чувствуя при этом пристальный взгляд Алессандро на себе.
– Пойдешь с нами? – повернулась она к нему.
– Да нет, я попозже.
Алессандро боялся пошевелиться, настолько он был возбужден. Но наблюдение за купающимися тоже нисколько не способствовало его успокоению. Эвелина с малышом весело плескались в бассейне, не обращая на него никакого внимания. И он решительно перевернулся на живот.
Он всегда мечтал о женщине, которая бы не предъявляла к нему необоснованных претензий, но теперь, когда он нашел эту женщину, он чувствовал, как червь сомнения точит его с каждым днем все сильнее и сильнее.
Что же такого особенного было в Эвелине? Она никогда не напрашивалась на комплименты, никогда не пыталась вызвать его ревность, флиртуя с его друзьями, когда они временами выходили в свет. Она никогда не спрашивала его и о тех чувствах, которые он испытывал к ней.
Эвелина обожала Ренцо и никогда не уставала от повседневных забот о нем. Она была и рациональной, и страстной, умной и здравомыслящей… Идеальная женщина, о которой только и может мечтать мужчина.
Так чем же он недоволен?
– Ты сейчас мыслями где-то очень далеко от нас, – услышал он мелодичный голос.
Он поднял глаза и увидел, что они уже выбрались на берег. С Эвелины текли потоки воды, и она наклонилась за полотенцем, чтобы вытереть Ренцо, открывая взору Алессандро свою великолепную грудь. Лучше бы мы взяли няньку, мрачно подумал Алессандро, мечтая прямо сейчас подхватить Эвелину на руки и унести ее в спальню.
– Алессандро, что с тобой?
– А что со мной? – переспросил он.
– Ты сегодня какой-то угрюмый…
– Наверное, я просто устал, – сказал он и закрыл глаза.
Совсем неудивительно, любовно оглаживая взглядом его мускулистую спину, подумала Эвелина. На ее лице медленно расцвела мечтательная улыбка. Вообще-то она тоже должна чувствовать усталость, ведь ночью им едва удается поспать. Самое смешное, что она-то наоборот чувствует такой прилив сил, что могла бы пробежать марафон!
Вечером, когда они ужинали при свечах, он не сводил с нее задумчивого взгляда.
– Ты бы хотела сходить на вечеринку?
– Когда?
– Завтра вечером.
– Что-то ты поздно сообщаешь мне об этом.
– Да я никак не мог решить. Но, может быть, тебе захочется развеяться.
У него какое-то странное настроение сегодня, с тревогой подумала она. Он как-то непривычно напряжен, погружен в свои мысли. Его черные глаза казались еще более загадочными, чем обычно.
Но почему бы не сходить на вечеринку?
– Ну что ж. Я не против, – улыбнулась она. – Попросить принести десерт?
Алессандро просто взбесило то, что она не задает ему никаких вопросов? Куда они идут? К кому? Кто там будет? Ведет себя так, как будто ей абсолютно все равно.
На самом деле Эвелина ужасно нервничала. Она всегда нервничала перед всеми вечеринками, куда ее водил Алессандро, но она пообещала себе, что никоим образом не даст ему догадаться об этом. Все жены и подруги его друзей, с которыми она уже успела познакомиться, были невероятно холеными и ухоженными дамами. Они выглядели так, как будто вели «трудную» жизнь, перемещаясь из элитного спортивного клуба в парикмахерскую, где ими занимались модные стилисты, а затем к маникюрше, а потом завершали изнурительный день многочасовыми сборами на вечеринку.
В который раз вглядываясь в зеркало, Эвелина думала, что она, конечно, тоже ничего, но сравнение с ними было явно не в ее пользу. На балу она чувствовала себя Золушкой. Прежде всего, ее ногти были совсем короткими, и она не красила их потому, что большую часть дня проводила в песочнице, в тени лимонного дерева, играя с Ренцо.
На следующий день она открыла гардероб и задумчиво осмотрела множество новых вещей, купленных ею для начала новой жизни. Продав свою долю акций в агентстве, она стала довольно обеспеченной женщиной. Конечно, не по сравнению с Алессандро, но все же…
Алессандро несколько раз возил ее по магазинам, чтобы купить что-то подходящее для жаркого итальянского лета, и опять ей пришлось выдержать неприятную сцену, когда пришло время расплачиваться за покупки.
– Я могу и сама заплатить, – упрямо твердила она. – Я ведь продала свою долю акций, ты что, забыл?
– Dio! Боже мой, – темпераментно жестикулировал он. – До чего же ты упряма, Лина! Ведь сейчас же совершенно другая ситуация!
– Чем же она другая?
– Ты заботишься о моем сыне. Кому-нибудь другому я бы платил за это деньги!
– Может, когда-нибудь я и попрошу тебя об этом, – спокойно заявила эта невыносимая женщина. – Когда они у меня закончатся. Но сейчас мне это не нужно. Кроме того, я забочусь о твоем сыне, а моем племяннике, заметь, лишь потому, что люблю Ренцо.
Алессандро открыл было рот, чтобы опять возразить, но тут же закрыл его опять, не способный оспорить ее железную логику. Эвелина увидела в его глазах огоньки удивления. Для себя же она решила, что Алессандро Кастальветрано слишком консервативно относится к женщинам. Давно уже пора развеять его стереотипы!
Эвелина вытащила из шкафа платье, которое еще ни разу не надевала, – одеяние из розового полупрозрачного шелка длиной до колен, тонкое, как паутинка. Оно прекрасно подчеркивало легкий загар, ровно покрывающий ее кожу, и открывало любопытным и, не исключено, завистливым взглядам длинные ноги прекрасной формы.
Эвелина не пожалела времени и потратила целых полчаса на свой макияж не только потому, что хотела произвести впечатление на кого-либо, а потому, что часто косметика дает женщине возможность спрятаться за красивой маской, когда совсем не хочется открывать каждому встречному свое истинное лицо. Она прекрасно понимала, что люди, с которыми она познакомится на этой вечеринке, будут с любопытством смотреть на них с Алессандро и гадать про себя, а что же происходит между этими двумя. Ей хотелось оградить себя от этих взглядов хотя бы легким слоем косметики.
Алессандро терпеливо ждал внизу и, когда Эвелина наконец появилась, недоуменно спросил сам себя: а какого черта они решили идти на эту дурацкую вечеринку? Остались бы дома. Их кухня вряд ли уступит по качеству ресторанной, а вино дома заведомо лучше. Он бы мог медленно раздеть ее и любить прямо здесь, а потом бы отнес на руках в спальню, где они могли дарить друг другу наслаждение всю ночь…
Эвелина никогда не думала, что ее чувства к Алессандро могут стать еще сильнее. Три месяца совместной жизни нисколько не уменьшили того сногсшибательного впечатления, которое он производил на нее. Может, это было не так уж и удивительно. Разве жаркие ночи, проведенные вдвоем, не должны были усилить ее чувства?
Ах, если бы только и он любил ее хоть немного… Но не похоже, что это произойдет когда-то, и ей, видимо, придется научиться жить с сознанием этого печального факта. Она всегда была прилежной ученицей, она сможет научиться и этому. Насколько она помнила себя, она всегда училась. Сначала она покоряла высоты наук в университете, затем училась делать хорошую и успешную рекламу, быть преуспевающей деловой женщиной. Теперь ей придется научиться быть идеальной любовницей. Хотя и жаловаться ей вроде не на что. Алессандро по отношению к ней безупречен. Он всегда держится с той настоящей врожденной галантностью, которой можно было ожидать от потомственного аристократа.
Нельзя отрицать, им все это время было хорошо вместе. Они смеялись над шутками друг друга. Они читали газеты за завтраком и обсуждали вопросы мировой политики, как будто они и вправду были одной семьей. Иногда он учил ее каким-то фразам на итальянском, и она постепенно стала понимать его родной язык все лучше и лучше.
Так чего же ей не хватает? Слов о вечной любви? Но ведь она с самого начала знала, на что идет. Он не нарушал никаких клятв, потому что никогда и не давал их.
Алессандро поднял голову и увидел ее. – Его черные глаза немного сузились, как бывало всякий раз, когда он смотрел на нее. Широкая улыбка осветила его лицо.
– Привет! – крикнул он ей и махнул рукой.
Эвелина все еще никак не могла привыкнуть к его удивительной красоте. За что Господь наградил одного человека сразу столькими дарами?
Маленькие капельки воды, как бриллианты, сияли на его загорелом теле. Его от природы смуглая кожа оливкового оттенка стала еще темнее от загара. На нем были черные плавки, но не те откровенные трусики, которыми щеголяли юноши на пляжах. Тем не менее они прекрасно подчеркивали его мужские достоинства. Это тело она узнала уже так хорошо, и никак не могла им насытиться.
Она улыбнулась и помахала ему, и Ренцо тоже наконец заметил ее и взвизгнул от восторга.
– Ли-на!
Эвелина сначала ускорила шаг, а потом побежала к нему с распростертыми объятиями и подхватила его на руки.
– Buonagiorno, Ренцо!
Как всегда, ее не очень успешная попытка говорить по-итальянски вызвала у Ренцо веселое хихиканье, но она шутливо погрозила ему пальцем:
– Подожди немного! Скоро я буду говорить по-итальянски лучше, чем ты! – пообещала она, ероша его волосы.
Эвелина села на песок рядом с ним, и Алессандро который уже раз удивился скромности ее купальника. Она не была любительницей купальных костюмов, которые представляли собой бесстыдную комбинацию из трех крохотных треугольничков. Алессандро всегда казалось, что женщины на пляже использовали загорание лишь как предлог для того, чтобы как можно больше оголить свое тело.
Однако трудно было представить себе другое одеяние, которое бы так шло Эвелине. Цвет ее купальника делал синеву ее глаз еще ярче, а покрой плавок подчеркивал и без того длинные ноги. И хотя грудь была стыдливо прикрыта почти полностью, но тонкая ткань не могла скрыть ее великолепную, изысканную форму… Господи, ее грудь, грудь, на которой покоилась его голова прошлой ночью…
– Пойдем купаться? – предложила она Ренцо, и тот радостно протянул к ней свои ручки.
Эвелина взяла Ренцо на руки, вдыхая его удивительный детский запах, чувствуя при этом пристальный взгляд Алессандро на себе.
– Пойдешь с нами? – повернулась она к нему.
– Да нет, я попозже.
Алессандро боялся пошевелиться, настолько он был возбужден. Но наблюдение за купающимися тоже нисколько не способствовало его успокоению. Эвелина с малышом весело плескались в бассейне, не обращая на него никакого внимания. И он решительно перевернулся на живот.
Он всегда мечтал о женщине, которая бы не предъявляла к нему необоснованных претензий, но теперь, когда он нашел эту женщину, он чувствовал, как червь сомнения точит его с каждым днем все сильнее и сильнее.
Что же такого особенного было в Эвелине? Она никогда не напрашивалась на комплименты, никогда не пыталась вызвать его ревность, флиртуя с его друзьями, когда они временами выходили в свет. Она никогда не спрашивала его и о тех чувствах, которые он испытывал к ней.
Эвелина обожала Ренцо и никогда не уставала от повседневных забот о нем. Она была и рациональной, и страстной, умной и здравомыслящей… Идеальная женщина, о которой только и может мечтать мужчина.
Так чем же он недоволен?
– Ты сейчас мыслями где-то очень далеко от нас, – услышал он мелодичный голос.
Он поднял глаза и увидел, что они уже выбрались на берег. С Эвелины текли потоки воды, и она наклонилась за полотенцем, чтобы вытереть Ренцо, открывая взору Алессандро свою великолепную грудь. Лучше бы мы взяли няньку, мрачно подумал Алессандро, мечтая прямо сейчас подхватить Эвелину на руки и унести ее в спальню.
– Алессандро, что с тобой?
– А что со мной? – переспросил он.
– Ты сегодня какой-то угрюмый…
– Наверное, я просто устал, – сказал он и закрыл глаза.
Совсем неудивительно, любовно оглаживая взглядом его мускулистую спину, подумала Эвелина. На ее лице медленно расцвела мечтательная улыбка. Вообще-то она тоже должна чувствовать усталость, ведь ночью им едва удается поспать. Самое смешное, что она-то наоборот чувствует такой прилив сил, что могла бы пробежать марафон!
Вечером, когда они ужинали при свечах, он не сводил с нее задумчивого взгляда.
– Ты бы хотела сходить на вечеринку?
– Когда?
– Завтра вечером.
– Что-то ты поздно сообщаешь мне об этом.
– Да я никак не мог решить. Но, может быть, тебе захочется развеяться.
У него какое-то странное настроение сегодня, с тревогой подумала она. Он как-то непривычно напряжен, погружен в свои мысли. Его черные глаза казались еще более загадочными, чем обычно.
Но почему бы не сходить на вечеринку?
– Ну что ж. Я не против, – улыбнулась она. – Попросить принести десерт?
Алессандро просто взбесило то, что она не задает ему никаких вопросов? Куда они идут? К кому? Кто там будет? Ведет себя так, как будто ей абсолютно все равно.
На самом деле Эвелина ужасно нервничала. Она всегда нервничала перед всеми вечеринками, куда ее водил Алессандро, но она пообещала себе, что никоим образом не даст ему догадаться об этом. Все жены и подруги его друзей, с которыми она уже успела познакомиться, были невероятно холеными и ухоженными дамами. Они выглядели так, как будто вели «трудную» жизнь, перемещаясь из элитного спортивного клуба в парикмахерскую, где ими занимались модные стилисты, а затем к маникюрше, а потом завершали изнурительный день многочасовыми сборами на вечеринку.
В который раз вглядываясь в зеркало, Эвелина думала, что она, конечно, тоже ничего, но сравнение с ними было явно не в ее пользу. На балу она чувствовала себя Золушкой. Прежде всего, ее ногти были совсем короткими, и она не красила их потому, что большую часть дня проводила в песочнице, в тени лимонного дерева, играя с Ренцо.
На следующий день она открыла гардероб и задумчиво осмотрела множество новых вещей, купленных ею для начала новой жизни. Продав свою долю акций в агентстве, она стала довольно обеспеченной женщиной. Конечно, не по сравнению с Алессандро, но все же…
Алессандро несколько раз возил ее по магазинам, чтобы купить что-то подходящее для жаркого итальянского лета, и опять ей пришлось выдержать неприятную сцену, когда пришло время расплачиваться за покупки.
– Я могу и сама заплатить, – упрямо твердила она. – Я ведь продала свою долю акций, ты что, забыл?
– Dio! Боже мой, – темпераментно жестикулировал он. – До чего же ты упряма, Лина! Ведь сейчас же совершенно другая ситуация!
– Чем же она другая?
– Ты заботишься о моем сыне. Кому-нибудь другому я бы платил за это деньги!
– Может, когда-нибудь я и попрошу тебя об этом, – спокойно заявила эта невыносимая женщина. – Когда они у меня закончатся. Но сейчас мне это не нужно. Кроме того, я забочусь о твоем сыне, а моем племяннике, заметь, лишь потому, что люблю Ренцо.
Алессандро открыл было рот, чтобы опять возразить, но тут же закрыл его опять, не способный оспорить ее железную логику. Эвелина увидела в его глазах огоньки удивления. Для себя же она решила, что Алессандро Кастальветрано слишком консервативно относится к женщинам. Давно уже пора развеять его стереотипы!
Эвелина вытащила из шкафа платье, которое еще ни разу не надевала, – одеяние из розового полупрозрачного шелка длиной до колен, тонкое, как паутинка. Оно прекрасно подчеркивало легкий загар, ровно покрывающий ее кожу, и открывало любопытным и, не исключено, завистливым взглядам длинные ноги прекрасной формы.
Эвелина не пожалела времени и потратила целых полчаса на свой макияж не только потому, что хотела произвести впечатление на кого-либо, а потому, что часто косметика дает женщине возможность спрятаться за красивой маской, когда совсем не хочется открывать каждому встречному свое истинное лицо. Она прекрасно понимала, что люди, с которыми она познакомится на этой вечеринке, будут с любопытством смотреть на них с Алессандро и гадать про себя, а что же происходит между этими двумя. Ей хотелось оградить себя от этих взглядов хотя бы легким слоем косметики.
Алессандро терпеливо ждал внизу и, когда Эвелина наконец появилась, недоуменно спросил сам себя: а какого черта они решили идти на эту дурацкую вечеринку? Остались бы дома. Их кухня вряд ли уступит по качеству ресторанной, а вино дома заведомо лучше. Он бы мог медленно раздеть ее и любить прямо здесь, а потом бы отнес на руках в спальню, где они могли дарить друг другу наслаждение всю ночь…