Вера Филипповна.Ты про другое говоришь; ты про то говоришь, чего я знать не хочу.
Ераст.Нет, не про то самое. Вы теперь всех людей любите и добрые дела постоянно делаете, только одно у вас это занятие и есть, а себя любить не позволяете; но пройдет год или полтора, и вся эта ваша любовь… я не смею сказать, что она вам надоест, а только зачерствеет, и все ваши добрые дела будут вроде как обязанность или служба какая, а уж душевного ничего не будет. Вся эта ваша душевность иссякнет, а наместо того даже раздражительность после в вас окажется, и сердиться будете и на себя и на людей.
Вера Филипповна.Правда ли это?
Ераст.Зачем же я буду лгать. Я лгать пробовал, да ничего хорошего не вышло, так уж я зарок дал А если бы вы сами настоящую любовь и ласку от мужчины видели, совсем дело другое-с; душевность ваша не иссякнет, к людям вы не в пример мягче и добрей будете, всё вам на свете будет понятней и доступней, и все ваши благодеяния будут для всякого в десять раз дороже.
Вера Филипповна.Может быть, это и правда; да что ж делать-то, нельзя.
Ераст.Я так думаю, что можно. Отбросьте гордость; не гоните того человека, который вас полюбит, не обижайте его!
Вера Филипповна.Я замужняя женщина.
Ераст.Так что ж за беда! Потап Потапыч уж не жилец на свете, доктора говорят, что он больше месяца не проживет. Притом же если умный человек, так он поймет ваше теперешнее положение, будет себя вдали держать и сумеет благородным образом своего термину дождаться.
Вера Филипповна.Ты давно ли так умен-то стал?
Ераст.Давно-с. Я не то что другие из нашего брата, которые только и знают, что по трактирам шляться; я все больше к умным да к образованным людям в компанию приставал; хоть сам говорить с ними не могу, так по крайней мере от других занимаюсь.
Вера Филипповна.Да, умные твои речи, только слушать их грех.
Ераст.Как вы, однако, греха-то боитесь! Вы, видно, хотите совсем без греха прожить? Так ведь это гордость. Да и какая ж заслуга, ежели человек от соблазну прячется? значит, он на себя не надеется. А вы все испытайте, все изведайте, да останьтесь чисты, непорочны – вот заслуга.
Вера Филипповна.Ох, да!
Ераст.От врагов прячутся-то, а не от тех, кто любит. Поверьте душе моей, что кто вас истинно любит, тот злодеем вашим не будет.
Вера Филипповна.Да хорошо, хорошо, я верю.
Ераст.Так будьте хоть несколько поснисходительнее к тем, кто вас любит.
Вера Филипповна.Хорошо, хорошо, мы об этом после поговорим.
Ераст.Значит, вы мне позволяете навещать вас хоть изредка.
Вера Филипповна.Что ж, заходи… только я редко свободна бываю.
Ераст.Уж я найду время. Так я буду в надежде-с?
Вера Филипповна.Не знаю, Ераст, на что ты надеешься; только надежды отнимать я не буду у тебя. Надежду отнимать у человека – грех… Прощай, Ераст.
Ераст.Если я что вам неприятное… так извините-с.
Вера Филипповна.Нет, что ты! Скорей же я… Меня извини.
Ераст вздыхает, кланяется и уходит. Вера Филипповна сидит у стола в задумчивости.
Из двери налево входят Аполлинария Панфиловна, Каркунов; одной рукой опирается на палку, под другую его поддерживает Xалымов.
Вера Филипповна, Аполлинария Панфиловна, Каркунов и Халымов.
Аполлинария Панфиловна.Кресло Потапу Потапычу, кресло!
Вера Филипповна берет кресло от письменного стола и ставит на середине комнаты. Каркунов садится.
Каркунов (дрожащим голосом). Любезная супруга моя, Вера Филипповна… я вот сейчас… торжественно… потому, кум, кума, Аполлинария Панфиловна, вы знаете, как мои чувства, ежели насчет души моей… как ее устроить… значит, чтоб на вечное поминовение… я не могу сам; а все она, все она. (Утирает слезы.)Торжественно объявляю… (Достает из кармана бумагу и передает Вере Филипповне.)На, возьми! Все, все предоставляю… Теперь выгони ты меня, дурака, из дому-то! Все твое, все… дарственная… Я гость у тебя, а ты хозяйка. Поди сюда поближе, нагнись ко мне! Я тебе шепну на ухо!
Вера Филипповна нагибается.
Ты возьми да выгони меня из дому! Так, мол, вас и надо, дураков старых, женолюбивых. Кум, кума, нет… она меня не выгонит… Как она об душе моей хлопочет… все меня благодарить приходят, земно кланяются; а за что, я и не знаю.
Вера Филипповна.Я, Потап Потапыч, за Константина Лукича долги заплатила.
Каркунов.Вон, вон, слышите, слышите?
Вера Филипповна.Я ему вашим именем, Потап Потапыч, пенсию положила пятьдесят рублей в месяц.
Каркунов.Что для души-то моей делает! (Утирает слезы.)А мне бы не догадаться, не догадаться.
Вера Филипповна.Он приказал благодарить вас.
Каркунов.Да, да, вот; владей… владей всем!
Вера Филипповна.Потап Потапыч, при вашей жизни, продли вам бог веку, я исполнять вашу волю с радостью готова; искать бедных, утешать их, помогать им я нисколько не считаю себе в тягость, а даже за великое счастие. И благодарю вас, что вы наградили меня таким счастием.
Каркунов.Кум, кума, слышите?
Вера Филипповна.И когда бог по вашу душу пошлет, и тогда я готова до самой своей смерти непрестанным подаянием вашу душу поминать, только дарственную вы от меня возьмите и откажите ваше имение кому-нибудь другому.
Каркунов.Что это! Обижает ведь она меня, обижает… На коленях ведь я тебя буду просить, на коленях… (Приподнимается.)
Вера Филипповна.Никакого зароку, никакой клятвы я не дам.
Каркунов.Как, как ты говоришь?
Вера Филипповна.Я вам откровенно скажу, я замуж пойду.
Каркунов.Змея, змея! (Падает в кресло.)
Халымов.Зачем было говорить!
Аполлинария Панфиловна.К чему это похвасталась! Делай после что хочешь; а пока молчала бы.
Вера Филипповна.Не могу я лгать, не могу.
Каркунов.Нет, нет. Она моей смерти ждет, моей смерти радоваться будет.
Вера Филипповна.Неправда, я вашей смерти радоваться не буду. (Отходит к стороне и, отвернувшись, плачет.)
Каркунов.Так не дождаться ей, не радоваться. (Быстро поднимается.)Я ее убью. (Подымает палку.)Пусть умирает прежде меня.
Xалымов.Кум, кум, что делаешь?
Каркунов.Прочь! Между мужем и женой посредников нет. (Подходя к Вере Филипповне.)Так ты моей смерти ждешь? Гляди на меня! Гляди на меня!
Вера Филипповна глядит на него.
Убить ее, люди добрые, убить? Убить тебя, а? (Глядит ей в глаза, бросает палку, весь дрожит и едва держится на ногах. Вера Филипповна его поддерживает, Каркунов смотрит ей в глаза, потом прилегает к плечу.)За пятнадцать-то лет любви, покоя, за все ее усердие убить хотел. Вот какой я добрый. А еще умирать собираюсь. Нет, я не убью ее, не убью и не свяжу… Пусть живет, как ей угодно; как бы она ни жила, что бы она ни делала, она от добра не отстанет и о душе моей помнить будет.
Вера Филипповна подводит его к креслу и сажает его. Все окружают Каркунова.
Вера Филивповна становится на колени подле него.
Владей всем, владей! Тебе и владеть! А я должен благодарить бога, что нашел человека, который знает, на что богатым людям деньги даны и как богатому человеку проживать их следует, чтоб непостыдно мог стать он перед последним судом.
Ераст.Нет, не про то самое. Вы теперь всех людей любите и добрые дела постоянно делаете, только одно у вас это занятие и есть, а себя любить не позволяете; но пройдет год или полтора, и вся эта ваша любовь… я не смею сказать, что она вам надоест, а только зачерствеет, и все ваши добрые дела будут вроде как обязанность или служба какая, а уж душевного ничего не будет. Вся эта ваша душевность иссякнет, а наместо того даже раздражительность после в вас окажется, и сердиться будете и на себя и на людей.
Вера Филипповна.Правда ли это?
Ераст.Зачем же я буду лгать. Я лгать пробовал, да ничего хорошего не вышло, так уж я зарок дал А если бы вы сами настоящую любовь и ласку от мужчины видели, совсем дело другое-с; душевность ваша не иссякнет, к людям вы не в пример мягче и добрей будете, всё вам на свете будет понятней и доступней, и все ваши благодеяния будут для всякого в десять раз дороже.
Вера Филипповна.Может быть, это и правда; да что ж делать-то, нельзя.
Ераст.Я так думаю, что можно. Отбросьте гордость; не гоните того человека, который вас полюбит, не обижайте его!
Вера Филипповна.Я замужняя женщина.
Ераст.Так что ж за беда! Потап Потапыч уж не жилец на свете, доктора говорят, что он больше месяца не проживет. Притом же если умный человек, так он поймет ваше теперешнее положение, будет себя вдали держать и сумеет благородным образом своего термину дождаться.
Вера Филипповна.Ты давно ли так умен-то стал?
Ераст.Давно-с. Я не то что другие из нашего брата, которые только и знают, что по трактирам шляться; я все больше к умным да к образованным людям в компанию приставал; хоть сам говорить с ними не могу, так по крайней мере от других занимаюсь.
Вера Филипповна.Да, умные твои речи, только слушать их грех.
Ераст.Как вы, однако, греха-то боитесь! Вы, видно, хотите совсем без греха прожить? Так ведь это гордость. Да и какая ж заслуга, ежели человек от соблазну прячется? значит, он на себя не надеется. А вы все испытайте, все изведайте, да останьтесь чисты, непорочны – вот заслуга.
Вера Филипповна.Ох, да!
Ераст.От врагов прячутся-то, а не от тех, кто любит. Поверьте душе моей, что кто вас истинно любит, тот злодеем вашим не будет.
Вера Филипповна.Да хорошо, хорошо, я верю.
Ераст.Так будьте хоть несколько поснисходительнее к тем, кто вас любит.
Вера Филипповна.Хорошо, хорошо, мы об этом после поговорим.
Ераст.Значит, вы мне позволяете навещать вас хоть изредка.
Вера Филипповна.Что ж, заходи… только я редко свободна бываю.
Ераст.Уж я найду время. Так я буду в надежде-с?
Вера Филипповна.Не знаю, Ераст, на что ты надеешься; только надежды отнимать я не буду у тебя. Надежду отнимать у человека – грех… Прощай, Ераст.
Ераст.Если я что вам неприятное… так извините-с.
Вера Филипповна.Нет, что ты! Скорей же я… Меня извини.
Ераст вздыхает, кланяется и уходит. Вера Филипповна сидит у стола в задумчивости.
Из двери налево входят Аполлинария Панфиловна, Каркунов; одной рукой опирается на палку, под другую его поддерживает Xалымов.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Вера Филипповна, Аполлинария Панфиловна, Каркунов и Халымов.
Аполлинария Панфиловна.Кресло Потапу Потапычу, кресло!
Вера Филипповна берет кресло от письменного стола и ставит на середине комнаты. Каркунов садится.
Каркунов (дрожащим голосом). Любезная супруга моя, Вера Филипповна… я вот сейчас… торжественно… потому, кум, кума, Аполлинария Панфиловна, вы знаете, как мои чувства, ежели насчет души моей… как ее устроить… значит, чтоб на вечное поминовение… я не могу сам; а все она, все она. (Утирает слезы.)Торжественно объявляю… (Достает из кармана бумагу и передает Вере Филипповне.)На, возьми! Все, все предоставляю… Теперь выгони ты меня, дурака, из дому-то! Все твое, все… дарственная… Я гость у тебя, а ты хозяйка. Поди сюда поближе, нагнись ко мне! Я тебе шепну на ухо!
Вера Филипповна нагибается.
Ты возьми да выгони меня из дому! Так, мол, вас и надо, дураков старых, женолюбивых. Кум, кума, нет… она меня не выгонит… Как она об душе моей хлопочет… все меня благодарить приходят, земно кланяются; а за что, я и не знаю.
Вера Филипповна.Я, Потап Потапыч, за Константина Лукича долги заплатила.
Каркунов.Вон, вон, слышите, слышите?
Вера Филипповна.Я ему вашим именем, Потап Потапыч, пенсию положила пятьдесят рублей в месяц.
Каркунов.Что для души-то моей делает! (Утирает слезы.)А мне бы не догадаться, не догадаться.
Вера Филипповна.Он приказал благодарить вас.
Каркунов.Да, да, вот; владей… владей всем!
Вера Филипповна.Потап Потапыч, при вашей жизни, продли вам бог веку, я исполнять вашу волю с радостью готова; искать бедных, утешать их, помогать им я нисколько не считаю себе в тягость, а даже за великое счастие. И благодарю вас, что вы наградили меня таким счастием.
Каркунов.Кум, кума, слышите?
Вера Филипповна.И когда бог по вашу душу пошлет, и тогда я готова до самой своей смерти непрестанным подаянием вашу душу поминать, только дарственную вы от меня возьмите и откажите ваше имение кому-нибудь другому.
Каркунов.Что это! Обижает ведь она меня, обижает… На коленях ведь я тебя буду просить, на коленях… (Приподнимается.)
Вера Филипповна.Никакого зароку, никакой клятвы я не дам.
Каркунов.Как, как ты говоришь?
Вера Филипповна.Я вам откровенно скажу, я замуж пойду.
Каркунов.Змея, змея! (Падает в кресло.)
Халымов.Зачем было говорить!
Аполлинария Панфиловна.К чему это похвасталась! Делай после что хочешь; а пока молчала бы.
Вера Филипповна.Не могу я лгать, не могу.
Каркунов.Нет, нет. Она моей смерти ждет, моей смерти радоваться будет.
Вера Филипповна.Неправда, я вашей смерти радоваться не буду. (Отходит к стороне и, отвернувшись, плачет.)
Каркунов.Так не дождаться ей, не радоваться. (Быстро поднимается.)Я ее убью. (Подымает палку.)Пусть умирает прежде меня.
Xалымов.Кум, кум, что делаешь?
Каркунов.Прочь! Между мужем и женой посредников нет. (Подходя к Вере Филипповне.)Так ты моей смерти ждешь? Гляди на меня! Гляди на меня!
Вера Филипповна глядит на него.
Убить ее, люди добрые, убить? Убить тебя, а? (Глядит ей в глаза, бросает палку, весь дрожит и едва держится на ногах. Вера Филипповна его поддерживает, Каркунов смотрит ей в глаза, потом прилегает к плечу.)За пятнадцать-то лет любви, покоя, за все ее усердие убить хотел. Вот какой я добрый. А еще умирать собираюсь. Нет, я не убью ее, не убью и не свяжу… Пусть живет, как ей угодно; как бы она ни жила, что бы она ни делала, она от добра не отстанет и о душе моей помнить будет.
Вера Филипповна подводит его к креслу и сажает его. Все окружают Каркунова.
Вера Филивповна становится на колени подле него.
Владей всем, владей! Тебе и владеть! А я должен благодарить бога, что нашел человека, который знает, на что богатым людям деньги даны и как богатому человеку проживать их следует, чтоб непостыдно мог стать он перед последним судом.