Изложенное позволяет дать следующее определение понятия мер уголовно-процессуального принуждения: ими являются установленные УПК РФ процессуальные формы государственного принуждения, которые при наличии к тому оснований применяются органом расследования, прокурором и судом при осуществлении ими производства по уголовному делу в отношении подозреваемого, обвиняемого, подсудимого либо иных участников процесса с тем, чтобы: предупредить и пресечь совершение преступлений; устранить их противодействие ходу уголовного судопроизводства; обеспечить своевременное участие в производстве других участников процесса; обеспечить установленный порядок уголовного судопроизводства, процесс собирания и исследования доказательств по уголовному делу и установления истины; способствовать изобличению виновных, неотвратимости их ответственности, а также оградить невиновных от привлечения к уголовной ответственности; обеспечить возмещение вреда, причиненного преступлением.[146]
Действующее законодательство установило особый порядок избрания таких мер пресечения, как залог[147], домашний арест и заключение под стражу. В соответствии с ч. 2 ст. 29 УПК РФ эти меры пресечения избираются по ходатайству дознавателя, следователя, поддержанного прокурором, руководителем следственного органа, только судом.
Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет.
В исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое наказание в виде лишения свободы предусмотрено на срок до двух лет, при наличии одного из следующих обстоятельств:
подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации;
его личность не установлена;
им нарушена ранее избранная мера пресечения;
он скрылся от органов предварительного расследования или суда (ст. 108 УПК РФ).
В постановлении с ходатайством об избрании заключения под стражу, вносимом в суд, излагаются мотивы и основания, в силу которых возникла необходимость в заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу и невозможно избрание иной меры пресечения.
К постановлению прилагаются материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства.
Если ходатайство возбуждается в отношении подозреваемого, задержанного в порядке, установленном ст. 91 и 92 УПК РФ, то постановление и указанные материалы должны быть представлены судье не позднее чем за 8 часов до истечения срока задержания (ст. 108 УПК РФ).
Срок содержания под стражей при расследовании не может превышать 2 месяца.
В случаях невозможности закончить предварительное следствие в срок до 2 месяцев и при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения этот срок может быть продлен по ходатайству следователя, поддержанного руководителем следственного органа[148], судьей районного суда на срок до 6 месяцев. Дальнейшее продление срока может быть осуществлено в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких преступлений, только в случаях особой сложности уголовного дела и при наличии оснований для избрания этой меры пресечения судьей того же суда по ходатайству следователя, внесенному с согласия прокурора субъекта Российской Федерации, на срок до 12 месяцев.
Срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений, судьей суда субъекта федерации, или военного суда соответствующего уровня (как и во всех предыдущих случаях) по ходатайству следователя, внесенному с согласия Генерального прокурора РФ или его заместителя, до 18 месяцев. Дальнейшее продление не допускается. Обвиняемый, содержащийся под стражей, подлежит немедленному освобождению, за исключением случаев, предусмотренных п. 1 ч. 8 ст. 109 УПК РФ (ст. 109 УПК РФ).
Домашний арест как мера пресечения применяется исключительно редко в связи с неразработанным механизмом ее применения, особенно в части необходимости осуществления контроля над ее реализацией (ст. 107 УПК РФ). Чаще всего эта мера пресечения применяется в отношении лиц пожилого возраста, больных с учетом также их семейного положения.
В применении иных мер уголовно-процессуального принуждения, предусмотренных гл. 14 УПК РФ, практика затруднений не испытывает.
Согласно данным З.Ф. Ковриги, в Воронеже заключение под стражу применялось примерно по 50% дел, подписка о невыезде – 49,7%, личное поручительство – 0,08%, отдача несовершеннолетнего под присмотр – 0,06% дел.[149]
По данным В.М. Корнукова, в Саратове и Саратовской области заключение под стражу применялось в отношении около 54% обвиняемых, подписка о невыезде – в отношении около 46% обвиняемых.[150]
З.З. Зинатуллин установил, что в республиках Татарстан и Удмуртия заключение под стражу применялось по каждому второму уголовному делу, на долю подписки о невыезде среди мер пресечения приходилось от 48 до 53,6%.[151]
Изучение нами 200 уголовных дел в отношении несовершеннолетних показало, что в 23% случаев избиралась мера пресечения – отдача под присмотр родителям. Во многих случаях она избиралась наряду с подпиской о невыезде. Применение подписки о невыезде следователи оформляли правильно: на основании постановления об избрании этой меры пресечения отбирали подписку у несовершеннолетнего и одновременно с ней – письменное обязательство от одного из родителей (в 44 случаях от матери и в двух случаях от отца) обеспечить явку несовершеннолетнего к следователю и в суд, а также его надлежащее поведение.[152]
По изученным нами делам мера пресечения изменялась в 4,87% случаев. В подавляющем большинстве эти изменения связаны с усилением мер принуждения, и, как правило, вместо подписки о невыезде избиралось заключение под стражу. Изменение меры пресечения объясняется не тем, что она оказалась недостаточно эффективной, а тем, что была избрана без достаточных оснований.[153]
По изученным нами уголовным делам обязательство являться по вызову и сообщать о перемене места жительства от обвиняемых не отбиралось[154]. Однако это не означает, что данная мера процессуального принуждения не жизненна и должна быть упразднена. Изучение практики применения подписки о невыезде показывает, что во многих случаях вместо нее могло быть отобрано обязательство являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства, поскольку в материалах соответствующих уголовных дел отсутствуют какие-либо данные о том, что обвиняемый может уклониться от следствия и суда.[155]
В целях совершенствования практики применения мер пресечения и отобрания обязательства являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства, на наш взгляд, необходимо совместное указание Генерального прокурора РФ и Министра внутренних дел РФ по применению действующего законодательства в этой части. В нем целесообразно подчеркнуть:
следователь обязан избирать меру пресечения в отношении обвиняемого по каждому уголовному делу при наличии оснований, указанных в законе, а при отсутствии процессуальных оснований – обязательство являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства;
при решении вопроса о конкретной мере пресечения, когда нет оснований для избрания заключения под стражу, предпочтение перед подпиской о невыезде следует отдавать личному поручительству. Это будет способствовать более широкому участию общественности в уголовном судопроизводстве, повышению воспитательного воздействия уголовного судопроизводства;
поскольку в отношении несовершеннолетних обвиняемых заключение под стражу может применяться в исключительных случаях, основной мерой пресечения надо считать отдачу несовершеннолетнего под присмотр. Более широко в отношении несовершеннолетних рекомендуется применять личное поручительство;
при вынесении решения о применении любой меры пресечения постановление должно быть мотивированным, т. е. выводы о материально-правовом основании должны базироваться на проверенных доказательствах, а уголовно-процессуальные основания – на данных, позволяющих делать обоснованные предположения.
Глава 2. Предмет и пределы доказывания на стадии предварительного расследования (на базе уголовных дел о налоговых преступлениях)[156]
§ 1. Понятие предмета и пределов доказывания
Действующее законодательство установило особый порядок избрания таких мер пресечения, как залог[147], домашний арест и заключение под стражу. В соответствии с ч. 2 ст. 29 УПК РФ эти меры пресечения избираются по ходатайству дознавателя, следователя, поддержанного прокурором, руководителем следственного органа, только судом.
Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет.
В исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое наказание в виде лишения свободы предусмотрено на срок до двух лет, при наличии одного из следующих обстоятельств:
подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации;
его личность не установлена;
им нарушена ранее избранная мера пресечения;
он скрылся от органов предварительного расследования или суда (ст. 108 УПК РФ).
В постановлении с ходатайством об избрании заключения под стражу, вносимом в суд, излагаются мотивы и основания, в силу которых возникла необходимость в заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу и невозможно избрание иной меры пресечения.
К постановлению прилагаются материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства.
Если ходатайство возбуждается в отношении подозреваемого, задержанного в порядке, установленном ст. 91 и 92 УПК РФ, то постановление и указанные материалы должны быть представлены судье не позднее чем за 8 часов до истечения срока задержания (ст. 108 УПК РФ).
Срок содержания под стражей при расследовании не может превышать 2 месяца.
В случаях невозможности закончить предварительное следствие в срок до 2 месяцев и при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения этот срок может быть продлен по ходатайству следователя, поддержанного руководителем следственного органа[148], судьей районного суда на срок до 6 месяцев. Дальнейшее продление срока может быть осуществлено в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких преступлений, только в случаях особой сложности уголовного дела и при наличии оснований для избрания этой меры пресечения судьей того же суда по ходатайству следователя, внесенному с согласия прокурора субъекта Российской Федерации, на срок до 12 месяцев.
Срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений, судьей суда субъекта федерации, или военного суда соответствующего уровня (как и во всех предыдущих случаях) по ходатайству следователя, внесенному с согласия Генерального прокурора РФ или его заместителя, до 18 месяцев. Дальнейшее продление не допускается. Обвиняемый, содержащийся под стражей, подлежит немедленному освобождению, за исключением случаев, предусмотренных п. 1 ч. 8 ст. 109 УПК РФ (ст. 109 УПК РФ).
Домашний арест как мера пресечения применяется исключительно редко в связи с неразработанным механизмом ее применения, особенно в части необходимости осуществления контроля над ее реализацией (ст. 107 УПК РФ). Чаще всего эта мера пресечения применяется в отношении лиц пожилого возраста, больных с учетом также их семейного положения.
В применении иных мер уголовно-процессуального принуждения, предусмотренных гл. 14 УПК РФ, практика затруднений не испытывает.
Согласно данным З.Ф. Ковриги, в Воронеже заключение под стражу применялось примерно по 50% дел, подписка о невыезде – 49,7%, личное поручительство – 0,08%, отдача несовершеннолетнего под присмотр – 0,06% дел.[149]
По данным В.М. Корнукова, в Саратове и Саратовской области заключение под стражу применялось в отношении около 54% обвиняемых, подписка о невыезде – в отношении около 46% обвиняемых.[150]
З.З. Зинатуллин установил, что в республиках Татарстан и Удмуртия заключение под стражу применялось по каждому второму уголовному делу, на долю подписки о невыезде среди мер пресечения приходилось от 48 до 53,6%.[151]
Изучение нами 200 уголовных дел в отношении несовершеннолетних показало, что в 23% случаев избиралась мера пресечения – отдача под присмотр родителям. Во многих случаях она избиралась наряду с подпиской о невыезде. Применение подписки о невыезде следователи оформляли правильно: на основании постановления об избрании этой меры пресечения отбирали подписку у несовершеннолетнего и одновременно с ней – письменное обязательство от одного из родителей (в 44 случаях от матери и в двух случаях от отца) обеспечить явку несовершеннолетнего к следователю и в суд, а также его надлежащее поведение.[152]
По изученным нами делам мера пресечения изменялась в 4,87% случаев. В подавляющем большинстве эти изменения связаны с усилением мер принуждения, и, как правило, вместо подписки о невыезде избиралось заключение под стражу. Изменение меры пресечения объясняется не тем, что она оказалась недостаточно эффективной, а тем, что была избрана без достаточных оснований.[153]
По изученным нами уголовным делам обязательство являться по вызову и сообщать о перемене места жительства от обвиняемых не отбиралось[154]. Однако это не означает, что данная мера процессуального принуждения не жизненна и должна быть упразднена. Изучение практики применения подписки о невыезде показывает, что во многих случаях вместо нее могло быть отобрано обязательство являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства, поскольку в материалах соответствующих уголовных дел отсутствуют какие-либо данные о том, что обвиняемый может уклониться от следствия и суда.[155]
В целях совершенствования практики применения мер пресечения и отобрания обязательства являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства, на наш взгляд, необходимо совместное указание Генерального прокурора РФ и Министра внутренних дел РФ по применению действующего законодательства в этой части. В нем целесообразно подчеркнуть:
следователь обязан избирать меру пресечения в отношении обвиняемого по каждому уголовному делу при наличии оснований, указанных в законе, а при отсутствии процессуальных оснований – обязательство являться по вызовам и сообщать о перемене места жительства;
при решении вопроса о конкретной мере пресечения, когда нет оснований для избрания заключения под стражу, предпочтение перед подпиской о невыезде следует отдавать личному поручительству. Это будет способствовать более широкому участию общественности в уголовном судопроизводстве, повышению воспитательного воздействия уголовного судопроизводства;
поскольку в отношении несовершеннолетних обвиняемых заключение под стражу может применяться в исключительных случаях, основной мерой пресечения надо считать отдачу несовершеннолетнего под присмотр. Более широко в отношении несовершеннолетних рекомендуется применять личное поручительство;
при вынесении решения о применении любой меры пресечения постановление должно быть мотивированным, т. е. выводы о материально-правовом основании должны базироваться на проверенных доказательствах, а уголовно-процессуальные основания – на данных, позволяющих делать обоснованные предположения.
Глава 2. Предмет и пределы доказывания на стадии предварительного расследования (на базе уголовных дел о налоговых преступлениях)[156]
§ 1. Понятие предмета и пределов доказывания
Предмет доказывания – это то, что подлежит доказыванию по каждому уголовному делу. Правильное определение предмета доказывания имеет большое значение.
Понятие предмета доказывания и понятие преступления, его состава взаимосвязаны. В соответствии со ст. 14 УК РФ преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания. Уголовный кодекс содержит большое число различных составов преступлений, что не исключает возможности определения общего предмета доказывания по всем уголовным делам. Но именно это длительное время было основанием для дискуссии о возможности законодательного Определения предмета доказывания.
Вопросы предмета доказывания, понятия доказательств, теории доказывания в различные периоды времени получили свое освещение во многих научных работах[157]. Мы же остановимся на особенностях предмета доказывания по делам об экономических преступлениях, прежде всего на делах, связанных с преступными нарушениями налогового законодательства.
Впервые нормативное общее понятие предмета доказывания по уголовным делам было сформулировано в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г.
Статья 15 этого закона почти дословно, если не считать некоторой конкретизации, воспроизведена в ч. 1 ст. 68 УПК РСФСР 1960 г., в которой, в частности, установлено, что при производстве предварительного следствия и разбирательства уголовного дела в суде подлежат доказыванию:
событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);
виновность обвиняемого в совершении преступления и мотивы преступления;
обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности обвиняемого, указанные в ст. 61 и 63 УК РФ, а также иные обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
характер и размер ущерба, причиненного преступлением.
В части 2 ст. 68 УПК РСФСР нашло отражение новое (по сравнению с Основами) положение, в котором говорится о том, что «подлежат выявлению также причины и условия, способствовавшие совершению преступления».[158]
Следует заметить, что относительно этих обстоятельств в УПК РСФСР говорится не об обязанности их доказывания, а о необходимости их «выявления». Употребление термина «выявление» вызвано необходимостью отграничения сущностных явлений от сопутствующих им. Выявленные обстоятельства подлежат устранению по каждому уголовному делу.
Предмет доказывания по конкретному уголовному делу един как для органов расследования, прокуратуры, так и для суда, равно как и для всех стадий уголовного процесса, естественно, с учетом задач каждой конкретной стадии.
По УПК РСФСР 1923 г. предмет доказывания частично находил свое нормативное закрепление в отношении отдельных стадий или отдельных этапов стадии. Так, он получил некоторое закрепление применительно к постановлению о привлечении в качестве обвиняемого (ст. 129 УПК РСФСР 1923 г.), обвинительному заключению (ст. 207 УПК РСФСР 1923 г.), судебному приговору (ст. 320 УПК РСФСР 1923 г.).
Законодательное определение круга обстоятельств, подлежащих доказыванию по каждому делу, способствует:
усилению гарантии полноты, всесторонности и объективности расследования и судебного рассмотрения и разрешения уголовных дел;
укреплению законности;
повышению уровня обеспечения прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.[159]
Содержание обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, уточняется, конкретизируется диспозицией статьи Уголовного кодекса, по которой квалифицируется деяние привлекаемого по делу лица. Уместно привести справедливое высказывание В.Г. Даева: «Определение элементов и общей структуры предмета доказывания может быть успешным лишь при использовании в качестве отправных именно материально-правовых категорий состава преступления».[160]
Определение в ст. 68 УПК РСФСР перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию, поименованного в теории уголовного процесса как предмет доказывания, не сделало этот феномен менее дискуссионным.
Остаются предметом спора ученых вопросы полноты элементного состава предмета доказывания – обстоятельств, подлежащих доказыванию; разграничения понятий «предмет доказывания», «предмет познания», «предмет исследования» и их соотношения и др.
И.М. Лузгин полагал, что предмет познания – понятие более широкое, чем предмет доказывания. По его мнению, понятие предмета доказывания является частью предмета познания.[161]
А.М. Ларин полагает, что в ст. 68 УПК РСФСР описывается не общее родовое понятие предмета доказывания, а один из его видов, а именно «предмет обвинения».[162]
Предмет доказывания, по мнению М.С. Строговича, – это вся совокупность обстоятельств, имеющих значение для дела, включающих в себя и главный факт, и доказательственные факты.[163]
А.И. Трусов под предметом доказывания понимает «искомые обстоятельства»[164], подразумевая под ними все те же обстоятельства, подлежащие доказыванию.
А.М. Ларин, определив предмет доказывания, обозначенный в ст. 68 УПК РСФСР как «предмет обвинения», далее развивает эту мысль и «о других видах предмета доказывания, служащих основаниями для оправдания или прекращения производства по делу, для применения мер медицинского характера»[165]. В выделении законодателем некоторых особенностей устанавливаемых обстоятельств при прекращении уголовного дела, в отличие от направления уголовных дел в суд с обвинительным заключением, направления в суд дел для применения в отношении душевнобольных лиц принудительных мер медицинского характера, он видит различные виды предмета доказывания. Более того, он полагает, что в отдельных случаях виды предмета доказывания следует делить на подвиды, что будет способствовать уяснению особенностей предмета доказывания в уголовных делах различных категорий. По его мнению, представляет интерес соотношение подвидов предмета доказывания при прекращении дела, предусмотренных разными пунктами ст. 5 УПК РСФСР. При разработке криминалистической методики целесообразно определение предмета доказывания применительно к отдельным категориям преступлений.[166]
Не оспаривая полезности предлагаемой детализации предмета доказывания, что позволит глубже, полнее уяснить сущность явления в теоретическом аспекте, можно предположить, что в правоприменительной практике это может привести к развитию различных уклонов – обвинительного, оправдательного. Поэтому представляется более продуктивным видеть единый предмет доказывания, обеспечиваемый объективным, полным и всесторонним расследованием, рассмотрением и разрешением уголовных дел. Различный, а иногда и прямо противоположный исход расследования и рассмотрения уголовного дела следует анализировать не как результат наличия разных видов предмета доказывания, а как результат правильного определения единого предмета доказывания.
Здесь будет уместна ссылка на ст. 6 «Назначение уголовного судопроизводства» УПК РФ, вторая часть которой гласит: «Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечает назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию».
Наличие специфики предмета доказывания в расследовании и рассмотрении различных категорий уголовных дел обусловлено многими обстоятельствами: различием объекта и предмета посягательства, объективной стороны преступления и способа совершения преступления, характером субъекта и субъективной стороны преступления. Эти различия будут иметь место не только в разных категориях преступлений, но и в разных делах одной и той же категории. Нет и не может быть двух одинаковых дел. Отмеченные различия лишь подчеркивают наличие единого предмета доказывания.
А.М. Ларин дает следующее определение предмета доказывания: «Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве – это система фактов (обстоятельств), необходимых и достаточных в качестве основания для применения норм материального (уголовного и гражданского) и уголовно-процессуального права при разрешении уголовного дела»[167]. Однако определение предмета доказывания, сформулированное А.М. Лариным, не отражает его теоретических рассуждений о множественности видов предмета доказывания. Вместе с тем принять такое определение можно лишь как наиболее общее и не полно отражающее сущность явления. Оно не отражает предмета доказывания как деятельности по доказыванию.
Большинство специалистов в области уголовного процесса полагают, что «понятием предмета процессуального доказывания всегда обозначается совокупность явлений материального мира, подлежащих установлению и удостоверению по каждому уголовному делу».[168]
В.Д. Арсеньев к объекту доказывания относит «реальные обстоятельства происшедшего события, на установление которого направлена доказательственная деятельность».[169]
Исследование гносеологического аспекта предмета доказывания привело отдельных авторов к выводу о том, что этот феномен – явление многоуровневое. Так, С.А. Шейфер считает правомерным говорить о трех уровнях предмета доказывания:
первый уровень – это обобщенная модель, содержание и структура которой регулируется ст. 68 УПК РСФСР и нормами Общей части УК РФ;
второй уровень регулируется нормами Особенной части УК РФ, в которых сформулированы юридические признаки конкретного уголовно наказуемого деяния, охватывающего его объективную сторону и субъект;
третий уровень понятия предмета доказывания определяется путем конкретизации его с учетом обстоятельств совершения отдельного преступления, где требования закона «проецируются» на обстоятельства конкретного дела, приобретая индивидуальные, неповторимые черты.[170]
Таким образом, усматривая в предмете доказывания наличие трех уровней, С.А. Шейфер обозначает диалектический подход к уяснению понятия предмета доказывания, углубления в познании его содержания, не опровергая его единства по каждому уголовному делу по всему спектру предусмотренных УК РФ преступлений.
В.А. Банин выделяет два аспекта, характеризующие предмет доказывания как определенную систему, существующую в сознании субъекта доказывания. Это законодательное определение круга обстоятельств, подлежащих доказыванию и непосредственное установление группы этих обстоятельств при производстве по конкретному уголовному делу[171]. И такое обозначение многоаспектности может быть приемлемо. Однако нельзя согласиться, что эти аспекты существуют лишь в сознании субъекта доказывания, они объективны и сформулированы в требованиях ст. 68 УПК РСФСР (в настоящее время – ст. 73 УПК РФ) и в диспозициях каждой статьи Особенной части УК РФ, где обозначена специфика преступления.
Мы полагаем, что предмет доказывания един и всякое разделение предмета доказывания на отдельные виды контрпродуктивно. Оно несет отрицательный заряд как в понимании предмета доказывания, так и в практической деятельности по конкретным делам.[172]
Понятие предмета доказывания и понятие преступления, его состава взаимосвязаны. В соответствии со ст. 14 УК РФ преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания. Уголовный кодекс содержит большое число различных составов преступлений, что не исключает возможности определения общего предмета доказывания по всем уголовным делам. Но именно это длительное время было основанием для дискуссии о возможности законодательного Определения предмета доказывания.
Вопросы предмета доказывания, понятия доказательств, теории доказывания в различные периоды времени получили свое освещение во многих научных работах[157]. Мы же остановимся на особенностях предмета доказывания по делам об экономических преступлениях, прежде всего на делах, связанных с преступными нарушениями налогового законодательства.
Впервые нормативное общее понятие предмета доказывания по уголовным делам было сформулировано в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г.
Статья 15 этого закона почти дословно, если не считать некоторой конкретизации, воспроизведена в ч. 1 ст. 68 УПК РСФСР 1960 г., в которой, в частности, установлено, что при производстве предварительного следствия и разбирательства уголовного дела в суде подлежат доказыванию:
событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);
виновность обвиняемого в совершении преступления и мотивы преступления;
обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности обвиняемого, указанные в ст. 61 и 63 УК РФ, а также иные обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
характер и размер ущерба, причиненного преступлением.
В части 2 ст. 68 УПК РСФСР нашло отражение новое (по сравнению с Основами) положение, в котором говорится о том, что «подлежат выявлению также причины и условия, способствовавшие совершению преступления».[158]
Следует заметить, что относительно этих обстоятельств в УПК РСФСР говорится не об обязанности их доказывания, а о необходимости их «выявления». Употребление термина «выявление» вызвано необходимостью отграничения сущностных явлений от сопутствующих им. Выявленные обстоятельства подлежат устранению по каждому уголовному делу.
Предмет доказывания по конкретному уголовному делу един как для органов расследования, прокуратуры, так и для суда, равно как и для всех стадий уголовного процесса, естественно, с учетом задач каждой конкретной стадии.
По УПК РСФСР 1923 г. предмет доказывания частично находил свое нормативное закрепление в отношении отдельных стадий или отдельных этапов стадии. Так, он получил некоторое закрепление применительно к постановлению о привлечении в качестве обвиняемого (ст. 129 УПК РСФСР 1923 г.), обвинительному заключению (ст. 207 УПК РСФСР 1923 г.), судебному приговору (ст. 320 УПК РСФСР 1923 г.).
Законодательное определение круга обстоятельств, подлежащих доказыванию по каждому делу, способствует:
усилению гарантии полноты, всесторонности и объективности расследования и судебного рассмотрения и разрешения уголовных дел;
укреплению законности;
повышению уровня обеспечения прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.[159]
Содержание обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, уточняется, конкретизируется диспозицией статьи Уголовного кодекса, по которой квалифицируется деяние привлекаемого по делу лица. Уместно привести справедливое высказывание В.Г. Даева: «Определение элементов и общей структуры предмета доказывания может быть успешным лишь при использовании в качестве отправных именно материально-правовых категорий состава преступления».[160]
Определение в ст. 68 УПК РСФСР перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию, поименованного в теории уголовного процесса как предмет доказывания, не сделало этот феномен менее дискуссионным.
Остаются предметом спора ученых вопросы полноты элементного состава предмета доказывания – обстоятельств, подлежащих доказыванию; разграничения понятий «предмет доказывания», «предмет познания», «предмет исследования» и их соотношения и др.
И.М. Лузгин полагал, что предмет познания – понятие более широкое, чем предмет доказывания. По его мнению, понятие предмета доказывания является частью предмета познания.[161]
А.М. Ларин полагает, что в ст. 68 УПК РСФСР описывается не общее родовое понятие предмета доказывания, а один из его видов, а именно «предмет обвинения».[162]
Предмет доказывания, по мнению М.С. Строговича, – это вся совокупность обстоятельств, имеющих значение для дела, включающих в себя и главный факт, и доказательственные факты.[163]
А.И. Трусов под предметом доказывания понимает «искомые обстоятельства»[164], подразумевая под ними все те же обстоятельства, подлежащие доказыванию.
А.М. Ларин, определив предмет доказывания, обозначенный в ст. 68 УПК РСФСР как «предмет обвинения», далее развивает эту мысль и «о других видах предмета доказывания, служащих основаниями для оправдания или прекращения производства по делу, для применения мер медицинского характера»[165]. В выделении законодателем некоторых особенностей устанавливаемых обстоятельств при прекращении уголовного дела, в отличие от направления уголовных дел в суд с обвинительным заключением, направления в суд дел для применения в отношении душевнобольных лиц принудительных мер медицинского характера, он видит различные виды предмета доказывания. Более того, он полагает, что в отдельных случаях виды предмета доказывания следует делить на подвиды, что будет способствовать уяснению особенностей предмета доказывания в уголовных делах различных категорий. По его мнению, представляет интерес соотношение подвидов предмета доказывания при прекращении дела, предусмотренных разными пунктами ст. 5 УПК РСФСР. При разработке криминалистической методики целесообразно определение предмета доказывания применительно к отдельным категориям преступлений.[166]
Не оспаривая полезности предлагаемой детализации предмета доказывания, что позволит глубже, полнее уяснить сущность явления в теоретическом аспекте, можно предположить, что в правоприменительной практике это может привести к развитию различных уклонов – обвинительного, оправдательного. Поэтому представляется более продуктивным видеть единый предмет доказывания, обеспечиваемый объективным, полным и всесторонним расследованием, рассмотрением и разрешением уголовных дел. Различный, а иногда и прямо противоположный исход расследования и рассмотрения уголовного дела следует анализировать не как результат наличия разных видов предмета доказывания, а как результат правильного определения единого предмета доказывания.
Здесь будет уместна ссылка на ст. 6 «Назначение уголовного судопроизводства» УПК РФ, вторая часть которой гласит: «Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечает назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию».
Наличие специфики предмета доказывания в расследовании и рассмотрении различных категорий уголовных дел обусловлено многими обстоятельствами: различием объекта и предмета посягательства, объективной стороны преступления и способа совершения преступления, характером субъекта и субъективной стороны преступления. Эти различия будут иметь место не только в разных категориях преступлений, но и в разных делах одной и той же категории. Нет и не может быть двух одинаковых дел. Отмеченные различия лишь подчеркивают наличие единого предмета доказывания.
А.М. Ларин дает следующее определение предмета доказывания: «Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве – это система фактов (обстоятельств), необходимых и достаточных в качестве основания для применения норм материального (уголовного и гражданского) и уголовно-процессуального права при разрешении уголовного дела»[167]. Однако определение предмета доказывания, сформулированное А.М. Лариным, не отражает его теоретических рассуждений о множественности видов предмета доказывания. Вместе с тем принять такое определение можно лишь как наиболее общее и не полно отражающее сущность явления. Оно не отражает предмета доказывания как деятельности по доказыванию.
Большинство специалистов в области уголовного процесса полагают, что «понятием предмета процессуального доказывания всегда обозначается совокупность явлений материального мира, подлежащих установлению и удостоверению по каждому уголовному делу».[168]
В.Д. Арсеньев к объекту доказывания относит «реальные обстоятельства происшедшего события, на установление которого направлена доказательственная деятельность».[169]
Исследование гносеологического аспекта предмета доказывания привело отдельных авторов к выводу о том, что этот феномен – явление многоуровневое. Так, С.А. Шейфер считает правомерным говорить о трех уровнях предмета доказывания:
первый уровень – это обобщенная модель, содержание и структура которой регулируется ст. 68 УПК РСФСР и нормами Общей части УК РФ;
второй уровень регулируется нормами Особенной части УК РФ, в которых сформулированы юридические признаки конкретного уголовно наказуемого деяния, охватывающего его объективную сторону и субъект;
третий уровень понятия предмета доказывания определяется путем конкретизации его с учетом обстоятельств совершения отдельного преступления, где требования закона «проецируются» на обстоятельства конкретного дела, приобретая индивидуальные, неповторимые черты.[170]
Таким образом, усматривая в предмете доказывания наличие трех уровней, С.А. Шейфер обозначает диалектический подход к уяснению понятия предмета доказывания, углубления в познании его содержания, не опровергая его единства по каждому уголовному делу по всему спектру предусмотренных УК РФ преступлений.
В.А. Банин выделяет два аспекта, характеризующие предмет доказывания как определенную систему, существующую в сознании субъекта доказывания. Это законодательное определение круга обстоятельств, подлежащих доказыванию и непосредственное установление группы этих обстоятельств при производстве по конкретному уголовному делу[171]. И такое обозначение многоаспектности может быть приемлемо. Однако нельзя согласиться, что эти аспекты существуют лишь в сознании субъекта доказывания, они объективны и сформулированы в требованиях ст. 68 УПК РСФСР (в настоящее время – ст. 73 УПК РФ) и в диспозициях каждой статьи Особенной части УК РФ, где обозначена специфика преступления.
Мы полагаем, что предмет доказывания един и всякое разделение предмета доказывания на отдельные виды контрпродуктивно. Оно несет отрицательный заряд как в понимании предмета доказывания, так и в практической деятельности по конкретным делам.[172]