Палмер Диана. Самый лучший папа

   — Мередит, — взмолился он и сжал ее сильнее.
   — Хорошо. — Она знала, что ему надо. Открыв рот, скользнула языком внутрь и получила реакцию, подобную электрическому разряду.
   Блейк вскрикнул. Руки гладили ее, прижимали к твердой груди. Он дрожал. Мередит почувствовала беспокойство, восторг, гордость, что она сумела вызвать эту страсть после такой красавицы, как Нина.
   — Блейк, — прошептала она с закрытыми глазами, прильнув к нему всем телом.
   Под спиной она ощутила стену, и он навис над ней.
   Она не закрыла глаза, его бедра тяжело и плотно надавливали.
   Мередит ощущала его могучую восставшую плоть, но это почему-то не пугало ее. Он действовал медленно, нежно, без нетерпения.
   — Так здорово напугать можно, правда? — хрипло спросил он. — Ты знаешь, чего я хочу, я уже не могу собой управлять.
   — Ты не сделал ничего плохого на этот раз. Я сама начала, — прошептала она.
   — Да. — Он повторял ртом движения ее нежных губ. — Нравится, Мередит? Ты так любишь?
   — Да. — Ее шепот тоже был хриплым от возбуждения. Она упиралась руками ему в грудь и сквозь ткань рубашки чувствовала, как бьется сердце в сильном теле.
   — Давай я расстегну рубашку, чтобы ты меня потрогала, — шепнул он. — Но это может оказаться соломиной, переломившей спину верблюду, а рядом за дверью есть удобный длинный диван.
   Предложение было соблазнительным. Она хотела его, и не было причин сказать «нет». Но гордость сопротивлялась тому, что он хочет только ее тело, и ничего больше.
   — Я не могу с тобой спать, — жалобно сказала она и постаралась выбраться из-под его тела. — Блейк, остановись, — простонала она, — я схожу с ума!
   — Я тоже. — Он отпрянул, тяжело дыша. Потемневшие зеленые глаза смотрели на нее сверху. — Ты меня хотела, — сказал он, будто только что это понял.
   Она вспыхнула и вскинула на него взгляд.
   — Не понимаю, чего тебе от меня надо.
   — Саре нужна женская забота, — кратко сказал он.
   — Но ты не потому хотел заняться со мной любовью. — Она ловила его взгляд. Он глубоко вздохнул.
   — Не потому. — Он отошел к краю террасы, прислонился к белой колонне, глядя на широкую равнину. Деревья росли только вокруг дома, где они были посажены, дальше простиралась открытая ветрам земля, кое-где над ручьем торчали ивы да чахлые кустики, и все равно это была плоская, безжизненная пустыня до самого горизонта.
   — Почему же, Блейк? — Ей надо было знать, чего он добивается.
   — Ты знаешь, что такое наваждение, Мередит? — сказал он после минутного молчания.
   — Да, наверно.
   — Так вот это я и чувствую. Наваждение. — Он чуть повернулся, чтобы видеть ее. — Не знаю почему. Ты не красавица. Даже не чувственна. Но меня ты волнуешь больше, чем любая другая женщина, в прошлом и будущем. К Нине я ничего подобного не испытывал. — Он усмехнулся. — С тех пор как она ушла, у меня никого не было. Я не хочу никого, кроме тебя.
   У нее подкосились ноги. Казалось, она уже не дышит.
   — Ты же… пять лет меня не видел, — беспомощно произнесла она.
   — Я видел тебя каждую ночь. Каждый раз, когда закрывал глаза. Господи, разве ты не помнишь, что я сделал тогда в конюшне? Я тебя раздел… — Он закрыл глаза. — Я смотрел и трогал тебя руками и ртом… — Он оттолкнул видение и открыл измученные глаза. — Я вижу тебя в своей постели каждый чертов вечер своей жизни. Я хочу тебя до умопомрачения.
   Она вцепилась в перила и устояла на ногах. В это невозможно было поверить. Чтобы мужчина испытывал такое желание. Когда вокруг другие женщины. Но ведь это Блейк. Как сказала Элиза, он не знает, что такое быть любимым. Да, но ведь все мужчины испытывают вожделение, для этого не надо любить.
   Он усмехнулся.
   — Не бойся, я тебя не стану брать силком. Я только хотел, чтобы ты знала, что я чувствую. Если твой поцелуйчик был игрой, тебе лучше знать, что ты играешь с огнем. Я не сойду с ума, дотронувшись до тебя. Я ни в коем случае тебя не обижу. Но я хочу тебя как черт.
   Она разлепила спекшиеся губы.
   — Я не играла, нет… Ты… — она подыскивала слова, — ты так страдаешь из-за давней своей грубости, я хотела показать, что уже не боюсь тебя.
   — И ты не боялась? — Он смотрел не мигая. — Я даже прижался, чтобы ты почувствовала, что делаешь со мной.
   — Не надо было этого делать, — жалобно сказала она.
   — А зачем прятать? — Он подошел, ободренный ее тоном. Придется, черт возьми, сознаться, это, может быть, его единственный шанс. — Могла бы и сама догадаться.
   — Догадаться о чем?
   — Нина была моей первой женщиной, — резко сказал он. — Первой и единственной.
   Ей захотелось сесть, но не было стула. Она прислонилась к балюстраде, растерянно глядя на него. Он не шутил. Это была правда.
   После долгого молчания она сказала:
   — Мне надо идти.
   Он проводил ее до ступенек террасы.
   — Ладно. Провожу тебя через рощу. С Сарой ничего не случится, и дом все время на виду.
   — Сара очень похожа на тебя, — сказала Мередит.
   — Слишком похожа. — Его пальцы теребили ее руку, случайно или намеренно, волнуя ее. — Позавчера она прыгнула в кораль за твоим платком.
   — Да, она рассказывала. Ты был вне себя.
   — Мягко выражаясь. Я взорвался. Напугал ее. Она спряталась в шкафу. Я чувствовал себя цепным псом. На другой день поехал и скупил полмагазина игрушек. — Он вздохнул. — Я испугался до смерти. Будь у меня чуть помедленнее рефлексы…
   — Но они не подвели. — Она улыбнулась. — При опасности ты всегда действуешь стремительно.
   — На твое счастье, — буркнул он, глядя, как она краснеет. Они шли, держась за руки. — У меня не было легкой жизни. Приходилось быть грубым, чтобы выжить. Пока дядя не взял меня. Ведь я был незаконнорожденный, все время приходилось драться.
   — Ты об этом не говорил.
   — Не мог. Я о многом не мог говорить, Мередит. Может быть, поэтому я дьявольски одинок.
   Они вышли на площадку, окруженную деревьями, и остановились. Она посмотрела на дом. Бобби и Бесс уже вернулись, их машина стояла рядом с ее. Не хотелось оставлять Блейка, когда он так разговорился.
   — Теперь у тебя есть Сара, — мягко напомнила она.
   — Сара меня спасает, — признался он. — Господи, что бы я делал, если бы не надо было чинить игрушки, выгонять чудовищ из-под кровати. Когда она заплакала оттого, что я наорал на нее за лошадь, у меня сердце разорвалось на части.
   — С первого взгляда не догадаешься, как она чувствительна, — отозвалась Мередит. — Я это заметила еще в магазине, и потом — когда она играла с Дэниэль. Видно, она была совсем заброшена, пока не попала к тебе.
   — У меня то же чувство. Сначала у нее были ночные кошмары. Среди ночи Сара просыпалась, кричала, я спрашивал, в чем дело, — она отвечала, что ее не выпускают из шкафа. — Лицо его окаменело. — Я думаю, не послать ли полицию к этой домовладелице.
   — Такая женщина сама себе устроит ад, — сказала Мередит. — Злые люди не остаются безнаказанными, Блейк. Может показаться, что им все нипочем, но в конечном счете зло возвращается к ним рикошетом.
   — Как случилось со мной? — невесело спросил он. — Я оскорбил тебя, вытолкнул из своей жизни, женился на Нине, рассчитывая на неземное блаженство. И вот к чему пришел.
   — У тебя все есть, — поправила она, — деньги, власть, положение, чудная дочка.
   — У меня нет ничего, кроме Сары, — коротко сказал он. — Я думал, деньги и власть заставят людей принять меня. Но сейчас у меня общественного признания не больше, чем раньше.
   — Признание зависит не только от денег. — Она глядела на большие теплые руки, обнимавшие ее. — Ты не слишком контактный человек. Все держишь в себе. Ты отпугиваешь от себя людей. — Она ласково улыбалась, глаза светились любовью, хоть она и сопротивлялась желанию отдаться ему. — Поэтому у тебя не так много друзей. Сейчас не средние века, никто не попрекает обстоятельствами рождения, и общество гораздо более открыто, чем раньше.
   — Оно воняет, — холодно ответил он. — Женщины предлагают себя мужчинам, детей унижают, оскорбляют и выбрасывают…
   — Зато не сжигают ведьм, — заговорщически прошептала она, встав на цыпочки. — И жизненный уровень повышается.
   Он невольно улыбнулся.
   — Молодец. Поставила точку.
   — А кто это предлагал тебе себя? — поинтересовалась она.
   Он слегка откинул голову, рассматривая ее.
   — В Далласе, откуда я только что вернулся, одна женщина. Мне и в голову не приходило, пока она не положила ключ от комнаты в пепельницу рядом с моей кофейной чашкой.
   — И что же ты сделал? — поинтересовалась Мередит.
   Блейк неопределенно улыбнулся.
   — Вынул и отдал ей. — Он нежно коснулся ее щеки, провел пальцем сверху вниз. — Я тебе еще на террасе сказал: мне не нужен никто, кроме тебя.
   Она опустила глаза.
   — Я не могу, Блейк.
   — Я не прошу. — Он отпустил ее руку. — Ты могла бы заметить, у меня архаичные взгляды. Девственниц не принуждаю.
   Тело ее напряглось. Восхитительно и странно, что он так ее хочет. Но гордость не позволяет ей сдаться, и он это знает.
   — Пожалуй, мне лучше раздать автографы и уехать из города… — начала она. Он взял ее за подбородок.
   — В субботу мы с Сарой задумали пикник. Поехали с нами.
   От неожиданности она заморгала.
   — В субботу?
   — Мы заедем за тобой в девять. Надень джинсы.
   — Блейк…
   — Я люблю ясность. Давай без недомолвок. Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Так обстоят дела, независимо от того, что было на террасе. Я не дам воли рукам, и мы подарим Саре счастливый день. Она тебя любит, — тихо добавил он. — Ты ее тоже, по-моему. У нее останется добрая память, после того как ты уедешь в Сан-Антонио.
   Итак, он намерен ее разморозить. Он ее хочет, но не будет ничего предпринимать. Он зовет ее ради Сары, а не ради себя, несмотря на снедающий его сексуальный голод.
   — А надо ли, чтобы Сара привыкала ко мне? — спросила Мередит, помедлив, и голос выдал ее разочарование.
   Рука, державшая ее за подбородок, стала мягче.
   — Почему же нет?
   — Когда я уеду, будет лишнее горе.
   Палец, лаская, передвинулся к губам.
   — Сколько ты еще пробудешь?
   — До первого числа. С субботы у меня начинается неделя автографов.
   Он вовремя убрал руку, а то бы она кинулась к нему на шею и стала целовать.
   — Значит, до этого можешь побыть с нами. Я не буду затаскивать тебя в углы, и мы поможем Саре освоиться.
   В темноте лица не было видно.
   — Зачем тебе надо, чтобы я была поблизости?
   — Бог его знает, — пробормотал он. — Но надо.
   Мередит громко вздохнула, сопротивляясь потребности быть рядом с ним.
   — Не морочь себе голову. — Он не улыбался, но в голосе звучало что-то новое. — Просто принимай вещи как они есть и перестань анализировать все, что я говорю.
   — А разве я?.. Ладно, попробую. — Она постаралась улыбнуться. Хорошо бы тут было посветлее. — Спокойной ночи, Блейк.
   — Иди. Я послежу.
   Она побежала к дому. В сердце теплилась надежда.
   Если у нее есть шанс получить Блейка, она принимает его, как бы ни был велик риск. Теперь она понимает причины его поступков. Если не спешить и не требовать невозможного, может быть, он ее полюбит. С этой мыслью она заснула, и во сне все представлялось так, что она проснулась красная от смущения.

Глава шестая

   В субботу Мередит была готова к выходу за час до прихода Блейка и Сары.
   Бесс тоже встала рано, она приготовила завтрак и, лукаво улыбаясь, сказала подруге:
   — Странно, что после всех этих лет Блейк вдруг приглашает тебя на прогулку.
   — Да. Но я не тешу себя мыслью, что это от великой любви. — Мередит подавила желание сказать Бесс, что он испытывает к ней чисто чувственный интерес. Однако при воспоминании о том, как он ее целовал, ее охватывала дрожь. К тому же он доверил ей то, о чем никто не знает, одно это давало надежду. Все же она не намерена слишком ему доверять. Нужно время, чтобы принять нового Блейка. Она вздохнула. — Сто лет не была на пикнике. И очень его жду, — призналась она с улыбкой, — даже если он позвал меня только из-за Сары.
   — Сара — симпатичная девочка, — вздохнула Бесс. — Мы с Бобби готовы завести ребенка, только у меня не получается забеременеть. Но не беда, время терпит. Есть будешь?
   — Я слишком возбуждена, чтобы есть, — призналась Мередит, воспоминания минувшей ночи туманили ей глаза. — Я правильно оделась?
   Бесс оглядела ее. Джинсы, тапочки, белый топ, который подчеркивает тонкую талию и высокую полную грудь, темные волосы распущены по плечам.
   — Ты выглядишь великолепно. Дождя не предвидится, так что все должно быть замечательно.
   — Надо было подольше поспать, — пожаловалась Мередит. — Теперь буду как осенняя муха… Ой!
   Она подпрыгнула при звуке телефонного звонка, но Бесс только улыбнулась.
   — Будь я азартной женщиной, я бы поставила все свои деньги, что Блейк нервничает еще больше. — Она сняла трубку, сказала «хелло», весело взглянула на Мередит, у которой сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Да, Блейк, готова. Забирай ее, пока она не протерла мне ковер… Ладно, скажу. Пока!
   — Как ты могла! — закричала Мередит. — Лучшая подруга — и предаешь меня! Он же мой враг!
   — Он не враг, и нужно быть справедливой. — Ее улыбка угасла. — Мередит, он так одинок. Ему не повезло с Ниной, он дал себя проглотить, а ей нужны были только деньги. Тебе не кажется, что он уже дорого заплатил за свою ошибку?
   — Ты не все знаешь, — сказала Мередит.
   — Конечно. Но раз, несмотря на то, чего я не знаю, ты его любишь, то глупо рисковать своим будущим ради злобы и мести.
   Мередит устало улыбнулась.
   — У меня нет сил мстить. Раньше хотела, но как только его увидела… — Она пожала плечами. — Как в былые времена. Не могу ни идти, ни говорить без дрожи, когда он рядом. Не надо было приезжать. Стоит мне открыться, и он опять станет меня унижать. После того, что ему устроила Нина, он не подпускает к себе женщин. Тем более меня.
   — Все-таки попробуй, — посоветовала Бесс. — Ничто не дается без риска. Я научилась идти на компромиссы после того, как несколько лет назад мы с Бобом чуть не разошлись. Теперь я знаю, что гордость — плохой наставник.
   — Как я рада, что вы хорошо ладите.
   — Я тоже. Знаешь, одно время у меня были трудности из-за зятя, он имел какие-то надежды на мой счет, но Элиза живо вмешалась и разрешила все мои проблемы, — поведала она с ужимкой. — Если ты помнишь, у Кинга Ропера бешеный темперамент. — (Мередит усмехнулась, она помнила.) — Я не могла бы с ним справиться, но Элиза — она не уступит ни дюйма. Сейчас они особенно не воюют, но начало пути у них было тернистым.
   — Она такая прелесть, она мне понравилась, как только мы познакомились.
   — Как и всем. А Кинг за нее жизнь отдаст.
   Эти слова эхом отдавались в голове Мередит, пока она сидела рядом с Блейком, а на заднем сиденье без умолку трещала Сара. Она глядела на твердый профиль Блейка и гадала, отдаст ли он жизнь за нее. Глупо надеяться, что он ее полюбит. Ему не позволит его замкнутый характер и Нинина жестокость. Он посмотрел на нее.
   — В чем дело?
   — Ничего. — Она улыбнулась Саре, которая тоже забеспокоилась. — Просто я слишком рано проснулась.
   Мощная машина пожирала километры. Блейк поднял брови.
   — А-а, теперь понятно, почему в восемь часов ты была уже одета, хотя я говорил, что мы приедем в девять.
   — Я не могла спать, — промямлила она.
   — Я тоже, — сказал он. Мередит задохнулась от мысли, что он не мог заснуть, вспоминая, как целовал ее, но тут Блейк добавил: — Сара очень волнуется и вскочила ни свет ни заря.
   — Как хорошо, что ты поехала с нами, Мери, — сказала Сара, обнимая медведя, нового мистера Друга. — Будет здорово! Папа говорит, что там есть качели.
   — И не одни. После твоего отъезда, — рассказал он Мередит, — в Джеке-Корнере открыли новый парк. Там качели, песочницы, всякие такие штуки, по которым дети лазят. Мы сядем на лавку и будем смотреть. Еще там много столов. По дороге прихватим в магазине что-нибудь поесть, раз уж нет Эми, чтобы собрать нам корзинку для пикника.
   — Она звонила?
   — Да. Ее сестра поправляется, но еще недели две Эми останется там.
   — Как же ты справляешься?
   — Не очень хорошо, — признался он. — Я не умею готовить, и есть вещи, которые Эми делать может, а мне неудобно.
   — Папа меня не купает, — выдала Сара. — Он говорит, что не знает, как это делается.
   На щеках Блейка выступил румянец, и Мередит тоже смутилась. Мужчине, должно быть, трудно делать такие вещи с дочерью, если у него был небольшой опыт с одной женщиной и никакого — с девочками.
   — Я бы могла… — Она запнулась, когда он стрельнул в нее взглядом, и через силу продолжила: — …могла бы купать ее на ночь. Я не против.
   — Ой, Мери, правда? — Сара была в восторге. — Если папа не возражает, — закончила она, неуверенно глядя в сторону Блейка.
   — Не возражаю, — сказал он, не отрывая глаз от дороги.
   — Ты мне еще сказку расскажешь, Мери. Я особенно люблю про Гадкого утенка.
   Блейк улыбнулся.
   — Это сказка про нас обоих, стручок.
   — Ни про кого из вас, — прервала его Мередит. — Вы оба имеете характер, сильную волю, это стоит гораздо больше, чем красота.
   — У папы шрам, — пискнула Сара.
   — Знак мужества, — поправила Мередит, улыбнувшись. — Твой отец всегда был так красив, что шрам ничего не значит.
   Блейк метнул взгляд на Мередит, долгий, внимательный. Когда почувствовал, что она его поняла, перевел взгляд на дорогу — и очень вовремя: они чуть не врезались в кусты.
   — Извини.
   — Ничего. — Он свернул на улицу, ведущую в городской парк, и вскоре нашел место для парковки.
   — Как красиво, — сказала Мередит, оглядывая просторный парк с детской игровой площадкой. И даже фонтаном. В этот час здесь было совсем пустынно. На траве еще лежала роса, и, пока они шли к лавкам, окружающим детскую площадку, тапочки Мередит быстро намокли. Она развела руками и засмеялась.
   — У тебя ноги мокрые, — сказала Сара, тоже смеясь. — А у меня ковбойские ботинки!
   — Думаю, я могу помочь делу, — буркнул Блейк.
   И, прежде чем Мередит поняла, он наклонился, подхватил ее на руки и без усилий понес, держа высоко у груди.
   — Какой же ты сильный, папа, — заметила Сара.
   — Всегда таким был, — не удержалась Мередит и посмотрела на Блейка, беспомощная, уязвимая, полная воспоминаний.
   Блейк на нее не смотрел. Не осмеливался. Ее восхищенный взгляд уже оказал свое действие. Если он посмотрит на кроткое, нежное лицо, то кинется ее целовать, невзирая на аудиторию в составе одного зрителя, внимательно за ним наблюдающего.
   Он без слов опустил ее на дорожку, прошел к лавке, сел, вытянулся и скрестил ноги.
   — Ну садись же, — сказал он нетерпеливо. — Сара, иди играй, пока можно. Через час здесь будет полно народу.
   — Иду, папа! — Сара побежала к качелям. Мередит села рядом с Блейком, все еще чувствуя тепло его рук и стараясь сберечь обволакивающий аромат, исходящий от его худощавого тела.
   — Совсем другой ребенок, — отметила она, глядя, как Сара раскачивает качели, приседая на своих маленьких ножках.
   — Уже меньше дичится, — согласился Блейк.
   Он снял шляпу, положил рядом на лавку, взъерошил густые черные волосы. — Но еще не чувствует себя вполне уверенно. Ночные кошмары еще не прекратились. В последнее время я мало с ней бываю. Бизнес мешает. Множество работ зависит от решений, которые я приму. Я не могу все бросить и проводить дома целые дни.
   — Сара любит Эми? — спросила Мередит.
   — Мередит, Эми не будет еще недели две, — нетерпеливо сказал он. — Вот что меня беспокоит. В понедельник у меня правление. Как мне быть, с собой ее брать?
   — Проблема понятна. — Мередит вздохнула, постучала пальцами по циферблату часиков. — Что ж… я побуду с ней.
   Он не позволил себе обрадоваться, хотя вот уже второй раз за день она вызывается тратить время на Сару. Не давай себе размечтаться, старик.
   — Ты могла бы? — Он повернулся и сверлил ее глазами.
   — Все, что от меня требуется, — это автографы, и то в следующую субботу. Остальное время я свободна.
   — Но тебе придется бывать у нас дома, — сказал Блейк с явным недоверием. Он стиснул зубы. — Учитывая, как поздно я иногда прихожу, вряд ли Бобби и Бесс согласятся вставать и впускать тебя всего на несколько часов. Так?
   Она покраснела.
   — Блейк, хоть сейчас и восьмидесятые годы двадцатого века, но я не могу перебраться жить к тебе.
   — Я не буду тебя соблазнять. Сказал это в среду и повторяю теперь.
   Она не отводила глаз от Сары, сердце ныло.
   — Я знаю, что на твое слово можно положиться, Блейк, — прошептала она, — но люди будут думать другое.
   — И это говорит известная писательница, — сказал он, сощурившись. — Бог простит, если я запятнаю твою репутацию.
   — Не дави на меня, Блейк, — жалобно сказала она и встала. — Неудачная идея. Зря я приехала…
   Он тоже встал и поймал ее за руку.
   — Извини. — Он отбросил язвительный тон. — Я сам никогда не беспокоился, что, черт возьми, люди думают, но считаю, что главное — это не смотреть на другого сверху вниз.
   — Я никогда не смотрела на тебя сверху вниз, — сказала она.
   — Думаешь, мне это известно? — враждебно ответил он. Прижав к груди ее руку, он погладил длинные пальцы, аккуратные розовые ноготки. — Ты всегда держала меня на расстоянии.
   — А ты из-за этого злился, — отозвалась она с грустной улыбкой. — Выходил из себя.
   — Я же объяснил, — прервал он. — Я хотел тебя и не знал, как с этим справиться. Знал, что соблазнить тебя невозможно. Нельзя. Я же дал слово Нине. — Он пожал плечами. — Это не было сознательное оскорбление. Но позже, думая о том, что произошло, я спрашивал себя: может, для тебя было бы лучше, если б ты возненавидела меня за это? — Он взглянул ей в глаза спокойно, искренно.
   Она долго изучала жесткое выражение его лица. Наконец сказала:
   — В какой-то мере так оно и было. Но это подорвало мою уверенность в себе. Я думала, что ни один мужчина не захочет меня.
   — От чего я только выиграл, — прошептал он, улыбаясь. — Ты и не пыталась пробовать с другими. — Его улыбка растаяла. — Мередит, ты еще девственница. И твоим первым мужчиной, похоже, стану я.
   Сердце замерло — и снова застучало.
   — Это нечестно…
   Он остановил ее, нагнув голову так, чтобы губы чуть касались ее губ. Она чувствовала его дыхание, смешанное с запахом кофе, и от его близости коленки стали ватными.
   — Да, — прошептал он, — я собственник и твердый, как гвоздь. Ничего с этим не поделаешь. Жизнь меня не баловала. До последнего времени.
   Руки лежали у нее на плечах, не давая двинуться, а от взгляда перехватывало дыхание.
   — Са… Сара Джейн…
   — Смотрит в другую сторону, а на затылке у нее глаз нет. Так что просто отдай мне свой ротик без борьбы, крошка, и увидишь, каким я могу быть нежным, если постараюсь.
   Он почувствовал, что ее рот принял его сразу, с первого касания. Он подтянул к себе податливое тело.
   Она обняла его и без страха растворилась в нем. Даже почувствовав неизбежный отклик мощного тела на ее близость, не попыталась отодвинуться. Он — ее сердце. Несмотря на прошлую боль и злость, он — все, что она знает и хочет от любви. Сколько лет она мечтала об этом! Но мечты бледнели перед дивной реальностью. Она царапала ногтями его спину и наслаждалась тем, как под пальцами перекатываются мускулы.
   Он чуть отодвинулся и хриплым шепотом спросил:
   — Кто тебя этому научил?
   — Никто… Как-то само собой вышло, — шепнула она в ответ.
   Руки скользнули от спины к волосам и ласково взъерошили их.
   — Какой у тебя нежный рот, — хриплым голосом произнес он. — Пахнет кофе и мятой.
   — Я пила ирландский кофе «Мокко-минт».
   — Вот как? У тебя коленки дрожат.
   Она усмехнулась.
   — Еще бы, у меня ноги совсем подкашиваются.
   Улыбались его глаза, улыбались губы.
   — Правда?
   — Папа, смотри, как я высоко! — позвал детский голос.
   Блейк неохотно расцепил руки и отозвался:
   — Я смотрю!
   Сара Джейн раскачивалась на качелях.
   — Я взлетаю до неба!
   — Я тоже, — тихо сказал Блейк и без улыбки посмотрел на Мередит.
   И она смотрела на него. Сердце готово было разорваться. Он взял ее руки, переплел свои пальцы с ее.
   — К черту твою репутацию, — хрипло сказал он. — Переезжай к нам на две недели. Никто не узнает, а Бобби и Бесс не осудят.
   Она бы рада, но…
   — У тебя старая и консервативная компания. Совету директоров это может не понравиться.
   — Совет директоров не может диктовать мне, как жить. По вечерам будем вместе с Сарой сидеть на диване и смотреть телевизор. Утром завтракать на кухне. Если Сара ночью испугается, то залезет к тебе под одеяло. Ты будешь читать ей сказки, а я слушать. — Он криво улыбнулся. — Мне в детстве не читали, Мередит. Дядя был человек другого сорта. Я не знал сказок со счастливым концом. Может, потому слишком желчный. Не хочу, чтобы Сара стала такой же.
   — Ну-ну, — лаская его взглядом, сказала она. — По-моему, человек из тебя получился совсем не плохой.
   Он погладил ее по волосам.
   — Я не хотел тогда быть жестоким… — Он устало вздохнул. — А ведь если бы не Сара, ты бы не подошла ко мне, да?
   Она опустила глаза.
   — Не знаю… Когда я приехала, во мне еще была горечь и я тебя опасалась. Но, увидев вас с Сарой вместе… Может, ты не сознаешь, но рядом с ней ты совсем другой. Она сглаживает острые углы в тебе.
   — Да, она особенная. И Нина тут ни при чем. Бог знает почему она вообще оставила ребенка. Он ей совсем не был нужен.