Палмер Диана. Самый лучший папа

   — Зато, наверно, муж хотел.
   — Если и хотел, то потом передумал, узнав, что она от меня. Совсем забросил девочку. Будь я проклят, если бы так обошелся с ребенком. Одна группа крови или разные, а есть узы покрепче.
   — Не у каждого твое понятие о чести, — попробовала объяснить Мередит. — У тебя всегда это была сильнейшая черта.
   — Как и сейчас. — Он снова сел на лавку и привлек ее к себе. Сара оставила качели и побежала к песочнице. — Весь песок домой притащит, — проворчал он.
   — Вытряхнем, — успокоила его Мередит. Блейк улыбнулся.
   — Конечно. — Он обнял ее за плечи. — Она без ума от тебя.
   — Я ее тоже люблю. Удивительная девочка.
   — Надеюсь, ты не передумаешь после того, как она закатит очередную истерику.
   — С детьми такое часто бывает. — Она протянула руку и потрогала шрам на щеке. Он отшатнулся — и отвел ее руку. — Тебя он не уродует. Я сказала Саре, что это знак мужества, — так оно и есть. Ты получил его по моей вине. Он сжал ее пальцы, отпустил их и позволил опять потрогать шрам.
   — Спасал тебя от необъезженной лошади, — с улыбкой вспомнил он. — Все было точно так, как с Сарой, только ты полезла в кораль не за платком, а за котенком. Я успел, но лицо поранил.
   — Ты ругал меня ужасными словами, — робко продолжила она, — и я это заслужила. Но все же ты разрешил мне заклеить тебе рану. Это было так приятно.
   — Приятно! — Губы его сжались. — Ты не знаешь, что было со мной. Воздух был пронизан электричеством. Я скрежетал зубами и заставлял себя не глядеть на тебя, чтобы не сделать того, что на самом деле хотел сделать.
   — Чего же ты хотел? — удивилась она, потому что помнила только свирепый голос и лицо, когда обрабатывала рану.
   — Хотел прижать тебя к себе и целовать, пока не задушу, — прохрипел он. — На тебе была только легкая блузка на голое тело. Под блузкой я видел очертания груди и так хотел схватить ее, что меня трясло. Потом я это сделал, в конюшне. А ты и не знала, — догадался он.
   — Нет, — едва слышно призналась она. — Понятия не имела. Я сама дрожала и так старалась не выдать себя, что не замечала, что происходит с тобой.
   — Я всю ночь не мог заснуть, вспоминая твой вид, голос, запах. — Он посмотрел, как Сара делает замок из песка, палочкой протыкая двери и окна. — Проснулся больной. А через несколько дней читали завещание, и я прямо озверел. На мне висела Нина, я не мог разобраться, что чувствую к ней и что — к тебе. Просто свихнулся. Потому и наговорил тебе черт знает что. Жутко хотел тебя. Позже увидел и не удержался от последней возможности обнять тебя. Поцеловал — и потерял оставшиеся крохи самообладания.
   — Я тебя ненавидела за это, — сказала она с улыбкой. — Я считала, что ты вышел из себя из-за завещания, потому что дядя заставляет тебя жениться на мне. Даже подумать не могла, что ты и вправду меня хочешь.
   — По-твоему, мужчина может притвориться, что желает женщину?
   Она вспыхнула и, не глядя на него, ответила:
   — Нет.
   — По крайней мере теперь я знаю, что не утратил эту способность, — глухо сказал он и опять стал смотреть на Сару. — А ведь долго был как в тисках зажат. Не мог допустить, чтобы еще одна женщина растоптала мою гордость, как Нина. Я-то знаю, что в постели я не находка.
   — Я думаю, это зависит от того, с кем ты, — сказала Мередит, не поднимая глаз. — Если люди внимательны друг к другу, даже неопытные, все должно быть сказочно прекрасно.
   — Для нас это не стало сказкой, хоть мы из этой категории, — мягко сказал он.
   — Да, правда, но я же сопротивлялась. Я не понимала, что происходит, — призналась она. Блейк изучал ее склоненную голову.
   — Как ты думаешь, теперь, когда мы на пять лет поумнели, может получиться по-другому?
   — Не знаю.
   Худая рука нерешительно тронула ее волосы, спустилась по щеке ко рту.
   — Я ничему не научился. — Его голос был тихим и глубоким. Он подавил вздох. — И ты опять выводишь меня из равновесия. Я снова могу напугать тебя, если потеряю контроль над собой.
   Видимо, эта мысль мучила его. Мередит, подняв глаза, нежно сказала:
   — О нет, ты не можешь причинить мне зло. Сердце бешено заколотилось в груди. Он прошептал:
   — Ты готова зайти так далеко? Она не могла вынести пронзительного взгляда зеленых глаз. Взмолилась:
   — Не проси, Блейк. Я уступлю, но возненавижу нас обоих. Годы неприятия не уйдут просто потому, что мы это хотим. Я не создана для легкомысленного образа жизни. Даже с тобой.
   Получилось, что он представляет собой исключение из правил, и это польстило его мужской гордости. Он улыбнулся. Она его хочет. Уже легче. Улыбка погасла, когда он осознал, что его останавливают ее принципы, что честь не позволит ему соблазнить ее.
   — Вот и я тоже, — вздохнул он. — Мы с тобой — засохшие семена, моя радость.
   Она выслушала признание с благоговейным трепетом. Впервые он объединил себя с ней. Хотелось сохранить в груди и в памяти новое теплое чувство.
   — Папа, смотри, какой у меня замок! — крикнула Сара Джейн. — Я хочу есть. И в ванну.
   Невольно улыбнувшись, он сказал:
   — Ладно, стручок, пошли, — и отодвинулся от Мередит. — Не может ничем долго заниматься. Как кузнечик.
   — Такой уж возраст, — улыбнулась Мередит. Она пригнулась, раскинула руки навстречу бегущей Саре, подхватила ее и прижала к себе. — Как от тебя хорошо пахнет. Чем это?
   — Папино, — сказала Сара, и Блейк вскинул брови. — На столе стояло. Правда, здорово? Папа всегда так хорошо пахнет.
   — Да. — Мередит с трудом сдержалась, чтобы не хихикнуть, но взглянула на Блейка и расхохоталась.
   — Так вот куда он девается, — пробормотал Блейк, принюхиваясь к Cape. — Стручок, это мой одеколон. Он не для девочек.
   — Я хочу быть как ты, папа, — сияя зелеными глазами, заявила Сара.
   Впервые Блейк улыбнулся во весь рот, сверкнув зубами.
   — Ну-ну. Пожалуй, придется научить тебя ездить верхом и ловить лошадь арканом.
   — Ура! Теперь мне можно ездить на лошади. И я могу поймать ее арканом, слышишь, Мери?
   Мередит готова была подтвердить, но поймала предупреждение в глазах Блейка.
   — Лучше подожди, когда папа тебя как следует выучит, — сказала она осторожно, и Блейк кивнул.
   — Терпеть не могу ждать, — буркнула Сара.
   — Как и все, — проворчал Блейк и, не оглядываясь, пошел к машине. — Поищем, где тут продают еду.
   Магазинчик нашелся неподалеку, они купили кофе, лимонад, все нужное для бутербродов, а также чипсы и пикули, и Блейк отвез их обратно в парк, который уже начал заполняться людьми.
   — Я знаю местечко получше, — заметил он. — Сара, как ты насчет того, чтобы поплескаться в речке?
   — Ура! — закричала она.
   Они с Мередит обменялись улыбками.
   — Тогда поехали.
   Он развернулся и рванул в обратном направлении, а Сара засыпала его вопросами об Оклахоме, о реках, об индейцах и почему небо синее.
   Мередит тихо сидела рядом с Блейком, любовалась его руками, лежащими на руле, легкостью, с какой он маневрировал по городу и дальше по равнине. Он не пытался заговорить, да Сара и не дала бы ему вставить хоть слово.
   Болтовня Сары дала передышку Мередит, и она воспользовалась ею, чтобы обдумать неожиданное предложение Блейка. Он хочет, чтобы она переехала в его с Сарой дом, и она готова к этому больше, чем он может предположить. Но пришлось напомнить себе, что у нее есть что терять, и это вопрос не только репутации. Это вопрос силы воли: сможет ли она сказать «нет», если Блейк включит свое обаяние на полную катушку?
   Он не слишком опытен, но это теряет всякое значение, когда он начинает ее целовать. Она по-прежнему любит его. Если « он захочет, нет никакой уверенности, что она не кинется к нему в постель, несмотря на все свои убеждения.
   Он такой старомодный, еще неизвестно, что будет, если она ему отдастся. Скорее всего, сочтет себя обязанным жениться. Тогда все пропало. Не нужна ей женитьба по обязанности. Если бы он хотел заботиться о ней, если бы хотел взять в дом ради себя, а не ради Сары…
   Она постаралась переключиться на настоящее. Не надо предвосхищать судьбу. Дело не в ее чувствах, а в Блейке. Только если ему будет нужно больше, чем ее тело, она может быть уверена в будущем.

Глава седьмая

   Блейк пересек мост через реку, но не остановился, а проехал дальше, свернул на грунтовую дорогу. Остановив через некоторое время машину под дубом на тенистой поляне, он помог Мередит и Саре выйти.
   — Где мы? — спросила Мередит. Он улыбнулся.
   — Пойдем, увидишь. — Он взял Сару за руку и повел. За деревьями открывался огромный водный простор. — Узнаешь? — спросил он.
   Мередит засмеялась.
   — Озеро Тандерберд! — воскликнула она.
   — Ну да. Чем не место для пикника? Тишина, покой и тень.
   — А чья это земля?
   Блейк скривился.
   — Видишь ли, это часть дядиного наследства. Всего пятнадцать акров, но мне тут нравится. — Он оглядел красивый лесистый берег. — Потому я и не стал ничего строить. Мне нравится и так.
   — Я тебя понимаю.
   Пели птицы, перешептывались листья на деревьях. Мередит закрыла глаза, дала ветру растрепать ей волосы и подумала, что никогда еще не была в таком раю, с Блейком и Сарой.
   — Сара, не подходи близко к воде, — предупредил Блейк.
   — Ты сам говорил, что я буду купаться, — мигом насупилась девочка.
   — Говорил. Но не здесь. Сначала поедим, потом подъедем к другому месту, там и будешь купаться.
   На несколько долгих секунд ее воля скрестилась с его. В конечном счете Сара сдалась и отошла от края берега.
   Блейк достал закуски и скатерть. Они расстелили ее на траве и ели в молчании. Сара крошила хлеб муравьям и прочим насекомым, удивляясь жизни, кипящей в траве.
   — Ты что, никогда насекомых не видела? — спросила Мередит.
   — Вообще-то видела. Мама говорила, что они гадкие, и давила их. А дядя по телевизору говорил, что они полезные.
   — Я бы с этим дядей поспорил, особенно когда они залезают под шкуру моей скотине.
   Мередит улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Потом улыбки погасли, они смотрели друг на друга открыто, с нарастающим влечением. Ей стало жарко. С другими у нее никогда не бывало такого, только с Блейком. Может, и не будет, но надо зажать себя в тиски, пока не поздно.
   Она отвела взгляд и с наигранной бодростью предложила еще бутерброд.
   После ланча Блейк отвез их к маленькому ручью, чистому, журчащему. Сара возбужденно сбросила ботинки и кинулась к воде. Бабочки садились на мокрый песок, и Блейк улыбался, глядя, как ребенок босиком шлепает по воде.
   — Я тоже так делал в детстве. — Блейк прислонился к машине, засунув руки в карманы. — Дети, живущие в городе, чертовски много теряют.
   — Да. И я так играла. Когда высыхал колодец, мы ходили за водой на речку. Мы тогда были ужасно бедны. Я даже не представляла себе, как мы бедны, пока не побывала на дне рождения и не увидела, как живут другие дети. — Мередит вздохнула. — Я ничего не сказала родителям, но поняла, как деньги меняют человека.
   — Тебя они не очень изменили, — задумчиво глядя на нее, сказал Блейк. — Ты стала уверенней, но не стала снобом.
   — Спасибо. — Она нервно покрутила золотое колечко на пальце. — Однако твоего уровня я не достигла. Так, средний достаток.
   — «Порше» — это больше чем средний достаток.
   — Это мое безрассудство. Я думала о том, как приеду сюда, на встречу с прошлым, и купила его, чтобы придать себе уверенности.
   — Да, всем надо время от времени подпитывать свою уверенность, — тихо согласился Блейк, не сводя глаз с Сары. — Она понемногу выходит из своего прошлого. Люблю, когда она смеется. Первое время не смеялась.
   — Боялась, — сказала Мередит. — В своей маленькой жизни она видела так мало добра и заботы.
   — Теперь видит. Буду заботиться о ней, пока жив.
   Мередит была тронута и гордостью, и чувством собственности в глубоком, искреннем голосе. Интересно, о ней он сказал бы так? Блейк мог проявить слабость в отношении ребенка, но по-настоящему полюбить женщину — едва ли, слишком у него печальный опыт с Ниной.
   Через несколько минут Сара опять объявила, что ей нужно «в ванну», и Блейк, улыбнувшись, отвез их на заправочную станцию, где был туалет.
   Домой они вернулись, когда уже стемнело. Мередит выкупала Сару и села возле ее кровати, чтобы рассказать на ночь сказку.
   Она дошла до середины «Спящей красавицы», когда вошел Блейк, сел в кресло у окна и приготовился слушать. Мередит смутилась, но Сара обрадовалась и потребовала рассказать еще две сказки, но уже на второй глаза у нее закрылись и она заснула.
   Мередит встала, поправила ей одеяло, невольно наклонилась и поцеловала.
   — Вот еще одна вещь, которой она лишена, — сказал Блейк, подойдя к кровати. — Чтобы ее целовали на ночь. — Он вынул руки из карманов и посмотрел на дочь. — Мне трудно проявлять свои чувства. Дядя был не из тех, кто целует. — Он грустно улыбнулся. — Ты его знаешь.
   — Да, помню. Приятный был человек, но чтобы прикоснуться к кому-нибудь — ни-ни!
   — Я такой же, — откликнулся Блейк. — Но ты исключение. Я даже нарочно старался порезаться, когда ты бывала у нас, чтобы ты меня бинтовала. Любил ощущать твои руки на своей коже. Помню, какие они мягкие и заботливые. — Он вздохнул и отвернулся. — Пойдем, а то еще разбудим Сару.
   Он явно смутился, признаваясь в своей хитрости. Странно. Только когда он это рассказал, она вспомнила, что в те дни у него и правда то и дело случались мелкие порезы. Она улыбнулась. Вот еще один маленький секрет о тех чудных днях, когда Блейк был недостижим.
   — Ты чему улыбаешься? — настороженно спросил он.
   Мередит закрыла дверь и обернулась.
   — Я думаю, что за ирония судьбы — ведь я любила бинтовать тебе пальцы, потому что был повод приблизиться к тебе.
   — Не смешно ли, как мы были наивны? Учитывая возраст. Мы же были не дети.
   — Отнюдь.
   Атмосфера мигом накалилась. Мередит почти физически ощущала его рот на своих губах, а от недвусмысленного немигающего взгляда подгибались колени.
   — Как ты помнишь все эти сказки? — задал вопрос Блейк, чтобы как-то разрядить напряжение, сковавшее обоих.
   — Не знаю. Наверно, профессия. Блейк, надо купить ей книжки.
   — Давай ты их подберешь, — предложил он. — Я ничего не смыслю в книжках для детей этого возраста.
   — Ладно, посмотрю, нет ли у Мег Дональдсон. Кажется, я что-то видела.
   — Я очень ценю твою помощь, — сказал Блейк. — Трудно быть отцом, особенно когда дело касается белья, ванны. — Он не торопился спускаться вниз. Прислонился к стене, его зеленые глаза медленно скользили по прекрасной фигуре в белом топе и облегающих голубых джинсах. Они сузились, остановившись на топе: еще минуту назад грудь Мередит под ним не была такой твердой. — В тебе очень сильно развито чувство материнства.
   — Да, я люблю детей. Так мы идем вниз? — нервно сказала она.
   — А что? Боишься, что я затащу тебя в спальню и запру дверь?
   — Конечно, нет, — слишком быстро ответила она.
   — Напрасно, — заметил он, оторвавшись от стены, — потому что именно это я и собираюсь сделать.
   Прежде чем Мередит успела что-либо сказать, он мягко и. чертовски ловко поднял ее и отнес в свою комнату. Запер дверь и опустил на середину огромной кровати.
   Она лежала, едва дыша, уставившись на него, а он уперся руками по обе стороны ее головы и сверлил ее зелеными глазами.
   — Ну как, боишься меня, Мередит? — тихо спросил он. — Если я начну с тобой что-то делать, будешь отбиваться и звать на помощь?
   Она разжала губы. Она совсем его не боялась. За этот день что-то случилось с обоими, они стали ближе. Мередит узнала о нем так много, что сейчас главной мыслью было — как сильно она его любит. И как бы ей хотелось полностью принадлежать ему!
   — Нет, не боюсь. Я знаю, что ты не причинишь мне зла и не станешь принуждать. Так ты сказал.
   Он слегка расслабился.
   — Правильно. — Глаза его скользили по ее телу, лаская грудь под легкой тканью, обтянутые джинсами бедра и ноги. — Ты не представляешь себе, как весь день сводила меня с ума. Знаешь, что ты очень сексуальна?
   — Я? — Ее лицо осветилось слабой улыбкой.
   — Ты. — Он встретился с ней взглядом. — И ты отсюда просто так не уйдешь.
   От этой сладкой угрозы по спине пробежали мурашки.
   — Правда?
   Блейк склонился над ней, грудью почти касаясь груди, ртом — рта.
   — Да, — выдохнул он, — да.
   Мередит обвила его руками. От него пахло одеколоном. Она любила этот запах, эти плечи, эту спину, где мускулы перекатывались под тонкой кожей. Застонала, ощутив сладкую тяжесть большого тела.
   — Расслабься, — шепнул он. — Тебе не будет больно.
   Она ухватилась за его густые волосы и опустилась под теплым грузом навалившейся груди. Когда его язык скользнул ей в рот, она сжала Блейка в приливе нового чувства, оно огнем пробежало по ее нервам, лишив сил. Ни с кем, кроме Блейка, она так не целовалась, и это было прекрасно.
   Она поцеловала его в ответ, наслаждаясь вкусом теплого жадного рта. Одна рука Блейка поддерживала ее шею, другая гладила плечо и вдруг скользнула и накрыла мягкую грудь.
   У нее вырвался стон, он поднял голову, но руку не убрал.
   — Не бойся, — прошептал он, — мы уже делали это. Но теперь я не такой зеленый.
   — Да. — Мередит коснулась его пальцев, слегка погладила их, ее глаза смотрели в его с нарастающим возбуждением. Она разлепила опухшие губы. — Ты… расстегни топ, — сказала она дрожащим шепотом, — под ним ничего нет.
   Мередит покраснела, и Блейк догадался, что предложение стоило ей немалого мужества. Хочет показать, что доверяет, или же чувствует то же вожделение, что и он?
   Блейк стал медленно расстегивать топ, не отпуская ее глаз.
   — Почему ты ничего не надела под него? — спросил он.
   — А ты не догадываешься? — ответила Мередит шепотом.
   Приглашение было столь откровенным, будто она его прокричала. Блейк медленно раздвинул края топа и обнажил упругие полные груди. Они были так же прекрасны, как пять лет назад, только полнее и тверже. Розовые лепестки, подумал он, теряя разум при виде твердых сосков, выдававших ее желание.
   — Ты кому-нибудь другому давала так смотреть на себя? — прошептал он. Ему вдруг это показалось важным.
   — Только тебе, — ответила она, глядя тепло и нежно, почти с любовью. — Как бы я могла?.. — Хриплый голос прервался.
   — Мередит, ты прекрасна, — признал он. Чуть касаясь, он провел рукой по груди, и Мередит вскрикнула.
   Блейк испугался, посмотрел с откровенным беспокойством.
   — Тебе больно? — участливо спросил он. — Извини, я знаю, это очень нежное место, я не хотел быть грубым.
   Она уставилась на него, кусая губы, не зная, что сказать. Нерешительно произнесла:
   — Блейк… это не больно.
   — Но ты вскрикнула, — искренне допытывался он.
   — Да. — Она густо покраснела.
   Все еще хмурясь, он продолжил движение руки. Всматриваясь ей в глаза, нежно погладил, пропустил твердый кончик между пальцами, накрыл его ладонью. Она всхлипнула и опять вскрикнула, трепеща и поднимаясь к нему.
   — Чертова Нина! — свирепо шепнул он. Мередит была как в тумане, она не поняла, что он сказал.
   — Что?
   — Ничего, — резко шепнул он. — О Боже, Мередит! — Он наклонился ртом к ее груди, и она застонала, изгибаясь под ним. И нежный стон, и дрожь сводили его с ума.
   Он целовал каждый дюйм ее тела, покусывал кожу на животе и груди, а руки ласкали, гладили, обожали. Задолго до того, как он поднял голову, она уже плакала и просила большего…
   Он глубоко дышал, глядя в ее расширенные глаза. Ее лицо завораживало его: казалось, он ее мучит, но ее руки притягивали его голову, нежный голос призывал его рот. Она стонала, но не от боли. И самое восхитительное ощущение пронизало его тело, когда он навис над ней.
   — Ты меня хочешь, — хрипло прошептал он.
   — Да.
   — Ужасно хочешь.
   — Да!
   Руки гладили ее грудь, Мередит содрогалась.
   — Я не знал, что женщины так реагируют. Кричат… Боже мой, она надо мной издевалась, а я не догадывался!
   — Что?
   Он сел, она сделала робкую попытку накрыться, но он удержал ее руку, тихо сказал:
   — Не надо. Ты прекраснее всего на свете. Я не сделаю тебе ничего плохого.
   Она вздохнула, расслабилась.
   — Все это так ново, — попыталась она объяснить.
   — Конечно. — Он кончиками пальцев коснулся груди и с удовольствием смотрел, как Мередит задрожала. — Хорошо… Черт знает как хорошо, Мередит.
   — Блейк…
   — Чего ты хочешь? — спросил он, прочтя в ее глазах робкое любопытство. — Скажи, я все сделаю.
   — Расстегни рубашку, — прошептала она, — я хочу смотреть на тебя.
   Кровь закипела в его жилах. Он расстегнул рубашку, дрожа от нараставшего в нем желания, и, когда заметил восторг в ее глазах при виде густого волосяного покрова, сбегавшего по груди к джинсам, швырнул рубашку на пол.
   Она протянула руки, и Блейк со стоном опустился в ее объятия, содрогнувшись от прикосновения сосков, когда он грудью вдавил ее в матрас.
   — Блейк, — простонала она, сцепив руки, ища губами его рот.
   Его руки скользнули вниз, он обхватил ее бедра, прижал к своим, ритмически двигаясь, давая ей прочувствовать свою мощь.
   Она всхлипнула, и к нему вернулось самообладание.
   — Нет! — Он отпрянул, откатился, но не смог встать на ноги. Он лежал разбитый. Мередит приподнялась на дрожащих руках. Она чуть не плакала, зная, как ему плохо оттого, что пришлось остановиться.
   — Извини, это моя вина. — Она заплакала.
   — Нет, — сквозь зубы выдавил Блейк. Он сделал несколько резких вдохов и пришел в чувство. Расслабился, полежал, борясь между необходимостью уйти и желанием раздеть ее и погрузиться в мягкое теплое тело.
   — Я не хотела тебя останавливать, — выдохнула она.
   — Знаю. — Он наконец взял себя в руки. Взъерошил волосы, обласкал ее глазами, задержавшись на полной груди.
   — Застегнись, — мягко сказал он, — а то я сойду с ума.
   Со слабой улыбкой она дрожащими пальцами застегивала топ.
   — Ты заставляешь меня чувствовать себя красавицей, — прошептала она.
   — Бог мой, ты и есть красавица. — Его глаза потемнели. — Сказать не могу, что делают со мной те звуки, которые я от тебя слышал. Я не знал, что женщины так себя ведут при любовных играх.
   — Не понимаю. — Она вглядывалась в него.
   — Мередит, — с трудом начал он. — Нина улыбалась. От начала до конца она улыбалась.
   До нее не сразу дошло. Потом она вспыхнула.
   — В тот первый раз я тебя обидел и потому не мог получить страстного отклика. Никогда не получал его и от Нины, ну и думал, что так и должно быть, чтоб женщины улыбались. — Уголок рта приподнялся в грустной улыбке. — Только теперь я все понял.
   Ей казалось, что на ее лице можно жарить яичницу.
   — Я не могла сдержаться, — смущенно призналась она, — я и подумать не могла, что прикосновение мужчины может доставить такое наслаждение.
   Он прижался щекой к ее ладони.
   — Наслаждение было взаимным. Я почти дошел до конца. Твои бедра так близко от моих — это сводит с ума.
   — Прости, мне надо было отодвинуться, — слабо сказала она.
   — Ты же не сверхчеловек, — резонно возразил он. — Я тоже не мог остановиться. Вдвоем мы высекаем огонь. Я ничего более в жизни так не хочу, как почувствовать тебя под собой, кожа к коже, рот ко рту и ты принимаешь меня в себя.
   От этих слов у нее перехватило дыхание, и когда он осознал, какое они произвели на нее действие, то почувствовал тихую гордость.
   — Хочу тебя любить, — грубо прошептал он. — Здесь. Сейчас. На моей кровати.
   — Я не могу, — она закрыла глаза, — пожалуйста, не проси.
   — Вижу, что не из-за отсутствия желания. Тогда отчего же? Гордость? Принципы?
   Мередит кивнула.
   — Блейк, ты же знаешь, как меня воспитывали. Я не могу забыть уроки всей жизни, как бы ни хотела.
   — Тогда выходи за меня замуж, Мередит.
   Она вытаращила глаза.
   — Что?
   — Нам всем будет хорошо. Ты любишь Сару. Ты хочешь меня. Ты сделала карьеру, и я знаю, что тебе не нужны мои деньги, как и мне — твои. Мы построим новую жизнь. — Он внимательно смотрел на нее. — Понимаю, что я не самый подходящий человек для семейной жизни. Нетерпеливый, вспыльчивый, могу быть безжалостным. Все худшее обо мне тебе известно. И клянусь, никаких ужасных сюрпризов не будет…
   — Не знаю…
   — Тебе нужны только цветы и колокольный звон — так не бывает. Кое с чем приходится мириться. Скажи уж, что ты просто не хочешь жить со мной, — вдруг произнес он чуть насмешливо.
   — Зачем говорить неправду, — вздохнула она. — Да, я хочу жить с тобой, мне нравится Сара Джейн, мне не трудно было бы о ней заботиться. Но ты, Блейк, пока что направляешь свои эмоции не совсем туда, так ведь? Твое сексуальное влечение ко мне — вот и все, что ты можешь предложить.
   Осторожно подбирая слова, он сказал:
   — Для мужчины секс играет большую роль в отношениях с женщиной. Я не очень разбираюсь в любви, у меня ее не было. Если этому можно научиться, попробуй меня научить. Я никогда не любил, так что все в твоих руках.
   Она вздохнула; сердцу было больно; может быть, ей не дано получить то, чего она жаждет. Его чувства на замке, и нет ключа.
   — Перестань ломать голову, Мередит, — прошептал он. Его лицо нависло над ней, рот коснулся губ, источая дивный запах, руки накрывали грудь и сквозь ткань чувствовали ее тепло. Длинная нога улеглась между ее ног и стала медленно двигаться.
   — Это нечестно, — выдохнула она.
   — Знаю. Расстегни, — шепнул он и, пока она расстегивала топ, шептал, почему он хочет ее и что сейчас будет делать.