Паркер Роберт Б.. Ранняя осень

   — Тем, кто в картотеке?
   — Да.
   — А откуда вы знаете, кому звонить?
   — Я не раз имел дело со страховыми компаниями. Так что я многих там знаю.
   — И что потом?
   — А потом я соберу все, что мне известно об отце, и займусь матерью.
   Пол замолчал.
   — Как ты? — спросил я.
   — Нормально.
   — Все это чертовски тяжело.
   — Нормально.
   — Ты помогаешь мне собирать компромат на собственных родителей.
   — Знаю.
   — Ты хоть понимаешь, что все это ради тебя?
   — Да.
   — Справишься?
   — С помощью?
   — Со всем. Сможешь стать автономным, свободным от них, зависеть только от самого себя? Стать взрослым в пятнадцать лет?
   — Мне уже шестнадцать в сентябре.
   — Тебе придется стать гораздо старше твоих шестнадцати, — вздохнул я. — Ну, пойдем перекусим — и спать.

Глава 28

   Когда на следующее утро мы с Полом вышли пробежаться вдоль реки Чарлз, начался сильный дождь. Не перестал он и днем.
   Я сидел в конторе и обзванивал страховые компании. Пол уже дочитал книгу о балете. Я предложил ему прогуляться до городской публичной библиотеки и по моей карточке взять «Над пропастью во ржи». Спустя пять минут после того, как он вернулся, позвонила Сюзан.
   — Целый час не могла до тебя дозвониться, — пожаловалась она. — Все время занято.
   — Да это все девчонки, — ответил я. — Поклонницы. Кто-то пустил слух, что я снова вернулся в город, вот они и названивают со вчерашнего дня.
   — Пол с тобой?
   — Да.
   — Дай ему, пожалуйста, трубку.
   Я протянул трубку Полу и сказал:
   — Тебя. Сюзан.
   — Алло, — пробормотал Пол.
   Потом несколько секунд молча слушал. Затем сказал:
   — О'кей.
   Потом еще немного помолчал.
   Потом снова сказал:
   — О'кей, — и положил трубку.
   — Она говорит, в Графтоне есть подготовительная школа, где специализируются в драме, музыке и танце, — объяснил он мне. — Говорит, что, если я хочу, она может прямо сегодня съездить со мной туда и взглянуть, что к чему.
   — Ну а ты хочешь?
   — Не откажусь.
   — Хорошо. Обязательно нужно съездить. Это интернат?
   — В смысле, что там же и живут?
   — Да.
   — Она не сказала. Так мне придется жить там?
   — Может быть.
   — Вы не хотите, чтобы я жил с вами?
   — В конечном итоге тебе все равно придется куда-то уехать. Жить автономно — это значит надеяться только на самого себя, а не просто сменить родителей на меня. Я, как говорят политики, всего лишь координатор переходного периода.
   — Мне не очень-то хочется уезжать в эту школу.
   — А ты не спеши. Подумай, посмотри там все хорошенько. А потом поговорим. Я же не буду заставлять тебя делать то, что тебе противно. Но только откровенно, хорошо? И помни, что иногда мне приходится бывать в не очень-то приятных местах, где в меня стреляют. Так что жизнь со мной имеет и отрицательные стороны.
   — Ну и что?
   — И у меня самого тоже есть отрицательные стороны.
   — Ну да?
   — Но запомни только одно: если один из нас вдруг начнет бояться, что честность причинит другому боль, мы сразу же откатимся в наших отношениях назад. Сейчас я просто пытаюсь разобраться, что будет лучше для нас обоих. И для Сюзан тоже.
   Он кивнул.
   — Если уж мы зашли так далеко, то знай: я не собираюсь вышвыривать тебя из гнезда, пока ты не научишься летать. Понимаешь?
   — Да.
   — И когда я говорю тебе, что нужно делать, можешь доверять мне. Ты знаешь это?
   — Да.
   — Хорошо. Ну что, хочешь еще раз прогуляться под дождем?
   — Да.
   — Знаешь, я помешан на ореховых пирожных. Если ты сбегаешь на Бойлстон-стрит и купишь парочку, да еще захватишь пару стаканчиков кофе, а потом поторопишься сюда, чтобы кофе не остыл, тогда я может успею закончить до обеда.
   — В общем-то, насколько я знаю, вы помешаны на здоровой пище, — ухмыльнулся Пол.
   Я дал ему пять долларов. Он надел желтый дождевик, который я ему недавно купил, и ускакал.
   Я позвонил в Чикаго своему старому приятелю Флэерти из страховой компании “Колтон”. Он сообщил, что они страховали имущество Элейн Брукс, но спустя полгода дом сгорел, и, хотя все и догадывались, что это самый настоящий поджог, никто ничего не смог доказать. Поэтому они выплатили страховку, но между собой решили больше не страховать у себя эту Элейн Брукс.
   — Дело в том, — объяснил он, — что если там был поджог, то наверняка было и убийство. В доме находились двое людей, скорее всего нищих, их заперли, и они так и не смогли выскочить из огня. Нашли только обуглившиеся кости да обгоревшую бутылку из-под муската.
   — Спасибо, Джек, — поблагодарил я и аккуратно записал информацию.
   — Спенсер, может у тебя есть что-то по этому делу? — спросил он.
   — Нет. Я занимаюсь совсем другим случаем, это просто побочная линия, понимаешь?
   — Слушай, а почему бы тебе не поработать на нас? Хоть сегодня дам тебе кучу дел.
   — Ага. И все такие же интересные, — усмехнулся я.
   — Зря шутишь, деньги очень приличные.
   — Деньги — это еще не все, Джек.
   — Может и не все, но их постоянно приходится тратить. Как сперму во время секса. А значит и постоянно пополнять запасы.
   — Что-то у тебя не стыкуется в этом аргументе. Но я сейчас не могу думать. Лучше позвоню позже, хорошо?
   — Не пропадай, — сказал Флэерти и повесил трубку.
   Убийство. Ничего себе. Все лучше и лучше. Или хуже и хуже, смотря с какой стороны смотреть. С той, на которой стоял я, информации было вполне достаточно, чтобы зажать Мэла Джакомина в угол.
   Пол приволок кофе и пирожные. Мне простые. Себе — с кремом. Я позвонил еще по нескольким номерам. Все складывалось как нельзя лучше. Джакомин был замешан в серии поджогов. Не вызывало сомнений участие в этих же делах и Коттона, хотя пока у меня еще не было доказательств.
   В половине третьего прибыла Сюзан. На ней была легкая фетровая шляпа с опущенными полями, широкий кожаный плащ и туфли на высоком каблуке. Я бы и сам с удовольствием поехал с ней в эту школу.
   — Это будет проверка, — улыбнулся я. — Если преподаватели не попытаются соблазнить тебя, значит они и вправду все педики.
   Сюзан поморщилась.
   — Я скажу им, какой ты у нас крутой парень. Может они задумаются, прежде чем приставать. А мы тем временем и удерем.
   — А если они захотят соблазнить меня? — ухмыльнулся Пол.
   — Ну, тогда это будет еще одним доказательством, — кивнул я.
   Они уехали, а я снова уселся за телефон. По-прежнему никаких неожиданностей.
   Я сделал последние пометки, достал несколько листков чистой бумаги и аккуратно перепечатал все имеющиеся сведения. Потом спустился в копировальную контору, сделал две копии и, вернувшись, подшил оригинал в дело. Вторую копию запечатал в конверт и отослал самому себе по почте. Третий экземпляр сунул в карман, чтобы он был постоянно под рукой. А может еще и для того, чтобы показать Мэлу Джакомину, когда буду выдвигать свои требования.
   Я взглянул на часы. Двадцать минут пятого. Пора кончать ковыряться в бумажках.
   Я запер контору, сел в “Бронко” и поехал в порт. Генри Чимоли сидел в своем кабинете в спортивном клубе “Харбор”. На нем были белые брюки, кроссовки и белая майка. Он походил на жокея мирового класса. На самом же деле он был лучшим в штате боксером легкого веса и однажды продержался целых пятнадцать раундов против самого Уилли Пепа, проиграв только по очкам. Под майкой бугрились тугие узлы мускулов, а все тело напоминало сжатую пружину.
   — По-моему, малыш, сегодня ты успел только к шапочному разбору, — усмехнулся Генри.
   — А что, уже так поздно?
   — Вообще-то, да.
   Я пошел в раздевалку и переоделся. Зал был битком забит тренажерами, штангами и гантелями. В глубине висела большая и две маленькие груши. Стены украшали зеркала. Я размялся и приступил к жиму лежа.
   Около семи, когда я уже почти закончил тренировку, вошел Хоук. На нем были хлопковые спортивные брюки и высокие боксерские туфли. В руках он держал скакалку. Из кармана торчали боксерские перчатки. Он кивнул мне, размялся и начал прыгать через скакалку. Он прыгал около получаса, постоянно меняя темп.
   Я закончил тренировку со штангой и перешел к маленькой груше. Хоук повесил скакалку и начал работать на соседней груше. Как только я начинал чуть сбрасывать темп, он тут же, наоборот, принимался молотить изо всех сил. Я улыбнулся и начал насвистывать “Милашку Джорджию Браун”. Хоук кивнул и тоже застучал в ритм. Мы начали бить по очереди, чередуя такт. Словно дуэль двух барабанщиков из далеких сороковых. Хоук взвинчивал темп. Я налегал еще сильнее. Хоук бил локтями. Я выписывал серии то одной правой, то левой. Вокруг собралась толпа. Меня охватил дух соревнования. Зрители то и дело посылали нам приветственные крики, и вскоре все уже хлопали в ладоши, вместе с нами отбивая ритм. Мы с Хоуком выделывали немыслимые финты, в зале стоял дикий шум. Наконец, в дверях появился Генри и, обращаясь к Хоуку, громко крикнул:
   — К телефону!
   Хоук оттарабанил последнюю серию, я ответил тем же. Он расплылся в широкой улыбке и пошел к телефону. Зрители разразились овациями.
   — Эй, — крикнул я ему вслед. — У моего папаши есть коровник, может устроим там небольшое шоу!?
   Хоук исчез за дверьми, а я перешел к большой груше. Когда он вернулся, его улыбка уже не была такой широкой, но лицо все еще светилось от удовольствия.
   — Смотрю, тебе понравилось, — ухмыльнулся он, подойдя ближе.
   — Ты свободен, — бросил я. — Не прошел отбор.
   — Слушай, это ты там недавно устроил переполох у Гарри Коттона, да?
   — Да, поболтал с ним немного, — ответил я, проведя мощный хук справа.
   — С такими любезными разговорами ты точно добром не кончишь. Гарри рвет и мечет от злости.
   — Что-то он сильно чувствительный, — ухмыльнулся я. — Можешь позвонить ему и сказать, что от него смердит.
   — От него и правда смердит, — кивнул Хоук. — Это точно.
   — Ты с ним знаком?
   — Конечно. Гарри — важная птица в городе.
   — Это он звонил?
   — Ага. Просил надрать тебе задницу. — Хоук широко улыбнулся. — Спрашивает: “Ты его знаешь?” Я говорю: “Да вроде знаю. Видел пару раз”.
   Я провел быструю серию.
   — И сколько же он предлагает?
   — Пять косых.
   — Нууу, это меня просто оскорбляет.
   — Можешь мной гордиться, — кивнул Хоук. — Я ему так и сказал. Сказал, что меньше, чем за десять, не соглашусь. Он ответил, что любой будет счастлив сделать это и за пять. Я сказал, что любой будет счастлив сделать это и за бесплатно, но не сможет, потому что здоровьем не вышел. Так что десять кусков минимум. Он сказал “нет”.
   — Гарри всегда был скрягой, — махнул я рукой.
   — Я тоже ответил “нет”. Можно сказать, опять тебя спас.
   — Во всяком случае, от себя. — Я разразился градом нижних ударов.
   Хоук чуть придержал грушу.
   — Гарри наймет какую-нибудь дешевку, — сказал он. — Лучших просто не знает. Ты наверняка их уроешь и ... — Хоук развел руками. — Знаешь, мне все равно сейчас делать нечего. Может я пошляюсь с тобой немного.
   — А сколько будет стоить расправиться с нами обоими?
   — Где-то тридцать два миллиона баксов.
   — Ну, на это уж у Гарри точно денег не хватит, — усмехнулся я.

Глава 29

   В девять часов вечера я подъехал к дому Джакоминов в Лексингтоне. Взломал заднюю дверь, вошел и включил свет. В спальне Пэтти Джакомин стоял небольшой секретер на тонких витых ножках. На нем красовался ее портрет в кожаной рамке. Я открыл дверцу, придвинул поближе стул и принялся перебирать содержимое. Когда я жил в этом доме, Пэтти выписывала здесь чеки. В секретере и не было ничего, кроме счетов да чеков. Единственное, что я знал о ее пристрастиях, кроме, конечно, милашки Стивена, были ее периодические поездки в Нью-Йорк.
   Через полчаса я нашел то, что искал: квитанции “Американ-Экспресс”, датированные с интервалом в месяц. Это были счета за номера нью-йоркского отеля “Хилтон”, которые она оплачивала карточкой “Американ-Экспресс” и почему-то сохраняла. Вообще-то я заметил, что она сохраняла все квитанции, так что в этом не было ничего удивительного. Просто она не знала, что может потом пригодиться, и копила все подряд.
   Я осмотрел дом и, не найдя больше ничего достойного внимания, забрал квитанции, прихватил портрет Пэтти, выключил свет и удалился.
   Весенняя ночь в Лексингтоне дышала тишиной и спокойствием. Дождь перестал. В домах горел свет, многие окна были открыты. До меня доносились обрывки голосов и звук телевизора. Было уже поздно, но из некоторых домов все еще пахло недавно приготовленным ужином. Когда я шел к машине, мимо меня пробежала кошка и, легко перепрыгнув через забор, исчезла в соседнем дворе. Я вспомнил о Гарри Коттоне и потрогал находящийся на бедре пистолет. Но улица была пуста. В свете фонарей кружились ночные бабочки. Кошка снова запрыгнула на забор и, задрав голову, с интересом уставилась на бабочек. Обыкновенная рыжая кошка с белой манишкой на груди и белыми кончиками лап.
   Я сел в “Бронко”, запустил мотор и двинулся по Эмерсон-роуд. По приемнику снова передавали бейсбол. Все те же привычные звуки: гул возбужденных болельщиков, голос комментатора, стук биты по мячу.
   Было уже около полуночи, когда я наконец добрался до дома. Сюзан и Пол смотрели телевизор. Крутили какой-то фильм.
   — Если хочешь есть, возьми на кухне, — бросила Сюзан.
   Я взял бутерброд, открыл банку пива и вернулся в гостиную. Фильм назывался “Американец в Париже”.
   — Ну, как школа? — спросил я.
   — Председатель приемной комиссии просто болван, — вздохнул Пол.
   Я перевел взгляд на Сюзан.
   — Печально, но факт, — кивнула она. — Собрал в себе все, что ты только мог представить.
   — Голубой?
   — Голубой, придурковатый и с гонором.
   — Сюзан наорала на него, — добавил Пол, сверкая глазами.
   Я посмотрел на Сюзан.
   — Обыкновенный напыщенный хам, — согласилась она.
   — Ну теперь-то он уже хотя бы знает об этом?
   — Да, она ему сказала, — кивнул Пол.
   — Испугался?
   — Наверное, — усмехнулась Сюзан.
   — Ничего, — сказал я. — Надо полагать, это не единственная школа в мире.
   По телевизору показывали какой-то танец. Пол подался вперед и замер. Я доел бутерброд и допил пиво. Потом отправился на кухню, выбросил пустую банку и сунул тарелку в посудомоечную машину. Умылся и вернулся в гостиную. Шла какая-то коммерческая программа.
   — Когда-нибудь был в Нью-Йорке? — спросил я у Пола.
   — Нет, — помотал головой он.
   — Хочешь, завтра съездим?
   — Хочу.
   — А ты, ненаглядная моя? — обратился я к Сюзан.
   — Я уже была.
   — Знаю. А еще хочешь?
   — Да.
   Я откинулся в кресле. По телу расползалось чувство расслабленности и покоя.
   — Полетим самым ранним рейсом.
   — Самым ранним не получится, — помотала головой Сюзан. — Мне нужно обзвонить больных и еще успеть собраться.
   — Хорошо, моя радость, поедем, когда будешь готова, — улыбнулся я.
   На следующий день мы сели на часовой рейс Логан-Ла-Гуардия. Наш с Полом багаж уместился в одном чемодане. Сюзан взяла два. По дороге в аэропорт я заметил, что у моего дома стоит “Джог” Хоука. Он проехал за мной до аэропорта, а когда я нырнул в подземный гараж, пронесся мимо и повернул обратно. Ни Сюзан, ни Пол ничего не заметили. А я не стал рассказывать.
   В половине второго мы уже были в Нью-Йорке, а к четверти третьего добрались до отеля “Хилтон” и сняли два смежных номера. Один для меня и Пола, другой — для Сюзан. Отель находился на Шестой авеню и представлял собой огромное, внушительное здание — рациональное, прилизанное и элегантное, как электробритва.
   Пол выглянул в окно на раскинувшуюся внизу Пятьдесят Четвертую. Я почему-то вдруг вспомнил, как сам впервые приехал в Нью-Йорк. Мне было тогда примерно столько же, сколько сейчас Полу. Мы приехали вместе с отцом. Сходили на бейсбольный матч, посетили Рокфеллер-центр, пообедали в каком-то итальянском ресторанчике. В отеле отец разделил деньги на две половины, одну часть положил в бумажник, а другую приколол к майке. Я помнил, как он улыбнулся, когда прикалывал деньги, и сказал: “Ну, прямо как деревенский мальчишка”. Я помнил запах и шум огромного города, его круглосуточный людской водоворот. И на фоне всего этого — резкие звуки полицейской сирены через каждые несколько минут. Помнил, как стоял так же, как сейчас Пол, и смотрел вниз на шумную улицу. Никогда раньше мне не приходилось видеть ничего подобного. Да и позже тоже. Я прошел через дверь, соединяющую два наших номера, в комнату Сюзан. Она аккуратно развешивала в шкаф одежду.
   — Ты когда-нибудь замечала, что со мной происходит, когда я попадаю в отель? — спросил я.
   — Да, — улыбнулась она. — Обычно это начинается у тебя еще в лифте, когда мы только поднимаемся в номер. Но что мы скажем Полу?
   — Может попозже. Надо же нашему маленькому другу когда-нибудь спать, правда?
   — Будем надеяться, — вздохнула Сюзан. — Ну а теперь, когда мы уже здесь, может ты скажешь, зачем мы сюда приехали?
   — Хочу немного потрясти Пэтти Джакомин. Она приезжала сюда примерно раз в месяц и останавливалась на ночь. Это единственное, что мне удалось найти более-менее необычное. Думаю, нужно порасспросить обслугу.
   Сюзан посмотрела на часы.
   — Как ты думаешь. Полу будет интересно сходить в Радиоцентр?
   — Наверное. Хочешь сводить его?
   — Да.
   — Спасибо.
   — Всегда пожалуйста, — улыбнулась Сюзан. — Может вымотается и пораньше заснет.
   Я кивнул.
   — Интересно, у них в меню есть шампанское?
   — Посмотрим.
   Сюзан закончила развешивать одежду, внимательно осмотрела себя в зеркало, слегка поправила прическу и вышла в другую комнату. Я услышал, как она сказала:
   — Собирайся, Пол. Пойдем погуляем по этому королевству.
   — Куда? — спросил Пол.
   — Посмотрим.
   Пол открыл дверь. Из проема показалась голова Сюзан.
   — Я хочу пообедать в “Четырех временах года”, — сказала она.
   — Считай, договорились, — улыбнулся я. — Вечером.
   Они ушли. Я вынул из чемодана портрет Пэтти и спустился в вестибюль. Возле лифта размещался стол помощника управляющего. За ним сидел сам помощник в черной “тройке” в тонкую полоску и розовой рубашке. Я вытащил из кармана лицензию и положил на стол. Он прочел ее без всякого выражения. Потом поднял глаза на меня и проговорил:
   — Да? Слушаю вас.
   — Кто у вас занимается вопросами безопасности?
   — Чем можем быть вам полезны?
   — “Можем”? Ну и дела! По-моему, тут на табличке написано “помощник управляющего”?
   — Безобидная шутка, — пожал он плечами.
   У него были редеющие волосы, тонкие усики и здоровый цвет лица. Ногти отполированы и наманикюрены.
   — Шутка? — удивился я.
   — Я двадцать два года прослужил полицейским в этом городишке. Так-то, морячок.
   — Понял, — кивнул я. — Мне нужны сведения вот об этой женщине. — Я показал ему портрет Пэтти Джакомин.
   — По какому случаю?
   Было бы слишком сложно объяснить ему все, как есть на самом деле.
   — Она пропала, — сказал я. — Муж беспокоится. Попросил меня съездить и посмотреть. Она останавливалась здесь примерно раз в месяц. В последний раз — недели три назад.
   — Сейчас ее здесь нет?
   — Нет, — покачал головой я. — Я уже проверил.
   Он снова внимательно взглянул мне в лицо. От него сильно пахло дорогим лосьоном.
   — Кто-нибудь может за вас поручиться? — спросил он. — Мне бы не хотелось рассказывать о делах отеля первому встречному, который сует мне в нос лицензию.
   — Ники Хилтон подойдет?
   — Лучше ничего не придумали? — улыбнулся он.
   — Взгляните на мой профиль. Разве я могу вызвать какие-либо другие чувства, кроме полного доверия?
   — Ладно, — вздохнул он и вышел из-за стола.
   Мы прошли через вестибюль в бар. В три часа дня там сидело всего несколько человек. Бармен оказался высоким подтянутым негром с короткой стрижкой и шикарными усами. Помощник управляющего жестом подозвал его к себе.
   — Слушаю вас, мистер Ритчи, — кивнул тот.
   — Джерри, — начал помощник управляющего, — знакома тебе эта красотка? — Он показал ему снимок Пэтти.
   Джерри окинул портрет безразличным взглядом и поднял глаза на Ритчи.
   — Можешь говорить при нем, Джерри, — кивнул тот.
   — Конечно, — ответил бармен. — Конечно, я ее знаю. Она где-то раз в месяц приезжает в отель, отдыхает в “Чаблисе”, снимает себе дружка и уходит с ним. К себе в номер, надо полагать.
   — Само собой к себе в номер, — поддержал Ритчи. — А на следующий день отмечается у портье, оплачивает счет — и мы не видим ее целый месяц.
   — И каждый раз цепляет кого-то новенького? — спросил я.
   — Похоже, да, — кивнул Джерри. — Конечно, поклясться не могу, но если кто-то и повторяется, то чисто случайно. Она приезжает перепихнуться, понимаете? Все равно с кем.
   — Знаете что-нибудь о ее кавалерах? — спросил я.
   Джерри покосился на Ритчи.
   — Нет, — покачал головой тот.
   — А если бы знали?
   — Все равно бы не сказали, — отрезал Ритчи.
   — Если только я не приведу сюда кого-нибудь из вашего бывшего управления.
   — Если придете с нью-йоркским полицейским, и он скажет, что вы действительно ищете пропавшую без вести, мы на изнанку тут все вывернем. Но пока вам придется довольствоваться только тем, что мы сейчас сообщили.
   — Может мне этого и хватит, — пробормотал я.

Глава 30

   Мы пообедали в “Четырех временах года”, в зале с бассейном, возле окна, выходящего на Пятьдесят Третью улицу. Мы заказали вино и, помимо всего прочего, фазана. Пол внимательно следил за тем, как ведем себя мы с Сюзан. Когда принесли счет, оказалось, что мы проели 182 доллара 37 центов. Ну и цены. За такие деньги я когда-то покупал подержанные машины. На следующий день мы отправились побродить по музею “Метрополитен”, а вечером повели Пола в театр посмотреть на выступление танцевальной группы Элвина Эйли.
   На обратном пути, когда мы ехали в такси, Пол спросил:
   — Это же не совсем балет, правда?
   — В программе написано “современные танцы”, — ответил я.
   — Мне все равно очень понравилось.
   — У танца есть много разных разновидностей, — добавила Сюзан. — Например, степ.
   Пол кивнул и, отвернувшись к окну, принялся разглядывать Пятьдесят Седьмую улицу.
   Когда мы все втроем поднимались на лифте на свой этаж. Пол сказал:
   — Я хочу учиться. Хочу узнать, как все это делается. Если надо ехать в какую-нибудь школу... я поеду.
   В воскресенье мы проснулись поздно и поехали в Дом Азии полюбоваться на китайские фотографии девятнадцатого века. Лица, глядящие на нас со снимков стотридцатилетней давности, казались незнакомыми и далекими, словно лица пришельцев с чужой планеты. И все же они были человеческими и вполне реальными, испытывающими такие же чувства и переживания, какие свойственны всем людям Земли во все времена ее существования.
   Вечером мы вернулись в Бостон и повезли Сюзан домой. Был уже седьмой час. Я остановил “Бронко” и вместе с Сюзан и Полом выбрался из машины. Мы обошли “Бронко”, чтобы вытащить багаж, как вдруг позади раздался шум мотора. Я обернулся. По улице прямо на нас несся “бьюик” 1968 года. Из окна высунулся ствол винтовки. Я прыгнул в сторону Пола и Сюзан, повалил их на землю, а сам упал сверху. Винтовка издала резкий хлопающий звук, какие обычно бывают у автоматов, и обшивку “Бронко” вспороло с десяток пуль. “Бьюик” промчался мимо, и раньше, чем я успел выхватить пистолет, машина исчезла за углом.
   — Не вставайте, — сказал я. — Они могут вернуться.
   Я достал пистолет и притаился за капотом. Но “бьюик” не возвращался. На улице снова было тихо и спокойно. Никто из соседей даже не открыл дверь. Наверное, просто не поняли, что произошло. Звук выстрела из автоматической винтовки совсем не похож на пистолетный.
   — Ну, ладно, — вздохнул я. — Давайте распаковываться.
   — Господи Иисусе, — пробормотала Сюзан и поднялась на ноги.
   К платью прилипли листья и травинки. Пол не сказал ни слова, но, пока мы вытаскивали из машины багаж и переносили чемоданы в дом, держался поближе ко мне.
   — Что все это значит? — спросила Сюзан уже на кухне.
   — Да я тут разозлил одного парня, — ответил я. — По-моему, это Гарри Коттон, да, Пол?
   Пол кивнул.
   — Кто такой Гарри Коттон? — спросила Сюзан, ставя на огонь кофе.
   — Один тип, с которым вертел дела Мэл Джакомин.
   — А зачем он стрелял в тебя, а заодно и в нас?
   — Я искал связь между ним и Мэлом Джакомином. И похоже, Гарри это не понравилось.
   — Будем вызывать полицию?
   — Нет.
   — Почему?
   — Они сорвут мне все дело.
   — Может ты поподробнее расскажешь мне о своем деле? — попросила Сюзан. — Поскольку я вроде как уже тоже в нем невольно замешана.
   — Хорошо. Помнишь, я говорил тебе, что собираюсь искать какой-нибудь компромат на родителей Пола, чтобы они от него отстали?
   — А, шантаж, — вспомнила Сюзан.
   — Да. Так вот, я собрал этот компромат. И теперь могу предоставить целую кучу доказательств, что Мэл Джакомин замешан в серии поджогов застрахованных домов. Так же как и Гарри Коттон, один из самых больших подонков в городе. Пока доказательств участия в этом деле Гарри еще нет, но, если я передам все, что у меня есть, в полицию, это будет только вопрос времени. А на Мэла у меня есть достаточно веские улики. И чтобы добыть их, мне пришлось поговорить с некоторыми людьми, включая Гарри Коттона, который сейчас злится, как цепной пес, и точит на меня зуб.