Страница:
– Я была уверена, что лимон есть.
– Ну, в конце концов это не светопреставление, – засмеялась Франческа.
– Что конкретно ты делаешь в Англии, Франческа? Я думал, что за всю эту операцию отвечаю я один, – сказал Гай, сделав глоток мартини и садясь между женщинами.
– Не беспокойся, Гай, – с сарказмом сказала Франческа. – Я здесь вовсе не для того, чтобы украсть твои лавры. Мама просто хочет быть уверенной, что декоратор сделает все так, как она запланировала.
– Я мог бы сделать это и сам.
– Она считает, что ты слишком загружен другими делами. Штат и все такое.
Гай пожал плечами:
– Все это делается. Чертовски занудная работенка. В первый и последний раз я занимаюсь подобными вещами. Это не мое амплуа. А мама платит мне довольно скудно.
– Она все еще надеется, что эта работа вдохновит тебя, что ты приедешь в Штаты и станешь президентом, – выложила всю правду Франческа. – Ты как, собираешься?
– Ни за что на свете! Мое будущее здесь, в Англии.
Франческа сдержала вздох облегчения. Десяти минут пребывания в одной комнате с Гаем хватило ей, чтобы понять, что они никогда не смогут работать вместе.
– Ты будешь завтра в выставочном зале?
– Завтра? – Гай поморщился и поднялся с дивана, чтобы вновь наполнить бокал. – Нет, завтра у меня другие дела.
– Хорошо. – Франческа плотно сжала зубы. В ней поднимался гнев. Это так характерно для Гая, подумала она. Они с дядей Генри как в воду глядели, полагая, что именно так все и будет.
На следующее утро Франческа появилась в новом просторном выставочном зале в девять тридцать и застала архитектора и дизайнера Энтони де Бомана за беседой. Архитектурные переделки были завершены, и сейчас шла оклейка стен голубыми шелковыми обоями. Работа была в полном разгаре.
Франческа посмотрела вокруг и осталась довольна. Эскизы оформления зала лежали на козлах, и она подошла, чтобы взглянуть на них. Не приходилось сомневаться, что этот зал будет одним из самых эффектных выставочных залов на Бонд-стрит, и Франческа испытала гордость за свою фирму.
В этот момент у входа в здание остановился средних лет мужчина в мятом темно-синем костюме, некоторое время потоптался перед дверью, очевидно, не вполне уверенный в том, что пришел по нужному адресу, и в конце концов решил все-таки войти.
– Чем могу помочь? – Франческа направилась к мужчине и встретилась со взглядом воспаленных и одновременно тусклых глаз. В нос ей ударил запах виски. Мужчина слегка покачивался. – Мне кажется, – сказала Франческа, надвигаясь на мужчину, чтобы выдворить его из помещения, – вы попали сюда по ошибке. Боюсь, мы еще не открыли магазин для торговли.
– А… гм… кто вы? – Мужчина бросил на нее непонимающий взгляд.
– Хозяйка магазина. Будьте добры покинуть зал! – Она выпрямилась во весь рост, чтобы выглядеть как можно более грозной.
Мужчина вдруг хихикнул.
– Вы не хозяйка! Я знаю хозяина, – пробормотал он.
– Я хозяйка! – твердо сказала Франческа.
– А как… как ваша фамилия? – заикаясь спросил мужчина.
– Эндрюс, – ответила она холодно, с неприязнью глядя в его лицо, покрытое красными пятнами. Больше всего на свете Франческа не любила пьяных, а стоявший перед ней мужчина, кажется, мог претендовать на лавры самого отпетого забулдыги.
– Эндрюс! Это п-правильно. Гай Эндрюс. Но вы не Гай Эндрюс! Я же знаю Гая Эндрюса! Он мой большой друг!
– А кто вы такой? – стараясь сохранять спокойствие, спросила Франческа.
– Я Эрнест Марш. Новый управляющий.
– Франческу необходимо остановить, Генри! Она выведет из себя кого угодно. – Сара Эндрюс наклонилась вперед, поставив локти на полированную поверхность старинного письменного стола.
Было десять часов утра, и она попросила Генри Лэнгхэма прийти в офис до начала заседания совета директоров компании, назначенного на девять тридцать.
Франческа вернулась из Лондона лишь накануне вечером. Но этому предшествовал звонок Гая, который поведал Саре, что там произошло.
– Но ведь мы услышим ее отчет на этом заседании, верно? – увещевающе произнес Генри. Ему следовало быть предельно осторожным в эти дни, лавируя между матерью и дочерью. Он должен поддерживать Сару, но одновременно весьма важно дать возможность Франческе работать так, чтобы ее несомненные таланты получили развитие.
Сара некоторое время изучала свои аккуратно наманикюренные ногти. Сегодня они были дымчато-розового цвета. На левой руке сверкал и переливался бриллиант в сорок пять каратов.
– Мне не нравится, что она вмешивается в дела, которые ее не касаются. – Голос Сары был тверд, как бриллиант. – Ее посылали в Лондон для того, чтобы проверить работу архитектора и дизайнера на Бонд-стрит. И ничего больше. А если судить по тому, что я слышала, она взяла бразды правления в свои руки и вела себя весьма предосудительно.
– Откуда вам это известно? Надо бы узнать все из первых рук.
– Я верю тому, что говорит Гай! – выкрикнула Сара. – Одно совершенно очевидно. Я не позволю ей снова лететь туда. Я сама отправлюсь на открытие и надеюсь, что ничего дурного там за это время не произойдет.
Генри смотрел на руки Сары и удивлялся, как у столь жесткой и бескомпромиссной женщины могут быть такие изящные руки.
– У вас есть еще какие-нибудь причины возражать против ее новой поездки в Лондон? – мягко спросил он. Какой-то всплеск интуиции подсказал ему этот вопрос.
Сара метнула на Генри быстрый взгляд. За эту секунду он успел заметить в ее глазах удивившую его уязвимость.
– Я не хочу, чтобы она опять виделась с Гаем.
На лице Генри отразилось удивление, отчего оно стало казаться еще более морщинистым.
– Почему?
Сара раздраженно вздохнула и поджала губы.
– Вполне очевидно, что ее появление рождает у Гая чувство, будто когда-нибудь «Калински джуэлри» перейдет к ней. Я уверена, Франческа делает все, чтобы он не приехал, и настраивает служащих компании против него. Гай сам сказал мне об этом по телефону вчера вечером.
Генри никак не отреагировал, однако подумал, что, по всей видимости, Гай снова принялся за свои старые трюки. Еще ребенком он всегда умудрялся представить дело так, будто во всем виновата Франческа, а он совершенно ни при чем.
– Лучше бы мы вообще не брали ее в компанию, – продолжала Сара. – Я подозревала, что это приведет к беде. Мы должны сделать все, чтобы вернуть Гая.
– Каким образом вы собираетесь это сделать? – На сей раз в голосе Генри зазвучали твердые нотки, чувствовалось, что в нем поднимается раздражение. У Сары была какая-то совершенно нелепая предубежденность против дочери. Меньше всего Генри хотелось видеть Гая у руля, командующим всеми ими. – Если Гай хочет остаться в Англии, то, черт возьми, что способно заставить его вернуться?
– В следующий раз я сама отправлюсь в Лондон.
– И вы надеетесь уговорить его вернуться? – скептически спросил Генри.
– Я не собираюсь говорить с ним на эту тему.
– В таком случае что вы собираетесь предпринять?
– Дорогой Генри, вы сегодня как-то не очень хорошо все схватываете. – При этом Сара почти кокетливо улыбнулась. – Что привлекает Диану больше всего в жизни? Почему, по вашему мнению, она преследовала Гая до тех пор, пока он не женился на ней?
На языке Генри вертелся ответ, что он не имеет понятия, но, мгновение подумав, он сказал:
– Так объясните мне.
– Деньги, разумеется! Что же еще? Диана, может, и относится к высшим слоям общества, но у Саттонов нет денег, а у молодой леди большие запросы. Я вынуждена была даже увеличить жалованье Гаю из-за ее экстравагантных желаний. Так всегда бывает с людьми, познавшим бедность. Стоит им дорваться до денег, и они уже не могут остановиться. – Сара достала из сумки золотую пудреницу и какое-то время внимательно изучала в зеркальце свое лицо.
– Вы меня удивляете. Я всегда считал Диану скромным и тихим созданием. На что же она тратит деньги? – осторожно спросил Генри.
Сара пожала плечами и со щелчком закрыла пудреницу.
– Откуда мне знать? Так или иначе, у меня есть план. Чему вы меня учили Генри? Нужно бить в слабое место – и в конечном итоге получишь то, что хочешь. Как видите, я способна кое-чему научиться, не правда ли?
На некоторое время Генри потерял дар речи и молча смотрел, как Сара складывает в папку какие-то документы.
– Люди должны жить так, как им хочется, – сказал он наконец. – Если Гай не желает жить в Нью-Йорке и работать на компанию, я полагаю, будет большой ошибкой принуждать его. Он будет чувствовать себя несчастным, и вы в конечном итоге – тоже.
– Вздор. – Сара быстро поднялась, разгладила черную юбку костюма, застегнула ладно сидящий на ней жакет. – Он будет вполне счастлив, когда поселится здесь. В конце концов, именно его дед основал «Калински джуэлри», и вполне справедливо, если он станет президентом после моей отставки.
– А Франческа? – Вопрос Генри повис в воздухе между ними, как если бы был чем-то материальным и ощутимым.
Сара подошла к филенчатым дверям, ведущим в зал заседаний, остановилась и повернулась к Генри:
– Она может проявить свои способности в отделе рекламы или где-то еще. И вообще ей пора замуж… Вы идете, Генри? Не станем заставлять всех ждать. И не забывайте, пожалуйста, что я жду от вас поддержки на этом заседании.
Генри молча поднялся и последовал за Сарой.
В это утро Франческа поднялась раньше обычного. Она заметно нервничала, понимая, что на совете директоров ее станут пытать с пристрастием. Разумеется, приятного в этом мало. Мать пристально наблюдала за всем, что делала Франческа в эти дни, ожидая, когда дочь совершит ошибку, примет неверное решение или когда ей просто-напросто все надоест. Франческа видела враждебность в глазах Сары, когда ее действия были удачными. Взгляд матери как бы говорил: «Я хотела бы, чтобы здесь работал Гай, а не ты». Франческа отдавала себе отчет в том, что, если Гай вернется, для нее это будет конец. Мать избавится от нее в мгновение ока. Сегодня она придет на заседание совета директоров с открытым забралом и будет твердо отстаивать свои убеждения. Она была уверена, что поступила правильно, что приняла единственно верное решение.
Франческа приняла душ, вымыла волосы и надела простой белый костюм от Шанель, отделанный черной тесьмой, с черной шелковой блузой. Золотые с жемчугом цепочки от «Калински джуэлри», а также серьги прекрасно сочетались с ее нарядом. Наконец, поразмыслив, она дополнила его черными на высоких каблуках туфлями из кожи ящерицы и такого же цвета сумочкой. Эффект получился потрясающий. Оставалось надеяться, что эффект от ее выступления будет нисколько не меньшим.
Когда Франческа появилась в выставочном зале на Пятой авеню, она не задерживаясь прошла к лифту, который доставил ее на десятый этаж, где находился зал заседаний совета директоров – просторное, обитое деревянными панелями помещение, на одной стене которого были окна, а на двух других висели портрет Говарда Дж. Уэйна, выполненный маслом, и небольшой пастельный портрет матери Говарда – Катерины Калински, именем которой названа компания, датированный 1900 годом. Франческа внешне была очень похожа на свою бабку. Портрет был единственной миниатюрной вещью в зале. В центре находился огромный стол красного дерева, вокруг которого располагалась дюжина кожаных кресел темно-бордового цвета. В торце стола стояло еще одно, более массивное кресло с подлокотниками – президентское кресло. Зал выглядел настолько величественным, что вселял трепет. На заседаниях никогда не звучали шутки. Никаких вольностей здесь не допускалось. Строго соблюдалась повестка дня, все замечания делались через председателя.
Когда в зал ворвалась Франческа, брызжущая молодостью и энергией, собравшиеся повернулись к ней, заулыбались и дружно сказали: «Доброе утро!» Даже самые уравновешенные и степенные директора размягчались под воздействием ее темперамента.
– Доброе утро! – ответила Франческа, окидывая взглядом собравшихся и думая, кто из них пожелает остаться с ней в дружеских отношениях после окончания заседания.
По одну сторону стола сидели Вальтер Джарвис – опытный банкир, проработавший директором почти двадцать лет, Макс Дицлер – крупный инвестор, Клинт Фридман и Тони Стейвэр и поныне работающие в качестве директоров, а рядом с ними – Крейг Гринуолт, отставной агент по продаже. С другой стороны восседали Сильвестр Бранд – в прошлом биржевик с Уолл-стрит, Шон Ричмонд, сколотивший состояние на продаже косметики, Моррис Эйотт и Дэн Уинтроп, которые также являлись директорами. Они владели пятнадцатью процентами акций.
Франческа заняла место между Моррисом и Дэном и открыла папку. Все смотрели на нее с таким любопытством, словно она была волшебницей и собиралась достать из шляпы кролика. Франческа положила доклад на стол перед собой, стараясь сдержать дрожь в руках. Ни в коем случае нельзя показать, что ее всю трясет. «Господи Боже, – вознесла она молитву, – надеюсь, что я все сделала правильно».
– Доброе утро, джентльмены.
Десять пар глаз смотрели на двустворчатую дверь, ведущую в офис президента. В зале установилась строгая тишина.
На пороге появилась Сара, элегантная, в черном костюме, с надменно поднятой головой. Она молча прошла к своему креслу, сопровождаемая Генри.
– Очень хорошо, джентльмены, – ледяным голосом проговорила она. – Поскольку все на месте, давайте начнем.
Она даже не засвидетельствовала присутствие на заседании дочери.
Первый пункт повестки дня касался предлагаемой наценки на жемчуг, импортируемый из Японии. По второму пункту состоялась довольно продолжительная дискуссия относительно расходов на рекламу на предстоящий год. Теперь Франческа должна была дать отчет о своей поездке в Лондон, и все смотрели на нее весьма дружелюбно. В самом деле, будет даже приятно послушать о том, какие цвета и какой материал выбраны для оформления выставочного зала на Бонд-стрит, а также какую мебель и ковры планируется закупить. И лишь Сара смотрела прямо перед собой, словно что-то рассматривала на противоположной стене, и лицо ее напоминало непроницаемую маску.
– Должна сказать вам, джентльмены, – начала Франческа, – что увиденное в Лондоне повергло меня в настоящий шок. В мою задачу входило обсуждение с дизайнером характера ремонта и нового оформления филиала на Бонд-стрит. Однако выяснились прямо-таки вопиющие вещи, о которых я расскажу через минуту.
На лицах Клинта Фридмана и Морриса Эйотта появилась озабоченность, они сосредоточили все свое внимание на Франческе. В зале повисла напряженная тишина.
– Во время пребывания в Лондоне мне довелось увидеть только что назначенного управляющего – некого Эрнеста Марша. Я была настолько потрясена этой встречей, что возникла необходимость познакомиться с остальным набранным персоналом, – твердым голосом заявила Франческа.
Все взгляды были устремлены на Франческу, и она понимала, о чем они думали. Она молода и неопытна, и все сомневались в ее способностях. Эти сомнения она прочитала на лицах Макса Дицлера и Морриса Эйотта.
– Эрнест Марш, – продолжала Франческа, постукивая пальцами, – алкоголик. Его заместитель не имеет абсолютно никакого опыта. Последний раз он работал в магазине мужской одежды. Что касается других помощников и продавцов, то они совершенно не подходят для работы, где требуется знание дела и весьма важен внешний вид работника.
Макс, Моррис и Клинт почти одновременно повернули головы и вопросительно посмотрели на Сару, затем снова сосредоточили внимание на Франческе.
– Так что, собственно говоря, происходит? – пророкотал Макс.
Франческа встретила его взгляд:
– Я уволила большинство из них! Но нет причин для беспокойства, джентльмены! Я нашла им замену, вместо них пришли люди с отличными рекомендациями и солидным опытом.
Повисла напряженная тишина. Франческа чувствовала себя сейчас абсолютно спокойно. Пусть теперь высказывают свои суждения. Она знала, что поступила правильно, что это поможет отвести беду и не погубить репутацию «Калински джуэлри» в Соединенном Королевстве. Она действовала точно так же, как действовала бы в подобной ситуации ее мать. И если это показало Гая в дурном свете… Франческа поджала губы. Компания превыше всего.
Тишину прорезал резкий голос Сары:
– Я возьму под контроль все, что касается лондонского филиала. Тебе более нет необходимости вмешиваться в это дело, Франческа.
Франческа вспыхнула и взяла в руки лежащие перед ней бумаги.
– Очень хорошо. Вот сведения о новых служащих, – сказала она холодно, передавая их через стол матери.
– Четвертый пункт повестки, – возвестила Сара.
Франческе стало понятно, что дальнейшего обсуждения не будет. Гай поставил мать в щекотливое положение, но отвечать за это придется ей, Франческе. Спустя полчаса она сидела в своем офисе, все еще продолжая кипеть от гнева. Дверь открылась, и в комнату вошел Генри Лэнгхэм. Она настороженно подняла на него глаза.
– Чем могу помочь?
– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, золотко, – мягко сказал Генри. – Ты проделала огромную работу в Лондоне, и мне очень жаль, что тебе не позволено довести ее до конца.
– Вы могли бы заступиться за меня, дядя Генри, – заметила она.
– Я разговаривал с твоей матерью до заседания. Ей уже было известно, что произошло в Лондоне, но я не хотел быть втянутым в это, пока не узнаю от тебя все факты. Не беспокойся, я намерен сейчас поговорить с Сарой и вразумить ее, но не думаю, что она изменит свое решение лично отправиться в Лондон.
Франческа удивленно спросила:
– Откуда ей стало известно о том, что я делала в Лондоне?
– Кажется, Гай позвонил ей и все рассказал. Полагаю, что Марш пришел к нему и поднял грандиозный шум по поводу своего увольнения. Я уверен, что Гай восстановит его в должности, – пояснил Генри.
– Очень похоже! – воскликнула Франческа. – Гай всегда готов сделать все, чтобы навлечь на меня неприятности.
Генри тяжело опустился в кресло лицом к письменному столу Франчески и с любящей улыбкой сказал:
– Горбатого могила исправит, Франческа, но, как говорила моя бабушка, есть и другие способы убить кошку, не обязательно пытаться задушить ее маслом.
Франческа с трудом подавила улыбку. Генри всегда любил всякие пословицы и прибаутки. Они находились у него на каждый случай.
– Так что я должна делать? – спросила Франческа.
– Ты умная, честолюбивая и красивая, – сказал Генри. – При таком сочетании ты не можешь проиграть. Но позволь мне дать один практический совет. Если хочешь преуспеть, обращайся с матерью более дипломатично.
– Это каким же образом? – потребовала объяснений Франческа. – Боже мой, дядя Генри, она ведь обращается со мной как с ребенком! Ей доставляет величайшее удовольствие выставлять меня в неприглядном свете перед директорами. Почему она никогда не принимает в расчет мои чувства и переживания?
– Потому что твоя мать – женщина с очень непростым характером. Она управляет компанией около двадцати лет, на ее пути встречалось немало трудностей, и ты должна отдавать себе в этом отчет. Ты должна также помнить, что она уже не так молода и поэтому чувствует угрозу с твоей стороны.
– Угрозу с моей стороны? – изумленно переспросила Франческа. – Да с какой стати?! Она президент, она все держит в своих руках, как вы только что видели. Мне с таким трудом удалось пробраться в «Калински джуэлри» – исключительно с вашей помощью.
– Сара боится твоей молодости, боится, что ты перехватишь бразды правления, и у нее есть на то основания. Я полагаю, что это непременно произойдет, может быть, даже быстрее, чем ты думаешь. Не следует восстанавливать ее против себя. В улье не может быть двух маток.
На сей раз Франческа откровенно рассмеялась:
– Дядя Генри, с вами не соскучишься! Сейчас вы скажете: «Один стежок, сделанный вовремя, стоит десяти!» Так что же вы предлагаете мне делать, как вести себя с матерью? Насколько я понимаю, вся беда в том, что она хочет видеть в компании Гая, а не меня.
– Тебе надо продумать, как остудить это ее желание, не отказываясь от своих планов.
Франческа наклонилась вперед и решительно сказала:
– Дело в том, что в конечном итоге я стремлюсь стать во главе компании. Я не хочу, чтобы Гай путался здесь и действовал как дилетант, принося вред «Калински джуэлри». Я знаю, что когда-нибудь смогу принять управление из рук матери и сделать компанию одной из самых крупных в мире. Да, я хочу этого. Это очень плохо, дядя Генри?
– В этом нет ничего плохого, золотко, и я знаю, что у тебя есть способности для этого. На твоей стороне время, и ты сможешь доказать свое превосходство над Гаем, если он когда-либо вернется. Я только советую тебе обуздать свое нетерпение, быть тактичной и не гладить Сару против шерсти.
Франческа тяжело вздохнула:
– Я знаю, что вы правы. Но дело в том, что нужно очень многое сделать сейчас. Картье и Тиффани рвутся вперед, да и другие ювелирные компании тоже. У нас нет времени, чтобы топтаться на месте. Я хочу идти в ногу со всеми новшествами.
– Я знаю и прекрасно тебя понимаю. – Генри тяжело поднялся из своего кресла. – Мне нужно поговорить с Сарой. Давай встретимся с тобой через пару дней. Мы могли бы обсудить некоторые из твоих идей, и я буду счастлив дать тебе совет, как провести их через совет директоров. Тише едешь, дальше будешь, – добавил он.
– Спасибо, дядя Генри. – Франческа встала и проводила его до двери. – Вы настоящий ангел.
Однако стоило Франческе снова сесть за стол, как к ней вернулись мрачные мысли. Что бы и как бы она ни делала, Гай в глазах Сары всегда будет прав. Ведь совершенно очевидно, что Гай действовал безответственно и глупо, он готов был доверить управление лондонским филиалом своим дружкам, не имеющим понятия о том, как вести дела, и тем не менее Сара обвинила ее в том, что она сует нос не в свое дело!
«Господи, помоги всем нам, если матери удастся уговорить Гая вернуться в Нью-Йорк», – подумала Франческа.
Богачи, знаменитости, титулованные и занимающие высокое положение люди собирались на открытие выставочного зала «Калински джуэлри» на Бонд-стрит. Сара, в шикарном белом платье от Диора, сверкающая сапфирами и бриллиантами, стояла у отделанного стеклом и бронзой входа, чтобы встретить и проводить в зал гостей, лимузины которых подкатывали к подъезду. То и дело сверкали вспышки фотоаппаратов, знаменуя появление Марии Каллас, Али Хана и Элизабет Тейлор под сводами нежно-голубого навеса, на котором золотом была начертана заглавная буква «К» – символ компании «Калински джуэлри».
Сияли огни, официанты в белых костюмах подавали шампанское в хрустальных бокалах и икру на серебряных блюдах, и все это происходило на фоне ярко освещенных витрин, в которых сверкали ювелирные изделия на многие миллионы долларов.
С бесстрастным видом прохаживался султан – он мог позволить себе купить все; здесь были представители иностранных королевских фамилий, давно лишившиеся своих сокровищ и лелеявшие тайную надежду, что им может кое-что перепасть от «Калински джуэлри»; английские леди тайком посматривали на диадемы и мысленно сравнивали их со своими; жены прикидывали, что же им удастся выклянчить у мужей; любовницы с надеждой думали о предстоящем Рождестве.
На Диане было великолепное ожерелье из бриллиантов и изумрудов. Сара настояла, чтобы на этот вечер она позаимствовала его из запасов компании. Диана смотрела по сторонам, потрясенная окружающим богатством и одновременно вульгарностью. Что касается Гая, то он даже не пытался скрыть скуку. С бокалом шампанского в одной руке, небрежно сунув в карман брюк другую, он стоял так, словно считал ниже своего достоинства быть чем-то иным, нежели гостем, на этом явно коммерческом мероприятии.
В конце вечера Сара улучила момент и подошла к Диане.
– Как ты знаешь, я собираюсь возвратиться в Штаты через несколько дней, – сказала она с располагающей улыбкой, взяв под руку Диану, – и хочу поднести тебе небольшой подарок, дорогая. Могу я прийти к тебе завтра? Например, после полудня?
Диану застало врасплох дружелюбие свекрови. В последний раз она видела Сару на своей свадьбе с Гаем, и та была откровенно холодна с ней.
– Да, конечно, – автоматически ответила Диана. Гай мог вести себя грубо со своей матерью, но если так же будет поступать она, могут возникнуть неприятности, в этом Диана была уверена.
– Приходите к чаю. Только, боюсь, Гай будет играть в это время в теннис.
– Я знаю, – поспешно сказала Сара. – Значит, договорились. Приду обязательно.
На следующий день, в четыре часа пополудни, Сара приехала, привезя с собой черный кожаный чемодан, который вынес из машины человек, похожий на охранника.
– Давай сразу пройдем в твою спальню, дорогая, – с энтузиазмом предложила Сара. – Я хочу показать тебе то, что здесь находится, чтобы ты имела возможность выбрать.
Через несколько минут ошеломленная Диана наблюдала за тем, как Сара извлекает из чемодана обтянутые бархатом коробки с наборами сверкающих драгоценностей. Ожерелья, браслеты, серьги, броши с черными, розовыми, голубыми и канареечно-желтыми бриллиантами, голубые и желтые сапфиры, аквамарины небесного цвета, аметисты цвета темных фиалок, изумруды, сверкающие наподобие тигрового глаза.
– Ну, в конце концов это не светопреставление, – засмеялась Франческа.
– Что конкретно ты делаешь в Англии, Франческа? Я думал, что за всю эту операцию отвечаю я один, – сказал Гай, сделав глоток мартини и садясь между женщинами.
– Не беспокойся, Гай, – с сарказмом сказала Франческа. – Я здесь вовсе не для того, чтобы украсть твои лавры. Мама просто хочет быть уверенной, что декоратор сделает все так, как она запланировала.
– Я мог бы сделать это и сам.
– Она считает, что ты слишком загружен другими делами. Штат и все такое.
Гай пожал плечами:
– Все это делается. Чертовски занудная работенка. В первый и последний раз я занимаюсь подобными вещами. Это не мое амплуа. А мама платит мне довольно скудно.
– Она все еще надеется, что эта работа вдохновит тебя, что ты приедешь в Штаты и станешь президентом, – выложила всю правду Франческа. – Ты как, собираешься?
– Ни за что на свете! Мое будущее здесь, в Англии.
Франческа сдержала вздох облегчения. Десяти минут пребывания в одной комнате с Гаем хватило ей, чтобы понять, что они никогда не смогут работать вместе.
– Ты будешь завтра в выставочном зале?
– Завтра? – Гай поморщился и поднялся с дивана, чтобы вновь наполнить бокал. – Нет, завтра у меня другие дела.
– Хорошо. – Франческа плотно сжала зубы. В ней поднимался гнев. Это так характерно для Гая, подумала она. Они с дядей Генри как в воду глядели, полагая, что именно так все и будет.
На следующее утро Франческа появилась в новом просторном выставочном зале в девять тридцать и застала архитектора и дизайнера Энтони де Бомана за беседой. Архитектурные переделки были завершены, и сейчас шла оклейка стен голубыми шелковыми обоями. Работа была в полном разгаре.
Франческа посмотрела вокруг и осталась довольна. Эскизы оформления зала лежали на козлах, и она подошла, чтобы взглянуть на них. Не приходилось сомневаться, что этот зал будет одним из самых эффектных выставочных залов на Бонд-стрит, и Франческа испытала гордость за свою фирму.
В этот момент у входа в здание остановился средних лет мужчина в мятом темно-синем костюме, некоторое время потоптался перед дверью, очевидно, не вполне уверенный в том, что пришел по нужному адресу, и в конце концов решил все-таки войти.
– Чем могу помочь? – Франческа направилась к мужчине и встретилась со взглядом воспаленных и одновременно тусклых глаз. В нос ей ударил запах виски. Мужчина слегка покачивался. – Мне кажется, – сказала Франческа, надвигаясь на мужчину, чтобы выдворить его из помещения, – вы попали сюда по ошибке. Боюсь, мы еще не открыли магазин для торговли.
– А… гм… кто вы? – Мужчина бросил на нее непонимающий взгляд.
– Хозяйка магазина. Будьте добры покинуть зал! – Она выпрямилась во весь рост, чтобы выглядеть как можно более грозной.
Мужчина вдруг хихикнул.
– Вы не хозяйка! Я знаю хозяина, – пробормотал он.
– Я хозяйка! – твердо сказала Франческа.
– А как… как ваша фамилия? – заикаясь спросил мужчина.
– Эндрюс, – ответила она холодно, с неприязнью глядя в его лицо, покрытое красными пятнами. Больше всего на свете Франческа не любила пьяных, а стоявший перед ней мужчина, кажется, мог претендовать на лавры самого отпетого забулдыги.
– Эндрюс! Это п-правильно. Гай Эндрюс. Но вы не Гай Эндрюс! Я же знаю Гая Эндрюса! Он мой большой друг!
– А кто вы такой? – стараясь сохранять спокойствие, спросила Франческа.
– Я Эрнест Марш. Новый управляющий.
– Франческу необходимо остановить, Генри! Она выведет из себя кого угодно. – Сара Эндрюс наклонилась вперед, поставив локти на полированную поверхность старинного письменного стола.
Было десять часов утра, и она попросила Генри Лэнгхэма прийти в офис до начала заседания совета директоров компании, назначенного на девять тридцать.
Франческа вернулась из Лондона лишь накануне вечером. Но этому предшествовал звонок Гая, который поведал Саре, что там произошло.
– Но ведь мы услышим ее отчет на этом заседании, верно? – увещевающе произнес Генри. Ему следовало быть предельно осторожным в эти дни, лавируя между матерью и дочерью. Он должен поддерживать Сару, но одновременно весьма важно дать возможность Франческе работать так, чтобы ее несомненные таланты получили развитие.
Сара некоторое время изучала свои аккуратно наманикюренные ногти. Сегодня они были дымчато-розового цвета. На левой руке сверкал и переливался бриллиант в сорок пять каратов.
– Мне не нравится, что она вмешивается в дела, которые ее не касаются. – Голос Сары был тверд, как бриллиант. – Ее посылали в Лондон для того, чтобы проверить работу архитектора и дизайнера на Бонд-стрит. И ничего больше. А если судить по тому, что я слышала, она взяла бразды правления в свои руки и вела себя весьма предосудительно.
– Откуда вам это известно? Надо бы узнать все из первых рук.
– Я верю тому, что говорит Гай! – выкрикнула Сара. – Одно совершенно очевидно. Я не позволю ей снова лететь туда. Я сама отправлюсь на открытие и надеюсь, что ничего дурного там за это время не произойдет.
Генри смотрел на руки Сары и удивлялся, как у столь жесткой и бескомпромиссной женщины могут быть такие изящные руки.
– У вас есть еще какие-нибудь причины возражать против ее новой поездки в Лондон? – мягко спросил он. Какой-то всплеск интуиции подсказал ему этот вопрос.
Сара метнула на Генри быстрый взгляд. За эту секунду он успел заметить в ее глазах удивившую его уязвимость.
– Я не хочу, чтобы она опять виделась с Гаем.
На лице Генри отразилось удивление, отчего оно стало казаться еще более морщинистым.
– Почему?
Сара раздраженно вздохнула и поджала губы.
– Вполне очевидно, что ее появление рождает у Гая чувство, будто когда-нибудь «Калински джуэлри» перейдет к ней. Я уверена, Франческа делает все, чтобы он не приехал, и настраивает служащих компании против него. Гай сам сказал мне об этом по телефону вчера вечером.
Генри никак не отреагировал, однако подумал, что, по всей видимости, Гай снова принялся за свои старые трюки. Еще ребенком он всегда умудрялся представить дело так, будто во всем виновата Франческа, а он совершенно ни при чем.
– Лучше бы мы вообще не брали ее в компанию, – продолжала Сара. – Я подозревала, что это приведет к беде. Мы должны сделать все, чтобы вернуть Гая.
– Каким образом вы собираетесь это сделать? – На сей раз в голосе Генри зазвучали твердые нотки, чувствовалось, что в нем поднимается раздражение. У Сары была какая-то совершенно нелепая предубежденность против дочери. Меньше всего Генри хотелось видеть Гая у руля, командующим всеми ими. – Если Гай хочет остаться в Англии, то, черт возьми, что способно заставить его вернуться?
– В следующий раз я сама отправлюсь в Лондон.
– И вы надеетесь уговорить его вернуться? – скептически спросил Генри.
– Я не собираюсь говорить с ним на эту тему.
– В таком случае что вы собираетесь предпринять?
– Дорогой Генри, вы сегодня как-то не очень хорошо все схватываете. – При этом Сара почти кокетливо улыбнулась. – Что привлекает Диану больше всего в жизни? Почему, по вашему мнению, она преследовала Гая до тех пор, пока он не женился на ней?
На языке Генри вертелся ответ, что он не имеет понятия, но, мгновение подумав, он сказал:
– Так объясните мне.
– Деньги, разумеется! Что же еще? Диана, может, и относится к высшим слоям общества, но у Саттонов нет денег, а у молодой леди большие запросы. Я вынуждена была даже увеличить жалованье Гаю из-за ее экстравагантных желаний. Так всегда бывает с людьми, познавшим бедность. Стоит им дорваться до денег, и они уже не могут остановиться. – Сара достала из сумки золотую пудреницу и какое-то время внимательно изучала в зеркальце свое лицо.
– Вы меня удивляете. Я всегда считал Диану скромным и тихим созданием. На что же она тратит деньги? – осторожно спросил Генри.
Сара пожала плечами и со щелчком закрыла пудреницу.
– Откуда мне знать? Так или иначе, у меня есть план. Чему вы меня учили Генри? Нужно бить в слабое место – и в конечном итоге получишь то, что хочешь. Как видите, я способна кое-чему научиться, не правда ли?
На некоторое время Генри потерял дар речи и молча смотрел, как Сара складывает в папку какие-то документы.
– Люди должны жить так, как им хочется, – сказал он наконец. – Если Гай не желает жить в Нью-Йорке и работать на компанию, я полагаю, будет большой ошибкой принуждать его. Он будет чувствовать себя несчастным, и вы в конечном итоге – тоже.
– Вздор. – Сара быстро поднялась, разгладила черную юбку костюма, застегнула ладно сидящий на ней жакет. – Он будет вполне счастлив, когда поселится здесь. В конце концов, именно его дед основал «Калински джуэлри», и вполне справедливо, если он станет президентом после моей отставки.
– А Франческа? – Вопрос Генри повис в воздухе между ними, как если бы был чем-то материальным и ощутимым.
Сара подошла к филенчатым дверям, ведущим в зал заседаний, остановилась и повернулась к Генри:
– Она может проявить свои способности в отделе рекламы или где-то еще. И вообще ей пора замуж… Вы идете, Генри? Не станем заставлять всех ждать. И не забывайте, пожалуйста, что я жду от вас поддержки на этом заседании.
Генри молча поднялся и последовал за Сарой.
В это утро Франческа поднялась раньше обычного. Она заметно нервничала, понимая, что на совете директоров ее станут пытать с пристрастием. Разумеется, приятного в этом мало. Мать пристально наблюдала за всем, что делала Франческа в эти дни, ожидая, когда дочь совершит ошибку, примет неверное решение или когда ей просто-напросто все надоест. Франческа видела враждебность в глазах Сары, когда ее действия были удачными. Взгляд матери как бы говорил: «Я хотела бы, чтобы здесь работал Гай, а не ты». Франческа отдавала себе отчет в том, что, если Гай вернется, для нее это будет конец. Мать избавится от нее в мгновение ока. Сегодня она придет на заседание совета директоров с открытым забралом и будет твердо отстаивать свои убеждения. Она была уверена, что поступила правильно, что приняла единственно верное решение.
Франческа приняла душ, вымыла волосы и надела простой белый костюм от Шанель, отделанный черной тесьмой, с черной шелковой блузой. Золотые с жемчугом цепочки от «Калински джуэлри», а также серьги прекрасно сочетались с ее нарядом. Наконец, поразмыслив, она дополнила его черными на высоких каблуках туфлями из кожи ящерицы и такого же цвета сумочкой. Эффект получился потрясающий. Оставалось надеяться, что эффект от ее выступления будет нисколько не меньшим.
Когда Франческа появилась в выставочном зале на Пятой авеню, она не задерживаясь прошла к лифту, который доставил ее на десятый этаж, где находился зал заседаний совета директоров – просторное, обитое деревянными панелями помещение, на одной стене которого были окна, а на двух других висели портрет Говарда Дж. Уэйна, выполненный маслом, и небольшой пастельный портрет матери Говарда – Катерины Калински, именем которой названа компания, датированный 1900 годом. Франческа внешне была очень похожа на свою бабку. Портрет был единственной миниатюрной вещью в зале. В центре находился огромный стол красного дерева, вокруг которого располагалась дюжина кожаных кресел темно-бордового цвета. В торце стола стояло еще одно, более массивное кресло с подлокотниками – президентское кресло. Зал выглядел настолько величественным, что вселял трепет. На заседаниях никогда не звучали шутки. Никаких вольностей здесь не допускалось. Строго соблюдалась повестка дня, все замечания делались через председателя.
Когда в зал ворвалась Франческа, брызжущая молодостью и энергией, собравшиеся повернулись к ней, заулыбались и дружно сказали: «Доброе утро!» Даже самые уравновешенные и степенные директора размягчались под воздействием ее темперамента.
– Доброе утро! – ответила Франческа, окидывая взглядом собравшихся и думая, кто из них пожелает остаться с ней в дружеских отношениях после окончания заседания.
По одну сторону стола сидели Вальтер Джарвис – опытный банкир, проработавший директором почти двадцать лет, Макс Дицлер – крупный инвестор, Клинт Фридман и Тони Стейвэр и поныне работающие в качестве директоров, а рядом с ними – Крейг Гринуолт, отставной агент по продаже. С другой стороны восседали Сильвестр Бранд – в прошлом биржевик с Уолл-стрит, Шон Ричмонд, сколотивший состояние на продаже косметики, Моррис Эйотт и Дэн Уинтроп, которые также являлись директорами. Они владели пятнадцатью процентами акций.
Франческа заняла место между Моррисом и Дэном и открыла папку. Все смотрели на нее с таким любопытством, словно она была волшебницей и собиралась достать из шляпы кролика. Франческа положила доклад на стол перед собой, стараясь сдержать дрожь в руках. Ни в коем случае нельзя показать, что ее всю трясет. «Господи Боже, – вознесла она молитву, – надеюсь, что я все сделала правильно».
– Доброе утро, джентльмены.
Десять пар глаз смотрели на двустворчатую дверь, ведущую в офис президента. В зале установилась строгая тишина.
На пороге появилась Сара, элегантная, в черном костюме, с надменно поднятой головой. Она молча прошла к своему креслу, сопровождаемая Генри.
– Очень хорошо, джентльмены, – ледяным голосом проговорила она. – Поскольку все на месте, давайте начнем.
Она даже не засвидетельствовала присутствие на заседании дочери.
* * *
– Пункт третий, – объявила наконец Сара.Первый пункт повестки дня касался предлагаемой наценки на жемчуг, импортируемый из Японии. По второму пункту состоялась довольно продолжительная дискуссия относительно расходов на рекламу на предстоящий год. Теперь Франческа должна была дать отчет о своей поездке в Лондон, и все смотрели на нее весьма дружелюбно. В самом деле, будет даже приятно послушать о том, какие цвета и какой материал выбраны для оформления выставочного зала на Бонд-стрит, а также какую мебель и ковры планируется закупить. И лишь Сара смотрела прямо перед собой, словно что-то рассматривала на противоположной стене, и лицо ее напоминало непроницаемую маску.
– Должна сказать вам, джентльмены, – начала Франческа, – что увиденное в Лондоне повергло меня в настоящий шок. В мою задачу входило обсуждение с дизайнером характера ремонта и нового оформления филиала на Бонд-стрит. Однако выяснились прямо-таки вопиющие вещи, о которых я расскажу через минуту.
На лицах Клинта Фридмана и Морриса Эйотта появилась озабоченность, они сосредоточили все свое внимание на Франческе. В зале повисла напряженная тишина.
– Во время пребывания в Лондоне мне довелось увидеть только что назначенного управляющего – некого Эрнеста Марша. Я была настолько потрясена этой встречей, что возникла необходимость познакомиться с остальным набранным персоналом, – твердым голосом заявила Франческа.
Все взгляды были устремлены на Франческу, и она понимала, о чем они думали. Она молода и неопытна, и все сомневались в ее способностях. Эти сомнения она прочитала на лицах Макса Дицлера и Морриса Эйотта.
– Эрнест Марш, – продолжала Франческа, постукивая пальцами, – алкоголик. Его заместитель не имеет абсолютно никакого опыта. Последний раз он работал в магазине мужской одежды. Что касается других помощников и продавцов, то они совершенно не подходят для работы, где требуется знание дела и весьма важен внешний вид работника.
Макс, Моррис и Клинт почти одновременно повернули головы и вопросительно посмотрели на Сару, затем снова сосредоточили внимание на Франческе.
– Так что, собственно говоря, происходит? – пророкотал Макс.
Франческа встретила его взгляд:
– Я уволила большинство из них! Но нет причин для беспокойства, джентльмены! Я нашла им замену, вместо них пришли люди с отличными рекомендациями и солидным опытом.
Повисла напряженная тишина. Франческа чувствовала себя сейчас абсолютно спокойно. Пусть теперь высказывают свои суждения. Она знала, что поступила правильно, что это поможет отвести беду и не погубить репутацию «Калински джуэлри» в Соединенном Королевстве. Она действовала точно так же, как действовала бы в подобной ситуации ее мать. И если это показало Гая в дурном свете… Франческа поджала губы. Компания превыше всего.
Тишину прорезал резкий голос Сары:
– Я возьму под контроль все, что касается лондонского филиала. Тебе более нет необходимости вмешиваться в это дело, Франческа.
Франческа вспыхнула и взяла в руки лежащие перед ней бумаги.
– Очень хорошо. Вот сведения о новых служащих, – сказала она холодно, передавая их через стол матери.
– Четвертый пункт повестки, – возвестила Сара.
Франческе стало понятно, что дальнейшего обсуждения не будет. Гай поставил мать в щекотливое положение, но отвечать за это придется ей, Франческе. Спустя полчаса она сидела в своем офисе, все еще продолжая кипеть от гнева. Дверь открылась, и в комнату вошел Генри Лэнгхэм. Она настороженно подняла на него глаза.
– Чем могу помочь?
– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, золотко, – мягко сказал Генри. – Ты проделала огромную работу в Лондоне, и мне очень жаль, что тебе не позволено довести ее до конца.
– Вы могли бы заступиться за меня, дядя Генри, – заметила она.
– Я разговаривал с твоей матерью до заседания. Ей уже было известно, что произошло в Лондоне, но я не хотел быть втянутым в это, пока не узнаю от тебя все факты. Не беспокойся, я намерен сейчас поговорить с Сарой и вразумить ее, но не думаю, что она изменит свое решение лично отправиться в Лондон.
Франческа удивленно спросила:
– Откуда ей стало известно о том, что я делала в Лондоне?
– Кажется, Гай позвонил ей и все рассказал. Полагаю, что Марш пришел к нему и поднял грандиозный шум по поводу своего увольнения. Я уверен, что Гай восстановит его в должности, – пояснил Генри.
– Очень похоже! – воскликнула Франческа. – Гай всегда готов сделать все, чтобы навлечь на меня неприятности.
Генри тяжело опустился в кресло лицом к письменному столу Франчески и с любящей улыбкой сказал:
– Горбатого могила исправит, Франческа, но, как говорила моя бабушка, есть и другие способы убить кошку, не обязательно пытаться задушить ее маслом.
Франческа с трудом подавила улыбку. Генри всегда любил всякие пословицы и прибаутки. Они находились у него на каждый случай.
– Так что я должна делать? – спросила Франческа.
– Ты умная, честолюбивая и красивая, – сказал Генри. – При таком сочетании ты не можешь проиграть. Но позволь мне дать один практический совет. Если хочешь преуспеть, обращайся с матерью более дипломатично.
– Это каким же образом? – потребовала объяснений Франческа. – Боже мой, дядя Генри, она ведь обращается со мной как с ребенком! Ей доставляет величайшее удовольствие выставлять меня в неприглядном свете перед директорами. Почему она никогда не принимает в расчет мои чувства и переживания?
– Потому что твоя мать – женщина с очень непростым характером. Она управляет компанией около двадцати лет, на ее пути встречалось немало трудностей, и ты должна отдавать себе в этом отчет. Ты должна также помнить, что она уже не так молода и поэтому чувствует угрозу с твоей стороны.
– Угрозу с моей стороны? – изумленно переспросила Франческа. – Да с какой стати?! Она президент, она все держит в своих руках, как вы только что видели. Мне с таким трудом удалось пробраться в «Калински джуэлри» – исключительно с вашей помощью.
– Сара боится твоей молодости, боится, что ты перехватишь бразды правления, и у нее есть на то основания. Я полагаю, что это непременно произойдет, может быть, даже быстрее, чем ты думаешь. Не следует восстанавливать ее против себя. В улье не может быть двух маток.
На сей раз Франческа откровенно рассмеялась:
– Дядя Генри, с вами не соскучишься! Сейчас вы скажете: «Один стежок, сделанный вовремя, стоит десяти!» Так что же вы предлагаете мне делать, как вести себя с матерью? Насколько я понимаю, вся беда в том, что она хочет видеть в компании Гая, а не меня.
– Тебе надо продумать, как остудить это ее желание, не отказываясь от своих планов.
Франческа наклонилась вперед и решительно сказала:
– Дело в том, что в конечном итоге я стремлюсь стать во главе компании. Я не хочу, чтобы Гай путался здесь и действовал как дилетант, принося вред «Калински джуэлри». Я знаю, что когда-нибудь смогу принять управление из рук матери и сделать компанию одной из самых крупных в мире. Да, я хочу этого. Это очень плохо, дядя Генри?
– В этом нет ничего плохого, золотко, и я знаю, что у тебя есть способности для этого. На твоей стороне время, и ты сможешь доказать свое превосходство над Гаем, если он когда-либо вернется. Я только советую тебе обуздать свое нетерпение, быть тактичной и не гладить Сару против шерсти.
Франческа тяжело вздохнула:
– Я знаю, что вы правы. Но дело в том, что нужно очень многое сделать сейчас. Картье и Тиффани рвутся вперед, да и другие ювелирные компании тоже. У нас нет времени, чтобы топтаться на месте. Я хочу идти в ногу со всеми новшествами.
– Я знаю и прекрасно тебя понимаю. – Генри тяжело поднялся из своего кресла. – Мне нужно поговорить с Сарой. Давай встретимся с тобой через пару дней. Мы могли бы обсудить некоторые из твоих идей, и я буду счастлив дать тебе совет, как провести их через совет директоров. Тише едешь, дальше будешь, – добавил он.
– Спасибо, дядя Генри. – Франческа встала и проводила его до двери. – Вы настоящий ангел.
Однако стоило Франческе снова сесть за стол, как к ней вернулись мрачные мысли. Что бы и как бы она ни делала, Гай в глазах Сары всегда будет прав. Ведь совершенно очевидно, что Гай действовал безответственно и глупо, он готов был доверить управление лондонским филиалом своим дружкам, не имеющим понятия о том, как вести дела, и тем не менее Сара обвинила ее в том, что она сует нос не в свое дело!
«Господи, помоги всем нам, если матери удастся уговорить Гая вернуться в Нью-Йорк», – подумала Франческа.
Богачи, знаменитости, титулованные и занимающие высокое положение люди собирались на открытие выставочного зала «Калински джуэлри» на Бонд-стрит. Сара, в шикарном белом платье от Диора, сверкающая сапфирами и бриллиантами, стояла у отделанного стеклом и бронзой входа, чтобы встретить и проводить в зал гостей, лимузины которых подкатывали к подъезду. То и дело сверкали вспышки фотоаппаратов, знаменуя появление Марии Каллас, Али Хана и Элизабет Тейлор под сводами нежно-голубого навеса, на котором золотом была начертана заглавная буква «К» – символ компании «Калински джуэлри».
Сияли огни, официанты в белых костюмах подавали шампанское в хрустальных бокалах и икру на серебряных блюдах, и все это происходило на фоне ярко освещенных витрин, в которых сверкали ювелирные изделия на многие миллионы долларов.
С бесстрастным видом прохаживался султан – он мог позволить себе купить все; здесь были представители иностранных королевских фамилий, давно лишившиеся своих сокровищ и лелеявшие тайную надежду, что им может кое-что перепасть от «Калински джуэлри»; английские леди тайком посматривали на диадемы и мысленно сравнивали их со своими; жены прикидывали, что же им удастся выклянчить у мужей; любовницы с надеждой думали о предстоящем Рождестве.
На Диане было великолепное ожерелье из бриллиантов и изумрудов. Сара настояла, чтобы на этот вечер она позаимствовала его из запасов компании. Диана смотрела по сторонам, потрясенная окружающим богатством и одновременно вульгарностью. Что касается Гая, то он даже не пытался скрыть скуку. С бокалом шампанского в одной руке, небрежно сунув в карман брюк другую, он стоял так, словно считал ниже своего достоинства быть чем-то иным, нежели гостем, на этом явно коммерческом мероприятии.
В конце вечера Сара улучила момент и подошла к Диане.
– Как ты знаешь, я собираюсь возвратиться в Штаты через несколько дней, – сказала она с располагающей улыбкой, взяв под руку Диану, – и хочу поднести тебе небольшой подарок, дорогая. Могу я прийти к тебе завтра? Например, после полудня?
Диану застало врасплох дружелюбие свекрови. В последний раз она видела Сару на своей свадьбе с Гаем, и та была откровенно холодна с ней.
– Да, конечно, – автоматически ответила Диана. Гай мог вести себя грубо со своей матерью, но если так же будет поступать она, могут возникнуть неприятности, в этом Диана была уверена.
– Приходите к чаю. Только, боюсь, Гай будет играть в это время в теннис.
– Я знаю, – поспешно сказала Сара. – Значит, договорились. Приду обязательно.
На следующий день, в четыре часа пополудни, Сара приехала, привезя с собой черный кожаный чемодан, который вынес из машины человек, похожий на охранника.
– Давай сразу пройдем в твою спальню, дорогая, – с энтузиазмом предложила Сара. – Я хочу показать тебе то, что здесь находится, чтобы ты имела возможность выбрать.
Через несколько минут ошеломленная Диана наблюдала за тем, как Сара извлекает из чемодана обтянутые бархатом коробки с наборами сверкающих драгоценностей. Ожерелья, браслеты, серьги, броши с черными, розовыми, голубыми и канареечно-желтыми бриллиантами, голубые и желтые сапфиры, аквамарины небесного цвета, аметисты цвета темных фиалок, изумруды, сверкающие наподобие тигрового глаза.