Страница:
– Вот теперь вы полноправный член нашей семьи. Вы понравились Джинджеру.
– Вы очень добры, леди Грэхем, – дрожащим голосом откликнулась Трот. – Но дело в том, что мы с Кайлом были знакомы всего несколько недель, и я не уверена, что наш брак признают законным. Я приехала лишь затем, чтобы сообщить вам печальную весть. Я не заслужила право быть членом вашей семьи.
Мериэл ласково коснулась ее руки.
– Расскажите мне все.
Глубоко вздохнув, Трот изложила обстоятельства своего брака. Мериэл слушала внимательно, ничем не выдавая ни недовольства, ни осуждения. Дослушав, она заключила:
– Необычно, но правдоподобно. А что касается законности церемонии… – Она вздохнула. – Это спорный вопрос, тем более что Кайл мертв. Конечно, брачного контракта у вас нет, но, как вдова, вы имеете право на часть наследства и личную собственность Кайла, что обеспечит вам комфорт и независимость. Уверена, об этом и мечтал Кайл.
– Но я не могу принять его состояние! Он меня не любил. Просто считал своим долгом опекать меня.
– А вы его любили?
Трот затаила дыхание. Ей следовало бы ответить отрицательно, но она не смогла.
Прочитав ответ в глазах собеседницы, Мериэл тихо сказала:
– Хорошо, что в предсмертный час рядом с ним был человек, любящий его. Никто не станет оспаривать ваше право наследования.
Трот закрыла глаза ладонью, еле сдерживая слезы. От наследства она отказывалась не по глупости, гораздо важнее для нее было признание родных Кайла. Впервые после смерти отца она почувствовала себя частью семьи.
– Вы… очень добры ко мне. Но неужели вам не страшно принять в семью такую женщину, как я, существо из чуждого вам мира?
– Долгие годы я сама была чужой в родном доме. С миром нас связывает любовь, а вы любили Кайла, – мягко возразила Мериэл. – Наш дом станет вашим, пока вы сами не пожелаете покинуть его.
Слезы вновь подступили к глазам Трот, вместе с ними началось исцеление.
11
– Да, будьте любезны. Ваши вина превосходны. – Дождавшись, когда слуга наполнит бокал, Кайл отпил небольшой глоток. Гэвин заранее предупредил его, что им придется отведать не меньше тридцати блюд, трапеза затянется на пять-шесть часов, поэтому следует помнить об умеренности.
Кайл охотно принял приглашение Чэнгуа, понимая, что ему вряд ли представится другой случай увидеть настоящий китайский дом. Жилище купца оказалось просторным и вместе с тем величественным сооружением, настоящим дворцом с причудливо изогнутыми крышами, внутренними двориками и мраморными полами. Обед тоже производил неизгладимое впечатление. На галерее играли музыканты, на стол подавали французские, английские и китайские кушанья на изысканной фарфоровой посуде, которую меняли так же часто, как и блюда. Но по меркам гильдии, такой обед заслуживал название скромного.
Движимый любопытством, Кайл неизменно выбирал китайские блюда. Их вид, вкус и аромат были необычными, но почти всегда пикантными и изумительными.
Заметив, что гость попросил принести ему китайские палочки для еды, Чэнгуа осведомился:
– Вам интересны наши обычаи, милорд?
– Чрезвычайно! Культура вашего народа – одна из самых древних на земле. Варвар не вправе надеяться постичь всю ее глубину, но я не прочь хотя бы предпринять такую попытку.
Выслушав столь лестное заявление, Чэнгуа согласно кивнул:
– Взаимопонимание между народами принесет пользу всем нам.
Решив, что лучшего случая ему не представится, Кайл спросил:
– Нельзя ли мне совершить поездку по вашей стране? Разумеется, в сопровождении стражников во избежание беды, или с иезуитами, которым известны ваши обычаи.
Глаза Чэнгуа потемнели.
– Это будет… весьма затруднительно. Очень затруднительно.
Кайл уже знал, что китайцы избегают недвусмысленных отказов, поэтому слова торговца «очень затруднительно» равносильны возгласу англичанина: «Ни в коем случае!» Не желая ставить хозяина дома в неловкое положение, Кайл примирительно произнес:
– Может быть, когда-нибудь в будущем, когда узы между нашими народами окрепнут, такое путешествие станет возможным.
– Да, – с облегчением подтвердил Чэнгуа. – Когда-нибудь. – И он повернулся к Уильяму Бойнтону, тайпену Ост-Индской компании, сидящему с другой стороны.
Кайл надеялся увидеть Трот, но она не появлялась. Он гадал, не прячется ли она за резной ширмой, заменяющей одну из стен столовой. Изредка оттуда доносилось приглушенное хихиканье, и Кайл догадался, что из-за ширм за гостями хозяина наблюдают женщины дома. Впрочем, здесь Трот не считали женщиной.
После пятнадцатого блюда хозяин объявил перерыв, за время которого в столовой предстояло установить помост для артистов. Пока убирали посуду, Кайл спросил Чэнгуа:
– Можно ли пройтись по саду? Я хотел бы полюбоваться им.
– Сделайте одолжение. Вид сада радует душу, как хороший обед радует тело.
Довольный шансом размять ноги, Кайл вышел из дома, хотя столовая располагалась на открытой веранде, поэтому переход из нее в сад казался почти незаметным. Когда Кайл вместе с другими иностранцами прибыл в дом, Чэнгуа сам провел их по восхитительному, ухоженному саду. Несколько акров земли занимали рукотворные холмы и пещеры, вода из Жемчужной реки питала разветвленную сеть искусственных ручьев и прудов, заросших лилиями. Нигде не было видно ни единой прямой дорожки.
Уже возвращаясь в дом из отдаленного уголка сада, Кайл залюбовался прудом и увидел, как две тени проскользнули в восьмиугольный павильон, построенный у самой воды. Уверенный, что высокой женщиной может быть только Трот, Кайл обогнул пруд, торопясь догнать ее.
Он уже приближался к павильону, когда маленькая, ярко одетая женщина выпорхнула из двери, грациозно перебирая немыслимо крохотными ступнями. Прежде чем скрыться за декоративным валуном, женщина обернулась, прикрыв нижнюю часть лица платком. Она хихикнула, лукаво блеснула черными глазами и исчезла.
Пораженный своей первой встречей со знатной китайской дамой, Кайл еще смотрел ей вслед, когда услышал знакомый голос:
– Лин Лин очень красива, правда? Она четвертая жена Чэнгуа.
Кайл обернулся к Трот, с непроницаемым видом стоящей в дверях павильона.
– Надеюсь, я не нарушил какой-нибудь запрет тем, что взглянул на нее.
– Ничего страшного не произошло. Подозреваю, Лин Лин будет гордиться тем, что своими глазами видела варвара.
– Я всегда к услугам прекрасных дам. – Кайл вгляделся в лицо Трот. Ее волосы были заплетены в косу, холодная красота скульптурного лица волновала его сильнее, чем кукольное личико только что улизнувшей китаянки. Кайл напомнил себе, что питать подобный интерес к Трот нелепо. Она не из тех женщин, с которыми можно переспать и тут же забыть о них. Они живут на разных концах света. – Вы не появлялись в «Торговом доме Эллиота» с тех пор, как мы побывали в лавках. Я утомил вас?
– Мои услуги понадобились в Английской фактории, милорд. – Трот потупилась. – Я очень благодарна вам за подарки. На редкость удачный выбор.
– Я рад, что они пришлись вам по душе. – Пытаясь представить себе, как выглядела бы Трот в женской одежде, Кайл вошел вслед за ней в павильон. Это был чайный домик с резными стенами, напоминающими кружево. Низкий восьмиугольный столик стоял посреди единственной комнаты, повторяя форму самого павильона, вдоль стен тянулись скамьи с разбросанными по ним подушками. – Какая прелесть! Это ваш излюбленный уголок?
Трот опустилась на скамью.
– Я иногда медитирую здесь. По-моему, во всем мире не найти сада прекраснее, чем этот.
Кайл тоже сел, умышленно выбрав скамью вдоль противоположной стены домика.
– Сад моей невестки не уступит этому. Они совершенно разные, но выбрать из них лучший никому не под силу.
– А я никогда не видела настоящего английского сада.
Кайл вгляделся в линии ее шеи, изящество которых подчеркивал тусклый свет.
– Возраст сада в Уорфилд-парке, имении моего брата и его жены, исчисляется шестью или семью веками, каждое поколение хозяев любовно ухаживало за ним, привнося что-то новое.
– Правда? А я думала, по сравнению с Китаем Англия очень молодая страна.
– Да, таких храмов, как Хошань, в ней нет, – пустил пробный шар Кайл.
– Говорят, Хошань выстроил сам Будда. Конечно, это всего лишь легенда, ведь Будда жил в Индии, а не в Китае, но все-таки храм очень древний.
– Вы там бывали?
– Нет, но бывал мой хозяин, Чэнгуа. У него в кабинете висит свиток с изображением храма.
Все попытки Кайла добиться разрешения на путешествие по Китаю законным путем оказались тщетными, и он решил, что пришло время прибегнуть к хитрости.
– Я полжизни мечтал побывать в Хошане. Вы не знаете, кто мог бы проводить меня туда?
– Даже не думайте об этом! Вас не выпустят из Кантона, а о путешествии по стране не может быть и речи…
– Да-да, знаю – фань цюй заметны, как жирафы, – нетерпеливо перебил Кайл. – Все это я уже слышал, но ведь должен же быть какой-то способ! А если я отправлюсь в путешествие в паланкине, чтобы никто не видел моего уродливого лица?
Трот воззрилась на него.
– Вы шутите?
– Ничуть. – Кайл подался вперед. – Если вы поставляете сведения купцам, у вас должны быть знакомые не только среди знати, но и среди простолюдинов. Наверняка найдется человек, который согласится быть моим проводником, – разумеется, за щедрое вознаграждение.
Вскочив, Трот принялась вышагивать по павильону, как раздраженная тигрица.
– Это очень опасно. В сеттльменте вы находитесь под защитой, но за его пределами с вами может случиться что угодно. Несмотря на все ухищрения, вас мгновенно разоблачат: вы пахнете, как «заморский дьявол».
– Чем плох мой запах? – опешил Кайл.
– Фань цюй едят слишком много мяса. И потом, вы слишком высоки ростом, и у вас странное лицо.
– А если я забинтую лицо и голову, будто раненый?
Трот задумчиво отозвалась:
– В храм Хошань многие приходят за исцелением. С трудом сдерживая ликование, Кайл подхватил:
– А если я несколько недель буду есть только китайскую пищу, мой запах изменится. Что еще я должен предусмотреть?
– Но почему для вас это так важно? Вы хотите побывать там, куда не ступала нога европейца, чтобы было чем похвастаться перед друзьями? Или вам не терпится посмеяться над языческими суевериями?
– Ни в коем случае, – с расстановкой ответил Кайл. – Изображение храма Хошань нашлось в папке с китайскими рисунками, которую я купил вскоре после смерти матери. Этот рисунок напоминал небесное видение, он запечатлел святыню несравненной красоты, будто парящую в горах на другом конце света. Мне… вдруг представилось, что дух моей матери обрел там покой. Понимаю, это звучит нелепо, но в подобных мыслях я находил утешение. – Кайл не добавил, что в ту пору особенно нуждался в утешении, поскольку они с братом быстро отдалялись и становились чужими.
– Существуют и менее рискованные способы увидеть красоту и святость.
Не зная, чем объяснить свое стремление, которое он и сам не понимал до конца, Кайл сказал:
– Неужели у вас никогда не было сокровенной мечты, завладевшей вашими сердцем и душой?
– Когда-то я часто мечтала, – еле слышно призналась Трот.
Она выглядела такой одинокой, что Кайлу захотелось подойти и взять ее за руку. Но он не шелохнулся.
– Тогда вы в состоянии понять, почему мне так важно побывать в храме. Это… своего рода духовный поиск. Так вы найдете человека, который согласится проводить меня до Хошаня? Я отправился бы туда и в одиночку, но все вокруг в один голос заявляют, что это невозможно.
Трот засмотрелась на неподвижную гладь пруда сквозь кружевную резьбу стены. Неужели на другом конце света и вправду существует столь же прекрасный сад?
– Если вас схватят, наказание понесет Чэнгуа.
– Ему или его близким грозит смерть?
Трот нахмурилась.
– Очень может быть, но вряд ли правительство решится уничтожить главу гильдии, который приносит огромную прибыль городу и императорской казне. И все-таки Чэнгуа придется заплатить огромную сумму.
– Купцов гунхана постоянно облагают пошлинами, и это никого не удивляет. А если это случится по моей вине, я возмещу Чэнгуа ущерб. – Его голос звучал все настойчивее. – Но я действительно не понимаю, что опасного в моей просьбе. До храма всего сотня миль, мы доберемся туда за какие-нибудь две недели. Я готов сделать все, лишь бы выбраться из города незамеченным. Мне понадобится только надежный проводник.
Две недели. А может, и больше, если они уплывут на одном корабле.
Но на борту корабля он снова станет лордом, а она – ничтожеством. Зато по пути в Хошань они будут просто спутниками, мужчиной и женщиной. И может статься, исполнится и ее вторая заветная мечта…
12
– Вы очень добры, леди Грэхем, – дрожащим голосом откликнулась Трот. – Но дело в том, что мы с Кайлом были знакомы всего несколько недель, и я не уверена, что наш брак признают законным. Я приехала лишь затем, чтобы сообщить вам печальную весть. Я не заслужила право быть членом вашей семьи.
Мериэл ласково коснулась ее руки.
– Расскажите мне все.
Глубоко вздохнув, Трот изложила обстоятельства своего брака. Мериэл слушала внимательно, ничем не выдавая ни недовольства, ни осуждения. Дослушав, она заключила:
– Необычно, но правдоподобно. А что касается законности церемонии… – Она вздохнула. – Это спорный вопрос, тем более что Кайл мертв. Конечно, брачного контракта у вас нет, но, как вдова, вы имеете право на часть наследства и личную собственность Кайла, что обеспечит вам комфорт и независимость. Уверена, об этом и мечтал Кайл.
– Но я не могу принять его состояние! Он меня не любил. Просто считал своим долгом опекать меня.
– А вы его любили?
Трот затаила дыхание. Ей следовало бы ответить отрицательно, но она не смогла.
Прочитав ответ в глазах собеседницы, Мериэл тихо сказала:
– Хорошо, что в предсмертный час рядом с ним был человек, любящий его. Никто не станет оспаривать ваше право наследования.
Трот закрыла глаза ладонью, еле сдерживая слезы. От наследства она отказывалась не по глупости, гораздо важнее для нее было признание родных Кайла. Впервые после смерти отца она почувствовала себя частью семьи.
– Вы… очень добры ко мне. Но неужели вам не страшно принять в семью такую женщину, как я, существо из чуждого вам мира?
– Долгие годы я сама была чужой в родном доме. С миром нас связывает любовь, а вы любили Кайла, – мягко возразила Мериэл. – Наш дом станет вашим, пока вы сами не пожелаете покинуть его.
Слезы вновь подступили к глазам Трот, вместе с ними началось исцеление.
11
Кантон, Китай
Весна 1832 года
– Еще вина, лорд Максвелл? – Чэнгуа подался вперед, угадывая желания гостя.– Да, будьте любезны. Ваши вина превосходны. – Дождавшись, когда слуга наполнит бокал, Кайл отпил небольшой глоток. Гэвин заранее предупредил его, что им придется отведать не меньше тридцати блюд, трапеза затянется на пять-шесть часов, поэтому следует помнить об умеренности.
Кайл охотно принял приглашение Чэнгуа, понимая, что ему вряд ли представится другой случай увидеть настоящий китайский дом. Жилище купца оказалось просторным и вместе с тем величественным сооружением, настоящим дворцом с причудливо изогнутыми крышами, внутренними двориками и мраморными полами. Обед тоже производил неизгладимое впечатление. На галерее играли музыканты, на стол подавали французские, английские и китайские кушанья на изысканной фарфоровой посуде, которую меняли так же часто, как и блюда. Но по меркам гильдии, такой обед заслуживал название скромного.
Движимый любопытством, Кайл неизменно выбирал китайские блюда. Их вид, вкус и аромат были необычными, но почти всегда пикантными и изумительными.
Заметив, что гость попросил принести ему китайские палочки для еды, Чэнгуа осведомился:
– Вам интересны наши обычаи, милорд?
– Чрезвычайно! Культура вашего народа – одна из самых древних на земле. Варвар не вправе надеяться постичь всю ее глубину, но я не прочь хотя бы предпринять такую попытку.
Выслушав столь лестное заявление, Чэнгуа согласно кивнул:
– Взаимопонимание между народами принесет пользу всем нам.
Решив, что лучшего случая ему не представится, Кайл спросил:
– Нельзя ли мне совершить поездку по вашей стране? Разумеется, в сопровождении стражников во избежание беды, или с иезуитами, которым известны ваши обычаи.
Глаза Чэнгуа потемнели.
– Это будет… весьма затруднительно. Очень затруднительно.
Кайл уже знал, что китайцы избегают недвусмысленных отказов, поэтому слова торговца «очень затруднительно» равносильны возгласу англичанина: «Ни в коем случае!» Не желая ставить хозяина дома в неловкое положение, Кайл примирительно произнес:
– Может быть, когда-нибудь в будущем, когда узы между нашими народами окрепнут, такое путешествие станет возможным.
– Да, – с облегчением подтвердил Чэнгуа. – Когда-нибудь. – И он повернулся к Уильяму Бойнтону, тайпену Ост-Индской компании, сидящему с другой стороны.
Кайл надеялся увидеть Трот, но она не появлялась. Он гадал, не прячется ли она за резной ширмой, заменяющей одну из стен столовой. Изредка оттуда доносилось приглушенное хихиканье, и Кайл догадался, что из-за ширм за гостями хозяина наблюдают женщины дома. Впрочем, здесь Трот не считали женщиной.
После пятнадцатого блюда хозяин объявил перерыв, за время которого в столовой предстояло установить помост для артистов. Пока убирали посуду, Кайл спросил Чэнгуа:
– Можно ли пройтись по саду? Я хотел бы полюбоваться им.
– Сделайте одолжение. Вид сада радует душу, как хороший обед радует тело.
Довольный шансом размять ноги, Кайл вышел из дома, хотя столовая располагалась на открытой веранде, поэтому переход из нее в сад казался почти незаметным. Когда Кайл вместе с другими иностранцами прибыл в дом, Чэнгуа сам провел их по восхитительному, ухоженному саду. Несколько акров земли занимали рукотворные холмы и пещеры, вода из Жемчужной реки питала разветвленную сеть искусственных ручьев и прудов, заросших лилиями. Нигде не было видно ни единой прямой дорожки.
Уже возвращаясь в дом из отдаленного уголка сада, Кайл залюбовался прудом и увидел, как две тени проскользнули в восьмиугольный павильон, построенный у самой воды. Уверенный, что высокой женщиной может быть только Трот, Кайл обогнул пруд, торопясь догнать ее.
Он уже приближался к павильону, когда маленькая, ярко одетая женщина выпорхнула из двери, грациозно перебирая немыслимо крохотными ступнями. Прежде чем скрыться за декоративным валуном, женщина обернулась, прикрыв нижнюю часть лица платком. Она хихикнула, лукаво блеснула черными глазами и исчезла.
Пораженный своей первой встречей со знатной китайской дамой, Кайл еще смотрел ей вслед, когда услышал знакомый голос:
– Лин Лин очень красива, правда? Она четвертая жена Чэнгуа.
Кайл обернулся к Трот, с непроницаемым видом стоящей в дверях павильона.
– Надеюсь, я не нарушил какой-нибудь запрет тем, что взглянул на нее.
– Ничего страшного не произошло. Подозреваю, Лин Лин будет гордиться тем, что своими глазами видела варвара.
– Я всегда к услугам прекрасных дам. – Кайл вгляделся в лицо Трот. Ее волосы были заплетены в косу, холодная красота скульптурного лица волновала его сильнее, чем кукольное личико только что улизнувшей китаянки. Кайл напомнил себе, что питать подобный интерес к Трот нелепо. Она не из тех женщин, с которыми можно переспать и тут же забыть о них. Они живут на разных концах света. – Вы не появлялись в «Торговом доме Эллиота» с тех пор, как мы побывали в лавках. Я утомил вас?
– Мои услуги понадобились в Английской фактории, милорд. – Трот потупилась. – Я очень благодарна вам за подарки. На редкость удачный выбор.
– Я рад, что они пришлись вам по душе. – Пытаясь представить себе, как выглядела бы Трот в женской одежде, Кайл вошел вслед за ней в павильон. Это был чайный домик с резными стенами, напоминающими кружево. Низкий восьмиугольный столик стоял посреди единственной комнаты, повторяя форму самого павильона, вдоль стен тянулись скамьи с разбросанными по ним подушками. – Какая прелесть! Это ваш излюбленный уголок?
Трот опустилась на скамью.
– Я иногда медитирую здесь. По-моему, во всем мире не найти сада прекраснее, чем этот.
Кайл тоже сел, умышленно выбрав скамью вдоль противоположной стены домика.
– Сад моей невестки не уступит этому. Они совершенно разные, но выбрать из них лучший никому не под силу.
– А я никогда не видела настоящего английского сада.
Кайл вгляделся в линии ее шеи, изящество которых подчеркивал тусклый свет.
– Возраст сада в Уорфилд-парке, имении моего брата и его жены, исчисляется шестью или семью веками, каждое поколение хозяев любовно ухаживало за ним, привнося что-то новое.
– Правда? А я думала, по сравнению с Китаем Англия очень молодая страна.
– Да, таких храмов, как Хошань, в ней нет, – пустил пробный шар Кайл.
– Говорят, Хошань выстроил сам Будда. Конечно, это всего лишь легенда, ведь Будда жил в Индии, а не в Китае, но все-таки храм очень древний.
– Вы там бывали?
– Нет, но бывал мой хозяин, Чэнгуа. У него в кабинете висит свиток с изображением храма.
Все попытки Кайла добиться разрешения на путешествие по Китаю законным путем оказались тщетными, и он решил, что пришло время прибегнуть к хитрости.
– Я полжизни мечтал побывать в Хошане. Вы не знаете, кто мог бы проводить меня туда?
– Даже не думайте об этом! Вас не выпустят из Кантона, а о путешествии по стране не может быть и речи…
– Да-да, знаю – фань цюй заметны, как жирафы, – нетерпеливо перебил Кайл. – Все это я уже слышал, но ведь должен же быть какой-то способ! А если я отправлюсь в путешествие в паланкине, чтобы никто не видел моего уродливого лица?
Трот воззрилась на него.
– Вы шутите?
– Ничуть. – Кайл подался вперед. – Если вы поставляете сведения купцам, у вас должны быть знакомые не только среди знати, но и среди простолюдинов. Наверняка найдется человек, который согласится быть моим проводником, – разумеется, за щедрое вознаграждение.
Вскочив, Трот принялась вышагивать по павильону, как раздраженная тигрица.
– Это очень опасно. В сеттльменте вы находитесь под защитой, но за его пределами с вами может случиться что угодно. Несмотря на все ухищрения, вас мгновенно разоблачат: вы пахнете, как «заморский дьявол».
– Чем плох мой запах? – опешил Кайл.
– Фань цюй едят слишком много мяса. И потом, вы слишком высоки ростом, и у вас странное лицо.
– А если я забинтую лицо и голову, будто раненый?
Трот задумчиво отозвалась:
– В храм Хошань многие приходят за исцелением. С трудом сдерживая ликование, Кайл подхватил:
– А если я несколько недель буду есть только китайскую пищу, мой запах изменится. Что еще я должен предусмотреть?
– Но почему для вас это так важно? Вы хотите побывать там, куда не ступала нога европейца, чтобы было чем похвастаться перед друзьями? Или вам не терпится посмеяться над языческими суевериями?
– Ни в коем случае, – с расстановкой ответил Кайл. – Изображение храма Хошань нашлось в папке с китайскими рисунками, которую я купил вскоре после смерти матери. Этот рисунок напоминал небесное видение, он запечатлел святыню несравненной красоты, будто парящую в горах на другом конце света. Мне… вдруг представилось, что дух моей матери обрел там покой. Понимаю, это звучит нелепо, но в подобных мыслях я находил утешение. – Кайл не добавил, что в ту пору особенно нуждался в утешении, поскольку они с братом быстро отдалялись и становились чужими.
– Существуют и менее рискованные способы увидеть красоту и святость.
Не зная, чем объяснить свое стремление, которое он и сам не понимал до конца, Кайл сказал:
– Неужели у вас никогда не было сокровенной мечты, завладевшей вашими сердцем и душой?
– Когда-то я часто мечтала, – еле слышно призналась Трот.
Она выглядела такой одинокой, что Кайлу захотелось подойти и взять ее за руку. Но он не шелохнулся.
– Тогда вы в состоянии понять, почему мне так важно побывать в храме. Это… своего рода духовный поиск. Так вы найдете человека, который согласится проводить меня до Хошаня? Я отправился бы туда и в одиночку, но все вокруг в один голос заявляют, что это невозможно.
Трот засмотрелась на неподвижную гладь пруда сквозь кружевную резьбу стены. Неужели на другом конце света и вправду существует столь же прекрасный сад?
– Если вас схватят, наказание понесет Чэнгуа.
– Ему или его близким грозит смерть?
Трот нахмурилась.
– Очень может быть, но вряд ли правительство решится уничтожить главу гильдии, который приносит огромную прибыль городу и императорской казне. И все-таки Чэнгуа придется заплатить огромную сумму.
– Купцов гунхана постоянно облагают пошлинами, и это никого не удивляет. А если это случится по моей вине, я возмещу Чэнгуа ущерб. – Его голос звучал все настойчивее. – Но я действительно не понимаю, что опасного в моей просьбе. До храма всего сотня миль, мы доберемся туда за какие-нибудь две недели. Я готов сделать все, лишь бы выбраться из города незамеченным. Мне понадобится только надежный проводник.
Две недели. А может, и больше, если они уплывут на одном корабле.
Но на борту корабля он снова станет лордом, а она – ничтожеством. Зато по пути в Хошань они будут просто спутниками, мужчиной и женщиной. И может статься, исполнится и ее вторая заветная мечта…
12
Кайл наполнил ароматным чаем две чашки.
– Я испробовал различные сочетания ароматов. Что ты скажешь об этом?
Гэвин сделал глоток.
– Изумительно. Чем это так приятно пахнет?
– Бергамотом. Я нашел его в лавке на улице Тринадцати факторий и решил, что он затмит не только обычный апельсин, но и лимон.
– Запиши для меня, сколько бергамота ты добавлял в чай, чтобы мы изготовили партию такой же смеси. Но никому не проболтайся про наш секретный ингредиент, и тогда мы оставим всех конкурентов далеко позади. – Гэвин отпил еще чаю. – Мы назовем этот сорт «Лорд Максвелл».
Кайл поморщился.
– Мой отец будет шокирован, узнав, что наш фамильный титул красуется на упаковках чая.
– Ты уверен? «Граф Рексхэм» звучит еще лучше.
– Только не это!
– Ну хорошо… тогда назовем его «Графским чаем». И твоему отцу будет нечего возразить.
– Пожалуй, да. Но все-таки ты неисправимый сноб.
– Просто расчетливый делец. Благодаря «Графскому чаю» «Торговый дом Эллиота» разбогатеет. Считай, что ты уже искупил свою праздность, которой предавался даже здесь, в Кантоне. – Гэвин снова наполнил свою чашку. – Торговый сезон заканчивается. Ты доволен визитом?
– Китай удивителен. – Кайл решил, что пришло время поведать другу важную новость. – С тобой в Макао я не поплыву. Я отправляюсь в храм Хошань.
Гэвин выругался.
– А я надеялся, что ты давно отказался от этой безумной затеи. Неужели какой-нибудь местный проходимец согласился стать твоим проводником? Кайл, это очень опасно!
– Мой проводник – не проходимец, а Цзинь Кан.
Гэвин со стуком опустил чашку на блюдце.
– Проклятие, я думал, что у этого малого есть голова на плечах!
Кайл уже обсудил с Трот предстоящий разговор с Гэвином.
– С головой у него все в порядке. Когда я спросил, есть ли среди его знакомых кто-нибудь, кто согласится стать моим проводником, он сам вызвался проводить меня. Дело в том, что он наполовину шотландец, ему нужна моя помощь, чтобы перебраться в Англию.
– Боже милостивый! Он так старательно прячет лицо, что я даже не подозревал, что он смешанных кровей! – растерянно выговорил Гэвин. – Его отец был купцом?
– Да, по имени Хью Монтгомери.
Гэвин нахмурился.
– Сам я никогда с ним не встречался – Монтгомери погиб в кораблекрушении за два года до того, как я прибыл на Восток. Но с его именем связан какой-то скандал, правда, подробностей я не знаю. Впервые слышу, что у него был сын.
Скандал? Кайл решил, что об этом Трот ничего не знает. Ее беззаветная преданность отцу была очевидна.
– После гибели Монтгомери Цзинь покинул Макао. Чэнгуа приютил его и нашел применение его знанию языков. Когда Цзинь не притворяется простодушным драгоманом, он говорит с приятным шотландским акцентом.
– Черт! Если его воспитал отец-шотландец, значит, Цзинь понимает по-английски каждое слово. – Гэвин криво усмехнулся. – Этот хитрый старый лис Чэнгуа не смог бы найти лучшего шпиона. Хорошо, что мне нечего скрывать.
– Юный Цзинь – удивительное существо. – Кайл улыбнулся, вспоминая встречи с Трот. – Наш разговор должен остаться в тайне. Я предупредил тебя только на случай, если со мной что-нибудь произойдет и Цзиню понадобится твоя помощь.
– Я сам охотно согласился бы помочь ему, если бы раньше узнал, что в его жилах есть примесь шотландской крови. – Гэвин вдруг просиял. – А если я пообещаю отвезти его в Англию, он откажется от нелепой затеи доставить тебя в храм?
– Нет. Я уже предлагал ему то же самое. Он отказался. Цзинь Кан – гордый парень.
– Если он наполовину шотландец и наполовину китаец, значит, он и впрямь горд, как Люцифер. – Гэвин усмехнулся. – Ловко он одурачил меня! Но раз уж я решил основать филиал в Лондоне, я предложу ему работу. Со своими знаниями языков и навыками клерка он будет незаменим.
Не возьмет ли Гэвин свои слова обратно, узнав, что на самом деле Цзинь Кан – на редкость миловидная женщина? Наверное, нет, ведь он почти всю жизнь прожил в Америке и перенял тамошнюю либеральность. Кайлу вдруг захотелось увидеть, как изумится Гэвин, узнав тайну Трот.
За прошедшие недели Кайл и Трот разработали подробный план, украдкой встречаясь в глубине большого склада. Как только решение было принято, устранить мелкие затруднения оказалось проще простого. Кайл начал есть только китайскую пищу, по вечерам в своей спальне он облачался в китайскую одежду, которую принесла ему Трот. Вскоре он привык к новому облачению и нашел, что оно удобнее европейского.
Трот тоже была занята, готовясь оборвать все нити, связывающие ее с Кантоном. Она разузнала, какая дорога ведет в Хошань, купила необходимые припасы, договорилась с лодочником, который должен был по возвращении из храма отвезти их из Кантона в Макао. Там они без труда отыщут какой-нибудь корабль, отплывающий в Англию, и приключение благополучно завершится.
– Когда ты уезжаешь? – спросил Гэвин.
– На следующей неделе, в тот же день, когда ты покинешь Кантон. Я проникну в город, переодевшись нищим калекой.
– Умно! – Гэвин заулыбался. – Признаться, я завидую тебе. Я давно хотел совершить такую поездку, но понимал, что за это меня выдворят из Кантона. А этого я не могу себе позволить.
– В конце концов иностранцам разрешат свободно путешествовать по Китаю, и у тебя появится шанс. А мне другой случай может не представиться. – Уныние Кайла, вызванное скорым возвращением на родину, умеряла лишь мысль о том, что он проведет несколько месяцев на одном корабле с Трот. Времени с избытком хватит, чтобы получше узнать от Трот о Китае. Он будет учиться китайскому, брать у нее уроки каллиграфии. В обществе Трот месяцы пролетят незаметно.
Кайл досадовал только на то, что Трот слишком привлекательна. Обычно его влечение к миловидным женщинам бывало мимолетным, он без труда избавлялся от него. Но забыть о Трот будет не так-то просто – она не из таких. Ее сообразительность и ум под стать подтянутому сильному телу, ее знания обширны, она практична, не лишена чувства юмора и непредсказуема. Несмотря на то, что Кайл узнал обе стороны ее натуры, Трот для него по-прежнему оставалась интригующей загадкой.
Каково ей было, когда ее вырвали из европейской обстановки и поселили в китайском доме? Трот говорила, что уважает Чэнгуа и ценит все, что он сделал для нее, однако обожаемого отца он ей не заменил. И все-таки она привыкла к новой жизни и не роптала, даже если считала, что судьба несправедливо обошлась с ней.
Кайл надеялся, что Англия окажется достойной мечтаний Трот.
– Эй-я! – Мощным ударом Чэнгуа сбил Трот с ног.
Перекатившись по земле, она легко вскочила, готовая отразить очередной удар. Но вместо этого Чэнгуа чинно поклонился.
– На сегодня хватит. Благодарю, Цзинь Кан. Сегодня твоя ци сильна, как никогда.
– Но не так сильна, как ваша, дядя. – Заложив ладони в широкие рукава, Трот ответила ему почтительным поклоном и внутренне сжалась, понимая, что дольше откладывать важный разговор нельзя. – Позвольте мне, ничтожеству, попросить вас об одолжении.
Чэнгуа оправил простую тунику, в которой обычно упражнялся.
– О каком?
– Торговый сезон почти закончился. Многие иностранцы уже покинули Кантон. Поскольку я почти свободна, я хотела бы съездить в Макао, на могилы родителей. – Она умолкла и, затаив дыхание, ожидала ответа. Если Чэнгуа откажет ей, выскользнуть из дома будет труднее.
Он впился в нее взглядом проницательных черных глаз. Трот потупилась и застыла в неподвижности, молясь о том, чтобы не пробудить в нем подозрения.
– Ты поплывешь в Макао с кем-нибудь из торговцев?
– Гэвин Эллиот позволил мне отплыть на его корабле. Он уезжает через два дня.
– Отлично, можешь отправляться в Макао, твои намерения благородны. Сообщи, когда ты вернешься. Тебе нужны деньги для поездки?
– Нет, дядя. – Трот не поднимала глаз, чувствуя угрызения совести оттого, что Чэнгуа не только согласился отпустить ее, но и предложил ей денег для мнимого паломничества.
Трот и вправду собиралась побывать в Макао на могилах родителей, но Чэнгуа все-таки солгала.
Подавив внезапное желание во всем признаться, она порывисто опустилась на колени в низком церемониальном поклоне котао, коснувшись лбом бархатистого дерна и всем видом выражая признательность.
– Я чрезвычайно благодарна вам за снисходительность.
– Ты заслужила эту привилегию. – Уже погруженный в мысли о сегодняшних делах, Чэнгуа зашагал к дому.
Вместо того чтобы последовать за ним, Трот углубилась в сад, с грустью обходя свои излюбленные уголки. Было еще очень рано, солнце только что встало – самое время проститься с безмятежной красотой, которая, подобно целебному бальзаму, успокаивала ее душу.
Трот помедлила у водопада, превращенного в музыкальный инструмент: струйки воды журчали, создавая удивительную гармонию звуков. Пестрые уточки в пруду уже проснулись и деловито оправляли перышки и завтракали. Трот пыталась получше запечатлеть в памяти каждый пруд, камень и изогнутое дерево, понимая, что больше никогда не увидит это великолепие.
В последнюю очередь она свернула к чайному домику, где часто медитировала и где Максвелл предложил ей помощь, которая обещала изменить всю жизнь Трот. Если бы в тот день они не встретились, сейчас Трот не обдумывала бы побег.
Она вошла в домик через полукруглый дверной проем, так не похожий на скучные прямоугольные двери в домах фань цюй. Несмотря на то, что Трот провела в доме Чэнгуа пятнадцать лет, некоторых комнат она так и не видела. В доме жили взрослые сыновья Чэнгуа с семьями, жены купца и их слуги, доступ во многие внутренние покои был закрыт.
Трот уже знала, что будет скучать по тихим внутренним дворикам, по павильонам и саду, которые так дополняли друг друга, что было трудно угадать, где кончается дом и начинается сад. Она рассудила, что в холодной Англии таких дворцов не найти.
Лин Лин она застала во дворе у пруда, заросшего лилиями. Молодая женщина сидела на берегу и смотрела, как в прозрачной воде беззвучно играют золотистые карпы. Как всегда, четвертая жена Чэнгуа была изысканно одета и подкрашена, ее красота казалась неземной.
– Сегодня ты рано покинула свои покои, – заметила Трот, присаживаясь рядом на каменистый берег пруда.
Взгляд Лин Лин стал мечтательным.
– Теперь я знаю точно, Цзинь Кан: я ношу ребенка моего господина. – Она приложила ладонь к животу, благословляя зародившуюся там жизнь.
– Замечательно! – воскликнула Трот, подавляя зависть. – Пусть он будет первым из твоих крепких и здоровых сыновей. Должно быть, господин и первая жена очень рады.
– Конечно. – Лин Лин улыбнулась. – Тай-тай говорит, что в доме уже давно не появлялись малыши.
Титул тай-тай носила старшая, первая жена Чэнгуа. Эта седовласая женщина с пытливым взором правила домом твердо и мудро. Сама выбирая жен мужу и сыновьям, она поддерживала в доме мир и согласие. К сироте-полукровке, привезенной мужем из Макао, она относилась по-доброму, но сдержанно. Трот сообщила подруге:
– Через два дня я уезжаю в Макао, на могилы моих родителей.
– Ты сожжешь над могилами погребальные дары, или христиане так не делают?
– Да, у христиан нет такого обычая, – подтвердила Трот, – но я воздам отцу и матери почести, как полагается у китайцев, – ведь они лежат в китайской земле.
Лин Лин подтянула к себе распустившийся бутон водяной лилии.
– Ты не вернешься?
Трот похолодела.
– С чего ты взяла?
– В Макао много людей со смешанной кровью. Твое место там, а не здесь. В Макао ты можешь найти мужа, который будет почитать тебя и дарить тебе сыновей.
– Ты догадлива, – нехотя признала Трот. – Я и вправду хочу поселиться в другом месте.
– Мой господин будет опечален, потеряв тебя.
– Пожалуйста, ничего не говори ему!
– Я тебя не выдам. Ты не рабыня, ты вправе уехать отсюда, но будет лучше, если ты сделаешь это тайно. – Лин Лин опустила в воду кончики пальцев, по поверхности побежали расходящиеся круги. – Я с самого начала знала, что судьба уведет тебя из Кантона.
– Правда? – изумленно переспросила Трот. – А я в этом сомневалась…
– Потому, что пробудилась совсем недавно. Ты встретила мужчину, к которому потянулась сердцем, верно? В последние недели ты была не такой, как прежде. Он решил взять тебя в жены?
– Я испробовал различные сочетания ароматов. Что ты скажешь об этом?
Гэвин сделал глоток.
– Изумительно. Чем это так приятно пахнет?
– Бергамотом. Я нашел его в лавке на улице Тринадцати факторий и решил, что он затмит не только обычный апельсин, но и лимон.
– Запиши для меня, сколько бергамота ты добавлял в чай, чтобы мы изготовили партию такой же смеси. Но никому не проболтайся про наш секретный ингредиент, и тогда мы оставим всех конкурентов далеко позади. – Гэвин отпил еще чаю. – Мы назовем этот сорт «Лорд Максвелл».
Кайл поморщился.
– Мой отец будет шокирован, узнав, что наш фамильный титул красуется на упаковках чая.
– Ты уверен? «Граф Рексхэм» звучит еще лучше.
– Только не это!
– Ну хорошо… тогда назовем его «Графским чаем». И твоему отцу будет нечего возразить.
– Пожалуй, да. Но все-таки ты неисправимый сноб.
– Просто расчетливый делец. Благодаря «Графскому чаю» «Торговый дом Эллиота» разбогатеет. Считай, что ты уже искупил свою праздность, которой предавался даже здесь, в Кантоне. – Гэвин снова наполнил свою чашку. – Торговый сезон заканчивается. Ты доволен визитом?
– Китай удивителен. – Кайл решил, что пришло время поведать другу важную новость. – С тобой в Макао я не поплыву. Я отправляюсь в храм Хошань.
Гэвин выругался.
– А я надеялся, что ты давно отказался от этой безумной затеи. Неужели какой-нибудь местный проходимец согласился стать твоим проводником? Кайл, это очень опасно!
– Мой проводник – не проходимец, а Цзинь Кан.
Гэвин со стуком опустил чашку на блюдце.
– Проклятие, я думал, что у этого малого есть голова на плечах!
Кайл уже обсудил с Трот предстоящий разговор с Гэвином.
– С головой у него все в порядке. Когда я спросил, есть ли среди его знакомых кто-нибудь, кто согласится стать моим проводником, он сам вызвался проводить меня. Дело в том, что он наполовину шотландец, ему нужна моя помощь, чтобы перебраться в Англию.
– Боже милостивый! Он так старательно прячет лицо, что я даже не подозревал, что он смешанных кровей! – растерянно выговорил Гэвин. – Его отец был купцом?
– Да, по имени Хью Монтгомери.
Гэвин нахмурился.
– Сам я никогда с ним не встречался – Монтгомери погиб в кораблекрушении за два года до того, как я прибыл на Восток. Но с его именем связан какой-то скандал, правда, подробностей я не знаю. Впервые слышу, что у него был сын.
Скандал? Кайл решил, что об этом Трот ничего не знает. Ее беззаветная преданность отцу была очевидна.
– После гибели Монтгомери Цзинь покинул Макао. Чэнгуа приютил его и нашел применение его знанию языков. Когда Цзинь не притворяется простодушным драгоманом, он говорит с приятным шотландским акцентом.
– Черт! Если его воспитал отец-шотландец, значит, Цзинь понимает по-английски каждое слово. – Гэвин криво усмехнулся. – Этот хитрый старый лис Чэнгуа не смог бы найти лучшего шпиона. Хорошо, что мне нечего скрывать.
– Юный Цзинь – удивительное существо. – Кайл улыбнулся, вспоминая встречи с Трот. – Наш разговор должен остаться в тайне. Я предупредил тебя только на случай, если со мной что-нибудь произойдет и Цзиню понадобится твоя помощь.
– Я сам охотно согласился бы помочь ему, если бы раньше узнал, что в его жилах есть примесь шотландской крови. – Гэвин вдруг просиял. – А если я пообещаю отвезти его в Англию, он откажется от нелепой затеи доставить тебя в храм?
– Нет. Я уже предлагал ему то же самое. Он отказался. Цзинь Кан – гордый парень.
– Если он наполовину шотландец и наполовину китаец, значит, он и впрямь горд, как Люцифер. – Гэвин усмехнулся. – Ловко он одурачил меня! Но раз уж я решил основать филиал в Лондоне, я предложу ему работу. Со своими знаниями языков и навыками клерка он будет незаменим.
Не возьмет ли Гэвин свои слова обратно, узнав, что на самом деле Цзинь Кан – на редкость миловидная женщина? Наверное, нет, ведь он почти всю жизнь прожил в Америке и перенял тамошнюю либеральность. Кайлу вдруг захотелось увидеть, как изумится Гэвин, узнав тайну Трот.
За прошедшие недели Кайл и Трот разработали подробный план, украдкой встречаясь в глубине большого склада. Как только решение было принято, устранить мелкие затруднения оказалось проще простого. Кайл начал есть только китайскую пищу, по вечерам в своей спальне он облачался в китайскую одежду, которую принесла ему Трот. Вскоре он привык к новому облачению и нашел, что оно удобнее европейского.
Трот тоже была занята, готовясь оборвать все нити, связывающие ее с Кантоном. Она разузнала, какая дорога ведет в Хошань, купила необходимые припасы, договорилась с лодочником, который должен был по возвращении из храма отвезти их из Кантона в Макао. Там они без труда отыщут какой-нибудь корабль, отплывающий в Англию, и приключение благополучно завершится.
– Когда ты уезжаешь? – спросил Гэвин.
– На следующей неделе, в тот же день, когда ты покинешь Кантон. Я проникну в город, переодевшись нищим калекой.
– Умно! – Гэвин заулыбался. – Признаться, я завидую тебе. Я давно хотел совершить такую поездку, но понимал, что за это меня выдворят из Кантона. А этого я не могу себе позволить.
– В конце концов иностранцам разрешат свободно путешествовать по Китаю, и у тебя появится шанс. А мне другой случай может не представиться. – Уныние Кайла, вызванное скорым возвращением на родину, умеряла лишь мысль о том, что он проведет несколько месяцев на одном корабле с Трот. Времени с избытком хватит, чтобы получше узнать от Трот о Китае. Он будет учиться китайскому, брать у нее уроки каллиграфии. В обществе Трот месяцы пролетят незаметно.
Кайл досадовал только на то, что Трот слишком привлекательна. Обычно его влечение к миловидным женщинам бывало мимолетным, он без труда избавлялся от него. Но забыть о Трот будет не так-то просто – она не из таких. Ее сообразительность и ум под стать подтянутому сильному телу, ее знания обширны, она практична, не лишена чувства юмора и непредсказуема. Несмотря на то, что Кайл узнал обе стороны ее натуры, Трот для него по-прежнему оставалась интригующей загадкой.
Каково ей было, когда ее вырвали из европейской обстановки и поселили в китайском доме? Трот говорила, что уважает Чэнгуа и ценит все, что он сделал для нее, однако обожаемого отца он ей не заменил. И все-таки она привыкла к новой жизни и не роптала, даже если считала, что судьба несправедливо обошлась с ней.
Кайл надеялся, что Англия окажется достойной мечтаний Трот.
– Эй-я! – Мощным ударом Чэнгуа сбил Трот с ног.
Перекатившись по земле, она легко вскочила, готовая отразить очередной удар. Но вместо этого Чэнгуа чинно поклонился.
– На сегодня хватит. Благодарю, Цзинь Кан. Сегодня твоя ци сильна, как никогда.
– Но не так сильна, как ваша, дядя. – Заложив ладони в широкие рукава, Трот ответила ему почтительным поклоном и внутренне сжалась, понимая, что дольше откладывать важный разговор нельзя. – Позвольте мне, ничтожеству, попросить вас об одолжении.
Чэнгуа оправил простую тунику, в которой обычно упражнялся.
– О каком?
– Торговый сезон почти закончился. Многие иностранцы уже покинули Кантон. Поскольку я почти свободна, я хотела бы съездить в Макао, на могилы родителей. – Она умолкла и, затаив дыхание, ожидала ответа. Если Чэнгуа откажет ей, выскользнуть из дома будет труднее.
Он впился в нее взглядом проницательных черных глаз. Трот потупилась и застыла в неподвижности, молясь о том, чтобы не пробудить в нем подозрения.
– Ты поплывешь в Макао с кем-нибудь из торговцев?
– Гэвин Эллиот позволил мне отплыть на его корабле. Он уезжает через два дня.
– Отлично, можешь отправляться в Макао, твои намерения благородны. Сообщи, когда ты вернешься. Тебе нужны деньги для поездки?
– Нет, дядя. – Трот не поднимала глаз, чувствуя угрызения совести оттого, что Чэнгуа не только согласился отпустить ее, но и предложил ей денег для мнимого паломничества.
Трот и вправду собиралась побывать в Макао на могилах родителей, но Чэнгуа все-таки солгала.
Подавив внезапное желание во всем признаться, она порывисто опустилась на колени в низком церемониальном поклоне котао, коснувшись лбом бархатистого дерна и всем видом выражая признательность.
– Я чрезвычайно благодарна вам за снисходительность.
– Ты заслужила эту привилегию. – Уже погруженный в мысли о сегодняшних делах, Чэнгуа зашагал к дому.
Вместо того чтобы последовать за ним, Трот углубилась в сад, с грустью обходя свои излюбленные уголки. Было еще очень рано, солнце только что встало – самое время проститься с безмятежной красотой, которая, подобно целебному бальзаму, успокаивала ее душу.
Трот помедлила у водопада, превращенного в музыкальный инструмент: струйки воды журчали, создавая удивительную гармонию звуков. Пестрые уточки в пруду уже проснулись и деловито оправляли перышки и завтракали. Трот пыталась получше запечатлеть в памяти каждый пруд, камень и изогнутое дерево, понимая, что больше никогда не увидит это великолепие.
В последнюю очередь она свернула к чайному домику, где часто медитировала и где Максвелл предложил ей помощь, которая обещала изменить всю жизнь Трот. Если бы в тот день они не встретились, сейчас Трот не обдумывала бы побег.
Она вошла в домик через полукруглый дверной проем, так не похожий на скучные прямоугольные двери в домах фань цюй. Несмотря на то, что Трот провела в доме Чэнгуа пятнадцать лет, некоторых комнат она так и не видела. В доме жили взрослые сыновья Чэнгуа с семьями, жены купца и их слуги, доступ во многие внутренние покои был закрыт.
Трот уже знала, что будет скучать по тихим внутренним дворикам, по павильонам и саду, которые так дополняли друг друга, что было трудно угадать, где кончается дом и начинается сад. Она рассудила, что в холодной Англии таких дворцов не найти.
Лин Лин она застала во дворе у пруда, заросшего лилиями. Молодая женщина сидела на берегу и смотрела, как в прозрачной воде беззвучно играют золотистые карпы. Как всегда, четвертая жена Чэнгуа была изысканно одета и подкрашена, ее красота казалась неземной.
– Сегодня ты рано покинула свои покои, – заметила Трот, присаживаясь рядом на каменистый берег пруда.
Взгляд Лин Лин стал мечтательным.
– Теперь я знаю точно, Цзинь Кан: я ношу ребенка моего господина. – Она приложила ладонь к животу, благословляя зародившуюся там жизнь.
– Замечательно! – воскликнула Трот, подавляя зависть. – Пусть он будет первым из твоих крепких и здоровых сыновей. Должно быть, господин и первая жена очень рады.
– Конечно. – Лин Лин улыбнулась. – Тай-тай говорит, что в доме уже давно не появлялись малыши.
Титул тай-тай носила старшая, первая жена Чэнгуа. Эта седовласая женщина с пытливым взором правила домом твердо и мудро. Сама выбирая жен мужу и сыновьям, она поддерживала в доме мир и согласие. К сироте-полукровке, привезенной мужем из Макао, она относилась по-доброму, но сдержанно. Трот сообщила подруге:
– Через два дня я уезжаю в Макао, на могилы моих родителей.
– Ты сожжешь над могилами погребальные дары, или христиане так не делают?
– Да, у христиан нет такого обычая, – подтвердила Трот, – но я воздам отцу и матери почести, как полагается у китайцев, – ведь они лежат в китайской земле.
Лин Лин подтянула к себе распустившийся бутон водяной лилии.
– Ты не вернешься?
Трот похолодела.
– С чего ты взяла?
– В Макао много людей со смешанной кровью. Твое место там, а не здесь. В Макао ты можешь найти мужа, который будет почитать тебя и дарить тебе сыновей.
– Ты догадлива, – нехотя признала Трот. – Я и вправду хочу поселиться в другом месте.
– Мой господин будет опечален, потеряв тебя.
– Пожалуйста, ничего не говори ему!
– Я тебя не выдам. Ты не рабыня, ты вправе уехать отсюда, но будет лучше, если ты сделаешь это тайно. – Лин Лин опустила в воду кончики пальцев, по поверхности побежали расходящиеся круги. – Я с самого начала знала, что судьба уведет тебя из Кантона.
– Правда? – изумленно переспросила Трот. – А я в этом сомневалась…
– Потому, что пробудилась совсем недавно. Ты встретила мужчину, к которому потянулась сердцем, верно? В последние недели ты была не такой, как прежде. Он решил взять тебя в жены?