Патрацкая Наталья. Мийлора

   – Надя, когда ты научишься брать с собой халат? Неприлично так ходить по квартире!
   – Мама, а ты отвернись, мои вещи на месте?
   – А, где им еще быть? Тебя ждут.
   – Вещи ждут?
   – Нет, тебя ждет некий Валера.
   – Правда, что ли? Ой, – взвизгнула я, с удивлением обнаружив стоящего в дверях Валеру…
   Я еще раз очнулась от своего крика, в руках у меня был пустой золотой цилиндр из-под золотистой энергии, в голове стоял дурман, захотелось выпить таблетки от головной боли.
   Вместо Валеры в дверях стоял Григорий Сергеевич:
   – Маргарита, я рад, что ты очнулась, очень долго ты спала, я рядом с тобой медсестру посадил.
   Я смотрела на Григория Сергеевича, с трудом понимая, кто он:
   – Ты Егор Сергеевич?
   – Нет, я его брат Григорий Сергеевич.
   – А почему у тебя в руках золотой слиток?
   – Я тебя хотел обрадовать, принес показать первый золотой слиток, из найденной тобой золотой жилы.
   – Но я видела такой слиток у Егора Сергеевича!
   – А ты кто?
   – Маргарита, очнись!
   – Правда?
   – Тебе еще надо поспать, ты, похоже, рано проснулась.
   – А, я, что спала?
   – Нет, по траве бегала!
   – Зачем?
   – Что зачем?
   – Зачем я бегала по траве?
   – Искала золотой слиток.
   – Золотой слиток в полиэтиленовом пакете нес Егор Сергеевич.
   – Какой полиэтиленовый пакет выдержит вес золотого слитка!?
   – Пакет порвался, я дала ему сумку, и сумка порвалась. Он нес золотой слиток своего отца.
   – Почему я этого не знал?
   – Ты был на Малахите.
   – А мне нельзя было сообщить о слитке? Я тоже наследник отца! Так он жадный!
   В голове у меня стало плохо, и я потеряла сознание, мне снился Егор Сергеевич.
   Я проснулась и позвонила Нинель:
   – Нинель, как дела?
   – А, нормально, так это тебе Григорий Сергеевич купил магазин на тот золотой слиток, что нес Егор Сергеевич?
   – А ты не знала?!
   – Только, что узнала, как твои зубы?
   – Без проблем. Поговорили, – сказала я и положила трубку, потом словно, очнувшись, набрала ее номер:
   – Нинель, я тебе отдам золотистую энергию для импульсов сексуальных желаний.
   Нинель, узнав о том, что я изобрела золотистую энергию импульсов сексуальных желаний, бросила свои дела и поехала на Малахит. Как изменился Григорий Сергеевич! Он хорошо выглядел за счет золотистой энергии, полученной в золотой химической лаборатории! Нинель тоже захотела стать молодой, да ни тут-то было, он был зол на нее и не сразу согласился дать золотистую энергию желаний… Он не долго и злился, женщины приходили и уходили, а я оставалась. Он смилостивился.
   А так все просто начиналось…
   Нина, дочь Нинель попала в серию неприятностей. Ее постоянно замешивали в чужие драки. Даже за то, что она бросилась защищать девочку, которую била другая, обвинили во всем Нину. Мать в школу вызвали, разборку учинили, все с ног на голову поставили.
   У Нинель возникла мысль, что в школе должны учить тому, что считается правильным именно в данной школе. Скажем, Нину толкнула старшеклассница, а она ей ответила ударом, и в драке обвинили Нину. Получается, если тебя ударили в школе, нельзя отвечать ударом на удар, вызовут к директору. А что делать? Если тебя ударили, то ты должен подставить свою вторую щеку для удара с улыбкой или бежать с места драки.
   В последней драке одной девочке выбили передний зуб, Нина ее защищала, а ее обвинили в этой драке. Девочка без зуба, оказалась дочкой продавщицы с золотыми зубами. Нинель смотрела на золотые зубы женщины, которая обвиняла ее в том, что ее дочь оказалась без зуба. У нее появилась страшное чувство от несправедливого упрека, и она уже подумала о том, что пусть они обе ходят с золотыми зубами.
   Она позвонила мне и попросила взять Нину продавцом в антикварный магазин, и рассказала историю про выбитый зуб. Я с трудом вспомнила блеск золотых зубов продавщицы, из-за которой мне в свое время пришлось зубы реставрировать. Я пообещала взять Нину к себе на летнюю практику. А потом подумала, ведь Валера ни за что не пропустит Нину! Это получается, что я должна взять на работу юную соперницу именно для себя! Но в жизни все так переплетено, что не знаешь, где самой себе солому подстелить. А если постелешь солому, на ней другие могут заняться любовью. Значит, мне судьба посылает Нину в соперницы. И почему все так сложно и просто в жизни? И зачем мне нужна золотистая энергия, с кем ее использовать? Для других? Хорошо, но ради чего?
   Нинель, разведясь с Марком запуталась между Григорием Сергеевичем и Пашей.
   Как просто стать вторым олигархом, уму непостижимо до чего просто стать обладателем огромного количества недвижимости, в том случае, если у главного олигарха есть жена. Паша даже не предполагал, что станет Павлом Марковичем. Он затрапезный молодой человек, но беспредельно любящий детей, стал нянем в богатой семье.
   У Нинель было уже трое детей, когда к ней пришел Паша работать воспитателем при одном из ее сынов. Паша, трех пядей во лбу и с огромными плечами, умудрился окончить педагогический институт по химической ориентации. Его примитивный облик не насторожил мужа Нинель, и он согласился взять его на работу.
   Самого олигарха звали Григорий Сергеевич. А Паша, он везде Паша. В хорошей семье он приобрел лоск и ухоженный вид и естественно приглянулся матери воспитанника.
   Да он ей давно приглянулся. И они разработали план развода. Григорию подсунули девочку, подружку Паши по пединституту, и застукали их. И Нинель стала обладательницей половины состояния Григория.
   Следовательно, Паша становится олигархом и отчимом детей бывшего главного олигарха страны.
   Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Любить женщину с несколькими детьми – это все равно, что любить воина, прошедшего войну. Нервная система у этого типа людей весьма раскрученная, выдерживать их не просто.
   Жить в супружестве трудно, а быть женой богатого человека, это и огромное счастье и крупное наказание одновременно. В какой-то момент неизбежен нервный срыв с любой стороны, он не обязательно выражается примитивным криком, каждый человек нервные напряжения лечит по-своему. Жить жизнью мужа нельзя! Чтобы жить в браке и не роптать на партнера по постели и финансам, надо жить своей жизнью.
   Абсурд? Но другого варианта нет. Роскошь жизни затягивает в свой омут, у женщины олигарха есть все кроме элементарной свободы на перемещения в пространстве. А еще дети, много детей… Естественно она в своих бедах обвиняет мужа. Кого еще обвинять? Только Григория Сергеевича. Житья ей бедной не дает! Да, у детей есть няни, воспитатели и прочие люди для их обслуживания! Но ведь и этими людьми надо управлять! Это работа. А если посмотреть на жизнь со стороны Григория? Он крепкий мужчина, без вредных привычек, кроме одной, хорошо развитой способности притягивать к себе капитал.
   Он финансовый магнат или магнит, что роли не меняет. В его многочисленных домах, дворцах и усадьбах всегда можно жить без жены и детей. Скрыться в тиши от них он может, а чего он не может? Он не имеет право на…
   Да, на все он имеет право! Тут, важен момент, кто его жену против него настраивает, и настраивает кто-то из тех, кто рядом с ней находиться. Его увлечение на стороне не первое и не последнее, это его жизнь. Ему необходима женщина для представительства. Он не голубой, а жена при детях. Кто с ним будет совершать поездки, и посещать зрелища?
   Жена такой нагрузки не выдержит. Кто виновен в этой ситуации? Устаревшие законы на супружество людей подобного уровня. Люди всегда правы. Меньше всего Нинель хотела развестись с Григорием, их связывали дети, а о его бессметных сокровищах и акциях она старалась не думать.
   О сокровищах хозяев думал Паша, должен ведь он о чем-то думать, он и думал.
   Подопечный малыш его заколебал, этот маленький олигарх знал свое место в жизни с рождения и держал гиганта Пашу в постоянном подчинении. Отношения между ними были вполне сносными, тут лишь бы терпения хватило у няня. Нет, он не был усатым, это было оговорено в контракте.
   Он был чисто выбрит, отлично подстрижен, и благоухал, как все в этом престижном доме. И ходил в том, что ему предлагали, так однажды он заметил, что связан по рукам и ногам, но не веревками, а догмами дома из высшего света. Паша напряг мышцы, изобразил перед зеркалом Геракла, разрывающего цепи, чем вызвал восторг малыша.
   Он вздохнул, представил себя клоуном и стал смешить ребенка, тот скептически взирал на няня. Тогда Паша кинул малышу мяч, который только, что прокусила собака. Мяч быстро сдувался, но сдутый, он приобрел другие свойства, и стал более покладистым. Паша стал бросать этот мяч малышу, тому понравилась новая игрушка. Так они и играли, пока дворецкий не заметил, что они играют спущенным наполовину мячом. На этом их счастливые броски прекратились.
   Мальчик больше всех игрушек любил бэтманов, человеков – пауков и прочих модных героев мультфильмов и компьютерных игр. Так что Паше приходилось выполнять перестановку дисков в дивиди или компьютере. Спокойствие наступало, когда малыша уводили гулять или заниматься с учительницей. В такие минуты Паша впадал в мечтательное состояние.
   Родителей малыша он практически не видел, круг людей вокруг него был резко ограничен. Он вспоминал однокурсницу, вздыхал и приводил себя в порядок для очередной встречи с малышом.
   Инесса Евгеньевна, бывший директор магазина ее поддерживал сын Валера.
   А я с кем? С чем, с золотистой энергией.
   В комнату ворвался Валера.
   – Маргарита, чем страдаешь? Есть мысль! Вся наша мистическая афера началась с янтарных часов! Мысль улавливаешь? Надо выпустить эффектные часы для мистических сеансов и продать их экстрасенсам! – быстро прокричал он и поставил золотистый цилиндр в изящный шкаф, на котором стояли янтарные часы.
   – Отлично, Валера! Но мы специализируемся не на часах!
   – Скучная ты, какая, так придумай жесткую мебель для перехода людей в экзотическое состояние. Нинель бы меня поняла.
   Лучше бы он это не говорил, во мне появилась двойная ревность к сестре.
   – Григорий, поговори с Нинель, – сказала я и вышла из комнаты на кухню.
   – Я – Валера, ты забыла? – крикнул он мне в след.
   Я не ответила, я его уже приревновала его к Нине и Нинель и поняла, что я его безумно люблю, но ни за что в этом ему не признаюсь! А вдруг на меня действует золотистая энергия?
   – Маргарита, это этот цилиндр с золотистой энергией? – услышала я вопрос Валеры, – соглашайся на диван со мной, – сказал мужчина, подхватив меня на руки, и, сверкая белыми зубами, он принес меня в комнату, где стояли янтарные часы, очень похожие на те, что когда-то купили мы с Валерой в деревне у дороги.
   – Вот так и рождаются легенды, – сказала я, указывая на сочетание янтарных часов и цилиндра с золотистой энергии.
   Что было дальше? Что-то необычайно приятное.
   Я, как в воду смотрела, все интересные события произошли из-за Нины. Я ее взяла к себе в магазин. Нину увидел Егор Сергеевич, который очень любил мистическую мебель с золотистой энергией. Она произвела на него должное впечатление, и они влюбились на моих глазах! Правда, что мне расстраиваться, Григория у нее давно увела Нинель, но теперь Нина увела Егора от меня! А, значит, она не уведет у меня Валеру. Логика янтарная или мистическое правило жизни.
 

Часть 3. Славянский шкаф

 
   Мне подарили безобидный стул, подделку под известный, а я из него сделала антикварный стул. Дальше – больше у меня появился антикварный салон, который стал притягивать славянский шкаф, столы и комоды. В меня влюбился тот, кто подарил мне салон. Целуя меня у двери моей квартиры, он получил нож в спину от соперника… На его даче поселилось приведение соперника и царствовало среди антикварной мебели местного производства…
 

Глава 1

 
   Антикварный стул Валера принес мне в подарок шесть стульев. Я удивилась подарку, в моей маленькой квартире один стул поставить некуда, и то только в кладовку. Это на Малахите у меня был целый витой дом, а в столице у меня маленькая квартира. И я так хотела сделать ее красивой! А вместо этого все свободное время у меня уходило на приготовление пищи для Валеры.
   Еще он принес каталог антикварной мебели, я долго его рассматривала, и смутно чувствовала в душе непонятную тревогу. Мне очень понравился журнал, а особенно мебель в журнале. Мне захотелось жить среди этой мебели! Да, где ее взять? И главное, на какие деньги?
   Минутная, музейная слабость к золотым вензелям неизбежно переходила в жизненную потребность. Я всегда жила среди прямоугольных домов или прямоугольной мебели, простой до примитивности. Получалось, что до двадцатого века создавали мебель, радующую глаза, хотя бы небольшой части общества, а потом все исчезло и перешло в музеи. А мне так хотелось чего-нибудь золотого и с вензелями! Из-за этой потребности у меня всегда было смутное желание, побывать в прошлом веке, и я ходила по музеям. А, где еще найти остатки прошлой жизни?
   Купила я золотистую краску, просто потому, что она мне понравилась, и поставила перед глазами, в надежде, что так быстрее придумаю, как ее использовать. А в душе у меня было пусто, пусто, до отчаянья и головной боли: у нового, благородно изогнутого стула, две ножки постоянно выступали вперед, и куда они бежали? А сделан он так, что в его сидении только сокровища прятать. Да, где их взять?
   Сокровища. И в голове нет ничего, кроме этой самой головной боли, а когда сидишь на этом стуле, то мысли лучше функционируют. А на старом стуле – мысли старые, или пусто, и желания спят. Нет желаний.
   Я коснулась обивки стула рукой. У меня появилась мысль продать этот стул и его братьев за большие деньги. Меня вчера попутным ветром занесло в антикварный магазин мебели, и я увидела цены на очень старую мебель. Цены мне понравились, дома у меня стояли шесть стульев с изогнутым профилем, обтянутых шелком. Я взяла в руки банку с золотой краской, взболтала жидкое золото. Задумалась на секунду, полиэтиленовой пленкой обтянула шелк, и из пульверизатора покрыла дерево стульев золотой краской.
   Я залюбовалась своей работой, потом решительно набрала номер телефона:
   – Валера, будь человеком, у тебя есть камеры тепла и холода, я помню, ты о них говорил, в них стул влезет?
   – Маргарита, ты чего опять придумала на мою голову?
   – Я, что деньги у тебя прошу? Нет, прошу, возьми новый стул, погрей его и заморозь, раз десять и все.
   – Понятно, понимаешь, дорогая моя, так поступают с иконами, но не со стульями!
   – Родной мой, я не умею рисовать иконы, я стул покрасила, только олифы нет.
   – Ладно, возьму твой стул, погрею, заморожу, но претензии по его внешнему виду не приму.
   – Спасибо, а шесть стульев возьмешь?
   – Радость моя, у меня солидная фирма, один чужой стул я смогу оправдать, сославшись на то, что его склеиваю, но шесть стульев…
   – Согласна на один стул, склей его, у него на самом деле передние ножки от задних ног постоянно вперед уходят, я уже их склеивала.
   – Маргарита, слышу нормальную речь, склею, проведу испытания клеевого шва в дереве.
   – Валера, спасибо, ты настоящий мужчина!
   Валера принес стул на испытательный стенд, дежурная стенда согласилась помочь испытать клеевой шов в стуле. Стул ей очень понравился, и она вполне понимала желание Валеры склеить его качественно. Через пару суток Валера вернул стул мне.
   Я ойкнула и радостно покрутила стул на одной ножке.
   – Маргарита, чему радуешься? На стуле сидеть можно, но обивка несколько сжалась, само дерево слегка потрескалось, верхний слой покрытия вообще стал в мелких трещинах, надо заново красить.
   – Валера, на этом стуле у меня в голове рождаются славные мысли, спасибо.
   – Тебе видней, я сделал, что ты просила, сиди на нем, мысли и кушай мюсли. У меня сегодня много работы, стул я тебе привез, все, я уехал. Пока.
   – Счастливо, родной! – Я расплылась радостной улыбкой, закрывая дверь за Валерой.
   Я подошла к стулу, взяла его и понесла к соседке.
   Соседка, пожилая, приятная женщина, встретила меня спокойно.
   Я высказала свою просьбу:
   – Инесса Евгеньевна, помогите, пожалуйста! Мне от бабушки достался один старый стул, я его выкинуть хотела, потом мне так понравился его изгиб, что рука не поднялась.
   – Конечно, Маргарита, я помогу, но чем? Почистить его?
   – Что вы, ни в коем случае! Вы его сдайте в свой антикварный магазин, только не трогайте его, я его сама довезу до магазина.
   – Маргарита, я никогда ничего своего не продавала, получиться ли у меня?
   – Инесса Евгеньевна, бабуля мне рассказывала, что этот стул ей достался от ее бабушки, он у нее стоял в кладовке.
   – Видно, что стул старый, забыли его вовремя выбросить.
   – Ладно, не надо его продавать, я просто хотела вам показать бабушкино наследство.
   – Маргарита, я поняла, что ты пошутила, насчет антикварного магазина.
   – Простите, за беспокойство, – сказала я и спиной, неся стул, вышла из квартиры матери Валеры.
   Дома я перевернула стул, оторвала пожелтевшую этикетку, еще раз осмотрела стул, поставила его в угол, убрала из комнаты пять стульев собратьев, и без стульев поехала в магазин на алой полукруглой машине.
   – Вас что-то у нас заинтересовало? – спросил продавец консультант Виталик Селедкин.
   – Да, мне вы вчера еще понравились, – сказала я, кокетливо улыбаясь продавцу.
   – Меня среди антиквариата обычно не замечают, – хмуро ответил молодой человек.
   – Что вы сегодня вечером делаете? – спросила я мужчину.
   – К тебе еду, я правильно понял? – усмехаясь, ответил продавец, – Рабочий день через полчаса закончиться.
   – Можно я похожу пока по магазину, а потом поедем ко мне, я на машине.
   – Ходите, смотрите, это не запрещено, сами понимаете.
   Я два раза обошла торговые залы, потом вышла из магазина, и села в красную хонду.
   Я с тоской подумала, что делаю глупость, мне захотелось уехать от магазина куда подальше, но на крыльце показался продавец Виталик.
   – Идите сюда, – позвала я, открывая дверцу машины.
   – Женщины меня еще не возили на машине, – сказал он, глядя, на машину.
   – Времена меняются, я давно за рулем.
   – Что мы у вас делать будем? Мы недавно знакомы. Я понял, ты хочешь оценить свой антиквариат!
   – Мы уже знакомые, а антиквариата у меня никогда не было, мебель современная.
   – Хороший ответ, а я подумал, что заманиваешь меня в дом, как оценщика старой мебели.
   В подъезде я столкнулась с Инессой Евгеньевной, та мне улыбнулась и вопросительно посмотрела на Виталика, но промолчала.
   Виталик прошел в квартиру и воскликнул:
   – Я прав, вы меня привезли оценивать этот стул! – и он подошел к стулу, – а, что неплохой стульчик! Прямо скажем неплохой!
   – Вы проницательны, – сказала я с некоторым внутренним раздражением, мне показалась, что афера себя не оправдала.
   – Продать?
   – Нет, он мне дорог, как память.
   – Все так говорят и продают, а покупатели эту память покупают. Сказать вам цену на этот стул? – и он назвал цену.
   – Так мало?
   – Вот видите, из-за стула вы меня привезли! А мало стул стоит потому, что без легенды стул, тянет на позапрошлый век.
   – Правда, что ли?
   – А, вы, что не знали что стул восемнадцатого – девятнадцатого века?
   – Нет, на самом деле я его принесла из бабушкиной кладовки. Мне его профиль понравился, изогнутость ног и спинки, с детства этот стул помню, я на нем сидела, когда к бабушке приходила пить чай с вишневым вареньем. Дома у нас варенья никогда не было.
   – С какой грустью вы говорите, и так красиво, но вспомнили бы лучше историю стула до варенья с чаем, или вспомните, что бабушка говорила о своей бабушке.
   – Не помню, мне это было неинтересно.
   – Тогда дороже не продать, а сейчас я уйду, стул привезете, и мы его продадим.
   Вот и вся любовь – на один стул.
   – Мне жаль, что вы уходите.
   – Я без обиды, вы не первая в моей работе, которая меня увозит на оценку антиквариата под предлогом интереса.
   Мужчина ушел.
   Я села на диван, еще раз посмотрела на стул и рассмеялась:
   – Это ж надо! Восемнадцатый век!
   Я позвонила Валере:
   – Валера, спасибо, родной мой, за стулья восемнадцатого века!
   – Маргарита, ты откуда узнала, что они из восемнадцатого века?
   – Оценщик сказал из антикварного магазина мебели.
   – Ты бедствуешь, моя радость? Я подарил, а ты продаешь? Ну, ты даешь!
   – Так получилось, а они, что на самом деле из гарнитура восемнадцатого века?
   – А ты вспомни, где я работаю! Я теперь работаю на частной мебельной фабрике. Мы изготавливаем мебель на заказ малыми партиями. Как-то нас попросили сделать гарнитур из восемнадцати стульев, типа стульев восемнадцатого века, я ездил по музеям, нашел один стул в музеи, натуральный. Одним словом мы по этому стулу выполнили заказ, а заказчик оплатил двенадцать стульев, шесть стульев я купил по цене с большой скидкой, тебе подарил.
   – Вот теперь спасибо, а ты знаешь, что я могу один стул продать, как антиквариат восемнадцатого века?
   – А пять стульев не тянут на продажу?
   – Это целая история, ты лучше скажи, где находиться музей, в котором ты стул срисовал?
   – Я соскучился, приеду и все расскажу.
   – Резонно, приезжай, хоть сейчас, – сказала я, и положила трубку телефона.
   Я спрятала стул, прошедший испытания на стенде. Пять стульев я распределила по квартире так, чтобы их число не сразу определялось. Посмотрела на себя в зеркало и решила, что красивее быть, не обязательно и побрела на кухню готовить ужин для любимого мужчины. Дети у них пока не появились.
   Валера хотел детей, бредил продолжением своего рода. Я упреки на эту тему не выносила. Я привыкла к дарам Валеры. Они меня устраивали.
   Он был гибким мужчиной, легким на подъем. Вес на его теле так равномерно распределялся, что он казался просто прекрасным, что мне весьма импонировало.
   Валера знал и чувствовал дерево в любом его проявлении, но что касалось техники, тут у него был полный провал. Машину водить он умел, но без особой легкости, хотя имел права на вождение. Вообще он весь, был отголоском прошлых веков.
   Я шла в ногу со временем, работала менеджером на фирме, принадлежащей двум странам; была стройна, и в меру красива. Мужчинами на своей фирме я не увлекалась, они все были женаты, да и я была замужем, за Валерой, когда меня на очередную работу брали.
   В духовку я поставила рыбу, залитую майонезом. Валера любил картофельное пюре, со сливочным маслом и молоком, этим я и занялась…
   Он привез сетку картошки, сетку свеклы и все остальные овощи. Я открыла дверь своему снабженцу, и пошла на кухню. Он сам знал, что ему делать со своими овощами. В нем не было эксцентричности, но была основательность, в нем не было любовной суеты, но любил он душевно. Меня устраивала так домовая любовь, без особых требований.
   – Маргарита, я смотрю все стулья на месте.
   – Валера, а куда им деваться, все здесь, – сказала я, снимая передник, оставаясь в платье, облегающем ее фигуру.
   – Как ты хороша в платье! А то все ходят в брюках, словно они и не женщины!
   – Так я тоже хожу в брюках, это я для тебя платье надела.
   – А хоть бы и так, все одно приятно, глаз мой мужской радует. Хочешь знать, где я стул срисовал? Мы можем туда вдвоем съездить, если довезешь на машине. Это старая усадьба, музей писателя.
   – Ой, Валера, то-то мне на этом стуле хорошо думается!
   – Угодил, стало быть, и то славно.
   Окна квартиры покрыты каплями влаги, как мой желудок каплями шампанского. В голове у меня пусто, как на моей странице в Интернете. Неподражаемый Валера предложил мне вчера выпить шампанского. Один выстрел в честь новой жизни!
   Сладкое импортное шампанское, мелкими пузырьками искрилось в бокале. Я пила глоток за глотком, целый хрустальный бокал! О, истинное блаженство взбудораженным нервам! Потом еще кусочек шоколада с орехами и в голове, как в пустой бочке, мир и спокойствие! Я успокоилась.
   Гроза в честь новой жизни разбудила ночью. За окном сверкала молния, грохотал гром, в голове шипели пузырьки от шампанского. Я – трусиха, закрыла плотно окна, натянула на голову одеяло и уснула.
   Мужчина моей мечты, Егор Сергеевич, мне не принадлежал, я рядом с ним только иногда проходила мимо. Моим мужчиной был Валера, но он меня недавно покинул. Все очень просто. В его офис пришла хорошенькая женщина Ксюша. Фигурка у нее сладкая, такая она аппетитная оказалась для скакуна Валеры, ведь он лошадь по гороскопу.
   Джинсы ее обтягивали, грудь у нее колебалась от дыхания, он и влюбился. Меня стал презирать, и часто стал высказывать мне неприятные слова по любому поводу.
   Ксюши уже полтора месяца нет на работе, а мы из-за нее за это время успели официально развестись! Говорят, что она с лошади спрыгнула, и ногу свою сексуальную сломала. Я вот только не пойму, с какой лошади она спрыгнула? С Валеры или с коня?
   Я по ее милости теперь одинокая и свободная женщина, можно сказать, поэтому вновь выпила шампанского, запила горечь поражения. Лежу теперь одна, никто меня не любит, а та, в гипсе лежит, если бы не лезла к Валере, может, и ногу бы не сломала.
   То, что я любила своего мужа Валеру, я поняла через две недели после развода, а сам развод казался чем-то нереальным, осознание реальности пришло позже.
   Страшнее всего было то, что от полной семейной гармонии до подачи заявления на развод прошло четверо суток! Так мало, так чудовищно несправедливо!