Патрацкая Наталья. Молочный вамп

   Антон Иванович вернулся к соседу, ухватил свою большую голову руками, и зычно закричал в пространство:
   – Где Астра?!
   – Антон Иванович, чего кричишь? Она уехала на открытие музея, – вспомнил Родька, – потом к ним приехали мужики и увезли к ней ребенка, мне слышно было сквозь дверь.
   – А Анна Семеновна знает?
   – Мне неизвестно, кто, что из них знает. Я не знаю, где она живет теперь.
   Мобильный телефон запищал кнопочками в руках Антона Ивановича:
   – Анна Семеновна, где ты? Где Астра с ребенком? Я сижу у Родьки. Она точно не в музее, а Икар спокойно с Леной ходит.
   – Почти поняла. Где я – не скажу. Я не хочу тебе свою квартиру показывать, во избежание наезда твоих детей. Где Астра? О, это тайна господина Егора Сергеевича, знаешь такого? Он старый знакомый Астры, так, что дальше сам соображай, тема сия для меня неприятная, да и тебе ко мне ехать нет необходимости.
   Антон Иванович сжал в руке мобильный телефон, он хрустнул, впиваясь осколками пластмассы в руку. Родька побежал за йодом, а Антон Иванович с ревом вылетел из квартиры, бросив на пол окровавленные осколки телефона. Он бежал широкими шагами домой, вытаскивая куски пластмассы из ладони. Дома он промыл раны, выпил таблетки, что под руку попались, и лег спать. Нина продолжала войну с матерью, теперь они с подругами ходили друг к другу ночевать, чем вводила ее в иступленный гнев, с ревом и криками, с взаимными упреками. Ирина перестала ей совсем давать деньги и покупать вещи. Кто кого. Паша, напротив, успокоился, и если была возможность, ходил в компьютерный салон. Антон Иванович, проснувшись, решил купить Паше компьютер, а Нине дать деньги на сапоги и шубку. На том все временно затихли. Инна перешла на новый уровень раздражения собственной матери.
   Она ей ныла про купальники, искала полотенце, такое, чтобы не очень детское было, и уходила на пляж. Мать ждала дочь, ждала, та приходила не раньше девяти вечера.
   – Какой пляж, в девять вечера!?
   – Чего ты на меня кричишь, еще светло! – отвечала с криком дочь, и выходила за дверь поговорить с приятелями, которые еще никак не могли разойтись по домам.
   В половине одиннадцатого она заходила домой окончательно и врубала музыку на полную мощность. Реп сквозь сон – все равно, что ночной кошмар. Мать натягивала на голову одеяло и засыпала, она всегда засыпала в это время. Под утро Ирина проснулась от говора, где-то кто-то громко говорил. Она зашла в комнату дочери, та спала, телевизор кричал. Под утро любые звуки кажутся более громкими. Мать вышла на кухню. Стиральная машинка горела семью лампочками, в ней лежал мокрый комок чужого покрывала. Она вышла на балкон, там стоял чужой велосипед со спущенными колесами. Утро у дочери начиналось не раньше одиннадцати. Она просыпалась от телефонного звонка какой-нибудь очередной подружки.
   – Нина, откуда у нас на балконе велосипед? У нас, что там стоянка чужих велосипедов? – спросила Ирина.
   – Нет, у моего нового парня два велосипеда, этот он мне дал.
   – У него колесо спущено!
   – Так это я по стеклам проехала, – безвинно ответила дочь, – ты мне лучше новый купальник купи, этому купальнику второй год пошел, я себе куплю новые шторки.
   – Шторки – это, что такое?
   – Купальник на тесемках, он по этим тесемкам перемещается.
   – Я сегодня сама пойду на пляж, – сказала Ирина и ушла на кухню.
   – Мама, ты чего?! Я большая девочка! Еще не хватало, чтобы я с мамой на пляж ходила!
   Не жаловаться ведь Антону Ивановичу по каждой проблеме, подумала Ирина и отдала деньги дочери на новый купальник. Сама нашла в комоде свой старый купальник, которому было несколько лет, и примерила его. А, что делать? Бюджет не вынесет двойных расходов. Дочь еще спала, когда мать ушла на пляж. Утро было солнечное с пронзительным небом. Ирина постелила, сложенное в четыре слоя покрывало, легла по солнцу на живот, опустила голову на руки и задремала. Открыв глаза, увидала маленького муравья, он ползал у нее перед глазами по траве, росшей на пляжном песке.
   Она села, усталость и раздражение ушли в землю. На пляже, у маленькой реки народу с утра мало. Песок местами порос травой, постоянные посетители пляжа уже покрыты прочным загаром, она посмотрела на свою белую кожу и встала. Ей нравилось загорать стоя, земля всегда с утра прохладная, зато небо чистое. На этом пляже она познакомилась с отцом Нины, давно ли это было? Уже дочь подросток.
   Пляжный роман длился недолго. Антон Иванович приходил на пляж по утрам, ложился на одно место, стелил темное, большое полотенце и лежал неподвижно, не гладя на женщин, не заговаривая с ними. Иногда вставал, переплывал речку туда обратно и ложился загорать дальше. Она стоя, видела его божественную фигуру, он ей безумно нравился, но подойти к такому красавцу у нее смелости не хватало, она просто созерцала великолепное тело, мускулистого мужчины. Он чувствовал ее взгляд, их глаза встретились. Она была крупной девушкой, с плоским животом и мощными ногами, да и грудь особыми размерами не отличалась, однако Антону Ивановичу она приглянулась с первого взгляда. Было в ней обаяние, внутренне спокойствие. Они неделю ходили на пляж, смотрели друг на друга и не разговаривали, через неделю стали здороваться, да дождь пошел, летний, солнечный. На следующий день Антон Иванович пришел с волейбольным мячом. Они поиграли в волейбол вдвоем, мяч летал между их пальцами и практически не падал, но пляж он и есть пляж. Народ к ним потянулся. Круг, желающих играть в волейбол, все увеличивался, тем самым, отдаляя друг от друга. Она пошла на свое место, легла спиной к солнцу, опустила голову на руки…
   – Ирина, привет! – услышала она сквозь дрему, перед ней стоял Антон Иванович, не такой как много лет назад, но все еще интересный мужчина.
   – Здравствуй, Антон! – сказала она и поднялась.
   – Где Нина? Я ее вчера здесь видел с подругами и двумя мальчишками.
   – Спит, для них время загара еще не наступило. Позже приходят загорать.
   – Как у вас дела с ней? Сильно ссоритесь?
   – Все бывает, а ты как? Один сейчас живешь или с кем?
   – Ирина, а тебе, не все ли равно? Тебе до меня дела нет. Ты – сама живешь.
   Самостоятельная.
   Она посмотрела на речку, на осоку на берегу, вздохнула, ей стало скучно. Она постоянно в присутствии Антона Ивановича ощущала беспросветную скуку, а почему объяснить не могла, ей всегда хотелось уйти от него, после того, как иногда сама к нему подходила… Егор Сергеевич в гостинице всегда держал за собой один номер, для себя или для тех, кто к нему приезжал по делам, к себе дачный дом он посторонних не приглашал. Ирина он приметил давно, у него созрела мысль пригласить ее на работу к нему на дачу, после ее отъезда он ощущал пустоту. Он заметил, что она отлично работает, да трудно живет, и предложил ей подзаработать у него, хотя бы в течение месяца. Она, замученная просьбами Нины и унылостью Антона Ивановича, согласилась работать на даче, и оставила дочь с отцом.
 

Глава 32

 
   Лишних людей на даче Егор Сергеевич не держал, это была его личная держава, он оставил Ирина, повара, одного охранника. Для всех внешних связей ушел на дно отпуска. Янтарная комната находилась в его загородном доме, комната с антикварной мебелью всегда была закрыта, в ней даже пыль не протирали. Егор Сергеевич в нее заходил сам, заводил старые часы, сидел на стуле, смотрел на шкаф, часы, конторку, стол и мечтал найти еще несколько предметов старины с янтарем. Иногда предметы, в знак приветствия посылали световые импульсы.
   Тревожная атмосфера комнаты повышала адреналин в его крови, в ней было немного жутко, иногда он из нее резко выскакивал и быстро закрывал дверь, боясь, неизвестно чего…
   Ключи от этой комнаты Нинели он не дал, а ей хватало работы в его большом доме.
   Егор Сергеевич и его дядя Аскольд Николаевич, управляющий гостиницей, почти одновременно заболели янтарной мебелью. Егор Сергеевич собирал предметы старины, его дядя заказал у Астры накрученный янтарный кабинет, увиденный случайно у одного знакомого энергетика.
   Аскольд Николаевич жил с женой Серафимой, не пытаясь, менять судьбу. С годами она стала его правой рукой, в делах гостиницы, Аскольд несколько обленился, иногда он приезжал в загородный дом Егора Сергеевича и сидел у озера в кресле. В последний свой приезд на озеро с лебедями, Аскольд Николаевич заметил, что его администратор Ирина в свой личный отпуск работает на даче его племянника Егора Сергеевича.
   На работе Аскольд Николаевич вел себя весьма сдержанно, и на горничных внимания не обращал, ведь рядом с ним всегда была Серафима, а сюда она дороги не знала.
   Он невольно стал наблюдать за Ириной, других женщин здесь не было, поваром работал пожилой мужчина, охранником был крупный молодой мужчина. Она ходила постоянно в коротких брюках и кофточках с воротником, на блузках рукава были разной длины, но белый воротник словно прирос к ее шее. Иногда ее руки были видны до самого воротничка, но он оставался на месте. Она постоянно существовала в своей нехитрой работе, требующей затрат физического труда, содержать дом в порядке. Не выдержал Аскольд ее голых плеч, выступающих рядом с воротничком, его руки сами потянулись тронуть эту чистую, шелковистую кожу.
   – Аскольд Николаевич, что с вами? – возмутилась Ирина.
   – Слепень сел, я его прогнал.
   – Ох, уж эти слепни, здесь говорят, комаров у озера потравили во время, их и нет, а слепни остались, да еще мухи чужие залетают, вы держите в руках что-нибудь, чтобы их отгонять от себя, – сказала Ирина, вымыв пол на веранде, любимом месте отдыха Аскольда Николаевича.
   Икар в детской коляске обнаружил приличную пачку сто долларовых купюр, сопоставил их количество с числом дней отсутствия Астры дома, и в его голове что-то встало на место. Ребенок спал в коляске, Икар сидел на скамейке в парке и совершенно случайно наткнулся на эти деньги, доставая соску младенца, которая умудрилась закатиться под матрас.
   Он знал о существовании Егора Сергеевича, но не думал о нем серьезно, оказалось, что он более серьезный соперник. Икар качал на автомате коляску и витал в облаках ревности, потом это занятие ему надоело. Он сделал вывод, что об этих деньгах Астра, точно ничего не знает, иначе давно бы их изъяла из детской коляски. Значит, а, что значит, если после возвращения от Егора Сергеевича она легла в больницу, тут и так все понятно, что ничего хорошего для мужа нет в ее отсутствии.
   Икар позвонил Лене, та примчалась на зов достаточно быстро, а он взял да и отдал половину найденной суммы денег Леночке. О, как она обрадовалась! И с ребенком помогла посидеть пару дней в отсутствие матери ребенка, и еду приготовила, и само собой полюбила Икара со всем старанием.
   Я обнаружила полный порядок в трехкомнатной квартире, полный холодильник продуктов, приготовленную пищу в кастрюлях и на сковородах, улыбающегося Икара и довольного малыша. Я странно улыбнулась, увидев пачку долларов, лежащих на телевизоре, рядом с пультом управления. Так мы и жили, каждый со своей любовной историей за пазухой жизни. Икар пришел к Леночке, и остановился на пороге. В комнате он увидел Шурика, устанавливающего в углу комнаты тумбу, на верху тумбы, находился мини театр, из очень старых кукол. Вещь антикварная. Икар посмотрел на Леночку, на Шурика и ему показалось, что он здесь лишний, ни слова, не говоря, он вышел из квартиры. Его никто не остановил…
   Шурик решил на Леночке проверить, то сексуальное удовольствие с пихтовым маслом, которое он познал с другой женщиной, но повторить с ней он не мог, он понимал, что та любовь была случайной, импульсной, без продолжения. Поэтому этот антикварный предмет мебели он привез продавщице Леночке, а не отдал его директору антикварного магазина. Он сменил объект обожания. На Икара, он не обратил внимания, даже не заметил его приход, или сделал вид, что не заметил. В кармане у Шурика лежал новый флакон с маслом… Икар побрел домой. Ждал он, ждал Астру с ребенком, а, не дождавшись, решил, что за ней, вероятно, опять заехал Егор Сергеевич, и позвал соседа Родьку скоротать вечерок за пивом.
   Никогда не знаешь, где объявиться ангел любви, а он облюбовал дачу с лебедями.
   Хитрый ангел поселился в душе Аскольда Николаевича, уже давно в нем чувства не возникали, а тут не на шутку увлекся Нинелей. Она первую неделю много хлопотала по хозяйству, все убирала на свой вкус, но через неделю у нее стало появляться свободное время, солнце светило исправно на маленький земельный участок внутри высокого забора.
   Она, после трудов праведных надела купальник, взяла раскладушку, поставила ее у озера и легла загорать. Аскольд Николаевич из своей беседки видел край этой раскладушки, Ирина скрывал куст сирени. Он встал и почти на цыпочках подошел к молодой женщине, и двумя пальцами с двух сторон нажал ей по ребра. Она вскочила, вскрикнула, но, посмотрев на довольного Аскольда Николаевича, улыбнулась.
   – Вам скучно, Аскольд Николаевич? – спросила Ирина.
   – А ты, как думаешь? Поговорить не с кем, а ты вся в работе.
   – Так меня сюда взяли поработать.
   – Ирина, а ты не догадываешься, что тебя пригласили для меня? Не сопоставляла факты нашего присутствия на этой даче?
   – Когда? Мне сказали убирать – я убираю.
   – А, если я скажу тебе любить, ты будешь меня любить?
   – Как скажите, Аскольд Николаевич.
   – Что ты такая покорная?
   – Так подчиненные всегда влюблены в своего хозяина, а я у вас так давно работаю, так, значит, давно вас и люблю…
   – Что ж ты молчала? Мне поговорить не с кем, а тут любовь моя пропадает, так, где говоришь, встретимся? Ты знаешь, лучшие комнаты в этом доме, они на месяц в нашем распоряжении, а неделю мы уже потеряли. Куда вино принести?
   – Вы не шутите? А то завтра меня возьмете и уволите!
   – Ирина, я приглашаю тебя на любовное свидание без свидетелей, говори, где здесь лучшая спальня?
   – Лучшая спальня у Егора Сергеевича. А вдруг он вернется? Лучше вы ко мне придете.
   – А почему ни ко мне?
   – У меня надежнее, жду вечером, после ужина, чтобы повар спать лег спокойно.
   – Разумно, я приду…
   Муж Серафимы, давно жил праведной жизнью, он уже и забыл, как это все может быть, без ее участия. Красивый мужчина, с густой шевелюрой наполовину седых волос, появился на пороге спальной комнаты Нинели. Он был несколько обескуражен простым убранством ее комнаты, у него в комнате все было в стиле люкс, а у нее словно свалка старых вещей, далеко не антикварного вида. Среди этого мебельного хлама сидела приятная женщина, в платье с белым воротником, в белых босоножках. Его чувства попали в состояние облома, не по приколу хозяину любить служанку в нищих условиях.
   – Ирина, перейдем в холл, там приятнее, и вид из окна лучше.
   Да, ангел любви куда-то улетел.
   Она, выпив вина в присутствии Аскольда Николаевича, почувствовала, что она человек, ей импонировало его внимание, рядом с ним ей было приятно во всех отношениях. Она перестала себя чувствовать горничной, душа ее возвысилась до уровня собеседника, и она спокойно отстегнула белый воротник со своего платья.
   Невольно женщина потянула молнию на платье до груди, маленькая золотая цепочка лучше подходила к моменту их общения. Егор Сергеевич рядом с ними не задержался за столом, привезя комод, он покинул территорию дачи.
   Аскольд и Ирина вышли из-за стола и, не сговариваясь, направились к его спальне.
   Обстановка полностью соответствовала моменту, оба они были высокие и в меру стройные, остановились у кровати и обнялись, в порыве, своих проснувшихся чувств.
   Редкое единство взглядов привело их в душ, они стояли под струями воды, улыбаясь, словно смывали с себя прикосновения прошлой жизни.
   Ей доставляло удовольствие касаться его тела, в струях прохладной воды, он с внезапным желанием, с удовольствием ощущал новые, волнующие импульсы в своем теле, о которых последнее время подзабыл. Они вытерли друг друга полотенцами, не касаясь себя, словно их души уже переселились в любимые тела. Так и дошли они до кровати, продолжая ощущать себя в двух кратном увеличении импульсов желания.
   Желание, страсть, влечение, прикосновение, поцелуи, объятия воссоединили их требующие любви тела. Они поплыли по воле волн царственного желания любви.
 

Глава 33

 
   Шустрый Шурик сделал так, что новые звонки с предложениями антикварной мебели поступали к нему, он наклеивал на мебель немного янтарных камней, после этого заказ поступал ко мне, вот откуда взялась в разных местах мебель с янтарем.
   Шурик скупил все янтарные бусы в городе и заказал их за его пределами. А я верила в чудеса, только первые часы были на самом деле янтарные, важен результат.
   Стоял готовый к продаже комод с янтарными камнями, а Шурик услышал очередное предложение от неких наследников.
   Ему предлагали шкаф – шарманку, естественно без янтарных камней, а у него весь янтарь кончились, хоть объявление давай: скупаю янтарные бусы. Если мебель была без янтарных камней, то она попадала на реставрационные работы в магазин, а если на ней находился, хоть один янтарный камушек, она попадала к отцу Шурика Селедкина. Вот в чем состоял прикол и бизнес любовь, хотя второго случая судьба не предоставила.
   Егор Сергеевич от Шурика узнал о готовом комоде с янтарем, и немедленно появился перед моими очами. Я мысленно обругала Шурика, так мне не хотелось с комодом расставаться, но клиент есть клиент. Вслух я сказала, что такой предмет интерьера для продажи готов, в голове у меня промелькнула любовь с Шуриком у этого комода. Ехать, демонстрировать комод, Егору Сергеевичу у меня желания не было, я вспомнила про Леночку, та в последнее время стала такой модной женщиной, что не грех ее представить дорогому клиенту.
   Леночка, поехала показывать товар лицом, господину Егору Сергеевичу. Комод, весь из себя, с деревянными вензелями в тон янтарным часам, с янтарем, весь полированный светился в комнате Родьки. Егор Сергеевич, как увидел это сокровище, так и присел на распахнутый диван. Леночка подошла к комоду, встала рядом с ним на скрещенных ногах, в черных босоножках на шпильках, отделанных крупными стразами по вырезу и по широкой застежке, в узкой части точеных ног.
   Белые бриджи, черный топик, украшенный, такими же стразами по воротнику на шее, завершали летний наряд девушки. Белые волосы крупными волнами опускались на молодую грудь, не рожавшей женщины, ее грудь полностью скрывал топик, оголяя руки и плечи. Егор Сергеевич смотрел то на комод, то на Леночку в летнем наряде, купленном на его деньги, хотя оба они об этом и не догадывались. Под руку меценату попался маленький флакончик, мельком глянув на надпись, он прочитал 'пихтовое масло', только тут он осмотрел диван, на котором сидел и заметил в углу, сбившуюся простынь. На окнах сквозь офисные, прямые жалюзи, просвечивалась решетка. Леночка уловила взгляды импозантного мужчины, внешний облик которого превосходил все ее требования к мужчинам, но она продолжала стоять у комода, как статуя. Он забросил флакончик с коварным содержимым в угол комнаты, и встал с убогого дивана.
   – Я беру этот комод, можно возвращаться в магазин.
   Из закрытой одеждой груди женщины вырвался вдох сожаления, что такой мужчина так быстро появился и исчез из ее жизни. Комод привезли на дачу. Егор Сергеевич пошел в свою комнату, по дороге, в холле заметил дядю Аскольда с Ириной. На ней грудь была закрыта, белый воротник вокруг шеи, довершал наряд, а он подумал, что это бабы стали прятать то, что ему больше всего нравиться в их облике!
   Племянник присоединился к компании, он смотрел на Ирину, а думал о Астре, зря он ее вернул Икару, ну и что, что молоко у нее кончилась… Леночка так захотела Егора Сергеевича, что позвонила любимому Икару, и назначила ему встречу у себя дома, ведь его жена вернулась от Егора Сергеевича… А Егор Сергеевич, дойдя до своей комнаты, тут же позвонил Серафиме, и сказал ей, чтобы она приехала на дачу к своему благоверному Аскольду Николаевичу. Он меньше всего хотел увеличивать число наследников дяди Аскольда, ведь у него с Серафимой детей не было, а у Нинели была дочь Нина.
   Нина, в отсутствии матери, замечательно третировала бабушку, она просто почти дома не была, пропадала на пляже, у подруг, на скамейке в парке с друзьями.
   Бабушке оставалось смотреть на часы, греть воду, отключенную на летний ремонт и по возможности молчать. На ее упреки Нина реагировала круто и неожиданно, так, что бабушка кормила внучку и помалкивала. На даче продолжались свои метаморфозы, после отличной любовной ночи, Аскольд предложил привезти на дачу Нину, дочь Ирина.
   Он, знал, что еще такая ночь ему в ближайшие дни не под силу и решил упрочить свое отношение с женщиной, сделав приятное предложение ее дочери. За Ниной он сам съездил на машине. Нине на даче очень понравилось, она внесла оживление в местное общество и частенько сидела с Аскольдом Николаевичем в его беседке, пока ее мать работала по дому. Нина от скуки обошла дачу Егора Сергеевича со всех сторон, заметила странные окна, закрытые ставнями. Она их приоткрыла, за ставнями шли стекла, ажурная металлическая решетка, плотные вишневые портьеры.
   Девочка не выдержала своего любопытства и спросила у матери, а что находиться в этой комнате, в других окнах даже решеток не было, и шторы везде были легкие.
   Ирина ответила, что у нее ключей от этой комнаты нет, Нина спросила у Аскольда Николаевича, тот сказал, что там находиться музей их семьи, он еще в стадии подготовки. Повар ничего не добавил к информации, зато охранник, которому пришлось заносить в комнату славянский шкаф, сказал, что там находиться склад древней мебели.
   Поговорив с охранником, она попросила выпустить ее за ворота, осмотреть дачный поселок, пообещав ему вернуться через час. Дачный поселок состоял из внушительных заборов с большими, новыми домами, ничего интересного девочка для себя не обнаружила, если не считать машину, выезжающую из чужих ворот, она попросила довезти ее до города. Так она оказалась на свободе. Трое суток она гуляла по подругам, потом появилась в квартире отца. Антону Ивановичу она рассказала о даче с музеем, который так и не видела, тот сразу понял, куда исчезает вся антикварная мебель с янтарем в деревянных вензелях.
   Выпросив у отца денег на жизнь, она пошла к бабушке, у нее и осталась до возвращения Ирина с дачи.
   Антон Иванович что-то пропустил в этой жизни, все женщины вышли из-под его власти, хоть шаром покати, а никого нет. Анна Семеновна куда-то уехала, исчезла и Ирина, не сказав ему ни единого слова. Оставалась на месте его первая женщина, мать Паши. На безрыбье и рак рыба, поехал Антон Иванович навестить мать своего старшего сына. Удивительная она женщина Маня, всегда спокойно реагировала на отъезды и возвращение блудного Антона Ивановича. Паша ухмыльнулся отцу и ушел к другу. Они оставались вдвоем, как два старых друга, без большой любви, без эмоций, просто сидели и беседовали. Он оставлял ей деньги, но чувства в нем не возникали, словно все давно бурьяном поросло. Косить бурьян чувств было лень, поговорив немного о Паше, Антон Иванович уезжал в свою холостяцкую квартиру.
   Антон Иванович решил осуществить задуманное, его безумно тянула Астра.
   Он приоделся и пошел к ее дому, ждать, когда она появится с коляской во дворе.
   На этот раз ему повезло. Первым вышел из подъезда Икар и ушел в сторону дома Леночки, потом появилась Астра с детской коляской. Антон Иванович встал перед ней, как Орфей. Он весь лучился силой, желаньем и любовью к молодой матери.
   Астра грустно улыбнулась и покатила коляску по своему излюбленному маршруту в парке, Антон Иванович шел рядом. Они разговорились. В это время к ее подъезду подъехала крутая, большая машина Егора Сергеевича, он вышел из нее и увидел силуэты Антона Ивановича и Астры, на аллее парка. Драка с могучим Антоном Ивановичем в планы Егора Сергеевича не входила.
   Егор Сергеевич подъехал на машине к аллее, вышел навстречу парочке, и просто сказал:
   – Привет! Антон Иванович, а твоя жена Ирина Андреевна у меня на даче обслуживает своего начальника Аскольда Николаевича, вчера они в холле пили вино.
   Антон Иванович в лице изменился, а Егор Сергеевич продолжал говорить, улыбаясь:
   – Если хочешь, тебя к ней отвезут на свидание, и он кивнул своему шоферу.
   Что оставалось делать Антону Ивановичу? Любовь – любовью, но жена дороже, он сел в машину и его повезли к ней на дачу. Егор Сергеевич остался на аллее парка, с детской коляской, в которой еще не уснул его сын… или не его. Антон Иванович проехал квартал на машине Егора Сергеевича и попросил ее остановить, ему стукнуло в голову, что мешать Ирина он не будет, а лучше пойдет домой. Антон Иванович, войдя в дом, лег ничком на диван, а, проснувшись, на автомате позвонил Астре, она, почувствовав шестым чувством, охлаждение к ней Икара, пригласила Антон Ивановича к себе в квартиру.
   Выспавшийся Антон Иванович приехал незамедлительно… Хороший ужин довершил объединение. Рядом с Антоном Ивановичем я себя чувствовала хорошо. С ним мне было спокойно и надежно. А он поделился своей информацией, я не особо удивилась, и сделала предположение, раз есть комод, шкаф, то должна быть кровать и трюмо.