Патрацкая Наталья. Молочный вамп

   Икар плохо переносил лес, горожанин до мозга костей, он вел себя, как загнанный зверь и готов был вернуться домой и сдаться. Родька отговаривал его от самопожертвования, обещал ему, что в тайге хорошо, надо только привыкнуть.
   Шли они тропами, как звери, прятались от встречных людей и на контакт со встречными людьми не шли. Продукты таяли, есть на свежем воздухе очень хотелось, а еды было не достаточно на двух взрослых мужчин.
   Родька предложил Икару забить ножом кабана, зайца, да кого угодно, лишь бы что-нибудь съесть серьезнее, чем исчезающие запасы в рюкзаке. Спички, зажигалки у них были.
   Палатка у них была одноместная, был один спальный мешок, оставалось разжигать один костер, готовить пищу в одном котелке. Было две алюминиевых кружки, две таких же ложки. С голода Икар метнул нож в утку, та упала. Долго искали куда, ели нашли, пожалели, что у них нет собаки для таких целей. Утку съели за один присест, уснули крепко, проснулись от взгляда: на них смотрела местная амазонка.
   Девушка с ружьем за плечом, в высоких резиновых сапогах, в джинсовом брючном костюме, палкой пыталась притушить их костер.
   – Чего спите, а костер не потушили? Ветер дунет, ни вас, ни леса не останется.
   – А ты, кто? Лесничий?
   – Нет, дочь лесничего. Утку съели? Где разрешение на отстрел? Вы откуда и куда?
   – А без вопросов можно? – спросил Родька.
   – Можно, но тогда сделайте так, чтобы я вас здесь больше не видела.
   – Этого мы обещать не можем, – сказал тихо Икар.
   – Тогда я сообщу о вас, куда следует, вдруг вы преступники. По тайге в нашем районе объявлен план перехват двух мужчин, а вас, как раз двое мужчин.
   – Мы приличные люди, инженеры в отпуске, меня зовут, впрочем, неважно, как меня зовут, лучше подскажите, как можно выбраться из сей великолепной тайги? – спросил Икар.
   – Поверю вам, очень вы похожи на городских, столичных жителей, если пройдете метров пятьсот, по просеке, выйдите на узкоколейку, поезд ходит раз в сутки.
   – Так вы на этом поезде приехали? – спросил Родька, которому очень понравилась дочь лесничего.
   – Да, мне сказали, о вас грибники, я приехала посмотреть, какие вы птицы залетные, чем занимаетесь.
   – А назад завтра поедите?
   – У меня здесь еще есть дела, надо обойти лес, к нам волки чужие зашли.
   – Вы их не боитесь? – продолжал задавать вопросы Родион.
   – А, что делать? Надо.
   – Не бросайте нас! – взмолился Икар, слова о волчьей стае его испугали.
   – Я бы вас в милицию доставила, уж очень вы напоминаете тех, на кого перехват объявлен, но у нас в радиусе ста километров милиции нет.
   – А откуда вы знаете про перехват, если милиции нет?
   – На почту присылают словесное описание тех, кого разыскивают, почтальонка лесников предупреждает, у нас тут свои связи.
   – А нас не боитесь? Ведь мы похожи на словесное описание, сами сказали, – спросил Икар.
   – Особенно ты, признавайся, кого пришил? – девушка наставила ружье на Икара.
   – Кого? Любовника жены, ножом в спину, – и он вытащил нож, нажал на кнопку.
   – Да, серьезное оружие, предлагаю перемирие, ваши слова принимаю за шутку, разойдемся красиво.
   – Девушка, но вы теперь много знаете, а здесь тайга, – стал запугивать ее Родька.
   – Отец знает, где я, имейте в виду, вас найдут.
   – Зачем вы свалились на нашу голову? – взревел Икар, шлепая ладонью комаров на своем лице.
   Родька с дочкой лесника пошли вперед и вместе, Икар шел сзади, отставая от них с каждым шагом, у него был свой рюкзак, с небольшим количеством еды, он решил просто от них уйти в неизвестность. Влюбленный Родька отводил душу с девушкой интересной ему во всех отношениях, а Икар остановился за сосной, а потом ушел в другую сторону… Он чему-то успел научиться у Родьки, вечером зажег костер, испек пару картофелин, съел, их как пирожные и уснул. Сквозь сон он слышал крики, словно его звали, но откликаться не стал. Крики смолкли.
   Утром Икар продолжил путь, он весь был покрыт укусами комаров, но об этом старался не думать, он шел по солнцу, чтобы не делать круги по лесу, он смотрел на мох на деревьях, вспоминал, с какой стороны деревьев он растет, вспоминал все, что слышал о жизни в лесу. Через пару суток ему попался домик охотника, пустой, без запасов еды, но с крышей.
   Пошел холодный дождь, но он чувствовал себя в безопасности. Икар научился собирать грибы и ягоды, ел жадно; пытался, есть корешки трав. В домике он остался жить, понимая, что идти ему некуда, потому что его ищут. Лицо его заросло щетиной, он стал похож на кого угодно, только не на себя, интеллигентного в прошлой жизни мужчину. Родька через пару недель вернулся в город, не избежав вопросов и допросов, на все он отвечал одной короткой фразой, что Икара он не видел, в отпуск ездил один. Ему говорили, что они вместе брали билеты на поезд, он говорил, что это совпадение случайное, рядом с ним ехал в поезде мужчина, но это был, ни тот, кого ищут. Одним словом выкручивался от всех вопросов как мог, зная одно, что Икар остался в тайге по своей воле, а тайга она огромная.
   Я, не избалованная помощью Икара в отношении ребенка, словно не замечала его отсутствие, ко мне домой приходили люди с собакой, доказывая мне и себе, что погибший Егор Сергеевич, был у порога моей квартиры, но даже собака не шла внутрь квартиры, потому, что там его следов не было! Детектив Ваня решил, что убийство произошло на лестничной площадке, тем паче, что двери двух квартир расположены рядом, а супруги на момент убийства жили отдельно. Астру с ребенком перестали тревожить.
 

Глава 37

 
   Аскольд Николаевич с удовольствием обходил дачу, ему нравилось жить без посторонних людей, он открывал комнаты с янтарной мебелью, долго смотрел на нее, представляя себя графом. В качестве помощницы по дому, он вернул Ирина и убрал повара с охранником. Нина перешла жить к отцу Антону Ивановичу, с ним она не ссорилась, ощущая себя хозяйкой, и отец сильно ее не доставал воспитанием.
   Девочка научилась готовить, и все шло, своим чередом.
   В антикварном магазине наступило затишье, реализация залежалых товаров шла плохо, без суеты тайной рекламы дела не шли. Шурик Селедкин покинул не процветающее место работы. Я жила в полусне, возникло ощущение вязкого болота. Иногда мне хотелось поехать в тайгу, но, посмотрев на парк, я поймала себя на мысли, что это мне не под силу. Так прошел год…
   Уныло смотрела в окно Анна Семеновна, она думала о Икаре; люди, после его исчезновения, ее обходили стороной, и такое наказание для нее было очень естественным. Она смотрела не бело-серые кучевые облака в небе, на зеленую, беспробудную листву и ощущала тревожную пустоту в душе, состояние беспокойства постепенно нарастало, она потянулась к коробке с шоколадными конфетами. И в этот момент, в комнату стремительной, знакомой походкой, вошел незнакомый человек.
   Она вглядывалась в его лицо, узнавая, и боясь ошибиться: перед ней стоял ее Икар!
   Но какой?! Его лицо покрывала кучерявая ровная бородка, его волосы были подстрижены немногим длиннее бороды, весь он выглядел красавцем!
   – Икар, это ты? – спросила дрогнувшим голосом Анна Семеновна.
   – Я, мать, я! – басовито ответил сын.
   – Что с твоим голосом? Ты стал басить?
   – От ветра, от морозов мой голос немного треснул, много пришлось покричать…
   – А борода? – тихо проговорила женщина, начинающая верить в счастье.
   – Что борода! Посмотри, что я принес! – и он нагнулся над сумкой, потом махнул рукой и поставил ее на стол перед матерью, медленно открывая молнию на сумке.
   Анна Семеновна поднялась с кресла, заглянув в сумку, потянулась рукой за дощечкой.
   – Сын, что это? – ее голос дрожал, рука подергивалась от волнения, вынимая из сумки бесценный деревянный предмет.
   – Садись, мама в свое кресло, и послушай меня, разглядывая лесное произведение искусства. Я жил в тайге, один жил, нашел избушку без курьих ножек, крыша, окно, дверь, железная печурка. Три месяца не видел ни одного человека, исхудал, стал молиться о спасении, съел все дары леса, что были поблизости, животных и птиц не убивал, стал обросшим, страшным, немытым. Однажды стало невмоготу, я готов был наложить на себя руки, зрение стало исчезать, я впал в полудрему.
   Очнулся, а на меня смотрит ведьма, или баба Яга, та, чью я избушку занял, и говорит она мне скрипучим голосом:
   – Здравствуй, касатик, совсем издыхаешь, родимый? Порченный ты человек, а вылечить тебя можно, зло прошло через твою жизнь, виноват ты, да не совсем, вылечу я тебя. Знахарка я, а ты, что подумал? Травы у меня в этом домике, ты их и не трогал, молодец. Да я новых трав насобирала, сейчас сделаю тебе отвар, выпьешь, человеком станешь. Тебя мои травы одурманили, ты и стал спать, и славно, тебе надо было выспаться.
   Поставила она меня на ноги, да и повела с собой в деревню, а в той деревни, все дома с заколоченными окнами, одна бабка эта там живет. Откормила она меня картошкой, луком, огурцами. Еда у нее еще та, что сама выращивает, то и ест. Я встал на ноги, стал по деревни ходить, дома смотреть, жильцов давно уж там нет.
   В одном доме нашел эти дощечки, бабуле показал. Она всплакнула, вытерла слезы краем платка, который с головы никогда не снимала. Сказала, что жил у них один инвалид с золотыми руками, ходить не мог, все сидел, да мастерил. А любил он на небольших дощечках животных вырезать, да так ловко, что все, как живые!
   Дощечек этих я обнаружил штук пятьдесят, просто письмена какие-то! Прожил я у нее еще девять месяцев, она меня не отпускала, лечила и поила травами, а однажды подходит и говорит, что я здоров и могу уехать домой. Я ей ответил, что меня ищут, я зло совершил. А она сказала, что все будет нормально, если я ей свой нож оставлю, и никогда в руки его больше не возьму. Дает мне мой нож, и просит, чтобы я его метнул, а нож выпал из моей руки! Понимаешь, я не могу больше ножи метать! Не могу! Проводила она меня до станции, поезд там две минуты стоит, а перед этим на той станции к парикмахеру сводила, травки свои сушеные сдала скупщику, мне билет купила, одежду, сумку. Я ей только нож и оставил, да дров целую стену наколол, да отремонтировал ее жилье.
   – Икар, а дальше, что с тобой будет?
   – А ничего, буду жить в твоей новой квартире, а ты уйдешь в старую квартиру, ближе к Астре. К ней я пока не пойду, не могу. У меня есть идея, я нарисую комплект мебели, дощечками этими его обклеим, Антон Иванович все сделает, вот и модерн! Настоящий модерн!
   – Вот за это спасибо, а то от скуки не знаю, что и делать. А, как ту старушку отблагодарить за твое спасение?
   – Лучше о ней забыть, мы с ней в расчете. Я у нее отработал свое спасение.
   Теперь хочу у Астры поработать! У нее смотрю все люди новые и, а Антон Иванович меня не продаст.
   – Ты ведь инженером работал, а теперь, что мебелью будешь заниматься?
   – У меня иного выхода нет, старушка сказала, что я должен с деревом работать, а она с травой работает. Так вот.
   – Икар, да тебя сейчас никто и не узнает. К Родьке пойдешь?
   – Нет, нам лучше не встречаться.
   – А Астре о тебе сказать?
   – Не надо, хочется увидеть сына, но не сейчас, буду работать в твоей новой квартире, нарисую эскизы новой древней мебели, отдашь их потом Астре или Антону Ивановичу, но обо мне не говори, на всякий случай.
   – Так и будешь в квартире сидеть?
   – Сидел в избушке, посижу в квартире, мне еще надо немного времени, чтобы в себя прийти.
   – А бороду сбреешь?
   – Не сейчас.
   Икар отдыхал, отмывался, сбрил бороду, смотрел телевизор и совсем забыл о прорисовках. Матери он до машины донес сумку с бесценными дощечками, и домой вернулся, спрятав лицо под кепкой, натянутой чуть не до носа. Антон Иванович, после разговора о русском модерне с Анной Семеновной, сделал столовую мебель, а с резчиками по дереву у него ничего не получилось. Комплект мебели есть, а товарного, антикварного вида нет. И пошел он к Анне Семеновне, в жилетку поплакать. А она засмеялась! Он только рот открыл от удивления.
   – Милый ты Антон Иванович, есть мистическая отделка для твоего комплекта! Да еще какая! Но нужно найти Селедкина старшего, чтобы он все это вместе состыковал по старым рецептам.
   – Так, умер Селедкин старший, нет мастера, который мог под старину мебель реставрировать.
   – Я не знала, что предлагаешь?
   – Не знаю, а Селедкин младший может, знает? Видел, вероятно, как его отец работал, он ведь реставрировал без зрителей. Никого не впускал в мастерскую.
   – Это я хорошо знаю. Младший Селедкин уволился, но его можно найти. Вези свой комплект в магазин, в реставрационную мастерскую, а я привезу для него украшения и Шурика.
   Шурик откликнулся на звонок мобильного телефона, и сам приехал в магазин. Он сказал, что знает, как отец делал мебель под старину, но сам никогда этого не делал, хотя помнит все материалы, которые он при этом использовал. Антон Иванович привез столовый мебельный гарнитур, а, увидев дощечки, с качественно вырезанными животными, как ребенок захлопал в ладоши.
   – Отлично, то, что надо! Какое мастерство и все выдержанно в одном стиле, в одном размере!
   Шурик при виде дощечек выдохнул:
   – Откуда такая прелесть? Все животные выпуклые, как живые, да так ровно сделаны!
   – Шурик, твое дело объединить дощечки с гарнитуром, создать новую антикварную коллекцию русского модерна конца девятнадцатого века.
   – Без проблем! Это настоящая натура!
   Откуда люди узнают о новинках? Неизвестно, но покупатель вскоре объявился, на весь столовый гарнитур, хотя для начала ему показали стул с отделкой из двух дощечек, с изображением животных на спинке стула. Стул смотрелся единым целым, трудно было догадаться о том, как он был сделан. Единственно, что просил покупатель, оставить в секрете свое имя. Солнце светило в окна. Небо без облаков казалось, бескрайним, как затянувшееся мое одиночество. Я иногда вспоминала Егора Сергеевича и жалела его и себя, а заодно и Икара, и сына. Ребенок подрос, я хотела уже выходить на работу, а перед этим лучше всего – привести себя в боевую готовность. Я решила пойти и позагорать на пляже, благо он рядом. Надела я купальник, легкий халат, сланцы; посадила сына в летнюю коляску и пошла с ним на пляж, по своей обычной прогулочной дороге. Навстречу мне шел по дороге сам Икар! Я решила, что мне это померещилось, и попыталась пройти мимо него, но он остановился, перекрывая мне дорогу.
   – Здравствуй, Астра!
   – Привет, пропавший! Откуда и куда?
   – Дай на сына посмотреть.
   – Смотри. Тебя ищут или выпустили?
   – Зачем вопросы? Я здесь, вот, деньги возьми, честные можно сказать; я помог матери, сделать новый гарнитур с антикварным уклоном, теперь могу тебе отдать их на жизнь.
   – А я возьму.
   – И бери все, я ушел, – и он резко, развернувшись, исчез в боковой аллее.
   Идти на пляж с большой суммой денег мне расхотелось, я пошла к дому, положить их, куда подальше.
   На скамейке, у подъезда сидел Ваня.
   – Астра, слухи ходят, что твой муж вернулся. Как его найти? Сюда он не приходил.
   – Я его с прошлого года не видела.
   – А у нас другие сведения, есть сообщения, что его видели в городе. Еще объявился брат родной Егора Сергеевича, и пытается найти убийцу. А похожи они!
   – Я ничем вам не могу помочь.
   – Зря. Я надеялся на вас. Про брата Егора Сергеевича не хотите узнать? Он жил за рубежом много лет, а тут приехал, вернулся и копает. Нам дали месяц срока на поиск убийцы, а я и так знаю, что убил Егора Сергеевича ваш муж, Икар, а Антон Иванович его скинул, с крыши, для инсценировки убийства. А мне нужна новая машина.
   – В огороде бузина, а деньгами возьмете за свободу Икара? А заезжему брату скажите, что было самоубийство чистой воды, ведь кроме вас да меня, никто всю картину убийства не знает. Вы сами догадались, а я видела. Если честно, то Икара я впервые за последний год, увидела десять минут назад, он мне деньги дал на ребенка. Могу деньги вам отдать.
   – Раскололась, где Икар сейчас живет?
   – Он мне ни слова не сказал о себе, дал деньги и исчез в зарослях.
   – Деньги у ребенка отбирать не буду, тебе тяжело пришлось, я это знаю. Красивая ты баба, я вот о чем подумал, если брат Егора Сергеевича тебя увидит, то твой Икар его из ревности пришьет!
   – Если честно, то Анна Семеновна мне говорила, что Икар жил год в тайге, у знахарки, и теперь он не умеет метать нож, она у него нож забрала.
   – Значит, знахарка лесная с него порчу сняла? Коряво. А если по-хорошему, то Икара и Антона Ивановича надо сдать, но улик нет и нож у знахарки, так и сказать брату Егора Сергеевича? Так тогда еще что-нибудь произойдет, а мне кого-нибудь надо выдать брату, а выдам я тебя, Астра.
   – Это еще как?
   – Скажу брату, что Егор Сергеевич из-за любви к тебе упал с крыши, что у него крыша поехала, и он не справился с любовью.
   – Так его брат меня прибьет!
   – А ты хочешь, чтобы на мне это дело вечность висело? – закурил Ваня, глядя пристально на меня.
   – А про нож вы как узнали?
   – Это все ерунда, человека нет – проблема есть, а надо подвести черту под этим делом. Так я тебя познакомлю с братом иностранцем?
   – От Икара отстанете? Знакомьте, если это вам поможет.
   – Да, но ты должна выглядеть так, чтобы иностранный брат смог бы поверить, что из-за тебя у мужиков крыша едет.
   – Кто бы с ребенком посидел, а я бы занялась своей внешностью.
   – Найми няню, не мне тебя учить, значит так, через неделю к тебе придет брат Егора Сергеевича, произведи на него впечатление.
   Я рьяно взялась за свою внешность, няня сидела с ребенком, а я приводила себя в порядок.
 

Глава 38

 
   Через неделю Ваня привел второго брата:
   – Григорий Сергеевич, вот это и есть Астра, в которую был влюблен ваш брат, больше мне добавить нечего, – сказал он, пропуская в мою квартиру Григория Сергеевича, а сам закрыл за собой дверь.
   – Здравствуйте, Астра! Так это из-за вас мой брат покончил с жизнью? Да, вы действительно красивы! Но жизнь – дороже. Что ж вы его довели до такой степени?
   – Знаете, Григорий Сергеевич, трудно мне все это вспоминать, а Егор Сергеевич меня действительно любил.
   – Да я и сам готов в вас влюбиться, от вас идут флюиды любви и совершенства!
   – А, что мешает?
   – Не хочется с крыши падать.
   – Не лазьте, не сорветесь!
   – Астра, вы сказали хорошую мысль! Мой брат просто сорвался с крыши! Наверно сидел на вашей крыше и смотрел на луну, да и сорвался, он еще в детстве был лунатиком, на луну реагировал! Тьфу. Гора с плеч! – воскликнул Григорий Сергеевич, вставая с кресла, и медленно уходя к выходу.
   Я закрыла за ним дверь и плюхнулась в то же кресло.
   Вскоре появился детектив Ваня.
   – Астра, спасибо! Григорий Сергеевич закрыл дело о гибели брата Егора Сергеевича, сказав, что тот был лунатиком с детства. Я не ожидал от вас такого ума! Самому в вас влюбиться? Но лучше не буду, все, прощайте!
   Григорий Сергеевич заехал на дачу к своему дяде, Аскольду Николаевичу, посмотрел на дачу, оставшуюся от брата Егора Сергеевича, дольше всего он рассматривал янтарную мебель, от янтарных часов он просто не мог оторвать глаз. Они его притягивали, их действие на него с каждой минутой усиливалось. Вдруг, ему показалось, что если он задержится в этой комнате, хоть на секунду, то исчезнет в пространстве времени, уйдет в эти часы, как в неизбежность. Он резко вскочил со стула, на котором сидел и бросился к выходу, ему показалось, что ножки стула разъехались, но посмотреть на стул у него не хватило храбрости, сильным движением он закрыл дверь в мистическую комнату.
   Медленно побрел Григорий Сергеевич к Аскольду Николаевичу.
   – Дядька Аскольд, что за часы находятся в янтарной комнате?
   – Что, племянник, они тебе сильно понравились? Да, часы еще те.
   – А это не они довели до самоубийства Егора?
   – Чем черт не шутит, я сам не захожу в эти янтарные комнаты.
   – А зачем они тебе нужны? Продадим?
   – Григорий, да кто купит? Стоит янтарная мебель дорого, часы так точно с восемнадцатого века сохранились, цены им нет, за границу увести не дадут, в кармане не провезешь.
   – В кармане нельзя, но в контейнере можно.
   – Ты их еще в порошок преврати и провези в цилиндре, размером в пятьдесят грамм.
   – Не шути, дядька, я серьезно говорю. Часы мистические, мне так страшно рядом с ними стало, что поджилки затряслись, еле ноги из комнаты унес.
   – Верю. Сам боюсь до чертиков этих часов.
   – Что делать будем с наследством Егора? Надо ему было коллекционировать такую чертовщину мистическую!
   – Пусть стоит, там, где стоит. Не мешает.
   – А ты в гостиницу поставь, три комнаты можешь украсить этой мебелью, цены заломить, за страх!
   – Этого еще не хватало! Потом в гостиницу никто не пойдет жить.
   – Вот попали! Должен же быть выход из этой ситуации!
   К ним подошла Ирина:
   – Обед готов, прошу к столу.
   – Ирина, принеси нам еду сюда, в холл, лень в столовую идти, – отозвался Аскольд Николаевич, – у нас с племянником серьезный разговор.
   Ирина посмотрела на Григория Сергеевича, уловила его сходство с Егором Сергеевичем и пошла за едой.
   – Красивая у тебя кухарка! – воскликнул ей вслед Григорий Сергеевич.
   – Да она мне чуть ребенка не родила, да не получилось, сорвалось, нет у меня наследников.
   – А я, чем не наследник?
   – Ты, Григорий косвенный наследник.
   – Это еще посмотреть надо, чья эта дача теперь: моя или твоя?
   – Эх, Григорий, прав ты, тысячу раз прав, но я к этой даче привязался, а тебе она чужая.
   – Верно, я не изверг, прогонять родного дядьку не буду, я только хочу всех нас избавить от янтарных часов.
   Ирина привезла сервировочный столик, и стала выставлять тарелки с едой на стол.
   – Простите меня, если, что ни так скажу, я поняла, что вы говорите о янтарной мебели, – решила вставить свои слова Ирина, – я убираю в этих комнатах, мне страшно среди этой мебели, особенно на меня, давит славянский шкаф.
   – Вот, и я о том, же, заметил я этот шкаф, он еще страшнее этих часов, – подхватил Григорий Сергеевич, – а, уговорили, тем более что Егор Сергеевич, коллекционер этой чудовищной коллекции, погиб. Я подумал, у меня есть предложение: продать всю янтарную мебель на юг. Там конечно надо проезжать через границу, но эту границу еще можно проехать, есть у меня старые знакомые, смогут купить эти дары истории.
   – А может в музей отдать? – робко спросила Ирина.
   – Молчи, женщина, – ответил Григорий Сергеевич, – здесь большие деньги пропадают, а я на них себе квартиру куплю, надоело жить на Малахите, а дядьке тогда эту дачу оставлю.
   – Понял, Григорий Сергеевич, на юге у меня есть относительные друзья и их относительные враги, хочу продать мебель Тоньке, эта она меня чуть без гостиницы не оставила, а я кроме гостиниц не в чем не разбираюсь. Тонька, забыл ее отчество, владеет гостиницами, купит она эту мебель!
   – Дядя Аскольд, а ты еще и женщинам можешь нравиться? Тогда продай янтарный гарнитур этой самой Тоне.
   – Вспомнил, ее мужа Влад зовут.
   – Вот и память возвращается к тебе, дядька, а ты сам поедешь к ним или к себе вызовешь покупателей?
   – Надо вызвать их сюда. Вспомнил! Как я мог забыть! Ее зовут Антонина!
   Аскольд Николаевич позвонил Серафиме, с ней он сохранял служебные отношения, и предложил ей сообщить Антонине о коллекции янтарной мебели.
   Серафима затребовала часть денег от продажи, Аскольд согласился. Григорий Сергеевич, на вырученные деньги от продажи янтарной коллекции мебели, купил квартиру в доме Астры, в соседнем подъезде, тянуло его в этот дом. Он перевозил мебель, в новую квартиру, после непродолжительного ремонта за выездом прежних хозяев.
   Я везла коляску с сыном и увидела, как из газели выгружают антикварную мебель, что-то смутно знакомое я в ней улавливала. Икар не показывал мне дощечки, привезенные из тайги, но я хорошо знала, как выглядит мебель, изготовленная Антоном Ивановичем и переделанная под антиквариат. Я заметила, что мебель без янтарных камней, зато в ней много резьбы, и весьма качественной. Хозяин мебели, заметив мое внимание к мебели, подошел ко мне, и решил пояснить, что эту мебель он купил в антикварном магазине за большие деньги, но комплект весьма интересный и стоит этих денег.
   Я с ним полностью согласилась. Наш разговор наблюдал из-за кустов Икар, его принесло сюда чувство, прощального взгляда на свои дощечки, превращенные в приличную мебель. Он смотрел на мебель, потом заметил Астру и подошедшего к ней Григория Сергеевича, он давно не видел Григория, но сразу угадал в нем брата Егора. Руки у Икара зачесались в поисках складного ножа, опять к его жене приставал очередной брат! Ножа не было!
   Он остался у целительницы в тайге. Недолго думая, Икар направился в магазин в поисках нового складного ножа. Он его купил! Положил нож в карман и успокоился, потом разволновался: может ли он еще владеть этим ножом, как раньше? Пошел в лесопарк, выбрал ствол дерева, стал метать в него нож. Руки вспомнили, у него все получалось! Он легко попадал в цель. В груди у Икара было пусто, после возвращения из тайги, у него не было женщины, но вновь появился складной нож…
   Григорий Сергеевич, спиной почувствовал взгляд Икара, оглянулся, но никого не увидел. Он по душам поговорил с детективом Ваней, тот проговорился про след от ножа, в спине Егора Сергеевича, после его падения с крыши дома. Эти слова запали в его голову.