Страница:
— Буду рад, если все обернется к лучшему, — подмигнул Гил.
— Посмотрим, — невесело улыбнулся Лэверок и, распрощавшись, поспешно вышел на улицу.
Для декабря день выдался на диво теплый.
Густой туман укрыл гавань и море плотной белесой пеленой. Пока Кеннет шел к причалу, мысли его то и дело возвращались к вечеру их с Шатти знакомства.
Первое впечатление не обмануло писателя. Не зря эта девушка казалась ему чужой в толпе подгулявших рыбаков. Она и впрямь не принадлежала этому миру. В заведение старика Викмана она пришла из иных, высших сфер, до которых босякам вроде Лэвероков — как до звезды небесной. И внезапно в душе Кеннета воскресли все детские обиды, и страхи, и неуверенность в себе. А вместе с ними — воинствующая, непримиримая гордость плебея, всего в жизни добившегося своими руками.
Хотя Кеннет не имел чести знать его светлость Гордона Алана Мак-Меда Кэссилиса, он с легкостью мог предсказать реакцию отца Шатти. Его ненаглядной деточке незачем тратить жизнь на такое отребье, как Кеннет Лэверок. Для любимой доченьки папа-граф уготовил иное будущее. Кеннет чертыхнулся сквозь зубы и ускорил шаг.
Добравшись до пирса, владелец «Морского ястреба» долгое время стоял на самом краю, глядя на свинцовые воды. Теперь, когда он узнал истинное имя любимой, посмотрит ли он на Шатти другими глазами?
— Шарлотта Арран Кэссилис, — прошептал он. Но отчего-то образ знатной наследницы с Шатти Арран никак не вязался в его сознании.
Дойдя до шхуны, Кеннет заметил на носу «Морского ястреба» миниатюрную женскую фигурку.
— Какого черта ты там делаешь? — окликнул он ассистентку.
Шатти обернулась, заметила своего босса и весело помахала ему рукой.
— Ты только посмотри! — возбужденно закричала она. — Это я на предпраздничной распродаже нашла!
Молодая женщина отошла в сторону, и взгляду Кеннет открылся здоровенный Санта-Клаус, каким-то непостижимым образом укрепленный над бушпритом и сияющий, точно золотой идол. Хитро устроенная подсветка превращала игрушку в своего рода маяк, — Ну разве не чудо? Ночью эта штука на всю гавань сиять будет!
— По-твоему, это хорошо? — спросил Кеннет.
— Тебе не нравится? — тут же надулась Шатти.
— Да иди же наконец сюда, — нетерпеливо позвал ее Кеннет.
Тут же оставив в покое и Санта-Клауса, и бушприт, молодая женщина поспешила к нему.
Щеки ее раскраснелись от холода, от разлитой в воздухе влаги рыжие пряди завились крутыми кудряшками. Шатти с разбегу бросилась на шею любимому и пылко чмокнула его в губы.
Но Лэверок отстранился. Теперь, когда он знал правду, Шатти вдруг показалась ему чужой, незнакомой, даже в чем-то враждебной.
Кеннет понятия не имел, полагается ли ему злиться или обижаться.
Почему молодая женщина скрыла от него свое подлинное имя? Да, у нее полным-полно денег. И что с того? Она что, думала, будто Кеннет Лэверок попытается воспользоваться ее доверием и посягнет на эти треклятые миллионы?
Господь свидетель, он зарабатывает достаточно и больше ему не нужно. Или дело в другом? Может, богатые и знатные девушки вроде Шарлотты Арран Кэссилис испытывают нездоровый интерес к трущобам? Может, это у них развлечение такое — переспать с каким-нибудь «парнем из народа», а потом уйти, изящно помахав на прощание ручкой?
— Увидела этого Санта-Клауса — и удержаться не могла, — объяснила Шатти, глядя через плечо на нос шхуны. — Он всего-то пять фунтов стоил.
— Подумать только! — не без сарказма откликнулся Кеннет. — Ну что ж, если в гавани сломается маяк, наш Санта-Клаус его отлично заменит. — И, недовольно хмыкнув, владелец шхуны направился в салон.
Молодая женщина поспешила за ним.
— Может, надо было купить что-нибудь более… э-э-э… библейское, — вслух рассуждала Шатти на ходу. — Там еще ясли с младенцем продавались, но я подумала, раз уж взялась тебя перевоспитывать, Санта-Клаус для этой цели подойдет больше. На такого только взглянешь — и тут же смех разбирает.
Кеннет любовался нежным, точно весенний цветок, лицом Шатти, чувствуя, как гнев проходит сам собою. Конечно, об осторожности забывать не следует… Но теперь, вспоминая отчет Гила, молодой человек испытывал глубочайшее облегчение, и только. Шатти не замужем и не преступница. У них есть шанс на совместное будущее, причем немалый.
— Ты права, — прошептал он, выкидывая из головы все, что узнал нынче утром в кафе.
Ему, хоть убей, никак не удавалось представить Шатти в роскошном особняке, в окружении толпы угодливых слуг. Одежда от ведущих модельеров, золото и бриллианты, стильные спортивные машины — все это не имело к Шатти Арран никакого отношения. Он знает одну-единственную Шатти — ту, что делила с ним койку в его каюте.
Кеннет порывисто, обнял молодую женщину и привлек к себе.
— Ты замерзла, — заботливо произнес он, переводя дух и целуя ее в висок.
Минуту, не меньше, Кеннет не находил в себе сил разомкнуть объятия, опасаясь, что прямо здесь, на его глазах, Шатти изменится, превратится во что-то ему совершенно чужое. По пути от кафе Лэверок изнывал от нетерпения объясниться с ней начистоту, но теперь, когда она была рядом, проблема словно перестала существовать. Кеннет понимал, что рискует своим сердцем и своим будущим, осмеливаясь любить женщину, которая, возможно, никогда не полюбит его. Но как не верить тому, что он ежечасно читал в глазах Шатти, тому, что слышал в ее голосе? Он необходим Шатти Арран так же, как она необходима ему.
— Ну же, — позвал Кеннет, — пойдем-ка внутрь. У нас с тобой работы невпроворот.
Лежа под теплым одеялом, Шатти любовалась Кеннетом. Он расхаживал по каюте, подбирая с пола разбросанную одежду и аккуратно складывая ее на стул. Ее возлюбленный только что встал и накинуть на себя хоть что-нибудь не удосужился, однако наготы своей нимало не стыдился.
Тело у него было потрясающее: крепко сбитое, поджарое, мускулистое, плечи — широкие, бедра — узкие. До сих пор Шатти считала, что в любви физическая привлекательность значит куда меньше, нежели эмоциональная связь. Однако при одной мысли о том, чтобы ласкать мужчину настолько безупречно сложенного, сердце ее начинало биться чаще. Шатти любила в Кеннете его ум, его сердце и душу, но от тела просто сходила с ума.
— Ты прекрасен, — благоговейно промолвила она.
— Что? — недоуменно оглянулся через плечо Кеннет.
— Ты прекрасен, — повторила молодая женщина. — Вот уж никогда не думала, что мужчина может быть настолько хорош собой. Разве что в античном искусстве. Или, скажем, на картинах мастеров Возрождения. Но тобой я могу любоваться дни напролет — и ничуть при этом не соскучиться.
— Ничего не имею против, — усмехнулся Кеннет. — Но прикосновения куда лучше.
В памяти Шатти воскрес предыдущий вечер, когда Кеннет принялся обольщать ее с каким-то отчаянным самозабвением. Эта любовная игра отличалась от всех предыдущих своей исступленной целеустремленностью. Кеннет словно старался запечатлеть в памяти каждое мгновение, каждый оттенок страсти. Он был ласков и нежен, затем яростен и жаден, затем требователен и властен. Словно, занимался с нею любовью в последний раз и пытался осушить чашу наслаждения до дна.
Не так давно Шатти начала задумываться о том, что «последний раз» все-таки настанет. Книга была по сути дела закончена. Однако и автор, и ассистентка делали вид, что это не так, придумывали всевозможные доработки и поправки, которыми и занимались в течение дня, а ночью упоенно любили друг друга.
Но как долго это может продолжаться? Рано или поздно Кеннету придется отнести рукопись на почту, и на этом работа ее закончится. Шатти понятия не имела, намерен ли он заняться новым проектом. Пару раз она задавала Кеннету этот вопрос, однако всякий раз молодой человек отделывался коротким и односложным ответом, который в понимании Шатти был равнозначен слову «нет».
— Пойду-ка приму душ, — промолвил Лэверок. — Не составишь ли мне компанию?
Рассмеявшись, Шатти поглубже забилась под одеяло.
— Да там и один человек с трудом помещается. — поддразнила она. — А двое и вовсе не влезут.
— Можем попробовать, — предложил Кеннет, словно вознамерившись испытать заодно и эти новые ощущения.
— Ты иди в душ, а я сделаю ланч, — отмахнулась молодая женщина.
— Отличная мысль.
Он опустился на койку и одарил Шатти долгим, нежным поцелуем. Затем встал, извлек из шкафа свежее полотенце и вышел из каюты.
Молодая женщина со вздохом выбралась из-под одеяла, набросила на себя фланелевый халат и босиком прошлепала в камбуз.
Проходя через салон, она задержалась у рабочего стола и окинула взглядом разбросанные заметки и пухлую стопку машинописных листов. Две недели назад Шатти впервые ступила на палубу «Морского ястреба», однако ей казалось, будто она провела здесь всю жизнь. Прежде на протяжении долгих лет время текло размеренно и неспешно, а теперь словно летело на крыльях, приближая ее к тому роковому моменту, когда им с Кеннетом придется расстаться.
— Но если ты попросишь меня остаться, — прошептала Шатти, — я останусь.
И тут раздался звуковой сигнал, свидетельствующий о том, что с владельцем шхуны кто-то пытается связаться. Молодая женщина бросилась в радиорубку, смежную с салоном.
— Шхуна «Морской ястреб» слушает, — произнесла она в переговорное устройство. — Здравствуйте, чем могу служить?
— Позовите, пожалуйста, Кеннета, — произнес басовитый мужской голос.
— Боюсь, сейчас он подойти не может, — вежливо ответила Шатти. — Я его ассистентка.
Ему передать что-нибудь?
— Я Клайв Мерфи, его литагент. Передайте Кеннету, что поездка в Бретань переносится на более ранний срок. Статьи должны пойти в печать раньше, чем мы планировали, так что вылетать ему надо на две недели раньше, двадцать третьего декабря. А срок пребывания в Бретани остается прежним — ровно четыре месяца.
— Четыре месяца? — убито произнесла Шатти. — В Бретани?
— Так что ему необходимо загодя позаботиться о визе, — продолжал литагент. — А билет я ему забронирую. Я так полагаю, этот проект можно координировать через вас?
— Д-да, конечно, — заверила Шатти, стараясь говорить убедительно. — Это прямая обязанность ассистентки, верно?
— Верно, — подтвердил Клайв. — Тогда я свяжусь с Кеннетом через пару дней, уточню детали.
— Я непременно передам ему. Всего хорошего, — произнесла Шатти.
Вернувшись в салон, она попыталась осмыслить новости. Так вот почему Кеннет не предлагает ей остаться на шхуне подольше. Он уезжает, летит в другую страну — а ей ни словечка!
Однако если Кеннет знает, что они скоро расстанутся, отчего ведет себя так, будто она ему дорога? Отчего допустил, чтобы отношения между ними зашли так далеко? Шатти зажмурилась и в сердцах выбранила себя на чем свет стоит. Не она ли после первой ночи их любви принялась поутру убеждать Кеннета, что это только секс, а он ровным счетом ничего для нее не значит!
Но ты ведь именно этого хотел, мысленно обратилась молодая женщина к возлюбленному.
Никаких обещаний, никаких обязательств…
Тем не менее Шатти чувствовала себя обманутой, как если бы Кеннет одурачил ее, обвел вокруг пальца, заставив себя полюбить. Неудивительно, что он предложил подыскать ей другую работу. Так проще всего избавиться от угрызений совести. Он, Лэверок, с самого начала знал, что роман их недолговечен. Однако же Шатти по глупости вбила себе в голову, что эти отношения таят в себе нечто большее.
Глаза ее защипало. Молодая женщина устроилась на койке, поджав ноги, и удрученно уставилась в пространство. Душу ее терзали сомнения и сожаления. Однако когда в салон вернулся Кеннет, вытирая влажные волосы полотенцем, Шатти выдавила из себя нечто похожее на улыбку.
Лэверок заглянул в холодильник, достал пакет молока, уселся напротив нее и не торопясь сделал глоток-другой.
— А мне казалось, кто-то обещал приготовить ланч, — небрежно обронил он.
— Да, конечно, — пролепетала Шатти. — Я просто отвлеклась. Тут твой литагент звонил.
— А чего он хотел? — как ни в чем не бывало осведомился Кеннет, отхлебывая еще молока.
— Просил передать, что в Бретань ты вылетаешь на две недели раньше, то есть за два дня до Рождества. — Она судорожно сглотнула, пытаясь совладать с обуревающими ее чувствами. — Тебе еще нужно побеспокоиться о визе, вещи упаковать. Я сказала, что займусь всеми приготовлениями… потому что это входит… в обязанности… ассистентки. — Шатти опустила голову, пытаясь скрыть слезы. — Отчего ты мне ничего не сказал?
Чертыхнувшись, Кеннет двумя пальцами за подбородок приподнял ее лицо, заставляя посмотреть на себя.
— Я был не прав, — признал он.
— Ничего подобного. — Шатти вдохнула поглубже, изображая полное равнодушие. — С какой стати тебе передо мною отчитываться? Да и мне, в общем-то, все равно. Я отлично знала, что наш с тобою контракт из серии краткосрочных. Так оно и вышло. Бретань, стало быть…
Что ж, звучит чертовски заманчиво.
Кеннет привычным жестом взъерошил мокрые волосы.
— Мне нужно было сказать тебе сразу, — удрученно посетовал он. — Просто я не был уверен, в самом деле ли еду и когда именно.
— Ну так теперь все прояснилось, — сквозь слезы улыбнулась Шатти. — А раз лететь тебе уже через неделю, у нас с тобой масса дел. Надо книгу довести до ума, и тебе бы с семьей неплохо попрощаться. А еще я непременно вытрясу из тебя рекомендательное письмо в издательство. К тому же мне жилье нужно подыскать, и…
Кеннет приложил палец к ее губам.
— А как насчет нас с тобой?
— Нас?
— Именно. Разве наши отношения — это пустой звук?
Шатти неуютно заерзала на койке. Она-то приняла как само собою разумеющееся, что никаких «мы» и в помине нет, что Кеннет просто-напросто уедет, выкинув ее из головы. И что же ей теперь ответить? Или он надеется, что она станет его ждать? При прочих равных условиях Шатти предпочла бы оставаться на «Морском ястребе» с любимым до тех пор, пока не разберется в собственных чувствах.
— Почему бы тебе не отправиться со мной, — предложил Кеннет, завладевая ее рукой. — Представляешь, до чего здорово? Мы вместе поездим по Бретани, увидим много интересного.
— Хочешь, чтобы я сопровождала тебя в качестве ассистентки? — уточнила Шатти.
— Почему бы и нет? Мы отлично сработались. Я вообще теперь не уверен, что сумею написать хоть что-нибудь стоящее без тебя.
— А кто будет мне платить? — не сдавалась она.
— Я, конечно. Точно так же, как и теперь.
Шатти вскочила, с вызывающим видом скрестила руки на груди.
— Я по-прежнему буду на тебя работать и останусь твоей любовницей, да? Так что ничего, ровным счетом ничего не изменится?
— Ну да, — заверил Кеннет, удивляясь ее горячности. — Разве что ты захочешь большего. А ты хочешь большего? — осведомился он, пристально вглядываясь в лицо молодой женщины.
— Это называется «жить на содержании», — подвела итог Шатти.
— Ничего подобного! — раздраженно воскликнул Кеннет, не трудясь понизить голос. — Мы с тобой деловые партнеры, мы работаем на равных. Мы будем вместе, и это главное. Шатти, мне нужна твоя помощь!
— Да, но я стану жить твоей жизнью… твоими мечтами и надеждами.
Как Кеннет смеет требовать от нее подобной жертвы? Она отстояла свою независимость слишком дорогой ценой, чтобы бросить все в ослеплении страстью!
Неужели она вновь доверит свое будущее мужчине, поставит ради него на кон собственное счастье?.. Или ей удастся сохранить свою свободу и все-таки остаться с Кеннетом?
Шатти почувствовала себя в ловушке. Уставившись в пол, она напряженно размышляла, взвешивая все «за» и «против». Еще несколько недель назад она обеими руками ухватилась бы за эту возможность. Что за захватывающее приключение — слетать в Бретань, полюбоваться на Карнак, побродить по тамошним утесам! К тому же, если она на время уедет из Шотландии, то окончательно собьет со следа отцовских детективов. Однако решение давалось ей с трудом.
Приходилось принимать во внимание еще и чувства, что с каждым днем все настойчивее заявляли о себе.
— Я… я не знаю, — прошептала молодая женщина еле слышно. — — О чем тут думать? Ты сохранишь за собою и работу, и жалованье, и расставаться нам не придется.
— А за что ты намерен мне платить? — жестко осведомилась Шатти. — За мои редакторские таланты или за ночные развлечения?
Вопрос застал Кеннета врасплох.
— Шатти, ты отлично знаешь, что нашу… договоренность я воспринимаю совсем по-другому.
— Браво, отличное определение! «Договоренность»! А я-то думала, что такого рода отношения называются романом!
— Не ты ли первая возражала против взаимных обязательств? — рявкнул Кеннет. — А если ты передумала — так, значит, нам есть что обсудить и помимо Бретани.
— Нет, я не передумала, — возразила Шатти. — Просто ты мог бы сказать об этой поездке заранее. Теперь мне кажется, что, недоговаривая, ты намеренно мне лгал. Я чувствую себя этакой «девочкой на час» между двумя деловыми поездками!
— Это я тебе лгал? — хрипло рассмеялся Кеннет. — На себя бы посмотрела! Не ты ли наплела мне с три короба? Дескать, семья твоя живет на Гебридах! Дескать, училась ты в жалком провинциальном колледже?
— О чем ты? — внутренне похолодела Шатти.
— Мне все известно, — невозмутимо сообщил Кеннет. — Я знаю, кто ты. Ты Шарлотта Арран Кэссилис, дочь Гордона Алана Мак-Меда, графа Кэссилиса. И внучка Энгуса Аррана. Ты наследница миллионного состояния. Ты сбежала из дому шесть месяцев назад… и по чистой случайности оказалась на моей шхуне.
Шатти ушам своим не верила. Итак, Кеннет с легкостью разгадал ее тайны.
— С каких пор?.. Как давно ты все про меня знаешь?
— Уже некоторое время, — уклончиво ответил он. — И я действительно знаю все, не обольщайся. И про наследство, и про безутешных родителей, и про твоего жениха. Как там зовут бедолагу? Моул? Мюир? Я попросил моего приятеля Гила — он работает в полиции — проверить тебя по своим каналам. Пару дней назад он выдал мне подробный отчет.
Шатти шагнула вперед, воинственно сжимая кулаки.
— Да как ты посмел запрашивать обо мне сведения у полиции!
— У меня был выбор? — саркастически усмехнулся Кеннет. — Я дал тебе работу, приютил на моей шхуне. Мне осточертело ждать, пока ты сама соизволишь рассказать, кто ты такая. А вдруг ты из тюрьмы сбежала, откуда мне знать?
— Ну что ж, как выяснилось, приютил ты не преступницу, а богатую наследницу! Теперь, может статься, еще и вознаграждение потребуешь. Держу пари, папочка назначил за мою «голову» кругленькую сумму. Его светлость граф Кэссилис обожает решать проблемы при помощи денег!
— Твой отец очень тревожится о тебе, — тихо произнес Кеннет.
— Не смей говорить мне про отца! — топнула ногой Шатти.
— Твой отец любит тебя, по-своему, но любит! — настаивал он.
— Сколько я себя помню, родители распоряжались моей жизнью, точно собственным банковским счетом! — бушевала молодая женщина. — Я беспрекословно выполняла все, что они мне велели. Я была их любимой куклой, их марионеткой, если угодно! И вот однажды я поступила по-своему — решила выйти замуж за Эдама.
Тогда снова вмешались родители и все испортили. Ты в самом деле думаешь, что баснословное состояние — это так замечательно? Да ничего подобного!
— Послушай, отчего мы кричим друг на друга? — внезапно успокоившись, осведомился Кеннет.
— Потому что я злюсь! — В сердцах Шатти наподдала ногой упавшую с койки подушку.
— А я — нет, — усмехнулся Кеннет. — Мне плевать, официантка ты или графская дочка. Мне все равно, правда. А вот ты, между прочим, так и не ответила на мой вопрос.
— Не помню никакого вопроса.
— Ты хотела сбежать от размеренной, благопристойной, упорядоченной жизни, — подвел итог Лэверок. — Так ты оказалась на «Морском ястребе». Так почему бы тебе не пуститься «в бега» вместе со мной? Твой отец в Бретани тебя ни за что не найдет.
Шатти со всхлипом перевела дыхание. О, как отчаянно хотелось ей сказать «да»! Предложение звучало так завораживающе, так интригующе! Почему бы не вложить свое будущее в эти сильные руки, почему бы не поверить в то, что любовь, переполняющая ее сердце, однажды подчинит себе и Лэверока? Почему бы не понадеяться, что, если они и впрямь друг другу дороги, Кеннет всегда будет уважать ее независимость, точно свою собственную?
А Кеннет тем временем подошел к наряженной елке, задумчиво раскачал пальцем золотой, с блестками, шар. Еще несколько дней назад он готов был предложить Шатти выйти за него замуж… Но теперь он убедился, что молодая женщина не только не испытывает к нему любви, но вообще ни во что его не ставит. Да и кто он, в сущности, такой — писатель Кеннет Лэверок?
Всю свою жизнь сын бедного рыбака трудился без устали, пытаясь выбиться в люди, а заодно и поверить в собственные силы. И даже кое-чего достиг. Но достоин ли он Шарлотты Арран Кэссилис?
— Знаешь, — тихо произнес он, — если хочешь какое-то время пожить на шхуне, я оставлю тебе ключи и все необходимое. Так что квартиру тебе искать не придется. Если ты приглядишь за «Морским ястребом», я только порадуюсь. И никакой платы с тебя не возьму.
Шатти помолчала немного, нервно сжимая и разжимая пальцы. И наконец выпалила:
— Пожалуй, я поймаю тебя на слове! Я поеду с тобой в Бретань!
Не веря ушам своим, Кеннет изумленно уставился на Шатти.
— Ты… поедешь со мной?
Она пожала плечами, возвела глаза к потолку.
— Да поеду, поеду! Только сначала расставим все точки над «i». Запомни: я отправляюсь в Бретань потому, что мне самой так хочется, а вовсе не ради тебя. Если, оказавшись там, я пойму, что никакая ассистентка тебе не нужна, я тебя брошу. И за билет заплачу сама, из моей зарплаты.
В два прыжка Кеннет преодолел разделяющее их расстояние, порывисто обнял молодую женщину за плечи и от избытка чувств основательно встряхнул.
— Все сложится просто замечательно, вот увидишь!
— И еще я тебя брошу, если решу, что не хочу больше с тобой быть. Никаких обязательств, никаких долгосрочных уз, никаких взаимных обид. Согласен?
Условия Кеннету не то чтобы понравились, но молодой человек был готов смириться с чем — угодно, лишь бы удержать при себе Шатти. Очень скоро он заставит ее передумать. Им просто нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах, вот и все.
— Есть только одна проблема, — вздохнула Шатти.
— Какая?
— Мой паспорт. Он у родителей, в сейфе. Когда я сбежала, мне и в голову не пришло его забрать. Я им позвоню и объясню, что еду в Бретань. Придется мне уломать их любой ценой, а то они могут и не отдать мне паспорт — с них станется!
— Но по какому праву?
— А по какому праву отец отправил на мои поиски частных детективов? — Шатти помолчала. — А знаешь, выход есть. Пожалуй, мне удастся уговорить нашу домоправительницу Бидди — старушка очень ко мне привязана — потихоньку достать паспорт из сейфа и послать его мне по почте.
— А если не получится, сделаем тебе новый паспорт, — весело заверил Кеннет. — Я позвоню моему агенту и спрошу, что для этого надо. — В порыве чувств он обнял юную авантюристку за талию, приподнял над полом и закружил по каюте. — То-то поразвлечемся!
Шатти уперлась ладонями ему в плечи и заглянула в самые глубины карих, с золотыми искорками глаз. Губы ее изогнулись в дразнящей улыбке.
— Но мы еще не обсудили мою зарплату. Я разве не заслужила прибавки?
— Об этом потолкуем позже. Теперь, когда ты решила ехать, надо набело перепечатать рукопись и отправить ее в издательство. Потом запросить для тебя визу и пройтись по магазинам. В Бретани холоднее, чем здесь, поэтому тебе не помешают новая куртка на синтепоне и меховые сапоги.
И Кеннет, опустив любимую на пол, жадно припал к ее губам. Ощущение у него было такое, словно он только что спасся сам и спас Шатти от неминуемой смерти. Впереди у них — четыре месяца безоблачного счастья. За это время он сумеет убедить своенравную красавицу, насколько он ей нужен, сумеет внушить ей любовь, заставить произнести коротенькое «да»…
Внезапно жизнь снова показалась Кеннету Лэвероку безоблачной и предельно простой. Они с Шатти по-прежнему вместе. А значит, мир в полном порядке.
Глава 7
— Посмотрим, — невесело улыбнулся Лэверок и, распрощавшись, поспешно вышел на улицу.
Для декабря день выдался на диво теплый.
Густой туман укрыл гавань и море плотной белесой пеленой. Пока Кеннет шел к причалу, мысли его то и дело возвращались к вечеру их с Шатти знакомства.
Первое впечатление не обмануло писателя. Не зря эта девушка казалась ему чужой в толпе подгулявших рыбаков. Она и впрямь не принадлежала этому миру. В заведение старика Викмана она пришла из иных, высших сфер, до которых босякам вроде Лэвероков — как до звезды небесной. И внезапно в душе Кеннета воскресли все детские обиды, и страхи, и неуверенность в себе. А вместе с ними — воинствующая, непримиримая гордость плебея, всего в жизни добившегося своими руками.
Хотя Кеннет не имел чести знать его светлость Гордона Алана Мак-Меда Кэссилиса, он с легкостью мог предсказать реакцию отца Шатти. Его ненаглядной деточке незачем тратить жизнь на такое отребье, как Кеннет Лэверок. Для любимой доченьки папа-граф уготовил иное будущее. Кеннет чертыхнулся сквозь зубы и ускорил шаг.
Добравшись до пирса, владелец «Морского ястреба» долгое время стоял на самом краю, глядя на свинцовые воды. Теперь, когда он узнал истинное имя любимой, посмотрит ли он на Шатти другими глазами?
— Шарлотта Арран Кэссилис, — прошептал он. Но отчего-то образ знатной наследницы с Шатти Арран никак не вязался в его сознании.
Дойдя до шхуны, Кеннет заметил на носу «Морского ястреба» миниатюрную женскую фигурку.
— Какого черта ты там делаешь? — окликнул он ассистентку.
Шатти обернулась, заметила своего босса и весело помахала ему рукой.
— Ты только посмотри! — возбужденно закричала она. — Это я на предпраздничной распродаже нашла!
Молодая женщина отошла в сторону, и взгляду Кеннет открылся здоровенный Санта-Клаус, каким-то непостижимым образом укрепленный над бушпритом и сияющий, точно золотой идол. Хитро устроенная подсветка превращала игрушку в своего рода маяк, — Ну разве не чудо? Ночью эта штука на всю гавань сиять будет!
— По-твоему, это хорошо? — спросил Кеннет.
— Тебе не нравится? — тут же надулась Шатти.
— Да иди же наконец сюда, — нетерпеливо позвал ее Кеннет.
Тут же оставив в покое и Санта-Клауса, и бушприт, молодая женщина поспешила к нему.
Щеки ее раскраснелись от холода, от разлитой в воздухе влаги рыжие пряди завились крутыми кудряшками. Шатти с разбегу бросилась на шею любимому и пылко чмокнула его в губы.
Но Лэверок отстранился. Теперь, когда он знал правду, Шатти вдруг показалась ему чужой, незнакомой, даже в чем-то враждебной.
Кеннет понятия не имел, полагается ли ему злиться или обижаться.
Почему молодая женщина скрыла от него свое подлинное имя? Да, у нее полным-полно денег. И что с того? Она что, думала, будто Кеннет Лэверок попытается воспользоваться ее доверием и посягнет на эти треклятые миллионы?
Господь свидетель, он зарабатывает достаточно и больше ему не нужно. Или дело в другом? Может, богатые и знатные девушки вроде Шарлотты Арран Кэссилис испытывают нездоровый интерес к трущобам? Может, это у них развлечение такое — переспать с каким-нибудь «парнем из народа», а потом уйти, изящно помахав на прощание ручкой?
— Увидела этого Санта-Клауса — и удержаться не могла, — объяснила Шатти, глядя через плечо на нос шхуны. — Он всего-то пять фунтов стоил.
— Подумать только! — не без сарказма откликнулся Кеннет. — Ну что ж, если в гавани сломается маяк, наш Санта-Клаус его отлично заменит. — И, недовольно хмыкнув, владелец шхуны направился в салон.
Молодая женщина поспешила за ним.
— Может, надо было купить что-нибудь более… э-э-э… библейское, — вслух рассуждала Шатти на ходу. — Там еще ясли с младенцем продавались, но я подумала, раз уж взялась тебя перевоспитывать, Санта-Клаус для этой цели подойдет больше. На такого только взглянешь — и тут же смех разбирает.
Кеннет любовался нежным, точно весенний цветок, лицом Шатти, чувствуя, как гнев проходит сам собою. Конечно, об осторожности забывать не следует… Но теперь, вспоминая отчет Гила, молодой человек испытывал глубочайшее облегчение, и только. Шатти не замужем и не преступница. У них есть шанс на совместное будущее, причем немалый.
— Ты права, — прошептал он, выкидывая из головы все, что узнал нынче утром в кафе.
Ему, хоть убей, никак не удавалось представить Шатти в роскошном особняке, в окружении толпы угодливых слуг. Одежда от ведущих модельеров, золото и бриллианты, стильные спортивные машины — все это не имело к Шатти Арран никакого отношения. Он знает одну-единственную Шатти — ту, что делила с ним койку в его каюте.
Кеннет порывисто, обнял молодую женщину и привлек к себе.
— Ты замерзла, — заботливо произнес он, переводя дух и целуя ее в висок.
Минуту, не меньше, Кеннет не находил в себе сил разомкнуть объятия, опасаясь, что прямо здесь, на его глазах, Шатти изменится, превратится во что-то ему совершенно чужое. По пути от кафе Лэверок изнывал от нетерпения объясниться с ней начистоту, но теперь, когда она была рядом, проблема словно перестала существовать. Кеннет понимал, что рискует своим сердцем и своим будущим, осмеливаясь любить женщину, которая, возможно, никогда не полюбит его. Но как не верить тому, что он ежечасно читал в глазах Шатти, тому, что слышал в ее голосе? Он необходим Шатти Арран так же, как она необходима ему.
— Ну же, — позвал Кеннет, — пойдем-ка внутрь. У нас с тобой работы невпроворот.
Лежа под теплым одеялом, Шатти любовалась Кеннетом. Он расхаживал по каюте, подбирая с пола разбросанную одежду и аккуратно складывая ее на стул. Ее возлюбленный только что встал и накинуть на себя хоть что-нибудь не удосужился, однако наготы своей нимало не стыдился.
Тело у него было потрясающее: крепко сбитое, поджарое, мускулистое, плечи — широкие, бедра — узкие. До сих пор Шатти считала, что в любви физическая привлекательность значит куда меньше, нежели эмоциональная связь. Однако при одной мысли о том, чтобы ласкать мужчину настолько безупречно сложенного, сердце ее начинало биться чаще. Шатти любила в Кеннете его ум, его сердце и душу, но от тела просто сходила с ума.
— Ты прекрасен, — благоговейно промолвила она.
— Что? — недоуменно оглянулся через плечо Кеннет.
— Ты прекрасен, — повторила молодая женщина. — Вот уж никогда не думала, что мужчина может быть настолько хорош собой. Разве что в античном искусстве. Или, скажем, на картинах мастеров Возрождения. Но тобой я могу любоваться дни напролет — и ничуть при этом не соскучиться.
— Ничего не имею против, — усмехнулся Кеннет. — Но прикосновения куда лучше.
В памяти Шатти воскрес предыдущий вечер, когда Кеннет принялся обольщать ее с каким-то отчаянным самозабвением. Эта любовная игра отличалась от всех предыдущих своей исступленной целеустремленностью. Кеннет словно старался запечатлеть в памяти каждое мгновение, каждый оттенок страсти. Он был ласков и нежен, затем яростен и жаден, затем требователен и властен. Словно, занимался с нею любовью в последний раз и пытался осушить чашу наслаждения до дна.
Не так давно Шатти начала задумываться о том, что «последний раз» все-таки настанет. Книга была по сути дела закончена. Однако и автор, и ассистентка делали вид, что это не так, придумывали всевозможные доработки и поправки, которыми и занимались в течение дня, а ночью упоенно любили друг друга.
Но как долго это может продолжаться? Рано или поздно Кеннету придется отнести рукопись на почту, и на этом работа ее закончится. Шатти понятия не имела, намерен ли он заняться новым проектом. Пару раз она задавала Кеннету этот вопрос, однако всякий раз молодой человек отделывался коротким и односложным ответом, который в понимании Шатти был равнозначен слову «нет».
— Пойду-ка приму душ, — промолвил Лэверок. — Не составишь ли мне компанию?
Рассмеявшись, Шатти поглубже забилась под одеяло.
— Да там и один человек с трудом помещается. — поддразнила она. — А двое и вовсе не влезут.
— Можем попробовать, — предложил Кеннет, словно вознамерившись испытать заодно и эти новые ощущения.
— Ты иди в душ, а я сделаю ланч, — отмахнулась молодая женщина.
— Отличная мысль.
Он опустился на койку и одарил Шатти долгим, нежным поцелуем. Затем встал, извлек из шкафа свежее полотенце и вышел из каюты.
Молодая женщина со вздохом выбралась из-под одеяла, набросила на себя фланелевый халат и босиком прошлепала в камбуз.
Проходя через салон, она задержалась у рабочего стола и окинула взглядом разбросанные заметки и пухлую стопку машинописных листов. Две недели назад Шатти впервые ступила на палубу «Морского ястреба», однако ей казалось, будто она провела здесь всю жизнь. Прежде на протяжении долгих лет время текло размеренно и неспешно, а теперь словно летело на крыльях, приближая ее к тому роковому моменту, когда им с Кеннетом придется расстаться.
— Но если ты попросишь меня остаться, — прошептала Шатти, — я останусь.
И тут раздался звуковой сигнал, свидетельствующий о том, что с владельцем шхуны кто-то пытается связаться. Молодая женщина бросилась в радиорубку, смежную с салоном.
— Шхуна «Морской ястреб» слушает, — произнесла она в переговорное устройство. — Здравствуйте, чем могу служить?
— Позовите, пожалуйста, Кеннета, — произнес басовитый мужской голос.
— Боюсь, сейчас он подойти не может, — вежливо ответила Шатти. — Я его ассистентка.
Ему передать что-нибудь?
— Я Клайв Мерфи, его литагент. Передайте Кеннету, что поездка в Бретань переносится на более ранний срок. Статьи должны пойти в печать раньше, чем мы планировали, так что вылетать ему надо на две недели раньше, двадцать третьего декабря. А срок пребывания в Бретани остается прежним — ровно четыре месяца.
— Четыре месяца? — убито произнесла Шатти. — В Бретани?
— Так что ему необходимо загодя позаботиться о визе, — продолжал литагент. — А билет я ему забронирую. Я так полагаю, этот проект можно координировать через вас?
— Д-да, конечно, — заверила Шатти, стараясь говорить убедительно. — Это прямая обязанность ассистентки, верно?
— Верно, — подтвердил Клайв. — Тогда я свяжусь с Кеннетом через пару дней, уточню детали.
— Я непременно передам ему. Всего хорошего, — произнесла Шатти.
Вернувшись в салон, она попыталась осмыслить новости. Так вот почему Кеннет не предлагает ей остаться на шхуне подольше. Он уезжает, летит в другую страну — а ей ни словечка!
Однако если Кеннет знает, что они скоро расстанутся, отчего ведет себя так, будто она ему дорога? Отчего допустил, чтобы отношения между ними зашли так далеко? Шатти зажмурилась и в сердцах выбранила себя на чем свет стоит. Не она ли после первой ночи их любви принялась поутру убеждать Кеннета, что это только секс, а он ровным счетом ничего для нее не значит!
Но ты ведь именно этого хотел, мысленно обратилась молодая женщина к возлюбленному.
Никаких обещаний, никаких обязательств…
Тем не менее Шатти чувствовала себя обманутой, как если бы Кеннет одурачил ее, обвел вокруг пальца, заставив себя полюбить. Неудивительно, что он предложил подыскать ей другую работу. Так проще всего избавиться от угрызений совести. Он, Лэверок, с самого начала знал, что роман их недолговечен. Однако же Шатти по глупости вбила себе в голову, что эти отношения таят в себе нечто большее.
Глаза ее защипало. Молодая женщина устроилась на койке, поджав ноги, и удрученно уставилась в пространство. Душу ее терзали сомнения и сожаления. Однако когда в салон вернулся Кеннет, вытирая влажные волосы полотенцем, Шатти выдавила из себя нечто похожее на улыбку.
Лэверок заглянул в холодильник, достал пакет молока, уселся напротив нее и не торопясь сделал глоток-другой.
— А мне казалось, кто-то обещал приготовить ланч, — небрежно обронил он.
— Да, конечно, — пролепетала Шатти. — Я просто отвлеклась. Тут твой литагент звонил.
— А чего он хотел? — как ни в чем не бывало осведомился Кеннет, отхлебывая еще молока.
— Просил передать, что в Бретань ты вылетаешь на две недели раньше, то есть за два дня до Рождества. — Она судорожно сглотнула, пытаясь совладать с обуревающими ее чувствами. — Тебе еще нужно побеспокоиться о визе, вещи упаковать. Я сказала, что займусь всеми приготовлениями… потому что это входит… в обязанности… ассистентки. — Шатти опустила голову, пытаясь скрыть слезы. — Отчего ты мне ничего не сказал?
Чертыхнувшись, Кеннет двумя пальцами за подбородок приподнял ее лицо, заставляя посмотреть на себя.
— Я был не прав, — признал он.
— Ничего подобного. — Шатти вдохнула поглубже, изображая полное равнодушие. — С какой стати тебе передо мною отчитываться? Да и мне, в общем-то, все равно. Я отлично знала, что наш с тобою контракт из серии краткосрочных. Так оно и вышло. Бретань, стало быть…
Что ж, звучит чертовски заманчиво.
Кеннет привычным жестом взъерошил мокрые волосы.
— Мне нужно было сказать тебе сразу, — удрученно посетовал он. — Просто я не был уверен, в самом деле ли еду и когда именно.
— Ну так теперь все прояснилось, — сквозь слезы улыбнулась Шатти. — А раз лететь тебе уже через неделю, у нас с тобой масса дел. Надо книгу довести до ума, и тебе бы с семьей неплохо попрощаться. А еще я непременно вытрясу из тебя рекомендательное письмо в издательство. К тому же мне жилье нужно подыскать, и…
Кеннет приложил палец к ее губам.
— А как насчет нас с тобой?
— Нас?
— Именно. Разве наши отношения — это пустой звук?
Шатти неуютно заерзала на койке. Она-то приняла как само собою разумеющееся, что никаких «мы» и в помине нет, что Кеннет просто-напросто уедет, выкинув ее из головы. И что же ей теперь ответить? Или он надеется, что она станет его ждать? При прочих равных условиях Шатти предпочла бы оставаться на «Морском ястребе» с любимым до тех пор, пока не разберется в собственных чувствах.
— Почему бы тебе не отправиться со мной, — предложил Кеннет, завладевая ее рукой. — Представляешь, до чего здорово? Мы вместе поездим по Бретани, увидим много интересного.
— Хочешь, чтобы я сопровождала тебя в качестве ассистентки? — уточнила Шатти.
— Почему бы и нет? Мы отлично сработались. Я вообще теперь не уверен, что сумею написать хоть что-нибудь стоящее без тебя.
— А кто будет мне платить? — не сдавалась она.
— Я, конечно. Точно так же, как и теперь.
Шатти вскочила, с вызывающим видом скрестила руки на груди.
— Я по-прежнему буду на тебя работать и останусь твоей любовницей, да? Так что ничего, ровным счетом ничего не изменится?
— Ну да, — заверил Кеннет, удивляясь ее горячности. — Разве что ты захочешь большего. А ты хочешь большего? — осведомился он, пристально вглядываясь в лицо молодой женщины.
— Это называется «жить на содержании», — подвела итог Шатти.
— Ничего подобного! — раздраженно воскликнул Кеннет, не трудясь понизить голос. — Мы с тобой деловые партнеры, мы работаем на равных. Мы будем вместе, и это главное. Шатти, мне нужна твоя помощь!
— Да, но я стану жить твоей жизнью… твоими мечтами и надеждами.
Как Кеннет смеет требовать от нее подобной жертвы? Она отстояла свою независимость слишком дорогой ценой, чтобы бросить все в ослеплении страстью!
Неужели она вновь доверит свое будущее мужчине, поставит ради него на кон собственное счастье?.. Или ей удастся сохранить свою свободу и все-таки остаться с Кеннетом?
Шатти почувствовала себя в ловушке. Уставившись в пол, она напряженно размышляла, взвешивая все «за» и «против». Еще несколько недель назад она обеими руками ухватилась бы за эту возможность. Что за захватывающее приключение — слетать в Бретань, полюбоваться на Карнак, побродить по тамошним утесам! К тому же, если она на время уедет из Шотландии, то окончательно собьет со следа отцовских детективов. Однако решение давалось ей с трудом.
Приходилось принимать во внимание еще и чувства, что с каждым днем все настойчивее заявляли о себе.
— Я… я не знаю, — прошептала молодая женщина еле слышно. — — О чем тут думать? Ты сохранишь за собою и работу, и жалованье, и расставаться нам не придется.
— А за что ты намерен мне платить? — жестко осведомилась Шатти. — За мои редакторские таланты или за ночные развлечения?
Вопрос застал Кеннета врасплох.
— Шатти, ты отлично знаешь, что нашу… договоренность я воспринимаю совсем по-другому.
— Браво, отличное определение! «Договоренность»! А я-то думала, что такого рода отношения называются романом!
— Не ты ли первая возражала против взаимных обязательств? — рявкнул Кеннет. — А если ты передумала — так, значит, нам есть что обсудить и помимо Бретани.
— Нет, я не передумала, — возразила Шатти. — Просто ты мог бы сказать об этой поездке заранее. Теперь мне кажется, что, недоговаривая, ты намеренно мне лгал. Я чувствую себя этакой «девочкой на час» между двумя деловыми поездками!
— Это я тебе лгал? — хрипло рассмеялся Кеннет. — На себя бы посмотрела! Не ты ли наплела мне с три короба? Дескать, семья твоя живет на Гебридах! Дескать, училась ты в жалком провинциальном колледже?
— О чем ты? — внутренне похолодела Шатти.
— Мне все известно, — невозмутимо сообщил Кеннет. — Я знаю, кто ты. Ты Шарлотта Арран Кэссилис, дочь Гордона Алана Мак-Меда, графа Кэссилиса. И внучка Энгуса Аррана. Ты наследница миллионного состояния. Ты сбежала из дому шесть месяцев назад… и по чистой случайности оказалась на моей шхуне.
Шатти ушам своим не верила. Итак, Кеннет с легкостью разгадал ее тайны.
— С каких пор?.. Как давно ты все про меня знаешь?
— Уже некоторое время, — уклончиво ответил он. — И я действительно знаю все, не обольщайся. И про наследство, и про безутешных родителей, и про твоего жениха. Как там зовут бедолагу? Моул? Мюир? Я попросил моего приятеля Гила — он работает в полиции — проверить тебя по своим каналам. Пару дней назад он выдал мне подробный отчет.
Шатти шагнула вперед, воинственно сжимая кулаки.
— Да как ты посмел запрашивать обо мне сведения у полиции!
— У меня был выбор? — саркастически усмехнулся Кеннет. — Я дал тебе работу, приютил на моей шхуне. Мне осточертело ждать, пока ты сама соизволишь рассказать, кто ты такая. А вдруг ты из тюрьмы сбежала, откуда мне знать?
— Ну что ж, как выяснилось, приютил ты не преступницу, а богатую наследницу! Теперь, может статься, еще и вознаграждение потребуешь. Держу пари, папочка назначил за мою «голову» кругленькую сумму. Его светлость граф Кэссилис обожает решать проблемы при помощи денег!
— Твой отец очень тревожится о тебе, — тихо произнес Кеннет.
— Не смей говорить мне про отца! — топнула ногой Шатти.
— Твой отец любит тебя, по-своему, но любит! — настаивал он.
— Сколько я себя помню, родители распоряжались моей жизнью, точно собственным банковским счетом! — бушевала молодая женщина. — Я беспрекословно выполняла все, что они мне велели. Я была их любимой куклой, их марионеткой, если угодно! И вот однажды я поступила по-своему — решила выйти замуж за Эдама.
Тогда снова вмешались родители и все испортили. Ты в самом деле думаешь, что баснословное состояние — это так замечательно? Да ничего подобного!
— Послушай, отчего мы кричим друг на друга? — внезапно успокоившись, осведомился Кеннет.
— Потому что я злюсь! — В сердцах Шатти наподдала ногой упавшую с койки подушку.
— А я — нет, — усмехнулся Кеннет. — Мне плевать, официантка ты или графская дочка. Мне все равно, правда. А вот ты, между прочим, так и не ответила на мой вопрос.
— Не помню никакого вопроса.
— Ты хотела сбежать от размеренной, благопристойной, упорядоченной жизни, — подвел итог Лэверок. — Так ты оказалась на «Морском ястребе». Так почему бы тебе не пуститься «в бега» вместе со мной? Твой отец в Бретани тебя ни за что не найдет.
Шатти со всхлипом перевела дыхание. О, как отчаянно хотелось ей сказать «да»! Предложение звучало так завораживающе, так интригующе! Почему бы не вложить свое будущее в эти сильные руки, почему бы не поверить в то, что любовь, переполняющая ее сердце, однажды подчинит себе и Лэверока? Почему бы не понадеяться, что, если они и впрямь друг другу дороги, Кеннет всегда будет уважать ее независимость, точно свою собственную?
А Кеннет тем временем подошел к наряженной елке, задумчиво раскачал пальцем золотой, с блестками, шар. Еще несколько дней назад он готов был предложить Шатти выйти за него замуж… Но теперь он убедился, что молодая женщина не только не испытывает к нему любви, но вообще ни во что его не ставит. Да и кто он, в сущности, такой — писатель Кеннет Лэверок?
Всю свою жизнь сын бедного рыбака трудился без устали, пытаясь выбиться в люди, а заодно и поверить в собственные силы. И даже кое-чего достиг. Но достоин ли он Шарлотты Арран Кэссилис?
— Знаешь, — тихо произнес он, — если хочешь какое-то время пожить на шхуне, я оставлю тебе ключи и все необходимое. Так что квартиру тебе искать не придется. Если ты приглядишь за «Морским ястребом», я только порадуюсь. И никакой платы с тебя не возьму.
Шатти помолчала немного, нервно сжимая и разжимая пальцы. И наконец выпалила:
— Пожалуй, я поймаю тебя на слове! Я поеду с тобой в Бретань!
Не веря ушам своим, Кеннет изумленно уставился на Шатти.
— Ты… поедешь со мной?
Она пожала плечами, возвела глаза к потолку.
— Да поеду, поеду! Только сначала расставим все точки над «i». Запомни: я отправляюсь в Бретань потому, что мне самой так хочется, а вовсе не ради тебя. Если, оказавшись там, я пойму, что никакая ассистентка тебе не нужна, я тебя брошу. И за билет заплачу сама, из моей зарплаты.
В два прыжка Кеннет преодолел разделяющее их расстояние, порывисто обнял молодую женщину за плечи и от избытка чувств основательно встряхнул.
— Все сложится просто замечательно, вот увидишь!
— И еще я тебя брошу, если решу, что не хочу больше с тобой быть. Никаких обязательств, никаких долгосрочных уз, никаких взаимных обид. Согласен?
Условия Кеннету не то чтобы понравились, но молодой человек был готов смириться с чем — угодно, лишь бы удержать при себе Шатти. Очень скоро он заставит ее передумать. Им просто нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах, вот и все.
— Есть только одна проблема, — вздохнула Шатти.
— Какая?
— Мой паспорт. Он у родителей, в сейфе. Когда я сбежала, мне и в голову не пришло его забрать. Я им позвоню и объясню, что еду в Бретань. Придется мне уломать их любой ценой, а то они могут и не отдать мне паспорт — с них станется!
— Но по какому праву?
— А по какому праву отец отправил на мои поиски частных детективов? — Шатти помолчала. — А знаешь, выход есть. Пожалуй, мне удастся уговорить нашу домоправительницу Бидди — старушка очень ко мне привязана — потихоньку достать паспорт из сейфа и послать его мне по почте.
— А если не получится, сделаем тебе новый паспорт, — весело заверил Кеннет. — Я позвоню моему агенту и спрошу, что для этого надо. — В порыве чувств он обнял юную авантюристку за талию, приподнял над полом и закружил по каюте. — То-то поразвлечемся!
Шатти уперлась ладонями ему в плечи и заглянула в самые глубины карих, с золотыми искорками глаз. Губы ее изогнулись в дразнящей улыбке.
— Но мы еще не обсудили мою зарплату. Я разве не заслужила прибавки?
— Об этом потолкуем позже. Теперь, когда ты решила ехать, надо набело перепечатать рукопись и отправить ее в издательство. Потом запросить для тебя визу и пройтись по магазинам. В Бретани холоднее, чем здесь, поэтому тебе не помешают новая куртка на синтепоне и меховые сапоги.
И Кеннет, опустив любимую на пол, жадно припал к ее губам. Ощущение у него было такое, словно он только что спасся сам и спас Шатти от неминуемой смерти. Впереди у них — четыре месяца безоблачного счастья. За это время он сумеет убедить своенравную красавицу, насколько он ей нужен, сумеет внушить ей любовь, заставить произнести коротенькое «да»…
Внезапно жизнь снова показалась Кеннету Лэвероку безоблачной и предельно простой. Они с Шатти по-прежнему вместе. А значит, мир в полном порядке.
Глава 7
Шатти удрученно созерцала телефон-автомат, вновь и вновь перебирая в уме знакомые цифры, но так и не решаясь набрать номер. Она нарочно ушла со шхуны с утра пораньше, пока Кеннет еще спал. Отчего-то ей не хотелось, чтобы он присутствовал при столь важном для нее разговоре.
Отец наверняка на работе. Граф Кэссилис в отличие от своих аристократических предков времени зря не теряет. А мать скорее всего проснется еще не скоро. Так что времени у нее достаточно, чтобы растрогать Бидди своим жалостным рассказом и переманить старушку на свою сторону.
Собравшись с духом, Шатти принялась крутить тугой диск. Послышались гудки, и молодая женщина затаила дыхание. Трубку сняли на третьем гудке.
— Резиденция Кэссилисов.
— Бидди!
— Да, слушаю. — Домоправительница вдруг умолкла и резко вдохнула. — Мисс Шарлотта?
Шатти до боли закусила нижнюю губу, в глазах защипало. Какую, оказывается, власть имеет над нею привычный с детства голос! Как старалась она выстроить для себя новую жизнь… и вот, по первому же слову, готова вернуться к прежней, отказаться от свободы, заработанной столь дорогой ценой!
Отец наверняка на работе. Граф Кэссилис в отличие от своих аристократических предков времени зря не теряет. А мать скорее всего проснется еще не скоро. Так что времени у нее достаточно, чтобы растрогать Бидди своим жалостным рассказом и переманить старушку на свою сторону.
Собравшись с духом, Шатти принялась крутить тугой диск. Послышались гудки, и молодая женщина затаила дыхание. Трубку сняли на третьем гудке.
— Резиденция Кэссилисов.
— Бидди!
— Да, слушаю. — Домоправительница вдруг умолкла и резко вдохнула. — Мисс Шарлотта?
Шатти до боли закусила нижнюю губу, в глазах защипало. Какую, оказывается, власть имеет над нею привычный с детства голос! Как старалась она выстроить для себя новую жизнь… и вот, по первому же слову, готова вернуться к прежней, отказаться от свободы, заработанной столь дорогой ценой!