Паттерсон Джеймс. Целуй девочек

   Я пытался собрать воедино все, что знал. И, сопоставляя данные, неизбежно возвращался к тем трем-четырем аргументам, тем основам, на которых собирался строить дальнейшее расследование.
   Безупречные преступления. И здесь, и в Калифорнии. Знание убийцей полицейских методов расследования.
   Потребность монстров друг в друге. Этих мужчин связывают узы, подобных которым еще не существовало.
   Исчезающий в лесу дом. Дом, который действительно исчез! Как это могло случиться?
   Гарем Казановы, состоящий из особых женщин – и даже более того, из «отбракованных».
   Доктор Вик Сакс – преподаватель университета, человек не слишком строгих моральных принципов и поведения. Но неужели он и есть хладнокровный убийца без чести и совести? Неужели это он держит в заключении более дюжины молодых женщин в окрестностях Дарема и Чепел-Хилла? Неужели этот человек – современный маркиз де Сад?
   Это не укладывалось у меня в голове. Я чувствовал, нет, был совершенно уверен, что даремская полиция арестовала невиновного, а истинный Казанова на свободе и смеется над нами. А может быть, и того хуже – выслеживает очередную жертву.
   Позже тем же утром я нанес свой очередной визит Кейт в Медицинском центре Дьюк. Она по-прежнему оставалась в коме, по-прежнему висела на волоске от смерти. Даремская полиция уже сняла пост у дверей ее палаты.
   Я сидел у ее постели, забыв о бессонной ночи, и старался не вспоминать о прежней Кейт. Целый час держал ее за руку и тихо разговаривал с ней. Рука ее была безвольна, почти безжизненна. Я очень тосковал по Кейт. Она не могла мне отвечать, и это создавало во мне пустоту, болезненную нишу в груди.
   В конце концов, я встал, чтобы уйти. Мне необходимо было отвлечься работой.
   Из больницы мы с Сэмпсоном поехали домой к Луи Фриду в Чепел-Хилл. Я просил доктора Фрида подготовить нам особую карту района реки Викаджил.
   Семидесятисемилетний профессор истории выполнил задание великолепно. Я надеялся, что эта карта поможет нам с Сэмпсоном найти «исчезающий» дом. Мысль пришла в голову после того, как я прочел несколько газетных вырезок об убийстве золотой парочки. Двенадцать с лишним лет назад тело Ро Тирни обнаружили неподалеку от «заброшенной фермы, где когда-то в огромных подвалах прятали беглых рабов. Эти подвалы походили на небольшие подземные дома, причем в некоторых из них количество комнат или отделений доходило до двенадцати».
   Небольшие дома под землей?
   Исчезающий дом?
   Где-то там есть дом. Дома не исчезают.

Глава 104

   Мы с Сэмпсоном поехали в Бригадун, Северная Каролина. Мы планировали обшарить лес в том районе реки Викаджил, где когда-то нашли Кейт. Рей Брэдбери как-то написал, что «…рисковать означает броситься вниз со скалы и отрастить крылья в полете». Мы с Сэмпсоном были готовы броситься.
   Как только мы углубились в чащу леса, огромные дубы и сосны перекрыли доступ свету. Многоголосый хор цикад казался густым и липким, как патока. В воздухе не было ни малейшего движения.
   Я представлял себе, скорее даже отчетливо видел, как Кейт бежит по этому мрачному темно-зеленому лесу, спасается, борется за жизнь. Это было всего несколько недель назад. А теперь она тоже пытается выжить с помощью сложных медицинских аппаратов. У меня в ушах стояло назойливое шшш-тик, шшш-тик этих дьявольских машин. От одной мысли сердце сжималось.
   – Не люблю я густых лесов, – признался Сэмпсон, когда мы проходили под плотным навесом густо переплетенных стеблей дикого винограда и раскидистых ветвей деревьев. На нем была футболка с надписью «Сайпресс-Хилл», темные очки «Рэй-Бан», джинсы и кроссовки. – Напоминают мне о Хансел и Гретел. Мелодраматическая чушь. Я терпеть не мог эту книгу, когда ребенком был.
   – Ты никогда не был ребенком, – напомнил я. – Уже одиннадцати лет от роду был шести футов росту и на все виды искусства взирал холодно и свысока.
   – Может, и так. Но братьев Гримм ненавидел всей душой. Темные закоулки немецкого разума, породившего отвратительные фантазии, чтобы задурить головы немецким детишкам. Наверное, это тоже не последнюю роль сыграло.
   Сэмпсон снова заставил меня улыбнуться своим извращенным теориям о нашем извращенном мире.
   – Работать ночами на улицах Вашингтона не боишься, а чудесная прогулка по лесу на нервы действует? Что с тобой может здесь случиться? Сосны. Мускатный виноград. Кусты ежевики. Зловеще выглядит, но совершенно безопасно.
   – Как выглядит, таково и есть. Это мой девиз.
   Сэмпсон пытался продраться своим могучим телом сквозь густой подлесок и кусты жимолости на опушке. Местами жимолость и в самом деле создавала почти непроходимую завесу. Как будто уже из земли лезла туго переплетенной.
   «Интересно, – подумал я, – не наблюдает ли за нами сейчас Казанова?» Я предполагал, что он должен быть очень терпеливым наблюдателем.
   Они с Уиллом Рудольфом весьма умны, предусмотрительны и осторожны. Сколько лет уже своим делом занимаются и еще ни разу не попались.
   – Ну как, по-твоему, срабатывает в этих местах теория о рабах? – спросил я Сэмпсона, чтобы хоть как-то отвлечь его от мысли о ядовитых змеях и зарослях вьющегося, похожего на змей винограда. Хотел сосредоточить его мысли на убийце или, может быть, убийцах, которые, вполне вероятно, могли тоже в этот момент находиться в лесу.
   – Я тут полистал некоего историка И. Д. Дженовезе, – сказал он, а я не мог понять, говорит он серьезно или шутит. Сэмпсон для человека действия неплохо начитан.
   – Подземной дорогой в этом районе пользовались весьма активно. Отдельные беглые рабы и целые семьи, направлявшиеся на Север, по нескольку дней и даже недель скрывались на местных фермах. Эти фермы назывались станциями, – рассказывал я. – То же самое указано на карте доктора Фрида. На эту тему и книга его написана.
   – Не вижу никаких ферм, доктор Ливингстон. Одно только дерьмо в виде мускатного винограда, – пожаловался Сэмпсон и раздвинул своими длинными ручищами очередные заросли.
   – Крупные табачные фермы находились к западу отсюда. Они стоят заброшенными уже почти шестьдесят лет. Помнишь, я рассказывал тебе, как зверски изнасиловали и убили студентку УСК ^[33]в восемьдесят первом году? Ее изуродованное тело нашли именно здесь. Мне думается, ее убил Рудольф, и, возможно, вместе с Казановой. Приблизительно в это время они познакомились.
   На карте доктора Фрида было указано расположение старой подземной дороги и большинства ферм, на которых скрывались беглые рабы. На некоторых фермах имелись огромные подвалы, даже подземные жилые помещения. Сами фермы уже исчезли. Обследование с воздуха ничего не даст – жимолость и ежевика тоже с тех пор разрослись. Но подвалы должны были остаться.
   – Хм-м. А на твоей карте-угадайке указано, где были раньше все эти табачные фермы?
   – Черт тебя дери, есть карта, есть компас, есть даже распрекрасная пушка «глок», – сказал я и погладил кобуру.
   – А самое главное, – добавил Сэмпсон, – у тебя есть я.
   – Совсем здорово. Да хранит от нас Господь всех мерзавцев.
   Воздух был жарким и влажным, нас донимали насекомые, но мы с Сэмпсоном проделали в тот день немалый путь. Нам удалось отыскать три фермы, где раньше выращивали табачный лист, где привечали и прятали в старых подвалах перепуганных насмерть чернокожих мужчин, женщин и целые семьи, стремившиеся на Север, на свободу, в города, такие, как Вашингтон, округ Колумбия.
   Два подвала оказались точно в тех местах, где указал на карте доктор Фрид. Трухлявые бревна и ржавые гнутые железки – вот все, что осталось от прежних ферм. Как будто какой-то разгневанный Бог спустился на землю и уничтожил все признаки рабовладения.
   Около четырех часов пополудни мы с Сэмпсоном добрались до некогда богатой и процветающей фермы Джейсона Снайдера и его семьи.
   – Откуда ты знаешь, что это именно здесь? – Сэмпсон недоверчиво оглядывал глухую, без всяких признаков жилья местность, где я остановился.
   – Так сказано на карте, нарисованной от руки доктором Луи Фридом. И компас подтверждает. Фрид историк знаменитый, так что наверняка не врет.
   И все же Сэмпсон оказался прав. Смотреть там было не на что. Ферма Джейсона Снайдера полностью исчезла с лица земли. Исчезла, как и предупреждала Кейт.

Глава 105

   – От этого места у меня мурашки по коже, – сказал Сэмпсон. – Тоже мне, табачная ферма.
   То, что когда-то было фермой Снайдера, превратилось в мрачное, наводящее ужас место, подобное загробному царству. Не осталось почти никаких свидетельств былого человеческого присутствия. И все же я нутром чувствовал под ногами кровь и плоть рабов. Развалины древней табачной фермы будоражили воображение.
   Заросли американского лавра, калины, жимолости и ядовитого плюща доходили до самой груди. На месте некогда процветающей фермы горделиво возвышались красные и белые дубы, сикоморы и несколько каучуковых деревьев. Самой фермы и след простыл.
   Я почувствовал, как в груди образовался тугой холодный комок. Неужели это то самое злосчастное место? Неужели мы находимся рядом с домом ужасов, о котором рассказывала Кейт?
   Мы шли на север, затем свернули на восток. Где-то недалеко, как я надеялся, должно было проходить шоссе, где я оставил машину. По моим грубым подсчетам, до дороги было не более двух-трех миль.
   – Поисков Казановы тут никто не проводил, – сказал Сэмпсон, озираясь по сторонам. – Трава густая до отвращения. Ни одной тропочки, насколько я вижу.
   – Доктор Фрид говорил, что он был, вероятно, последним, кто приходил сюда и обследовал все точки старой подземной дороги. Случайные любители прогулок в такие заросли не забредают, – заметил я.
   Кровь и плоть моих предков. Я был во власти удивительного ощущения: бродить там, где долгие годы томились рабы!
   Никто не пришел, чтобы освободить их. Никого это не касалось. Не было в те времена сыщиков, пускавшихся по следам чудовищ в человеческом образе, которые выкрадывали черных целыми семьями из их домов.
   Сверяясь с отметками на карте, я пытался определить, где находился подвал Снайдера. При этом я себя все время настраивал, что могу найти то, чего находить не желаю.
   – По всей видимости, надо искать что-нибудь вроде очень старой двери, ведущей в подвал, – сказал я Сэмпсону. – На карте Фрида никаких особых пометок нет. Подвал должен, очевидно, находиться в сорока – пятидесяти футах к западу от сикомор. Я думаю, имеются в виду эти деревья, и мы теперь должны стоять прямо над подвалом. Но где же, черт побери, дверь?
   – Вероятно, там, где на нее не могут ненароком наступить, – предположил Сэмпсон. Он протаптывал тропинку в высокой буйной траве.
   Сразу за зарослями дикого винограда открывалось поле или луг, где когда-то выращивали табак. А за полем снова начинался непроходимый лес. Воздух был горячий и неподвижный. Сэмпсон уже терял терпение, он пинал жимолость ногами и топал в надежде наткнуться на дверь. Прислушивался, не раздастся ли гулкий звук, – значит, он ударил о дерево или железо под высокой травой и густо переплетенными сорняками.
   – Подвал этот был очень велик и располагался на двух уровнях. Казанова мог его расширить и приспособить для своего дома ужасов, – сказал я, глядя под ноги.
   Я думал о Наоми, которую держали под землей уже столько времени. Мысль о ней не покидала меня все эти дни и недели. Мучила и теперь. Сэмпсон прав насчет этого леса. Он действительно зловещий, мне казалось, что мы стоим на проклятом месте, где тайно совершается греховное и запретное. Наоми должна быть где-то рядом, под землей.
   – Ты на меня прямо порчу напускаешь. Делаешь из меня какого-то психа. Ты уверен, что наш «почетный доктор» Сакс не Казанова? – спросил Сэмпсон, продолжая свое занятие.
   – Нет. Не уверен. Но не знаю также и того, по какой причине его арестовала даремская полиция. Каким образом им удалось выяснить, что женское белье именно у него в доме? И каким образом, прежде всего, это белье там оказалось?
   – Может быть, потому, что он Казанова, Рафинад? А бельишко приберегает, чтобы нюхать его дождливыми вечерами. ФБР и даремское управление, кажется, собираются это дело закрывать?
   – Если в ближайшее время не произойдет очередного убийства или похищения. Как только дело закроется, настоящий Казанова сможет вздохнуть свободно и строить планы на будущее.
   Сэмпсон распрямился и поднял голову. Он вздохнул, затем громко застонал. Его футболка насквозь промокла от пота. Он вглядывался в спутанные заросли винограда.
   – У нас впереди долгий путь обратно к машине. Долгий путь в темноте, духоте и среди полчищ комаров.
   – Можешь пока об этом не думать. Продолжим.
   Я не хотел прерывать поиски и переносить их на следующий день. То, что Сэмпсон был рядом, имело огромные преимущества. На карте доктора Фрида оставались еще три фермы. Две из них выглядели вполне многообещающе, а третья чересчур маленькой. Но, может быть, он именно ее выбрал для своего убежища? Ведь им движет стремление к противоречию, не так ли?
   Это же самое стремление движет и мной. Я хотел продолжать поиски, несмотря на надвигавшиеся сумерки, несмотря на густой лес, на гадюк и медянок и убийц-двойников.
   Я вспоминал страшные истории Кейт об исчезающем доме и о том, что происходило внутри его. Что же на самом деле случилось с Кейт в тот день, когда она убежала? Если дом находится не в этом лесу, то где же, черт побери? Он должен быть под землей. Иначе все теряло смысл… До сих пор все это вообще не имело никакого смысла, будь оно проклято.
   Если только кто-то не стер намеренно следы былой фермы. Если только кто-то не воспользовался старыми бревнами в собственных строительных целях.
   Я вытащил пистолет и стал искать что-нибудь, во что можно было бы выстрелить. Сэмпсон краем глаза наблюдал за мной. С интересом, но молча. Пока.
   Мне надо было хоть как-то выплеснуть злость. Освободиться от раздражения, от напряжения. Прямо здесь и теперь. Но стрелять было не во что и не в кого. Никакого подземного дома ужасов.
   Однако при этом и никаких остатков фермерского дома или амбара. Ни щепочки.
   Тогда я изрешетил пулями узловатый ствол ближайшего дерева. В приступе безумия шишковатая выпуклость ствола показалась человеческой головой. Головой Казановы. Я стрелял и стрелял без конца. Стопроцентное попадание. Безукоризненные выстрелы. Я уничтожил Казанову!
   – Ну как, полегчало? – Сэмпсон смотрел на меня поверх темных очков. – Вышиб призраку дурной глаз?
   – Полегчало, но не намного, всего лишь настолечко. – Я наглядно продемонстрировал ему на сколько, раздвинув на миллиметр большой и указательный пальцы.
   Сэмпсон прислонился к небольшому дереву, похожему на человеческий скелет. Юному деревцу не хватало света.
   – Я думаю, пора двигаться в обратный путь, – сказал он.
   И тогда мы услышали крики!
   Женские голоса доносились из-под земли.
   Крики звучали приглушенно, но вполне явственно. Женщины находились от нас севернее, в глубине зарослей, но ближе к открытому лугу, бывшему табачному полю.
   Меня словно током ударило от волнения при звуке этих подземных голосов. Голова дернулась и упала на грудь.
   Сэмпсон выхватил из кобуры пистолет и дважды выстрелил, чтобы подать сигнал женщинам, кричавшим из-под земли.
   Приглушенные вопли становились все громче и отчетливее, как будто поднимаясь из десятого круга ада.
   – Господь Всемогущий, – прошептал я. – Мы нашли их, Джон. Мы нашли дом ужасов.

Глава 106

   Мы с Сэмпсоном опустились на четвереньки и принялись судорожно рыться в траве, разгребая ее и выдергивая, пока пальцы и ладони не покрылись кровоточащими царапинами и порезами. Мы искали вход в подземелье. Я пристально, не отрываясь смотрел в землю. Руки дрожали от напряжения.
   Я еще несколько раз выстрелил в воздух, чтобы женщины под землей слышали и знали, что мы здесь. Выстрелив, я тут же перезарядил пистолет.
   – Мы здесь, наверху! – заорал я что было мочи, прижавшись к самой земле. Трава и сорняки царапали и жгли лицо. – Мы из полиции!
   – Нашел, Алекс! – окликнул меня Сэмпсон. – Дверь здесь. Во всяком случае нечто, похожее на дверь.
   Бежать по высокой густой траве было все равно что переходить вброд реку. Вход в подземелье скрывался в зарослях жимолости и в высокой, по пояс, траве в том месте, где ковырялся Сэмпсон. Дверь была завалена дополнительным слоем дерна и засыпана целым ворохом сосновых иголок. Никакая следственная поисковая группа и никто другой, по случайности оказавшийся в лесу, эту дверь, конечно, обнаружить не мог.
   – Спускаюсь первым, – сказал я Сэмпсону. Кровь бешено стучала у меня в висках. В другое время он бы не преминул поспорить, но не теперь.
   Я стал торопливо спускаться по крутой узкой деревянной лестнице, такой старой, как будто ей было лет сто. Сэмпсон от меня не отставал. Мы тоже неплохая пара близнецов.
   «Стоп! – скомандовал я себе. – Расслабься». У подножия лестницы оказалась вторая дверь. Тяжелая, из дубовых досок, она выглядела совсем новой, как будто ее поставили год-два назад. Я осторожно повернул ручку. Дверь была заперта.
   – Я вхожу! – крикнул я тому, кто мог оказаться за дверью. Затем выпустил несколько выстрелов в замок, и тот развалился. Я со всего размаху наподдал плечом, и дверь распахнулась.
   И вот я наконец в доме ужасов. От того, что предстало моему взору, меня чуть не вырвало. В комнате, добротно обставленной под гостиную, на диване лежало женское тело. Труп уже начал разлагаться. Черты лица были неузнаваемы. Тело жертвы кишело личинками трупных мух.
   «Вперед! – приказал я себе. – Шагай. Немедленно иди дальше».
   – Я рядом, – шепнул Сэмпсон тем тоном, каким обычно разговаривают на месте убийства. – Будь осторожен, Алекс.
   – Полиция! – крикнул я. Голос у меня дрожал и охрип. Я со страхом готовился к тому, что мы могли еще увидеть в этой берлоге. Здесь ли Наоми? Жива ли она?
   – Мы здесь, внизу! – послышался женский голос. – Кто-нибудь слышит меня?
   – Слышим. Идем! – снова заорал я.
   – Помогите, ради Бога! – донесся другой голос, с более далекого расстояния. – Будьте осторожны. Он хитер.
   – Понятно, что хитер, – прошептал никогда не терявший присутствия духа Сэмпсон.
   – Он в доме! Он сейчас здесь! – крикнула еще одна женщина, предупреждая нас.
   Сэмпсон по-прежнему стоял у меня за спиной, почти вплотную.
   – Пойдешь дальше, приятель? Прямо по острию ножа?
   – Я должен ее найти, – сказал я. – Я должен найти Липучку.
   Он не стал спорить.
   – Думаешь, наш любовничек где-то здесь? Казанова? – прошептал он.
   – Так говорят, – ответил я и медленно двинулся дальше. Пистолеты у нас обоих были наготове. Мы представления не имели, какая опасность нас подстерегает. Дожидается ли нас «любовничек»?
   Вперед! Вперед! Шевели ногами!
   Я первым вышел из пустой гостиной. В примыкавшем к ней коридоре горели яркие лампы дневного света. Как ему удалось провести сюда электричество? Трансформатор? Генератор? О чем это должно говорить? Что он умелец? Или что у него связи с местной электрической компанией?
   Сколько времени потребовалось, чтобы привести этот подвал в такое состояние? Оборудовать его таким образом? Осуществить свои мечты?
   Помещение было просторное. Мы вошли в длинный извилистый коридор, отходивший от гостиной направо. С каждой стороны располагались двери, запертые снаружи на засовы, как тюремные камеры.
   – Охраняй наши тылы, – сказал я Сэмпсону. – Я открываю первую дверь.
   – Я все время твой тыл оберегаю, – шепнул он.
   – Побереги свой тоже.
   Я подошел к первой двери и крикнул:
   – Полиция. Следователь Алекс Кросс. Не бойтесь, теперь вам ничто не грозит.
   Я толкнул первую дверь и заглянул внутрь. Мне очень хотелось, чтобы там была Наоми. Я молил Бога, чтобы там была она.

Глава 107

   – Кретины, – буркнул Джентльмен, раздражаясь и нервничая по своему обыкновению. – Два черномазых цирковых клоуна.
   Казанова натянуто улыбнулся. Джентльмен уже начинал выводить его из себя.
   – А чего ты ожидал, черт побери? Нейрохирургов из лучшей вашингтонской клиники? Это обыкновенные полицейские.
   – Видимо, не совсем обыкновенные. Дом они все-таки обнаружили. И уже оказались внутри.
   Два друга следили за всем происходящим из ближайшего укрытия в лесу. За этими сыщиками они следили весь день с биноклями в руках. Совещались, строили планы, но при этом не выпускали из виду добычу. К открытому столкновению они готовились со всевозможными предосторожностями.
   – Почему они явились одни, без подмоги? Почему не привели с собой фэбээровцев? – удивлялся Рудольф. Он всегда проявлял пытливость ума и логическое мышление. Думающая машина, машина-убийца, человек-машина, лишенная человеческих чувств.
   Казанова снова поднес к глазам мощный цейсовский бинокль. Ему видна была открытая дверь, ведущая в подземный дом – их с Рудольфом рукотворный шедевр.
   – Полицейская самонадеянность, – ответил он наконец на вопрос Рудольфа. – В некотором роде они похожи на нас. В особенности Кросс. Доверяет только одному себе.
   Он взглянул на Уилла Рудольфа, и они улыбнулись друг другу. Получалось действительно забавно. Двое полицейских против них двоих.
   – Дело в том, что Кросс считает, будто понимает нас и наши отношения, – сказал Рудольф. – Может быть, отчасти так и есть.
   Со времени последней близкой встречи в Калифорнии его не оставляли мысли о Кроссе. Кросс все-таки выследил его, и это внушало страх. Но к тому же этот полицейский казался Джентльмену интересным соперником. Ему нравилось их состязание, смертельная кровавая схватка.
   – Он понимает кое-что, умеет определить ключевые моменты и поэтому думает, что знает больше, чем есть на самом деле. Наберись терпения, и мы нащупаем слабинку Кросса.
   Если не суетиться, размышлял Казанова, все тщательно обдумывать, они останутся неуязвимы, их никогда не поймают. Так было долгие годы, с тех самых пор, как они познакомились в университете Дьюк.
   Казанова знал, что Джентльмен потерял в Калифорнии бдительность. Таким недостатком в характере он страдал еще будучи студентом-отличником медицинского факультета. Был нетерпелив, проявил небрежность и излишнюю театральность во время убийства Ро Тирни и Тома Хатчинсона. Его тогда чуть не поймали. Допрашивали в полиции, он оказался под серьезным подозрением.
   Казанова снова мысленно вернулся к Алексу Кроссу, взвешивая его сильные и слабые стороны. Кросс осторожен, он истинный профессионал. Почти всегда думает прежде, чем делать что-либо. Без сомнения, он гораздо умнее всей остальной своры. Легавый-психолог. Нашел все-таки их дом. Подобрался так близко, как никому еще не удавалось.
   Джон Сэмпсон гораздо импульсивнее. Он – слабое звено, хотя с первого взгляда этого не скажешь. Физически силен, но сломается первым. А сломать Сэмпсона означает сломать Кросса. Эта парочка – очень близкие друзья, чрезвычайно трогательно относятся друг к другу.
   – Мы сделали глупость, расставшись год назад, когда пошли каждый своей дорогой, – сказал Казанова своему единственному на всем белом свете другу. – Если бы не ввязались в соперничество и не вели бы порознь каждый свою игру. Кросс никогда ничего бы о нас не узнал. Он не нашел бы тебя, и теперь нам не пришлось бы убивать девочек и разрушать дом.
   – Позволь мне взять на себя нашего общего друга, доктора Кросса, – попросил Рудольф. Он как будто не обратил внимания на слова, только что сказанные Казановой. Рудольф никогда своих чувств явно не выказывал, но, несомненно, тоже был одинок. Ведь он вернулся, не так ли?
   – Нет, доктора Кросса нельзя брать на себя в одиночку, – возразил Казанова. – Мы займемся ими обоими и сообща. Работать будем двое на одного, так у нас всегда лучше всего получалось. Сначала Сэмпсон. Потом Алекс Кросс. Я знаю, какая у него будет реакция. Я понимаю ход его мыслей. Я давно за ним наблюдаю. На самом деле я охочусь на Кросса с тех самых пор, как он заявился сюда, на Юг.
   Два чудовища в человеческом образе направились в сторону дома.

Глава 108

   Я включил в комнате верхний свет и увидел пленницу. Мария Джейн Капальди, словно маленькая испуганная девочка, жалась к стене.
   Я знал, кто передо мной. Примерно неделю назад встречался с ее родителями, видел старые, бережно хранимые родителями фотографии.
   – Прошу вас, не трогайте меня. Я больше не вынесу, – хриплым шепотом взмолилась Мария.
   Обхватив себя руками, она раскачивалась из стороны в сторону. На ней были рваные черные колготки и мятая футболка с надписью «Нирвана». Марии Джейн было всего девятнадцать лет, и она считалась одной из самых одаренных и многообещающих художниц в Роли, штат Северная Каролина.
   – Я следователь полиции, – сказал я тихо и так ласково, как только мог. – Теперь никто больше не посмеет тронуть тебя. Мы не позволим.
   Мария Джейн застонала, по щекам заструились слезы облегчения. Тело сотрясала неудержимая дрожь.
   – Он больше не причинит тебе вреда, Мария Джейн, – продолжал тихо и ласково уговаривать я, но, по правде, давалось это мне с трудом. – Мне нужно отыскать остальных. Я вернусь, обещаю. Оставляю твою дверь открытой. Можешь выйти. Теперь ты в безопасности.
   Мне надо помочь остальным. Гарем из коллекционных женщин Казановы обнаружен. И среди этих женщин должна быть Наоми.