Паттерсон Джеймс. Джек и Джилл

   Джек вошел в дом, и сердце в его груди стучало подобно тарану, сокрушающему крепостную стену. На шее выступил пот. Он представил себе лицо Эйдена, словно тот стоял сейчас с ним рядом.
   Внутри дома царили тишина и спокойствие. Слышалось лишь мерное гудение холодильника. На его дверце магнитами были прикреплены детские рисунки и меню школьных завтраков. Сердце Джека упало. Он вспомнил о детях Эйдена.
   Эйдену-младшему исполнилось девять лет, а дочери Черис только шесть. Жена хозяина дома была на пятнадцать лет моложе мужа, и этот брак являлся для нее вторым. Сам Эйден был женат трижды. Когда Джек последний раз видел их вместе, они были буквально влюблены друг в друга.
   Джек быстро прошел к гостиной и замер, затаив дыхание.
   В комнате кто-то находился!
   Он отпрянул в сторону, выхватил пистолет и направил его на находящегося в гостиной человека. Потом с проклятьем опустил оружие. Это было просто его собственное отражение в большом зеркале.
   Джек перевел дыхание и вернулся к выполнению своей миссии, хотя сердце продолжало бешено колотиться. Он пересек гостиную, и вид хорошо знакомых ему вещей вызвал в голове целую лавину воспоминаний. Мысли были болезненными, и он откинул их прочь.
   Убийца начал медленно подниматься по лестнице, застеленной плюшевым ковром, на второй этаж. Внезапно у него зародились сомнения, и он снова замер на месте.
   Никаких сомнений не должно быть! Любая неуверенность в себе сейчас непозволительна! Только не теперь, когда идет игра «Джек и Джилл»!
   Прикрыв на секунду глаза, он до мельчайших подробностей вспомнил обстановку холла наверху. Она была хорошо ему знакома, так как он часто бывал здесь. Как друг.
   Дверь в главную спальню находилась в конце коридора справа.
   Однако там, внутри, имелось оружие. В ночном столике лежал револьвер калибра 357, а под кроватью автоматическое ружье. Он знал. Он знал все.
   Если до Эйдена донесся хоть один звук, и он знает, что в доме кто-то есть, игра закончится прямо сейчас. Для Джека и Джилл все останется в прошлом.
   Жестокое время и жуткие мысли. Пожалуй, их даже чересчур много.
   Накануне вечером, чтобы расслабиться, он, наконец-то, посмотрел фильм «Шелуха фантазий». Несколько раз он даже рассмеялся. Впрочем, фильм какой-то ненормальный. Да и сам он ненормальный. В ненормальной стране и не может быть по-другому.
   «Хватит раздумывать, – приказал он сам себе. – Просто делай то, зачем пришел. Выполняй свою задачу и убирайся».
   Джек убивает американских знаменитостей самого разного ранга. Вот, что он делает. Так стань же снова Джеком!
   Но на самом деле он не был Джеком! Как не был и Сэмом Харрисоном!
   «Не думать!» – скомандовал он и быстрым шагом направился к спальне. Стань Джеком. Убей.

Глава 57

   Джек, или кто бы он ни был, находился уже в трех шагах от спальни, когда ведущая в нее деревянная полированная дверь неожиданно отворилась.
   Из нее в коридор вышел высокий лысеющий мужчина. Его руки и ноги покрывали густые волосы, пальцы на ногах были немного вывернуты. Он только что проснулся и, потягиваясь, сладко зевал.
   Кроме клетчатых боксерских трусов на мужчине больше ничего надето не было. Прекрасного телосложения, лишь с намеком на брюшко над трусами, он сумел сохранить форму, несмотря на спокойную жизнь и обильную пищу.
   Генерал Эйден Корнуолл!
   – Ты?! Сукин сын! – гневно прошептал он, увидев в коридоре Джека. – Я догадывался, что это ты и есть!
   Да, Эйден Корнуолл осознал все в долю секунды. Он сразу же разгадал эту тайну, как разгадывал и многие другие за свою жизнь. Он понял, что означает игра «Джек и Джилл», и к чему она должна была привести. Как и то, зачем Джек пришел сюда и чем все это закончится.
   Джек выстрелил два раза из «беретты» с глушителем, и мужчина начал оседать. Убийца шагнул вперед и подхватил уже безжизненное тело, чтобы оно, рухнув на пол, не наделало много шума.
   Придерживая труп руками, Джек медленно опустил его на ковер. Труп друга,если теперь уместно так говорить. Несколько секунд убийца стоял на коленях и чувствовал, как разрывается его сердце.
   До того самого момента, когда это произошло, он и не предполагал, насколько тяжелую ношу взваливает на себя.
   Он посмотрел в испуганные застывшие серо-голубые глаза бывшегочлена Объединенного комитета начальников штабов. Одного из той особой группы в Белом Доме, которую создали для борьбы с Джеком и Джилл.
   Одну из главных гончих в своре ликвидировали. Вот так вот. Преследуемые стаей, Джек и Джилл смело пошли на охотников, еще раз доказав этим свое превосходство.
   Убийца вытащил из кармана записку и положил ее на грудь генерала, словно визитную карточку.

 
Джилл с Джеком решили ваш Холм штурмовать,
Вдвоем им придется охрану прорвать,
Она так надежна…
Но очень возможно,
Что брешь в ней они отыскали, как знать?
 

   Шум в коридоре! Джек поднял глаза. Это сын Эйдена! – О Господи, только не это, нет! – громко прошептал он. Ему сделалось дурно, и он хотел, сломя голову, броситься вон из дома.
   Мальчик, конечно же, узнал его. Еще бы! Иначе и не могло быть. Ведь сын генерала знал даже собственных детей Джека. Он знал слишком много. О Господи всемогущий! Смилуйся надо мной!«Беретта» снова дернулась в руке убийцы. Это была война.

Глава 58

   Десятого декабря меня вызвали в Белый Дом на заседание чрезвычайной группы в восемь часов утра. За последние дни я послужил причиной многих волнений для своих новых коллег. Мои внутренние расследования подняли волну, которая заставила многих ощетиниться. Большие кошки, обитающие на Холме, не привыкли находиться под подозрением, но, тем не менее, оказались. По крайней мере, в моих записях.
   Джей Грейер вцепился в меня, как только я перешагнул порог президентского дома. Его рука с неожиданной силой впилась в мое плечо, а в глазах застыло ледяное выражение:
   – Алекс, мне нужно немедленно с вами переговорить. Это очень важно.
   – Что у вас тут происходит? – спросил я, поскольку агент Секретной Службы выглядел неважно: под глазами у него образовались темные круги, и я сразу понял, что случилось что-то непоправимое.
   – Сегодня рано утром застрелили Эйдена Корнуолла. Прямо в его собственном доме в Маклине. И снова это дело рук Джека и Джилл. Нам опять брошен вызов. – Он покачал головой с грустью и неверием в случившееся. – Алекс, они убили даже его девятилетнего сына.
   От подобного известия я даже покачнулся. Такое уже не вписывалось ни в какие рамки, поскольку противоречило стилю преступников. Будь они прокляты! Эти выродки постоянно меняют правила. И наверняка делают это целенаправленно.
   – Мне нужно отправляться туда прямо сейчас, – заявил я. – Мне необходимо осмотреть дом. Я должен находиться там, а не торчать здесь.
   – Я все понимаю, Алекс, но подождите хотя бы минуту, – попросил он. – Позвольте, я введу вас в курс того, что здесь творится. Дела пошли еще хуже.
   – Как может быть еще хуже? – поразился я. – О Господи, Джей!
   – Поверьте мне, что так оно и есть. А теперь выслушайте меня.
   Агент Грейер продолжал вполголоса говорить со мной, пока мы шли по коридору к кабинету, где собиралась наша чрезвычайная команда. Не дойдя до двери нескольких шагов, он увлек меня в сторону.
   – Дежурный агент всегда будит президента без четверти пять. Каждое утро. Сегодня президент поднялся, оделся и направился в библиотеку, где он просматривает прессу и знакомится с ежедневным отчетом, приготовленным еще до того, как он встанет с постели.
   – Что произошло сегодня утром? – перебил я Джея, чувствуя, что успел изрядно вспотеть. – Что случилось?!
   Однако агент предпочел рассказать все последовательно и подробно:
   – В пять часов в библиотеке раздался телефонный звонок. По частной президентской линии звонила Джилл, чтобы поговорить с ним лично. Она попала прямо на него, а это просто невозможно.
   Моя голова начала раскачиваться, как у китайского болванчика. Да, Джей был прав, такого просто не могло случиться. Мысль о том, что президент становится мишенью убийц, казалась невероятной. Но то, что мы до сих пор были абсолютно беспомощны, выглядело еще хуже.
   – Я понимаю, что такого звонка просто не могло состояться, – обратился я к Джею. – Но продолжайте рассказывать.
   – Каждый звонок в Белый Дом проходит через специальный коммутатор, потом особый оператор фиксирует его, что является одной из функций нашей системы разведки. И так всегда происходило с каждым звонком. Кроме этого.Данный звонок миновал всю сложную систему контроля, и никто не может даже предположить, каким образом.
   – Но этот звонок, которого не могло быть, смогли хотя бы записать? – с надеждой воззрился я на Грейера.
   – Да, разумеется, и копии уже разосланы в штаб ФБР и в «Белл Атлантик» в Уайт-Оук. Чтобы изменить голос, Джилл использовала электронную приставку-фильтр, но, возможно, специалистам удастся идентифицировать его. Сейчас половина лучших специалистов лаборатории «Белл» трудится над этой задачей.
   Я снова покачал головой, поскольку, хотя я и слышал о подобных экспериментах, в успех не верил:
   – Что же сообщила Джилл?
   – Она начала с того, что представилась, сказав: «Привет, это говорит Джилл».Я думаю, это возбудило президента больше, чем утренняя чашка кофе. Потом Джилл спросила: «Господин президент, вы готовы умереть?»

Глава 59

   Мне нужно было видеть дом. Мне необходимо было осмотреть место, где убили генерала Корнуолла и его сына, прочувствовать все, что касалось убийц и их образа действий.
   Мое желание осуществилось, и около девяти я уже оказался в Маклине. Декабрьский день выдался серым и неприветливым. Дом Корнуоллов казался нереальным, застывшим и холодным, когда я входил в его дверь. Внутри тоже было весьма прохладно и оставалось непонятным, то ли семья генерала не ожидала прихода зимы, то ли экономила на отоплении.
   Двойное убийство произошло на втором этаже. Генерал и его девятилетний сын лежали лицом вверх на ковре в коридоре.
   Как всегда, убийство выглядело расчетливым, хладнокровным и профессионально выполненным. Место преступления смотрелось настолько хрестоматийно, словно кто-то выдернул иллюстрацию из пособия по судебной медицине.
   Сотрудники ФБР и медэксперты, количеством около двадцати человек, уже заполнили весь дом.
   Как только я приехал, небо потемнело, и хлынул сильный дождь. Полицейские машины и фургоны службы теленовостей включили фары, что придало и без того мрачной картине совсем уже зловещий вид.
   Джинн Стерлинг встретила меня в коридоре наверху. Впервые за время нашего знакомства она выглядела потрясенной. Постоянное напряжение начинало сказываться на всех нас. Какие-то люди упорно преследуют президента Соединенных Штатов, и это им удается.При этом они отличаются исключительной жестокостью.
   – Какова ваша реакция, Алекс? – хмуро бросила она.
   – Моя реакция не облегчит нашей работы. Единственная характерная особенность преступлений Джека и Джилл в том, что они не придерживаются своих же собственных рамок. Только их стихотворные записки являются исключением. И здесь уж точно отсутствует какой бы то ни было сексуальный мотив. К тому же, насколько мне известно, генерал Эйден Корнуолл являлся консерватором, а отнюдь не либералом, как в остальных случаях. Одно это различие может разрушить все умозаключения относительно характеров Джека и Джилл.
   Разговаривая с Джинн Стерлинг, я неожиданно подумал о том, что записки от Джека и Джилл можно рассматривать и под другим углом. А вдруг они несут в себе ту информацию, которой нам так не хватает? Специалисты лингвистической лаборатории ФБР ничего особенного в них не обнаружили, но мне на выводы федералов было наплевать. Кто-то из писавших эти стихи, возможно, Джилл, пытался этим что-то сказать… Может быть, в том, что они делают, имелась некая закономерность? Их деятельность была направлена на разрушение, а не на созидание, и вдруг какие-то стихи. Одно с другим не увязывалось. Я был почти что уверен, что эта поэзия должна была что-то означать.
   – А какие мысли у вас, Джинн? Появилось что-нибудь новенькое?
   Она отрицательно помотала головой, прикусив губу своими большими зубами:
   – Ничего.

Глава 60

   Этот тяжелый день выдался очень длинным и, казалось, что он никогда не кончится. В десять часов вечера я прибыл в офис ФБР на Пенсильвания-авеню. Пока я поднимался в лифте на двенадцатый этаж, моя голова напряженно работала. Городские огни за стеклом мерцали, как маленькие костры. Я думал о том, что поступки Джека и Джилл лишат сегодня сна очень многих людей, в том числе и меня.
   Я явился сюда, чтобы прослушать запись утреннего телефонного звонка Джилл президенту. В сложившейся ситуации любые вещественные доказательства становились для меня доступными. Мне было разрешено проникнуть внутрь.В святая святых. Теперь я мог устраивать волнение даже в Белом Доме. И без того лучше всех разбираясь в серийных убийствах, сейчас я имел доступ к любой информации. Я знал решительно все. Для других подобное удовольствие было недосягаемо.
   Никаких правил.
   Охранник проводил меня в аудиоэлектронную лабораторию на двенадцатом этаже. Там меня уже поджидала настроенная аппаратура со вставленной в нее копией утреннего разговора Джилл. Магнитофон был уже включен.
   – Хотя это всего лишь копия, доктор Кросс, но ее вполне достаточно для анализа – Длинноволосый технический сотрудник ФБР сообщил мне о том, что голос на пленке определенно изменен с помощью специальной электронной приставки. Эксперты считали, что восстановить реальный голос говорившего невозможно. Еще раз Джек и Джилл обвели всех вокруг пальца и тщательно замели следы.
   – Я поговорил с одним из специалистов «Белл», который пришел к тому же заключению. Еще два эксперта придерживаются того же мнения, поэтому у меня есть все основания поверить вам.
   Сектантского вида техник оставил меня один на один с записью, как мне того хотелось, и удалился. Некоторое время я просто неподвижно сидел в лаборатории и таращился в окно на здание Министерства юстиции, расположенное напротив.
   Джилл находилась рядом со мной.
   Она должна была поделиться каким-то секретом, какой-то глубоко запрятанной тайной.
   Пленка была перемотана, и я нажал на кнопку. Голос, раздавшийся в пустой комнате, даже напугал меня. Джилл заговорила.
   – Доброе утро, господин президент. Сегодня 10 декабря, ровно пять часов утра. Не вешайте, пожалуйста, трубку, с вами говорит Джилл. Да, та самаяДжилл. Мне необходимо поговорить с вами по касающемуся лично вас вопросу. Мы можем это сделать?
   – Ситуацию уже никак нельзя назвать «личной», – послышался из динамика голос президента Бернса. – Почему вы убиваете невинных людей? Почему вы хотите убить меня, Джилл?
   – О, здесь имеется очень серьезная причина и, разумеется, вполне удовлетворительное объяснение всем нашим поступкам. Может быть, нам нравится запугивать так называемых «сильных мира сего». Может быть, мы, таким образом, передаем вам небольшое послание от всех «маленьких» людей, которых вы запугали своими командными решениями и всемогущими распоряжениями, спускаемыми сверху. В любом случае, ни одного из тех, кого мы убили, нельзя назвать невиновным, господин президент. Они все заслужили смерть по той или иной причине.
   Затем Джилл рассмеялась. Электронный фильтр так исказил этот звук, что смех ее больше напоминал детский.
   Я сразу вспомнил сына Эйдена Корнуолла. Чем же это девятилетний мальчик заслужил подобную смерть? В этот момент я всей душой ненавидел Джилл, кем бы она ни была, и какие бы у нее не имелись причины для таких поступков.
   Президент ответил ей спокойным ровным голосом:
   – Позвольте мне прояснить вам кое-что, Джилл: вам меня не запугать. Скорее, вам самим нужно опасаться. Вам и Джеку. Мы подошли совсем близко. Вам уже не спрятаться. На всей земле для вас не найдется места, где вы бы смогли укрыться. Все кончено.
   – Мы, разумеется, будем иметь это в виду. Большое спасибо за предупреждение, это так мило с вашей стороны. А вы запомните вот что: вы уже труп, господин президент. Считайте, что ваша жизнь уже закончилась.
   На этом запись обрывалась. Последние слова Джилл произнесла с презрением в голосе.
   Джилл-утренний дискжокей. Джилл-поэтесса. Кто же ты такая, Джилл?
   Ваша жизнь уже закончилась. Мне снова захотелось переговорить с президентом Бернсом, прямо сейчас, без отлагательств. Мне нужно было прослушать эту угрожающую сумасшедшую запись вместе с ним, еще раз. Может быть, президенту было известно кое-что еще. Возможно он что-то недоговаривал.
   Я проиграл запись еще несколько раз. Не знаю, сколько времени я просидел в лаборатории, глядя из окна на постепенно гаснущие огни города. Где-то там, среди этих домов, находились и Джек с Джилл. Может быть, как раз сейчас они продумывают свой план убийства. Но, может быть, и нет. Вы уже труп, господин президент. Считайте, что ваша жизнь уже закончилась.Зачем им понадобилось предупреждать нас? Зачем предупреждать нас о своих планах и действиях?

Глава 61

   Хотя часы показывали уже половину одиннадцатого, мне очень хотелось заехать еще в одно место. Я позвонил Джею Грейеру и сообщил, что направляюсь в Белый Дом. Затем я добавил, что хочу встретиться с президентом Бернсом, и попросил Джея устроить мне это свидание.
   – Это может подождать до утра, Алекс.
   – Нет, Джей, не может. У меня есть пара теорий, и я боюсь, что за ночь они прожгут мне мозги. Мне срочно надо получить некоторую информацию от президента. Если он сам перенесет встречу до утра, то, конечно, я настаивать не стану. Но я прошу вас поговорить с Доном Хамерманом или кто там еще несет за это ответственность. В конце концов, мы ведем расследование убийства и пытаемся предотвратитьновое. В любом случае, я выезжаю.
   Когда я прибыл в Белый Дом, Дон Хамерман уже ждал меня. Вместе с ним меня встретили главный советник Джон Фэйхи и Джеймс Дауд, генеральный прокурор и личный друг президента Бернса. Все они выглядели расстроенными и весьма напряженными. Видимо, дела в Белом Доме стали совсем плохи.
   – О чем вообще идет речь, черт побери? – возмущенно начал Хамерман. Впрочем, меня не удивило такое неприветливое обращение. Я давно подозревал, что этот господин умеет кусаться. Но я видывал и похуже, поэтому ни капли не смутился.
   – Если желаете, я могу подождать и до завтра, но моя интуиция подсказывает, что этого делать не следует, – тихо, но достаточно решительно произнес я.
   – Вы сначала скажите намто, что вам хочется передать ему, – вступил в разговор Джеймс Дауд, – а потом мы будем решать, стоит ли ждать утра или нет.
   – Боюсь, что моя информация предназначена исключительно для президента. И мне необходимо поговорить с ним наедине,так, как это было в первый раз.
   – Господи, да вы просто какой-то самонадеянный сукин сын! – взорвался Хамерман. – Не забывайте, что это именно мы привели вас сюда.
   – Тогда вам и винить будет некого, кроме самих себя, – не растерялся я. – Я предупреждал, что буду вести расследование со всей серьезностью, и некоторые мои методы могут прийтись вам не по вкусу. Кстати, президенту я сказал то же самое, так что он в курсе.
   Хамерман чуть ли не бегом бросился вон, но уже через пару минут вернулся:
   – Он готов встретиться с вами на третьем этаже, но помните, что у вас есть всего несколько минут. Не больше.
   – Ну, мы посмотрим, что на этот счет скажет сам господин президент, – ответил я.

Глава 62

   Мы встретились в солярии, который соединяется с жилыми комнатами на третьем этаже. Это было самое любимое место президента Рейгана. За окнами ярко сияли огни Вашингтона. Я почувствовал себя героем книги «Вся президентская рать».
   – Добрый вечер, Алекс. Вы хотели встретиться со мной. – Президент держался спокойно и выглядел бодро. Конечно, я не мог судить о его истинном состоянии. Одет он был по-домашнему: брюки цвета хаки и голубая спортивная рубашка.
   – Простите за мое появление, которое причиняет всем столько неудобств и беспокойства.
   Президент поднял ладонь, чтобы остановить поток извинений:
   – Алекс, вы здесь потому, что мы сами захотели поручить вам это дело. Не думаю, чтобы в мире нашелся еще кто-нибудь, наделенный вашим мужеством. Чем же я могу помочь вам?
   Нервное напряжение немного отпустило меня. Но какую помощь я мог требовать от президента?Такой вопрос от президента мечтал услышать бы каждый.
   – Весь день я провел в раздумьях над утренним телефонным звонком и убийством в Маклине. Господин президент, я не думаю, что мы располагаем запасом времени.Джек и Джилл дали достаточно ясно это понять. Они нетерпеливы, жестоки и с каждым разом идут на все больший риск. И этими своими качествами они с завидным постоянством тычут нам в лицо при каждом удобном случае.
   – Может быть, таким образом они тешат свое второе «я», Алекс?
   – Возможно. Хотя больше смахивает на то, что они стараются принизить Вашу власть.Господин президент, я потому настаивал на встрече с глазу на глаз, что наш разговор должен носить конфиденциальный характер. Вы знаете, что мы проверяли всех сотрудников Белого Дома. В этом нам помогала Секретная Служба и, конечно, Дон Хамерман. Президент улыбнулся:
   – Ну, уж Дон-то, конечно.
   – Правда, несколько своеобразно. Хотя сторожевой пес есть сторожевой пес. Опираясь на результаты, мы поместили троих сотрудников Белого Дома под наблюдение Секретной Службы. Мы посчитали, что лучше контролировать их, чем увольнять. Оно дополнили список из семидесяти шести человек в Вашингтоне» тоже находящихся под наблюдением.
   – У Секретной Службы всегда есть люди, подозреваемые, как носители потенциальной угрозы президенту, – заметил Томас Бернс.
   – Да, сэр, но это не более, чем меры предосторожности. Честно говоря, я не слишком уверен, что кто-то из этих троих причастен к происходящему. Все они мужчины, а я больше рассчитывал вычислить Джилл.
   Президент помрачнел:
   – Хотелось бы мне встретиться с этой Джилл и приватно побеседовать. Ох, как хотелось бы!
   Я кивнул. Теперь мы подобрались к самой трудной части нашего разговора:
   – Теперь самое щекотливое, сэр. Мне придется говорить с вами о наиболее близкихВам людях.
   Томас Бернс ведь подался вперед, и я понял, что мои слова пришлись ему не по нутру.
   – Господин президент. Напрашивается вывод, что кто-то, имеющий свободный доступ в Белый Дом, а может быть, и одно из доверенных лиц, замешан в происходящем. Джек и Джилл с легкостью проникают в самое элитное общество, следовательно, они занимают высокие посты. Вот поэтому-то особо приближенные к Вам люди и должны быть проверены, причем тщательно.
   Мы оба замолчали, и в солярии повисла гнетущая тишина. Мне казалось, что за дверью стоит Дон Хамерман, в ярости жующий свой шелковый галстук.
   Первым заговорил я:
   – Я понимаю, что мы коснулись того предмета, о котором Вы не хотели бы распространяться.
   – Вот поэтому-то вы и здесь, – вздохнул президент и повторил: – Вот поэтому-то вы и здесь.
   – Благодарю Вас. У Вас нет никаких причин не доверять мне, сэр. Как Вы сами сказали, я – человек со стороны. В любом случае я ничего не выигрываю.
   Томас Бернс снова вздохнул. Я почувствовал, что мои слова достигли цели. По крайней мере, в этот момент:
   – Многим из этих людей я доверяю свою жизнь. Дон Хамерман один из них. Это мой бульдог, как вы верно заметили. Я не совсем уютно чувствую себя с Салливаном или с Томпсоном из Объединенного комитета начальников штабов и даже несколько неуверен в Боувене из ФБР. У меня есть серьезные враги на Уолл-Стрит. Они очень глубоко и мощно проникают в высшие правительственные круги. К тому же организованная преступность слишком обеспокоена программами, которые я провожу в жизнь, а она сейчас стала действительно организованной, как никогда. Я бросил вызов старой, мощной, давно сложившейся гребаной системе. А гребаная система от этого не в восторге.Кеннеди тоже шли по этому пути, особенно Роберт.
   После этого сравнения я поймал себя на том, что мне стало тяжело дышать:
   – Кто еще, господин президент? Мне нужно знать всех ваших врагов.
   – Хелен Гласс в Сенате, например, тоже мой враг… некоторые из консервативно настроенных конгрессменов… я думаю… вице-президент Махони, если не явный враг, то очень близок к этому. Когда я остановился на его кандидатуре, то пошел на компромисс. Его следовало бы сразу уволить, но он притащил за собой на выборы все голоса Флориды и других южных штатов. Я должен был знать, кто за ним стоит, но не стал копаться. Мне постоянно приходится трахаться с этой системой. В этом все и дело. Апекс.
   Я слушал президента, позабыв, что нужно дышать. Я не шевелился, так как подобный откровенный разговор поднимал в душе такую муть, что впору было потерять сознание. По выражению его лица мне стало понятно, чего ему стоило выложить сию горькую правду.
   – Мы должны установить наблюдение и за ними.
   – Сейчас я никак не могу этого допустить, – покачал головой президент. – Никак не могу, Алекс. – Он поднялся со стула. – Кстати, как вашим детям понравились подарки?